Им головы рубили при народе...
Одна проблема мучает веками
Монархов, самодержцев -гномов злобных.
Как поступить с идейными врагами,
Чьи имена есть в списках непокорных?!
Им головы рубили при народе!
Их вешали публично и тайком!
Но списки не убавились. Напротив.
Росли и в рост и в ширь, как снежный ком!
Казнëнные ж вернулись через время
Став символами бунтов или смут
Всходило, пробивалось правды семя!
Той правды, что скрывают, когда лгут!
Так рушатся пласты в местах надлома,
Историй стран, живущих сто веков
Монархи, самодержцы, злые гномы
Всё канули. Исход для них таков.
Самый русский император. За Александра III !
Друзья мои, последнее время на пикабу вижу много статей про Владимира Владимировича Путина - какой он хороший. Про Иосифа Виссарионовича Сталина - какой он хороший. Почему же забыли напомнить какой замечательный, например, был российский император Александра III ? Прильнём к истокам, братья и сестры! Вспомним многовековую историю такого близкого нам монархизма! Требую на выборы послать кандидатом наследника семьи Романовых!
Российский император Александр III
После убийства Александра II на престол взошел его сын Александр III, которого короновали 15 марта 1881 года. Император отличался высокой работоспособностью и большой физической силой. Воспитанием будущего Императора занимался широко известный Победоносцев К.П. (теоретик монархии и обер-прокурор Святейшего Синода). Полученное воспитание нашло отражение в проводимой Александром III политике. Император взял курс на укрепление монархии, отказавшись от либерального курса своего отца. За время своего 13-ти летнего правления Александр III сделал для нашей страны много хорошего.
1. Во время правления Александра III Россия не участвовала ни в одной войне. Был лишь один небольшой военный конфликт на реке Кушка в 1885 году против афганцев.
2. Экономический подъем. В период с 1881 по 1894 год в России был интенсивный рост промышленности и торговли. Наша страна стала самым крупным в мире экспортером продовольствия. Начали стройку Великой Сибирской магистрали (Челябинск – Владивосток) – примерно 7 тысяч километров.
3. Внутри страны были мир и спокойствие. Террористическая активность в России была фактически сведена на ноль. Было одно исключение – убийство одесского прокурора в 1882 году. В 1886 году было предотвращено покушение на Императора, в котором активное участие принимал старший брат Владимира Ленина.
4. Развитие национальной культуры. Во время правления Александра III произошел подъем в живописи, литературе, балете, музыки. В стране кроме того открывались университеты и музеи в большом количестве.
5. Россия сильно укрепила свое положение на международной арене. При этом были присоединены Кокандское и Хивинское ханства, Казахстан и Бухарский эмират.
6. При Александре III жизнь рабочих и крестьян стала лучше. Были понижены выкупные платежи крестьян, создан крестьянский банк для получения ссуд для выкупа земли, отменена подушная подать, ограничен труд женщин и малолетних.
Вы хотите головоломок?
Их есть у нас! Красивая карта, целых три уровня и много жителей, которых надо осчастливить быстрым интернетом. Для этого придется немножко подумать, но оно того стоит: ведь тем, кто дойдет до конца, выдадим красивую награду в профиль!
Иван Аксаков – славянофил, чуть не ставший царем Болгарии
8 октября исполнилось 200 лет со дня рождения Ивана Аксакова, русского публициста, поэта и общественного деятеля.
Его называют последним из отцов славянофильства: младший современник основоположников этого направления Хомякова и Киреевского, Иван Аксаков воплощал их идеи в жизнь, за что немало пострадал. Может казаться, что славянофилы, в противовес западникам отстаивавшие столь популярные сегодня идеи самобытности России и консерватизма, были в почете у властей, но это совсем не так. Тому пример жизнь Ивана Аксакова, чьи «старания на благо Отечества» сделали его одним из первых русских диссидентов.
«Неведомый закон любви»
Будущий славянофил родился в семье Сергея Тимофеевича Аксакова, писателя, критика и одной из тех фигур, что объединяют вокруг себя талантливых современников. Аксаков-старший известен каждому ребенку как автор «Аленького цветочка»; более искушенные читатели знают, что эта сказка была приложением к «Детским годам Багрова-внука», второй части замечательной трилогии воспоминаний Сергея Тимофеевича. Он был одним из активнейших популяризаторов Гоголя, его проза повлияла на Тургенева, Толстого и, возможно, Пушкина (в частности, очерк «Буран»).
Дружная, гостеприимная и увлеченная творчеством семья Аксаковых была феноменом, о котором много говорили и спорили; у нее имелись свои поклонники и хулители. Последним не нравилось ее редкое для того времени прорусское направление. В эпоху, когда российские аристократы, бывало, едва говорили на родном языке, московская «аксаковщина» выглядела вызовом петербургскому мейнстриму. Императорская фрейлина Александра Смирнова-Россет, знакомая Пушкина и Жуковского, язвила в письме Гоголю: «очень рада, что не обретаюсь в числе Аксаковых, живущих по неведомому мне закону любви, как и весь славянский мир».
Дети Сергея Тимофеевича прославились не меньше отца: старший сын Константин, историк, филолог и поэт, стал одним из главных идеологов славянофильства, увлек за собой сестру Веру и брата Ивана. Другой сын, Григорий, преуспел на государственной службе, был уфимским и самарским губернатором.
Иван Сергеевич вспоминал, что в родительском доме не существовало деления на взрослую и детскую часть – дети с ранних лет вовлекались во взрослые дела и обсуждения серьезных проблем. Неудивительно, что в 10 лет он уже следил за событиями в стране и за рубежом, читая газеты.
«Демон службы»
Идеалистически настроенный Иван поступил в Императорское училище правоведения, чтобы, став государственным чиновником, послужить на благо родины. Однако, судя по поэме, написанной им вскоре после начала службы помощником секретаря II отделения 6-го уголовного департамента Сената, юношеский идеализм при знакомстве с реальностью быстро растаял.
Поэма изображала, как чиновник, начав трудиться преисполненным возвышенных намерений с годами тонет в номенклатурной трясине, предавая идеалы юности. Такого исхода больше всего опасался Иван Аксаков, поэтому делал все, чтобы не продать душу «демону службы».
В 20 лет под началом князя Гагарина он отправился с ревизионной комиссией в Астрахань, затем два года проработал в Калужской уголовной палате. В письмах родным выводил портрет губернского чиновника: «Получает два целковых в месяц, ни к чему на службе, кроме переписывания, не способен, женат, имеет полдюжины детей и мошенничает».
По поручению министра внутренних дел графа Перовского Аксаков ездил с ревизией в Бессарабию, заодно выполняя секретное задание – исследовал местные религиозные секты. С похожей миссией побывал и в Ярославской губернии, изучая старообрядческую секту бегунов, о которой он написал подробный труд.
Аксаков (крайний справа) с участниками исследования секты бегунов, 1849
Две правды
Все, кто знал Аксакова-чиновника, свидетельствовали о его ответственности, честности и трудолюбии. Честность была его принципом. Он писал отцу: «Я знаю, что я с каждым годом становлюсь честнее, т. е., по крайней мере, хочу, чтоб внешние поступки мои были честны, и никакие препятствия для меня не существуют».
Фраза о препятствиях объясняет смелость, с которой Иван Аксаков шел на конфликты с представителями власти. Многие привыкают жить двойной жизнью: внутри – одни мысли, а внешне – совершенно другие слова, тем более на государственной службе. Но Аксаков не хотел раздваиваться. Он воплотил славянофильскую идею внешней и внутренней правды.
Внешняя правда подразумевает жизнь, управляемую четкими формальными законами: путь, по которому пошла Европа. Внутренняя – жизнь согласно нравственной интуиции и духовным нормам: то, к чему всегда склонялись в России. В первом случае поведение регулируется страхом наказания, во втором – чувством долга. Первая обеспечивает внешнее благополучие и безопасность, вторая не гарантирует никакого благополучия в материальном мире.
«Нет простора»
«Весна народов» – серия революций в европейских странах, начавшаяся в 1848 году, – сильно обеспокоила Николая I, и его реакцией стало «закручивание гаек» в России. В невинном кружке славянофилов заподозрили заговорщиков. За ними, и за семейством Аксаковых в том числе, следили. Письма Ивана Сергеевича своему отцу показались тайной полиции слишком вольными по духу. Вскоре после возвращения из бессарабской командировки молодого чиновника арестовали. Но, прочитав протоколы допроса, император повелел подчиненным «вразумить и отпустить» 26-летнего славянофила.
Скачать книгу Последний из «Отцов» (бесплатно)
С тех пор за Аксаковым вели тайный надзор, хотя он был весь на виду и не скрывал своих мыслей, сочиняя, например, такие стихи: «Клеймо домашнего позора / Мы носим, славные извне: / В могучем крае нет отпора, / В пространном царстве нет простора, / В родимой душно стороне!»
Начальник Аксакова, министр внутренних дел граф Перовский, не был в восторге от подобного творчества чиновника. Самым же крупным литературным «проступком» Ивана Аксакова стала поэма «Бродяга» о беглом крепостном крестьянине. Во многом она предвосхищала некрасовскую «Кому на Руси жить хорошо». О крамольной поэме, которую автор читал в салонах, быстро доложили наверх.
Но Аксакову, видимо, так опостылела служба, что на замечание министра о том, что человеку в его должности не следовало бы писать стихи, он отвечал дерзко: не госслужба страдает от его стихотворчества, а, наоборот, поэзия страдает от службы.
«Никто никогда не мог и не может упрекнуть меня в лености или в нерадивом исполнении своего долга, потому что к деятельному служению побуждаюсь я ответственностью не перед начальством моим, а перед моею собственною совестью», – объяснял Аксаков. Чиновник, руководствующийся своей совестью, а не указами начальства, – такого министр снести не мог. Аксаков подал прошение об увольнении со службы и в 28 лет закончил чиновничью карьеру.
Третий элемент
Увольнение имело для Аксакова особый смысл. Оно означало переход из статуса чиновника, то есть элемента государственной власти, в статус общественного деятеля – активного члена общества, той самой прослойки, взращиванию которой славянофилы придавали большое значение. Общество для них означало не просто совокупность граждан, а ту думающую и деятельную часть населения, которая станет третьим элементом российской нации, в дополнение к народу и власти.
В неразвитости общества славянофилы видели многие проблемы России. И всей своей деятельностью Аксаков и его единомышленник Юрий Самарин старались расшевелить, укрепить то самое «общественное». Самарин в конце жизни пошел даже на довольно дерзкий шаг, отказавшись от царской награды (ордена святого Владимира), пожалованного за работу на благо страны. Отказался он и от всяких высоких должностей, объяснив в подробном письме, что хочет, чтобы его воспринимали как человека, выступающего от имени общества, а не государства: независимого общественного, а не государственного деятеля.
Аксаков и Самарин подчеркивали ценность свободного, а не принудительного, согласия общества с правительством. Эта поддержка власти «снизу» обеспечивается не подкупом или запугиванием, а добровольным, осознанным выбором. Нельзя по-настоящему опереться на тех, у кого нет собственного мнения.
Случай с казной
В своих трудах по пробуждению общества Иван Аксаков перенял опыт «конкурентов»: если площадкой распространения идей старших славянофилов были московские дворянские салоны, то петербургские западники-разночинцы пропагандировали через прессу. Аксаков возглавил славянофильский литературно-научный альманах «Московский сборник», за вольнодумство которого вскоре был наказан запретом на редакторскую деятельность. Цензура усмотрела в его призыве к провинциальной молодежи объединяться ради благого дела подстрекательство к созданию тайных сообществ, которые во времена николаевской реакции мерещились на каждом шагу.
Тогда по предложению Императорского русского географического общества Аксаков отправился изучать малороссийский быт (как тут не вспомнить любимца их семейства Гоголя, с которым, правда, к тому времени отношения резко испортились). Написанное по итогам поездки «Исследование о торговле на украинских ярмарках» получило награды ИРГО и Академии наук.
Вернувшись из экспедиции, Аксаков решил принять участие в Крымской войне и вступил в Серпуховскую дружину ополчения. Она двинулась на юг, но успела дойти до знакомой ему Бессарабии, когда пришло известие о мире. Но даже здесь Аксаков успел проявить себя характерным образом, снова вызвав раздражение у начальства.
Сначала оно было недовольно тем, что многие ополченцы быстро попали под влияние харизматичного Аксакова и его славянофильских идей. Затем случилось нечто еще более неприятное. Получив благодаря своей репутации честного и принципиального человека должность казначея дружины, Аксаков по окончанию военной кампании вернул в государственную казну значительную часть неистраченных денег. Вроде бы похвально, но на самом деле скандал, потому что он оказался единственным казначеем в армии, как сказали бы сегодня, не «освоившим» всех средств, и его отчет выглядел упреком всей системе. Отчет Аксакова принимать не стали, чтобы не поднимать шума.
Но шума избежать не удалось: масштабы воровства во время Крымской войны оказались столь велики, что вскоре после ее окончания началось специальное расследование. И сотрудником одной из комиссий сделали неподкупного Аксакова.
«Страшные славянофилы»
Обходя запрет на редакторскую деятельность, Аксаков неофициально редактировал журнал «Русская беседа». В конце 1850-х запрет был снят, и Аксаков тут же взялся издавать «Парус» – эта еженедельная газета должна была стать рупором славянофилов, но уже после второго номера была закрыта.
Критикуя российскую власть, славянофилы, тем не менее, считали себя ее преданными сторонниками и печалились, что их чувства не взаимны. «Вы не можете себе представить, как вообще Петербургу ненавистна и подозрительна Москва, какое опасение и страх вызывает там слово: народность. Ни один западник, ни один русский социалист так не страшны правительству, как московский славянофил», – писал Аксаков священнику Михаилу Раевскому.
С оппозиционерами государство боролось, и это была привычная схема; славянофилы же хотели, чтобы к ним прислушались, а это уже непривычный и непонятный для власти труд.
Но, даже прислушавшись, власть с неудовольствием обнаруживала, что Иван Аксаков уподобляет ее коре, которая оберегает ствол дерева, то есть народ, носитель национального духа и культуры. Но кора не должна слишком разрастаться, ведь тогда вместо охранения жизни она ее душит.
Между тем идеи славянофилов постепенно проникали в российскую жизнь. Именно благодаря им в обществе начался серьезный разговор о вере, Церкви и их месте в русской жизни. До них между «просвещенными гражданами» и Церковью стояла глухая стена.
Термин «славянофилы» вошел в обиход с подачи Белинского, и в его понимании это была насмешка. «Неистовый Виссарион» делал вид, что не замечает: новые русские мыслители не умиляются допетровской стариной, а стараются найти ответ на вопрос, что же такое русская нация и каков ее путь. Понятно, что для братьев Аксаковых с их бабкой-турчанкой по материнской линии и тюркскими кровями по отцовской «русское» определялось не «кровью», а культурой, верой и отношением к родной земле.
Контрабанда для Герцена
К началу 1860-х Иван Аксаков и Юрий Самарин стали главными деятелями славянофильства: представители старшего поколения (Иван Киреевский, Алексей Хомяков, Константин Аксаков) один за другим ушли из жизни.
Начав бывать за границей, Аксаков налаживал контакты с литераторами и политиками западно- и южнославянских земель. Взялся помогать политэмигранту Александру Герцену, тайно переправляя на родину его тексты – такая контрабанда могла грозить Аксакову большими неприятностями. Он также писал для издаваемой Герценом «Полярной звезды» под псевдонимом «Касьянов».
В первой половине 1860-х Аксаков на свои деньги издавал еженедельную газету «День». Газету разрешили с условием не писать о внешней политике. Тем не менее за ее содержанием пристально следили – почти каждый номер приостанавливали по требованию цензуры. Когда однажды вышла одна острая заметка, Аксакова временно отстранили от должности редактора за то, что он отказался назвать подлинное имя автора.
После «Дня» была «Москва» на деньги городского купечества – газета, выходившая в 1867–1868 годах с большими трудностями: ее издание несколько раз останавливали и многократно выносили Аксакову предупреждения за статьи, «компрометирующие власть». В конце концов под давлением министра внутренних дел Тимашева «Москву» закрыли, а Аксакову опять запретили издавать и редактировать газеты.
Зять Тютчева
Жена Аксакова Анна Тютчева
В 1866-м Аксаков женился, и не абы на ком, а на фрейлине Высочайшего двора, дочери большого чиновника, председателя Комитета иностранной цензуры и поэта Федора Тютчева Анне. Брак был не ранним, особенно по меркам той эпохи: Аксакову было 43 года, а Анне Федоровне – 37.
Анна Тютчева была под стать супругу: умная, образованная, независимого характера девушка, она стала любимицей цесаревны, впоследствии императрицы Марии Александровны, жены Александра II. Все те качества, за которые Анну любила цесаревна, жутко раздражали придворных: прямота, честность. Совсем уж им были невыносимы ее русский патриотизм и славянофильство, столь немодные в высшем свете. Устав от интриг, она вышла замуж за человека, которого хорошо знала, став не просто женой, а соратницей Ивана Аксакова. Наделенная литературным талантом, она писала интересные мемуары и вела дневник.
Вскоре после смерти Тютчева Аксаков написал и издал биографию поэта, но тираж был арестован и уничтожен – «за предосудительное направление».
Не тот адрес
Запрет на издательскую деятельность не остудил пыл нашего героя. Вот еще один пример скандала с участием Аксакова.
В 1870 году Россия заявила об отмене условий Парижского мирного договора, подписанного после Крымской войны. Этот смелый внешнеполитический жест вызвал волну верноподданнических посланий (адресов) к императору от разных городов империи – Киева и других. Московская городская дума долго молчала, пока ей не намекнули, что и она должна выразить свое почтение государю.
Городской голова князь Черкасский, близкий к кругу славянофилов, обратился к друзьям за советом, и все вместе решили сочинить не формальный текст, а искреннее обращение к императору. Текст поручили написать Ивану Аксакову. Адрес был написан в самых почтительных тонах, но было в нем и напоминание Александру II о том, что неплохо было бы довершить начатые в стране реформы: дать свободу печатного слова, свободу вероисповеданий. Царский двор был в гневе от такого послания: вместо лести эти славянофилы опять лезут со своими советами. Князю Черкасскому скоро пришлось подать в отставку.
Аксаков и друзья знали, на что идут, но в их понимании это был необходимый шаг в проявлении общественного голоса: само по себе общество не разовьется, а развивается оно в том числе и благодаря таким смелым выступлениям.
Братья-славяне
В 1870-х Аксаков активно участвовал в деятельности Славянского благотворительного общества, которое укрепляло связи России с южными и западными славянами. Среди его членов были граф Алексей Уваров, издатель Михаил Катков, историки Михаил Погодин, Сергей Соловьев и много других известных личностей. В середине 1870-х Иван Аксаков был главой этого общества.
Он помогал воюющим с Турцией за свою независимость Сербии и Черногории. Среди болгар Аксаков был так популярен, что они даже выдвинули его кандидатуру на оказавшийся вакантным в середине 1880-х царский престол. Сегодня его имя в Болгарии носят город, территориальная община и улица в Софии.
Но такова судьба Аксакова, что рано или поздно все его проекты оказывались под запретом. Славянское общество распустили летом 1878-го, а Аксакова выслали из Москвы после речи, в которой он раскритиковал российских дипломатов, согласившихся на Берлинском конгрессе на невыгодные для России и славянских народов Балканского полуострова уступки Англии и другим крупным державам.
Власть раздражали не только сами мысли Аксакова, но и красноречие, с которым они были поданы: «Ты ли это, Русь-победительница, сама добровольно разжаловавшая себя в побежденную? Ты ли на скамье подсудимых, как преступница, каешься в святых, поднятых тобою трудах, молишь простить твои победы?» Ораторское искусство Аксакова принесло ему популярность не меньшую, чем публикации в статьях. Записи его речей были известны и за рубежом.
Телеграмма от царя
В 1880-м Иван Аксаков начал издавать новую газету – последнюю во внушительном ряду аксаковских инициатив и просуществовавшую дольше всех. Газета «Русь» выходила шесть лет и закрылась, впервые в истории Аксакова, не по распоряжению властей, а после смерти ее издателя в 1886 году в возрасте 62 лет от сердечного приступа. Среди сотен телеграмм, присланных его вдове, было и соболезнование от императора Александра III, кажется, ценившего славянофилов больше, чем его отец.
Могила Ивана Аксакова на территории Свято-Троицкой Сергиевой лавры в Сергиевом Посаде
Иван Аксаков так упорно принижал свою роль в славянофильстве, называя себя лишь проводником идей Хомякова, Киреевского, что многие историки поверили ему на слово. Все, однако, сходятся во мнении, что этот «последний из отцов» был самым популярным из славянофилов, ведь именно его имя было постоянно на слуху, окруженное ореолом диссидентской славы.
Аксаков оставил большое наследие, хотя кажется, что вся жизнь его прошла в конфликтах и запретах. Объем сделанного этим поэтом, политическим мыслителем и художественным критиком и его поразительная актуальность для нынешнего времени будут очевидны, если издадут полное собрание его сочинений, чего до сих пор не произошло.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: postmodernism
Единовластие как фактор упадка и развития по И.М. Ефимову
Данная статья относится к Категории 💤 Эффекты ослабления творческой деятельности
«Переход к единовластию - всегда победа неведенья (значение этого авторского термина аналогично «некомпетентности» - Прим. И.Л. Викентьева) Однако, с тех пор, как единовластие установилось достаточно прочно, очень многое начинает зависеть от личности владыки. Ведь всякий из них остаётся человеком, в душе которого протекает борьба между веденьем (значение этого авторского термина аналогично «компетентности» - Прим. И.Л. Викентьева) и неведеньем, и, как знать, быть может, даже конкретно безграничной власти окажется не в силах полностью затмить ум и сердце.
Во всяком случае, история даёт нам немало примеров монархов, выдающихся как по личным достоинствам, так и по целеустремленности своей политики. Появление такого монарха на престоле способно было за один год переменить атмосферу жизни в стране. После Домициана мог появиться Траян, после Марии Кровавой - Елизавета Английская, после Павла I - Александр I. Сознательная часть общества имела все основания приветствовать и поддерживать этих государей, ибо видела в них избавителей от кровавого кошмара прошедших лет, а они, в свою очередь, находили в ней надёжную опору своей власти.
Гораздо хуже дело обстоит там, где неведенье торжествовало не только в личности монарха, но захватывало всю правительственную машину целиком. Перемены на троне, замены «плохого» царя «хорошим» - на это ещё можно было надеяться, но внести какие-нибудь изменения в нравы и привычки чиновничьей касты могло только время. И не просто спокойное течение его, но время, заполненное противоборством различных выборов в среде административного класса. Иными словами, уровень зрелости министров и их помощников был не менее важен, чем уровень зрелости государя. Самыми драматичными оказывались те царствования, при которых эти уровни являли собой резкое и явное несовпадение.
Возьмём для примера двух монархов: Людовика XIVи Петра I.
На первый взгляд направление их политики и используемые приёмы кажутся вполне идентичными.
Оба они видели главную цель в укреплении абсолютизма своей власти.
Оба в этом стремлении не остановились даже перед тем, чтобы поставить самих себя во главе церкви.
Оба были постоянными агрессорами и ввязывались в войны почти со всеми соседями.
Оба были готовы щедро платить за все начинания кровью и потом своих народов.
Оба были бессмысленно жестоки в преследовании еретиков: один посылал на галеры гугенотов, другой доводил до самосожжения раскольников.
Оба питали неприязнь к старой знати и пытались покончить с её влиянием одним и тем же оружием - табелью о рангах, открывавшей двери государственной службы людям неродовитым.
И может быть, именно в этом последнем пункте - в принципе подбора людей - и проявилась наиболее наглядно огромная разница между двумя монархами. Понять это можно, только сравнив, что каждый из них получил при вступлении на престол и что оставил преемникам.
Людовик XIV взошёл в 1661 году на престол самого могущественного в тогдашнем мире королевства. Государственная машина была создана Генрихом IV и Ришельё и при Мазарини выдержала испытания междоусобиц фронды.
«Эпоха была богата всевозможными выдающимися людьми. Министры и дипломаты молодого короля были в ту пору наиболее искусными в Европе, его полководцы - наиболее выдающимися, подчинённые им офицеры, пройдя школу своих начальников, сами ставшие славными полководцами, - наилучшими... Государство находилось в цветущем состоянии, всего было в избытке. Кольбер довёл финансы, морское дело, торговлю, промышленность, даже литературу и просвещение до высшего расцвета...»
«Но Людовика XIV утомило превосходство ума и достоинств его прежних фаворитов. Он хотел первенствовать умом и волею в делах правления и на войне, как властвовал во всех других областях... Он взял под подозрение, а вскоре даже возненавидел всякое проявление благородства чувств, уверенности в себе, самоуважения, личного достоинства, образованности. С возрастом это отвращение увеличивалось. Он хотел царствовать самостоятельно. Вот почему нередко совершенно неопытные новички занимали посты министров и полководцев. Людовик был чрезвычайно доволен подобным порядком, и часто у него вырывалось признание, что он выбирает таких, дабы их воспитывать, и он действительно верил, будто это делает... Мало-помалу под давлением необходимости все обязанности свелись к одному: трепетать и стараться подслужиться... Так сложилась эта безграничная власть, которая могла делать всё, что захочет, и слишком часто хотела всё, что могла, не наталкиваясь никогда на сопротивление (внутри страны)... В результате пятидесяти шести лет царствования... было пролито столько крови... зажжены пожары по всей Европе, спутаны и уничтожены все порядки... королевство доведено до непоправимых бедствий, почти до грани полной гибели, от которой страна была избавлена лишь чудом Всемогущего я».
Пётр I при своём вступлении на престол получил совсем другое государство и другой состав правительственного класса. Русское боярство или то, что от него осталось после топора Ивана Грозного и застенков Бориса Годунова, в XVII веке представляло собой касту, заражённую неведеньем в предельно возможной степени. Местничество - вот название язвы, поедавшей все здоровые силы, оставшиеся ещё в знатных семьях.
Распределение командных постов в армии, назначение воеводства, управление приказами, влияние в боярской думе - всё зависело не от личных способностей и энергии человека, но от места, которое его далекий предок занимал в списках древнейшего боярства или за царским столом несколько веков назад. «Как стояли предки, так вечно должны стоять и потомки, и ни государева милость, ни государственные заслуги, ни даже личные таланты не должны изменять этой роковой наследственной расстановки...
Служебная карьера лица не была его личным делом, его частным интересом. За его служебным движением следил весь род, потому что каждый его служебный выигрыш, каждая местническая находка повышала всех его родичей, как всякая служебная потерька понижала их». Когда один молодой боярский отпрыск не чинясь, встал под начало приятеля из другого рода, всё его семейство кинулось в ноги царю, прося наказать за страшную обиду, которую он нанес им всем своим небрежением.
«Местничество не признавало подвигов... Князь Пожарский, спаситель отечества, «отослан был головой» к ничтожному, но родовитому сопернику (Салтыкову), подвергся унизительному обряду, был проведён с торжественным позором пешком под руки под конвоем от царского дворца до крыльца соперника... Государственная власть искала способных и послушных слуг, а местничество поставляло ей породистых и зачастую бестолковых неслухов... Сплачивая родичей в ответственные фамильные корпорации, оно разрознивало сами фамилии, мелочным сутяжничеством за места вносило в их среду соперничество, зависть и неприязнь, чувство узко понимаемой родовой чести притупляло чутье общественного, даже сословного интереса и таким образом разрушало сословие нравственно и политически... В 1681 году, когда возбуждён был вопрос об отмене местничества… боярство втихомолку сделало ещё одну попытку спасти своё положение. Составлен был план раздела государства на крупные исторические области, бывшие некогда самостоятельными, В эти области из наличных представлений московской знати назначались вечные несменяемые пожизненные наместники... Патриарх, на благословение которого был препровожден проект (царём Фёдором), разрушил его, указав на опасности, какими он угрожает государству».
И с этими людьми Петру I нужно было прорубать «окно в Европу». Переломить их взгляды, пополнить их ряды новыми деятелями - во всей работе Петра не было задачи более трудной и ключевой. В его эпоху «дворянство по отечеству пополняется из всех слоёв общества, даже из иноземцев, людьми разных чинов, не только «белых» нетяглых, но и «чёрных» тяглых, даже холопами, поднимавшимися выслугой: табель о рангах 1722 года широко раскрывает этим разночинцам служебные двери в лучшее старшее дворянство».
Людовику XIV табель о рангах нужна была для того, чтобы принижать аристократию и поднимать по служебной лестнице милых его сердцу ничтожеств; Петру - для того, чтобы влить в одряхлевший государственный организм свежую кровь, чтобы ставить к делу слуг способных, преданных, целеустремлённых.
Первый, приняв сторону неведенья, резко замедлил движение страны, второй при том же деспотизме и самовластии искал опору в выборе веденья и тем ускорил развитие своей империи. После этих государей подстёгнутая Россия и приторможенная Франция если не оказались на одном уровне, то, во всяком случае, приблизились друг к другу настолько, что между ними сделались возможны реальные контакты, обмен людьми и идеями вплоть до знаменитой переписки русской императрицы с французскими мыслителями.
К сожалению, все завоевания выбора веденья в среде русского правящего класса ограничились сферой столичного дворянства. Этого было достаточно для того, чтобы поддержать жизнеспособность гигантской империи, чтобы обеспечить кадры высших чиновников, офицеров и дипломатов, чтобы создать блестящую культуру XIX века, но недостаточно для внесения заметных перемен в устоявшийся уклад крепостнической жизни. Причём даже и столицы в критические моменты оказывались слишком падки на блага неведенья. В «дней Александровых прекрасное начало» все, казалось, были согласны с необходимостью реформы. Но ставить получение должности в зависимость от собственных знаний? сдавать экзамен на чин? Это представлялось неслыханным унижением. Уже в самой форме опалы, обрушившейся на инициатора реформ - Сперанского, - ночью тайком арестовать и увезти в Сибирь без объявления причин - легко узнать почерк восторжествовавшего неведенья. Полвека спустя оно же, спившись в дружный хор протестующих голосов, изуродовало и обкорнало перначальные проекты реформы 1861 года.
Поистине у Пушкина было достаточно оснований, чтобы написать в письме к Чаадаеву в 1836 году: «Наша общественная жизнь - грустная вещь. Это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всякому долгу, справедливости и истине, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству - поистине могут привести в отчаяние…
Правительство всё-таки единственный европеец в России. И сколь бы грубо оно ни было, только от него зависело бы стать во сто крат хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания».
Ефимов И.М., Метаполитика: наш выбор и история, Л., «Лениздат», 1991 г., с. 166-171.
Дополнительные материалы
Атмосфера свободы как условие культурного взлёта по И.М. Ефимову
Теория циркуляции элит по Вильфредо Парето
см. термин Вытеснение человека и его функций в 🔖 Словаре проекта VIKENT. RU
+ Плейлист из 14-ти видео: СОЦИАЛЬНЫЕ ОТКРЫТИЯ, ИННОВАЦИИ, ИЗОБРЕТЕНИЯ
+ Ваши дополнительные возможности:Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию третье воскресенье каждого месяца в 19:59 (мск). Это принципиально бесплатный формат.
Изображения в статье
Игорь Маркович Ефимов — русский и американский писатель и историк. Ряд его произведений на Западе вышло под псевдонимом Андрей Московит / КулЛиб
Photo by Alexandre Brondino on Unsplash
Photo by Alexandre Brondino on Unsplash
Пётр I за изготовлением руля — Михаил Петрович Клодт. В мастерской. 1872. / Public Domain
Пётр I в Дептфорде в 1698 г. Даниел МАКЛИЗ / Public Domain
Картина русского художника Алексея Кившенко: «Император Николай I награждает Сперанского за составление свода законов. Начало 19 в.» / Public Domain
Печать модели после сканирования в мобильном приложении Qlone
Продолжение к предыдущему посту про обзор 3д сканера для мобильного телефона Qlone. В принципе модель получилась вполне похожа на оригинал.
Про сам сканер есть видео, смотрите по ссылке из видео.
Приятного просмотра.
Смельчак!
Поздравляю вас, православные - свершилось! Нашелся таки смелый человек, не побоявшийся нацелить свое седалище на царский трон России-Матушки! Вот он наш герой: Романов Георгий Михайлович, очень приятно - Царь!
Почему смельчак?
Предыдущий самодержец Николай II
Дедушка предыдущего самодержца, Александр II
Николаю I удалось отбиться от заговорщиков, молодец.
А вот его папа и дед не справились.
Павел I
Петр III
Убиты собственными подданными.
Романовы настолько тупы, что не понимают, что они "НЕ ЛЮБЫ"!?!
И конечно остается совершенно непонятным зачем 4 министерства и администрация президента притащили к нам это чучело? Что за провокацию они затевают?
P.S. Баянометр показал фото груши, похожей на жопу. )
Что "запрещал" циркуляр "О кухаркиных детях"
Любой кошерный разбор Александра III не может обойтись без обсуждения проявлений его "реакционной" политики. Много внимания в связи с этим привлекает доклад министра просвещения И.Д. Делянова 1887 года "О сокращении гимназического образования", известный как циркуляр "О кухаркиных детях".
Этот документ подаётся как один из показательных примеров контрреформ, направленный против низших социальных слоёв и прям ну очень сильно ограничивающий, если не перекрывающий вовсе, им доступ в гимназии и прогимназии. Чисто из вредности и нелюбви к народу и евреям, разумеется.
Подвох заключается в том, что большинство критиков даже не читали текст самого циркуляра, который вполне доступно объясняет, в чем проблема детей кучеров, кухарок, лакеев, поваров и мелких лавочников - в несоответствии домашней обстановки потенциальных учеников среднему образованию гимназий и прогимназий.
Иван Давыдович Делянов, министр народного просвещения с 1882 по 1897 г.
Что это значит, если переводить на понятный язык? А то, что отпрыски низших социальных слоёв "рылом не вышли". Унизительно? Очень даже. Насколько соответствует реальности? Тоже вполне себе. Для того времени.
Логика создателей циркуляра заключалась в следующем. Стоимость обучения в гимназии довольно большая, поэтому без особых проблем туда могут попасть только представители средних и высших социальных слоев. Если кто-то из низшего слоя, вроде кучера, лакея, содержанки, куртизанки или повара, получает достаточно денег для отправки в гимназию своего ребенка - значит этот человек заработал такие большие деньги или нечестным, или безнравственным путём. А отпрыски таких деятелей - бесчестных или безнравственных - в гимназиях с их высокими стандартами воспитания не нужны.
При это сам доклад не запрещает детям низших слоев поступление в учебки. Он вообще ничего не может запретить, так-то. Это не закон. Это циркуляр, ага. Его цель - "отвращения наплыва", создание заслона в виде рекомендации или " гениальных способностей" кандидата, сразу открывающих доступ в учебное заведение.
С одной стороны - да, это, несомненно, ограничение. С другой - отчасти даже здравое, завязанное на адекватности абитуриента и его умственных способностях. Всё же ожидать равного образования для всех в конце XIX века несколько несвоевременно. В гимназиях было достаточно недорослей из богатых семей, которые ничего не делали. И по мнению властей увеличение числа недорослей, только плохо воспитанных и из более бедных семей, чести гимназиям не делало. К сожалению, про евреев и их приём, а скорее не-прием, в гимназии, мне сказать нечего. Тут уж никак.
гипотетические "кухаркины дети"
А вообще, говоря о страшном периоде реакции и контрреформ, хочется напомнить, что всё зависит от восприятия ситуации и знания контекста. Например, после принятия Университетского устава 1884 года, по городам прошла волна студенческих волнений. Студентам очень не понравился один из пунктов документа, определявший их дальнейшую судьбу. И дело было не в потере университетами автономии, вовсе нет.
Университетский устав Александра III ввёл систему зачетов по полугодиям и обязал этих самых студентов для получения аттестации ходить на лекции и семинары. Угнетение? Для студента той эпохи - несомненно. А для современного? Ну, тут уж как посмотреть.
Ссылка на циркуляр: https://doc.histrf.ru/19/tsirkulyar-o-kukharkinykh-detyakh/
Ссылка на Университетский устав: http://letopis.msu.ru/documents/2761
Оригинал: https://vk.com/wall-130105708_8480