Проза. 1 буква
Февраль. Сморкалось..
Февраль. Сморкалось..
Начало тут - Малый бизнес
Малый бизнес-5, или Любви все женщины покорны
Электричество в очередной раз мне включили в октябре. Я накануне прилетел из Праги и проводил субботнее утро на диване, барахтаясь со своими двойняшками в неравной схватке.
Раздался телефонный звонок. Я выбрался из-под горы подушек и ответил.
– Здравствуйте, – сказала трубка. – Вадим Николаевич? Вас беспокоят из жилищной инспекции. Вы смогли бы в понедельник в девять утра предоставить доступ в ваше помещение на Кастанаевской?
– Лена! Лена! – заорал я, сбросив со спины коварно подобравшегося ко мне Сашку. – Беги за водкой! Ставь на стол икру и баклажаны! Радость-то какая! Счастье-то какое! Господи, дождались!
Я на расстоянии почувствовал, как поморщился мой собеседник на другом конце провода. Он повторил свой вопрос:
– Вадим Николаевич, вы сможете открыть помещение в понедельник?
– Смогу! Конечно смогу! – радостно закричал я. – Жду вас ровно в девять! Очень жду!
Ответом мне были телефонные гудки.
– Что случилось? – спросила вошедшая в гостиную Леночка.
– Электричество дали, – сообщил я.
– Шо, опять? – голосом Джигарханяна сказала она.
– Опять, – подтвердил я. – Более того, звонили из жилинспекции. Будут в понедельник фиксировать.
– О как! Это что-то новенькое. Они снизошли до нас, простых людишек, – удивилась жена. – Ты куда?
– Куда, куда... В магазин, – ответил я, натягивая на себя майку. – Я так думаю, электричество нам уже дали. В понедельник утром придут и посмотрят, что оно есть, а вечером отключат. Или через день-два. А мне там надо полки ещё сделать и кухню в подсобке поставить. Да и кассу с кофейным аппаратом настроить.
– Может, не отключат? – робко произнесла Лена.
– Может, и не отключат. С вероятностью в три процента, – подумав, согласился я. – Но надо выжать из этого глотка свежего воздуха максимум. Я ещё товар туда завезу.
И я помчался на Кастанаевскую, где горел свет и было тепло и уютно.
До понедельника я умудрился прикрепить полки, поставить в подсобке кухню и наладить громкоговоритель, по которому транслировалась современная музыка с голосовой рекламой: «„Раймаг” на Кастанаевской! Мы от вас никуда не денемся. С нами весело и вкусно».
В понедельник ровно в 9:15 дверь в магазин отворилась и на пороге возникли две фигуры – уже знакомый мне Мудян и невысокий азиат в костюмчике, который сказал:
– Я из Государственной жилищной инспекции. Моя фамилия Дрочунов.
– Дро или дра? – уточнил я.
– Дро-чу-нов, – по слогам проговорил азиат. – Фиксируем наличие электроэнергии в полном объёме в помещении пять эйч.
– Пять эн, – поправил я его. – Слава богу, не в Туманном Альбионе живём, а в прекрасном городе Москве, где жилинспекция не хочет работать.
Инспектор не стал мне отвечать, а что-то написал на красивом бланке, после чего спрятал его в папку и попрощался.
– Когда электричество отключите? – спросил я молчавшего всё это время Мудяна.
– Хорошего вам дня, Вадим Николаевич, – ответил он и выскользнул вслед за Дрочуновым.
Я принялся настраивать технику. Кассу с терминалом удалось наладить, а вот с кофейным аппаратом пришлось повозиться до следующего дня. Но нам не хватило около десяти минут до его полной настройки, так как электричество отрубилось.
Я привычно послал СМС-сообщение, позвонил диспетчеру, снял видео с потухшими лампочками и принял прибывший из Беларуси товар – консервы и лимонады. Разложил всё это по полкам. Получилось красиво.
Периодически в магазин заглядывали прохожие и спрашивали:
– Вы уже открылись?
– Почти, – радостно отвечал я всем. – Но нам опять отключили электричество.
Люди мрачнели лицом, некоторые из них матерились и уходили по своим делам.
На следующий день я навестил жилищную инспекцию, МВД и прокуратуру, а к вечеру раздался телефонный звонок, и некто Герман предложил свои услуги посредника в разруливании ситуации с управляющей компанией. Встретились мы с ним в моём многострадальном магазине.
– А вы кто? – спросил я этого высокого упитанного человека с небритой физиономией.
– Я за пожарную безопасность отвечаю в нашем доме, – ответил Герман. – Вот у вас тут очень много нарушений. Надо один из холодильных прилавков убрать, так как он мешает эвакуации в случае пожара.
Я удивился его манере вести переговоры, но быстро оправился и уточнил:
– Ещё какие замечания?
– Кнопки дымоудаления и сигнализации висят неправильно, – Герман быстро достал из кармана складной метр и замерил расстояние от кнопок до пола. – На сорок пять сантиметров выше положенного. И на шкафах с огнетушителями нет наклеек.
– А что должно быть на наклейках? – поинтересовался я.
– Огнетушители, – пояснил мужчина. – Кроме того, необходим план помещения с электропроводкой и её лабораторные испытания. И вон там, под потолком, провод висит. Он должен быть в гофре.
– Хорошо, – сказал я. – Большое спасибо за встречу. Прилавок я убирать не буду, а вот по остальным вопросам, думаю, проблем не возникнет. Давайте так. Вы мне сегодня включаете электричество, а я в течение недели устраняю все эти недостатки по пожарной безопасности. Хотя одно к другому никаким боком не относится. Вы это можете сделать?
– Я поговорю с Мудяном и сообщу вам, – ответил Герман и пожал мне руку, после чего убыл проверять пожарную безопасность в другом месте.
Я же позвонил электрикам и попросил их спрятать кусочек провода в гофру и перенести кнопки на полметра ниже. Наклейки на шкаф я заказал на «Озоне».
Проблема возникла с документацией. Специалист долго не мог понять, зачем мне на помещение в тридцать четыре квадратных метра нужен план электропроводки и лабораторные испытания. Он сказал:
– Для таких маленьких помещений мы этого просто не делаем. У вас же есть план подключения по низкоточке?
– Есть. Я его заламинировал и внутри распределительного щита повесил, – ответил я.
– Этого достаточно, – подтвердил специалист. – И не просто достаточно, а прям точно достаточно. Больше ничего не надо.
– Дяденька, – жалостливо попросил я, – сделайте мне план и лабораторию, как для больших помещений. Пожалуйста. Я их тоже заламинирую и в рамках на стенки повешу.
– Хорошо, сделаю, – согласился тот. – За ваши деньги – что угодно.
Вечером позвонил Герман и радостно сообщил:
– В общем, я договорился. Мудян хотел, чтобы два прилавка вынесли, но я один отбил.
– У меня там их всего три, – напомнил я ему.
– Неважно, – ответил Герман. – В общем, выносите прилавок, загоняете провод в гофру, вешаете кнопки ниже, предоставляете всю документацию и пишете на всё это гарантийное письмо. Тогда завтра или послезавтра мы включаем вам электричество.
– Гарантийное письмо? – переспросил я.
– Гарантийное письмо, что вы всё это исправите и что не имеете претензий к управляющей компании.
– Большое спасибо за вашу посредническую деятельность! Преогромное спасибо! – с чувством сказал я.
– Мудяну что передать? – замешкавшись, уточнил Герман.
– Передайте ему, что он мошенник и пройдоха, – ответил я.
Прошла пара дней. Я позвонил в прокуратуру и договорился о личной встрече с прокурором, курировавшим моё дело. И уже в четверг отправился на Кутузовский проспект.
Моим прокурором оказалась Надежда Альбертовна – весьма симпатичная блондинка лет сорока. Наша встреча проходила в тесной комнатушке, находившейся под лестницей и заставленной шкафами с электрооборудованием. Надпись на двери гласила, что это комната для встреч населения с дежурным прокурором.
Усаживаясь за стол напротив меня, женщина произнесла:
– Ой, какие у вас усы шикарные! На что жалуетесь?
– Электричество мне отрубили, – ответил я, с улыбкой разглядывая прокурора. – Нет у меня электричества в моём маленьком магазинчике.
– А у меня вот мужа нет уже несколько лет. И любовника тоже. И ничего, живу как-то, – вздохнула Надежда Альбертовна.
– Тогда вы по адресу, – я постарался улыбнуться ещё шире. – Я специалист по гендерным отношениям. Писатель. Вот, кстати, моя книжка. Вам принёс.
И я подарил одинокой блондинке своего «Шестого ангела».
– Спасибо большое, – сказала она и отложила книжку в сторону, – я очень люблю читать.
– А у вас красивые глаза, – произнёс я, – прям глядел бы и глядел в них.
– Так что у вас там с электричеством? – спросила Надежда Альбертовна и покраснела.
Я принялся рассказывать о своих злоключениях. Это заняло минут десять или пятнадцать.
– И что вы хотите? – удивилась женщина.
– Я хочу, чтобы вы возбудили уголовное дело в отношении Мудяна и его шайки по статье «Самоуправство».
– Возбудить-то я могу, – прокурор облизнула маленьким язычком свои губы и поправила причёску, – только дело это малоперспективное.
– Любое малоперспективное дело можно сделать перспективным, было бы желание, – сказал я, осторожно дотронулся до руки блондинки и погладил её.
– А у вас есть желание? – Надежда Альбертовна положила свою руку поверх моей и так же нежно погладила моё запястье.
– У меня большое желание, очень большое, – сообщил я. – А у вас?
– В отношении Мудяна? – голос женщины вдруг сделался томным и едва слышным.
– В отношении любовника, – тихо ответил я. – Мудян от нас никуда не денется. Ему по-любому придётся за всё заплатить. Ну подарите мне хоть немного надежды.
Раздался робкий стук в дверь. Прокурор отдёрнула руку. И вовремя. Дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель протиснулась мужская голова с выпученными глазами, которая спросила:
– Приём сегодня будет?
– Гражданин, вы не видите, что приём идёт и я разговариваю с товарищем? – голос у Надежды Альбертовны окреп, в нём появились металлические нотки. – Закройте дверь. Мы скоро закончим, и я вас позову.
Голова кивнула и скрылась за дверью.
– Ну и когда мы с вами встретимся? – глядя мне в глаза, спросила блондинка.
– Послезавтра в 18:30, – сказал я, посмотрев на часы. – Приходите, как стемнеет.
– Ничего себе у тебя скорость! – глаза прокурора округлились от удивления. – И где? Я с мамой живу.
– Большая Никитская, 53. Центральный дом литераторов. У меня там будет творческая встреча, – пояснил я. – Жду тебя. Очень жду.
Я встал, обошёл стол, наклонился к маленькому ушку своей собеседницы и прошептал:
– Придёшь?
– Приду, – прозвучало в ответ.
Я поцеловал пахнущее цветочным ароматом ухо прокурора и вышел из комнаты.
На мой творческий вечер народу пришло немного, но я особо не переживал. Всё-таки это был мой первый творческий вечер в Москве. Пришла и Надежда Альбертовна. Подойдя ко мне, она робко улыбнулась. Я стоял в окружении таких же, как и я, начинающих писателей и, увидев её, тоже улыбнулся:
– Ты всё-таки пришла.
– Потому что ты очень настойчив, – ответила блондинка.
– Вадим, это ваша жена? – спросила меня стоящая рядом Лида Гладкова, сухонькая старушка, которая всегда всё забывала и путала, но при этом писала замечательные женские рассказы и повести.
– Нет, жена моя там, – пояснил я и показал в сторону сцены, где Леночка разговаривала с какой-то женщиной. – А это не жена, это любовница. Её зовут Надежда.
– Ага, надо не перепутать, – покраснев, растерянно ответила Лида и отошла в сторону.
Я заметил вошедшего Диму Тепунова – застенчивого немолодого человека, худого и слегка рассеянного. Мы поздоровались, и я подвёл его к Надежде Альбертовне со словами:
– Вот. Прошу любить и жаловать. Это тот самый Дима Тепунов, о котором говорит вся Москва. Гениальный писатель. Я, конечно, тоже гениален, но он выше меня на голову. Ну, не на голову, но сантиметров на десять точно.
Дима окончательно смутился, а прокурор захлопала ресницами, не понимая, что происходит.
Я усадил их вместе и открыл вечер. Прочитал два рассказа, ответил на вопросы. Потом спела приглашённая певица. Ещё один мой рассказ прочла Наташа Шор. В общем, через полтора часа, когда всё закончилось, я был словно выжатый лимон.
Пока я подписывал свои книги, ко мне пробилась Лида Гладкова и, подмигнув, сказала:
– Вадим, я запуталась. Кто ваша любовница-то? Вот та блондинка, которая беседует с Димой, – это жена. А любовница?
– Вот она, – я показал на стоящую рядом Наташу Шор. – Только это секрет.
– Хорошо, – пообещала Лида и куда-то убежала.
Я закончил автограф-сессию, подозвал к себе Диму и сообщил:
– Я про тебя много говорил Надежде. Она в восторге от твоих рассказов. Обожает тебя. Смотрит так, что мне аж завидно. Ты ей книжку подари.
– Она меня на чай позвала, – заикаясь, сказал Тепунов. – Я даже не знаю...
– Иди, – подбодрил его я. – Где ты ещё чай в Москве попьёшь? Обязательно иди. Не обижай женщину.
Тот кивнул, вернулся к своей спутнице, забрал у неё номерок и ринулся в сторону гардероба. Прокурор подошла ко мне вплотную и произнесла:
– Дима такой забавный и очень умный. А я всегда думала, что писатели – занудные люди.
– Дима, между прочим, в вас влюбился, – ответил я. – Вы его не обижайте. Он очень ранимый и, вообще, последний романтик на этой земле. Он действительно гений. Вы его рассказы почитайте, вам понравится.
– Сволочь ты, Фёдоров, – улыбнулась Надежда, – первостатейная сволочь. Так ловко стрелки перевести – это уметь надо.
– Вы мне за Диму ещё спасибо скажете, – ответил я.
– Посмотрим, – она повернулась и пошла навстречу Тепунову.
Я проводил её взглядом и, повернувшись, наткнулся на Наташу Шор. Она была примерно моего возраста и ростом мне по грудь, поэтому смотрела на меня снизу вверх. Она произнесла:
– Мне, конечно же, очень льстит быть любовницей известного писателя, но хотелось бы уточнить некоторые моменты.
– Какие? – спросил я.
– Насчёт секса, – Наташа тяжело вздохнула. – Давай без этого. Я мужа люблю, а ты свою жену, судя по всему, обожаешь.
– Конечно же, без секса, – перебил я её. – У нас внуки у обоих. Вот делать нам нечего, как по постелям скакать. Возраст не тот. У тебя, кстати, от головы ничего нет? А то вот что-то разболелась.
Наталья ловко выгребла из своей сумочки таблетки и протянула их мне со словами:
– А для чего ты весь этот цирк затеял?
– Скучно у вас тут, а так людям будет о чём поговорить, посудачить, – я закинул таблетку в рот и запил водой из бутылки, которую мне тоже дала Наташа.
– А почему я? – поинтересовалась она.
– У тебя глаза очень красивые. Просто загляденье.
– Да ну тебя, – смутилась собеседница и убежала в гардероб.
Мы с небольшой компанией посидели в писательском кафе, где выпили водочки и поговорили о том о сём. Затем я вызвал такси и уселся вместе с Леночкой на заднее сиденье.
– Очень хорошо прошла встреча, – сказала мне жена. – Ты был великолепен. Немножко волновался, но всё прошло гладко. И свитер, который я тебя заставила надеть, прекрасно смотрелся.
– И ты была очаровательна, – ответил я на комплимент.
– Слушай, а что это за старушка? Лида, по-моему, Гладкова, – Леночка зевнула. – Она ко мне подошла и спросила, твоя ли я любовница.
– Да не обращай внимания, у неё с головой не очень, – я обнял жену. – У неё было пять мужей, и всех она застукивала с любовницами. Вот у неё из-за этого пунктик.
– Какой ужас, – Леночка прижалась ко мне всем телом и, помолчав, тихо спросила: – А ты почему со мной встречаться стал? Тогда, в Праге.
– Ленусик, у тебя очень красивые глаза, – негромко ответил я. – Увидел их и влюбился на всю жизнь.
– Люблю тебя, – прошептала Леночка, прижавшись ко мне ещё крепче.
Машина переехала Москву-реку, влилась в Кутузовский проспект и понесла нас домой, к детям.
Вадим Федоров
Аннотация: На прием к подростковому психотерапевту Виктору Петрову попадает 13-летний Игорь Мещеряков, страдающий лунатизмом. Неожиданно Петров обнаруживает, что его молодой пациент обладает жизненной философией, глубина которой удивляет. В процессе дальнейшего общения Петров начинает подозревать, что вся эта философия, равно как и лунатизм - ширма, за которой скрываются более глобальные и страшные вещи.
В целом хлопот на физре у него не возникало. Будучи знатным сачком на тренировках в дзюдо, Игорь так или иначе двигался и физически развивался. По подтягиваниям в классе он вообще был вторым (первым — Леха Воробьев). Прыгал в длину средне. По канату взбирался до середины, как и большинство одноклассников. В футбол гонял в защите. Все менялось, когда физрук вынимал секундомер и, издевательски помахивая, объявлял кросс. Сделав сотку, Игорь начинал задыхаться, как задохлик. Пробежав тысячу, отчаянно искал столб или дерево. Больше километра Игорь не мог, хоть расстреляйте.
Физрук, как и все окрест, был обеспокоен будущим Игоря очень-весьма. Приближался к нему, помахивая секундомером, смотрел с сожалением как на гниду.
- Дыхалка у тебя слабая, чего ж ты хочешь? - объявлял он вердикт.- Бегаешь, небось, на уроках только? Ну а чего ж ты хочешь? Чаще бегать надо, как думаешь жить дальше с такой дыхалкой? В армию как пойдешь? Там на тебя амуницию навесят и вперед, десять километров. По пересеченной местности. А с такой дыхалкой, чего ж ты хочешь?
Да ничего я не хочу, дебил с хронометром, зло думал Игорь, отдуваясь и фыркая. Хочу, чтобы ты отвял. Но тот не отставал, и Игорь совету внял. Он решил заняться дыхалкой вплотную. Дыхалка слабая просто, чего ж он хочет? Надо тренировать, будет сильной. Привет Иреку Римовичу. Школьная спортплощадка подходила для этой цели как нельзя лучше, да и живет Игорь рядом. Только в будни Игорь не отваживался там тренироваться, знал уже правду жизни. Кто-то полюбас докопается. Лучше в выходные. Предельно ранний час, чтобы не искушать судьбу. Вот только он явно недооценил противника. Лучше бы он вокруг дома бегал или вообще в своей комнате.
Первый выходной Игорь отбегал без эксцессов. Даже понравилось. Он истощенно выдержал свою пороговую «тысячу», потом свалился навзничь, и вскоре потопал домой, выжатый, но радостный. Главное же не сдаваться. Это Ирек Римович говорил. На вторые выхи нарисовался Алик-Фонарик.
Звали его, конечно же, не Алик, а как звали - Богу ведомо. Но обозначить его было нужно, а так как Алик происходил из древнего и прославленного рода алконавтов, то и нарекся «Аликом». Сверкал Алик проблесковым маячком под глазом - примерно таким, каким Игорь будет отсвечивать в кабинете Петрова. Тут вам и погоняло - Фонарик. Возник этот пень на беговой дорожке в сей радостный утренний час, словно неведомый городовой на посту. Еще бы жезл в руку.
Уже с расстояния Алик-Фонарик начал свое утреннее омовение: взялся жестикулировать и шевелить губами. Игорь замедлил бег, тяжело дыша. Он остановился поодаль от новоиспеченного коллеги по утренней зарядке, опасаясь подходить ближе. Видок у того был тот еще воинственный.
Стоял поздний апрель. Земля по утрам уже перестала индеветь, но все же было изрядно холодно. Алик-Фонарик явился на рандеву в черных плотных трико и синей несвежей футболке поверх костлявого торса. В утренних сумерках художильный Алик выглядел в своей футболке как зомбак.
- А?- переспросил Игорь, догадавшись, что утренняя молитва Алика адресовалась именно ему.
- Брата-а-ан!- затянул Аликан гундосо. Игорь в первую секунду подумал, что тот хочет ему спеть. Гимн бегунов, к примеру. Или про утреннюю гимнастику.- А есть время? Время скок щас?
Волной дохнуло перегаром, Игорь аж покачнулся, несмотря на расстояние. Он полез в карман своих спортивных штанов за телефоном, попутно формируя в голове рецензию на новый сюжетный поворот. Итак, мы имеем воскресенье, около семи утра. Ни с какой стороны не проспект мира, не пятачок перед ночником, а самый что ни на есть школьный двор выходного дня. Можно палить из ружей, гонять зайцев или ходить голышом. Вероятность встретить второго такого обалдуя равна нулю. Но вот, пожалуйста, любуйтесь - встретился. Еще и докопаться горазд. Все как обычно. И о каких случайностях вообще может идти речь? Случайно — это пара тычков от прохожих в парадной толпе или в макдаке. Здесь уже веет фатальностью.
Игорь вынул телефон. Попутно он начал стремительно пугаться, особенно бросив взгляд окрест и полюбовавшись знатным безлюдьем, даже безкошатьем. Но за мобилу не боялся. Дешевая звонилка Нокия, предмет насмешек в школе. Отец давно купил Игорю смарт, но в школу его Игорь не брал, вообще никуда не носил. Равно как не выносил из дома букридер, чтобы позалипать в парке. Другие выносили, а он — нет. Потому что на других не охотились гвардейцы кардинала, а на Игоря охотились. Первыми же, как известно, страдают всегда личные вещи.
- Без пяти семь,- сухо бросил Игорь, взглянув на табло мобильника.
Алик-Фонарик разочарованно проследил, как Игорь вновь убирает телефон в карман. Будь у Игоря смарт, выглядел бы Алик не столь удрученно.
- Брата-а-ан!- затянул тот второй куплет своей мантры.- А есть полтинник?
Игорь даже разозлился, несмотря на страх. Разумеется, есть! Куда он без полтинника в такой сезон? На телефон денег кинуть, если что. Или яблок прикупить.
- Нет полтинника,- признался Игорь, стараясь казаться максимально виноватым, чтобы не получить с ходу в бубен. Потом для верности добавил:- Бегаю тут.
Аликьери оглядел школьный двор, проверяя слова Игоря на прочность. Потом сделал шаг и протянул руку, словно предлагал пообниматься.
- Слышь, братан, иди сюда. Давай побазарим по-братски.
Игорь попятился. Алик сделал еще один шаг навстречу, и Игорь снова попятился. Со стороны это напоминало парные танцы, или какую-то синхронную пантомиму. Потом Алик вдруг удивился происходящему.
- Ты че, братан? Ты че, бегать от меня будешь? Че как ссыкло? Иди сюда, грю, побазарим просто. Че как пидор-то? Ты пидор чтоли?
Игорь молчал. Только помотал головой в том смысле, что идея братских обнимашек его не прельщает.
- Слышь, ты чо?- изумился Алик-Фонарик. Его фонарик налился благородным негодованием.- Иди сюда, грю, побазарим. Че ты, не понял? Че ты, побегать хочешь? Че, бегун, бля?
«Убью тебя, понял? Под машину толкну, понял? Кирпич с крыши сброшу, понял? Че ты, понял?»
Игорь уже стоял наизготове вполоборота к Алику, когда тот рванулся вперед и попытался схватить его за руку. Игорь пискнул и ринулся прочь. Он не думал, куда ему надлежит бежать, просто машинально втопил вдоль беговой дорожки. Отмахав метров пятьдесят, он бросил взгляд назад.
Его новый дружбан, как выяснилось, резко сменил приоритеты. Замедлил бег и вовсе остановился. Остановился и Игорь. Развернулся к Алику, наблюдая за его потугами. Теперь расстояние между ними было безопасным, но в утренней тишине все звуки отлично прослушивались.
- Ты чо, опух?!- возмутился бегун №2 Фонарик.- Че ты бегаешь тут, как сука? Я че, бегать за тобой должен? Сюда иди!
Игорь помотал головой, отстаивая позицию.
- Сука!- рассердился Фонаридзе и вновь рванул в его сторону.
Игорь развернулся и побежал.
Он старался придерживаться беговой дорожки. Зачем? Он и сам толком не знал. Потому что бежать по прорезиненному покрытию было удобнее. Потому что он не хотел убегать в сторону дома, чтобы у Аликаныча не возникло даже подозрения на то, в какой стороне его дом. Потому что хотел хоть чем-то отомстить докапывальщикам в лице Алика-Фонарика.
Так они и носились по кругу, как два покемона. Впереди — Игорь, позади — не столь спортивный, трясущийся с похмелья, злой Аликофрен. В очередной раз обернувшись, Игорь обнаружил Алика, согнувшегося пополам и упершего руки в колени. Он остановился и принял выжидательную позу. «Дыхалка просто слабая, чего ж ты хочешь?- подумал он и чуть не заржал.- Совсем, небось, не бегаешь, как думаешь жить дальше? Бегать надо чаще, чего ж ты хочешь?»
Где-то каркнула ворона. Прозвучала трель мобильника — вдалеке, за пределами школьного двора. Аликаныч никак не отреагировал на звук — скорей всего, он просто его не услышал. Игорь не поддался искушению посмотреть в ту сторону, где звонил телефон, чтобы проверить, не спешит ли кто-нибудь на помощь. Иллюзии — это то, с чем Игорь давно распрощался.
Наконец, Алик отдышался, выпрямился и с ненавистью уставился на Игоря. Сердце Игоря екнуло, и ему в момент расхотелось веселиться. Он явно разозлил этого типа не на шутку. Алик пялился на него, шевелил губами, что-то бормотал себе под нос. Потом вдруг рванулся стремглав.
Чуть не обоссавшись, Игорь ринулся прочь. Сейчас было по-другому. Скорость говнаря превысила все прежние достижения. Игорь несколько раз в панике обернулся: тип следовал по пятам. Теперь Алик бежал в полном молчании, стиснув зубы, зло высвечивая путь фингалом. При этом он загребал длинными худыми руками и от этого еще больше походил на зомбака.
Алик стал выдыхаться на втором круге. Бег замедлился, ноги заплелись, челюсть отвисла на грудь. Замаячила реальная перспектива инсульта. Понимая, что проиграл и этот тур, Алик попытался возобновить свой бубнеж «про Игоря», но не нашел для этого достаточно воздуха. Они вновь остановились на расстоянии друг от друга.
Игорь видел, как ходят ходуном ребра докапывальщика под тонкой футболкой. Как тот пытается тщетно ухватить глоток лишнего воздуха. Как цвет его лица меняется с бордового на бледно-серый. Как тот попеременно зажимает то одну ноздрю, то другую, выстреливая струей сопли на прорезиненное покрытие. Сам же Игорь вдруг обнаружил, что даже не запыхался. Учись, физрук, как надо правильно тренировать салаг! Вот где настоящий тренер, Алик-Фонарик, перворазрядник. Иреку Римовичу, кстати, опять привет.
Он вдруг спросил себя: а чего этот Аликан бежит по кругу? Почему он не попытается срезать, перебежать через футбольное поле и достать Игоря наперерез? Вряд ли у него бы это получилось, но хотя бы попытаться стоило!
Аликан выпрямился, осененный. Показал Игорю кулак, матюгнулся в его сторону и… Игорь не поверил своим глазам! Алик словно прочитал его мысли и потрусил к середине футбольного поля. Игорь восхищенно дивился на это маппет-шоу. Достигнув центра, Аликаридзе остановился и победно взглянул на Игоря.
«Бог ты мой,- покачал головой Игорь.- Он просто дебил. Он походу реально думает, что я и дальше буду бегать по кругу».
Оставив говнаря недоумевать посреди поля, Игорь набрал скорость и взял курс в сторону дома. Он преодолел весь путь в один бросок и бегом взлетел по лестнице на седьмой этаж, не вызывая лифт. По пути он для верности несколько раз оглянулся, но он и так знал, что увидит. Ничего не увидит. Нет Алика-Фонарика, выдохся тот на сегодня.
Дома Игорь принял душ и тихо скользнул в свою комнату, стараясь не будить родителей в выходной. Им же не нужно тренировать дыхалку, они спят. Да и ему не стоит больше выпендриваться. Нафиг такие тренировки по утрам, целее будет. Проживет и без дыхалки. Он еще раз из окна оглядел окрестности и, не обнаружив ничего подозрительного, засел за очередную книгу.
Он повстречал его как-то летом. Алика-Фонарика. Они с отцом ходили в строительный магазин, а когда возвращались, то на скамейке у одного из подъездов застали Аликана, заседающего в полном одиночестве. Говнарь недобро поглядывал на прохожих, думая свою недобрую думу. Был он одет в черные плотные трико и синюю неопрятную футболку поверх торчащих костей. И хотя отличительный знак под глазом уже отсутствовал, Игорь его мгновенно узнал.
А хмырь не узнал Игоря вовсе. Скользнул взглядом один раз и отвернулся.
Широкоформатная кампания по дестабилизации Игоря продолжилась после Алика в том же духе, как это было и до Алика. Разница — в восприятии. После Алика Игорь перестал воспринимать докапывальщиков лишь как недоразумение или неприятность. Теперь он точно знал, что любой из них может кинуться на него с ножом. И не потребуется предлога в виде мобилы или полтинника. Так случается в жизни, мало что ли таких историй? Люди убивают и потом сокрушаются, как же так случилось, не хотел ведь совсем. Алик превратил жизнь Игоря из несносной, но относительно безопасной, в несносную и угрожающую.
Он выходит из подъезда, а во дворе — компания, и разговоры вдруг затихают, и те пялятся на него, молча и выжидающе. Он проходит мимо теплого колодца, где лежат и греются собаки, и те реагируют именно на него — вскидывают морды и пялятся, безмолвно и выжидающе. Он идет по свободному тротуару, но максимально прижавшись к правой бровке, и докапывальщик, завидев его издали, тут же перестраивается и прет напролом, пялясь тупо и выжидающе. Он стоит в очереди на кассу, и докапывальщик пристраивается сзади и начинает монотонно торкать тележкой по ноге, а когда Игорь оборачивается, таращится нагло и выжидающе. Он бежит в общей колонне по кругу, разогреваясь перед тренировкой, и тип, бегущий сзади, постоянно норовит наступить на пятку, а когда Игорь оборачивается, лупится ехидно и выжидающе.
И делают они это не потому, что в их среде так принято, или у них с Игорем конфликт интересов. Они это делают, сами не зная, почему. Они делают это, подчиняясь внутренним указаниям. Это называют в мире психологии установками и сценарием. Но кто-то же эти сценарии пишет. Какой-то, мать его, пейсатель.
И что же пролегает красной нитью между миром без докапывальщиков и миром с оными?
Верно. Игорь начал читать.
Продолжение следует...
Розы синие
Фиалки красные
Бензопила хороша
Но небезопасна
И не только она, милые мои радиокушатели – в такие-то дни.
И если вы думаете, что несчастная любовь и разбитое сердце – самое страшно, что с вами случалось, то думать вам об этом осталось недолго.
Разбитое сердце лучше разорванной грудной клетки, не так ли?
Напоминаем о правилах безопасности в эти прекрасные розовые дни.
Итак – не подбирайте на улице брошенных плюшевых мишек, даже если они выглядят такими милыми и грустными.
Особенно если они выглядят такими милыми и грустными.
Помните, что зайку хозяйка бросила не зря, да еще в таком месте, из которого он не мог сразу выбраться, чтобы погнаться за ней…
И милые плюшевые игрушки никто не выбрасывает просто так.
Как вы думаете, сколько голодных существ может поместиться в одном милом плюшевом медвежонке?
И как вы думаете, как быстро щупальца разрывают ткань, чтобы выбраться наружу?
А плоть, чтобы пробраться внутрь?
О, да, им очень нужно ваше сердечко.
Кстати, помните, что никогда и никому не следует дарить свое сердечко?
Про душу помнят все, а вот сердце готовы подарить при любом удобном случае.
Не делайте этого даже в шутку. не произносите ничего подобного. И лучше даже не думайте. Тем более - не пишите в интернете малознакомым существам.
Вы не знаете, кто этот милый незнакомец или незнакомка на само деле.
И когда оно придет за обещанным.
А он несомненно придет.
И по-настоящему бессердечные люди живут не очень долго – такова физиология.
Не всем, впрочем, нужны ваши рука и сердце.
Некоторые не прочь влезть в вашу шкуру.
Вам случалось рыдать за барной стойкой или просто мрачно произносить кому бы то ни было фразу: "Вот побывал бы ты в моей шкуре..."
Осторожнее.
Некоторые существа не выносят однообразия облика.
Они с удовольствием примерят ваш, и кожу будут снимать медленно и очень аккуратно.
Крики их не особенно волнуют.
Вы уже поняли, почему молчание - золото?
Также не рекомендуем слишком долго разглядывать витрины случайных маленьких магазинчиков.
Если вы проходите мимо такого и понимаете, что не можете глаз оторвать от композиции из белых, алых и розовых роз, то вы уже в ловушке.
Вы не сможете оторвать не только глаза от витрины, но и ноги от земли.
А вот оторвать ногу от вас существо, которое прикидывается цветами – может.
Оно будет медленно развивать свои кольца, а потом также медленно вытечет из магазинчика как мягкая цветочная волна.
Хотели искупаться в цветах?
О, оно с радостью подарит вам это ощущение.
И другие ощущения тоже.
И не рекомендуем слишком громко тосковать по отсутствию второй половины – некоторые сущности очень не любят, когда их обманывают, и могут разорвать вас надвое, чтобы ваши слова соответствовали действительности.
Но вы же умненькие радиокушатели, и мы еще встретимся с вами в эфире, не так ли?
Одни люди видят в луже грязь. Другие в той же луже увидят звёзды. В этом отличие людей, работающих в дневную и ночную смены.
Есть такая версия, что футбол возник, когда воины на поле боя начали пинать отрубленные головы. Тут у меня возник вопрос: как появился хоккей с мячом?
Один котёнок другому:
- Да ты ничего тяжелее мышки в лапах не держал!
Знаете ли вы, что только на Кавказе правильно произносят известную пословицу: "Муж и жена - ОДИН Сатана".
Знали ли вы, что предки Боярского были с Кавказа? Слава об их застольях, плавно переходящих в оргии, доходила даже до древней Греции. Когда один из гостей особенно отличался на ниве чревоугодия, пьянства и разврата, предок Михаила Сергеевича восклицал: "Вах, каналья!" Так в древней Греции и стали называть шумные вечеринки.
Илларион оказался честным человеком, он забрал Лизоньку с собой в Москву, сделав её частью своей коллекции. Не самой любимой частью. Долг он свой выполнил, а там уже сама.
Мама Иллариона была не в восторге от невестки, которую сын "притащил бог знает откуда". Уж она-то знала, что её сыночка достоин гораздо большего.
- Слава богу, твой отец не дожил до этого дня. Какой позор! - Изрекла она.
Лизонька оказалась во враждебной среде - с одной стороны недовольная свекровь, с другой - палочники, пауки и черви. Все было против Лизоньки.
Когда родилась Лерочка, Илларион подошёл к ней ровно один раз, внимательно проверил наличие крылышек, хоботка и усиков. Не обнаружив ничего из вышеперечисленного, равнодушно отвернулся. Лизонька осталась совсем одна, разрываясь между двумя младенцами - Лерочкой и Илларионом.
Оба требовали внимания. Свекровь после рождения Лерочки пришла ровно один раз. Осмотрела каждый угол, недовольно поджав губы:
- Какая грязь! Илларион, ты взял в жены неряху. - Заключила она.
- А, что? - Его блуждающий взгляд остановился на матери. - Ты что-то сказала?
- Ноги моей больше не будет в этом доме. - Заявила свекровь и, демонстративно развернувшись, ушла. Никто её не останавливал: Илларион вычитал в научном журнале про какое-то новое насекомое, недавно обнаруженное такими же чокнутыми учёными где-то на Мадагаскаре. Он сначала побледнел, потом покраснел.
- Лизонька, ты только послушай. - Она разревелась. - Что-то случилось? У тебя что-то болит? - Бедная Лизонька не могла вымолвить ни слова, рыдания её душили и сотрясали хрупкое тельце.
- Ну, знаешь. - Сказал Илларион и сбежал к палочникам.
Лизонька страдала молча, самостоятельно справляясь с коликами, режущимися зубками, гуляниями, а также стиркой, уборкой, готовкой и разбросанными по дому вещами мужа. Она была замужем за гением, нужно соответствовать. На мужа она смотрела восторженными глазами: кто она такая без своего гения, всего лишь моль плоская васильковая.
Лизонька таяла на глазах, растворяясь в Лерочке и гениальном муже, габаритами она все больше походила на любимых мужниных палочников. Может быть, так бы все продолжалось и дальше, если бы не один счастливый, вернее, несчастный случай. Лизонька дошла до такой степени морального и физического истощения, что просто хлопнулась в обморок.
- Девушка, вы что с собой делаете? – Строго спросил врач, глядя на Лизоньку поверх очков.
- У меня муж и дочка. – Проблеяла Лизонька.
- Еще немного и мужа с дочкой у вас не будет, вернее, у них не будет жены и мамы. У вас гемоглобин ниже нормы в полтора раза. Если вы так и будете продолжать над собой издеваться, то это может закончиться плохо. Может, вы ляжете в больницу? – Предложил доктор.
- Нет, что вы? – Лизонька побледнела.
- Вам нужен отдых и нормальное питание – это понятно? – Лизонька кивнула.
- Ларик, - завела она разговор вечером, когда муж вернулся с работы. – Мне нужна помощь.
- Зачем? – Спросил Илларион, доедая свой ужин. На Лизоньку он не смотрел, а если даже и смотрел, то не видел.
- Доктор сказал, что у меня проблемы со здоровьем. – Неуверенно произнесла Лизонька.
- Не выдумывай, какие проблемы? – Отмахнулся Илларион.
- У меня низкий гемоглобин. – Пояснила Лизонька.
- От этого не умирают.
И тут Лизоньку понесло, откуда только голос взялся. Орала она так, что Илларион ее наконец заметил. Он, как рыба, открывал и закрывал рот, потому что хрупкая жена не давала ему вставить ни слова. Закрыв уши руками, он попытался найти защиты у палочников, но Лизонька распознала его маневр и отрезала ходы к отступлению.
- Я хочу, чтобы приехала моя мама. – Тяжело дыша, закончила Лизонька.
- Хорошо, хорошо, как скажешь. – Он примирительно поднял руки и юркнул в свой храм.
Спустя неделю приехала Лизонькина мама. А Лизонька поняла главное – ее муж не выносит скандалов. С появлением мамы стало легче, но теснее. Лизонька мечтала о квартире побольше, Илларион – о питоне. От одного слова «переезд» ему стало дурно. Как перевезти всех палочников, пауков и бабочек? Это же стресс, они могут не вынести дороги, они могут заболеть. Да мало ли, что может случиться с ними в дороге? Илларион боялся даже думать об этом. Лизонька отступилась, но только на время. Вся ее жизнь крутилась вокруг дочери. Все было хорошо, им было весело вместе. Лиза учила ее тому немногому, что знала сама, когда она не справлялась, помогала мама. Но дочка росла, и чрезмерная опека матери начала ее тяготить.
- Лерочка, ты куда? Ты надолго? Когда вернешься?
- Мам, ну сколько можно? – Лерочка закатывала глаза. – Я уже взрослая.
- Да какая ты взрослая? – Смеялась Елизавета Павловна. – Сущий ребенок.
В десятом классе Лерочка влюбилась. Елизавета Павловна звериным чутьем учуяла неладное. Она вынюхивала и выслеживала, и добилась-таки признания от дочери. Лерочка истерила и топала ногами, требуя оставить ее в покое.
- Лиза, ну что ты, в самом-то деле? – Укорила ее мать.
- А ты вообще молчи. – Шикнула на нее Елизавета Павловна. – Если бы не ты, вся моя жизнь могла сложиться по-другому.
- Ты же знаешь, мне тебя надо было кормить. – Пыталась оправдаться мать, но Елизавета Павловна не хотела слушать.
- Ларик, поговори с Лерочкой. – Она решила привлечь на свою сторону мужа. – Ты же, в конце концов, отец. – В ее голосе звучали нотки начинающейся истерики. Илларион Бенедиктович испуганно глянул на жену.
- О чем, Лизонька?
- О том, что он ей не пара.
- Кто?
- Да одноклассник этот, будь он неладен. – Елизавета Павловна заплакала, а Илларион Бенедиктович, пользуясь моментом, ретировался в свой оазис покоя и отдохновения.
- Обязательно поговорю, Лизонька, ты только не волнуйся. – Пообещал он и скрылся за дверью.
Продолжение будет...
Как-то сын подарил нам Луну. Ну, как Луну? Светящийся во тьме приятным абрикосовым цветом ночничок в виде спутника Земли с горами и кратерами. Светильник скромно поселился на низенькой прикроватной полочке. Время от времени он просил покормить его энергией через специальный шнурок и каждый вечер дарил спальне немного романтики.
В один из дней наш робот-пылесос по кличке Добби радостно прискакал в зал, держа в зубах шнурок зарядки Луны, и принялся преданно заглядывать в глаза. Кто хороший мальчик? Я - хороший мальчик!
Во время уборки он обнаружил один конец шнура на полу, намотал его на себя и выдирал кабель из светильника, пока не оторвал тонюсенький штекер зарядки.
И Луна на несколько месяцев погасла.
А потом нам подсказали один специально обученный магазинчик в Чернигове, где живут любые радиодетали, штекеры и разъемы.
Магазинчик оказался пещерой Алладина, все витрины были завалены всевозможной полезной дребеденью. Я достал из рюкзака свою Луну, показал на дырочку и сказал: "Нужен вот такой мини-мини-мини-джек. Или как его там."
Стоящий рядом худой седой дядька забыл про свои покупки и вытаращил на мой шарик глаза.
- Угу, - сказала продавщица и принялась бродить по лабиринту в поисках необходимого. А я принялся таскаться за ней, ибо непонятно, в каком из углов магазина она найдет нужное, и будет вежливо оказаться в это мгновение рядом. В какой-то момент я понял, что что-то не то.
Тетка идёт за прилавками, я, как ниточка за иголочкой, следую за ней, а по моим пятам тенью Командора крадется седой мужик, зачарованно впярившись в Луну.
Я сразу невежливо вспомнил анекдот про лягушку, которая плыла по речке, сидя на носу у бегемота, а когда ее спросили, чего она такая грустная, ответила: Так дождь, настроения нет, ещё и фигня какая-то к жопе приклеилась...
Я решил, что дяде очень понравился наш светильник, он хочет такой же и собирается с духом, чтобы спросить, где такой взять.
Мужик бродил за нами, пока продавщица не нашла проводок с нужным штекером, не вставила его в разъем и Луна не засветилась.
Тогда дядя невероятно обрадовался и то, что мучало его все это время, наконец-то прорвалось наружу.
- Приклейте сюда два глаза! - восторженно предложил он, тыкая пальцем в кратер Тихо и ловя мой взгляд.
- Зачем?! - недоуменно заморгал я.
- Колобок получится! - празднично сообщил мужик и только что не захлопал в ладоши от своей гениальной идеи...
Какое всё-таки разное у людей бывает чувство прекрасного...
Мне страшно выглядывать в окно.
Летом — всё в порядке. Конец весны, начало осени: любое светлое время года безопасно.
Но зимой всё меняется.
Меня не пугает холод, не раздражает тяжёлый пуховик и колючие варежки. Я даже люблю, когда мороз щиплет кожу. Зимой можно пить горячий чай, сидя в уютном кресле, и подолгу не выходить из дома.
А если и выходить — только пока светло.
Темнота — вот, что меня напрягает. Поход в магазин после работы. Встреча с друзьями в пятницу. Йога в шесть часов вечера. Летом я бы спокойно вернулась домой и легла спать. Но зимой мне приходится пробираться по тёмной улице, постоянно оглядываясь.
Вдруг следом идёт он.
Я невольно замечаю новости, хотя не люблю их читать. Темнота поглощает людей, а потом их фото мелькают на объявлениях с пометкой «Без вести пропавший». Конечно, может кто-то попался в лапы вполне земных злодеев.
Но, уверена, многих сожрал именно он.
Когда темнеет, я сразу задёргиваю шторы. Если и смотрю в окно, то через щёлочку, с осторожностью. Внизу во дворе: свежий, блестящий снег, десяток припаркованных машин, круги света от фонарей.
В одном из них — фигура человека.
Он перемещается по темноте, лишь изредка появляясь в пятне света. У него нет лица, нет вообще никаких черт: чёрный пуховик, руки спрятаны в карманах. Стоит ему заметить случайного прохожего — крадётся следом, сливаясь с тенями.
Не хочу думать, что будет дальше.
Я не знаю, что это за существо. Оно появляется в конце осени, а к весне исчезает, постепенно становясь всё меньше; будто тает, как снеговик. Оно — причина, по которой зимние вечера я провожу дома. Оно кажется мне таким же древним и опасным, как сама ночь.
И я не понимаю, почему каждый вечер продолжаю стоять у окна,
пытаясь его увидеть.
38/366
Одна из историй, которые я пишу каждый день - для творческой практики и создания контента.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509