Человек - единая (одна на всех) целостность, разделённая лишь в его сознании на части - на члены, на половинки, на людей, животных и прочее. Ты (человек) - шизофреник, который видит себя не одним-единственным существом с множеством разных членов, а считает себя одним из многих существ. Например, одним из миллиардов людей. Тщательно выделяя себя из всех, из всего мира, ты занимаешься умозрительным делением шкуры неубитого медведя.

Если ты видишь других людей другими существами, то у тебя явная шизофрения. И тебе приходится лечиться, исцеляться от этой шизофрении твоего ума.
Это самоисцеление от шизофрении протекает в весьма жёсткой, жестокой форме – в форме битвы разных членов, частей, участков одного-единственного человека за единение в одно существо. Твой слабый человеческий ум пытается увидеть себя всем миром, всей вселенной, но у него это не получается - ума не хватает для осознания самого себя. "Нельзя объять необъятное".

Процесс твоего самоисцеления от шизофрении – поединок, в котором твои члены (люди и прочие твари) наносят друг другу вред - телесные и моральные повреждения разной степени тяжести, а также причиняют смерть друг другу. Этот поединок с причинением вреда – проявление недостатка разума, неразумности в тебе. Ты пытаешься стать разумным, но у тебя пока не получается. Поэтому ты живёшь как зомби, как сумасшедший - как личность, озабоченная личным благополучием - озабоченная причинением вреда себе.

Чем больше твоё сознание личностное, тем больше вреда ты себе приносишь - тем быстрее ты себя непроизвольно, невзначай убиваешь. Чем больше твоё сознание личностное, тем больше в тебе любви к навязыванию себя другим - к конфликту с другими ради личного благополучия (ради личной смерти). В результате любовь становится тем, что тебя, как личность, разрушает и убивает. Чем больше в тебе любви (самовлюблённости), тем скорее ты убиваешь себя - убиваешь личность.

Но любая личность - лишь один из бесчисленного множества твоих аватаров - точек зрения на единого самого себя. Поэтому ты (как целое существо) не умираешь, а просто перевоплощаешься - надеваешь другое лицо - становишься другой личностью. Из одной точки зрения на самого себя переходишь к другой точке зрения на самого себя. Из одного глаза в другой глаз. Все глаза всех тварей, в том числе людей, животных, насекомых - твои глаза. Ты - один-единственный, кто смотрит из всех этих глаз на самого себя, но у тебя не хватает разума, чтобы узнать самого себя во всём.

Ее привез на озеро Песчаное отец на собственной «Волге». Машина была новенькая, блестела голубым лаком, но картина была грустная: девочка страдала тяжелым нервным недугом. Врачи бессильны были что-либо сделать. Оставалось надеяться только на чудо.

Песчаное - чудесный зеленый уголок со скучным названием «зона отдыха» - в летнюю пору привлекало много горожан, стремящихся убежать от городского шума, найти на природе отдых и разрядку от напряженного ритма жизни. Вместе с родителями приезжали дети. Их голоса с утра до вечера звенели над озером. Счастливые! Этим здоровым ребятам было доступно все: они загорали и катались на лодке, купались и ходили в лес за грибами и ягодами, играли на лужайке в бадминтон и просто бегали.

Больная девочка проводила время одна, без подруг и ровесников. Дни тянулись у нее медленно и однообразно, скучные и похожие один на другой, как стертые монетки, которые она от случая к случаю опускала в копилку, даже не зная, на что они могут когда-нибудь понадобиться ей и понадобятся ли.

Она даже не завидовала: она уже привыкла к своему положению. Безразлично следила она глазами за играми других детей. Они не подходили к ней - их предупредили, что она - больная, может легко расплакаться, малейшее волнение способно вызвать потрясение, нервный приступ, лучше ее не трогать. Таким образом, отчуждение было взаимное.

Пожалуй, некоторый интерес пробудили у нее собаки.

Собак было две, и они, как привязанные, постоянно ходили за ребятами. Одна- крупная черная дворняга - принадлежала коменданту дач, про другую, поменьше, говорили, что ее завез кто-то из отдыхающих и бросил здесь. До осени она могла быть спокойна, насколько может быть спокойно животное, потерявшее хозяина. Пока не кончится сезон - будет сыта. На ее счастье, народ прибывал все покладистый, добрый. Правда, несколько мам поворчали, что это, дескать, не зона отдыха, а собачник какой-то, и запретили своим детям подходить к ним. Но дети при каждом удобном моменте затевали игры с четвероногими, тем более, что остальные взрослые были настроены к животным вполне доброжелательно - ласкали, угощали. Собаки были миролюбивы и никому не делали зла.

Как вышло, что маленькая Джульба оказалась около больной девочки, никто не смог бы объяснить. Никто ее не подзывал, не подманивал куском. Но только нянечка, приставленная к молчаливой одинокой девочке, отлучившись на недолгое время, застала ее в обществе собаки. Джульба сидела перед девочкой, поставив одно ухо и развесив другое, и, наклоняя голову то вправо то влево, старалась, видимо, понять, что ей говорят, а девочка, болтая ногами и весело хлопая ладошками, пыталась втолковать ей что-то.

Всплеснув руками, нянька закричала:

- Пошла отсюда! Тебя кто звал!

Собака с опущенным хвостом послушно отбежала прочь. Но результат был совершенно неожиданный: раздался громкий плач, девочка затряслась в рыданиях. Вперемежку с всхлипываниями слышались два слова:

- Хочу собаку! Хочу собаку!

С этого и началось. Вскоре Джульба стала частой гостьей домика, где жила девочка с няней. Больше ее не гнали, наоборот, она сделалась желанной там, в ее присутствии девочка не плакала, не капризничала, лицо ее часто озарялось улыбкой. Теперь больная часами оставалась весела, прекратились припадки. Бескорыстная доброта и приветливость бессловесного создания, казалось, возвращали ей здоровье и силы. Чудо все-таки произошло.

Новое знакомство пошло на пользу и Джульбе. Собака заметно окрепла, похорошела - нянька вдоволь кормила ее, поскольку стала видеть в ней свою помощницу. Но что будет, когда закончится сезон, польют дожди и придет время уезжать юной покровительнице и хозяйке Джульбы? Да, Джульба почитала отныне девочку за свою хозяйку и беспрекословно повиновалась ей. Они как будто были созданы друг для друга и давно ждали, когда, наконец, встретятся и больше не будут разлучаться.

А день расставания неумолимо приближался. Уже заметно поубавилось народа на Песчаном. Дни стали короче, ночи длиннее и прохладнее. Уже не так жарко грело солнце.

Снова подкатила к домику голубая «Волга». За больной дочкой приехали родители, и с ними - третий, пожилой доктор.

- О, да ты заметно поздоровела, - сказал он, проведя рукой по голове девочки. - Здешний климат пошел тебе впрок…

- А это что такое? - воскликнула мать девочки, увидев собаку, которая незаметно прошмыгнула за ними в комнату и теперь вертелась под ногами как бы в заботе, чтоб не забыли про нее. - Марш отсюда!

В ту же минуту лицо девочки сморщилось, из глаз брызнули слезы. Началась истерика.

- Постойте-ка, - нахмурившись, сказал врач. - Верните собаку.

А Джульбу только помани, и она тут.

И как будто пронеслась тучка - лицо девочки снова просветлело, на нем появилась радость. Ребенок смеялся.

Тогда осмелевшая нянька рассказала, как тут все было.

- Пёсотерапия, - сказал врач. - Рекомендую продолжить.

- Неужели собака? - недоверчиво проговорил отец.

- Да. Ваша дочь нашла то, чего ей не хватало: друга, который благотворно воздействует на ее нервную систему… Такие случаи известны. В некоторых зарубежных клиниках разработан даже специальный курс лечения нервнобольных детей при помощи животных. Я думаю, что это только начало и если проявить разумное понимание, можно достичь полного перелома в болезни.

Часа через два из домика стали выносить вещи, и вскоре голубая «Волга» тронулась в обратный путь. Вместе с людьми в машине сидела и собака. Джульба ехала в свой новый дом.

Б. Ершов

«Твой друг», 1986г.