Семейная психология

Категорически приветствую, с вами всё тот же - Лихачев Денис, юрист из Краснодара, основатель одноименного бюро

Большой пласт дел в моей практике это дела семейные, развод, раздел, делёжка имущества, детей и т.д. Ниже пойдёт речь об одном из таких дел.

Не всегда браки бывают удачными и счастливыми, а дети любимыми и желанными. Зачастую, расходясь, супруги помимо закономерного похолодания друг к другу, теряют интерес к собственным детям.

В 2016 году ко мне обратилась девушка, бывший супруг которой, несмотря на достигнутое соглашение об уплате алиментов, не торопился его исполнять.

Имелось решение суда, которым установлена твёрдая сумма алиментов, в размере 15 тысяч рублей, на основании него выдан исполнительный лист, последний направлен приставам, где и «похоронен».

Дело ясное, поэтому я сразу направился приставу, с которой общего языка не нашёл, но зато смог ознакомиться с материалами дела, благо заняло это меньше пяти минут, ибо дело состояло из 10 листочков.

Далее направил в районный суд исковое заявление, в котором изложил своё видение проблемы, что сделано (ничего) и что необходимо сделать для полного и своевременного исполнения решения суда. Два заседания девушка пристав сидела красная как рак, а судья недоумевала и сокрушалась, отчитывая её и как мне показалось, ища хоть малейшую зацепку, за которую можно было бы вытянуть нерадивого исполнителя. Практикующие юристы подтвердят, какое зачастую явное и крепкое единение судей с ответчиками происходит в процессах, когда в качестве ответчиков выступают государственные органы.

Но факты были неумолимы и суд, при очевидном нежелании, вынес решение о признании незаконным бездействия пристава, а также об обязании её к ряду исполнительских действий, с целью активизации работы.

Это подействовало, пристав начала работать, алименты начали стабильно поступать, поэтому я благополучно забыл об этом деле вплоть до 2019 года.

Летом 2019 года, ко мне снова обратилась старая знакомая, сообщив, что её бывший муж, проживающий в настоящее время с новой пассией и её ребёнком в городе Мурманске, обратился в Краснодарский суд с заявлением о снижении размера алиментов.

Ознакомившись с заявлением, я обнаружил интересный факт – новая пассия бывшего мужа моей клиентки это пристав, с которой я судился в 2016 году. А парень времени не терял!

Как позже выяснилось, именно экс пристав явилась мозговым центром операции: «лиши ребёнка алиментов…либо…создай ребёнку геморрой», а исполнителями были «назначены» её бывшие коллеги, а ныне частнопрактикующие юристы, два брата близнеца. Реально близнецы, я до конца не мог понять, кто пришёл в процесс сейчас, а кто был в прошлый раз!

Оценив уровень оппозиции, я с интересом принялся за изучение обоснований заявления, а также предвкушал весёлый кейс. Так и вышло.

Бывший муж клиентки мотивировал заявление тем, что он женился, платит кредиты (новой супруги), а также содержит её ребёнка, поэтому выплачивать алименты своему родному ребёнку в прежнем размере он не может.

Поскольку сумма алиментов ежегодно индексировалась, то на 2019 год она составляла уже 17 тысяч рублей, это также взволновало «отца», который сообщил, что его зарплата не позволяет платить ребёнку.

Возражать против таких веских аргументов труда не составило – кредиты нынешней супруги, это исключительно её бремя, равно как и её дочь, которую он не удочерил. По какой причине нынешняя супруга заявителя не идёт работать, дабы самостоятельно платить свои кредиты, представители заявителя не пояснили. Сетуя на выросший размер алиментов, мой оппонент скромно умолчал, что и зарплата его также выросла на треть и составляет более 60 тысяч рублей, что мы выяснили самостоятельно с помощью судебного запроса.

Я не зря упомянул об уровне оппозиции, поскольку мои оппоненты действительно меня не разочаровали. Параллельно заявлению о снижении размера алиментов, было направлено заявление в суд об установлении порядка общения с ребёнком, где «отец» сетовал, что бывшая супруга не даёт ему общаться с ребёнком, поэтому он просит суд обязать её предоставить ему возможность на трое суток в неделю забирать сына, чтобы видеться без присутствия матери.

Тут следует отметить, что ребёнку на тот момент было без малого пять лет, четыре из которых он не видел родного отца ни разу и не особо хотел видеть, так как не понимал, о ком вообще идёт речь.

Мотивация внезапно вспыхнувшим отцовским чувствам одна – надавить на мать, заставить её нервничать и не особо сопротивляться по первому процессу. Типичный стиль работы приставов/коллекторов – давление через близких.

Но апогеем стало третье заявление в суд, в котором «отец» заявил, что сына он не признаёт, считает, что бывшая супруга его «нагуляла», поэтому хочет оспорить факт отцовства.

Вот теперь давайте оценим эту стратегию – подаем иск о снижении алиментов, затем об установлении порядка общения со своим ребёнком, а сдабриваем это иском об оспаривании отцовства. Каким надо быть «гением» чтобы одновременно в один суд заявить два взаимоисключающих друг друга иска? Ты либо хочешь общаться со своим ребёнком, либо не признаёшь его…

Закономерным итогом стал проигрыш «отца» по всем трём искам, причём его представителей ничуть не смущала парадоксальная последовательность заявлений, а также полная несостоятельность доводов, изложенных в них. Они фанатично с завидным упорством настаивали на своих требованиях, словно не замечая скепсиса в глазах судей, врали и переворачивали факты с ног на голову.

Бывший супруг и его нынешняя пассия также не остались в стороне, с камерой они сидели в засаде у ипотечной квартиры моей клиентки, пытаясь выследить квартирантов, которые, по их мнению, определенно должны были там жить и приносить ей доход, который позволит ей с сыном прожить и без алиментов. Также врывались в детский сад, куда ходит сын, пытаясь его забрать, к слову, безуспешно, поскольку мало того, что воспитатели в жизни в глаза не видели «папу», но и сам сын не узнавал дядю.

Я сам отец, поэтому волосы шевелились на голове, с каким остервенением «отец» пытался лишить родного сына денег. Доходило до того, что «отцу» плевать на то, что ребёнку не дали место в муниципальном садике (а в Краснодаре с этим проблема), мать не имела право отдавать его в частный и платить за это деньги, а тем более оплачивать дополнительные секции (карате/футбол). Плевать, что это помогает его ребёнку развиваться, не должна водить и всё. А если водит, значит, деньги есть, и алименты не положены.

При этом всём бывший муж постоянно слал клиентке сообщения, в которых комментировал все мои действия, давил морально, доказывая, что «я, заведомо зная, что проиграю, обманываю и тяну из неё деньги». Когда ему прилетело первое заявление о взыскании судебных расходов по проигранному делу, он вовсе опустился до угроз и оскорблений и был заблокирован.

Итого, клиентка осталась при своих алиментах, героический «отец» оплатил производство генетической экспертизы – 20 тысяч рублей (естественно он биологический отец), продолжает исправно платить алименты и скоро оплатит судебные расходы за мои услуги (по двум делам уже оплатил).

Поскольку по семейным спорам судебные акты в открытый доступ не выкладываются, а вся информация на сайте суда обезличивается, то я не смогу как прежде дать ссылку на дело, да и не уверен, что это было бы уместно.

Поэтому, если есть столкнувшиеся с подобной ситуацией, обращайтесь, я проконсультирую вас и помогу чем смогу, советом или образцом документа, безвозмездно.

Найти меня можете на моей страничке в инстаграме @lihachev.d

Друзья, всем спасибо за внимание, пусть истории, о которых я тут пишу, никогда не коснутся вас!

Происходящее напомнило сцену из американской мелодрамы.

Доктор усадил меня в просторное кресло-кушетку и тактично осведомился, о чем я хочу поговорить. Он был одет в светлую рубашку и брюки, на плечах — домашний пуловер. Аккуратно постриженная рыжая бородка, очки с толстыми линзами, в руках — дорогой еженедельник, где он тут же начал делать заметки остро отточенным карандашом.

«Наверное, чертей рисует», — подумал, я. А вслух сказал:

— Я подкаблучник, доктор, и меня это очень достает.

— Расскажите с самого начала, — попросил он.

— Разве у таких историй бывает начало? — удивился я.

— Конечно, — доктор оторвался от заметок. — Вы же не всегда им себя считали? В детстве — были ребенком, подростком, юношей. Когда впервые вы почувствовали дискомфорт?

Я на минуту задумался.

— Собака, — сказал я уверенно. — Когда мы завели собаку, я впервые понял, что неглавный в семье. Вы наверняка знаете, что животное само выбирает хозяина. И не важно, кто его кормит и кто с ним играет. Оно каким-то непостижимым образом определяет — кому нужно повиноваться.

— А как вы это определили? — спросил доктор.

Я хмыкнул:

— Экспериментально. Шутки ради, от безделья, поспорили с женой, кто натравит собаку друг на друга. Я долго уговаривал Альму «взять!» и показывал на жену. Но псина только крутила своими бестолковыми глазами и что-то тихо попискивала. Однако стоило супруге показать на меня, сука кинулась и оскалила зубы.

— Укусила вас? — поинтересовался доктор.

— Нет. Но стало гораздо понятнее, кого собака слушает и кто в доме хозяин.

— И вы от этого страдаете?

Я рассмеялся.

— Если бы. Понимаете доктор, мне очень страшно. Я боюсь свою жену и никак не могу от нее избавиться.

Впервые за наш разговор хозяин кабинета посмотрел на меня поверх очков.

— Что вы имеете в виду?

— Моя жена — ведьма, в прямом смысле этого слова. Разумеется, она не летает на метле и не варит суп из лягушек. Однако стоит ей пожелать человеку плохого, как с ним происходят ужасные вещи. Я сейчас не шучу.

— Можете привести пример?

— Да сколько угодно. Вот если вечером растает снег — потекут ручьи, но стоит моей жене сказать: «А представляешь, все это замерзнет?» — так на следующее утро обязательно будет гололед.

От меня не ускользнула улыбка доктора, хотя он старательно прятал ее в рыжую бороду.

— Однажды, тоже шутки ради, я попросил ее угадать карту.

— И она ее угадала? — предвосхитил мой ответ доктор.

— Она отгадала все карты, — сказал я, — всю гребаную колоду. А думаете интересно играть с человеком, который знает ваши карты наперед?

— Скажите, — растянул доктор, — вам не пришло в голову использовать ее способности для получения прибыли?

— Как же не пришло? — усмехнулся я. — Первым делом. Но оказалось, что она может видеть только мои карты. Наверное, потому что я у нее под каблуком.

Доктор снова что-то записал в еженедельник и с интересом поднял голову.

— Продолжайте, — попросил он.

— Это, разумеется, не все. Было много разных случаев, на которые я никак не обращал внимания, и даже спустя много лет относил к совпадениям или недоразумениям. Однако, когда их накопилось достаточно, стал подозревать неладное. Вот послушайте. В середине девяностых мою фирму прессовали оборотни в погонах, вымогали взятки. Но руководство не желало становиться частью коррупционной схемы. По этой причине нас постоянно проверяли, штрафовали, опечатывали и описывали имущество, а еще вызывали на унизительные допросы, где предлагали оклеветать начальство. При этом меня и еще несколько ведущих менеджеров обещали посадить в СИЗО, где к нам могли быть применены меры физического насилия.

Спустя десять лет все эти опричники сами отправились в тюрьму, а из их квартир выносили сумки у которых отрывались ручки от тяжести наличных. Но тогда, в девяностые, было очень страшно. И среди мерзавцев выделялся один рыжий майор, который воспылал ко мне особой нелюбовью.

Я смерил рыжего доктора взглядом и добавил:

— Извините.

— Ничего, — откликнулся хозяин кабинета, — продолжайте.

— В общем, он меня доставал особенно рьяно, и однажды я рассказал жене. Она сначала возмущалась, ругалась, но потом успокоилась и сказала: «Да чего мы переживаем, ведь на одном кладбище всем лежать». А на следующий день я узнал, что этот самый майор чистил табельное оружие и случайно вставил снаряженный магазин, да и нажал на курок, зачем-то направив ствол в свою сторону.

— Жуткая история, — сказал доктор.

— Нет, — возразил я, — жуткая история произошла в тринадцатом году, когда мы с супругой отправились отдыхать в Крым на автомобиле. Проехав две тысячи километров мы очень устали, а когда въехали на Украину, оказалось, что наш навигатор там не работает. Мы долго плутали и очень боялись, что у нас закончится бензин. Однако, когда наткнулись на бензоколонку, нас жестоко обсчитали. Заправили в бак столько, сколько туда физически не может поместиться. На Украине дорогой бензин, и моя жена сильно расстроилась, а когда успокоилась пообещала, что через год там будут слезами машины заправлять.

— И что? — осторожно спросил доктор.

— А вы не знаете? — удивился я. — Там уже несколько лет идет война.

Доктор многозначительно молчал. Мне даже показалось, что он сейчас рассмеется и скажет что-то вроде: «Подобной ерунды не слышал никогда». Однако он по-прежнему изображал серьезность.

— А чем вы занимаетесь? Вы и супруга?

— Я предприниматель, доктор. Рассылаю семена растений через интернет. Жена мне помогает. Можно сказать, что у нас небольшой семейный бизнес. Представляете работу такого магазина? Я отправляю заказы, а жена общается с покупателями, принимает оплату и ведет бухгалтерию.

— Давно вы этим занимаетесь?

— Очень давно. С тех самых пор, как купили дачу.

Мы в первый же год получили хороший урожай и запаслись семенами, которых оказалось слишком много. Я решил их продать через доску объявлений в сети. Ну, как говорится, и пошло и поехало. Сначала мы выращивали только ягоды и фрукты, но вскоре перешли на цветы, декоративные растения и прочую экзотику. Разумеется, встал вопрос о посевных площадях и теплице. Но знаете, доктор, сколько ни пытайся, в нашем климате не вырастить тропические растения, поэтому у нас появились поставщики, а вместе с ними и проблемные клиенты.

Невозможно проконтролировать качество семян. Всхожесть, устойчивость к болезням и заморозкам — все это находится на совести поставщика, но и покупатели бывают разные. Одни поливают рассаду холодной водой, а другие, прежде чем сделать посев, обрабатывают семена в микроволновке.

— Зачем? — удивился доктор.

— Вот и мне хотелось бы знать, — возмутился я. — И после этого пишут претензии о том, что у меня якобы некачественный материал. Да, покупатель в сети обмелел. Пишут с ошибками, грубо. Знаете, как задают вопрос? «Адонис, цена, наличие?». Как будто мне одолжение делают, а ведь еще десять лет назад было принято обращаться на «вы», представляться. Эх, где эти времена?

С тех пор, доктор, многое изменилось. В интернете появилось шакалье, убежденное, что если сначала разместить грубый отзыв, то проблема решится сама собой. Мало того, некоторые самоуверенные типы считают, будто на этом смогут заработать, и, как вы уже догадались, это очень раздражает мою жену.

Не могу сказать, что она эмоциональна. Если садовод пишет, мол, ребята, выручайте, все ваши семена померзли, — мы нередко досылаем новые за свой счет. Но когда сразу же начинают угрожать и хамить, это удручает. Скажу честно, доктор, я не общался с подобными клиентами. Вне зависимости от того, что они мне обещали. С документацией у меня полный порядок, проверок не боюсь, и псевдопретензии я просто игнорировал. Прошло много лет, пока однажды я не набрал в поиске название своего магазина в сочетании со словом «отзывы».

Первый же пост меня очень удивил. Потому что на страничке, где рассказывалось о плохом качестве семян, шли фотографии человека, переливающего кровь. К его руке были подсоединены многочисленные трубочки, вокруг поблескивала медицинская аппаратура. Следующая страничка рассказывала о новых страданиях больного, на фото он значительно похудел, в глазах появился блеск сходившего с ума человека. Зачем-то он выкладывал новые фотографии лечения, а на последней странице сообщалось, что владелец данного аккаунта не был в сети два года и девять месяцев.

— Думаете, он умер? — неожиданно прервал меня доктор.

— Даже знать этого не хочу. Как не хочу знать о владельцах еще десятка подобных страниц. Их авторы не догадались рассказать о своих проблемах со здоровьем, но все они либо побросали свои социальные аккаунты, либо потеряли к ним интерес.

— И вы подозреваете в воздействии на них свою супругу?

— Понимаете, доктор, — сказал я осторожно, — мне до этих кляузников дела нет. Но я технарь, и в универе делал лабораторные по теории вероятности. Не бывает таких совпадений, просто не бывает. Я, разумеется, загоняюсь и сам себе отдаю в этом отчет — иначе не пришел бы к вам. Но если кто-то ведет себя как ведьма, выглядит как ведьма и говорит как ведьма, то, скорее всего, это и есть ведьма.

— А ваша жена выглядит как ведьма? — попытался пошутить доктор.

— Вы же понимаете, что я утрирую. Хотя да, выглядит она именно так.

Хозяин кабинета сделал серьезное лицо.

— Вам, прежде всего, нужно успокоиться и взглянуть на ситуацию как бы со стороны. Вот скажите, ваша жена когда-нибудь наносила вред вам?

Я отрицательно покачал головой.

— Нет, доктор, никогда. Однако до этого я не давал повода.

— А сейчас повод появился?

— Появился, — согласился я.

— И этот повод не выглядит как ведьма? — спросил доктор.

— Что вы. Это сущий ангел, сама невинность, и к тому же моложе на пятнадцать лет.

— Никогда не признаюсь в этом клиентам, но вы сейчас вызвали во мне когнитивный диссонанс. Разве может ангел разбить семью?

Я бросил на доктора жесткий взгляд.

— А я ничего такого не говорил. Может, объяснил путанно, извините. Сейчас речь о нашей новой помощнице, которую мы наняли два месяца назад. Скромная девушка, очень аккуратная и тихая, но моя жена стала к ней ревновать. Сначала ее опекала, затем придиралась и теперь уже открыто третирует. Стоит нам оказаться наедине, как тут же появляется наша фурия и устраивает скандал, а я, между прочим, знаю, чем такие истории заканчиваются.

— Скажите, — прервал меня доктор, — а вы даете повод? Кокетничаете, делаете знаки внимания?

— Вовсе нет. Я же вам говорил, что девушка скромная, и мы общаемся исключительно по работе.

— Опишите мне ее, — попросил доктор.

— Ну… Обычная девушка. С каштановыми волосами. Почти не использует косметику. Роста маленького, не больше метра пятидесяти пяти. Глаза серые, кожа бледная. Много подростковых прыщей, говорит тихо. Что еще? Да пожалуй, все.

— Вы сейчас мне описали мышку какую-то, — удивился доктор. — Тогда опишите вашу жену.

— Яркая кареглазая брюнетка, высокая, стройная. Любит все наращивать: ногти, волосы ресницы, губы, грудь. У нее несколько рунических тату на теле и какие-то китайские иероглифы, но я не знаю, что они обозначают.

— Признаться, — сказал доктор, — я забыл, почему в европейских странах почти нет красивых женщин.

— Почему же? — спросил я.

— Их долгое время сжигали на костре, а красоту считали признаком дьявольских сил. Мы же привыкли вкладывать в слово ведьма несколько иной смысл.

Я пожал плечами:

— По большому счету не важно, как моя жена выглядит, главное, что на ее фоне я чувствую себя примаком.

Доктор отложил еженедельник.

— Мне кажется, вы очень сильно заблуждаетесь.

Он встал и, обойдя кабинет, нашел на книжных полках очень старую колоду карт. Осторожно потянул одну и, показав мне рубашку, спросил:

— Как вы думаете, какую карту я сейчас держу?

— Семерку треф, — сказал я, не задумываясь.

Доктор вернулся на свое место, снова взял еженедельник и что-то торопливо вымарал. Он посмотрел на меня как-то нехорошо, вроде бы спрашивая: «Ах, вы еще здесь?»

— Так что мне делать? — прервал я молчание.

Словно что-то вспомнив, доктор торопливо заговорил:

— Не волноваться. Теперь уже ясно, что вам ничего не угрожает. Поэтому можете отправляться домой и наслаждаться обществом яркой брюнетки, не опасаясь, что она вас проклянёт или пошлет к черту. В вашем рассказе достаточно хлебных крошек, чтобы понять, что именно вы обладаете… Как бы это сказать?

Доктор еще несколько секунд подыскивал слово и наконец продолжил:

— Пусть будет: телекинетические или экстрасенсорные способности. Хотя ни то, ни другое не отображает сути, но давайте их просто так обзовем. Именно вы обладаете этим даром, хотя вполне вероятно, ваша жена играет не последнюю роль.

Даже вы до сих пор не поняли, как и когда проявляются ваши способности, необходимо ли вам что-то съесть, разозлиться или пожелать что-либо другому человеку. Вы заметили лишь их эпизодическое появление. Теперь займитесь наблюдением и анализом.

— А почему вы решили, что именно я их вызываю? — попытался возразить я.

— Вы сами рассказали, — удивился моему вопросу доктор. — Люди, которым был нанесен вред, больше общались с вами. Именно у вас они вызвали неприязнь и раздражение, а супруга знала о них только с ваших слов, либо косвенно. Когда же вы рассказали, как у вашей жены проявилась способность отгадывать карты, все стало на свои места. Потому что не она, а именно вы подсказывали ей содержимое колоды, с другими людьми ей не удалось проделать подобный фокус. А теперь посмотрите сюда.

Доктор снял верхнюю карту с потрепанной колоды и показал ее мне. В его руке находилась семерка треф.

— Угадаете еще? — предложил он.

Я отрицательно покачал головой:

— Ну уж нет. Сначала надо это осмыслить.

— Очень разумное решение, — похвалил доктор. — Давайте встретимся через неделю и обсудим ваши наблюдения.

Наш разговор прервал тихий стук в кабинет. Рыжий доктор впервые нахмурился, но все же разрешил своей секретарше войти.

Перепуганная девушка держала в руках трубку радиотелефона и почти плача сказала:

— Простите меня, но господин Марценкевич стоит на крыше.

Доктор обернулся ко мне и сказал изменившимся голосом:

— К сожалению, нам на некоторое время придется прерваться.

— Разумеется, — я с трудом выбрался из глубокого кресла и в сопровождении испуганной секретарши вышел в приемную.

Сквозь неплотно закрытые двери до меня долетела фраза доктора:

— Попробуйте посмотреть на это с другой стороны.

Почему-то сказанное меня развеселило. Я подумал, что на фоне чужих неприятностей мои проблемы и страхи — сущая ерунда. От этой мысли стало как-то по-особенному легко и хорошо. Захотелось, чтобы немедленно зазвонил телефон в приемной, но аппарат молчал. Я еще раз улыбнулся, когда понял, что входящий звонок невозможен, потому что сейчас линия занята.

Однако на столе загорелась лампочка селекторной связи, и юная секретарша тут же устремилась в кабинет. Я остался один в приемной, покачался на каблуках и как бы нехотя вышел в коридор.

На улице я поднял воротник и стал искоса поглядывать на припаркованные вдоль дороги машины. Каждый раз, когда мой взгляд касался очередного автомобиля, его клаксон издавал сигнал, а габариты и фары ярко вспыхивали пробудившейся от сна сигнализацией.

Некоторые машины вновь умолкали, иные продолжали разрывать окрестность тревожными звуками. Я шел вдоль них, наслаждаясь созданной какофонией, словно дирижер необычного оркестра. Метров через двести мне навстречу проехала машина скорой помощи. Ее проблесковые маячки были включены. Реанимация спешила на помощь рыжему доктору, который сегодня услышал много лишнего, затем внезапно почувствовал себя нехорошо, и я догадывался, что помочь ему уже не успеют.

Удивительно, как похожи комнаты ожидания у адвоката и семейного психолога. И там и там есть удобные кожаные кресла, глянец, веером разбросанный по журнальным столикам, работающий телевизор и кофейный автомат, все, чтобы скрасить неловкое ожидание. Здесь никто не пытается завести знакомства, и это понятно. Раз люди пришли сюда, значит у них проблемы, а делиться ими будут за дверью, выложив кругленькую сумму человеку, который умеет выслушать, не перебивая.

Лера недавно была в такой же приемной у адвоката по разводам. Адвокат посоветовал обратиться к семейному психологу. Лера совет приняла. Нет, не потому, что она верила, будто их с Семеном брак можно спасти. Спасти уже ничего нельзя, но если она, Лера, выполнит все рекомендации адвоката, то в глазах мирового судьи будет выглядеть лучше. Она будет казаться женщиной хоть и оскорбленной, но не растерявшей достоинства, до последнего защищавшей свой брак.

Разумеется, это блеф. После измены их семейная жизнь никогда не будет прежней. Где-то на подсознательном уровне Лера всегда будет помнить измену и, разумеется, никогда не станет доверять Семену, даже если простит. Но она не простила. Мысль, пробежавшая в сознании, окатила волной неприятной прохлады. Если бы она была одна, то выполнила бы расслабляющие дыхательные упражнения, помогающие унять гнев. Но здесь это будет выглядеть нелепо. К тому же Семен все увидит и поймет, а этого не хотелось.

Похолодевшие пальцы нащупали кулон в виде золотого ключика на длинной цепочке. Он заменял крестик на шее так давно, что Лера уже не помнила, когда это произошло. Было приятно поворачивать его, зажав бороздки. Боль в кончиках большого и указательного пальцев была приятной и отвлекала.

Их, наконец, пригласили в кабинет. Семен взял Леру под руку. Она не протестовала. К психологу они вошли как обычная семейная пара, и со стороны никто бы не подумал, что у них есть проблемы.

Доктор долго извинялся, рассказывая, что сеансы очень разные, и их невозможно уложить во временной график. Лера слушала невнимательно. Она боялась, что снова придется унижаться и рассказывать, возможно, в подробностях, то, что так хочется забыть. Ах, как было бы хорошо вообще не знать этого!

Казалось, доктор уловил ее мысли и перешел к делу:

- Я хочу вас сразу предупредить, что не собираюсь ворошить вашу душевную рану. Вам не придется пересказывать то, что неприятно или вызывает душевные страдания. Вы здесь формально, по рекомендации бракоразводного адвоката, а я работаю не первый год и знаю, к чему приводят такие визиты.

- То есть мы свободны? - спросила Лера.

- Позвольте, я отниму всего десять минут вашего времени, - попросил доктор.

- Разумеется, - ответил Семен и опасливо покосился на Леру.

- Вы разводитесь, и решение уже принято, - продолжил доктор, - я понимаю это так, что кто-то из вас принял это решение бесповоротно и окончательно.

- Да, - сказала Лера, - это я.

- Позвольте узнать, - спросил доктор, - а вы, Семен, разделяете это решение?

- Нет, - уверенно ответил Семен, - я категорически против.

- И это не связанно с деньгами? - поинтересовался доктор.

Лера и Семен переглянулись и с улыбкой хором ответили:

- Нет.

- Очень хорошо, - довольно сказал Доктор. - Значит один из вас готов продолжить семейные отношения в случае, если второй ему это позволит.

Доктор погрозил в воздухе пальчиком и, как можно мягче, сказал:

- Лера, подождите, не возражайте.

- Да, - сказал Семен хрипло, - я согласен искупить свою вину.

- И это правильно, - подтвердил доктор, - потому что разбить вазу легко, а вот склеить... Впрочем, это лишнее. Я хочу предложить вам радикальное решение. Но сразу скажу, что потребуется мужество. Мужество и решительность.

- Кастрация? - предположила Лера.

- Нет, - засмеялся доктор.

- Семен побледнел, но все же изобразил нечто похожее на улыбку.

- Я хочу предложить вам забыть о случившемся, - сказал доктор. - Сильный гипноз... Медикаментозный гипноз, если быть точным.

- А что это? - поинтересовалась Лера.

- Это вполне безопасный метод, позволяющий забыть определенные события. Стереть из памяти некие воспоминания, которые доставляют дискомфорт. Под слабыми наркотическими средствами проводится сеанс гипноза и – вуаля! Вы просыпаетесь новым человеком.

- Простите, - сказала Лера, - я забуду, а мой муж, все будет помнить.

- Да, - согласился, доктор, - ему придется страдать и нести свой крест до конца.

- Поясните, пожалуйста, - спросила Лера.

- Понимаете, - растянул доктор, - если я заблокирую ваши воспоминания у обоих, ваш партнер может изменить вам снова. Он же не будет помнить, какую боль причинил вам.

- Вы сказали «заблокирую»? - спросила Лера.

- Да, - кивнул доктор, - формально это так. Из воспоминаний невозможно ничего удалить или стереть. Вы же не забываете таблицу умножения, сколько бы времени не прошло. Но я могу заменить неприятные воспоминания другими. Как бы поменять файлы.

- А если я забуду свое имя или где живу, пин-код к карте?

- О, этого не произойдет, не волнуйтесь, - успокоил доктор. - Метод существует давно и надежно опробован.

- Почему же я впервые о нем слышу? - удивилась Лера.

- Это приватная процедура, - пояснил доктор. – Люди, прибегающие к ней, не хотят, чтобы кто-то из друзей и даже близких напомнил об этом.

- Но ведь этого не избежать? - спросила Лера.

- Отнюдь, - возразил доктор. Разве о вашей проблеме известно большому количеству людей?

- Нет, - согласилась Лера.

- Тогда проблем с этим не будет. Вы можете предупредить тех, кто, как говорится, в курсе, что не желаете в дальнейшем слышать об определенном инциденте, что вы постараетесь его забыть и не хотите, чтобы вам о нем напоминали. И, в подавляющем большинстве случаев, окружающие сами о нем забывают.

- Мне нужно подумать, - сказала Лера.

- Не только вам, - согласился доктор, - но и нам с Семеном. Ведь нам придется провести некую рекогносцировку, сменить курс, учесть ошибки, дабы избежать их в дальнейшем.

- Что вы имеете в виду?

- Лера, - мягко сказал доктор, - сейчас вы вините в случившемся Семена, и это оправдано. Но постарайтесь подумать и ответьте честно: почему Семен вам изменил?

- А вы считаете, что мужчине нужна причина? - вспыхнула Лера.

- Не только считаю, но и знаю. Знаю, потому что практикую не первый год, а так же я знаю, что эту причину знаете вы. И если вы ответите на этот вопрос, у нас все получится.

Доктор взглянул на висевшие на стенные часы и сказал:

- В десять минут я не уложился, извините, но чтобы вас не утомлять, разрешите подытожить?

Лера и Семен кивнули.

- Отправляйтесь домой, поговорите, посоветуйтесь, хорошенько все обдумайте. Только не по дороге, пожалуйста. И если вы придете к обоюдному согласию, мы с вами встретимся и без суеты назначим день, когда проведем сеанс. Согласны?

Лера и Семен вновь кивнули, но без энтузиазма. Доктор это заметил и, вставая, сказал:

- Поверьте, хуже не будет, а чтобы мои усилия не пропали зря, мне нужна причина и ваше осознание этой причины. Рад был вас увидеть.

- Почему увидеть? - подумала Лера. - Почему не познакомиться? Мысль промелькнула и утихла, потому что возникла другая, более весомая и практичная.

- Скажите, а какова стоимость этой процедуры?

Лере показалось, что доктор замялся. После секундного колебания он сказал:

- Для вас я приготовил особое предложение. Уверен, оно вам понравится.

- Что это значит? - не поняла Лера.

- Я хочу вам предложить особую скидку. Пятьдесят процентов.

Лера уже открыла рот, но внезапно поняла, что доктор по какой-то причине не скажет, не назовет сумму вслух. Она не могла сказать, почему это поняла, но поняла определенно:

- Хорошо.

- Хорошо, - согласился доктор, - вы можете записаться на очередной прием по телефону или на моем сайте.

Семен глупо кивнул и вывел Леру в холл так же под руку. В приемной со скучными лицами две пары недовольно разглядывали друг друга. Увидев Леру и Семена, одна из них с облегчением поднялась с кресел.

- Я не удовлетворяла тебя? - спросила Лера, как только Семен тронул автомобиль.

- Лееера... - растянул Семен.

- Что?

- Доктор же просил, не обсуждать это в дороге.

- А тебе что, тяжело ответить?

Семен долго молчал, затем сказал:

- Да, тяжело. Мне неприятно об этом говорить, но я знаю, что нам придется.

- И каков твой ответ? - Лера смотрела на сильные руки Семена, как легко и спокойно он управляет машиной, но его глаза бегали, как у пойманного за постыдным занятием школьника.

- Ты холодная, - сказал Семен. - Совсем. Мне хотелось тепла, поэтому я и нашел... Ну, ты знаешь. Понимаешь, Лер?

- Понимаю, - перебила его Лера. - Теперь все понятно.

- Нет, я хотел сказать...

- Что? Что ты хотел сказать? - Лерино лицо пылало. Казалось, через секунду и из глаз полетят искры.

- Я люблю тебя, - сказал Семен и остановил машину. - Все еще люблю.

Лера бросила ошарашенный взгляд на Семена. Его лицо больше не отражало никаких эмоций. Он был совершенно спокоен, как будто только что сказал: "Смотри, птицы полетели".

- Ты здесь останешься?

Лера осторожно ступила на тротуар:

- Да, здесь.

Семен привез ее к дому подруги, где Лера прожила уже неделю. Ей не хотелось возвращаться домой, где случилось это.

- Б-р-р. - даже подумать противно что.

- Я позвоню, - сказала она, не оборачиваясь.

Семен ничего не ответил, но по шуму отъезжающей машины Лера поняла, что ее услышали.

- Значит, я фригидная, - прошептала Лера, - час от часу не легче.

Она пересекла лужайку перед домом и позвонила в дверь. Несмотря на то, что у нее был свой ключ, лезть им в замочную скважину не хотелось.

На пороге возникла Мила - лучшая и единственная подруга Леры. Растрепанная, рыжая девушка без косметики. Несмотря на обеденный час, Мила была в халате, наброшенном поверх пижамы.

- А-а, это ты, - сказала Мила высоким грудным голосом. - Я вроде бы тебе ключи давала.

Лера потрясла ими в воздухе.

- Если не пользуешься, оставляй их дома, не ровен час, потеряешь.

Лера с удовольствием бросила связку в глубокую синюю тарелку, служившую ключницей.

- Как все прошло? - спросила Мила.

- Даже не знаю, - сказала Лера. - Если я это расскажу, придется тебя убить.

- Тогда не хочу этого знать, - деланно равнодушным тоном сказала Мила.

- Но мне действительно кое-что нужно.

- Что?

- Даже не знаю, как тебя об этом попросить, - Лера смущенно улыбнулась. - Мил, у тебя есть порнушка?

- О-о подруга, я смотрю тебе лучше, - одобрительно засмеялась Мила.

- Да нет, это не то, что ты думаешь.

- Ну конечно, а то я не знаю, зачем девочкам порно, - Мила озорно хлопнула Леру по попе.

- Правда, мне это необходимо, чтобы кое-что проверить.

- Ладно, только кабинет мне не запачкай. И кресло не сломай.

- Ты о чем?

- Я о том, - сказал Мила, - что в моем доме отродясь этого не водилось, но в интернете ты без труда найдешь все, что угодно. А компьютер у меня только в кабинете.

Мила работала ландшафтным дизайнером. Она была всей фирмой в одном лице. Всю работу Мила выполняла у себя дома. Нередко там появлялись новые клиенты. Увидев участок Милы, они понимали, что находятся в надежных руках. Все необходимое для работы находилось тут же. Кабинет Милы был завален старыми журналами, набросками и эскизами. Посредине бардака возвышался огромный стол с таким же необъятным монитором. Компьютер оказался включен, просто заснул от длительного простоя. На экране было три активных окна с графическими программами, закрывая которые, Лера обнаружила, что файлы Милой не сохранены.

- Неряха во всем, - подумала Лера.

Она свернула окна и набрала в строке поиска: "Порно". Гугл услужливо исправил слово на "паранойя".

Лера хмыкнула:

- В чем-то ты прав, старичок.

Лера продолжила поиск с первым запросом. Гугл тактично пояснил:

Порнография — отображение сексуального поведения в литературе, изображениях, скульптурах, фильмах и др. с целью вызвать сексуальное возбуждение.

- Именно, - согласилась Лера.

Она стала пересматривать короткие ролики с переплетенными в невероятных позах телами. Сюжет, как правило, был один, концовка - ожидаема и предсказуема. Через двадцать минут Лера заметила, что думает совсем не об этом. Она смотрела на экран вроде бы с интересом, но не как зритель, а как режиссер или продюсер. Она думала, что не мешало бы актерам сделать хороший маникюр, сходить в солярий, уложить прическу и о многих других вещах, которые делали ролики банальными.

Лера поняла, насколько зациклена на деталях и не обращает внимание на главное.

- А вдруг Семен прав? - испугалась Лера.

Она остановила видео и принялась вспоминать.

- Ну и что, что я чистюля? - подумала Лера. - Кому от этого плохо? Наверняка это лучше чем...

Она не смогла найти сравнение и, закусив губу, просидела без движения несколько минут.

- Причины, вызывающие холодность у женщин, - набрала Лера новый поисковый запрос.

Причин оказалось много: страх забеременеть, страх заражения, неуверенность в прочных отношениях, любые травмирующие ситуации и еще два десятка.

Почти час ушел на то, чтобы сократить этот список. И список сократился полностью. То есть не осталось ни одной причины, Лера исключила их все до одной.

Последней причиной, которую исключила Лера, была травма, вызванная насилием. Лера точно знала, что она не подвергалась насилию, во всяком случае, она этого не помнила.

Лера чуть не закричала, мысль, промелькнувшая в голове, была как холодный душ:

- Я не помню, но это не значит, будто этого не было! А вдруг я уже была под гипнозом и постаралась забыть? Я забыла свою травму, но, как сказал доктор, мозг ничего не забывает, он только блокирует воспоминания. Что, если это произошло со мной?

Лера набрала в строке поиска: «Люди, забывшие прошлое». Гугл не знал или делал вид, что не знает об этой проблеме.

Лера подумала, что с трудом вспоминает свое детство, родителей, школу, замужество. Нет, у нее нет провалов, но она видит прошлое затуманенным и далеким, путаясь в именах школьных подруг и названиях старых улиц.

- Это точно паранойя, - решила Лера. - Все люди забывают свое детство, во всяком случае… нормальные люди.

Лера принялась за поиски в Интернете, но теперь уже себя самой. Нашлась пара фотографий из Фейсбука, упоминания в блогах, но ничего особенного, ничего криминального. Лера расширяла запрос, подставляя к своему имени слова "Жертва", "Насилие", "Происшествия". Результат оставался прежним.

Почти успокоившись, Лера задумалась о другом. В поиске ей часто встречался электронный адрес, показавшийся знакомым. Ничего особенного, конечно, но вот логин: Лера1225, как будто хорошо знаком. Конечно, знаком, это ее имя и дата рождения, только она не помнила, чтобы у нее был такой почтовый ящик.

Сейчас проверим. Лера зашла на почтовый сервис ввела логин и набрала пароль. Пароль у нее был один на все случаи жизни.

Интерфейс почтового сервиса открыл окно на экране совершенно неожиданно. Лера с опаской, будто случайно зашла в чужую квартиру, нажала вкладку "Входящие". Там находилось около десятка рекламных писем ни о чем. Она заметила, что в папке "Черновики" есть одно письмо. Это значит, что владелец ящика написал, но по каким-то причинам не дописал или не отправил письмо, из содержания которого можно будет понять, чей это ящик. Впрочем, чей ящик сомнений не было, было не понятно, как его владелец умудрился о нем забыть.

Глубоко вздохнув, Лера открыла Черновик. Письмо содержало один вложенный видеофайл. Описания и адреса для отправки не было. Секунду поколебавшись, Лера щелкнула мышкой по файлу.

На экране возникла плохо освещенная Лера, с ужасной прической, красными глазами и мешками под ними.

- Я записываю это видео на случай, - сказала Лера на экране, - если что-то пойдет не так.

Сделав длинную театральную паузу, девушка с экрана продолжила:

- Я хочу все забыть. Забыть то, что со мной произошло, и завтра пойду на сеанс гипноза. Как утверждает доктор, это безопасно. Я забуду только то, что травмировало мою психику и мешает мне жить дальше. Я верю в это, но видео... Это моя страховка. Я размещу его на сайте, который рассылает письма в случае смерти абонента. Пока я не разобралась, как это работает, но основной принцип таков: если вы смотрите это видео, значит, меня нет в живых.

Голос Леры на экране стал мягче:

- Знайте. Я обратилась в клинику по стиранию воспоминаний после того, как меня изнасиловали и избили трое мужчин. Я сама виновна в случившемся и не выдвигала обвинений против них. Я была мертвецки пьяна. Я напивалась и провоцировала мужчин, пока это не произошло. Я вынуждена признать, что это так.

Произошедшее вызвало во мне изменения, и я очень боюсь, что это разрушит мою семью.

Слеза побежала по щеке Леры. Она хотела еще что-то добавить, но вместо этого оборвала запись.

Ошарашенная Лера смотрела на экран:

- Я алкоголичка?

Она не узнала свой голос, сухой и низкий.

- Но я этого совершенно не помню.

Фраза показалась глупой даже себе самой.

- Я это... Зачем? – шептала Лера.

На негнущихся ногах Лера спустилась на первый этаж, где в гостиной на диване, заваленном разноцветными подушками, лежала Мила. В руках у нее был пульт от телевизора, на лице скука. Увидев Леру, Мила приподнялась. Наверное, Лерины глаза сказали о многом. Мила напряглась, следя за подругой:

- Ты в порядке?

- Я кое-что узнала, - сказала Лера. - И пока не могу в это поверить.

- Откуда? - поинтересовалась Мила.

- Интернет, - тихо прошептала Лера.

- Будь он проклят.

Мила обняла подругу и похлопала ее по спине:

- Ну, ну, ну. Я была уверена, что это плохо кончится. Но ты меня не слушала.

- А ты все знала?! - ужаснулась Лера.

- Мы же подруги.

- И мне не сказала? - скривилась Лера.

- Мы договорились. Я должна была отдать письмо, только если тебя обманут, - сообщила Мила.

- Письмо? - переспросила Лера.

- Ну да.

Мила пересекла большую гостиную, извлекла из секретера шкатулку из красного дерева, ловко открыла ее маленьким ключом. Из шкатулки она достала не заклеенный конверт и протянула Лере:

- На, читай.

Лера осторожно развернула письмо. Оно было написано, а не напечатано, и Лера узнала свой узловатый почерк:

- Я хочу все забыть, - гласили первые строки. – Я, Лера Тырсина, хочу забыть о дурацкой ссоре со своими родителями, их обиде и нашей разлуке. Я не знаю, почему мы отдалились, но мои родители оставили меня. Нет, не оставили, они меня презирают. Это делает мою жизнь невыносимой. Завтра я пойду на сеанс гипноза и очень надеюсь, что забуду. Я верю в это и пишу на случай, если что-то пойдет не так. Письмо я передам своей подруге, и она вернет мне его, только, если моей жизни будет угрожать опасность.

Лера попыталась сглотнуть, но поняла, что горло окончательно пересохло.

- В-воды, - хрипло попросила Лера.

Мила прошла на кухню и вернулась со стаканом.

- Лучше? - спросила Мила, когда Лера осушила стакан.

Та неопределенно кивнула:

- По меньшей мере, я знаю, как стала алкоголичкой.

Голос по-прежнему хрипел и не слушался. Лера встала.

- Мне нужно домой.

Мила попыталась остановить подругу, но Лера решительно посадила ее обратно на диван.

- Не надо, не провожай.

Мила так и осталась сидеть со стаканом в руке.

Лера вышла на улицу. Лицо приятно обдувал ветерок. Как нельзя кстати, мимо проехало такси, и Лера остановила машину легким движением руки. Она назвала адрес. Таксист недовольно сморщился. Ехать было недалеко, всего несколько сот метров, и водитель не скрывал раздражения.

- Как же мне наплевать на это, - подумала Лера.

Она откинулась на сидение и закрыла глаза.

- Хуже не будет, кажется, так сказал доктор. Надо было послушать его и не играть в детектива. Поистине, незнание - лучшее решение. А теперь я фригидная шлюха, алкоголичка, которую возненавидели родители. Как же я докатилась до такой жизни?

- Приехали, - сказал водитель с сильным кавказским акцентом.

Только теперь Лера обратила на него внимание. Кавказец нагло разглядывал Леру.

- Чего уставился?

Лера хлопнула дверью и протянула в открытое окно купюру:

- Сдачи не надо.

Водитель не стал спорить и тронул автомобиль.

- Вот я и дома.

Лера прошла по тенистой веранде и открыла дверь. В доме было тихо. Кажется, Семена не было, и она с облегчением выдохнула.

- Дом, милый дом, - пронеслось в голове. - Как быстро он стал чужим!

Лера неспешно обошла комнаты и остановилась возле родительской спальни. Дверь, которая, как она помнила, уже давно не открывалась ею. Она положила руку на прохладную ручку и, нажав, потянула на себя. Комната была холодной. Чувствовалось, что в ней давно не было жильцов. В воздухе витал запах пыли и старости.

Лера провела пальцем по серванту.

- Нужно бы здесь убраться.

Ее внимание привлекла шкатулка из красного дерева. Очень похожая на ту, что она видела у Милы.

Девушка осторожно подняла ее и покрутила в руках, внутри что-то перевернулось. Шкатулка была закрыта, замочная скважина крохотная, даже игрушечная. Лера потрясла ее снова, пытаясь определить, что же внутри. Было похоже, что там документы. Девушка уже собиралась поставить ее обратно, но вспомнила про кулон на шее в виде золотого ключика.

Ей даже не пришлось снимать его с шеи. Цепочка была длинной. Ключ легко отворил замок.

Лера с любопытством подняла крышку. На дне лежал конверт. На этот раз он был запечатан. В поле "Куда" вместо адреса было написано: "Вскрыть, если что-то пойдет не так". Надпись была сделана давно, чернила побледнели от времени.

Похолодевшими пальцами Лера оторвала узкую полоску бумаги. Она достала короткое письмо, где более круглым, но, без сомнения, ее почерком было написано:

"Я хочу все забыть! Мои родители не воспринимают меня таким, какой я есть. Они считают это недоразумением и глупостью. Я с этим не согласен и скоро перенесу ряд сложных операций, после чего обо всем забуду. Я верю, что все будет хорошо, а письмо написал на случай, если моей жизни будет угрожать опасность".

Внизу стояла подпись: "Валерий Тырсин".

Лера сложила письмо и убрала обратно. Она тихо вышла из комнаты. С первого этажа донесся звук отпираемой входной двери.

- Лера, ты дома? - позвал Семен.

- Я здесь, - ответила она.

Семен вбежал по ступенькам и замер, увидев Леру возле родительской спальни.

- Что ты там делала?

- Да так, - махнула рукой девушка, - искала скелеты в шкафу.

Семен смотрел на Леру, боясь пошевелиться.

- Я вот что подумала, Семен. Мы с тобой давно знакомы, кажется, со школы, а может и еще раньше. Ведь у тебя наверняка есть конвертик на случай, если что-то пойдет не так.

Александр Лебедев

Тольятти

Навеяно постом - https://pikabu.ru/story/pro_yekonomiyu_6861199

Морали нет, голые размышления.

Читая сам пост и кучу комментариев к нему, не могла отделаться от ощущения всё большего округления моих глаз.

Дело всё в том, что я росла сначала в патриархальной семье (и меня это ни разу не радовало), а затем, когда семья развалилась, росла под опекой тети и бабушки.

Что сначала отец постоянно говорил мне "не повышать голос, мыть посуду за всеми и т.д." - и не дай бог не подчинишься. Что потом тетя и бабушка говорили "вот не будешь уметь то и то делать - тебя муж бить будет" - и вот на это я всегда, уже начиная лет с 13ти отвечала, что я сама буду его бить, если он посмеет поднять на меня руку.

И я искренне, всей душой, не могу понять женщин, которые позволяют мужьям командовать ими. Сразу оговорюсь - я и мужчин не понимаю, которые позволяют женщинам командовать.

Равноправие и демократия - все дела. Сплошные компромиссы, договоренность. И никаких "экономить, чтобы ОН купил машину". Никаких "экономить, чтобы ОНА могла покупать себе дорогую косметику".

Проблема в том, что в женском воспитании это пресловутое "подчинение" встречается куда чаще, чем в мужском. И подчиняющихся мужчин окружающие мужчины презрительно называют "каблуками". А вот подчиняющихся женщин... - да им только сочувствуют. Почему-то.

Далее веселее - а как люди умудряются связать свою жизнь с "командирами"? Ок, пока "они" там гуляют, за ручки держатся, это может быть не видно. Но вот, начинается совместная жизнь, возможно даже свадьба - и всё, сразу все косяки человека вылезают наружу. Это могут быть мелочи, но достаточно иметь хоть немного мозга, чтобы понимать - дальше будет хуже. А уж тем более будет хуже, если завести ребенка.

Но почему-то женщины совершенно слепы! Сколько же слов наподобие "после рождения ребенка стало совсем тяжело, я не выдержала и ушла" - а ДО рождения ребенка она кажется была с айкью как у хлебушка или что?

Поясню - я не какой-то там особенной волевой человек, но я настолько ненавижу подчиняться, что при любом намеке на это - сразу пресекаю подобное на корню. (Подчиняться начальнику на работе увы - другое дело, тут уж ничего не поделать.)

И я не понимаю, почему в межличностных отношениях так не делают ВСЕ. Ведь подчинение не приносит радости и удовлетворения (исключение - всяческие отношения "рабыня-господин" - ну то для отдельных людей подходит, не для всех же).

Воспитание воспитание... Говорят, что "всё идет из детства" - что мол вот воспитали девочку так, приучили подчиняться мужчине, и она так и живет по жизни. Это что же, получается, что в России огромный процент забитых и сломленных женщин? Ведь если тебя в детстве заставляют делать то, что тебе не нравится, ты по идее должен это возненавидеть и стремиться избежать такого в дальнейшем - либо, второй вариант, ты ломаешься, смиряешься с этим и живешь "так" до конца жизни. Второй вариант превалирует что ли?

Я пишу это в Лигу Психотерапии, так как мне до боли интересно услышать мнение людей, имеющих какие-либо познания в данном вопросе. Ибо я не могу понять, почему люди, в частности женщины, так себя ведут.

Я работаю много с парами, с семьями, с теми, кто разводиться, в общем с двумя людьми. У всех своя история, свои проблемы, куча претензий друг к другу, но чаще всего есть то, что их объединяет. И если они это осознают и начнут над этим работать, то их отношения улучшаться многократно. О чем идет речь? Давай те разбираться

Ну я думаю интриги достаточно, речь идет о качестве контакта между партнерами. А точнее о том, на сколько в паре доступно обсуждение любых тем. Как много времени партнеры уделяют тому, чтобы поговорить о том, что их волнует: в жизни, в отношениях с другими людьми, на работе или в отношениях между партнерами.

Обычно все выглядит так - конфликты, ссоры, оба обижаются, потом как-то мирятся. Чаще всего перемирие - это принцип "кто старое помянет, тому глаз вон". Вчерашнюю ссору с побитой посудой не вспоминает, делается вид, что все порядке. Логика в таком рассуждении есть, но смысла нет. Есть недопонимание, конфликт и если вы не разрешили это, не договорились, не нашли компромисс, то вы через какое-то время опять поругаетесь. Возможно с большей силой и в ход пойдет бабушкин хрусталь.

Подобная стратегия решения конфликтов приводит к тому, что партеры отдаляются постепенно друг от друга. На смену любви приходят обиды, злость и презрение. Люди отдаляются и становятся друг для друга кем угодно, соседом, родственником, но не любимым человеком. Понятное дело при таких обстоятельствах ни о каком сексе, страсти и полноценной нежности речи не идет.

Отсутствие разговоров стоит на плохих идеях, которые живут у нас в голове:

1. Конфликты - это плохо, нужно их гасить в зародыше. Это не правда, конфликты - это точки пересечения ваших потребностей. Нужно выяснить кто чего хочет и искать компромиссы или договариваться. Я хочу в Марокко, жена в Тбилиси. Мы разговариваем, и едем, например, в Тбилиси, но с условием, что следующая наш отпуск пройдет в Марокко. В противном случаи, без выяснения потребностей, мы либо двое будем ходить неудовлетворенные, либо один из нас.

2. Если я уступлю будет лучше, чего ругаться. История та же что и в первом пункте. Если вы молчите и не заявляете, чего хотите - вы терпите, отодвигаете то что нужно вам на вечное потом. Во-первых, это делает вас несчастным, во-вторых терпение рано или поздно закончится. И постепенно начнете либо пассивно агрессировать, обижаться и отдаляться от партнера, либо, что чаще всего, "взорветесь" от того что терпение кончилось и начнете все крушить. И вместо 5 конфликтов маленьких, происходит большой "бадабум" с выносом входной двери.

3. Проблемы нужно оставлять в других местах, а не в семье. Отношения нужны для того, чтобы можно было вместе разделять сложности жизни. Жизнь не редко наполнена не очень приятными событиями, неприятными и болезненными переживаниями, и с кем ими делиться как не с любимым человеком? Мужчины переживают, что в таком случаи, они выставляют себя слабыми, но нет людей, которые не сталкиваются с проблемами. Сокрытие внутренних стенаний сказывается на близких, вы можете стать раздражительнее, отстраненнее и близкие это почувствуют. Кто от этого выиграет? Никто. Вы не получите поддержку, близкие отстранились от буки. И чем больше стенания - тем хуже.

Это не единственные убеждения, которые мешают налаживать контакт между партнерами.

Мой психотерапевт мне как-то сказал: "А ты разговаривал с ней об этом?". На что я ему сказал: "Да, наверное, нужно об этом поговорить". " Об нужно не поговорить, об этом нужно разговаривать". - сказал он в ответ.

Диалог, разговор, открытость - вот фундамент крепких отношений. На этом уже строится все остальное: любовь, забота, нежность, совместный опыт и многое другое.

Развивайте контакт со своими партнерами и будет вам счастье.

Отношения с родителями — тема, которая часто обсуждается на приеме у психолога, и клиенты описывают ту самую мучительную близость. Она возникает, когда люди делают в отношениях то, что им делать не хочется, но делают это годами. Стандартная практика — обязательные звонки родителям каждый день, встречи на праздники, сообщение о всех значительных событиях в жизни, совместные отпуска или поездки на дачу.

Вот как описывает такие звонки одна из клиенток:

«Моя жизнь для моей матери похожа на сериал, очередную серию которого ей хочется посмотреть после новостей. Я должна ей позвонить после работы и рассказать, как прошел день.

Я устала, хочу домой, не хочу разговаривать, но я должна позвонить, иначе моя мать будет несчастна. А у меня нет контента, сценаристы не успевают писать очередные серии. А то, что для меня действительно важно, — я не могу с ней обсудить. Я заранее знаю, что она скажет. Мне это будет неприятно».


Другой частый предмет разговора в психотерапии — совместные с родителями выходные.

На приеме — молодая пара в ситуации развода.

Жена: Мы пять лет в браке и каждые выходные ездим на дачу к родителям моего мужа. Раз в месяц ездим к моей маме. Я даже не могу представить, что мы останемся дома без уважительной причины — свадьбы друзей, например.

Терапевт: А вы хотите ездить на дачу к родителям мужа каждые выходные?

Жена смущается, искоса поглядывая на мужа: Нет, если бы я могла, я ездила бы раз в месяц, может быть, раз в два. Мне это не нужно и скучно.

Подобных ситуаций множество. Например, родители или дети живут за границей. Видятся они крайне редко, при этом подразумевается, что праздники или отпуск проводят вместе. По факту совместно проведенного времени возникают непонимание, обиды, ссоры, усталость друг от друга. Вроде бы люди хотят видеть друг друга — но проводить время комфортно не получается. И происходит закономерное отдаление или избегание всяких отношений. Проходит время — и всё возвращается: снова поездка, за ней — следующий период «отдыха» от мучительной близости.

Что же здесь не так?

Многие люди воспринимают знание, что они не обязаны страдать, как ошеломляющую новость.

В индивидуальной работе психолог для начала предлагает клиенту сделать шаг в сторону от чрезмерной связанности с родителями. Можно не ответить немедленно на звонок, написать сообщение, что удобно поговорить позже или на следующий день, попробовать пожить отдельно или уехать в путешествие без связи. То есть обеим сторонам придется столкнуться с сильной тревогой и научиться ее выдерживать.

Речь идет именно о двусторонней работе. Если родители стремятся к постоянному контролю и контакту с выросшими детьми, удушая их своим вниманием, значит, в свое время они не проделали определенную психическую работу над собой и не выдержали тревоги от самостоятельности своих повзрослевших чад. Контроль — это защита от этой тревоги. В конструктивных отношениях родители должны поверить, что их дети не умрут без них, а они сами не умрут без своих детей. В противном случае все сохраняют отношения, адекватные для более раннего возраста: дети, став взрослыми, преувеличивают слабость родителей, а те, не смирившись со своей старостью, аналогично преувеличивают неприспособленность к жизни детей. Свободное развитие людей в таких отношениях останавливается, и отношения становятся вынужденными.

Особое напряжение добавляет то, что люди становятся мучительно близки в моменты отдыха, от которого ждут возможности расслабиться, не выполнять долг, не держать лицо — а в итоге их поведение вынужденно становится совершенно противоположным.

При этом изначально все хотят сделать других счастливыми и стараются ради этого.

В тех семьях, где учитывается важность разнообразия личных потребностей и интересов, проще отнестись к решениям каждой стороны.

Можно жить в гостинице, а не у детей или родителей, не говорить о каких-то личных делах, часть отпуска провести вместе, а часть раздельно. Можно договориться, что часть времени родители сидят с внуками, а иногда их подменяет няня. Или не обязательно вместе обедать и ужинать, вставать и ложиться в одно и то же время, употреблять алкоголь в количествах, принятых у одного из поколений.

Однако для достижения такого состояния базовые принципы семейной любви должны быть пересмотрены.

Близкие отношения могут сложиться, а могут и не сложиться между людьми, и неважно, о ком идет речь. В разные периоды жизни дистанция между родителями и детьми меняется — и это нормально.

Люди, которые любят друг друга искренне, могут нуждаться в очень скромном количестве совместно проведенного времени, потому что они ценят не количество, а качество.

Всё остальное — вопрос долга, который зачастую переходит в мучительную близость и любовь-заботу. Когда люди в общении страдают ради сколь угодно высоких целей, копящееся напряжение разрушает отношения и делает их формальными. Такие разговоры детей и родителей легко узнать: они крутятся вокруг односторонних рассказов, проблем со здоровьем и каких-то бытовых вопросов.

При этом вещи, которые тревожат, вызывают глубокие переживания, не озвучиваются никогда. Люди совершенно не знают друг друга, довольствуясь ритуальным исполнением обязанностей.

Если это устраивает членов семьи, «отношения долга» имеют право на существование точно так же, как любые другие. Однако если есть запрос на «питательную среду» — настоящие, глубокие, обогащающие всех участников отношения, — то коммуникацию нужно выстраивать на основе свободы и личной заинтересованности. Нужно стремиться к реальному контакту с личностью ребенка или родителя, а с не формулами и древними шаблонами — даже если все в вашем окружении проводят выходные на мамином огороде, конкретно вам не обязательно это делать.

Началом позитивных изменений станет диалог, в котором члены семьи выяснят свои различия, ожидания и надежды от совместно проведенного отдыха, ухаживания за детьми и пр. Такой, в котором у каждой из сторон появляется право сказать «нет, я не хочу», «мне это неудобно», «сейчас для меня важно другое», «я не готов сейчас вкладывать в это деньги и время» и т. д.


Возможность конструктивного диалога существует не всегда. Зачастую одна из сторон всё равно предпочитает контролировать или пытается подавить другую. Тогда невозможно избежать столкновения и психологического боя. Иногда, чтобы быть услышанным, приходится прибегать к неприятным вещам. Лучшим способом в такой ситуации была бы помощь посредника — друга семьи или семейного психотерапевта.

Один из приемов, которым я часто пользуюсь в работе, — рекомендация рассказать родителю или ребенку о том, что человек ходит к психологу, который обнаружил определенные проблемы, и теперь по заданию нужно обсудить с членами семьи ту или иную вещь.

Например, у вас есть проблема — неумение говорить «нет». Психолог дал вам задание каждый раз, когда родители вас о чем-то просят, отвечать, что вам нужно немного времени подумать, и запретил автоматически соглашаться на то, чего вы делать не хотите. Конечно, это манипуляция, но если нет реального контакта, то и всё общение — сплошная манипуляция, замаскированная под любовь, долг или беспокойство.

На практике очень многие люди заинтересованы в реальном контакте и готовы прилагать усилия для его достижения. Они инициируют эти важные диалоги с родителями или детьми — и получают результаты. Эти шаги и есть главные доказательства семейной любви.

В заключение процитирую одного из лучших семейных психотерапевтов — Вирджинию Сатир:

«Убеждена, что самый большой удар мне нанесет дочь, если придет ко мне на рождественский ужин только потому, что побоится обидеть меня. Я пойму, что мне так и не удалось воспитать в ней независимость».

Фото: Анна Радченко.
текст Елены Леонтьевой