Не все погибнут
🔹 Не бойся же скорби, а бойся пагубной ереси, ибо она обнажает от благодати и разлучает с Христом…
Будет шторм. И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках и обломках люди спасаются. И все же не все погибнут. Надо молиться, надо всем каяться и молиться горячо… Явлено будет великое чудо Божие… И все щепки и обломки, волею Божией и силой Его, соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль во всей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным…
Преподобный Анатолий Оптинский
Чем церковь отличается от коммерческой организации?
Казалось бы коммерческие и религиозные организации - это две большие разницы, но давайте попробуем их сравнить и понять - много ли у них реальных отличий?
И те и другие направляют свои усилия на рост своего влияния среди людей. Как можно больше людей должно пользоваться услугами этих организаций, а еще лучше если это будет происходить на постоянной основе. Разумеется, услуги предоставляются совершенно разные, но и там и там они производятся в обмен на деньги. Вы можете сказать: а ведь в церкви есть кое что бесплатно! Но и коммерческие компании тоже иногда распространяют бесплатные пробники. Особенно сильно это распространено в США. Другое дело что спрос на продукты настолько высокий, что на бесплатные пробники особо тратиться не приходится.
Но ведь церковь занимается спасением души! - возможно скажете вы. Давайте попробуем не идеализировать ситуацию. Священники также думают и о благополучии тела, и эта забота находится далеко не на последнем месте. Священники не посоветуют ничего такого что нанесет вред телу, а скорее даже наоборот, помогут залечить имеющиеся недуги, и расскажут как можно оставаться в полной безопасности. С другой стороны, коммерческие компании более прагматичны, большинство их продуктов направлены на благополучие тела и комфортное проживание в этом мире. Но о душе они тоже не забывают. Вспомним хотя бы об идеях распространяемых Coca-Cola, о том как надо правильно жить, разумеется попивая их продукт. Да и книги и материалы, которые распространяют коммерческие компании также направлены на то, чтобы нашей душе стало хорошо. Так что и церковь, и коммерческие организации занимаются заботой и о душе человека, и о его теле. Поэтому и здесь разницы нет.
Атеист может сказать: но ведь ритуалы, которые проводятся в церкви, абсолютно бессмысленны! От их проведения нет никакого толку. Но если он обратится к священнику, то он узнает, что каждое ритуальное движение имеет особенный смысл, и если результат не возникает мгновенно, то это не значит что в будущем его не будет. И в результате он поймет что происходящее в церкви не имеет ничего общего с карго-культом, и ритуалы все равно приносят человеку только пользу. То же самое и в производственном процессе. Да, неплохо когда продукт получается прямо сейчас, но коммерческие компании на этом не зацикливаются, при необходимости они могут и подождать пока потребитель созреет и поймет насколько полезны потребительские свойства тех продуктов, которые они производят. И ради этого они готовы пользоваться сложными и запутанными методиками направленными на повышение спроса.
Но религия фокусирует свое внимание на непознанном, на загробной жизни, на том, чтобы можно было выжить даже в аду, в который не исключено попадут и некоторые праведники. Коммерческие же компании оперируют понятиями которые можно понять без привлечения мистических сил. Но и здесь очень тонкая грань. Священники так хорошо изучили загробную жизнь и ориентируются в непознанном так умело, как будто люди то и делают что умирают, а потом воскресают, принося нам свежие новости из потустороннего мира. Для священников духовный мир - это вовсе не непознанное, а очень даже хорошо изученная область. В свою очередь, коммерческие компании не пренебрегают возможностью изучить то, что нам пока неизвестно, и в результате мы сейчас имеем науку, которая много чего смогла познать, и развеять множество мифов. Так что можно говорить всего лишь о специализации, которая существует как среди коммерческих, так и религиозных организаций.
Все мы прожили долгую жизнь, а может быть и не очень долгую, но мы успели столкнуться с многими людьми, которые хотели от нас разного. Будь то руководствуясь религиозными мотивами, или коммерческими. Вы должны были поверить в их правоту и должны были поступать именно так, как вам было сказано. Причем, независимо от того что вы об этом думаете на самом деле. Все люди одинаковы независимо от того к какому типу организации они себя относят. Выслушать вас они готовы лишь для того, чтобы придумать и высказать вам возражение, которое они будут считать разумным со своей точки зрения. Разумным не с вашей точки зрения. Уверен, что вы поступаете точно также. Человеку присуща эгоистическая натура, и она не меняется даже если человек приобщается вроде как к высшим идеалам. Разница лишь в том даете ли вы от ворот поворот наглецам посмевшим диктовать свою волю, или же глотаете то, что вам чуждо.
Надо сказать, что если вы то-то глотаете, то со временем оно перестает быть вам чуждо. Раньше всех поголовно приобщали к религии, и в результате почти все люди становились религиозными. Сейчас лишь единицы способны отказать себе в посещении магазинов, и поэтому почти все придерживаются идеалов потребительского общества, даже если они им не нравятся. И это большая победа коммерческого подхода к делу. Коммерческие компании очевидно побеждают религиозные организации по уровню своего влияния. Если человек заболел, то скорее всего он пойдет в аптеку, а не к батюшке. Если человеку хорошо, то скорее всего он поищет возможность развлечься, а не сходить в церковь. И так происходит даже в странах, которые считают себя религиозными. Раньше все было по-другому, но времена когда церковь была всевластна уже давно прошли. И в этом наблюдается главное различие между коммерческими и религиозными организациями. Не в их сути, а в той власти над людьми, которую они смогли обрести.
Коммерция может быть спокойна, время работает на них. Люди все реже и реже посещают религиозные учреждения, и все чаще приходят в торгово-развлекательные центры. А вот священникам стоило бы поволноваться. Того глядишь от паствы останется чуть-чуть да маленько. И возникнет вопрос: а зачем нам надо столько церквей? Конечно, в ближайшее время ожидать этого не стоит, но процесс идет. Вряд ли кто-то хочет дождаться времен когда что-то будет поздно менять. Так что церковным иерархам уже сейчас стоило бы подумать о том, чтобы хоть как-то привлечь людей на свою сторону, чтобы снова обрести доминирующую власть над умами людей. Интересно что они могут придумать на этот счет?
Вряд ли стоит ожидать чего-то чудесного типа плачущих икон. Ученые не дремлют и будут с интересом изучать те чудеса, которые в результате возникнут. А коммерческие компании с удовольствием примут на вооружение те методики, которые будут коммерчески оправданы. Даже если это будет воскрешение из мертвых, например. Церковь может спасти только если сам Бог встанет на ее сторону. Например, если религиозные служители смогут воскрешать из мертвых, а научного обоснования для этого найти не удастся. Но что-то Бог не торопится так поступать. Все мы помним что Иисус Христос и его ученики могли совершать чудеса, но уже сами ученики почему-то не смогли передать свой дар потомкам. Ситуация странная, но не будем зацикливаться на этом моменте. Главное что сейчас Господь дискриминацией по типу организации не занимается.
Все может обернуться даже ровно наоборот. Например, уже сейчас коммерческие компании достигли большого прогресса в области искусственного интеллекта, и новые открытия в этой области приходят все чаще и чаще. Того глядишь скоро сами ученые начнут показывать настоящие чудеса, и это будет реально последним гвоздем в крышку гроба религиозной мысли. У Бога скоро может быть даже отнята монополия на способность создавать существа сравнимые по своей продвинутости с человеком. И если Бог хочет спасти религиозную мысль на Земле, то ему стоило бы поторопиться. Кто знает насколько продвинутых существ научатся создавать люди? Религии говорят что мы созданы по образу и подобию Бога, значит изучая человека мы можем примерно представить себе на что способен сам Бог. Если люди смогут создать существо, которое превысит по своим возможностям человека, то и сам Бог станет для него существом примитивным, а это уже реальная угроза даже для Него.
И если вы религиозный человек, то вам стоило бы обратить свои молитвы к Богу, чтобы Он наконец-то наделил некоторых людей способностью совершать настоящие чудеса, как это было во времена Иисуса Христа и Его апостолов. Так как вы должны понимать что вы сейчас находитесь на проигрывающей стороне. Если же вы не религиозны, то я вас поздравляю! Скоро можно ожидать грандиозное шоу, которое всем нам будет очень интересно.
Сможете найти на картинке цифру среди букв?
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Дуняша-гадальщица
Зимняя мистическая история о попытках изменить судьбу.
Холодной порой, когда молодая метель достает ажурные серебристые наряды, а ее друг – мороз не пропустит ни одного путника, пока не натрет ему нос и щеки докрасна, при тусклом свете просыпающегося солнца с пустым мешком в руках, но полными карманами зерна, пробиралась по заснеженной дорожке, юная девушка – Дуняша.
– Вот дойду до края деревни, узнают, что я тоже могу, а не только Мишка. Ишь! Половину он, видите ли, вчера нащедровал. Ничего! А я одна! Да так засею, что полнешенький мешок притащу, и еще в карманах конфет до краев заработаю. Покажу этим посевателям!
Осторожно проходила вдоль двора одинокой старушки – бабы Веры, которую деревенские парни и мальчишки побаивались, а Дуняшины подружки и вовсе обходили стороной. Взрослые люди говаривали – оттого она одинокая, что с тайными силами общается. Или в церковь слишком часто ходит или со тьмой якшается, да книги старинные читает, но точно никто не знал.
Девушка протопала мимо колодца, в который прошлым летом упал крот, а дно так и не стали чистить, оттого он стоял заброшенный и походил на снежного великана. Еще вчера вечером бросали они на этом же месте с подружками валенок через левое плечо, в надежде, что носок его укажет на двор суженого. Но, к несчастью Дуни, именно, когда пришел ее черед, закинула она его так, что, чуть не вывихнула себе руку, а носок валенка, почему–то указал в сторону родительского дома, а вовсе не туда, куда хотелось девушке. Поэтому перед сном, решила повторить гадание и спрятала под подушку кусок хлеба, в надежде рассмотреть во сне суженого. Ничего ей не приснилось, поэтому решилась действовать сама, прямо с этого утра.
На хруст морозного снега у двора Ерофеича – деревенского торговца, не отозвалась злющая собака Чернушка.
«Видно, замерзла, и носа из будки не показывает» – подумала Дуня, вглядываясь в щель забора.
За краем улицы виднелась белая простыня поля. На гладком снегу изредка проглядывались черные земляные комья, словно хлебные крошки на праздничной скатерти, что накрывала на стол мама.
– С этого двора и начну, – направляясь к забору, шептала Дуняша.
Отворила калитку и вошла. Однажды бывала она здесь, на окраине деревни, еще с прежними хозяевами. Да переехали они в город, а сейчас в доме поселились совсем новые, незнакомые люди.
«И не думала, что одной так страшно, – размышляла девочка, – в прошлом году, щедровали как нужно. Со звездой, мешками и ватагой ребят. А посевать и не позвали меня. Теперь всем докажу!»
Отряхнулась от пушистого снега, сняла рукавицу и постучалась. За окном появился бородатый мужик. Увидев девочку, нахмурился и направился к сеням.
Дуняша набралась храбрости, заполнила рукавицу зерном и мысленно пропела, чтобы не забыть:
«Сею, сею, посеваю
Овсом, пшеницей, рожью,
Милостью божью!
На крутой творожок
Пастуху на пирожок!»
Дверь отворилась и вышел хозяин дома.
Дуняша раскрыла рот, чтобы начать поздравлять, но мужик, прищурившись проговорил:
– Это еще что за новость эдакая прибыла?
Девочка оторопела, но улыбаясь ответила:
– Пришла поздравить, пустите в дом, буду засевать и хозяев поздравлять!
За спиной хозяина появилась хмурая женщина, а в окошке уже торчали дети, во все глаза рассматривая незваную гостью.
– А ну! Бегом к мамке! Эка невидаль, чтобы девка засевала, не будет такого в моем доме! – гаркнул хозяин.
Дуняша попятилась, отчего рукавица наклонилась и из нее посыпалось зерно, прямо на снег.
Хозяйка покачала головой и скривилась:
– Ой что творит! Глядишь и весь год урожаю не видать! Говорила я тебе Федор, не гневи Бога, продай кобылу подешевле, все равно бы издохла, а теперь, вишь, что творится, первая гостья наша – девка! Ой что будет, что будет, – хозяйка ушла в дом, хватаясь за голову.
Дуняша постояла немного, пожала плечами, затем развернулась и вышла из двора.
За забором усилилась метель, завывая и подталкивая в спину, словно требуя от девочки, вернуться назад, домой.
Из соседнего двора, выходили трое парней с красным, завязанным в узел рукавом от рубахи, до краев набитым зерном.
Сквозь пургу Дуня услышала колкие насмешки, видать предназначенные для нее.
– Ну раз нельзя мне первой – буду второй! – направляясь за забор двора, где уже побывали засеватели.
Из будки послышалось грозное рычание, но вылезать на мороз, обитатель конуры не решился, поэтому Дуня прошла свободно, прямиком к высокому крыльцу. Снова напомнила себе слова из Посевалки и громко постучалась в тяжелую дверь.
На порог вышел Ерофеич, невысокий, сутулый мужичок, с седой головой и короткой бородкой. В деревне многие его недолюбливали, хотя хозяин он был первоклассный, все у него ладилось и в быту и торговле. Каждую неделю ездил он в город на базар, имел свою лавку и даже наемного продавца. Лишь с семьей ему не повезло, первая жена померла давно, оставив малого сына, да и тот, как подрос, прославился в деревне слишком уж свободными понятиями о жизни.
Ерофеич скучно поглядел на Дуняшу и спросил:
– Чего тебе деточка?
Дуня, пытаясь улыбнуться, ответила:
– Дяденька, я засевать к вам! С Новым годом поздравлять!
Ерофеич вздохнул и тоже улыбнулся:
– Сама придумала? Или пошутить, кто отправил? – выглядывая из дверей по сторонам.
– Сама я дяденька. Пустите в дом? – хлопала ресницами Дуняша.
– Веселая ты девчушка, как я смотрю! Да разве ж ты малец? Иль не знаешь, что сеять девчонки не ходят?
Дуня опустила глаза и вздохнула.
– Ну погоди, погоди. Сейчас я, – Ерофеич скрылся за дверью и спустя пару мгновений вернулся с мешочком. – На вот, держи, только не рассказывай никому, а то бабы мигом разнесут, что Ерофеич засевальниц принимает. Не положено это, понимаешь? Не положено, непорядок. Ну давай, давай, – и закрыл дверь.
Дуня держала наполненную зерном варежку, а во второй руке мешочек с подарками. Плакать совсем не хотелось, как в прошлом дворе, но мысль о провале мероприятия, и о том, что придется идти домой, признав поражение перед соседом – Мишкой, не покидала ее.
– Что же мне теперь? Э нет, я так просто не сдамся, – громко проговорила вслух Дуняша, отчего загремела тяжелая цепь рядом с будкой. Почти сразу же лохматая Чернушка выскочила наружу, быстрыми скачками направляясь к девочке.
Дуняша спохватилась и бросилась в сторону забора, на выход, но собака оказалась проворнее. Подбежав вплотную, резво кинулась, схватив девчушку за край тулупа. Девочка упала в сугроб, а Чернушка с ревностным рыком принялась трепать ее что есть сил, видимо, пытаясь таким образом немного отогреться.
На шум выбежал сын Ерофеича. Молодой хозяин оценил ситуацию и сразу же принялся оттаскивать злющую собаку, но та категорически отказывалась отпускать добычу и трепала еще крепче одежду девчонки.
– И как тебя только угораздило, так близко к ней подойти?! Не видишь, дорожка протоптана, по ней и нужно ходить, цепь туда не достанет! – возмущенно произнес парень.
Дуня встала и отряхнула тулупчик, на котором, ближе к колену просвечивалась рваная дыра размером с крупный кулак.
– Ой! И что мне теперь будет! – ревела, растирая мокрые глаза кулачками.
Постепенно успокоилась и из-под лба глянула на парня. Еще летом она заприметила его, когда купался он с друзьями на местном пруду. Дуня в тот день плела венки с подружками на цветочной поляне, а мальчишки ныряли и все задерживали дыхание под водой. А он так старался, что победил всех своих соперников. С того времени Дуня изредка думала об этом избалованном папкой мальчугане, но пыталась остановить мысли и заняться каким–нибудь полезным делом на дворе. Правда, мысль возвращалась снова и снова, зажигая внутри сердца странную теплоту.
По справедливости сказать, и сегодня решилась она идти засевать, только из–за него. Что-бы попасть во двор к Ерофеичу. Знала, на что идет, ведь не пастух она и не мальчишка, чтобы засевать. Понимала, что гнать будут и смеяться, только убедила себя, что манит ее не огонек в сердце, а желание доказать, какова она есть. Напустила упрямства и отправилась! Возле собаки она прошла ближе, чем положено, лишь в надежде, что ее спасут, помогут, ждала, именно его, сына хозяина – Борьку.
Дуня стояла со льдинками на щеках и не могла больше проронить ни слова, опустив взгляд. Не понимала, как же продлить этот волшебный момент рядом с ним.
Совсем не хотелось возвращаться домой, ведь скоро он уйдет, и тогда придется принять поражение. А в ее спальне не нужны будут: ни зерно, ни мешочек с конфетами, а захочется только тихо плакать, уткнувшись в подушку.
– Борь! Передай отцу благодарность за подарок… пойду я, – развернулась в сторону ворот.
Боря в ответ усмехнулся и за Дуниной спиной послышался грохот хлопнувшей двери.
Шла по улице. Из двора во двор с песнями бродили веселые компании. В сердце смешалась горечь и ликование, на дне души скреблась когтями обида, но почему-то, где–то вверху ее парила необъяснимая радость, от которой хотелось летать, порхать и кружиться над непротоптанными свежими сугробами.
Очнулась от оклика, больше похожего на скрип колес у телеги, что часто смазывал дегтем, сосед – дед Панас.
Оглянулась и снова услышала скрипучий голос:
– Дуняшка! А Дуняшка? Сюда иди милая, сюда, за забор!
Девушка не верила своим ушам, голос шел из-за забора бабы Веры, той самой, от которой шарахалась вся ребятня.
– Заходи, глупенькая, есть у меня что-то для тебя! – снова проскрипел голос.
Дуня подумала:
«А вот возьму и пойду! Ерунда – это все, что про нее говорят. Бабулька как бабулька».
И вошла внутрь. Весь двор оказался устлан толстым слоем снега, даже пустая собачья будка утонула в нем по самую крышу. В сугробе, по пояс стояла пожилая женщина.
Старушка обратилась:
– Милая. Не поможешь старухе? Вот, завалило все. Не пройти даже в сарай за дровами.
Девочка сразу же согласилась, заинтересовавшись предложением.
Подумала:
«Вдруг она позовет в дом, тогда узнаю, что там у нее такого необычного, отчего ее сторонятся!»
Уже через час, в домике старушки лежала стопка дров, а двор словно обновился и похорошел с очищенными дорожками.
Внутри, на стенах домика висели иконы, образа, складни и горящие лампадки. Маленькие и большие лики смотрели прямо на Дуняшу, как та, уставшая, сидит у потрескивающей печи и потягивает травяной чай из глиняной кружки.
В самом углу, у стены, лежали еловые ветки, с диковинными украшениями на них.
– Бабушка? Кто же вам все это смастерил, можно мне посмотреть? – спросила девочка, поглядывая на необыкновенные игрушки и поделки.
– Не только можно, а полагается взять тебе одну, в подарок. Хорошо ты внучка потрудилась, очень я тебе благодарна! А кто делал? Раньше мой муж, а теперь я продолжаю в память о нем.
Дуня подошла к ароматным еловым веткам и взяла статуэтку удивительного животного. Оно больше походило на вола или быка, а по телу у него располагались широко открытые глаза, словно животное видело больше, чем можно себе вообразить. Затем она нежно провела пальцами по деревянной птице, которая держала крупный свиток в когтистых лапах. Но, больше всего ей понравился благородный лев, необыкновенность его заключалась в том, что у него на спине выросли солидные крылья, словно у птицы. А в пасть уходило глубокое темное отверстие.
– Бабушка, а зачем это у льва пасть глубокая, это игрушка или копилка такая? – спросила девочка.
– В пасти у него тайничок, где можно хранить заветные желания! – да ты сама посмотри.
Дуняша пригляделась и заметила за острыми клыками маленький свиток бумаги. Вытащила его, развернула и прочитала строку закорючек вслух:
– Прошу, очень мне нужно прогреть дом, уже неделю не могу добраться до сарая, замерзаю.
Девочка уставилась на бумажку, затем на крылатого льва, и раскрыв рот повернулась в сторону бабушки.
– Да как же? Ведь я… вам сама… только что почистила, а это вы… когда успели написать? – растерялась девочка.
– Все хорошо внучка, не волнуйся ты так! Бери себе льва в подарок. Только запомни, желания обратного хода не имеют, не обожгись. Старайся быть мудрой перед тем, как просить! Особенно когда на сердце скребет обида.
Дуняша летела домой словно на крыльях, не помнила она, как пробралась в свою комнатку незамеченной, не знала, когда утихла метель и на дворе стемнело, а на небо вышел ясный месяц.
Мысли крутились вокруг Борьки и крылатого льва:
«Попробовать или нет? Вдруг я неправа и станет только хуже? А что, если он меня, итак, полюбит? Не сделаю ли я ему вреда?»
Вскоре мысли утихли, и Дуняша мирно уснула.
Тревожно спала и ворочалась. Во сне гналась за ней Чернушка, разрывая в клочья одежду. Затем отчитывала Дуню сварливая баба из крайнего двора и требовала продать как можно дороже кобылу на базаре. Под утро объяснялся ей в любви Борька, но лишь протянул он губы в поцелуе, и Дуняша закрыла глаза в ожидании, как одел он мешок ей на голову и громко захохотал.
Открыла Дуняша глаза, а на лице и правда мешковина. Закричала с перепугу и брыкаться начала, сбросила с себя мешок, а у кровати стоит Мишка-сосед и обхохатывается, держась за живот.
– Ха–ха–ха, ой прости, что так разбудил, только удивила ты нас, и как тебе это удалось? Вчера мешок наполнить? А Дунька? Мы с твоей мамкой и представить не могли! Сделала, что обещала! Удивила!
Мама стояла рядом и одобрительно кивала, а на столе лежало содержимое этого мешка, целая гора конфет, баранок, сладостей, домашних булок и копченого мяса.
Дуня затряслась от удивления.
– Да как же? Ведь я вчера вернулась почти с пустым… – только и смогла проронить.
Подумала еще и ее сразу же осенило. Встала с кровати и принялась рыться в конфетах. Но, не найдя ничего, продолжила искать под подушкой. И лишь только в перине обнаружился крылатый лев, с которым вечером и заснула. В пасти у него торчала небольшая свернутая в свиток бумажка. Развернула ее и прочла тот же корявый почерк старушки:
«Прошу у Тебя, чтобы Дуняше не зря ходить на засевание, мешок у нее пустой совсем!»
Девочка открыла рот от удивления и захлопала ресницами:
– Во-от оно что-о-о! Рабо-о-отает! Чудеса-а-а! – прошептала девочка и сразу же, громче добавила, – Мам, а знаешь? Та старушка, что возле Ерофеича живет, она не такая и страшная, как рассказывают.
Весь следующий день Дуня размышляла о заветном желании, но не знала, как поступить, поэтому решила спросить у мамы совета:
– Мам, а ты вот с папкой, когда познакомилась, вы сильно друг друга любили?
– А как же дочка. И сейчас души не чаем друг в друге, вот приедет он из лесу, сама у него спросишь, – ответила мама.
Вечером был разговор с отцом.
– Понимаешь доча, любовь она разная. Один любит, а скрывает, не может показать свои чувства, а иная, наоборот выпячивает, а у нее и капельки любви нет, только деньги или другой интерес, – размышлял вслух отец, – только у настоящей любви всегда есть признаки – она все переносит, не завидует, она терпелива и покрывает недостатки другого, готова принести даже жертву если нужно.
Следующим утром девочка написала записку и вставила в пасть льва.
Целую неделю совсем ничего не происходило, Дуня даже сходила ко двору Ерофеича, проверить не случилось ли чего. За забором, Борька, как обычно помогал отцу, рубил дрова, а тот складывал свой товар в сани, для очередной ярмарки. Не решилась позвать парня и вернулась домой.
– Может, я что не так делаю? Попробую другую записку вставить, вдруг получится? – размышляла вслух.
«Прашу, разреши мене узнать мое будущее, лет через десять, какой я буду, палучица у миня, то, о чем мичтаю?!» – написала и заменила старую бумажку на новую внутри пасти льва.
Сразу же мама позвала во двор и попросила принести воды из колодца с соседней улицы. Пока Дуня возилась с ведрами, совсем забыла о льве, о просьбе. Тащила полнешенькое ведро до краев, еле шла по протоптанной дорожке, по зимнему деревенскому саду. На ветках еще висели крупные ягоды рябины, а ближе к вершине деревца, прыгали снегири.
– Какая же красота под снегом мерзнет! – подумала и потянулась к ягодке. В тот же миг, не удержавшись на дорожке, поскользнулась и шлепнулась прямо на лед, ведро тоже полетело кувырком, окатив Дуню морозной водой с ног до головы.
Пришлось вернуться к колодцу. Набрала полное ведро, а пока шла назад продрогла насквозь, даже волосы покрылись инеем, а одежда встала колом.
Уже к вечеру Дуняша слегла, ни горячий чай, ни припарки, что делала мать, не помогали, знобило и трясло от сильного жара. Все звала она Борьку в бреду, пока не уснула.
В глазах плыло, сквозь мутный туман заметила, как кто–то рядом ласково гладит ее волосы, приоткрыла глаза и узнала старушку – бабу Веру.
Хотела привстать, да сил не осталось.
– Ну вот и свиделись, моя хорошая, сейчас все тебе покажу, чего искала! – проскрипела старушка.
Бабушка качала головой:
– Я предупреждала, когда просишь, чего, обдумай все хорошенько, так ли это тебе нужно, на пользу ли? Когда в одном месте прибудет, в другом обязательно убудет!
– Давай вместе почитаем твою первую просьбу.
«Прашу устроить все с Борей, чтоб он также ка мне атнасился, как я к ниму».
Слава Богу, ты просила ничего точного, а потому Борька сейчас стесняется подойти. Только тайно вспоминает о вашей встрече, как он спас от Чернушки тебя.
Старушка посмотрела в глаза и добавила:
– Только не для тебя он! Этот паренек как камень, что годится для обтачивания! Да ты не поймешь, пока не увидишь, потерпи…– А по второй твоей просьбе, ты попала сюда. Знать будущее всегда болезненно!
Дуня приподнялась и заметила, что лежит она в своей домашней кровати, а на траве, под высоким деревом, на котором шевелятся зеленые листья, а старушка сидит на пеньке, рядышком.
Дуня даже ощупала траву:
– Ух, как настоящая!
Бабушка улыбнулась и указала рукой вдаль. Там, у деревца стоял невысокий ветхий домик, внутри которого что–то происходило, даже издали слышался шум.
Теперь пойдем, – баба Вера взяла девочку за руку, и они подошли ближе.
Дуня заглянула в оконце. Внутри стояли две трухлявых лавки и стол. На грязной скатерти валялся огрызок хлеба и опрокинутая бутылка. На печи шевелились две головы: одна – девицы с опухшими веками и грязными жидкими волосьями, вторая – небритая морда, тоже припухшая, морщинистого постаревшего Борьки. Эти двое страстно целовались взасос, катаясь в обнимку по грязной печи.
– Бабушка, да что же это… – побледнела Дуняша.
– Смотри, все сама поймешь, – ответила старушка.
Издали к домику топала сутулая баба, замотанная в платок. Тащила она коромысло с двумя тяжелыми ведрами. Зашла в дом и поставила ведра на скамью, вытерев лицо рукой. К ней немедля подбежали двое замурзанных ребятишек и бросились пить, заглатывая воду прямо из ведер.
– А–а–а приперлась? Накрывай уже на стол, жрать пора. Все шляешься! – хриплым голосом крикнул Борька с печи, натягивая рубаху на голое тело.
Баба в платке поглядела на него и перекрестилась, затем разломила кусок хлеба, разделив между детишками, и отправила их на двор.
– Хоть бы детей постеснялись, нелюди! – прошипела баба.
– Ниче, скоро сами разберуть, чего и кто! А ты знай свое дело, щи да хозяйство, ответил мужик, слезая с печи.
Вытащив здоровую бутылку из-под стола, налил до краев в мутную стопку, выпил и смачно крякнул:
– Кхе–а–а–а! Та–ак, Лизавета, слезай! И тебе пора!
Лизавета вяло сползла и стала одеваться, не стесняясь хозяйки дома. Мужик налил ей, она тоже крякнула и пошатываясь поплелась на улицу, одеваясь на ходу.
Дуняша наблюдала за всей этой сценой, щеки ее горели от стыда и неприятного удивления. Она совсем не понимала, что же здесь происходит. Единственного, кого она смогла узнать, был – Борька, только он значительно исхудал, зарос и казался совсем непривлекательным, противным мужиком, от которого хотелось бежать как можно дальше.
– Бабушка, можно мне назад вернуться, не хочу его таким видеть? – обратилась Дуня.
– Нет, внучка, обратного хода уже нет. Сейчас поймешь, смотри, – ответила старушка.
Морщинистая баба копошилась в ящике, вытаскивая остатки еды из шкафчика, чтобы накормить Борьку. Тот наливал себе стопку за стопкой и бормотал, что-то совсем несвязное.
Баба подняла тяжелый чугун, а мужик схватил ее за платок и сорвал, бросив на пол, крикнув, что-то очень обидное. Чугун упал, рассыпав содержимое по полу. Тут-то Дуняша и заметила у бабы в мочках ушей, крошечные сережки, что ей самой, в прошлом году подарил любимый отец, на Рождество.
Она не верила своим глазам. Баба растирала кашу тряпкой по полу, а слезы молчаливым ручейком капали вниз. Что-то знакомое ей показалось в движениях хозяйки дома, в волосах и фигуре. Но как Дунины сережки могли попасть к этой измученной жизнью женщине?
– Бабушка Вера? – только и смогла произнести девочка.
– Ты сама все поняла, – опустила взгляд старушка.
Теперь пройдемся немного.
Дуня шла, подавленная, не понимая, за что ей такое будущее, жалела она, что связалась с этой старухой, а горечь жгла сердце как ледяная вода из ведра.
– Отбрось плохие мысли, у тебя еще многое впереди, внучка. Сейчас ты пережила урок и будем надеяться поймешь его и осмыслишь. А теперь снова, смотри да слушай! – хитро улыбнулась старуха.
За кустами камыша сидел молодой, симпатичный рыбак, аккуратная бородка шевелилась на ветру, а на щеках поигрывал румянец. За спиной у него играл мальчуган, разглядывая улов в ведре, полном от рыбы.
– Сынок, аккуратнее, не упади! Чтобы, не как в прошлый раз. Мамка нас с тобой заругает! – засмеялся рыбак.
Мальчик улыбнулся и показал на удочку. Рыбак дернул сухую палку–удилище и вытащил средних размеров карасика.
– О–о, теперь и домой не стыдно показаться!
Мужичок и сын отправились к дому, а Дуня с бабушкой тихо пробирались следом, чтобы не выдать себя.
Снова подошли к домику, и опять Дуня прильнула к окошку. За стеклом висели чистые вышивные занавески, поэтому рассмотреть обстановку комнаты было сложнее. Не вызывало сомнения, что хозяйка очень ждет гостей. Обед на столе уже приготовлен и накрыт, на печи кипели во всю чугунки. Комната казалась прибранной, новенькая скамейка, на которой дремал довольный трехцветный кот.
Хозяйка хлопотала и заметив входящих в дом сына с мужем, повернулась и поправила прическу.
Дуняша набрала воздуха полную грудь и ахнула, мгновенно узнав в молодой женщине саму себя. Именно такой и представляла она себя в мечтах, красивую, стройную и улыбчивую.
– Мишка! Ну как, поймал что? – спросила взрослая Дуня у мужа.
– Мам, мы полное ведро притащили, карасей! – хвастался сын.
– Теперь всем гостям хватит. Так ведь, хозяюшка? – добавил муж, приобняв взрослую Дуняшу.
К воротам домика подъехали телеги, и веселая компания с радостными приветствиями прошла внутрь.
– Нам пора уже! – проскрипела старушка. – Пора… скоро, совсем скоро уже…тебе решать Дуняша…
В мыслях помутнело, лоб обдало холодком, и Дуня открыла глаза. Жар, видимо спал, а на голову мама положила влажный кусочек ткани.
– Слава Богу очнулась! Напугала, ты нас доченька! Три дня как лежишь, не приходя в себя, и доктора мы звали, и молилась я две ночи напролет! Ой напугала! – причитала мама.
Дуняша обвела комнату взглядом:
– Мам, а Борька не приходил?
– Нет, доченька, мы с папкой одни. Правда… Мишка вот только ушел, сутки парень не спал, все волновался о тебе, да сидел рядом.
– А ты доча, все просила бумагу вставить какую-то, во льва, говорила, что поможет. Я и не знаю, куда бежать и как тебя вылечить… Так вставить ее или как? – мама вопросительно посмотрела на дочку, держа свиток возле льва.
Дуня поглядела на маму, протянула руку к записке и разорвав на мелкие кусочки бумагу, ответила:
– Нет, мамочка, пусть, все идет своим чередом, не нужно торопить события и настаивать на своем!
Автор: Алимов Роман
Пророчества православных старцев о Святой Руси
Русь православная
Все события, персонажи, общественные организации, государственные институты, тенденции и теологические аспекты вымышлены и, упаси Господь, не имеют ни малейшей связи с реальностью!
Нью-Йорк, 2113 г.
Молодой журналист Ричард Гудсэнс торопился на встречу с главным редактором сайта. «Зачем с раннего утра вытаскивать человека из постели и назначать личную встречу? Разве отменили все средства связи?», - думал он. Но делать нечего – приходится идти, хотя путь на Президент стрит не близкий. Кому бы сказать, что там могут располагаться редакции, институты, лаборатории, еще сто лет назад – кто бы поверил в такую чушь?!
Буквально вбежав в кабинет шефа, он увидел еще трех своих коллег. Они о чем-то напряженно думали, будто им предложили половину золота мира, но при этом потребовали отгрызть собственные ноги.
- Доброе утро! Что случилось? – с невинным видом спросил Ричард. Не то, что бы он не предполагал, почему его так срочно вызывали в офис. Скорее всего, причиной послужило несколько последних скандальных статей.
Редактор внимательно посмотрел в глаза одному из своих лучших журналистов и лукаво улыбнулся.
- Что бы там не говорили эти шизофреники в мантиях, каждое слово, написанное мной – чистейшая, я бы сказал, кристальная правда! – предвосхищая нападки, оборонялся Ричард.
- Присаживайся! Я не об этом хочу с тобой поговорить.
Ричард с интересом сел в удобное кресло, напротив редакторского. Редактор выдержал длинную паузу, потом жестом предложил остальным присутствующим удалиться.
- Ричард, ты ходишь в церковь? – задумчиво спросил он.
- Если ты позабыл, Эрл, но для того, чтобы стать журналистом необходимо закончить хотя бы среднюю школу.
- Резонно… - Эрл впал в еще большую задумчивость. – Ты молодой, но уже довольно известный журналист. Твой блог пользуется популярностью. Но вот в чем беда, - редактор затянулся электронной сигарой, и вернувшись из своей задумчивости продолжил. – Хватит ходить вокруг да около! Я предлагаю тебе стать самым значимым журналистом последних десятилетий – культовой фигурой, звездой, миллионером, в конце концов!
- Учитывая, что ты спрашивал о церкви, наверное, нужно душу дьяволу продать? Я согласен! Куда кровью капать?
- Шутки шутками, но я – серьезно! Ты же надеюсь не в Гранд-каньоне живешь? Слышал что-нибудь о ФПЕР?
- Само собой! Федерация Православных Епархий Руси! Бывшая Россия!
- Так вот завтра ты идешь в посольство и просишь религиозного убежища: так, мол, и так, принял православие, в Америке тебя хотят упечь на принудительное лечение, поэтому, пока врачи не узнали о том, что ты православный – нужно срочно эмигрировать. В посольстве, конечно, люди умные работают, но если хорошо сыграешь – увидишь ФПЕР, напишешь что там происходит – все читатели твои! И половина прибыли с рекламы сайта – тоже!
- Почему именно я?
- Ты же специалист по странам Третьего мира! Вряд ли я найду в Нью-Йорке еще журналиста, который знает русский язык, да еще и разбирается в православной идеологии. - Эрл, действительно, был прав. С того момента, как комиссия ООН посетила ФПЕР и убедилась в том, как православие влияет на жизнь государства, эта религия в большинстве стран была признана экстремистской.
- Согласен! – они пожали руки и принялись болтать о политике, попивая кофе.
Главной темой обсуждения, конечно, была ФПЕР. В тридцатых года двадцать первого века государственная пропаганда православия достигла своего апогея. Подавляющее большинство людей каждый день начали ходить в церковь, а сами церкви взяли на себя функции муниципалитетов. Потом, а что потом особенно неизвестно. Взяв власть в свои руки, церковь решила большую часть бюджета страны тратить на миссионерскую деятельность, однако опасность «бесовских идей» прогрессивного человечества все нарастала. В пятидесятых европейские и американские журналисты ввели термин «суконный занавес», по материалу из которого шили себе рясы низшие православные чины.
Однако запрет на общение с иностранцами не оберегал Европейский Союз и Китай от назойливых проповедников. Оценив масштаб угрозы (погружение мира в средневековье) Генеральная ассамблея ООН почти единогласно, за исключением ФПЕР, постановила построить вокруг Православной Руси стену, и выделить международный контингент войск для ее охраны от посягательств наиболее активных священников. С тех пор эта страна существовала в полной изоляции от внешнего мира, за исключением двух труб: по одной из России в Европу поставляли нефть, а по другой – из Европы в Россию промышленные товары.
В прессе, конечно, регулярно появлялись снимки со спутника Православной Руси, но понять по ним что там происходит – совершенно не представлялось возможным: лучшие антропологи, историки, психологи, психиатры – не могли объяснить практически ничего.
Выйдя из редакции, Ричард решил не распыляться и немедленно заняться делом. Не прошло и нескольких минут, как такси мчало к посольству ФПЕР.
И вот, показалось здание с золочеными куполами и флаг, напоминающий византийские иконы. На нем в форме креста были начертаны буквы «I.X.Ц.I.» (Иисус Христос Царь Иудейский) - сверху, а снизу «В.В.Ц.Р.». Вторая аббревиатура, несмотря на глубокие познания в русской культуре, осталась не понятой Ричардом.
«Наверное, это что-то из Новой теологии», - подумал он. В университете им рассказывали, что с того момента, как опустился «Суконный занавес» теология в России претерпела колоссальные изменения, и теперь православие мало чем напоминало свой аналог столетней давности.
Вокруг посольства выставлен плотный полицейский кордон.
- С какой целью идете к посольству Православной Руси? – спрашивает строгий человек в полицейской форме. – Вы знаете, что их идеология находится под запретом на территории Соединенных Штатов Америки?
- Да, я журналист, хочу написать об этой стране.
Полицейский пытается скрыть недоумение, и молча пропускает Ричарда. Однако, впереди высокая бетонная стена, не меньше пяти метров в высоту. Возле металлической двери, выкрашенной в старый русский триколор, видимо когда-то кем-то из протестующих против нового режима в России.
Справа от двери вдруг загорелся дисплей, источая запах ладана. Появилась надпись: «Приложите палец к идентификационной ленте». Ричард последовал указанию, надпись тотчас поменялась: «Для входа на территорию посольства ответьте на следующие вопросы». Ричард еще чуть подождал и появился первый вопрос: «Верите ли Вы в Бога/богов: да, нет». Вспоминая, что Русь государство теологическое, или как сами русские говорят – теократическое, он нажал «да». Экран поменял цвет на зеленый, не успел он обрадоваться, как появился следующий вопрос:
«В какого Бога/богов Вы верите:
- Аллах.
- Иегова.
- Иисус.
- Будда.
- Я – язычник».
Не долго думая Ричард ответил: «Иисус». «Это совсем просто, только дурак не знает, что кроме Иисуса эти люди никого не признают», - подумал он. Экран снова позеленел, но потом поменял цвет на желтый. Следующий вопрос: «Ходите ли Вы в церковь: да, нет».
Вопрос, казалось бы, не отличался от предыдущих, но журналист почувствовал какой-то подвох. «Если я православный, то ни в какую церковь в Америке ходить не могу!», - решение Ричарда очевидно – «нет». Снова зеленый экран, а затем еще один вопрос:
«К какой конфессии Вы принадлежите:
- Католицизм.
- Протестантство.
- Православие.
- Униат».
Ричард нажал «православие». Послышался щелчок открытой двери. На входе стоял человек с автоматом Калашникова, сбоку висела шашка. Однажды Гудсэнс, будучи студентом, видел такое оружие в музее.
- Здравствуйте! Проходите, - бросил он.
Ричард прошел. Дверь снова закрылась. Охранник был одет в высокую папаху с кокардой в форме довольно большого православного креста с надписью: «За веру и патриарха», довольно короткую рясу цвета хаки с погонами. На черных погонах была узкая белая полоса, на которой располагался небольшой золотой крест. Они шли несколько минут. Возле следующей двери сидел человек в такой же форме, погоны были без знаков отличия, зато можно было хорошо разглядеть нашивку на левом рукаве. Нашивка черная, круглая. В центре – лик Иисуса на фоне креста. И те же аббревиатуры, что и на государственном флаге ФПЕР.
- Представьтесь, пожалуйста! – выпучив стеклянные глаза, спрашивает второй охранник.
- Ричард Гудсэнс.
- С какой целью прибыли в посольство?
- Встретиться с послом.
- С какой целью хотите встретиться с послом?
- Попросить религиозного убежища.
Охранник записывал каждое слово на бумагу. «Неужели в России нет лучшего применения дереву, чем переводить его на бумагу, которую потом выкинут», - подумал Ричард.
- Какова цель получения религиозного убежища? – все тем же металлическим голосом продолжал охранник-писарь.
- Не хочу находиться в психиатрической лечебнице! – раздраженно ответил Ричард.
- По какой причине не хотите находиться в психиатрической лечебнице?
- Потому, что я здоров! Просто я – православный, а здесь за такое сразу в дурку!
Охранник поднял глаза. Они источали теплоту и любовь.
- Почему ты сразу не сказал, что православный!? Ты голоден? Кутию? Кагор?
- Нет, нет, мне нужно к послу… - по-православному робко попросил Ричард.
- Одну минутку! – охранник взял в руки телефонную трубку, образца двадцатого века и сообщил о приходе «брата во Христе». – Присядь пока, подожди. Отец Онуфрий скоро тебя примет, - он указал на обитый кожей табурет.
Ричард послушно сел.
- Слушай, а как ты православный - ты же не русский?! – вдруг усомнился охранник.
- Я изучал русскую культуру в университете и уверовал.
- Тьфу! Слова-то, какие бесовские «университет»! Тьфу… пакость, чертовщина! – закончив свою однозначную экспрессивную оценку, охранник продолжил, - ладно, второй сорт – не брак. Хоть и не русский, но православный! Наш! Меня, кстати, Акакий зовут! – он протянул руку.
- Ричард!
- Не! Не басурманскую муть, как тебя батюшка крестили?
- В Америке негде креститься!
- Так дело не пойдет! – охранник нажал