Victorian Era
Еще больше работ можно найти в моем телеграмм канале,там я публикую каждый день свои работы https://t.me/neirosea
Оставляй комментарий как тебе мои работы
Еще больше работ можно найти в моем телеграмм канале,там я публикую каждый день свои работы https://t.me/neirosea
Оставляй комментарий как тебе мои работы
Дома в Сан Франциско действительно заслуживают отдельного внимания.
Тут есть целый район Викторианских домов, внешний вид которых запрещено менять при ремонте/реставрации.
Стандартный размер дома по-американским меркам это 150-200 метров. Но площадь викторианских домов в среднем около 300-400 квадратов.
Ванных комнат в доме +- столько же, сколько и комнат.
В многоквартирных домах есть квартиры-студии, но в России такие квартиры назывались бы однокомнатными, их площадь приблизительно 40 квадратов.
Ну и не будем забывать про американскую систему измерений. Тут все площади считаются в квадратных футах. 1 m² = 10.76 ft²
Ну и покажу вам ещё немного других домов, которые понравились мне
Буду раз видеть вас в своём телеграмм канале https://t.me/zoo_blackberry ❤️
Вчера услышала невероятную новость!
Оказывается в Челябинске проходит всероссийский съезд магов, шаманов, эзотериков и потомственных ведуний (куда ж без них).
Ну как пройти мимо такого события глобального масштаба!
Хогвартс переехал на Урал)
Поэтому сегодня делюсь атмосферной картиной в тему новости недели.
"Полуночное собрание"/витражная роспись/полиптих/62х43см2021г.
Давненько не был с проверкой в «дальнем» магазине ReStore. Я уже много раз рассказывал про эту сеть - суть в том, что некоммерческая организация принимает в дар строительные материалы и товары для дома, продает их, а на вырученные деньги строит дома для малоимущих.
У меня таких магазина рядом целых два. Один чуть ближе и там как то больше стройматериалов, а другой подальше, но там преобладает мебель.
Понятное дело, что раз на раз не приходится. В секонд хендах, комиссионках и на барахолках в этом весь кайф. Как на рыбалке. И вот сегодня клевало очень хорошо. Прямо у входа приглянулась вот така лампа
Это не антиквариат, а репродукция 1930х годов, под керосиновую лампу. Но тоже неплохо. Взял за 125.
Не успел я схватить лампу, как на глаза попался вот такой синий диванчик. Скорее всего 1880-1890 годов. За диванчик просили сотню.
Но это не все. Неподалеку от дивана оказался вот такой красивый резной стул/полукресло. Правда требует небольшого ремонта(кое где рассохся)
Ну и несколько общих планов. Старые пилы
Красивая красная плита smeg. Вроде новая такая стоит около трех тыщ, а тут за одну
Не люблю всякий прованс/крашенную мебель, но для любителей, целый гарнитур
Хорошо, когда есть куда грузить хабар
Всем спасибо за внимание!
Напомню, что живу в старом домике 19го века в США. Я уже не раз показывал территорию, но почемы бы и не повториться.
Построена усадьба была в 1873 году, а в 1884 была частично перестроена, включая масштабные ландшафтные работы(о них далее)
Встречает нас вот такой фонтан. Когда то он был подключен к водопроводу и там постоянно текла проточная вода. Перелив от фонтана соединен с общей канализацией.
Я в прошлом году, в плане эксперимента, поставил насос на солнечной батарее. Получилось неплохо, только нужно воду постоянно хлорировать, как в бассейней. В этом году продолжу.
За фонтаном находится общая с соседом лужайка. Беседка, кстати, тоже из 1884 года.
Дом стоит на довольно крутом склоне, у реки. Соответственно территория состоит из искусственных террас, укрепленных массивными гранитными блоками. Почти как верхний и нижний парк в Петродворце. Даже фонтан есть )
Из верхнего «парка» в нижний ведет вот такая гранитная лестница
Вот так она выглядит снизу
Затем территорию удерживает еще одна массивная гранитная стена. Это уже территория соседа, хозяина бывшей конюшни от моего дома.
Стена поближе
Как обычно, поражаюсь качеством работы. Простояло почти 150 лет. Чего не скажешь об асфальте. За зиму проезд совсем раскис, пришлось нанять мужика его латать. Вообще ненавижу асфальт. В далеком светлом будущем хочу замостить все красным кирпичем, но пока придется конопатить ямы
Вот такая увядшая роскошь. Всем спасибо за внимание
«Услуга за услугу» - сказал Коулман. Суперинтендант избавил от серьёзных хлопот одного моего старого армейского приятеля сломавшего нос графу Йоркширскому, а я взамен должен был помочь полицейскому начальнику разобраться с делом, которое по его выражению «сидело у него в печёнках» с прошлого Рождества.
«Два барабана» - располагался в Поудере и был когда-то пабом средней руки у хозяина которого дела пошли в гору, что позволило превратить забегаловку в кабаре. Вкусная и дешёвая еда, выпивка из-за которой ты не окажешься в морге дядюшки Литтла, симпатичные девчонки на сцене и двухметровые вышибалы на корню пресекающие любые конфликты, делали заведение соблазнительным даже для аристократов. Не то чтобы они бывали тут часто, но иногда за столиками можно было встретить пару-тройку мужчин в дорогих шерстяных костюмах с нафабренными усиками и с портмоне набитыми фунтами и шиллингами. Веселье царившее здесь, в трущобах, притягивало скучающую знать словно магнит гвозди. Только тут они чувствовали себя по-настоящему живыми.
На улице, перед электрической вывеской на стене изображающей пару армейских барабанов и палочки, поглазеть на которую с наступлением темноты собиралась все окрестные жители (правда держались они на почтительном расстоянии чтобы не получить тумаков от гориллоподобных охранников), собралась целая очередь. Все хотели попасть внутрь кабаре, да только не всех пускали. Цилиндр, щёгольский чёрный фрак, белоснежную накрахмаленную сорочку, сшитые на заказ остроносые кожаные туфли и шёлковый шарф я оставил в номере «Метрополии». Сейчас на мне был тёплый и не сковывающий движение песочного цвета сюртук и брюки из иранской шерсти, серая фланелевая рубашка со стойкой, крепкие тупоносые замшевые ботинки, какие носили грузчики в Линд-Харборе и кашне в красно-коричневую полоску закрывающее горло и нижнюю часть лица. В руке я держал дешёвую трость с круглым поцарапанным металлическим набалдашником.
- Пошёл вон отсюда! Сегодня мест нет! – рявкнул широкоплечий охранник в засаленной кепке, благодаря своему росту возвышавшийся над толпой, на худощавого франта с сигарой в сером пальто и с размалёванной рыжей девкой под ручку, от которой за версту разило дорогими духами и алкоголем. Судя по всему шлюха, и не из дешёвых.
- Но позвольте! Как вы смеете?! – мужчина лицо которого наливалось гневом медленно, демонстративно, снял руку спутницы со своего локтя и попытался неожиданно ударить нахамившего ему громилу прямым ударом в челюсть. Не то чтобы он промахнулся или удар был плох, удар-то как раз попал в цель, только с таким же успехом можно было колотить по гранитной статуе с отколотым носом Уильяма Питта Младшего на площади за углом.
Хищно оскалившись и продемонстрировав приличного размера клыки, громила сверкнул карими глазами и схватив хлыща за грудки нанёс ему удар лбом в лицо после чего словно тряпичную куклу бросил обмякшее тело в мусорные баки, выстроившиеся в рядок на другой стороне улицы. Его напарник замерший у стены – квадратный крепыш чуть пониже ростом с руками оканчивающимися кулаками-ядрами отпихнул от двери испуганно пискнувшую подружку незадачливого боксёра.
Замершие в очереди люди дружно посмеялись (кто-то со страхом, а кто-то с восторгом) и начали расходиться. Нахохлившаяся пьяная красотка остановилась возле лежащего на грязной мостовой кавалера и быстро присев на корточки вытащила что-то у него из кармана тут же спрятав находку в рукав и застучав каблучками по улице в сторону площади.
И всё-таки поудобнее перехватив трость я направился ко входу в кабаре. Громила-охранник сначала было хотел заорать на меня, но сощурив глаза и присмотревшись, вздрогнул и быстро-быстро, трясущимися руками снял с бритой макушки кепку. Комкая её в здоровенных ручищах, он прижал головной убор к груди и заикающимся тоном произнёс:
- М-мистер Фицкларенс, сэр. Рад приветствовать вас в нашем кабаре. Проходите, любой столик по вашему выбору, - глянув на выпучившего от удивления глаза напарника в руках которого дымилась сигарета, он рявкнул: - Питц, распорядись усадить дорого гостя на то место которое он укажет! Быстро!
- Мерсер, ты чего с дуба рухнул? – бросил Питц не замечая, что папироса уже жжёт ему кожу на руках. – Хозяин же нам головы отор…
- Заткни рот и выполняй приказ! Хозяину я всё объясню! - сказал как отрезал Мерсер.
- Благодарю, - кивнул я провожавшему меня тревожным взглядом громиле, которого раньше я никогда не встречал, последовав за его напарником, ругавшемся сквозь зубы из-за обожжённых сигаретой пальцев.
- Сэр, - вдруг остановил меня Мерсер сглотнув комок в горле. - Вы к нам по работе или просто пропустить стаканчик-другой?
- Пока не знаю, - бросил через плечо я, переступая через порог «Двух барабанов».
* * *
Место я выбрал такое чтобы видеть весь зал. Сидевшего за столиком пузатого лавочника в кашемировой жилетке с растительным орнаментом с несколькими кармашками на груди и с измазанными чернилами пальцами, выпроводили восвояси сменив на столике и без того чистую скатерть. Всего через три-четыре минуты ко мне почти подбежал сам хозяин кабаре Генри Отис по прозвищу Жердь. В руках он держал бутылку дорогого шампанского. Кажется, «Оле Лукойе 1799 года». Настоящее сокровище.
- Мистер Фицкларенс что ж, вы не предупредили меня что придёте? Мы бы встретили вас как подобает!
Уже начав изучать утопающий в сумерках зал освещаемый только десятком наполненных газом стеклянных шаров под потолком и залитую ярким светом сцену на которой поднимая ноги выше головы плясал с десяток ладных девчонок в юбках, я, напустив во взгляд толику раздражения посмотрел на Отиса:
- Если бы я хотел выпить и поглазеть на твоих цыпочек, то обязательно поставил бы тебя в известность. А сейчас исчезни и накажи своему персоналу не мозолить мне глаза.
Генри только мелко закивал и хотел поставить бутылку с жутко дорогим вином на стол, но встретив мой взгляд передумал.
- Но может быть всё-таки что-то принести? – с каким-то отчаянием произнёс он из-за чего правая щека Отиса с давним рваным шрамом задёргалась.
- Три стакана воды…нет лучше светлого пива, - передумал я, провожая взглядом холостяка с сальными волосами волочившегося за симпатичной дамой в чёрном облегающем платье курившей сигарету в длинном мундштуке.
- Может быть три кружки? Есть «Румберг», Салливан», «Красный ячмень», «Синяя гора»…
- НЕТ, именно стакана, - жёстко произнёс я, одновременно подумав будто что-то забыл сделать перед приходом сюда. - Если есть возможность пусть оно будет без пены. Можно даже старое, то что вы уже готовы вылить.
Не то чтобы Жердь сильно удивился, но вопросы задавать не стал и выполнил указания. Спустя какое-то время молоденькая девушка-официантка в кружевном фартуке поставила передо мной три низких широких стакана для виски из толстого стекла наполненные золотистым напитком.
«Отлично», - подумал я, радуясь, что рана Отиса на лице неплохо зажила. В конце концов восемь из десяти человек укушенных феями погибают. Даже я остановил кровь с большим трудом.
На сцене заиграло что-то бодрое похожее на военный марш и девчонки щедро даря окружающим горячие взгляды дружно замаршировали словно солдаты на плацу. Мужчины за столиками расставленными вокруг сцены засвистели от восторга.
Запустив руку во внутренний карман пиджака, я вытащил портмоне на замочке-молнии со множеством отделений каждое из которых было занято пробирками с жидкостями разного цвета.
Найдя ярко-синюю, я вылил её в первый стакан пива. Ячменный напиток отлично абсорбировал смесь и усиливал её действие. Опрокинув отвратительный на вкус коктейль в рот, закрыл глаза и минуту-другую сидел неподвижно пока не почувствовал покалывание в области переносицы.
Распахнув глаза, я теперь рассматривал зал кабаре словно сквозь синее стекло. Нет, в темноте я и так видел лучше кошки и искусственный сумрак зала мне не мешал. Предназначение смеси было иное. Сейчас я подмечал всё сверхъестественное творящиеся в зале.
Так… что тут у нас? Пара гремлинов внутри ржавых труб, невесть каким чудом залетевшая на чердак райская птица алконаст, трусливый убор мечтающий о человеческой крови, но жрущий мышиное дерьмо и дохлых крыс в подвале, у двоих посетителей в часах и зажигалке аями – проклятие постепенно поедающее душу и вызывающее болезни (наверняка подарок завистников или давнего тайного врага), дубовик заглядывающий чёрными птичьими глазками в окно кабаре (недавно здесь неподалёку срубили древний дуб расколотый молнией в непогоду и тот страшно злился на это, но отомстить по-настоящему не решался так как пугался города и его обитателей), сикигами вселившаяся в кошку сидевшую на коленях у старика (он растёт и становится сильнее надеясь вселиться в хозяина животного – зря старается тот на днях умрёт от инфаркта и планам злопакостного духа не суждено будет сбыться), никем не виденная идущая по залу обнажённая золотоволосая гиана (когда-то безусловно опасная, но с возрастом привыкшая к людям, полюбившая их и впавшая в депрессию), баг притаившийся под сценой – детский кошмар только на словах, а на самом деле безобидное существо только внешним обликом способное напугать и то не всегда и не каждого).
«Это всё не то!» – подумал с лёгким раздражением я, снова почувствовав, что забыл сделать нечто важное перед приходом сюда. Коулман был уверен, что убийца, кем бы он ни был, выбирал жертву именно здесь, в кабаре Отиса. Уже обнаружено четыре обескровленных, иссохших трупа с одинаковыми отверстиями в виде треугольника на груди, полицейские сбились с ног, а результата нет. Хм, но никто из этих существ не способен был на такое убийство. В этом я был уверен.
Мимо процокала каблуками скуластая высокая женщина-блондинка с лихо подведёнными тушью синими глазами в тёмно-зелёном платье с тюрнюром на пояснице в виде сборчатой накладки-банта, располагавшейся чуть ниже талии, что придавало её силуэту соблазнительный вид. То и дело мужчины бросали взгляд ей в спину, впрочем, немалой долей привлекательности наделяла её и высокая, пышная грудь, еле умещавшаяся в откровенное декольте. За незнакомкой следовал шмыгающий носом невзрачный подросток лет десяти-одиннадцати в тёмно-коричневой короткой курточке который тащил огромную корзину заполненную маленькими букетиками лаванды, плитками с шоколадом и мерзавчиками скотча – маленькими бутылочками алкоголя с этикетками изображающими два барабана и палочки. Всё это активно продавалось захмелевшим уже мужчинам, а внешний вид блондинки этому только способствовал.
Перевернув первый стакан дном вверх, я решил, что быть может суперинтендант ошибся или монстр (присутствие которого я совсем не чувствовал) взял сегодня выходной. И все же во второй стакан пролилась ядовито-малиновая жидкость - смесь показывающая истинную суть вещей.
Жжение в горле и рвущийся наружу кашель говорили о том, что зелье подействовало. Синее стекло исчезло ему на замену пришла пульсирующая в голове боль заставлявшая в унисон пульсировать тёплые тела в зале. Поначалу я ничего не заметил, а затем даже привстал от удивления. Вместо молодой женщины-блондинки мимо меня проследовал истощённый скелет – искусанные бледные губы, свисавшая складками жёлтая пергаментная кожа, торчащие ключицы, худые пальцы с неухоженными ногтями, болезненно сверкавшие исподлобья глаза. Иллюзия? Мальчишка с корзинкой в опасности? Вот она подошла к столику, заставленному бутылками из-под вина, пустыми тарелками и игриво улыбаясь взяла за руку молодого человека в цилиндре и фраке. Сопровождавший её мальчишка с корзинкой послушно семенил рядом.
В третий, последний стакан я выплеснул пробирку с противоядием без цвета и запаха. Надо было торопиться пока принятая ранее отрава не убило меня. Выпив содержимое, я не спускал глаз с направлявшейся к выходу из зала троице. Вот они свернули в едва заметный коридор решив покинуть здание через переулок, которым пользовался только персонал кабаре.
Я не чувствовал исходившей от неё угрозы, а это означало только одно женщина — приманка. Тогда почему её защищает такая прочная, терпеливо сотканная иллюзия? В чём смысл? Напрягая до боли зрение, всего на секунду я увидел тонкую золотистую нить между маленьким носильщиком и женщиной.
- Всё дело в мальчике! – прошептал я, метнувшись к выходу.
* * *
«Хитро! Очень хитро! – думал ваш покорный слуга, лавируя между вскочившими на ноги мужчинами разгорячёнными разыгравшемся на сцене представлением. Белые кружевные панталоны танцовщиц то и дело мелькали при очередном па. Монстр постоянно подпитывается жизненными силами через переброшенный между ним и жертвой канал словно опустив в неё трубочку для коктейля. Кажется, я понял с кем имею дело. Наш город посетил очень редкий гость с Востока».
Делаю шире шаг, почти бегу и вот дверь со скрипом открывается выпуская меня в переулок освещённый жёлтым пятном фонаря. Вонь переполненных мусорных баков на время оглушает обоняние, а капли начинающегося дождя на лице холодят кожу. Времени на принятие решения у меня было в обрез и поэтому пьяный аристократ впереди просто получает набалдашником трости по затылку и теряя сознание падает на землю. Рука его всё ещё в руке измождённой блондинки. С удивлением и каким-то облегчением она сначала смотрит на распростёршегося у ног аристократа, а затем (слёзы будто по команде прочертили дорожки по её впалым щекам) на меня. Бедняжка её уже не спасти. Слишком долго паук-оборотень пил из неё.
Подпрыгивая по неровным камням мостовой под ноги женщине летит овальная питарда заполненная горкой морской солью – лучший способ разорвать любую сверхъестественную связь между монстром и жертвой.
Блондинка схватившись за сердце замертво падает рядом с погрузившимся в царство морфея аристократом, а мальчишка бросив корзину ме-е-едленно поворачивается ко мне. Глаза горят красным огнём, секунда-другая и поверхность его кожи словно начинает кипеть превращаясь во что-то иное, он растёт в размерах и вот уже с меня ростом. Дюжина налитых кровью глазок, жвалы паука размером с садовые ножницы и целая куча мелькавших передо мной лапок увенчанных острыми жалами.
Переулок затопил звук напоминающий мелодию трещотки. Звук от которого у людей мурашки бегут по спине и их парализует страх. Но для меня он не страшен, я только хмурюсь услышав его.
Выстрелив из левого рукава стальной нитью в небо, я зацепился ею за балку, переброшенную с крыши на крышу трубочистами и подтянулся вверх, избежав острых жал на лапках и выплюнутого из пасти треугольного языка предназначенного пронзать жертву. И тут не ко времени вспомнил, что забыл выключить свет в номере перед уходом и оставил перчатки на столике у раковины в уборной. Улыбка впервые за вечер растянула мои губы. Для кого-то это мелочи, а для меня очередное приятное напоминание, что я всё ещё человек.
Кумо - паук-оборотень развернул чёрно-золотистое тело вокруг своей оси раз, другой и только потом сообразил, что я могу быть над ним. Голова, лязгающая жвалами, поднялась к небу, переулок снова наполняет треск трещотки из-за которого с крыши замертво рухнула кошка и тут я, подгадав момент вонзил в источающую вонь, усеянную мириадами мелких зубов пасть клинок, спрятанный ранее внутри трости, а затем продолжая движение рукой вверх с хрустом разрубил ему череп.
Хищное стремительное тело в судорогах билось между стенок переулка, расплющив мусорные баки и забрызгав густой оранжевой кровью стены и мостовую. Дождавшись когда она перестанет выплёскиваться наружу я смотал нить плавно коснувшись земли.
Аристократ всё ещё был без сознания, но дышал ровно и спокойно. Шишка на затылке пройдёт, не беда. Главное жизнь цела.
«И чего только не привезут купцы из Японии».
Вернув на место клинок некоторое время, я раздумывал свистнуть ли в свисток, дабы вызвать верных клевретов, но в последний момент передумал. Во-первых, те не любят насекомых, а во-вторых, суперинтендант должен увидеть монстра и убедится, что я не сыграл с ним шутку.
Перепрыгнув через зелёную зловонную лужу, я направился к выходу из переулка поймав себя на мысли о том, что сейчас с удовольствием бы выпил чашечку крепкого чая и съел заварное пирожное с нежным сливочным кремом, одно из тех, что я видел утром в кулинарии напротив гостиницы.
Кто-то выплёскивает своё горе наружу, стремясь поделиться им с окружающими, сделать немногим легче, другие держат всё внутри. Последние раньше вызывали у меня уважение. Вот только помочь как правило им уже не получается. Просто уже поздно…
В скромном, древнем, но сохраняемом в безупречном порядке особняке Дикинсов было словно на похоронах. Мрачно, темно, скучно. Зачем-то даже окна и зеркала позанавешивали. А ведь Присцилла Дикинс ещё была жива.
- Господин, Фицкларенс, сэр…, - поклонился мне Джозеф Ходжес тряхнув седыми бакенбардами и захлопнув свой потёртый саквояж быстрым шагом покинул спальню хозяйки особняка. «Три раза» был отличным доктором, ветераном войны, но помочь лежащей на кровати женщине не мог. Всё дело было в том, что недуг её был не в его власти. В моей.
За плечом, опустив глаза в пол, стоял сам Оуэн Дикинс. Синяки под глазами свидетельствовали о том, что вот уже несколько дней он не спит, повисший на нём фрак (когда-то подогнанный по размеру) что мало ест, а тёмно-коричневые и серые следы едкого порошка на коже пальцев, выдавали не слишком удачные попытки поиграть в алхимика. Всем своим видом он излучал скорбь, скорбь которую его сердце не выдержит после кончины любимой супруги. Нет, на людях он крепился, даже старался улыбаться, но выглядело это печально. Знаете что? Мне было его совсем не жалко.
- Оуэн, будьте любезны сделать так чтобы через пятнадцать минут в особняке не было ни одной живой души кроме меня. Вам ясно?
Мужчина только коротко кивнул и стуча подошвами по застеленной ковром лестнице побежал вниз выполнять данное ему распоряжение.
Так почему же я так относился к этому бедняге? Всё дело в том, что Дикинс поставил свой эгоизм выше безопасности семьи. Завзятый коллекционер приобрёл где-то вещицу с плохой историей и несмотря на предостережения притащил её домой приговорив свою супругу к смерти.
Присцилла в кружевной ночной рубашке лежала на кровати откинув голову на подушку. Кожа её была бледнее отбеленной ткани ночнушки, золотистые волосы, потерявшие волшебный блеск, ещё недавно сводивший кавалеров с ума, разметались вокруг головы грозовым облаком. Черты лица заострились и как будто были обведены кистью неизвестного художника чтобы подчеркнуть его худобу. Но самое главное это руки - пальцы комкая простынь впивались в кровать словно женщина испытывала постоянную сильную боль, но была так слаба, что не могла даже закричать. На самом деле так оно и было ведь я чувствовал её муки. Пальцы ног напрягшись тоже вытянулись вперёд.
Внизу хлопнула входная дверь, кто-то с кем-то шептался в прихожей, а позади меня ребёнок шмыгнул носом.
Обернувшись я увидел Стеллу – семилетнюю дочь Дикинсов. Тёмно-синее платье из атласа с плетением кружев на груди, медово-золотистые (как у матери) волосы по-взрослому собраны в причёску на голове, чёрные колготки и такого же цвета туфельки довершали картину. Слишком мрачно, слишком скучно. Хотя нет.., - присмотревшись я увидел жёлто-красную брошь на правом плече изображавшую пчелу усевшуюся на цветок. Яркий элемент делающий её самой живой в этом царстве сумрака и отчаяния. Подарок матери греющий ей душу. Сильный талисман, нодевчонка этого даже не знает. Именно из-за Стеллы я задержался в городе который ненавижу.
- Господин Фицкларенс, можно у вас кое-что спросить? – стиснув руки за спиной произнесла Стелла.
- Да милая, ты можешь меня спросить что угодно, - кивнул я, раскрыв крышку на часах-луковицах.
- Вы поможете моей маме? – сказано это было быстро, будто девчонка прыгнула с обрыва ни на что не надеясь или наоборот надеясь на слишком многое.
Глаза рано повзрослевшей молодой леди наполнились слезами хоть она и пыталась сдержаться, следуя примеру своего отца.
Положив руку на плечо Стеллы и как бы невзначай коснувшись пальцем талисмана сотворённого материнской любовью, я улыбнулся своей самой оптимистичной улыбкой уже давно не бывшей в употреблении.
- Я постараюсь.
* * *
Да, Присцилла умирала. Остался всего один разок. Высасывающая из неё жизнь тварь вернувшись сделает один маленький глоток и… либо покинет Олбани-стрит туманного города, либо обратит своё внимание на родственников жертвы.
Сделав несколько шагов к окну, я сорвал плотные, пыльные шторы запустив лунный свет в спальню. Я даже приоткрыл дверь выходящую на балкон из-за чего по помещению пробежал ощутимый ночной холодок. Ничего, Присцилле он сейчас не повредит, а меня будет бодрить ведь я тоже не сплю уже вторую ночь.
Отодвинув старое кресло на витых ножках с облупившейся позолотой в дальний, заполненный беспросветным мраком угол комнаты, я уселся в него. Из правого кармана плаща я достал большую круглую красную пилюлю (такую с первого раза без тренировки не проглотишь), а из левого ворох грязных верёвочек, переплетающихся в узелки на которых были закреплены тонкие бронзовые и медные пластинки с полустёршимися давно забытыми письменами. Зажав амулет в руке так, что какая-то из железок больно впилась мне в ладонь до крови, я с усилием проглотил пилюлю. К нужному времени вещество, из которого она состоит растворится внутри и понесёт по венам смертельную для многих отраву… для многих, но не для меня.
Когда часы показали половину четвёртого, в тонкую щель оставленную мной в створках двери на балкон протиснулся острый длинный коготь, больше напоминавший смертельное лезвие клинка. Лёгкое поскрипывание паркета под лапами и двухметровая тварь на длинных ногах с хвостом бьющим её по бокам, витыми маленькими рожками на голове и с пронзительно-жёлтыми глазами с узким вертикальными зрачками, совсем по-людски (я бы даже сказал по-хозяйски, покачивая широкими плечами) зашла в комнату оставляя за собой липкую серую дымку. Между острых зубов исчезал и появлялся раздвоенный змеиный язык.
Присцилла почувствовав угрозу и скорую смерть всем телом вздрогнула на кровати не раскрывая глаз, а лаарга – представительница почти вымершего старого поколения монстров Северной Ирландии (это была именно она) на мгновение почувствовала тревогу и взглянула в заполненный мраком угол спальни. Мраком, а не тьмой. Хоть многие и не понимают разницу между этими понятиями. Глаза лаарги шарили по мне, креслу, паутине с задрожавшим от страха паучком в углу потолка, но ничего не находили. Я же только покрепче сжал амулет Скорха в своей ладони.
Успокоившись, тварь лизнула раздвоенным языком почти синие ступни Присциллы растянувшись на кровати и подмяв под собой женщину. Бедняжка застонала тонко-тонко как щенок только что вывалившийся из чрева бездомной суки.
Спросите чего я ждал? Всё дело было в том, что лаарга ещё не чувствовала себя в безопасности, а значит не воплотилась, став полноценной частью нашего мира. Даже сейчас внимательно приглядевшись можно было понять, что тело её прозрачно. Одолеть тварь в таком состоянии мне точно не удастся.
Зашипев словно змея, лаарга начала ощупывать руками тело Присциллы только чудом не раня нежную кожу острыми когтями. Она словно играла с женщиной наслаждаясь вздрагивающей под ней от ужаса хозяйкой особняка. Ступни, бёдра, талия, живот, грудь и вот наконец самое желанное… шея и сладко бьющаяся сонная артерия. Тварь вожделела её испить. Жадность накрывала её подавляя чувство опасности.
Стоп! – амулет Скорха беззвучно выпал из моей разжатой ладони на пол и перестав различать что-либо через тело лаарги я поднялся на ноги.
Тварь вздрогнула и слетела с кровати несясь ко мне. Если бы я отступил хоть на шаг, вскрикнул, если бы в моих глазах мелькнул страх она разорвала бы меня на части, но не обнаружив ужаса, не унюхав его лаарга удивлённо замерла в шаге от меня.
- ЧТО ТЫ ТАКОЕ? – зловонное дыхание сравнимое разве с кладбищенскими ароматами не заставило меня поморщиться. Я сдержался, хоть и с трудом.
- Просто человек.
- ПОЧЕМУ Я НЕ ВИДЕЛА ТЕБЯ РАНЬШЕ?
- Я не знаю, - для убедительности я даже пожал плечами.
- А ПОЧЕМУ ТОГДА…
Не давай думать лаарге, я протянул ей истекающую ниткой крови ладонь.
- Испей из меня!
Ноздри твари затрепетали от запаха живой горячей крови не такой как у умирающей, истощённой, уже измученной женщины, намного лучше, вкуснее.
- ЗАЧЕМ?
- Испей из меня! – в сказанное я вложил всю возможную уверенность.
Лаарга проследила за бегущей на пол жидкостью и прижав мою ладонь к пасти жадно обхватила её лапами. Она даже не впилась в меня зубами, просто поглощала губами солёную пахнущую металлом влагу. Секунда, другая, третья и спальню разорвал дикий, потусторонний крик.
- АГХР! САААХ! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ СО МНОЙ?!
Тварь билась в судорогах на полу у моих ног чувствуя как выпитая кровь кислотой разъедает ей внутренности. Убить даже воплотившуюся лааргу было чрезвычайно сложно. Возможно я всё-таки бы смог, но к чему эти проблемы? Мой план проще.
Вытащив из кобуры за спиной двуствольный «Шаман», я вогнал в башку твари одну за другой две тяжёлые пули, а затем перевязал руку чистым носовым платком.
Как только лаарга замерла на полу мертвой кучей серой кожи и мяса связь между жертвой и хищником разорвалась. Вдохнув полной грудью Присцилла села на кровати испуганно уставившись на меня. Из глаз женщины по щекам двумя дорожками хлынули слёзы.
* * *
Клевреты сделали своё дело без следа избавившись от останков мучившего семью ужаса.
Утром Диккинс сжимал в объятиях свою порозовевшую и похорошевшую супругу, не стесняясь рыданий. У входа в спальню кучкой замерли обсуждавшие чудесное исцеление аристократы-соседи и покашливавший в кулак доктор Ходжес. Уж он то лучше всех знал, что дело не в действии волшебного индийского эликсира пустая бутылочка от которого будто замерла на прикроватном столике, а в паре пулевых отверстий приличного калибра в ковре у его ног.
- Пусть не встаёт с постели неделю и кормите её пока только жидкой пищей, - шепнул доктору я, чувствуя, что ноги не держат меня. Яд в крови способен отправить меня в кровать на сутки или двое если срочно не принять мер. Сделав шаг в сторону двери я с большим трудом смог сохранить вертикальное положение.
Словно почувствовав это Стелла подставила мне своё худенькое, но крепкое плечо. Золотая брошь в виде пчёлки под ладонью распространила по телу приятное тепло.
- Хорошо! Хорошо! Спасибо! Спасибо! Я так благодарен вам господин Фицкларенс! – кричал Дикинс вслед покрывая щёки любимой поцелуями. - Всё что могу! Я больше никогда! Всё что могу, только прикажите…
Махнув рукой на эгоистичного, растрёпанного и сходившего от счастья с ума дурака, я напоследок всё-таки зачем-то обернулся к нему и злость неожиданно убежала мелким песком (скорее даже пеплом) сквозь растопыренные пальцы.
Он держал горе внутри и не делился им. Пытался справится сам и чуть не потерял свою жену, мать своей дочери. Как это было по-людски. Проще оттолкнуть чем попросить помощи, легче замкнуться в себе нежели раскрыться близким. Когда-то и я был таким же. Очень давно. Ладно, дело сделано. Главное, что в этот раз я успел…
Первый рассказ цикла Ткач: прогулка по ночному городу, опасная профессия и чёрный тюльпан
Стоптанные, но крепкие ботинки ступали по мокрой брусчатке перепрыгивая через кучи лошадиного дерьма, огрызки яблок, комки намокшей обёрточной бумаги, раздавленную копытом мышь, сломанный гребешок и другой мусор оставшийся на улицах города после долгого, шумного дня.
Конечно, не так я планировал провести сегодняшний вечер. Приглашение на приём графини Вудвилл – подруги детства, всё ещё лежало в кармане. Виктория наверняка расстроится, не увидев меня среди гостей.
Пронёсшийся мимо кэб подпрыгнул на заполненной грязной водой выбоине из-за чего кучер – бывший боцман ругнулся, забористо припомнив морского дьявола и его супругу, а кое-как удержавшийся на сидении пассажир – средней руки лавочник, торговавший зонтами и перчатками, только по-детски ойкнул пожалев, что не вернулся домой пешком до темноты.
В конце концов можно было воспользоваться предложением Чарльза Грейстока – отличного парня хоть и банкира, и посетить знаменитый «Эмпедокл» - старейший из закрытых клубов метрополии за членство, в котором бьются (и не всегда в переносном смысле) отпрыски известнейших фамилий империи.
Грин-стрит закончилась и я, втянув носом обычную для рынка вонь, прибавил шаг раздавая удары тростью оказавшимся на пути дерущимся за протухшую рыбу, свиные уши, говяжьи потроха крысам и облезлым котам, глаза которых светились в темноте зелёными ведьмиными огоньками.
Густой туман назойливо цеплялся за мои ноги и в довершении всего сверху начал моросить мелкий противный дождик. Я ненавидел этот город с самого детства, но вынужден был раз за разом возвращаться сюда. Даже когда продал родовое поместье, закрыл все счёта в банках, не смог отвязаться от него навсегда. Город словно притягивал меня. Но если раньше я боялся его, то теперь презирал.
Несущий службу констебль в шлеме, суконная поверхность которого была покрыта мелкими капельками влаги, узнав меня вскинул руку к виску и вытянулся в струнку. На секунду наши глаза встретились.
Бедняга был болен и страдал от чахотки, даже в жёлтом пятне газового фонаря лицо его было бледным. Он не тешил себя напрасными надеждами и сейчас думал о жене и сыне которые будут голодать после его смерти. Надеялся отправить их в деревню к брату в апреле. Ох уж эти надежды! Я-то знал, что мужчина умрёт ещё до нового года. Печально, но факт. Номер полицейской бляхи остался в моей памяти. Кивнув полисмену, я просто проследовал дальше.
Так что же подтолкнуло такого человека как я совершить ночное путешествие по городу, который он ненавидит? Просто, мне дали одно деликатное поручение… не то чтобы я был кому-то обязан или должен, нет. Всё дело было в том, что человек обратившийся ко мне за помощью, наверное, напомнил мне меня самого. Безумно вспыльчивого и одновременно отважного, высокомерного и донельзя избалованного, но раздавленного горем аристократа вдруг понявшего, что его состояние и положение в обществе ничто против замыслов мерзкой старухи называемой судьбой.
Олдинг-стрит встретила занавешенными окнами, раскачиваемыми ветром скрипучими качелями и жадными, пронзающими взглядами из каждой подворотни.
Когда одна из групп грабителей уже готова была выскочить из своего укрытия и окружить меня, я, опередив их всего на пару секунд, раздавил в кулаке картонный коробок заполненный пылью фей. Подбросив содержимое над головой, я сумел осветить себя облаком запорхавших в воздухе золотистых частичек заставив тем самым преступников замереть на месте. Некоторые из них даже стянули с себя головные уборы и сделали нечто вроде поклона в мою сторону. Будто я мог их рассмотреть.
Пронизывающий холодный ветер заставил поднять повыше воротник плаща и надвинуть на глаза цилиндр. Осталось совсем немного, ещё пара поворотов по узким улочкам трущоб и перед взором моим развернётся окончательно заброшенный жителями города квартал и площадь святой Елены, которая и является конечной целью. Достав из кармашка жилетки на груди золотые часы-луковицу, я убедился, что время сейчас самое подходящее - половина третьего ночи, тварь определённо не сможет устоять.
Топ-топ-топ! - дорогу мне неожиданно перегородил размытый силуэт. Я не почувствовал от него никакой угрозы, скорее наоборот: растерянность и заботу. Мгновение и незнакомец приобрёл форму превратившись в невысокого субтильного мальчишку в засаленной кепке и курточке с короткими рукавами.
- Сэр, мистер Фицкларенс, - без вступлений громким шёпотом произнёс молодой Кромвель, прижимая стянутую с головы кепку к груди. – Поверьте, вам не следует туда ходить. В последнее время на Свамп-стрит опасно. Там люди исчезают. Без следа!
Обогнув мальчишку справа, я улыбнувшись потрепал его по волосам.
- Но мистер Фицкларенс, я серьёзно! – раздалось мне вслед.
Ловко брошенный мной за спину золотой соверен приземлился прямо в вытянутую ладонь беспризорника.
- Спасибо Брайн. Ценю твою трогательную заботу, - негромко произнёс остановившись на месте, но не оборачиваясь я. - А сейчас отправляйся по своим делам и не вздумай следовать за мной.
Подросток шустро застучал деревянными подошвами по выщербленной мостовой. Я знал, что он не посмеет ослушаться приказа.
А вот и площадь, с накренившемся постаментом, на котором воздев руки к небу замерла статуя святой просительницы. Всё тело Елены покрыла ржавчина и мох. И раньше, и сейчас, она вызывала у меня раздражение. Просить, ожидать милости на коленях много-много дней, голодать и проливать слёзы… Пффф! Могла бы потратить это время с пользой. Даже самый слабый человек опасен если полон решимости и не намерен отступить.
В нескольких шагах от статуи на земле лежала целая куча цветов. И не каких-то там цветов, а роз из лучших цветочных лавок города. Некоторые уже пожухли, другие были совсем свежие. Наклонившись я разглядел на камнях тёмное пятно всё ещё пахшее железом. Бедная девочка, что же она испытала перед смертью…
Не оглядываясь вокруг, да и смотреть тут особо было не на что, я вынул из-под одежды прекрасный чёрный тюльпан и опустившись на колени возложил его к месту смерти Бекки Дадли. Теперь только ждать и надеяться, что штаны мои не промокнут полностью.
Так зачем же я согласился выполнить это поручение? Только ли из-за того, что Аарон Дадли – безутешный брат погибшей сестры напомнил мне самого себя? Ха! Определённо нет. Я не был хорошим человеком и это факт. Спорить с ним бессмысленно. И чего только ваш покорный слуга не творил в этой жизни. И ведь я уже почти отказал юнцу, но в последний момент вспомнил о своём старом принципе – если можешь помочь - помоги.
Позади раздались сначала еле-еле различимые, вкрадчивые шажки, а затем, когда тварь поняла, что она услышана, шаги стали шаркающими, по-змеиному тревожными. Зато, кажется, я понял с кем имел дело.
Рука, обтянутая тёмно-красным кружевным атласом с не по-человечески длинными, худыми пальцами, стремительно протянулась из-за моего плеча подхватив чёрный тюльпан.
- Пришшшёл принессссти сссоболезнования? – прошелестел глубокий женский голос. - Глупооо!
Серебряный браслет на моём правом запястье немедленно нагрелся, наполняя тело ожиданием атаки существа за спиной. Нага, а это была именно самка рептилии-оборотня, считалась очень опасным противником. Скорость её удара отправила на то свет много отличных охотников. Но мы-то дело другое.
Медленно повернув голову, я увидел высокую женщину с чёрной вуалью, спадающей на лицо. Только огромные миндалевидные глаза каким-то непонятным образом просвечивали сквозь сеточку ткани. Ничего себе маскировочка, в такой можно и в город выходить. Что наверняка она уже и делает.
- Приплыла на корабле из Восточной Африки в прошлом году? – с ухмылкой произнёс я, поднимаясь с колен и отряхиваясь. – Изгнали из гнезда за преступление или просто не способна выносить потомство?
- Шшшшш! – раздалось разъярённое возмущение позади и нага буквально вырвала трость из моих рук отшвырнув её в сторону. Отлично отшлифованная палка из железного дерева постукивая заскакала по мостовой.
- Ктооо ты? – от глубокого контральто заложило уши. – Охххотник?
В тот же момент тварь с силой развернула меня к себе рванув за правое плечо левой рукой увенчанной десятисантиметровыми обсидиановыми когтями, а правой отбросила с лица вуаль продемонстрировав мне заполненную острыми зубами пасть и скуластое лицо (морду) с кожей пергаментно-жёлтого оттенка.
- Сколько времени ты жрала крыс и бродячих псов, чтобы превратиться в человека? – подмигнул твари я из-за чего она кажется вообще сошла с ума от гнева на что и был мой растёт.
Нага вдруг перестала обращать внимание на мои руки возжелав только одного – горячей крови. Челюсти её лязгнув метнулись к горлу.
- Умриии оххотник!
- Я не охотник, а ткач, тварь… - без глупой бравады бросил в ответ я.
Крак! – в следующий миг левая рука, затянутая в чёрную лайковую перчатку, разбила о голову наги пузатый стеклянный фиал с густой синей жидкость внутри.
Аааххшшш! – вопль снова ударил по барабанным перепонкам словно впиваясь острой иглой в мозг, но стиснув зубы я сделал шаг в сторону увернувшись от когтей сбивших с головы цилиндр.
Заполнявшая фиал жидкость разъедала лицо твари вместе с кожей и костями. Теряя зрение, она, сложившись смертельным веретеном, так что тёмно-красный шлейф платья свернулся позади в спираль, бросилась на меня врезавшись в ещё больше накренившуюся статую святой чтобы тут же получить несколько ударов кинжалом из дамасской стали в затылок.
- Ткаччч… ткаччч! Кто такой ткаччч?
- Тот кто не дышит вам в спину, ибо нить вашей жизни и так всегда в его руках.
Наблюдая за судорожно подёргивающейся у ног рептилией, я не торопясь достал из-под одежды тонкий бронзовый свисток и набрав в лёгкие воздух дунул в него.
Постороннему наблюдателю показалось бы что свисток сломан, но нет. Те для кого он предназначался услышали призыв.
Расплывчатые, зыбкие фигуры (сегодня они выбрали одно из самых скромных своих воплощений) возникнув будто бы ниоткуда покорно замерли вокруг.
- Мы слышим тебя Ткач, чем тебе помочь, - раздался справа глубокий приятный голос одного из клевретов. - Приказывай.
Спрятав свисток под сорочкой, я указал жестом на замершую на земле тварь.
- Отрубите наге голову и сожгите тело развеяв прах в океане.
- Мы можем забрать себе сердце? – раздалось вкрадчивое слева.
- Да, это ваша плата.
- Слушаемся, - произнёс хор голосов.
Подняв с земли обронённый тварью чёрный тюльпан, я возложил его на прежнее место и взяв протянутые клевретами цилиндр и трость посвистывая двинулся обратно на Олдинг-стрит. Поручение выполнено.
Где-то там впереди, с волнением и часто бьющимся сердцем, меня ожидал юный Брайн Кромвель…