— Не спится что-то. — Я в очередной раз перевернул промятую жаркую подушку. Надолго не поможет все равно. Часы на руке мигнули пятнадцатью минутами третьего.
— Надо спать, — раздраженно отозвалась со своей половины полутораспальной кровати Гелла.
Легко говорить. Надо спать. Чем сильнее надо, тем меньше спится. Перед утренними рейсами могут уснуть только законченные циники. Люди без грамма святости в душе. У нас никакого рейса не было и в помине, но сон упорно не шёл. Мы его перебили.
Такое случается. Если засыпать, а потом передумать или очнуться от полудрёмы из-за какой-нибудь ерунды, сонная фея обижается. Дует губки, настоящая капризная леди, и исчезает в закат. Я это понимал, поэтому и не чаял надежды уснуть в ближайший час. Нужно перестать думать, о необходимости сна. Нужно оттолкнуть его от себя. Нужно достать телефон и открыть в нём любую книгу. Страниц через двадцать начнёшь отвлекаться от строк. Через тридцать экран в первый раз погаснет, не дождавшись перелистывания. Через тридцать пять выпадет из рук. Я это понимал. Но Гелла не была столь умудрённой. Поэтому раздражалась. Чтобы не злить, я поддерживал раздражение, принимал её сторону.
— Вставать через пять часов, — швырнула она ещё один булыжник в обиженную фею. Чтобы добить окончательно.
— Может, потрахаемся?
— И ещё час выбросить? Ну уж нет! — Гелла резко отвернулась от меня.
Женское нет не всегда означает «Нет». Я осторожно коснулся пальцами её талии, повёл ниже. Нырнул внутрь белых домашних трусов. Такие трусы — верх доверия. Их не надевают на свидания, иногда даже не носят на работу, допуская неожиданные приключения. Белые бесформенные трусы, как символ уюта и тепла, обволакивают женский тыл исключительно дома, когда рядом храпит привычный муж, а под кроватью валяются стоптанные тапки. Белые трусы не стесняются сохнуть на батарее в ванной и валяться желтоватой абстракцией поверх вечно открытой корзины с грязным бельем. Странно, что человечество ещё не поставило памятник женским домашним трусам.
Я коснулся средним пальцем углубления меж двух повёрнутых ко мне ягодиц, скользнул ниже и даже успел ощутить тёплую влагу, когда Гелла недовольно дёрнулась и ловким движением таза умело вытолкнула размечтавшуюся руку в неуютный внешний мир.
Осторожно выдохнул, даже с облегчением. Трахаться среди ночи уместно, только если вы только что пришли из клуба или ресторана, слегка выпили, а в такси ещё и потискали друг друга на заднем сиденье под джентльменское молчание всевидящего водителя. Вот тогда одежда разлетается по углам, опрокидывая кошачьи миски. Тут игнорируется даже душ, после него нужно опять переходить к скучным прелюдиям. Душ потом, а сейчас крашеные неестественным волосы, поцелуи за ухом, привычный запах нежного женского пота, перемешанного с духами и феромонами, и резкие рывки, обрывающие сердце уже через две минуты. В остальных случаях секс среди ночи может вызвать в лучшем случае раздражение.
— Не спится… — Я перевернулся на спину. Потолок плыл бесформенными теневыми пятнами, как после яркого света. Света не было, значит это что-то другое. Или и правда плывёт. Не знаю. Не спится.
— После секса вообще спать не захочется, — неубедительно промычала со своей подушки Гелла. Сработало позднее зажигание. Мои прикосновения медленно доползли до мозга и задели струны женской фантазии.
— Ну да, не вариант, — соврал я. На самом деле после секса спится хорошо, но заниматься им сейчас совсем лень.
— Ты считал когда-нибудь овец?
Я считал. Точнее пытался. Эффект выходил противоположный. Через покосившийся кривой заборчик, сколоченный из пары жердей, успевали перескочить две-три овцы. Остальные начинали растекаться по лужайке, как вода по полу из прорванной трубы. Теряя форму, они окутывали жидкими копытами и головами заборчик, пастуха, вселенную. Прыгать было некому, овцы сливались с бесконечностью. Но это были раздражающие галлюцинации, а не предсонные. Усилием воли я возвращал овец в гурт, гнал на передовую, но дисциплина уже порушена. Овцы сопротивлялись. То резко останавливались перед забором и начинали топтаться на месте. То вообще обегали его стороной. Столь бестактное поведение наглых животных вызывало только злость.
— Считал. Не помогает… Но знаю способ получше.
Гелла заинтересованно повернулась лицом, закинув ногу мне на бедро. Сделал вид, что не заметил.
— Выкладывай. — К длинной женской ноге добавилась рука с бесцветным неровным маникюром. Ноготь на безымянном пальце был короче остальных, сломался. Вечная женская беда.
— Надо просто представить себя в нестандартной ситуации. Во время небольшой передышки. Ложишься на бок, закрываешь глаза и думаешь, что ты, например, солдат на войне. Недавно закончилась атака врага, которую мы с трудом отбили. Следующая через несколько часов, пока время передышки. Организм верит в эту чушь и отрубается. Грубо, сразу, в ритме полевых условий.
Гелла хмыкнула.
— Вчера представлял, что я матрос на грузовом судне. Скоро отплытие, пока можно после вахты поспать в кубрике. Тоже работает. Или техник звёздного крейсера. Вокруг бесконечность, скорость света, полет в другую галактику. А я в каюте, отдыхаю.
— Что за ерунда? — я даже в темноте ощутил, как она скептически поморщилась.
— Ну и что. Работает же.
— Детский сад, — вздохнула девушка. — Вариант с сексом мне нравится больше.
Длинные пальцы нырнули под исподнее и зашевелились, не оставляя мне шансов на безразличие. Остаток ночи летел к чёртовой матери. Я вздохнул и навалился на Геллу сверху, правую руку просунув под шею, а левой сдавив ягодицу. Девушка пискнула. То ли от возбуждения, то ли от придавившего центнера мужского тела. Трусов на ней уже не было. «Как она это делает?», успел удивиться я, пока разум не потонул в яркой вспышке.
— Ты уже что ли? — в голосе Геллы слышалось разочарование вперемешку с недоверием. — Ты чё, блин?
Я виновато засопел, переползая на своё место. Сам не знаю, чё. Так вышло. Не надо было руками шерудить, где не следует.
— Ну ты и козёл.
— Ну подожди. Сейчас снова захочу, — залепетал, заоправдывался я.
— Да иди ты! — Гелла повернулась на бок, запустив руку себе между ног. Меня всегда удивляла такая её особенность. Все мои бывшие женщины мастурбировали на спине, бесстыдно раскинувшись на кровати. А эта сворачивалась в клубочек на боку и начинала извиваться, как медуза, сжимая ногами натирающую между бедрами руку. Странно, но это почему-то заводило. Вот и сейчас я с удовольствием наблюдал за змеиным, вкручивающимся в постель телом.
— Помоги, сука, — потребовала Гелла, и я послушно сжал пальцами её сосок. Вторую руку, насколько позволяла поза, положил на ягодицу и с силой её смял, оставляя следы. Гелла замычала, входя в ритм. Измочалив грудь, я перебросил руку на шею, сдавил. Она любила, когда во время секса её слегка придушивали.
Гелла извивалась всё сильнее, я тискал её задницу и сжимал шею. Каждую секунду она всё резче двигала кистью между ног, а я всё сильнее давил на горло. В какой-то момент я понял, что она бьётся не в предоргазменном припадке, а от нехватки кислорода. Руки Геллы вцепились в меня, пытаясь отбросить. Я навалился сильнее. Удивительно, но никаких эмоций при этом не испытывал. Словно делал это каждый день с одним и тем же результатом, на автоматизме, флегматично.
Наконец она перестала хрипеть и расплескалась по кровати. Часть цветных волос залезла в приоткрытый рот, создавая иллюзию радужной рвоты. Полуоткрытые глаза закатились, обнажив некрасивые белки с разводами. На правой груди наливался багровый синяк. «Что ж так неосторожно, — неуместно пожалел я неподвижную Геллу. — Ей же было больно, на сосках полно нервных окончаний».
Повинуясь необъяснимой жажде красоты, я вытащил волосы изо рта и поцеловал мёртвую девушку, нащупал в глубине и пошевелил своим языком неуклюжий её. Потом нащупал лежащие рядом белые домашние трусы, скомкал в плотный узел и засунул Гелле в рот. Постарался, чтобы влезли целиком, ко всё равно небольшой уголок некрасиво высовывался наружу.
Смерть увела раздражение, Гелла выглядела умиротворённо, спокойно. Разгладившееся лицо подчеркивало её красоту. Я коснулся губами ямочки за её ухом, потом отвернулся и спокойно уснул.
----------------------------------
Ссылки на прошлые рассказы:
Идеальное преступление
Могила исправит
Своеобразный джинн
Мохнатая тварь
Умный дом