Маленький мальчик ненавидел своего отца.
Вокруг аккуратной могилы стояли конгрессмены, дамы в черном, важные люди города. Сколько грязных тайн похоронено на этом престижном кладбище Бруклина с видом на Манхеттен?
Наверное, немало. По крайней мере, в этот день их стало больше.
Эндрю Сандерс, сын покойного сенатора, бизнесмена и мецената Джозефа Р. Сандерса, через многие годы пронесет чувство стыда, отвращения, страха и ненависти к своему отцу. Никто не знал, что творилось за закрытыми дверями богатого особняка в Леннокс-Хилл.
Мать он помнил смутно, лишь темные глаза и волосы, и ее грустный взгляд. Она умерла, когда мальчику было шесть лет. Позже, годам к 17 Эндрю убедил себя, что она умерла из-за издевательств, избиений, психологического террора и диких реализаций сексуальных фантазий безжалостного мужа-садиста. О его зверствах тихо перешептывалась прислуга.
Отца через два года убил черный парень, который пробрался в дом 15 января 1995 года. Большой серебристый пистолет полиция нашла в кустах слева от входа в дом. Эндрю помнил, как отец в халате лежал в холле, раскинув руки, а вокруг головы на ковре расплывалось черное пятно.
С кладбища мальчика увела тетя Нэнси. «Бедняжка, от горя даже ни разу не заплакал, и ни слова не проронил. Лишь бы он не онемел совсем» - думала она, держа маленькую холодную ладонь ребенка.
* * *
В свои 35 лет Эндрю Сандерс, блестящий ученый-биохимик, профессор Нью-Йоркского университета, конечно, уже не помнил об ужасах своего детства. В этом была полностью заслуга тети Нэнси и дяди Роберта, окружившие мальчика добротой и заботой. Мало кто мог бы узнать в этом высоком, черноволосом молодом мужчине того мальчика с кладбища со сжатыми бескровными губами.
В 20 лет он был чемпионом колледжа по гребле, и многие девушки засматривались на крепкую тонкую фигуру с широкими плечами. Впрочем, ему было все равно, кто на него засматривался, потому что у него была Мари. Мари была высокой сероглазой блондинкой, родом из Монреаля, и училась в том же колледже на архитектора.
Эндрю и Мари поженились в 2015 году, во время ланча заскочив в сити-холл. Это была всего лишь дань традиции, их любовь не нуждалась в подтверждении глупой церемонией. Тем более ни у него, ни у нее совершенно не было времени из-за затягивающей и вдохновляющей работы. Она проектировала какой-то невиданный небоскреб, а он уверенно шел к Нобелевской премии.
Если кратко описать проект, которым занимался Эндрю, дилентанским языком, то его идея состояла в том, чтобы создать армию наноботов из молекул белка, программируемых с помощью химических коктейлей. Эта армия наноботов предназначалась в первую очередь для борьбы с раком мозга, но не только, потому что данная разработка открывала невиданные доселе перспективы в медицине.
Иногда они беседовали.
– Милый, как ты думаешь, из союза биохимика и архитектора может выйти нормальный розовощекий карапуз?
– Уверен в этом любимая, но надо еще чуть-чуть потерпеть. Нобелевская премия уже почти у меня в руках.
– Это будет Нобелевская премия за усердие?
– Надеюсь, Нобелевский комитет оценит не только мой каменный зад.
– Он им понравится, как когда-то понравился мне.
Но большей частью времени они молчали, потому что любви не нужны слова.
* * *
Летом 2017 года случилось несчастье. Мари попала в аварию, и у нее произошел сложный перелом бедра. Хуже того, в той аварии погиб ребенок, но вины Мари в этом не было. Мари трудно выздоравливала, прошла несколько сложных операций. Ее состояние усугублялось тяжелой депрессией из-за мыслей о погибшем ребенке и о своих неродившихся детях. Доктор прописал ей опиоидные болеутоляющие средства.
В один из осенних дней, будто очнувшись от морока, сопоставив некоторые факты, Эндрю внезапно понял, что Мари стала медикаментозной наркоманкой, еще одной жертвой этой чумы, свирепствующей в Америке.
Они оба рыдали, он прижимал ее худые ладони к своего мокрому лицу, она чувствовала озноб, предвещающий бурю боли в ее теле, жаждущего новой таблетки. Тогда они твердо решили, что будут бороться всеми силами с этим недугом, бороться за их будущее.
Поздним вечером 17 мая 2020 года Эндрю, придя домой с работы, обнаружил Мари голой, сидящей на полу, прислонившись к стене. Голова ее упала на грудь, а рядом с правой рукой на полу лежал шприц. Ужас объял его. Она же пила таблетки! Точнее уже давно не пила, он бы знал! Но почему, Боже, почему ее пах с левой стороны весь в темных точках?! Он не помнил, как набрал 911.
Кошмары, подобные этому, повторялись вновь и вновь, и когда он рыдал, молил, ругался, то по ее тихому мечтательному лицу Эндрю отчетливо понимал, что его сероглазая Мари уходит от него все дальше и дальше, в только ей ведомые дали.
Эндрю был не только несчастным мужем, но и ученым. К черту рак! Он приспособит своих наноботов для лечения от наркотической зависимости. Он спасет Мари и миллионы погибающих от этой беды людей!
Дни и ночи он проводил в своей лаборатории, доводил до исступления своих сотрудников, но часов в сутках все равно не хватало. Его разрывало от мысли, что Мари дома одна, и что она делает, он не хотел даже думать, и от того, что ему надо больше и быстрее работать. Иногда он забывался тяжелым сном прямо за лабораторным столом, когда все уходили домой.
И однажды в лаборатории раздался звонок. Это был Грег Уилсон из соседней лаборатории.
– Можем поговорить? – спросил он.
– Да, конечно. Минут через 15 внизу сойдет?
В небольшом сквере возле университета у них состоялся такой разговор.
– Я посмотрел кое-какие файлы в нашей библитеке и заметил, что вместо рака ты переключился на исследования по лечению наркозависимости. Что изменилось? – спросил Грег.
– Кое-что случилось, но я думаю, что рано выносить это на публику. – Ответил Эндрю. - Пока исследования продолжаются.
– Я понимаю, ты не хочешь говорить, это твое право. Я не настаиваю, тем более если тут замешаны какие-то личные причины. Но у меня есть вопрос. Сколько ты спишь?
– Признаюсь, хотелось бы больше. А что, так заметно? – Засмеялся Эндрю.
– Долго ты так не протянешь, дружище.
– Что делать? Есть причины поторопиться.
– Я бы мог помочь. Для этого я тебя и вызывал. Ты ведь знаешь, что я занимаюсь проблемами сна, и мне тоже приходится торопиться. Если я не выдам оформленный по всем правилам результат до конца года, я вряд ли смогу получить грант на следующий период. Нашей лабораторией проделана огромная работа с невероятными перспективами, и все это могут отдать кому-то другому, и я даже подозреваю, кому. Еще и военные протягивают к этому руки. Если мои материалы перейдут к ним, то все будет засекречено, и 10 лет моей жизни пойдут коту под хвост. – Признес Грег. В волнении от протирал очки и теребил бородку-эспаньолку.
– Все мы в похожей ситуации, и я тебя понимаю. Зачем ты мне это рассказываешь? – Спросил Эндрю.
– Сейчас я скажу тебе то, что не должен говорить, но у меня нет другого выхода. Ты ведь знаешь, что у нас с тобой один корень, из которого выросли наши исследования. Наша лаборатория тоже занимается белковыми наноботами, как и твоя. Так вот у нас есть прорыв. Мы разработали технологию управляемых микроснов. Человеку нужно спать 8 часов в сутки. Но ведь это треть суток, которые можно было потратить на работу, верно? А что если эти восемь часов размазать по всем суткам, например, по часику? Можно ведь выкроить в течение дня время и слегка прикорнуть? А что если не по часику, а по 1 секунде? А что если по 1 миллисекунде? Наши наноботы научились погружать обезьян в сон продолжительностью 0,5 миллисекунд! Все происходит автоматически по определенным алгоритмам, и животное при этом не успевает понять, что оно на самом деле спало эти 0,5 миллисекунд. Три шимпанзе-бонобо и один орангутан в нашей лаборатории в одной из восточно-европейских стран уже в течение четырех месяцев успешно проходят испытания. Внешне все выглядит так, будто они вообще не спят, но на самом деле они добирают свои 8 часов сна, разбитых на микроскопические периоды. Наноботы засекают ативность определенных областей мозга, а также учитывают множество других факторов, чтобы мгновенно погружать организм в сон в моменты бездеятельности. Причем это не отключение сознания, а именно сон. Потому что мы научились наводить сновидения. Не в точности, конечно, как кино, но сновидения определенной направленности. Если хочешь жанра.
– Очень интересно. Ты же не хочешь сказать, что готов поделиться своими результатами для лечения наркобольных с помощью наведенных сновидений? Это было бы интересно, но не думаю, что ты настолько щедр. Да и у меня свое направление исследований в рамках гранта.
– Я почему-то думаю, что у тебя грант выдан на исследования в области онкологии, а не наркозависимости. Мы ведь крутимся в одном мире. Всех грантодателей, их программы и порядки я знаю. Не представляю, кто бы мог профинансировать твои исследования по наркозависимости сейчас, в середине года.
– Дружище, я не хочу это обсуждать. Надеюсь, это не шантаж. Даже не могу себе представить, зачем тебе бы это понадобилось. Думаю, наш разговор затянулся, мне пора возвращаться к работе.
– О нет, приятель, это не шантаж. Это деловое предолжение. Прошу тебя выслушать. Мы оба на грани, и мы оба можем помочь друг другу. Ты торопишься и у тебя нет времени. Есть кое-какие соображения, почему ты торопишься, но это неважно. Важно, что я могу дать тебе 8 часов в сутки, которые ты можешь посвятить работе. Я тебе нужен, а ты нужен мне, потому что мне нужен не просто подопытный кролик-доброволец. Мне нужен ученый, который досконально в теме. Ты закончишь свою работу, и я закончу свою работу. Мы оба будем Нобелевскими лауреатами, ты понимаешь это? Либо мы оба пойдем к черту! – Под конец речи Грег нервно зачесывал волосы потной ладонью.
– Это неожиданное предложение. Но во-первых, то, что ты предлагаешь, это незаконно, и мы оба можем загреметь в тюрьму. У меня таких планов нет, не знаю как насчет тебя. Во-вторых, мне льстит, что ты хочешь поставить на мне свои эксперименты, но я не готов становиться подопытным кроликом ни для кого. В-третьих, никаким военным я дорогу переходить не имею ни малейшего желания. В-четвертых, ни как какому черту я идти не собираюсь, похоже, ты ошибся. Поэтому извини, вынужден отказаться.
– Нет проблем, приятель. Будем считать, что это была всего лишь шутка. Что ж, пошутили, пойдем работать?
– Иди, я еще заскочу купить сигарет.
В 11 часов вечера, возвращаясь домой, Эндрю увидел из окна машины Мари, которая брела по улице, будто не видя дороги. Он выскочил из машины, крикнув ей «Мари!», но она его не услышала.
– Что случилось, малыш? – Спросил он, когда подбежал и остановил ее, взяв за локоть.
– А это ты, милый. Ничего, просто решила пройтись.
Они помолчали.
– Пойдем домой, любимая?
– Пойдем, любимый.
Он видел, что она под дозой, и это разрывало ему сердце.
Утром он набрал Грега и сказал ему:
– Привет. Обсудим кое-что за ланчем.
Сидя в корейском буфете на 34-й улице, они болтали о пустяках, о футболе и о погоде, не решаясь перейти черту.
В конце концов, Эндрю сказал:
– Как ты думаешь все это оформить, чтобы нас в конце концов не сцапали?
– У меня есть надежный человек в одной из стран в Европе. Их законодательство позволяет это.
– Албания?
– Да. Мне придется вывезти туда официально кое-какие препараты и аппаратуру, чтобы все выглядело так, что эксперимент проходит на той территории. Это займет недели две, надо получить разрешения. Часть из них у нас есть, но над оставшимися надо еще потрудиться. Если бы ты не согласился, мы бы все равно использовали тот контингент.
– Я еще не согласился. Подоготовь для меня результаты ваших исследований по обезьянам. Хочу удостовериться, что не превращусь в овощ. Как вы вводите своих ботов в организм и управляете ими?
– Это так сказать их жилище и командный пункт. – Грег положил на стол гладкую прозрачную капсулу размером с две фасолины. Внутри нее виднелись какие-то электронные механизмы.
– А это управляющий модуль. – Он выложил небольшую черную коробочку размером с полпачки сигарет. – Капсула зашивается под кожу в шею сзади, под срез волос. В ней различная химия, безвредная для человека. Управляющий модуль программируется, а затем передает команды капсуле с помощью слабых электромагнитных колебаний. Естественно, никакого блютус или вайфая. – Засмеялся Грег. – Похоже на морзянку в крайне упрощенном виде. Надо просто поднести управляющий модуль поближе к шее. По команде электроника капсулы готовит соответствующий химический коктейль и выпускает его молекулы в кровь. Эти молекулы и есть язык общения с наноботами. Примерно, как муравьи общаются между собой с помощью запахов. По аналогии с муравьями, какой-то запас химических веществ наноботы носят с собой, чтобы передавать информацию друг другу. Их запас они опять же пополняют в капсуле. В свою очередь при необходимости наноботы для нас кодируют информацию с помощью танца, как осы, когда возвращаются в капсулу. В целом необходимость в общении между исследователем и наноботами возникает редко, так как наноботы действуют в основном автономно. Вся используемая химия абсолютно безвредна, ее запаса хватит на десять лет минимум. Питание капсулы от тепла тела.
– Это понятно. Мы делаем примерно то же самое. Немного по-другому, но похоже. Сколько наноботов вы выпускаете?
– Сто миллионов.
– Почему так мало?
– Понимаю, почему ты спрашиваешь. Я видел твою статью, что боты можно объединять в сети, наподобие нервной системы, для этого их должно быть не менее миллиарда. Мы так далеко пока не заходим, но имеем это в виду. Пока сто миллионов оптимально для наших задач. Ты не думаешь, что сеть может поумнеть и превратиться в параллельный мозг? – С усмешкой поинтересовался Грег.
– Я не верю в искусственный интеллект, если ты об этом. Все-таки для зарождения разума нужна Божья искра, а мы не боги. – Ответил Эндрю.
– Я тоже не верю. Хотя и в Бога тоже не верю.
– Оставим Бога в покое. Есть ли механизм самоликвидации наноботов?
– Да, есть. Бот имеет что-то вроде кармашка с тонкой мембраной. Со временем она разрушается и выпускает молекулу химического вещества, которое отключает нанобот. Затем нанобот выводится из организма ественным путем. Толщина мембраны настраивается на срок от года до десяти лет. После отключения нанобота может повыситься температура на пару дней.
– Почему имунная система не отторгает ботов?
– Они маскируются под знакомые организму вирусы. На антитела, как ты понимаешь, ему плевать. Пока мы остановились на вирусе герпеса. Но сейчас более перспективным выглядит COVID-19.
– Мы тоже так считаем. А зачем твои разработки военным?
– Наверное, хотят получить солдата, который никогда не спит. Или внушать правильные мысли врагам через сновидения.
– Не боишься, что выпускаешь джинна из бутылки?
– Ты же знаешь, что подобные исследования ведутся и в Китае, и в Индии, и в России. По некоторым сведениям даже в Польше. Не мы, так кто-то другой все равно это сделает. Мы уже параллельно разрабатываем программу для борьбы с чужими наноботами, но это ни шатко ни валко, потому что целевого финансирования под эту задачу пока нет. Я ученый, а не политик. Пусть политики вводят регуляторные нормы.
– Они уже ввели, а мы с тобой собираемся их нарушить. – Усмехнулся Эндрю.
– Увы, иногда в поисках истины и новых знаний приходится идти на компромиссы. – Развел руками Грег.
– Ок, жду от тебя материалы по обезьянам. Только не приноси в лабораторию. Отдашь в следующий раз за ланчем.
– Само собой. – Кивнул Грег.
* * *
Эндрю провел рукой по затылку, ощупал пальцами шею, слегка надавливая, и ощутил небольшое уплотнение там, где была вшита капсула. Вчера Нора, жена Грега, которая работала врачом в клинике Корнельского университета, сняла швы перед ужином у них дома в Вильямсбурге, красивом ухоженном районе Бруклина.
Что ж, пора активировать ботов. Волнительно, черт возьми!
Но прежде надо запрограммировать сновидения. Грег предупреждал, что сны будут не прямо как «кино по заказу», а скорее как «кино по мотивам».
Эндрю подключил к компьютеру черную коробочку управляющего модуля. «Джойстик», - усмехнулся он.
Через специальную программу загрузил фото и видео своей матери, образцы ее голоса, разные подобранные картинки, которые должны были отражать настроения сна. Программа рассчитала, что передача данных на капсулу займет 1 час 21 минуту.
Затем он лег на диван, положил коробочку под голову в область шеи, нажал кнопку и закрыл глаза. Коробочка пискнула один раз, что означает начало передачи. Через означенное время коробочка пискнула два раза, оповестив, что передача данных закончена. Эндрю вдохнул, немного задержал дыхание, тихо прошептал «Господи, помоги!», и дважды нажал кнопку на коробочке. Боты были активированы.
Он ничего не почувствовал, но где-то там внутри его тела побежали в разные стороны миллионы маленьких искусственных существ, созданные человеческим гением.
В голове было пусто, Эндрю решил немного пройтись. Часовая прогулка по еще пышущим жаром бетонным дорожкам Манхеттена, сморила его и накатилась усталость. В глаза словно насыпали песка. Вернувшись в лабораторию он усилим воли усадил себя за лабораторный стол, придвинул лаптоп и погрузился в работу.
К 12 часам ночи он оторвался от компьютера, удивившись, как быстро пробежало время. Прислушался к своему организму и вдруг с удивлением обнаружил, что усталость прошла. Он встал, покрутил головой, осмотрел себя в стекле шкафа, ощупал себя руками. Обычно в этом время он уже валился с ног. А сейчас в теле была бодрость и свежесть.
Он взял управляющий блок, приложил к шее, нажал четыре раза кнопку для съема информации. Подержал несколько минут, пока не раздался двойной писк. Дежурные боты передали статистику на управляющий блок. Подсоединив блок к компьютеру, он с удивлением увидел, что сегодня боты обеспечили ему 2 миллиона циклов микросна каждый от 0,5 до 10 миллисекунд общей продолжительностью 3 часа! То есть пока он работал, он параллельно проспал 3 часа и этого совершенно не заметил! Зато это заметил его организм, который с благодарностью отозвался приливом сил.
«Что же мне снилось?» - подумал Эндрю. Он приложил руку к голове, чуть напрягся, пытаясь вспомнить. И вдруг он вспомнил сон, который ускользал, как легкий тюль от сквозняка.
Точно! Во сне была его мать, она держала его на руках и что-то ласково ему говорила, наклонив голову. Он увидел ее темные глаза, бледное лицо, которое уже почти забыл. Когда он смотрел на ее фотографии, она казалась ему чужой, хотя и очень милой женщиной. Но сейчас он как будто ощутил ее прикосновения, услышал ее запах, и он понял, что во сне к нему приходила его мама. «Мой львенок», - он вспомнил, что она называла его так.
Воспоминания о сне за несколько секунд развеялись. Он пытался еще ухватить их, но не смог. Сон исчез как дымка.
В полном потрясении Эндрю вышел с работы, сел в автомобиль и через полчаса припарковался у дома. Вдруг он замер ошеломленный. Ведь они с Грегом договаривались, что несколько дней он не будет водить машину! Однако он доехал домой, и мог поклясться, что ни разу потерял контроля над дорогой. При этом он был уверен, что боты погружали его в сон и во время пути.
В настройках управляющей программы была опция «Не спать в автомобиле». По некоторым параметрам боты могли отслеживать, когда человек находился за рулем автомобиля. Но Эндрю не активировал эту опцию, так как не собирался водить. Это функция еще требовала отладки, поэтому Грег попросил его не пользоваться автомобилем некоторое время.
Выходит, он по своей глупости подверг свою жизнь опасности. Хотя была ли эта опасность? Боты четко делали свою работу – микросон продолжительностью несколько миллисекунд не мог повлиять на скорость реакции. Опасность, что сон в результате сбоя продлится не миллисекунды, а больше, отсутствовала, так как критичный функционал ботов дублировался и отслеживался специальными ботами-контролерами. Так что сегодняшний случайный эксперимент с микросном за рулем можно считать успешным. Впрочем, не надо увлекаться, нужно все еще раз тщательно проверить в более безопасных условиях. Кстати, завтра суббота, можно сыграть партию в теннис, посмотреть, что из этого получится.
Он вошел в квартиру, прошел в спальню. Мари спала, он слышал ее тихое дыхание. Он погладил ее по спутанным светлым волосам и прошептал: «Ты будешь здорова, теперь я это знаю».
Три часа он наговаривал на диктофон для Грега свои ощущения, идеи и предположения. С завтрашнего дня, помимо этого, он должен начать вести подробные протоколы наблюдений. В воскресенье медицинское обследование у Норы.
Потом он до шести утра работал со своими документами. В семь утра он уже был на работе. Состояние было отличным, и это он с удовлетворением отметил в протоколе.
* * *
Лаборатория Эндрю через четыре месяца смогла создать экспериментальную технологию лечения наркозависимых с помощью наноботов. Разработки Грега помогли преодолеть некоторые технические проблемы, но методика лечения была полностью оригинальной.
Боты Эндрю в соответствии с заложенным алгоритмом, ориентируясь на показания специальных ботов-датчиков, отключали в мозгу пациента центры боли, доставляли в центры удовольствия микродозы наркотика, постепенно снижая потребность. Методика показала блестящие результаты на лабораторных крысах.
В мартовском номере журнала «Ланцет» была опубликована статья Эндрю, которая произвела фурор в соответствующих кругах. Более того, про методику раструбили по телевидению, о ней стали рассказывать сотни блогеров в сети.
Хотя статья Грега появилась в «Ланцете» раньше, она не произвела на публику такого впечатляющего эффекта, как статья Эндрю. Идеи Грега людям показались ненужными, глупыми и даже вредными. Зачем, спрашивается, лишать себя удовольствия сна? Эти ученые служат лишь капиталу, пытаясь еще больше закабалить простых людей, чтобы они работали и приносили прибыль и налоги 24 часа в сутки. Такие разработки нельзя не то что приветствовать, их необходимо категорически запретить.
Грегу было все равно, что говорят глупые дилетанты. Его интересовало лишь мнение научного сообщества, а там отлично понимали, что Грег совершил настоящий прорыв. Слава и деньги теперь от него никуда не денутся.
Хотя исследования на людях еще продолжались, Эндрю разрывали на части журналисты. В церквях молились и благодарили Бога за победу над страшным недугом – наркоманией, поразившую все слои американского общества и потрясающую сами ее основы. Эндрю пытался объяснить, что наркомания – это социальная болезнь. Физическую и психологическую зависимость преодолеть возможно, и надежное средство для этого теперь найдено, но необходимо искоренять причины зла, а это намного сложнее.
Тем не менее шум стоял знатный, дошло до того, что один из мексиканских наркокартелей приговорил его к смерти, о чем сначала публично объявил, потом публично опроверг. У дома Эндрю стала дежурить полицейская машина. В научных кругах было ясно, что Эндрю Сандерс – это неоспоримый кандидат на Нобелевскую премию. Хотя с научной точки зрения Грег имел преимущество, но социальное значение технологии Эндрю была несравнимо выше.
Эндрю был счастлив. И из-за свалившейся известности, потому что честолюбие ученого было ему совсем не чуждо. Но главное из-за того, что Мари излечилась от наркомании благодаря ему. Кроме этого, она прошла терапию наведенными сновидениями по технологии Грега, что дало потрясающий эффект по части реабилитации.
* * *
Они лежали на траве в Центральном парке. Невдалеке прогуливался полицейский из его охраны, но Эндрю было плевать на него. Он смотрел на лицо Мари, оно было молодым и прекрасным, как 15 лет назад. Ее темные глаза лучились светом, а блестящие каштановые волосы струились сквозь его пальцы. «Мой львенок», - сказала она и погладила его по щеке.