Дом Льва Толстого как «личный враг» нацистской Германии
Гитлеровцам было приказано не оставить ни малейшей памяти о великом писателе.
Полтора месяца находился дом в Ясной Поляне под «опекой» гитлеровцев во время Великой Отечественной войны. За это время памятник культуры был превращён в казармы и военные склады. Кроме этого, в доме Толстого нацисты «организовали» сапожную мастерскую. А в комнате, где Лев Толстой сочинял «Вону и мир», устроили хлев.
Сам же дом великого писателя полностью был отдан на разграбление и растерзание рядовым солдатам нацистской армии. Ценные для мировой истории вещи даже не были включены в так называемый «список Розенберга» - список, согласно которому осуществлялся вывоз культурных ценностей, произведений искусств, литературы и других предметов наследия из оккупированных городов. Многие личные вещи Льва Николаевича Толстого, сделанные из дерева, шли на растопку печи и просто сжигались. Также в огонь шли и книги из библиотеки писателя, предметы мебели и даже рамы от картин, висевших в доме. Как утверждают историки, солдатам намеренно не подвозили дрова, чтобы они «не оставили и следа от памяти русского писателя».
Множество экспонатов дома - фотографии, картины, рукописи были попросту расхищены. В одном из номеров газеты «Известия», опубликованной в 1941ом году, была информация, в которой говорилось, что генералу Гудериану, когда он приехал в Ясную Поляну для осмотра усадьбы, один из гитлеровских офицеров подарил фотографию писателя, выкраденная из дома-музея. Кроме того, было кем-то украдено седло, которым пользовался Лев Толстой. Примерный урон, нанесённый нацистами музейному комплексу в денежном эквиваленте, составил полтора млн рублей по данным на 1942ой год.
Красная армия подошла к Ясной Поляне четырнадцатого декабря 1941го года. Гитлеровцы приняли решение не оставлять дом писателя, ставший «личным врагом нацистов», в «живых». Солдаты одновременно подожгли все строения усадьбы. И этот поджёг был организован с особой тщательность: в комнатах дома были разведены костры, где предварительно было всё облито бензином, а средства пожаротушения были уничтожены. И чтобы местные жители не бросились спасать дом, было объявлено о том, что он заминирован.
Однако многих из яснополянцев такие «предостережения» не остановили. Кто-то нашёл у себя огнетушитель, кто-то вскрыл заброшенный колодец и принёс вёдра, а кто-то принялся для спасения организовывать народ. Известны имена и фамилии тех, кто участвовал в тушении усадьбы Льва Толстого: школьница Клара Литвинова и её друг Паша Комаровский, врач Илюхин, Иван Егоров, являющийся в прошлом личным кучером писателя. Спасал от пожара дом и хранитель музея Щеглов вместе со своей сестрой. Кроме этого рисковали своей жизнью при тушении огня колхозники Акимов, Фоконов и Филатов. Четыре часа ушло на борьбу с огнём, но он был побеждён.
Внучка писателя, Софья Толстая-Есенина и Ева Кюри, дочь Мари Кюри, плакали, глядя на то, что «сотворили» немцы. Они приехали в Поляну спустя два месяца, после её освобождения Красной Армией. Женщины стояли по среди спальни с прожжённым насквозь полом, с выбитым дверным проёмом, и с такими же выбитыми и заложенными соломой окнами, стояли и ревели.
Но как бы горько не было у них на душе, они нашли в себе слова благодарности, которые смогли передать защитникам культурного и исторического наследия России, спасшие дом от пожара, устроенного нацистами. «Спасателями» были простые люди, которых так сильно любил Лев Николаевич Толстой. И думается, писатель мог бы гордиться этими людьми.
На руинах надежд
1914 год перевернул судьбу Европы и мира. Еще в середине года казалось, что старый порядок стоит незыблемо, что в Европе и Америке продолжается эра всеобщего процветания, настоящее прекрасно, а будущее — восхитительнее всех ожиданий. На глазах одного поколения технический и социальный прогресс вывели человечество к его, как казалось, золотому веку. Мир, освобожденный от рабства и крепостного права, победивший хорошо знакомые пандемии при помощи вакцинации, мир, заставивший отступить призрак голода, невиданно для прежних эпох космополитичный и невиданно гуманный…
В последние годы перед войной многим казалось, что сбываются мечты человечества. Мало кто мог представить себе большую войну в Европе. Юный Уинстон Черчилль сокрушался:
«Родиться бы пораньше лет на сто — вот была бы красотища! Чтоб девятнадцать тебе стукнуло в 1793 году, когда впереди больше двадцати лет войн против Наполеона! Такое не повторится. После Крымской войны британская армия ни разу не палила по белокожим, нынешний мир делается все более рассудительным и миролюбивым (и вдобавок демократическим) — великое время отшумело. К счастью, остаются дикие и варварские народы. Остаются зулусы и афганцы, суданские дервиши. Если их как надо настроить, они вполне могут „показать себя“. Вполне могут начаться беспорядки или бунт в Индии. В то время туземцы усвоили таинственную практику мазать чем-то манговые деревья, и мы обнадеживались статьей в „Спектейторе“, вопрошавшей: не придется ли через несколько месяцев заново завоевывать Индию? Мы бредили всем этим. Скорее получить звание, отправиться на индийские равнины, заслужить медали и прочие отличия и, пока еще молоды, завоевать командные высоты, как Клайв! Эти мысли мало утешали: в конце концов, сражаться с жалкими индусами, а не участвовать в настоящей европейской войне — это все равно что играть в догонялки, вместо того чтобы биться за приз в „Гранд Нэшнл“».
Сладостные мечтания Черчилля сбылись в полном объеме. Золотой полдень человечества был расстрелян шрапнелью на Марне, отравлен газом у Ипра, изрублен шашками близ Львова и заколот штыком под стенами Варшавы. Цветущие луга Бельгии, уютные городки Лотарингии и давно не видевшие солдат польские равнины превратились в плацдармы, направления атак и отсечные рубежи. Все, что могло быть использовано для войны, использовалось для войны.
Характерный пример — судьба первого в мире пассажирского авиалайнера. Игорь Сикорский увлеченно проектировал этот самолет до войны, любовно устраивая каждую деталь. Его крылья имели в размахе около 15 саженей, поверхность их была свыше 300 квадратных аршин. Корабль с грузом весил около 300 пудов. Он приводился в движение 4-мя моторами системы «Аргус» по 100 лошадиных сил каждый. В большом корпусе этого аппарата было расположено несколько удобных и просторных кают. В передней части была комната рулевого, далее была гостиная, затем небольшой коридор и спальня. Из коридора открывалась также дверь в уборную. Во всех каютах имелись окна, через которые можно было смотреть во время полета. Потолок в каютах был настолько высок, что можно было стоять не нагибаясь. В них было тепло, так как было устроено отопление. Для этой цели часть горячих отработавших газов из моторов была пропущена через трубу, проходившую внизу возле стенки вдоль кают. Горячая труба достаточно нагревала помещения. На всякий случай на корабле были сделаны два наружных балкона, на которые можно было выходить во время полета. Один из них был расположен на корпусе над тем местом, где был коридор и уборная. На этот балкон можно было подниматься по лестнице из коридора. Кроме того, имелась еще передняя площадка, укрепленная впереди на лыжах аппарата. На нее можно было выходить в полете через люк, расположенный в полу каюты пилота. Воздушный корабль освещался электричеством. Ток получался от небольшой динамо-машины, которая была прикреплена снаружи к корпусу аэроплана. На ось динамо-машины был надет небольшой воздушный винт — около ½ аршина в диаметре. Винт этот служил двигателем, как крылья ветряной мельницы. Во время полета получался такой сильный ветер, что такого маленького винта было достаточно, чтобы динамо-машина вертелась быстро и освещала достаточно ярко все каюты. Так как дело было зимою, то аппарат был установлен не на колеса, а на лыжи.
Сложно поверить, но этот новаторский летающий отель с балкончиками, спальней и гостиной — будущий стратегический бомбардировщик «Илья Муромец». Аэроплан был построен в январе 1914 года, а уже в начале 1915 переделанные в тяжелые бомбардировщики «Муромцы» выполняли боевые задания, как отмечалось в документах, «сброшенными бомбами, стрелами и пулеметным огнем нанося потери обозам и войскам противника». Империя, ввергнутая в войну, решительно ставила на службу армии все, что могло помочь фронту и извести неприятеля.
БОЛЬШАЯ СТРАТЕГИЯ
В момент объявления войны и в течение ее первых недель общим местом и в окопах, и в штабах была уверенность в скоротечности конфликта. И поначалу операции действительно развивались стремительно. Падение Бельгии, молниеносное наступление немцев на Францию, с другой стороны — быстрое продвижение русских в Восточной Пруссии, а позднее в Галиции — все эти обстоятельства действительно внушали уверенность в том, что долго война не продлится и в течение нескольких месяцев удастся разрешить европейские противоречия мирной конференцией. Армии продвигались со скоростью 20-25 километров в день, захватывая за короткий срок большие территории. Это очень высокий темп операций, сравнимый с тем, какого добивались во Вторую мировую войну с ее развитой моторизацией, танковыми войсками и возможностью снабжать наступающие авангарды по воздуху. Однако во всех случаях терпящая катастрофу сторона находила в себе силы восстановить положение. Наступление русских в Пруссии провалилось, а сражавшиеся армии откатились на исходные позиции. С другой стороны, германцы потерпели поражение в наступлении на Марне, так и не сумев взять Париж. Спустя короткое время начался «бег к морю», когда немцы и французы пытались охватить ближайший к Северному морю и Ла-Маншу фланг противника. Результатом этого сражения стала взаимная нейтрализация сил сторон: французские и немецкие группировки, собранные для обхода, наталкивались друг на друга, и в итоге фронт за месяц удлинился на 180 километров и уперся в холодную воду, но успехов не добилась ни та, ни другая сторона. Западный фронт закостенел. Позиции превратились в лабиринты глубоких окопов и прочных блиндажей, обмотанных колючей проволокой. Попытки атаковать эти шедевры полевой фортификации раз за разом заканчивались тем, что атакующая сторона оставляла на колючей проволоке тысячи людей, но не добивалась никакого внятного результата. «Сражения за избушку лесника» стали символом бессмысленной бойни. Продвижение на несколько километров в глубину обороны противника оплачивалось многодневными боями и десятками тысяч жизней, а итогом этих странных «побед» становился захват нескольких пленных, десятка покореженных орудий и необходимость пробивать новый рубеж обороны, выставленный неприятелем взамен старого.
Немцы в окопах
На Восточном фронте дела обстояли совершенно иначе. Позиционный фронт сложился и здесь, но огромная протяженность самого фронта позволяла более активной стороне найти слабое место или хотя бы то, что выглядело как слабое место, в редутах противника и потрясти неприятеля внезапной атакой. 1914 год прошел под знаком непрерывной резкой смены обстановки. Немецкие войска то оказываются около Варшавы, то они уже вынуждены обороняться под Лодзью значительно западнее. Русские то оказываются на пороге катастрофы, с трудом удерживая Львов, а буквально через несколько недель они уже угрожают прорывом в Венгрию и к Кракову.
Зимний марш
Фронт не устоялся и не стабилизировался и в дальнейшем. Трагедия Горлицкого прорыва сменилась триумфом прорыва Брусиловского, даже на Турецком фронте с его чудовищными природными условиями и ужасным состоянием дорог армии непрерывно маневрировали в поисках слабых мест в позициях неприятеля и продвигаясь при успехе на большую глубину.
В течение 1914 года воюющие стороны израсходовали невиданное количество боеприпасов и поглотили неожиданно громадное количество оружия, снаряжения и техники. Все довоенные расчеты оказались опрокинуты. Во франко-прусской войне Германия истратила около 650 тысяч снарядов, России война с Японией обошлась менее чем в миллион. Начальный период Первой мировой войны стоил Германии девяти миллионов расстрелянных снарядов, вооруженные силы Российской империи истратили, по разным данным, от 2,5 до 7,5 миллионов. Генерал-квартирмейстер Ставки генерал Данилов констатировал, что «размер потребностей превзошел самые широкие предположения и потому удовлетворение их встречало все возраставшие затруднения. Тыл не поспевал за фронтом». В последние недели 1914 года промышленность давала только четверть необходимого объема боеприпасов.
Возможно ли было предсказать такой расход? Пожалуй, нет. Русские могли опираться только на опыт Японской войны с куда более скромными тратами всех расходных материалов. Понадобилось время, чтобы промышленность сумела преодолеть снарядный голод и вновь насытить войска.
По итогам 1914 года оба альянса пришли к той верной мысли, что война затянется на несколько лет. Ставки необычайно выросли. После короткой войны стороны в конечном счете нашли бы если не компромисс, то некие умеренные решения для устранения европейских противоречий. Теперь же было очевидно, что после долгих лет боев измученный победитель заставит неудачника испить полной чашей унижение и разор. Сейчас легко вспомнить, каким тяжким для Германии оказался Версальский мирный договор 1918 года; русские же до сих пор помнят, что Брестский мир был не просто тяжелым, а «похабным». В конце 1914 все уже отдавали себе отчет в том, что победа неприятеля означает огромные бедствия для побежденного, а собственные издержки можно будет хоть как-то компенсировать, только обложив проигравшего врага репарациями. Чем далее, тем более росли ставки, и чем далее, тем более отчаянной, кровопролитной и жестокой становилась борьба.
Фактически Европа потеряла контроль над собой. Логика войны возобладала над обычным здравым рассудком. Непредсказуемое развитие событий в кампанию 1914 года привело к тому, что правительства и армейские руководители великих держав скорее реагировали на ход событий, чем направляли его. Все планы рушились, попытки переломить ход сражений вовлечением в конфликт новых союзников, технические инновации, оперативные озарения — ничто не помогало выпрыгнуть из колеи войны на истощение, где победить должна была та сторона, которую позже других постигнет экономический и политический коллапс.
Война вовлекала все новые страны, распространялась на новые и новые театры боевых действий. На Балканах отчаянно отбивались от наседающих австрийских войск Сербия и Черногория. Маленькие балканские государства едва ли могли противостоять одной из крупнейших европейских армий, но им удалось долго удерживать свои оборонительные рубежи, буквально залив горы кровью. Балканские славяне потеряли более половины всех поставленных под ружье людей, вынуждены были оставить Белград, но к концу года еще стояли крепко и сохранили способность к сопротивлению.
Тем временем английские войска начали сражения против турок в Месопотамии. Турки, в свой черед, пробивались к Суэцкому каналу. Немецкие колониальные части в Танзании ушли в партизаны и продолжали свою отдельную войну в Африке до самого конца боевых действий. На Тихом океане немецкая колония в Циндао держала осаду до поздней осени и сдалась японским войскам только после серии кровопролитных боев. В Тихом и Индийском океанах немцы развернули крейсерскую войну, истребляя торговлю, а иногда и вступая в серьезные сражения с боевыми кораблями Антанты.
Пока шла борьба в тропических морях, русские сосредоточились на действиях в родных балтийской и черноморской акваториях. Уже в конце августа русские добились успеха, который не был грандиозен сам по себе, но имел значительные последствия. В Финском заливе немецкий легкий крейсер «Магдебург» был после краткого боя захвачен русскими крейсерами «Богатырь» и «Паллада». Немцы не сумели уничтожить сигнальные книги (топки, где их хотели сжечь, были затоплены), поэтому драгоценные шифровальные коды были выброшены за борт, откуда их подняли дотошные русские водолазы. В результате русские и англичане вскоре расшифровали германские морские коды.
Война на море, русские захватывают обездвиженный крейсер «Магдебург»
Расширение географии войны, разбитый крейсер у берегов Восточной Африки
География войны продолжала расширяться и в последующие годы. Государства мира одно за другим втягивались в воронку мировой бойни.
РОЖДЕСТВО В ОКОПАХ
На фронте мало кто задумывался о стратегических вопросах. Находившиеся на переднем крае солдаты и офицеры не имели достаточной информации о происходящем: единственным источником сведений о положении дел почти у всех была родная пропаганда да письма из дому. Бойцам не было чуждо ничто человеческое, так что на рубеже 1914 и 1915 годов воины просто праздновали Рождество. Широко известно «Рождественское перемирие» на Западном фронте, но такие же трогательные, а подчас комичные эпизоды происходили и на Русском фронте. Над осажденным Перемышлем русские зенитчики подбили австрийский аэроплан с необычным грузом: самолет вез в обложенную крепость рождественского гуся для коменданта. Командующий осадной армией Селиванов, посмеявшись над трофеем, отправил уцелевшую после жесткой посадки птицу с парламентерами в Перемышль. Ответный жест австрийцев не заставил себя ждать: на православное Рождество из крепости русским передали елки с украшениями, уже не нужные католикам.
Русские празднуют
Пока под Перемышлем осажденные и осаждающие обменивались любезностями, на других участках фронта люди тоже старались сохранить человечность и приверженность традициям. Капитан Успенский из 106-го Уфимского полка, стоявшего в Восточной Пруссии, рассказывал: «Солдаты по „секрету“ рассказывали, что будто немцы накануне своего Рождества Христова (по новому стилю) просили, (написав на выставленном где-то в нейтральной полосе плакате), чтобы мы накануне и в день Р. X. не стреляли, обещая во время нашего праздника тоже не стрелять. В эти часы утром и вечером у нас и так редко открывался огонь, а в день Р. X. по нов.ст., действительно, почему-то целый день стрельбы не было».
Рождество в занятом русскими Львове
Другой офицер сообщил трогательную историю: «12 декабря, в день немецкого Рождества, две древних старухи, о которых я упоминал, одной за 60, другой — около 80, пытались пройти в церковь. Дневальный их задержал и, опасаясь, что они хотят сигнализировать противнику с колокольни, привел их в штаб. Я разрешил пустить их в церковь. Помолившись там, они вернулись к штабу и что-то старались объяснить офицерам. Позвали меня. Оказалось, что они, растроганные до слез, благодарят за то, что их церковь не только не разорена, но даже украшена и русские, по-видимому, там молятся. Так говорила младшая из старух. Старшая же долго вычитывала мне какие-то отрывки из псалмов, видимо, призывая на нас Божие благословение… Даже немцененавистник, ген. Волкобой, был растроган и приказал отпустить старухам чаю и сахара, а также лекарств для жившего с ними и расхворавшегося старика».
Молебен
Большинство людей, выдернутых из привычного мирного быта, отчаянно тосковали по дому и душевному теплу семей. Уже знакомый нашим читателям артиллерист Болеслав Веверн рассказывал о трогательном эпизоде, разбавившем окопную меланхолию:
У дверей землянки стоит маленькая девочка и плачущим голосом что-то просит.
— Что тебе, девочка?
— Хлеба, — растягивает девочка.
— Ну, войди в землянку, отогрейся у печки, а тогда и хлеба дам.
Девочка нерешительно входит, улыбается, тянется к горящей печке и начинает отогревать свои красные, зазябшие руки. На вид ей лет 6-7. Ноги в рваных громадных башмаках, чулок нет, кожа на ногах сильно покраснела. Хорошенькая, белокурая головка совсем не гармонирует с кучей грязных лохмотьев, которыми покрыто ее тело.
— Замерзла, девочка?
— Зимно…
— Как тебя зовут?
— Маринка.
— А сколько тебе лет?
— Не знаю.
— Где же ты живешь?
— Там, — и девочка показала рукой в направлении сожженной деревни внизу, под горой.
Н. А. Тиличеев принес свою теплую рубаху и теплые чулки, и мы, втроем, с моим денщиком, стали обряжать Маринку в новый костюм. Рукава у рубахи надрезали, и из нее получилось для девочки целое платье. Чулки оказались, конечно, несколько велики, но, тем не менее, этой обновкой Маринка осталась очень довольна. Во всяком случае ее ноги не будут больше мерзнуть. Маринка с аппетитом голодного волчонка уплетает батарейные щи и кашу, закусывая ржаным хлебом. Это кажется ей необыкновенно вкусным. Долго в этот день сидела у нас девочка: не хотелось ей идти из теплой землянки в неприветливый и холодный шалаш из пихтовых веток. Она пила чай, с наслаждением сосала сахар, но всему бывает конец: надо идти домой, а то мать будет сердиться, и Маринка, в обновках, нагруженная половиной каравая хлеба, банкой мясных консервов и плиткой шоколада, довольная, веселая, отправилась к матери.
— Приходи завтра Маринка.
Она ничего не отвечает, только улыбается.
На следующий день Маринка, много смелее, входит в землянку. Мы уже старые знакомые, и она нас больше не боится. Смело тянет табуретку к печке и, потягиваясь, греется. Маринка разговаривает мало, зато много ест и с большим удовольствием. Видимо, долго голодала девочка. Вечером она опять уходит и уносит с собой полкаравая хлеба, банку консервов и шоколад.
Маринка стала нашей ежедневной гостьей и совершенно перестала стесняться.
Кто тебя будет кормить, когда мы уйдем отсюда, бедная девочка?
Под крепостью полная тишина. Лишь изредка доносится эхо от разрыва тяжелого снаряда, должно быть, от скуки выпущенного каким-нибудь австрийским лейтенантом, и снова все тихо.
Да и кому придет охота вылезать из теплой, уютной землянки в такую гнилую, темную погоду, когда на десять шагов от тебя ничего уже не видно«.
Константин Попов, гренадер, воевавший на другом конце фронта, не имел такого утешения. Рождественский вечер он провел под обстрелом. «Чемоданы», рвущиеся над траншеями, гренадер воспринимал как доказательство бренности всего земного. Попов скрашивал вечер, предаваясь эпистолярным упражнениям:
Я принялся писать своей любимой бабушке письмо, стараясь вложить в него больше души; и никогда в жизни не чувствовал я себя таким одиноким, забытым, как в этот момент, который каждый из нас привык проводить в тесном кругу своих родных».
«Я вылез из теплой маленькой норы и пошел по окопам. На дворе было препротивно. Дул пронизывающий ветер. Один за другим обходил я взводы. Часовые бодрствовали, переминаясь с ноги на ногу; из нор землянок несся густой храп.
«Ну что, — спрашивал я часовых, — что-нибудь видишь?» «Никак нет, Ваше Благородие, мы слушаем. А когда немец пущает ракету, то смотрим». К сожалению, мы пользовались немецким освещением, ибо своих ракет у нас не было.
Подойдя к пулемету, я увидел притаившуюся фигуру дежурного номера. В моей роте пулеметы были Грузинского полка.
«Как твой пулемет, исправен? — задал я вопрос. — Так точно, пулемет хороший, только тот, что при Вашей 6-ой роте, бьет еще резче,» — был ответ. «Святые люди, — думал я, — никакого ропота, никаких признаков волнения, а ведь все переживают в этот момент, так же как и я, остроту одиночества, оторванность от семьи и домашнего очага.
Так стоят и умирают неведомые серые герои в далеких и чуждых краях, отстаивая жизнь и счастье своей родины. И невольно в такой момент заговаривало чувство самоудовлетворения от сознания, что и ты внес свою долю в великое дело защиты родины, будучи в первых рядах ее верных сынов».
В тылу развернулась кампания по сбору подарков воюющим на передовой. Сбор этих посылок курировали чаще всего жены офицеров, поэтому подарки обыкновенно оказывались весьма практичными. Популярностью пользовались теплое белье, почтовая бумага, табак, сладости — в общем, все те нехитрые мелочи, которым мало придают значения обыватели, живущие в благополучном мегаполисе, но которые становились величайшей драгоценностью на линии фронта. 145-й пехотный полк добросердечные сограждане, сверх обычных даров, облагодетельствовали запасом колбасы и четырьмя тысячами селедок. Такие подарки были повсеместным явлением. Скажем, тоску помянутого выше капитана Попова в итоге несколько рассеял пакет деликатесов, присланный женой его полкового командира.
Жившие в весьма скверных условиях солдаты старались скрасить свой нелегкий быт. Федор Елисеев, казак, бившийся на Кавказе, рассказывал, как служаки Лабинского полка среди зимы вдруг пригласили его с сослуживцами на нечаянный банкет. Живописный офицер в тонкой черкеске и мягких чувяках с кинжалом с рукоятью слоновой кости за поясом, одетый будто на бал, распоряжался этим стихийным праздником. Лабинцы в убогой курдской деревушке угощали собратьев бараньим супом, чаем с коньяком и тушеным мясом.
По казачьей традиции старшие офицеры сгруппировались у очень примитивного стола, а мы, молодежь, — далеко «на левом фланге», в очень неуютной курдской хане-норе. Сотник Бабиев, несмотря на то что был командиром сотни, не сел со старшими офицерами, а был среди нас, многочисленных хорунжих обоих полков. И он не только не сел на скамейку, но и не стоял на одном месте. Он распоряжался столом, суетился, говорил, цукал всех денщиков своего полка за то, что они якобы медленно подают к столу еду. Денщики суетились, так как на всех не хватало ни тарелок, ни вилок, ни ножей, ни чайных стаканов. Бабиев не унимался, сам бегал «на кухню», сам тащил оттуда что-то. Свою вилку он передал кому-то из нас, а сам, не садясь, «штрикал» куски баранины своим подкинжальным ножичком, как едят все горцы. Мы, молодежь-кавказцы, были в восторге от него, а лабинцы не раз повторяли ему:
— Да присядь ты, неугомонный… Дай кавказцам покой!
— А что же скажут наши дорогие гости, если мы плохо их угостим? — парировал он громко, и мы все весело смеялись.
Час времени, проведенный в гостях у изолированных лабинцев, выпивка и легкая закуска сразу сроднили нас и сблизили, а угощение в такую непогодь так приятно дохнуло на нас кавказским гостеприимством, что мы сразу же полюбили их и подружились с молодецкими лабинцами.
В холоде, в снегу, когда курдское сельцо потонуло в зимней стуже, когда всякий человек сам себе не рад, да еще в непосредственной близости к противнику — такой прием «на походе» многое сказал нам о благородном понятии воинской чести среди господ офицеров-лабинцев, их большой сплоченности и глубокой любви к своему полку».
Солдаты и офицеры не знали и не могли знать, что настоящий крестный путь Русской армии еще только начинается. Они просто старались выжить и победить в эту стылую зиму. Впереди их ожидали трагедии и триумфы, а через несколько лет — крушение огромной страны, за которую они сражались и умирали на огромном пространстве от балтийских берегов до диких пустошей Курдистана. Если бы некий пророк, новый Нострадамус мог заглянуть в будущее тех, кто бился за Россию в 1914 году, он мог бы поседеть. Он увидел бы, как пускает пулю в себя герой кавалерийских схваток Каледин и как мучительно умирает покоритель Галиции Алексеев. Как, превратившись в смертельных врагов, яростно сражаются друг с другом георгиевский кавалер, воевавший под Лодзью, бывший вахмистр Буденный и командир легендарных Железных стрелков, титан борьбы в Карпатах генерал Деникин. Как смотрит в лица людей из расстрельной команды бывший улан Гумилев и как с императорским достоинством принимает смерть от рук убийц рубака Келлер. Как те, кого пощадили пули, воспаление легких и трибуналы, тихо угасают в эмиграции.
Но наш провидец наблюдал бы и другое. Он мог бы увидеть, как на другом конце света, в Латинской Америке, тысячи людей поют по-русски во славу героя Парагвая, ученого и воина, а до того артиллериста Кавказской армии Ивана Беляева. Увидел бы научные и инженерные триумфы бывшего связиста царского войска Владимира Зворыкина. Наконец, он увидел бы, как сражавшийся в 1914-м под Варшавой драгун Константин Рокоссовский и пулеметчик, боровшийся за Восточную Пруссию, Родион Малиновский — тридцать лет спустя все-таки сокрушают оборону Берлина и Вены.
Но это все в будущем. Ни в горах Кавказа, ни на карпатских перевалах, ни в лесах Восточной Пруссии неоткуда было взяться пророку. Пока миллионы людей в серых шинелях просто выполняли свой долг на этой ломающей судьбы самой чудовищной войне в тогдашней истории. Перефразируя классика, велик был год и страшен год по Рождестве Христовом 1914, но 1915 был его страшней.
Источник: https://vk.com/wall-162479647_105077
Автор: Евгений Норин (@NorinEA).
Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257696437
Личный хештег автора в ВК - #Норин@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)
Оригинал: https://sputnikipogrom.com/ww1/19741/on-the-ruins-of-hope
Читайте также:
Шаг в бездну. РИ вступает в ПМВ
1914. Борьба за Восточную Пруссию
Великая война: Битва за Галицию
Так ли хорош Jagdpanzer 38(t)?
Автор: Дмитрий Зайцев.
Люди пытаются мыслить экономно и этим искажают историю до потери смысла. С одной стороны, им нравятся простые образы. Если герой, то герой во всём. Если машина, то замечательно устроена до последнего болта или же абсурдно неудачна. С другой стороны, люди тиражируют одни и те же образы. Когда по сотому кругу пережёвывается одно и то же, критика теряет связь с фактами и складывается традиция ругать или хвалить. Так и сложился положительный образ немецкой самоходки Jagdpanzer 38(t) - проворной, компактной, массовой, недорогой, с хорошей пушкой и крепким лбом. Но сегодня я предлагаю посмотреть на любимого многими бронегероя без грима.
В годы Второй мировой войны немцы восполняли дефицит танков более дешёвыми самоходками. Не зря StuG III со StuH 42 выпустили даже больше, чем Panzer IV. В октябре 1943 года заводы Alkett и MIAG совместно построили почти 400 StuG III, выйдя на рекорд, а в ноябре завод Alkett разбомбили. Немцы развернули сборку StuG IV, однако шасси четвёрки требовались и для производства самих Panzer IV. Alkett пыталась продолжать выпуск StuG III, но американцы снова сбросили бомбы.
Немцам срочно была нужна замена StuG III. Производство решили развернуть на чешском заводе BMM, который выпускал самоходки на базе Pz.Kpfw.38(t). Проблема в том, что оборудование этого завода годилось только для сборки лёгких машин, поэтому Jagdpanzer 38(t) пришлось в спешке разрабатывать на переделанном шасси лёгкого разведчика Pz.Kpfw.38 nA. И это не пошло ему на пользу. Узкая база вынудила сместить орудие к правому борту, так что влево оно наводилось всего лишь на 5 градусов. В StuG III и Jagdpanzer IV заряжающий сидел справа, но в Jagdpanzer 38(t) он мог находиться только слева от орудия, поэтому процесс перезарядки был очень неудобным. Боекомплект был невелик - 41 выстрел распихали во всех свободных местах. Что и говорить, от заряжающего требовались способности акробата. Командиру пришлось не сильно лучше, с его места был очень плохой обзор, а вторая створка люка уехала на надмоторную плиту.
Изначально немцы хотели лёгкую самоходку весом 13 тонн с максимальной скоростью в 50-60 км/ч. Но как чехи ни ужимали корпус, вес Jagdpanzer 38(t) всё равно дошёл до 16 тонн. Это было пределом шасси, трансмиссия работала на честном слове. Центр тяжести сместился вперёд, поэтому самоходка «клевала» носом. Наконец, вместо перспективно 220-сильного дизеля пришлось поставить старый форсированный мотор на 160 л.с., из которого дожали последние капли. С таким больным сердцем Jagdpanzer 38(t) еле разгонялся до 40 км/ч. Читатель спросит: ну хоть броня, броня-то была хорошей? Да, на бумаге лобовые плиты толщиной 60 мм под углами в 60 и 40 градусов смотрятся здорово. Но на самоходки шла броня самого низкого качества, поэтому от снарядов они защищали очень условно.
Дело было не только в крайне сжатых сроках и в отсутствии подходящей базы. Коллектив конструкторов под руководством Алексея Сурина потихоньку саботировал работы, намеренно ухудшая конструкцию. Например, у первых Jagdpanzer 38(t) были буксирные крюки по типу Pz.Kpfw.38(t), которые рассчитывались под 13 тонн, поэтому их пришлось переделывать. Хотя перегруз носовой части был очевиден, передние узлы подвески усилили не сразу. Вместо этого Сурин предложил для облегчения вырезать куски лобовой брони и закрыть их 5-мм заглушками. Пока немцы чесали затылки в раздумиях, что же делать с перегрузом, чехи порезали первые 20 самоходок, фактически сделав их небоеспособными. Вообще немцы с самого начала не доверяли коллективу BMM, поэтому долго такой саботаж продолжаться не мог. Однако Сурин симулировал тяжёлый приступ и ушёл от наказания.
Симпатичный гробик с тесным корпусом, бронёй низкого качества, небольшим боекомплектом, ужасными условиями работы, плохим обзором, чахоточным мотором, ненадёжной трансмиссией и подвеской на последнем издыхании. Был ли Jagdpanzer 38(t) хорош сам по себе? Конечно, нет. Это эрзац-самоход, созданный в спешке командой саботажников. И одновременно с этим Jagdpanzer 38(t) был большой удачей для немцев. При том же орудии он стоил вдвое дешевле Jagdpanzer IV и мог массово производиться на скромном оборудовании. В войсках новинка скорее понравилась, ведь лучше плохо ехать, чем хорошо идти. При всех недостатках у Jagdpanzer 38(t) было одно неоспоримое достоинство - сам факт их наличия.
Источник: https://vk.com/wall-162479647_141781
Автор: Дмитрий Зайцев. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_260288627
Личный хештег автора в ВК - #kedoki@catx2, а это наш Архив публикаций за февраль 2020
Триплан немецких асов. Fokker Dr.I
Первая Мировая война - период, ставший переломным в военной, да и в общей мировой истории. Война машин. До этого так не сражались. Научный и технический прогресс породили такое количество новых смертоносных изобретений, что они поставили все привычные военные доктрины с ног на голову. Массовое применение автоматического стрелкового оружия и тяжёлой артиллерии, появление бронеавтомобилей и танков, изобретение отравляющих газов… Но мало открытия новых способов убийства, люди ещё распространили войну в прежде мирные стихии - в глубины моря и в само небо. Подводные лодки, равно как и аэропланы, появились незадолго до начала мирового пожара, и довольно скоро заинтересовали военных. И если прочные клёпаные корпуса субмарин очень быстро научились нести торпеды и орудия, то на хрупкие полотняно-деревянные конструкции первых летунов было очень трудно взвалить обязанности тяжелей наблюдения, разведки или доставки особо важных посланий…
Первые попытки лётчиков наносить непосредственный урон врагу были робкими и не слишком успешными. С аэропланов сбрасывали обычные ручные гранаты, а позже - малые бомбы и даже массивные металлические оперённые стрелы, показавшие неожиданно высокую эффективность против конницы (завывание копий сеяло панику среди лошадей). В случае встречи над полем боя двух лётчиков-противников, они не имели реального оружия для дуэли. Первые воздушные бои проводились с использованием личного стрелкового вооружения лётчиков (револьверов или пистолетов) и тарана. Ситуация кардинально изменилась, когда конструкция и запас прочности самолёта позволили вооружить его пулемётом… Очень скоро из разведчиков и бомбардировщиков/ударных аэропланов выделился новый тип - самолёт-охотник, или истребитель - машина, специализированная на уничтожении других воздушных целей.
Началась гонка вооружений в мире только появившейся на свет истребительной авиации. Пальма первенства уходила то к французам, то к англичанам, то к немцам… К концу 1916 года лидировала Германия со своей фанерной новинкой (на тот момент фанера являлась передовым и очень дорогим материалом, типа углеродного волокна сейчас), при проектировании которой существенное внимание уделили аэродинамике - Albatros D.II и D.III. Однако уже в начале 1917 года у «Альбатроса» появился достойный и очень опасный противник - английский Sopwith Triplane. Этот самолёт имел целых три крыла (схема «поперечный триплан»), что давало существенный прирост в подъёмной силе. Стремление использовать много плоскостей было характерной чертой зарождения авиации — об аэродинамике ещё было практически ничего не известно, и создатели первых самолётов — практически всегда энтузиасты без серьёзного образования — старались таким образом увеличить подъёмную силу. Однако, из-за повышенного лобового сопротивления самолёты такой схемы уступали по скорости бипланам и монопланам. Так и Сопвич Триплан, уступая по скорости крейсерского полёта «Альбатросу» (116 против 152 км/ч), значительно превосходил его по манёвренности и скороподъёмности - параметрам, наиболее важным для низковысотного маневренного боя (dogfight - «собачьей свалки» или «грызни»).
Реплики Albatros D.III и Sopwith Triplane
Вдохновившись успехами английских трипланов, германское авиационное руководство заказало фирме Fokker разработку собственного самолёта подобной схемы. Сначала даже рассматривалось предложение просто скопировать Sopwith Triplane, как ранее компания Pfalz скопировала французский «Моран». Однако у Энтони Фоккера как раз был в работе незаконченный проект биплана D.VI, и конструктор решил переделать его в маленький самолёт с ротативным двигателем, стальным фюзеляжем и тремя тонкими крыльями. Самолёт, созданный в сотрудничестве с известным немецким изобретателем и инженером Хуго Юнкерсом, получил обозначение V.4. Первоначальные проверки показали, что управлять V.4 очень тяжело из-за несбалансированных элеронов и рулей высоты. Вместо отправки V.4 на типовые испытания Fokker разработали новый прототип − V.5. В новом самолёте ошибки были исправлены, а также были удлинены крылья и добавлены стойки между крыльями, которые свели к минимуму изгибы крыльев. 14 июля 1917 года был сделан первый заказ на 20 самолетов, а 11 августа 1917 прототип V.5, с серийным номером 101/17, был проверен на разрушение при Адлерсхофе. Fokker выпустили два опытных образца триплана, названные Fokker F.I, которые отличались от дальнейших серийных самолётов небольшим изгибом хвостового оперения. Самолеты с серийными номерами 102/17 и 103/17 были отправлены в Бельгию в августе 1917 года для оценки их состояния в ходе войсковых испытаний.
Fokker F.I
19 августа 1917 года Министерством Авиации было введено обозначение классов трипланов Dr (Dreidecker - Триплан), а самолёт Фоккера переименован в Fokker Dr.I. Оба предсерийных триплана были поставлены в 1-ю истребительную эскадру (Jagdgeschwader 1), которая базировалась в Бельгии в Маркебеке. Fokker 102/17 взял себе командующий 1-й истребительной эскадрой Манфред фон Рихтгофен, a 103/17 получил его друг, командир 10-й истребительной эскадрильи (Jagdstafel 10, сокращенно Jasta) Вернер Фосс. 28 августа состоялся показ новых истребителей для пилотов 4-й армии. Возможности нового истребителя демонстрировал сам Энтони Фоккер, совершив несколько полетов на машине 102/17. Первый боевой вылет «Драйдеккера» состоялся утром 1 сентября. Войсковые испытания Dr.I закончились очень быстро. Рихтгофен ушел в отпуск 6 сентября 1917 года и его триплан 102/17 достался командиру Jasta 11 Курту Вольффу, который вернулся из госпиталя 11 сентября 1917 года. Он погиб в воздушном бою 15 сентября, а 23 сентября такая же участь постигла Вернера Фосса. Он был убит в воздухе, а его триплан упал за линией фронта. Этот «Драйдеккер» был исследован британцами. В исследовательском отчете говорилось о том, что на этом триплане стоял двигатель «Рон» (Le Rhone) мощностью 110 л.с. с заводским номером 6247, снятый с британского Nieuport 17.
Первая серия «Драйдеккеров» началась со строительства Dr.I 104/17 13 сентября 1917 года. Серийные машины отличались от предсерийных. На законцовках нижнего крыла установили деревянные предохранительные опоры для предотвращения повреждения крыла при рулении на земле. Также увеличили хорду крыла с 980 до 1000 мм. Стабилизатор имел прямую переднюю кромку. Эта модификация получила внутризаводское обозначение V.5. Триплан с мотором «Мерседес» D.VI получил обозначение V.6. Фоккер построил еще несколько опытных трипланов, которые не пошли в серию. В конце сентября 1917 года был построен опытный образец триплана V.7 с биротативным 11-и цилиндровым двигателем Siemens-Halske Sh.III мощностью 160 л.с. и четырехлопастным винтом. V.7 четыре раза перестраивали. Следующий прототип V.8 был пятипланом. Он имел удлиненный фюзеляж с мотором «Мерседес» такой же, как у V.6, трипланная коробка была смещена вперед к винту, а бипланная установлена за кабиной пилота. На нем Фоккер совершил два полета.
Fokker V.8
В конце сентября Техническое ведомство заказывает вторую серию Dr.I (121/17 - 220/17). 10 сентября завод отправил на фронт в Jasta 11 первые одиннадцать трипланов. 11 октября первый «Драйдеккер» поступил в 7-ю армию, его получил командир Jasta 15 Генрих Гюнтерманн. 13 октября в Jasta 11 отправили еще 6 машин, все они прибыли в часть одновременно - 20 октября. Техническое ведомство 25 октября решило, наконец-то, довести испытание трипланов до конца и попыталось забрать у Фоккера два серийных самолета, так как предыдущие испытания не были проведены в полной мере. Фоккер резко воспротивился этому, и в результате переговоров, ведомство получило только один Dr.I. С началом эксплуатации в боевых частях произошло несколько катастроф не связанных с боевыми действиями. 30 октября 1917 лейтенант Гюнтерманн написал в своем дневнике:
«Я надеюсь, что мы сможем иметь больший успех, чем эскадра Рихтгофена, где Вольф и Фосс погибли».
Его надежды не оправдались. В этот же день он выполнял высший пилотаж на высоте 700 метров над аэродромом, когда его триплан вышел из-под контроля и разбился. Лейтенант Гюнтерман был тяжело ранен и скончался в госпитале на следующий день. Наблюдавшие за его крушением свидетели сообщили, что они видели, как часть ткани оторвалась от верхнего крыла, и самолет начал разваливаться в воздухе. В тот же самый день 30 октября Манфред фон Рихтгофен, летел вместе с братом Лотаром, когда на триплане Лотара отказал двигатель, и он совершил аварийную посадку. Манфред решил приземлиться рядом с братом, когда у двигателя его самолета оторвался один из цилиндров, и он потерпел катастрофу на Fokker Dr.I 114/17 отделавшись легким испугом. На следующий день лейтенант Пастор из Jasta 11, потерпел аварию и погиб на Fokker Dr.I 121/17. Из-за стремительного роста числа аварий, на трипланах запретили летать, и истребительные дивизии вернулись к эксплуатации истребителей Albatross D.V и Pfalz D.IIIa, хотя все пилоты надеялись, что причина разрушения крыла будет быстро решена и на трипланах, разрешат летать.
Центральная Комиссия остановила войсковую приемку трипланов, и 2 ноября назначила комиссию (Sturzkommision) по выявлению причин аварий. Комиссия, осмотрев останки разбитых трипланов пришла к выводу - конструкция крыла не выдерживала нагрузок, которые создавали элероны. Их балансиры создавали в полете высокую нагрузку на клееные соединения крыла. Чтобы убедиться в правильности своих выводов, комиссия привлекла Рихтгофена для выполнения испытательного полета. Рихтгофен гнал триплан на малой высоте, и с максимальной скоростью длительное время. После полета вскрыли обшивку крыла и обнаружили большое количество конденсата, отрицательно влияющего на состояние клеевых соединений. Комиссия заявила, что при осмотре трех уже эксплуатировавшихся Fokker Dr.I, склеенные соединения оказались в таком плохом состоянии, что все крылья потеряли прочность. Фоккеру выдали заключение комиссии, включавшее 12 пунктов. Рекомендовалось усилить узлы крепления элеронов, усилить конструкцию нервюр, покрывать внутренние поверхности крыла морским лаком, чтобы защитить их от попадания влаги и другие требования направленные на усиление конструкции крыла. Эти требования стали серьезной задержкой дальнейшего производства трипланов. Фоккер выполнил все требования. Новое крыло было внешне идентично более раннему, отличалось установкой вентиляционных пистонов в передней кромке крыла и клапаном для выхода воздуха, расположенном за лонжероном верхнего крыла. Выпуск трипланов был возобновлен 28 ноября 1917 года. Все ранее поставленные в войска трипланы фирме пришлось переделать. Поставки Fokker Dr.I с измененным крылом начались в декабре с триплана Dr.I 154/17, однако эффект неожиданности применения новой машины был уже утерян. Производство «Драйдеккеров» завершилось в апреле 1918 года, было построено около 320 Fokker Dr.I, они состояли на вооружении в боевых частях только на западном фронте, с сентября 1917 по июнь 1918 года, но некоторые пилоты продолжали воевать на них до конца войны.
Триплан Fokker Dr.I был очень маневренным самолетом с хорошей скороподъемностью, эти характеристики обуславливались небольшими размерами планера и большой несущей поверхностью крыльев. Но из-за короткого фюзеляжа в сочетании с высоким лобовым сопротивлением трипланной коробки «Драйдеккер» имел низкую путевую устойчивость, и как следствие - сложное управление. Немецкие пилоты рассматривали триплан как истребитель ближнего боя, который маневреннее, чем Spad VII и Sopwith Camel. Главным недостатком Dr.I была недостаточная мощность двигателя и невысокая скорость. Современники-истребители были быстрее, чем Fokker Dr.I. Как сказал сам Энтони Фоккер:
«Триплан поднимался так быстро и был настолько маневренен, что никто не отметил того, как медленно он летал».
Полностью реализовать возможности «Драйдеккера» могли только опытные пилоты асы, такие как Манфред фон Рихтгофен и Вернер Фосс. Первый боевой вылет «Драйдеккера» 1 сентября 1917 года принес и первую победу. Командир Jagdgeschwader 1 Манфред фон Рихтгофен около 8 часов утра сбил над линией фронта одиночный британский корректировщик R.E.8. Два дня спустя Манфред на своем триплане и пять пилотов на «Альбатросах» из Jasta 11 атаковали британский патруль 46-й эскадрильи и без потерь сбили два истребителя «Сопвич Триплан». Рихтгофен в рапорте с удовлетворением отметил, что новый истребитель превосходит британский истребитель. Перед уходом в отпуск 6 сентября он принял решение о перевооружении эскадрилий входящих в Jagdgeschwader I, Jasta 6 и 11 на Fokker Dr.I, Jasta 4 и 10 на Pfalz D.IIIa. Днем раньше, 5 сентября, командир Jasta 10 Вернер Фосс одержал первую победу из 12 одержанных им на триплане 103/17. 10 сентября Фосс в одном боевом вылете сбил два «Кемела» и один разведчик. 23 сентября Вернер Фосс провел свой последний бой, ставший легендарным. Фосс сражался с семью британскими истребителями S.E.5a из 56-й эскадрильи, ведомыми командиром Джеймсом Мак-Куденом, и после 10 минутного боя, в течение которого он поразил каждый из британских истребителей и сбил двух лейтенантов, Фосс был застрелен Артуром Райс-Дэвидом. На момент гибели Вернер Фосс был вторым в списке асов Германии, после Манфреда фон Рихтгофена, и имел 48 побед.
К декабрю 1917 года в истребительной авиации Германии сложилось критическое положение с техникой. «Альбатросы» безнадежно устарели, «Пфальцы» были не намного лучше. Единственным истребителем способным сражаться на равных с новыми истребителями противника, был «Фоккер», но трипланов было на тот момент около тридцати штук. Массовое применение «Драйдеккеров» в боях началось в конце февраля - начале марта 1918 года. Британская разведка узнала, где начнется германское наступление, и в начале марта союзники стали наращивать силы под Камбре. Jagdgeschwader 1, прозванная «Летающий цирк», действующая на этом участке фронта вступила в тяжелые воздушные бои. За два месяца пилоты эскадры записали на свой счет 82 победы и потеряли 6 пилотов, в том числе и своего командира Манфреда фон Рихтгофена, счет которого с 12 марта по 20 апреля увеличился на 17 побед и достиг 80-и.
Два Fokker Dr.I Манфреда фон Рихтгофена
Утром 20 апреля 1918 года Манфред вылетел на триплане под номером 425/17 во главе патруля из Jasta 11, вслед за патрулем возглавляемым лейтенантом Гансом Вайсом на перехват разведчиков противника. Два R.E.8 Австралийского воздушного корпуса проводили фоторазведку над Соммой. Соединения Рихтгофена и Вайса, всего 10 трипланов встретили в воздухе «Альбатросы» из Jasta 5 (возможно 6 -10 машин), также здесь вели фоторазведку пара немецких разведчиков. Одновременно со стороны британских позиций подошли три патруля - 15 «Кемелов» 209-й эскадрильи Королевского воздушного корпуса. В схватке приняли участие все вышеперечисленные самолеты. Полчаса шел воздушный бой, состоящий из отдельных схваток. Рихтгофен преследовал «Кемел», в это время его триплан с пикирования обстреляли - другой «Кемел» и пулеметчики с земли. Красный триплан начал разворот с набором высоты, потом свалился на крыло и врезался в землю. 22 апреля британцы похоронили германского аса со всеми воинскими почестями на кладбище небольшого городка недалеко от Амьена. Британская пресса опубликовала некролог:
«Манфред фон Рихтгофен мертв. Он был храбрецом, аристократом и настоящим бойцом. Пусть он покоится с миром».
Манфред фон Рихтгофен и его похороны
Jagdgeschwader 1, сформированная Манфредом фон Рихтгофеном к 25 июня 1917 года, была самой эффективной из всех истребительных подразделений Германии. Эрнст Удет, перешедший по приглашению Рихтгофена из Jasta 37 в 1-ю эскадру 27 марта 1918 года объясняет успех Jagdgeschwader 1 так:
«Другие эскадры квартируют в замках или поместьях в 20-30 километрах от фронта. Группа Рихтгофена живет в сборных домиках, которые разбираются и собираются за час. Они редко базируются дальше 20-и километров от передовой. Другие эскадры совершают 2-3 боевых вылета в день, эскадра Рихтгофена - 5 вылетов в день. Другие прекращают летать в непогоду, эти летают почти при любой погоде. Тем не менее, для меня был большой сюрприз - взлетно-посадочные полосы на передовой. Просто мы, готовые к взлету, находились в нескольких километрах от линии окопов, часто в пределах досягаемости вражеской артиллерии. Как только противник появлялся на горизонте, мы взлетали по одному, по двое или всей эскадрильей».
Эрнст Удет 27 марта в полдень впервые вылетел на Fokker Dr.I, как пилот Jasta 11, вместе с группой Манфреда фон Рихтгофена и сбил британский разведчик R.E.8, затем они вступили в бой с Sopwith Camel и Манфред сбил одного из них, и потом обстреляли колонну британской пехоты. Рихтгофен после вылета назначил Удета командиром Jasta 11. Удет в этом боевом вылете одержал свою 21-ю победу, а концу войны стал вторым в списке асов, имея на своем счету 62 победы.
В начале лета 1918 года пилоты Jagdgeschwader 1 все еще летали на трипланах. Хотя к этому времени триплан быстро заменялся новым скоростным Fokker D.VII. Но многие асы все еще предпочитали триплан быстрому, но менее маневренному, D.VII. Яркий пример - Йозеф Карл Питер Якобс - 4-й в списке асов, имевший к концу войны 48 побед. В начале 1918 Jasta 7 получила первые Fokker Dr.I и Якобс просто влюбился в них. Он так хорошо использовал летные характеристики триплана, что предпочел его «Фоккеру» D.VII превозносимому, как лучший истребитель. Больше 30-и из его побед были одержаны на «Драйдекере». Фактически Якобс был один из тех асов, кому нравилось летать и воевать на «Драйдекере». Он использовал рискованную тактику - вылетая в одиночку, подставлял свою машину под атаку вражеских истребителей, и быстро развернувшись в их сторону, атаковал сам. Обычно такая тактика была смертельно опасной, но в случае с Якобсом, это срабатывало. По крайней мере, это был шанс использовать единственное преимущество «Драйдекера» - превосходную маневренность против более новых и быстрых истребителей противника. Иозеф Якобс имел два «Черных триплана» 450/17 и 470/17, как свои персональные самолеты, и летал на одном из них до середины октября 1918 года. На «Драйдекерах», кроме выше перечисленных, летали многие знаменитые асы: Эрих Ловенхарт - 54 победы; Бруно Лоерцер - 44 победы; Пауль Баумер - 43 победы; Лотар фон Рихтгофен - 40 побед; Адольф Риттер фон Тутчек - 31 победа. На чёрно-белом «Драйдеккере» летал и Герман Геринг - 22 победы.
«Драйдеккеры» германских асов
Когда более мощные и быстрые истребители союзников начали появляться на фронте, медленные трипланы, терявшие свое преимущество в маневренности на больших высотах, быстро закончили свою боевую карьеру. Многие пилоты тогда стали заявлять, что этот самолет едва заслуживает внимания, но проблемы были не связаны с самолетом - низкое качество нефти и масла ухудшало работу двигателя и снижало его мощность. В теплую и жаркую погоду перегрев двигателя и его отказы становились обычным явлением. После июня 1918 большинство трипланов по решению командования ВВС использовалось как тренировочные самолеты для подготовки пилотов на новый истребитель Fokker D.VIII. Когда первая мировая война закончилась, триплан остался в авиационных школах, рассеянных по всей Германии. Союзники захватили множество исправных Fokker Dr.I в авиашколах. Многие французские, британские и американские пилоты успели совершить много полетов на Dr.I прежде, чем они были уничтожены в соответствии с мирным договором. Хотя самолет к тому времени уже устарел, все пилоты союзников, кто проверил Dr.I в полете, были восхищены его маневренностью и скороподъемностью. Несколько захваченных Dr.I были переправлены в Соединенные Штаты для испытаний. Позже один самолет продали частным лицам. Некоторые Fokker Dr.I восстановили и использовали для съемок в кинофильмах. Хотя почти все Dr.I не дожили до наших дней, было построено большое количество летающих и нелетающих копий. В 1932 году Fokker построили Dr.I из запасных частей различных самолётов. Этот самолёт появился в фильме «D III 88» в 1939 году. Bitz Flugzeugbau GmbH построила две реплики Dr.I для использования в фильме 1966 года «Голубой Макс» киностудии 20th Century Fox. С апреля 1994 года в Национальном музее Военно-воздушных сил на базе ВВС США в Райт-Паттерсон выставлен для всеобщего обозрения Fokker Dr.I, который окрашен в маркировку эскадрильи Jagdstaffel 19 - самолёт, на котором летал лейтенант Артур Капп в апреле 1918 года. Большое количество реплик самолётов были построены для частных коллекций и музеев. В связи с дефицитом подлинных ротативных двигателей большинство летающих реплик комплектуются двигателями Warner Scarab или Continental R-670, несколько, однако, были оснащены старыми двигателями Le Rhône 9 или копией Oberursel Ur.II.
Летающая реплика Dr.I
Fokker Dr.I - одноместный одностоечный безрасчалочный триплан. Длина самолёта - 5.77 м, высота - 2.95 м, размах крыла - 7.19 м при общей площади 18.70 м² (201 фут²). Масса пустого - 406 кг, нормальная взлётная - 586 кг. Имел смешанную деревянно-металлическую конструкцию. Крылья толстого профиля имели деревянный коробчатый лонжерон с нервюрами из фанеры. Внутри верхнего крыла проходили тяги к элеронам. Носок крыла был оклеен фанерой, остальная часть крыла обтягивалась тканью, прихваченной клеем вдоль нервюр. Крылья не имели никаких внешних расчалок, кроме двух расположенных крест на крест между стальными трубами V-образных стоек верхнего крыла. Оно было оснащено сбалансированными элеронами, которые выступали за законцовки крыла. Элероны были сделаны из стальной трубки и плоских нервюр, и обтягивались тканью. Снизу верхнего крыла находились четыре лючка для доступа к роликам, через которые проходили тросы к элеронам. Среднее крыло имело два выреза с обеих сторон фюзеляжа, для улучшения обзора из кабины вперед вниз. В передней кромке крыльев стояло 6 вентиляционных пистонов. По центру верхнего крыла, сверху за лонжероном находился вентиляционный клапан. Подкосы между крыльями имели деревянную конструкцию с металлическим креплением. Стабилизатор и рули высоты имели конструкцию из стальных труб. Руль направления крепился в конце сужающегося фюзеляжа. Фюзеляж имел конструкцию, сваренную из стальных труб с внутренними диагональными расчалками, и обтягивался тканью. По бортам фюзеляжа устанавливались два треугольных обтекателя из фанеры для сопряжения округлого капота двигателя с прямоугольной коробкой фюзеляжа. Они были установлены для улучшения обтекаемости самолета.
Компоновочная схема
Капот двигателя, изготовленный из алюминия, полностью закрывал двигатель сверху до точки ниже оси пропеллера и имел одно отверстие под втулку винта и два круглых симметрично расположенных отверстия вентиляции выше центра пропеллера. На самолет устанавливали 9-и цилиндровый ротативный двигатель Oberursel Ur.II мощностью 110 л.с., реже моторы фирмы Phenania - лицензированный «Оберурсель». На трипланы для авиашкол ставили 7-и цилиндровый Goebel Go мощностью 100 л.с. Винты ставились двухлопастные деревянные Axial, диаметром 2.54 м. На самолеты более позднего выпуска устанавливали также винты Germania. Внутри фюзеляжа, сразу за двигателем устанавливались топливный бак на 60 литров и масляный на 15 литров. В нижней части фюзеляжа между стойками шасси находился люк для доступа к агрегатам двигателя. Максимальная скорость триплана достигала 170-185 км/ч, крейсерская - 140-152 км/ч, скорость сваливания - 72 км/ч, практическая дальность - 300 км (1 час 30 минут в полёте), практический потолок - 6095 м, скороподъёмность - 345 м/мин.
Вооружение триплана состояло из двух синхронных 7.92 мм пулеметов «Шпандау» (Spandau) модели LMG 08/15 с воздушным охлаждением и боезапасом по 500 патронов на каждый. Пулеметы монтировались на фюзеляже перед кабиной, а боеприпасы размещались внутри фюзеляжа в двух коробках. Шасси с двумя колесами крепилось к фюзеляжу на V-образных стойках, вверху закрепленных на раме фюзеляжа, а в нижней части соединялись коробом, внутри которого проходила ось вращения колес. Амортизатором служил резиновый шнур. Стойки в передней части соединялись двумя расчалками, крест на крест. Короб был сделан разъемным и обтекаемым. Задняя опора конструктивно выполнена в виде рычага, который крепился в нижней части фюзеляжа на шарнире и вверху, внутри фюзеляжа, резиновым шнуром.
Представлена модель Fokker Dr.I 152/17 (w/n 1864) из состава Jagdgeschwader I, пилот Манфред фон Рихтгофен, Западный фронт, 13 марта 1918 года. На этом самолёте Манфред одержал три победы. Самолёт пережил аса, после окончания Первой Мировой выставлялся на всеобщее обозрение в Цейхгаузе. Был уничтожен бомбардировками союзников во время Второй Мировой. Модель фирмы Roden, масштаб 1/72.
Подробный обзор набора и работы над моделью тут:
При написании статьи использованы материалы из следующих источников:
На этом пока всё! Далее вернёмся к теме британской гусеничной бронетехнике и поговорим о наиболее современном английском ОБТ! Потому подписывайтесь, а также заходите в мою группу Вконтакте, где можно обсудить лично всякие вопросы и даже заказать изготовление модели (https://vk.com/warminiarts), а также подписывайтесь в Инстаграмме, где много фото, и ничего лишнего (https://www.instagram.com/warminiarts_lugansk/). А сейчас - благодарю за внимание и хорошего времени суток!
Безумный король XIX века
Мечтатели и идеалисты существуют в каждой профессии и во всех слоях общества. Витая в облаках и лишь изредка спускаясь на землю, эти люди иначе воспринимают мир. Иногда их утопические мысли безвредны, но временами они могут вести к большим неприятностям как для самих мечтателей, так и для окружающих их людей.
Среди самых известных и трагических идеалистов истории - король Людвиг II Баварский, правитель Баварии с 1864 по 1886 гг. Людвиг II верил в идеалы ушедших времён. Романтичный во всех смыслах этого слова, он до такой степени не хотел жить в известном ему мире, что он построил свой собственный. Его идеализм привёл к тому, что вся страна считала его сумасшедшим, а правительство лишило престола. Вскоре после этого он умер при невыясненных обстоятельствах, и точная причина его смерти остаётся загадкой даже 130 лет спустя.
Портрет с коронации
Детство
Людвиг II родился в августе 1845 года в семье кронпринца и будущего короля Максимилиана II и Марии Баварской. Королевская пара была очень строга к Людвигу и его брату Отто, но, несмотря на это, Людвиг II показал, что у него было яркое воображение. Он любил искусство - ему нравилось переодеваться в другую одежду и играть роли, будто в театре. Людвиг, как правило, держался обособленно и уже начинал видеть себя божественным сувереном. Эти черты сформируют и будут определять личность Людвига всю оставшуюся жизнь.
В 1864 г. 18-летний Людвиг II был коронован. Это вырвало его из грёз и с головой погрузило в грубую политику. Неподготовленный мальчик-король спустя два года оказался втянутым в немецкую войну своим дядей, королем Пруссии, который быстро завоевал как Баварию, так и Австрию. Король превратился из сюзерена в вассала за два года.
Но даже несмотря на это, Людвиг II, казалось, был более поглощен своим фантастическим миром, чем суровыми реалиями жизни главы конституционной монархии. Он увлекся произведениями композитора Ричарда Вагнера, оперы и музыка которого представляли идеализированное видение древней Германии и воплотили в жизнь древние истории своей родины. Став королем, Людвиг стал другом и покровителем Вагнера, помогая композитору достичь новых высот славы.
Замки, безумие и смерть короля.
Король Людвиг II никогда не чувствовал, что он «настоящий» король. Царство в XIX веке было далеко не таким, как в средневековье, которое боготворил Людвиг. Бавария была конституционной монархией, а это значит, что его власть была сильно ограничена. Это не могло не разочаровать Людвига, ведь он считал власть божественным правом короля. Он представлял себе идеальное королевство, подобное легендам о короле Артуре и его рыцарях: для Людвига это были не легенды, а исторический факт, и более того, идеальный образ королевства. Поскольку реальность была далека от этого идеала, Людвиг все больше и больше уходил в свои грёзы.
Он начал грандиозные строительные проекты так называемых «сказочных» замков, великолепных сооружений, созданных для пробуждения романтических чувств ушедшей эпохи рыцарства. В 1875 году он начал спать днем и бодрствовать по ночам. Он все больше и больше уходил в свою мечту о рыцарских идеалах, отождествляя себя с одним из рыцарей короля Артура, Персивалем, который был настолько набожным и верным, что стал Королем Грааля.
Замок Нойшванштайн. Самое известное детище короля.
Будучи благочестивым человеком, Людвиг глубоко проникся борьбой своего «альтер-эго» с грехом и чувственностью. В частности, Людвиг боролся с гомосексуальными желаниями, пытаясь остаться верным христианству. В 1867 году он был помолвлен со своей кузиной, герцогиней Софией Шарлоттой. Однако он неоднократно переносил дату брака, и в конечном итоге разорвал помолвку. Он так никогда и не женился. Ведомый своей борьбой и благочестием, Людвиг даже перестроил свой замок, Нойшванштайн, чтобы превратить его в Замок Святого Грааля и стать Персивалем в реальном мире.
Но как бы ни старался король изолировать себя от мира, он не мог избежать жизни. Он растратил свое состояние на замки и другие атрибуты своего сказочного мира, а также растратил государственную казну. В 1885 году в его дела вмешалось Баварское правительство. Он был признан сумасшедшим и свергнут с трона. Пока министры решали, как поступить дальше, бывший король был заключён в Бергский дворец. Уже через день Людвиг II был найден утонувшим в озере вместе со своим психиатром Бернхардом фон Гудденом.
На месте смерти короля был установлен памятный крест
Что произошло с безумным королём?
Смерть Людвига II была загадкой с самого начала. Король был хорошим пловцом, но был найден утонувшим в неглубоком озере. Баварское правительство утверждало, что король пытался совершить самоубийство, а его психиатр умер, пытаясь спасти его. Мало кто поверил в это объяснение, принимая во внимание одержимое благочестие короля. Многие считают, что он был убит. Некоторые рыбаки на озере заявили, что слышали выстрелы в этот день. В 21 веке некоторые хотят эксгумировать тело короля и использовать современные технологии для его изучения, но Дом Виттельсбахов, его семья, отказывается и утверждает, что обвинения в убийстве ложны. До тех пор, пока они не передумают, тайна смерти Безумного Короля Людвига II, останется нераскрытой.
А что произошло со страной? Ну, после смерти Людвига власть перешла к его брату Отто. Правда, тот оказался душевнобольным, и править продолжил регент, принц Луитпольд (он стал регентом ещё при жизни Людвига). Принц умер в 1912 г., и в 1913 королём стал Людвиг III, его сын. Правда, несмотря на то, что Отто был лишён престола, титул у него не отобрали, и до самой его смерти в 1916 г. в Баварии было два короля. Ну а чем всё закончилось в 1918-м, вы и так знаете.
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Кровавые озёра: танковое сражение под Будапештом
Автор: Никита Шмик.
В шесть часов вечера 25 декабря 1944 года, пробившись через жиденькие заслоны на окраине, танки и мотострелки 170-й танковой бригады 18-го танкового корпуса ворвались в Тат. Бой не был ни длинным, ни особо ожесточённым: спустя два часа посёлок был захвачен, трофеями наступающих стали одно разбитое орудие и пара сотен пленных. Уже стемнело, даже спустившись к воде, уставшие бойцы едва могли разглядеть противоположный берег Дуная.
Они ещё не знали, что спустя всего несколько дней здесь, в горах и равнинах Западной Венгрии, развернётся жестокое, бескомпромиссное и по-настоящему манёвренное сражение.
От крови и плоти войны. Значение Венгрии
Захват Тата и выход Красной армии к южному берегу Дуная радикально ухудшил положение будапештцев: тысячам мирных жителей теперь предстояло познать сомнительные прелести жизни в окружённом городе; для почти стотысячного гарнизона участь была ещё проще, либо советский плен, либо смерть от пули или снаряда. Однако был на свете человек, недовольство которого было сравнимо с таковым у оказавшихся внутри кольца окружения, и звали его Адольф Гитлер.
Венгрия была последним европейским союзником Третьего Рейха, источником нефти, бокситов, продовольствия. Мало того, она прикрывала восточные подступы к Австрии — центру немецкой нефтедобычи и месту сосредоточения военной промышленности, наименее пострадавшей от бомбардировок англичан и американцев.
Конечно же, падение Венгрии не означало моментального проигрыша Германии, но без неё продолжать войну немцам было бы куда тяжелее. Понимал это и фюрер, поэтому сил и средств на поддержку королевства без короля не жалел. В Венгрии и так располагалась довольно сильная группировка Панцерваффе, а в самом конце декабря она получила очередное усиление: из-под Варшавы прибывал 4-й танковый корпус СС Герберта Отто Гилле в составе дивизий «Тотенкопф» (она же «Мёртвая голова») и «Викинг». Несмотря на своё эсэсовское происхождение, это были довольно старые и заслуженные соединения, способные, по мнению фюрера, быстро пробиться к Будапешту, после чего вернуться на Вислу, где вот-вот ожидалось крупное русское наступление.
И, надо сказать, планы эти не были какими-то чересчур амбициозными. 3-й Украинский фронт, отвечавший за удержание внешнего кольца окружения Будапешта, был отнюдь не сильнейшим объединением в Красной армии. Фактически, на всём пространстве от Дуная и до югославской границы штаб Тобухина располагал примерно тремя сотнями тысяч человек в сухопутных войсках, чего, естественно, было недостаточно для организации прочной обороны и даже выделения значимых резервов. Например, 4-я гвардейская армия, по которой придётся один из основных ударов эсэсовцев, имела не в первой линии только одну дивизию и два стрелковых полка.
Положение с подвижными частями было не лучше: в подчинении фронта находились один танковый (18-й), два механизированных (2-й гвардейский и 7-й), а также один кавалерийский (5-й гвардейский) корпус. На фоне шести танковых дивизий (1-я, 3-я, 6-я, 23-я, «Тотенкопф» и «Викинг»), действовавших в западной Венгрии, эти силы выглядели довольно бледно.
Если кто не знает, дивизионное звено в организации танковых войск тогдашней РККА отсутствовало – корпуса состояли из бригад и по своим боевым возможностям примерно соответствовали дивизиям Вермахта. Так, танковый корпус КА по штату имел меньше людей и куда более слабую артиллерию, чем немецкая панцердивизия, при небольшом своём преимуществе в числе танков.
Взгляд из прошлого на будущего противника. Офицеры 18-го танкового корпуса…
…и дивизии «Викинг»
Fight, fight, fight!
В оперативном отношении план предстоящего наступления был прямолинеен, но при этом весьма изящен. Пробиваться к Будапешту предполагалось силами четырёх танковых дивизий по кратчайшему маршруту, с запада на восток. Находившийся на пути горный массив Вэртэшхедьшэг при этом требовалось преодолеть как можно быстрее, за счёт внезапности и силы первого удара. Для надёжности планировался даже десант в тылу у обороняющихся: 96-я пехотная дивизия должна была форсировать Дунай к востоку от линии фронта.
Однако даже так весь это замысел с кавалерийским проскоком через горы был довольно рискованным, и лишь желание сэкономить драгоценное горючее заставляло немцев пробовать.
В 22:00 1 января уже нового, 1945 года, небо над советскими позициями залилось огнём. Наступающие имели мало техники с приборами ночного видения, а потому активно использовали самые разные осветительные боеприпасы. Вскоре в отступающей тьме стали проявляться силуэты танков, штурмовых орудий, бронетранспортёров, фигуры пехотинцев — сражение началось.
Основной удар пришёлся по полкам 80-й гвардейской стрелковой дивизии. Её солдаты и командиры достаточно небрежно подошли к вопросам организации обороны, а потому весьма быстро за это поплатились: уже днём наступающие прорвались к штабу соединения. Находившиеся неподалёку части 18-го танкового корпуса попытались залатать брешь во фронте, однако подверглись опустошающему воздействию со стороны Люфтваффе, захвативших локальное господство в воздухе. Вскоре танкисты, вместе с остатками 80-й дивизии, оказались в окружении, из которого пришлось пробиваться с боем.
В штабе Толбухина же принялись создавать фронт заново. Пехоты было мало, сбор её шёл медленно и со скрипом, так что настоящим спасением стали боевые группы, создаваемые на лету из механизированных бригад, противотанковых полков, лёгких артиллерийских бригад и даже зенитчиков с их 85-мм пушками. Кроме того, в состав фронта прибывал 1-й гвардейский мехкорпус, действительно элитное соединение численностью почти 17 тысяч человек и имевшее сразу три полка новейших СУ-100. Именно их переправили через Дунай в первую очередь, после чего «растаскали» на нужды обороны.
Все эти меры не замедлили сказаться на ходе боевых действий: прорыв немецких танков через Вэртэшхедьшэг был остановлен в районе городка Бичке.
Примерная схема происходившего под Будапештом в начале января 1945 года
Разумеется, останавливаться при первой неудаче немцы не собирались. Гилле усилил войска, наступавшие вдоль берега Дуная, а также ввёл в бой свежую пехотную дивизию. Продвинувшись вперёд, он надеялся повернуть на юг, в тыл войскам, обороняющим Бичке. Толбухин парировал и перебросил на угрожаемый участок части 2-го гвардейского мехкорпуса. Во встречных боях немцам удалось потеснить советские войска, однако прорыва обороны достичь не удалось. К Рождеству стало очевидно, что наступление терпит крах.
Последним аккордом этих боёв стало наступление под Замолем, что севернее Секешфехервара. Наносили удар силы, куда более скромные, чем у Гилле: 1-й кавалерийский корпус в составе 3-й и 23-й танковых дивизий, также, внезапно, 4-й кавалерийской бригады.
Кроме того, наступление в данном районе командование 3-го Украинского уже давно предполагало, а потому держало здесь подвижный резерв в лице 7-го механизированного корпуса. Вкупе с очередной переброской артиллерийских частей, это и предопределило очередную неудачу германского оружия.
Т-34-85 18-го танкового корпуса проезжает мимо подбитого Ягдпацера. Фото более позднее, но атмосферу передаёт.
Немцы несколько раз пытались наступать, отбили несколько советских контратак и даже заняли сам Замоль. Однако 13 января бои стихли и здесь.
Несмотря на бодрое начало, попытка прорваться в Будапешт провалилась.
Смерть на равнине
Вскоре после завершения боёв под Замолем, разведка начала фиксировать отход эсэсовских дивизий с линии фронта и их замену на армейские и даже венгерские части. Авиация и радиоразведка подтверждали: «5 ТД СС “Викинг”
и 3 ТД СС “Мёртвая голова” перебрасываются в район Комарно и далее на Дьёр»
С точки зрения командования 3-го Украинского фронта такой шаг немцев казался довольно логичным.
В Польше уже гремела Висло-Одерская операция, оборона группы армий «А» рухнула, и фронт стремительно приближался к Берлину — в таких условиях держать в Венгрии две сильные танковые дивизии явно было непозволительной роскошью. Однако упорство и хитрость руководства ГА «Юг» на советской стороне явно недооценили.
Весь этот вывод «Викинга» и «Тотенкопфа» глубоко в тыл был лишь красивым спектаклем, после завершения которого части эсэсовцев начали скрытно выдвигаться на фронт для нового наступления. Компанию «Тотенкопфу» и «Викингу» должны были составить войска знакомых нам 1-й, 3-й и 23-й танковых дивизий. Кроме того, наступающим придавались батальон «Королевских тигров» и бригада штурмовых орудий.
КТ 509-го тяжёлого танкового батальона в Венгрии
Начаться удар должен был севернее озера Балатон. Местность здесь равнинная, куда лучше подходившая для действий танковых войск. А оборонявшиеся советские части были даже слабее тех, кто встречал немецкое наступление в первый день 1945 года. Фактически, из 18 километров линии фронта, на которую пришёлся немецкий удар, 13 приходились на полосу 1-го гвардейского укрепрайона. Несмотря на громкое название, это было весьма скромное соединение численностью чуть больше трёх тысяч человек и имевшее в качестве основы ПТО 45-мм пушки, которые вообще-то даже с заурядными «чётверками» справлялись плохо, что уж там про «Пантеры» и «Тигры» говорить.
Разумеется, когда 18 января его частям пришлось отбивать немецкий удар, оборона не просто начала рассыпать, а рухнула, причём, моментально. Находившиеся в резерве истребительно-противотанковые артполки попытались выдвинуться вперёд и занять оборону, однако были «пойманы» ещё на марше и раздавлены. Части 7-го мехкорпуса попытались контратаковать, однако также были встречены ещё на этапе выдвижения и остановлены. 18-й танковый корпус попытался занять оборону на канале Шарвиз, но вместо этого был обойдён с обеих флангов и был вынужден прорываться на юг. В конце концов, командование поставило в первую линию даже фронтовые курсы младших лейтенантов (!!!).
Однако немецкое наступление и не думало прекращаться, уже вечером 19 января они вышли к Дунаю, разрезав фронт Толбухина надвое. Последней надеждой остановить прорыв к Будапешту стали кавалеристы — проделав без малого стокилометровый марш, 5-й гвардейский кавкорпус занял пространство между озером Веленце и Дунаем.
«Кавалерия» на марше. «Валентайны» 5-го кк покоряют дороги Венгрии.
Разумеется, кавалерийские части, имевшие на вооружение орудия не крупнее 76-мм и несколько десятков лёгких танков, не могли остановить наступление мощных танковых частей, но они, по-крайней мере, могли выиграть время. А ведь играло оно отнюдь не в пользу немцев.
Уже 20 января передовые части наступающих стали испытывать проблемы со снабжением. Как-никак, а главный узел дорого в этом районе — Секешфехервар, оставался в руках РККА, что заметно мешало организации подвоза. Скрепя сердце Гилее развернул части своих сил на город, и спустя два дня тот пал.
За этот небольшой срок ситуация успела здоров поменяться: за спиной кавалеристов уже выросли несколько стрелковых дивизий, механизированная бригада, артиллерийские части. Наступление к Будапешту продолжалось, однако теперь оно представляло из себя скорее медленное выдавливание, чем стремительное продвижение. Сражение близилось к развязке.
Общая схема немецкого наступления во второй половине января 1945 года
Днём 26 января на фронт около Веленце прибыли первые бригады 23-го танкового корпуса, только что прибывшего со 2-го Украинского фронта. Две сотни его боевых машин стали весомым аргументом, который Толбухин не преминул использовать. Уже на следующий день корпус атаковал главную ударную группировку немцев. Контрудар, правда, достаточно быстро вылился в избиение: одна из бригад напоролась на 4 «Королевских тигра» 509-го ттб и за день боя потеряла почти три десятка танков.
Правда, особого энтузиазма по поводу такого успеха в штабе Гилле не испытывали. Появление перед фронтом корпуса свежего танкового соединения противника было сочтено большой угрозой, начались приготовления к отходу.
Это было весьма кстати. В своё время немцы не смогли уничтожить 18-й танковый корпус, и теперь его части нависали над южным флангом наступающих. За прошедшие несколько дней он был пополнен и усилен двумя стрелковыми корпусами. 28 января эта группировка, объединённая под руководством штаба 26-й армии, перешла в контрнаступление. Противостояла ей сборная солянка из разведбатальонов танковых дивизий и других отдельных частей, так что успех не заставил себя ждать, вскоре над рвущимися к Будапешту эсэсовцами нависла реальная угроза окружения. Спасла войска Гилле только их более высокая подвижность и прибытие резервов — из Италии в Венгрию приехала 356-я пехотная дивизия.
Части 4-го танкового корпуса СС быстро оттягивались назад, уже в начале февраля они находились в районе Балатона. Фактически, единственным немецким приобретением стал Секешфехервар, удержанный, даже несмотря на потерю ряда командных высот вокруг города. О главной же цели наступления — спасении гарнизона Будапешта, пришлось забыть.
После бала
Вечером 11 февраля 1945 года командующий обороной Будапешта Карл Пфеффер-Вильденбрух передал в штаб группы армий «Юг»:
Во-первых, все запасы продовольствия израсходованы, скоро закончатся патроны. Остается выбор между капитуляцией и выбыванием из сражения в Будапеште. По этой причине я с последними боеспособными частями немецкой армии, Хонведа и нилашистов предпринимаю наступательную операцию, чтобы вновь обеспечить для них продовольствие и боеприпасы.
Во-вторых, прорыв начну сегодня с наступлением темноты. Предполагаю выйти из окружения между Сомором и Мариахаломом. Если это не удастся, то удар будет нанесен по Пилишским горам. Прошу подготовить встречу северо-западнее Пилишсентлелека.
В-третьих, опознавательные сигналы: две зеленые ракеты — свои.
В-четвертых, имеющиеся силы 23900 немцев, из них 9600 ранены; 20000 венгров, из них 2000 ранены».
Около восьми часов окружённые пошли на прорыв. Им удалось сбить советские заслоны на окраине города, однако наличие в округе большого числа советских подвижных соединений делало дальнейшие перспективы окружённых весьма туманными.
Штаб 3-го Украинского фронта по итогам февраля отчитался о захвате где-то трёх десятков тысяч пленных. Ещё несколько тысяч окруженцев погибли в ходе боёв. К своим вышло порядка восьми сотен человек.
На фоне такого погрома потери войск Толбухина могут показаться довольно скромными, однако они таковым отнюдь не были. За январь 1945 года 3-й Украинский фронт потерял:
убитыми — 11 982 человека;
пропавшими без вести — 9 700 человек;
раненными — 35 900 человек.
Итого — 57 582 человека.
Безвозвратные фронта оказались рекордными за весь период с лета 1944-го и по конец войны: ни в какой другой месяц войска Толбухина не имели так много убитых и пропавших без вести.
Нельзя сказать, что все эти жертвы были оправданы, однако они хотя бы позволили удержать войска в Западной Венгрии от коллапса и выполнить основную боевую задачу фронта по удержанию внешнего кольца окружения Будапешта.
Немцев же поражение в зимних боях привело к досточно печальным выводам, и речь даже не о разгроме Будапештского гарнизона. Та стремительность, с которой прекратил своё существование вбитый в сторону города клин, ясно давала понять: даже наличие большого числа подвижных соединений не спасёт фронт от развала, если все они будут вынуждены находится в первой линии. А они будут: с хорошей и многочисленной пехотой у Вермахта уже давно были проблемы, но наиболее остро они стояли именно в Венгрии.
Всё это подталкивало к мысли о том, что единственный способ остановить прорыв РККА в Австрию — это своё собственное наступление и разгром советских войск к западу от Дуная.
Тем временем, через Австрию на восток шли эшелоны, в Венгрию прибывала 6-я танковая армия СС. Её солдаты и офицеры ещё не знали, что близится их последнее сражение…
Источник: https://vk.com/wall-162479647_117129
Автор: Никита Шмик. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257645598
Личный хештег автора в ВК - #Шмик@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)