Это было время, когда Дьявол еще не додумался до порождения отпрыска — Антихриста, но сам любил посещать бренную землю во плоти, рождаясь в новом теле, где ему вздумается. Особливо, нравилось ему потискаться в чреве матери с единоутробным братцем — каким - нибудь будущим пророком, чтобы "приглядывать" за ним.

На сей раз, Сатана решил родиться вместе с малышом, которого в иных местах и в стародавние времена именовали Ионой.

Как и в прошлый раз, опеку над Ионой взял пророк Ильяс(он же Илья). Старик Дьявола сразу узнал, но отправлять в Геену огненную не стал — так хотя бы его искать не надобно — "имей злейшего врага под боком, чтобы на домыслы и поиски время и деньги не тратить."

Возможно, Теодор (таким именем нарекла Сатану мать), именно поэтому, впоследствии, додумался до идеи породить Антихриста, но то было много позже.

"Пригляд" за Ионой, являлся любимым делом Сатаны в миру с незапамятных времен, еще бы — мятежный дух сего пророка падок на искушения, и когда Черту светила перспектива отправить в Ад целый город нечестивцев, всегда имелся шанс, что удасться отворотить ум Ионы от миссии (навестить этот город, предупредить народ, дабы образумились), и разжиться, в довесок к душам горорожан, еще и пророком.

Иону, Ильяс взял у матери воспитывать лично — в монастыре Чиланзар, а Теодора(Дьявола во плоти, если кто запамятовал сей факт) оставил в родной семье.

Как и всякий младенец, только что появившийся на Свет, Черт был, как скажет позднее его ученик Джон Локк — "tabula raza", чистая доска то бишь, но ментальные алгоритмы его разума, позволяли к отрочеству "обрести себя", то есть впитать из мира собственное естесство, без нежелательных примесей.

Когда Теодору исполнилось тринадцать лет, он уже "осознал свою дьявольскую суть", понял также, что его единоутробный братец, воспитывающийся в монастыре, не случайно уродился с ним вместе, не понял еще только то, что старый Ильяс все о нем знает, и пришел в Чиланзар испросить Ильяса пообщаться с Ионой.

— Черт знает что такое творится нынче, — проворчал Ильяс, оглядывая Теодора, — Сатана к Сатане в гости пожаловал.. ну-ну, поговорите.

А "про себя", почтенный Ильяс подумал:"Отроки - подростки сейчас эти двое, быть может, не беда, что Иона на этот раз мятежником неистовым народился, клин клином вышибает — на юношеском духе противоречия, авось и спасу душу пророка, пущай пообщаются."

********

— Здравствуй, брат. — Обратился Теодор к Ионе.

— И тебе не хворать, — отозвался Иона, не отрывая глаз от фолианта, раскрытого перед ним на библиотечном столе, — чего приперся?

— Слыхал я, что хлопотный ты послушник для монастыря, норовистый, не место тебе в Чиланзаре.

— А хоть бы и так, тебе то что?

— А мне вот тесно в семье родной — побег планирую, айда со мной, покуралесим на двоих, спину братскую друг-другу прикрывая.

— Чую, горит спина моя, пока ты ее взглядом сверлишь, а в похождениях наших, неровен час, еще и масла мне на раскаленный хребет плеснешь? — возразил Иона.

— Лучше гореть адским пламенем, чем слизняком по строкам плесневелых монастырских свитков ползать...

Иона резко схлопнул фолиант, аж Теодор вздрогнул, повернулся к брату лицом, внимательно вгляделся в его черные очи, и заявил:

— Беги к матери за маслом, а я, покамест, пожитки соберу, уговорил.

Не ожидал такого поворота в разговоре Теодор, не понял — на кой Ионе масло понадобилось, не научился еще в деревенском быту образными выражениями да по прозрачным затеям, як бичом по водной глади хлыстать, побежал "за маслом"(видно, собственные пожитки брат прихватить так предложил), а когда в Чиланзар вернулся, к побегу из родных мест готовый, с бутылочкой хлопкового масла на всякий случай, а Ионы в монастыре уж и след простыл.

Отправился Теодор странствовать по белу свету в одиночку, обиду лютую на брата затаив и годы в Силу обращая: военную карьеру в Истрии сделал; приобрел высокий ранг воина-инквизитора; купил баронский титул; стал секретарем тайной канцелярии Истрии; "сколотил" шпионскую ячейку в войсках сильного государства-соседа Истрии — в Эствиге;  стал генералиссимусом армии Эствига с помощью верных шпионов — генералом Жан-Жак фон Мороз, коего в Эствиге никто толком и не видел, но не сильно переживал по этому поводу, ибо победителя многочисленных военных компаний не судят, и однажды, задумал развязать войну с Истрией.

Казалось бы — достижений у Теодора нечеловечески много, а Иона, и обида на него из головы не выветрились, а ведь брат ему уже не ровня: создал дюжину противоречивых религиозных учений; исходил всю Истрию вдоль и поперек под различными личинами, софистически дьявольскими проповедями добрую паству смущая — сущий брат по духу, а не токма по материнскому чреву, и за что зло на него держать, коль Иона по своей воле делает то, что самому Теодору угодно?

"Клин клином вышибает" — услыхал Сатана непроизнесенную много лет назад мысль старого Ильяса.

Не быть ныне противосстоянию добра и зла, Дьявола супротив божьего вестника, но быть ему - Сатане, скованным в этом витке бытия таким же исчадием Ада, каковым является он сам. Неслучайно, ох неслучайно брата Иону стали называть в Истрии Лжепророком.