Каба - 6⁠⁠

Аннотация: На прием к подростковому психотерапевту Виктору Петрову попадает 13-летний Игорь Мещеряков, страдающий лунатизмом. Неожиданно Петров обнаруживает, что его молодой пациент обладает жизненной философией, глубина которой удивляет. В процессе дальнейшего общения Петров начинает подозревать, что вся эта философия, равно как и лунатизм - ширма, за которой скрываются более глобальные и страшные вещи.

Часть 1. Докапывальщики: 1, 2, 3, 4, 5

- Это не от тренировок! - выпалил Игорь.

Все вылупились на него. Игорь на опеку не смотрел, смотрел на родителей. А родители пялились на него, с похожими, как две капли воды, лицами. Их взгляды… Их взгляды были какими-то неживыми, пуговичными. Словно они сейчас же, в этой комнате, молниеносно вычеркнули Игоря из жизни, чтобы спастись самим. Стали вдруг отчужденными. Наверное, ему просто показалось со страху.

- Что не от тренировок? - располагала брюнетка к продолжению.

- Синяки. Синяки эти не от тренировок.

- А от чего, малыш?- неискренне проворковала красноволосая грымза.- Говори, не бойся, ты теперь под защитой государства.

Хрень какая-то, мелькнуло в голове Игоря. Она эту фразу вычитала где-то и заучила?

- Синяки не от тренировок, но родители ничего не знали. Это я им говорил, что от тренировок. Но они не от тренировок.

Выдав абракадабру, Игорь замолк, наслаждаясь эффектом. Не исключено, предки надают впоследствии по шее за инициативу. Пофигу, Игорь спасал самого себя. Спасал от ювеналки, спасал от этих двух теток-чудовищ, особенно брюнетки, которая вполне способна швырнуть ребенка в клетку с тиграми — она сделает это вежливо и по-доброму.

Он спасал себя от докапывальщиков. Никто здесь не знал про докапывальщиков, а он знал. И они знали про него.

- Что-то совсем у нас путаница выходит,- попеняла брюнетка. Потом Веронике:- Можете пояснить?

- Пока нет,- отозвалась мама, не сводя взгляда с Игоря. Она сориентировалась молниеносно, как всегда. Она проиграла этот бой, и пусть теперь Игорь попробует. Хуже не будет.

- Так что ты хотел сказать, малыш?- предвкушала грымза.

От «малыш» коробило зверски, тем более из уст красной это звучало как «малыщъ». Еще она стала слегка притоптывать от нетерпения. Ядрены сосисоны, точно также притоптывал дядя Радик, папин друг, в аккурат перед тем, как занять у папы денег на бухач.

- Разное бывает,- прошамкал Игорь, светя глазом.- Но в основном, после тренировки. На улице уже.

- А дальше?

- Ну так... денег, к примеру, просят. Большие ребята. Если не даешь, могут побить.

- Большие ребята? Ты имеешь в виду — из секции? С кем ты тренируешься?

- Не-а,- с готовностью мотнул головой Игорь.- Местные. Ну, рядом живут которые, на районе. Они знают, что мы в дзюдо ходим, и приходят после занятий ко дворцу спорта, чтобы докопаться. В общем, уличные разборки, ничего особенного. Мы уже с пацанами поговорили с ними, все утрясли. Не будут больше докапываться.

Несколько секунд комнату наполняла зимняя тишина. Даже, казалось, снег где-то хрустел едва-едва. А потом вдруг резко что-то изменилось. Что-то ушло из пространства комнаты, некий злой дух покинул квартиру. В поведении присутствующих на первый взгляд ничего не изменилось, но Игорь ясно ощутил: разговор перешел в иную плоскость.

- Ясно!- кивнула грымза с таким видом, словно у нее из-под носа увели выгодный контракт.- Теперь ясно. И сколько ты уже ходишь в эту секцию, малыщъ?

- Несколько лет...- пожал плечами Игорь. - Года четыре… Как-то так...

- Скажи, пожалуйста,- вступила брюнетка.- И что, все четыре года тебя вот так избивали? Запугивали, что ты вынужден даже от родителей это скрывать?

- Да нет же!- отмахнулся Игорь. - Только в последнее время стали чет докапываться. Но мы все утрясли уже! - повторил он на всякий случай.

По глазам красноволосой Игорь понял, что все-таки накосячил. Но это был уже отблеск прежней плотоядности.

- То есть, я правильно понимаю?- грымза уставилась на Веронику и Сергея.- Ходил-ходил ваш ребенок, все нормально было. Потом вдруг начал приносить домой синяки. И вы так легко поверили в сказочку про спортивные ушибы? Или просто думать не хотелось? Как вы это сказали: пацан же, спортом занимается? Все нормально?

Игорь поспешил на помощь с ответом:

- Так ведь соревнования областные же скоро! Я на это и списывал! Говорил, что тренировки стали жесткие.

К слову, о предстоящих соревнованиях - Игорь не врал. Вот только к соревнованиям его и близко не подпустят по причине его «спортивных достижений». Еще и заставят подписать бумагу, запрещающую ему приближаться ко дворцу спорта на время соревнований, чтобы своим петрушечьим видом и криворукостью не позорить весь город.

- А почему бы тебе правду не сказать!- злобствовала грымза.- Ты боишься родителей? Они бы тебя поругали?

- Ничего я не боюсь,- притворно обиделся Игорь.- Просто это не по-пацански как-то.

Грымза поджала губы. Ответ ее не удовлетворил, но крыть ей было нечем. Мама, оценив обстановку, вернула себе бразды правления.

- Я думаю, достаточно на сегодня. Дальше мы сами разберемся.

- Ага, разберетесь вы!- рявкнула грымза.- Вы уже разобрались вон, я вижу. Ребенок ходит с синяками, а они в ус не дуют. А еще на систему наговаривают. И чем бы это все кончилось, если бы мы не вмешались? Его бы дальше били? А потом убили?

- Мы вам весьма благодарны,- перебила Вероника,- но все-таки я настаиваю. Вы выяснили, что дома Игоря никто не бьет. Он признался, как дело было. Еще раз вам спасибо. Мы разберемся с этим.

- Боюсь, вы заблуждаетесь,- располагающе улыбнулась брюнетка. - Теперь все, что касается вашего сына, нас интересует. Мы защищаем детей не только внутри семьи, но и вне ее. Если родители не в состоянии это сделать. А вы, я так понимаю, не в состоянии. У вас нет контакта с сыном, он вам не доверяет. Он предпочитает сносить побои, но дома молчит. Это тревожный звонок.

Повисла небольшая пауза. Каждый ждал, что у другого сдадут нервы, и тот испортит игру.

- Впрочем, вы правы.- Брюнетка внезапно поднялась на ноги. Красная, зыркнув недоуменно, послушно вскочила следом. – На сегодня мы закончили. Но я бы не исключала вероятность дальнейших встреч. Потому что я не верю в эту историю с хулиганами. Лет пять назад поверила бы, а теперь — нет. Я думаю, что правда прозвучала в самом начале. Это — от тренировок. А вернее, от некомпетентности тренера, если не хуже. Если там вообще не процветает дедовщина. Страхи вашего сына вполне понятны, ничего удивительного, что он пытается на ходу выдумать таких виновных, которых никогда не найдут. Потому что боится, что от правды станет хуже. Так что можете получить еще один камень в свой огород. Рахимкулов, вы говорите? Хорошо, придется учинить проверку в отношении этого Рахимкулова. А также в отношении вас, дорогие мои родители. По причине вашей халатности. По причине того, что даже не озаботились копнуть глубже, довольствуясь рассказами сына.

Брюнетка совершился движение к двери, но вдруг задержалась и взглянула на Веронику.

- Что касается вашего вопроса насчет детей: у меня был сын. Он погиб. Утонул в бассейне. Так что я прекрасно знаю, что такое спортивные секции и что там происходит.

Угол рта Вероники дернулся. Брюнетка поспешила к выходу, а красноволосая послушным Пятачком — следом. Отец пошел закрыть за ними дверь. Мама продолжала сидеть в кресле. И Игорь продолжал, стараясь слиться с креслом. Глаз он не поднимал, но очень хорошо чувствовал, как мама его изучает.

Вернулся отец. Поразительно, но на обратном пути он прихватил свой недоеденный бутер и теперь с упоением нажевывал. Мама прикалывалась над отцом, называя того «мягкообтекаемым». Любые проблемы разбивались об отца, как сырые яйца о стекло, и сползали на землю. В то время как мама с виду оставалась холодной и неприступной, но переживала внутри, отец ни о чем не переживал вообще. О ценах на бензин разве что.

- Слушай, а они должны были нам чего-нибудь оставить?- бодро поинтересовался отец.- Квитанцию какую-нибудь, я не знаю…

- Должны были составить акт,- сказала мама.

- А чего ж ты у них не спросила?- удивился отец.

Глаза мамы сверкнули. Очень опасный знак. Игорь поежился и потупился еще сильнее, для верности.

- Потому что я только сейчас об этом подумала, - процедила мама.- Потому что до этого я думала лишь о том, как разрулить ситуацию, в то время как ты сидел и яйца грел.

- Да не грел я ничего,- обиделся отец.

- Но кажется, я зря старалась,- продолжала мама, не обращая на него внимания.- У нас новый разводящий теперь появился. Вот не знаю даже, хвалить его или ругать.

Они вдвоем уставились на Игоря.

- Слышь, Игорюня, а ты вообще в дзюдо ходил?- хохотнул отец.- Или на курсы шпионов? Лихо ты развел этих кошелок.

- Только теперь выяснится, что ничего там страшного не происходит, в спортивной секции, - с напускным равнодушия сказала мама.

- Ну и пофиг!- Отец доконал бутерброд и вытер ладони друг о друга.- Их проблемы. Игорь же ясно сказал, как дело было. Их проблемы, что не поверили. Эх, жалко, акт этот не написали, чтобы Игоря слова подтвердить. Молоток, Игорюня! Пятерка тебе, а то я уже дергаться начал, когда они нас прижали.

«Ты не поверишь!- кисло подумал Игорь.- Только я не вас тут спасал».

- А можно я тогда не пойду сегодня в дзюдо?- спросил он, стараясь приделать себе максимально невинный вид.

- Да по-любому!- махнул рукой отец и плюхнулся на диван, где до этого сидела опека.- Они ж всяко будут там вынюхивать теперь. Прикинь, у этой чувихи пацан утонул! Она, наверное, спорт ненавидит теперь. Так что нефиг тебе там рисоваться. Да и вообще больше не рисоваться. А то реально побьют.

Исполнено! Он все-таки добился своего. В течение нескольких лет Игорь изыскивал способы послать к чертям эту секцию. Изыскивал, тестировал, бывал пойман, получал по загривку, зализывал психологические раны и снова изыскивал. И вот, наконец, исполнено. Он одним выстрелом и родителей вытянул из ямы, и дзюдо припечатал.

- Я рада, что все счастливы,- произнесла мама мрачно.- И никто не подумал, что мы будем говорить дальше. - Она уставилась на отца.- Что мы будем говорить дальше? Раньше мы на секцию списывали, а теперь? На хулиганов? Не многовато ли хулиганов будет?

- Так может Петров этот...- начал было отец и замолк.

Они смотрели друг на друга. Родители смотрели друг на друга. Сейчас между ними происходил некий обмен репликами, которых Игорь не слышал. Он отвернулся. Он не хотел «слышать», не хотел разгадывать эту ментальную морзянку. Он не хотел видеть озадаченность на лице отца, напряженную отстраненность на лице мамы; не хотел быть участником немых разговоров, не хотел быть участником чего-то, что крылось за немыми разговорами.

Но он был. Каким-то участником он был. И не каким-то участником, а самым что ни на есть ролевым. Потому как немые разговоры касались его ночных разведывательных вылазок. До первого угла. А после — бряк, конец разведчику.

Игорь Мещеряков был молчальником, инфантилой, ненавистником дзюдо и школьных занятий, ночным нетопырем, но он никогда не был тупым. Хоть окружение зачастую и считало его тупым. Он давно подозревал, что родители не все ему рассказывают. И за его недугом кроется страшная тайна.

Раньше ему, вдохновленному произведениями Дюма, нравилось видеть за этим какую-то семейную тайну. Быть может, корнями уходящую в прошлое на несколько поколений. Этакое родовое древо ходунов-во-сне-и-хрясь-потом-мордой-о-пол. Или он, Игорь, вообще усыновленный. А его родители — не его родители. Ведь куча признаков громоздилась в углу с табличкой «за», и почти шиш — в противоположном. Был он какой-то «не наш», этот Игорь, он и сам это понимал. И вот он жил, потомок рода проклятых, обреченных ходить во сне, - жил в детдоме, откуда его в раннем возрасте взяли отец с матерью. А теперь он начал чудить, и они думают: может, назад его сбагрить, пока не поздно?

Все это, разумеется, сказки. Ему нравилось так думать. Но на самом деле такими мыслями он пытался не дать себе думать о другом. Что если это отчуждение, возникшее на их лицах, — и не отчуждение вовсе, а страх? И не страх перед опекой, а страх — перед ним! Перед ним, Игорем — сыном, школьником и бывшим недоделанным дзюдоистом! Ведь то, что он думал про Петрова, применимо и к нему самому: он знает подробности о своих приступах только со слов родителей. Лично он знает только то, что периодически просыпается по утрам с фингалом, или опухшим ухом, или болью в боку, или в затылке, или в локте. То, что он ходит во сне, а потом падает, он узнал от родителей.

Что если он не только ходит во сне, а потом падает? Но родители щадят его и не рассказывают большего. Или боятся рассказывать. Боятся, как того пацана из фильма «Сомния», у которого сны оживали. Вряд ли Игорь что-то там оживляет, кроме собственной фантазии и мужского достоинства, но… что если он буянит? Барагозит не по-детски? Кидается на родителей? Царапает стены? Ходит по потолку? Читает наизусть «Майн Кампф»? В общем, ведет себя стопроцентным клиентом экзорцистов. И именно поэтому родители боятся огласки, потому что тогда вылезет на поверхность вся правда.

Но хуже всего было думать, что родители каким-то образом знают о Кабе. О Кабе и о Сделках. Сделках с Кабой, сделках со своей совестью и – о жестокой плате за эти сделки.

Пользуясь моментом, когда родители увлеклись своими телепатическими играми, Игорь улизнул в свою комнату. Со всеми этими стрессами он даже толком не порадовался тому, что вот так влегкую, в один момент, он скинул многолетнее бремя. Слишком много гнетущих мыслей и без дзюдо.

Что ж, когда в мире столько непонятного, и настроение швах,- читай книги. В любой непонятной ситуации — читай книги, и не прогадаешь. К тому же вечер неожиданно освободился, а до конца каникул — еще целый месяц. Игорь включил ридер, свернулся на диване перед окном и погрузился в чтение.

Ближе к рассвету настроение Игоря значительно улучшилось.

Продолжение следует...