У нас был наряд в четвертом патруле. Это который за пределами гарнизона находится. Там, где если задремлешь, подползет злой бородатый radikal terrorist и проснешься уже без яиц, ну или без головы, тут уж как повезет.
Мы сидели. Вообще у четвертого патруля есть маршрут, по которому надо шароебить всю ночь, пока не произойдет смена группы. Но мы приутомились, поэтому сидели на бетонной плите, посреди маршрута, лузгали заранее закупленные семечки, да вели неспешные тихие беседы, о жизни. О том о сем. Конечно меры предосторожности соблюдали, сидели в тени кустов от лунного света, чтоб наши силуэты не было видно, и контролировали обстановку вокруг. На фоне трещали сверчки, и можно было подумать что просто сидят молодые парни, общаются, теплой летней ночью. Звона бутылок пива только не хватало в этой всей идиллии. Если конечно не брать в расчет место действия этих событий.
На холме движение - тихо, но четко сказал один из нас. Дальше не требовалось уже никаких команд, пояснений. Наша тройка быстро и молча развернулась в боевой порядок, заняла позиции. Насколько возможно бесшумно автоматы были сняты с предохранителей и передернуты затворы.
Я лежал и чувствовал как сердце начинает ускоряться, адреналин впрыскивается в кровь. Организм и мозг расширяют восприятие, обостряются ощущения, слух, реакция. Скорей всего сейчас кого-то убьют, возможно даже меня, или я. Попутно в голове кружились мысли, как быть. Открыть огонь сразу, или понаблюдать. Или доложить дежурному по части, но раций то у нас нету. Ебат же духи обнаглели, прям вплотную к гарнизону пробрались, одной из мыслей в голове проскочило у меня.
Мы замерли на изготовке в ожидании приказов. У нас есть офицер. старший группы, ему и принимать решение. Холм был через дорогу от нас. Вся дорога освящалась дежурной лампой магазина у дороги, бизнес модель которого состоялась на торговле с солдатами, офицерами и их семьями.
Казалось прошла уже целая вечность, но по факту - несколько секунд от момента как мы еще сидели безмятежно и вели разговоры щелкая семечки. Лейтенант довел до нас - я сейчас двигаю по краю света в темноте туда, попробую выяснить что и кто это. Если начнется стрельба, кладите всех кто там есть. И он исчез в кустах. Мы начали прикрывая друг друга передвигаться стараясь занять более выгодные позиции, при этом не попадая на свет.
Не было ни страха, ни злобы, ни азарта. Только легкая нервозность. Что тут говорить, мы бойцы разведроты, большинству из нас около 20 лет. И до конца контракта наш смысл жизни - бороться с террористическими бандформированиями в горах Кавказа. Ты особо не задаешься какими-либо вопросами, смыслами, причинами. Есть приказ - выполняешь его. По возможности оставшись в живых. Ключевое - по возможности.
В книгах встречается такой речевой оборот - время тянулось томительно. То что происходило в момент пока мы ждали какой-либо развязки, в полной мере этот речевой оборот описывает.
Спустя какое-то время так же бесшумно как и исчез, возник наш командир. Отбой пацаны прошептал он нам, то наши. Спецназ с РПД возвращается. Мы поставив автоматы на предохранители стали подниматься, отряхиваться и стягиваться к тому месту где мы сидели. Там остался лежать открытый пакет семечек. Я зачерпнув горстку, попытался начать их щелкать но не смог, у меня появился мандраж рук, все, адреналин отработал свое, наступала побочка от пережитого. Я присел на корточки, стараясь успокоится, попутно доставая патрон из автомата и вставляя его обратно в магазин. В ту ночь тревога была ложной, в ту ночь никому не пришлось умирать.
Так вооот Два американца планировали собрать армию бомжей и захватить остров у берегов Гаити — все женщины должны были стать секс-рабами
Это не начало анекдота, а вполне реальная история: два сверхразума из Техаса узнали о маленьком острове Гонав рядом с Гаити — оказалось, там почти нет власти, безработица и бедность, и решили захватить его, план был безупречен:
— 21‑летний Гэвин Вайзенберг и 20‑летний Таннер Томас почти год готовились к своей «операции» – изучали местность, маршруты, смотрели, как устроена жизнь на Гонаве;
— Оказалось, что Гонав — это остров возле Гаити, примерно 87 000 жителей, тяжёлые условия, мало ресурcов, добраться можно только на лодке;
— Парни готовились по полной: Вайзенберг поступил в пожарную академию для физподготовки, а Томас пошёл служить на авиабазу ВВС, чтобы получить хоть какие‑то военные навыки;
— Самое смешное – их «армия»: Они хотели завербовать бомжей в Вашингтоне, вооружить их и отправить штурмовать Гонав. Они были уверены, что бомжи — идеальные кандидаты для госпереворота и зачистки острова;
— Всё рухнуло, когда армейские структуры заметили странности в поведении Томаса и подняли тревогу. Оба задержаны и расколоты на допросе.
Мы часто слышим про какое-то «умение воевать» или «грамотные действия». А что это такое? Что конкретно делать-то? Вроде как всем всё понятно, хорошо делать надо, а плохо – не надо. Надо в цель попадать, а мимо стрелять не надо. А в чем это конкретно выражается, я думаю, на самом деле мало кто представляет. Я попробую объяснить, хотя, разумеется, вообще всё у меня перечислить не получится.
Сразу стоит понимать, что я буду перечислять некоторые общие вещи, многие из которых актуальны и на уровне роты, и на уровне полка, и на уровне корпуса/армии/фронта, просто со своими нюансами. Описывая их для каждого уровня отдельно, я рискую написать не статью, а книгу, причем полную банальностей и повторов. Поэтому будем говорить в общем.
Перво-наперво надо вообще понять, а чего могут твои войска. На что они способны, чем обеспечены, какую скорость и темп могут развивать, какой связью пользоваться, сколько есть боеприпасов и так далее. Исходя из этого ставить задачи. Постановка неадекватных задач – это довольно частое явление.
Обеспечить внезапность. Это один из краеугольных камней успеха. Если противник не знает о наступлении буквально до последнего момента, то он не только не успеет заранее перебросить на этот участок части усиления (например, батальоны штурмовых орудий или дивизионы СПТО Мардер, не говоря уж о Тиграх) и резервы, но и вообще его можно застать в момент маневра частей, что еще сильнее ослабит оборону. Ох, сколько ж наступлений проваливалось на этом этапе. Некоторые (особенно в ПМВ) превращались в адские бойни без особого продвижения просто потому, что противник узнавал о них заранее, до начала непосредственно самой атаки.
С точки зрения высшего командования очень полезно будет обеспечить совмещение ударов разных объединений (корпусов, армий, фронтов) в более-менее одно время. Если уж собираются атаковать соседние армии или соседние фронты, лучше, чтоб они делали это согласованно, чтобы противнику было сложнее маневрировать резервами и частями усиления. Иначе легко попасть в ситуацию, когда противник сначала кидает танковые дивизии, Тигры, Мардеры, Насхорны, штурмовые орудия и артиллерию на один участок, справляется там, а потом, когда наступление второго фронта начинается через пару недель в другом месте – перекидывает уже освободившиеся части туда. И такое тоже случалось.
Обеспечить логистику на подготовительном этапе – и своевременное прибытие частей и соединений, и доставку грузов (в том числе боекомплекта артиллерии). Ох, сколько ж было ситуаций, когда к запланированной дате наступления и части не все собрались, и всё перемешалось, и нет времени на разведку, и вообще ни на что, а начальство торопит. Зачастую это бывает в контрударах, когда реально каждый день и час на счету, но всё же далеко не всегда спешка оправдана. А для обеспечения успешности марша частей и накопления боеприпасов требуется не просто отдать указание. Требуется неустанная работа по организации снабжения и передвижения, которая ложится и на высшие штабы, и на штабы подразделений. Само по себе ничего не происходит. И здесь тоже нередко дело «пускалось на самотек», как было сказано в одном немецком отчете о причинах дефицита боеприпасов.
Обеспечить создание внятного плана действий и своевременное доведение его до сведения подчиненных. Причем задачи должны быть поставлены максимально информативно, чтобы люди понимали и что в целом надо, и какие конкретные задачи перед ними ставятся, и что делают соседи, и кто эти соседи, и какая цель ближайшая, а какая следующая, что известно о противнике, кто за что отвечает и так далее, грамотный приказ содержит в себе очень много всего. И как же часто в реальности задачи ставились в формате «атаковать – туда, есть ли там противник поймете в ходе боя», это я немного утрирую, но жалобы на очень близкие варианты «приказов» встречаются в отчетах, в том числе у немцев (а то многие считают, что все проблемы только у наших, а немцы какие-то автоматы и делают строго по уставу).
Разведка, как в целом, так и артиллерийская. Должна вестись постоянно – и это прям была большая проблема в РККА, к сожалению. И обычная разведка порой могла просто не вестись или вестись спустя рукава, а с артиллерийской (выявление целей и батарей противника) местами был полный швах. И даже перед началом наступления порой проводилась так плохо, что артиллерия просто не знала, куда бить – порой может быть не выявлен даже передний край. А уж типичная проблема в некоторые периоды, что «в день начала наступления пошел снег/спустился туман, и не было ничего видно, поэтому артиллерия отстрелялась куда попало» вообще приводила к печальным последствиям. При этом не то, чтобы в таком случае ничего было бы не сделать. Вот немцы в ПМВ каким-то образом умудрялись начинать артподготовку … ночью. Чтоб было больше времени днем для атаки. Заранее очень точно рассчитывали данные для стрельбы. Да, им было проще, у них было химическое оружие (которое лучше действует по площади), но стреляли не только им. И вот эта тщательная подготовка данных для стрельбы и разведка целей – это тоже умение воевать. И этому тоже надо уделить внимание, сами по себе цели не найдутся и не поразятся.
Разведка местности и её инженерная подготовка, например, чтоб танки не подорвались на своих же минах, чтоб для танков и грузовиков снабжения были подготовлены дороги. Да, тоже частая проблема, причем с ней РККА сталкивалась и на рубеже 43-44. Да, на сложной местности, но черт побери, мины-то! Вы же их сами ставите! Ну и местность, ведь она ж не внезапно болотистая. Это ж известно, к тому же война там идет не первый месяц. Ну можно хотя бы на своей территории подготовить пути для танков и провести эти самые танки, чтоб они хоть до поля боя дошли. Но это всё требует внимания, нужно озаботиться заранее, понять, что само собой оно работать не будет.
Избегать однообразных действий. Не нужно каждый раз выдумывать что-то неимоверное, но если всякий раз строго по одному плану действовать – это очень облегчает задачу противнику. Например, немцы в весеннем наступлении ПМВ, имея принципиально более-менее одну структуру действий, обязательно что-то меняли, например, длительность и ход артподготовки, методику применения стойких отравляющих веществ (иногда неудачно), и так далее. Банально, если постоянно бить в то же место, оно будет уже усилено. «Ну это же очевидно!» – скажете вы? А поди ж ты, шаблонность действий была реальной проблемой в ВОВ. И в некоторых случаях она даже была обусловлена технически. Например, малая дальность полета штурмовиков Ил-2 не позволяла в некоторых случаях делать сложные маршруты подлета к цели, и приходилось буквально чуть ли не раз за разом летать напрямую. А предсказуемость дает противнику шанс эффективнее ответить. К сожалению, шаблонность была не только из-за технических причин.
Подготовить план артиллерийской подготовки и сопровождения, и ознакомить с ним пехоту. Это придаст ей уверенности (так как она поймет, что конкретно ждать от артиллерии) и будет меньше требовать немедленной реакции и устойчивой связи. А если уж потребуется что-то менять, то это будет по отработанным и известным и пехоте, и артиллерии сигналам (в том числе вообще без применения радио или проводной связи, так тоже можно – комбинациями цветных ракет, например, в ПМВ это практиковалось). Чем сильнее подавлена оборона, тем уверенней себя чувствует пехота, меньше несет потерь и может решительнее двигаться вперед. Обстрел должен четко начаться и четко по времени закончиться (переносом в глубину и на фланги), чтобы пехота могла к этому времени выйти на рубеж и начать атаку с последним упавшим снарядом, будучи готова к рывку. Опоздание в минуту уже сулит проблемы, а уж в пять минут – катастрофу. Противник успеет очухаться и встать к орудиям и пулеметам. И такое бывало нередко.
Подготовка бойцов к наступательным действиям. Отработка с ними того, что конкретно они должны делать, разделение на группы, объяснение плана, отработка навыков обращения с оружием и снаряжением, тренировка действий на местности и на макетах. Уверенная в своих действиях пехота лучше движется вперед и меньше ждет указаний командира. Банально, до людей не доходит, что им надо вести огонь на подавление противника, я лично с этим сталкивался. «Зачем я буду стрелять, если не вижу целей?» - спрашивали меня. Вот и стреляй, чтоб они голову боялись поднять и чтоб их не видно было. Надо людям это объяснить и отработать это на практике. Это тоже нередко упускалось.
Проработать действия с танками и САУ, как с бойцами, так и с командирами. Понять, что может и не может танк, какую работу он сделает, а какую должна сделать пехота. Чем САУ отличается от танка и какое у нее место на поле боя. Почему она должна быть именно там, где она есть (позади пехоты, а не впереди нее, даже если САУ хорошо забронирована, как ИСУ, это же относится к танкам ИС). Это придает бойцам и младшим командиром уверенность и понимание, что их не бросили на мясо, а наоборот, стараются сделать всё для их же пользы. А старшие командиры меньше будут ждать, что всю работу сделают за них, что порой бывает от простого непонимания.
Отработать связь. План – это хорошо и правильно, потому что связь так или иначе будет потеряна, хотя бы временно. Его надо знать, чтобы при потере связи не сидеть дубом. Но чтоб момент, когда она будет потеряна, случился бы попозже и не везде сразу, надо подготовить и радио, и проводную связь, и условные сигналы, запасти ракеты и те самые три зеленых свистка вверх. И донести четко до всех что и как надо делать. Выделить наблюдателей, которые будут смотреть за условными сигналами. Отработать смену частот, кодовых книг (или как там меняют шифры), кодовые таблицы, условные обозначения. Чтоб не прямым текстом всякий раз шпарить. Как минимум, потому что так дольше, а связь может прерываться и быть некачественной. А как максимум, потому что противник может и слушать, и будет стараться это делать. Проводов и радиостанций должно быть достаточно, и иметься резерв. Да, бывает, когда просто ничего нет и неоткуда взять. И это тоже повод к отработке условных сигналов (ракетами, да хоть сигнальными кострами) или более жесткого плана действий, который учитывает больше факторов. Беда в том, что нередко средства есть или есть возможность их достать, а вот подготовить или заготовить их не потрудились.
Точно так же должны быть отработаны и согласованы с авиачастями маркеры для обозначения переднего края для авиации. Штурмовикам и бомбардировщикам намного проще работать, когда они четко понимают, где свои, а где чужие. С воздуха это видно не очень-то хорошо, особенно когда части замаскированы. Плюс сигнальными полотнищами путем выкладывания заранее оговоренных условных комбинаций можно даже передавать простые сообщения (например: «противник северо-запад 500 метров» – буквально так делали немцы, они сами пишут о таком успешном опыте). Должны быть выделены специальные офицеры связи, которые будут сообщать авиачастям, где собираются действовать наземные части и какие у них планы, а также где они фактически находятся по мнению командования. Чтоб не было так, что истребители прикрывают не то, докуда танки реально доехали, а то, где они по мнению летчиков должны быть (а так было). Направляются офицеры управления в части, чтобы хотя бы с КП, близких к фронту, видеть ситуацию и управлять нанесением ударов.
Командиры, которые будут взаимодействовать на земле, должны быть знакомы лично и заранее, это практически необходимость. Они должны буквально встретиться и обсудить как они будут взаимодействовать. Например, если какому-то полку придают батарею САУ, то командир полка с командирами батальонов и командир батареи должны обсудить порядок действий, причем не в порядке исключительно «командир полка сказал, ты выполняешь, твое дело молчать, взять под козырек и гореть в танке». Нет, мнение командира самоходчиков и общий порядок их применения должны обязательно браться во внимание. Как минимум, потому что самоходчик лучше знает, что может и не может его батарея.
Командиры частей и подразделений, особенно действующих на бронированной технике, обязательно должны лично провести рекогносцировку. То есть своими глазами посмотреть на местность, по которой будут наступать. А те места, которые не видно, изучить по карте. В хорошо подготовленных наступлениях рекогносцировка проводилась вплоть до командира отдельного танка и механика-водителя! В плохо подготовленных наступлениях рекогносцировка порой не проводилась вообще, а танки блуждали, тонули в болоте, застревали, выходили не туда, задерживались.
Для эффективного маневра после начала наступления должны быть выделены специальные регулировщики движения с широкими полномочиями и инженерно-саперные команды для обеспечения такого движения. Это необходимо для четкого регулирования потоков транспорта, так как в наступлении ни в коем случае нельзя допустить задержки маневра артиллерии или потери её на минах или болотах, рвах, канавах, оврагах. Не менее важно будет «протолкнуть» в нужный момент подвижную группу, чтобы она решительно ворвалась в открывающийся путь на тылы противника, а не завязла в бесконечных пробках. Ну и снабжение, куда без него. Поэтому регулировщики с четкими планами, саперные команды, разметка путей и дорожные команды с лопатами, деревянными щитами, гатями, гравием, мостками чтоб быстро восстанавливать движение на проблемных участках или при оттепелях/дождях. Банально? А это далеко не сразу научились делать.
Ну и, конечно, надо копать. Пришли на новое место? Готовим сразу позиции. Удалось захватить какой-то рубеж? Сразу укрепляем, подтягиваем ПТ средства. Даже если завтра будем продолжать. Черт его знает, что будет ночью или хотя бы через два часа – может немецкая контратака со Штурмгешюцами. И да, так тоже бывало, что вырвавшуюся вперед «штурмовую пехоту» немцы оттеснили контратакой с несколькими ШтуГами, потому что у тех, кажется, даже ПТР не было. При том, что штурмовики не побежали, а дали бой гранатами, но ими много не навоюешь. Позиции должны быть всегда подготовлены, охранение выставлено, а разведка – вестись беспрерывно.
Конечно, помимо таких базовых вещей, контроля работы подчиненных и следования уставным нормам, от командования всех уровней требуется и ряд более высокоуровневых интеллектуальных усилий. Банально, понимать глобально суть и задачу операции, какую роль твой уровень (батальон, полк, дивизия, корпус, армия) играет в общем плане действия, ну, хотя бы на один уровень выше. Понимать важность глубокого продвижения и влияние его на результат операции (серьезно, не все понимают). Понимать важность обходов и охватов (тоже были проблемы). Это позволяет, грубо говоря, давить там, где надо давить, а где надо обходить, там не давить. Если у вас стена местами толстая бетонная, а местами тонкая деревянная, то логичнее давить там, где деревянная, если удалось такое место выявить (а это постоянная разведка, да). Если же при первом столкновении с бетонной стеной тупо в нее долбиться лбом, а не пытаться пощупать вокруг, то только лоб и расшибешь себе. А бывает наоборот – что ищи-не ищи, а долбиться надо. И важно этот момент вовремя понять.
Здесь уже нужна не инструкция, а чувство. Но даже если человек этим чувством не наделен, но зато внимателен, не теряется, знает теорию и хорошо умеет управлять личным составом, подразделениями и подчиненными частями, если готов усердно работать над планом, организовывать и контролировать работу штаба (многое из перечисленного – это задача не самого военачальника, а его штаба и выше/нижестоящих штабов), то у него едва ли получится плохо. Может не блестяще, но достаточно хорошо. А это уже важнейшая часть дела.
В общем, как вы видите, с одной стороны, это всё – банальщина. Но это та банальщина, которая легко дается только когда кто-то тебе это разжевал. А когда надо самому, да на войне, многое почему-то забывается. А кое-что понимается только с большим и кровавым опытом. Если вообще удается до этого дожить – потери были и среди полковников, и среди генералов. А если совсем плох будешь, могут и под суд отдать. К сожалению, обучение было сложным и шло через кровь. Но у РККА есть примеры хорошо подготовленных и проведенных операций, где многое из того, что я описываю, было сделано минимум на удовлетворительно, а кое-что и на отлично! Военное дело не так уж и просто, но освоить его можно. Научиться воевать – сложнее, но наши справились и с этим.
Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!
Что надеть? Патриотические с символикой Z или цвета питерского неба, а может цвета нефти? Или побыть загадочный для врагов и не одевать плиты, пусть годают с чем у меня броник
История разработки авиационного сверхскорострельного пулемёта Юрченко (ЮАС)
В отечественной оружейной истории имеется ряд знаковых образцов, заслуживающих серьёзных исследований. К таким, несомненно, относится сверхскорострельный пулемёт ЮАС или «Шквал», разработанный конструктором-оружейником Карпом Сергеевичем Юрченко.
Авторы - Римма Тимофеева (к. иск.) и Руслан Чумак (к.т.н.), начальник отдела фондов ВИМАИВиВС, член редколлегии журнала «КАЛАШНИКОВ» и
Среди скорострельных авиационных пулемётов, разработанных в СССР в 1930–1950-х годах, пулемёт Юрченко выделяется тем, что его автоматика построена по редкой для стрелкового оружия принципиальной схеме с кривошипно-шатунным механизмом привода затвора. Такое конструктивно-компоновочное решение позволяет достичь очень большого темпа стрельбы без сопутствующей ему у обычных ударных схем автоматики критической перегрузки деталей, механизмов и патронов и, соответственно, обеспечить высокий уровень надёжности работы механизмов оружия при стрельбе.
Однако роль этого пулемёта в создании скорострельного автоматического оружия состоит не только в очень высоких значениях темпа стрельбы, достигнутых в середине 1930-х годов, а ещё и в том, что общая идея автоматики пулемёта Юрченко послужила основой для главных компоновочных решений нескольких разновидностей скорострельных автоматических пушек конструкции В. П. Грязева и А. Г. Шипунова, которые получили широкое распространение в советской и российской военной авиации благодаря выдающимся боевым и эксплуатационным характеристикам.
Впервые о существовании пулемёта Юрченко стало известно в 2000-х годах, когда были изданы книги, описывающие работы видных оружейников. В их числе оказалась книга А. Белова о жизни и деятельности конструктора-оружейника В. П. Грязева, содержащая описание событий, связанных с пулемётом Юрченко: «Полной противоположностью был в те времена пулемёт ковровского конструктора Юрченко. По его мнению, скорострельность оружия ограничивают удары подвижных элементов автоматики. Он обратил внимание на то, что первое в мире самострельное оружие — пулемёт Хирама Максима — носит на себе элементы скорострельного оружия. Затвор данного пулемёта управляется кривошипно-шатунным механизмом, и поэтому скорость его изменяется по закону синусоиды. При таком законе движения затвора, даже при сокращении времени его движения, можно было рассчитывать на меньшие силовые нагрузки на патрон. Но в отличие от пулемёта Максима, у которого кривошип поворачивался на угол несколько меньше 180 градусов, у пулемёта Юрченко угол поворота составлял 350 градусов. Это исключало удар подвижных частей в крайнем заднем положении. При каждом таком повороте совершался полный цикл работы автоматики. Патрон разгонялся плавно, и инерционные усилия на пулю не превосходили усилия запрессовки её в гильзу. Юрченко подобно Шпитальному не стал извлекать патрон из ленты назад, а досылал его вперёд в ствол. Помимо удивительной простоты, ковровский конструктор добился и значительно большей скорострельности. Темп стрельбы пулемёта Юрченко составлял 5000 выстрелов в минуту, что почти втрое выше по сравнению с тем же ШКАСом.
На своём одноствольном пулемёте Юрченко достиг рекордного для того периода темпа стрельбы. Он, по сути, опередил своё время, ибо для такой скорострельности просто не смогли придумать ствол, способный выдержать подобный темп стрельбы. Тот сгорал, как свечка]».
Через несколько лет в журнале «Оружие» было опубликовано фото турельного пулемёта Юрченко — ЮАС «Шквал-3» № 1, находящегося в собрании оружия Техноцентра завода им. В. А. Дегтярёва (г. Ковров). На этом объём достоверной информации о пулемёте Юрченко заканчивался, какие-либо подробности его создания и испытаний, личности и судьбы автора конструкции отсутствовали.
Самые ранние сведения о начале работ К. С. Юрченко над проектом скорострельного авиационного пулемёта датируются 1934 годом. В это время он служил в НИИ ВВС РККА.
В отчёте о выполнении опытных заказов по Управлению стрелкового вооружения Артиллерийского управления (УСВО АУ) за первое полугодие 1934 года указано, что работы по ультраскорострельному пулемёту с темпом стрельбы до 6 000 выстрелов в минуту перенесены на 1935 год. К тому времени, помимо пулемёта Юрченко, в разработке находилось несколько проектов таких пулемётов: И. Т. Калинина (с принудительной автоматикой), Шпагина или Ерёменко (с разъёмным патронником), Шелеста (турбинный). И в плане опытных заказов Артиллерийского управления РККА на 1935 год содержится указание на разработку нескольких проектов сверхскорострельных пулемётов: Тульским оружейным заводом — с действием от мотора системы Калинина, системы Юрченко, спаренный ШКАС; ОКБ-2 — ШКАС с большой начальной скоростью пули 1300–1500 м/с. В дальнейшем предполагалось изготовить опытные образцы пулемётов, сравнить их между собой и выбрать лучший вариант.
17 октября 1934 года состоялось совещание научно-технического управления РККА по вопросу включения в планы опытных заказов и научно-исследовательских работ на 1935 год предложений изобретателей, при этом УСВО определялось принять проект сверхскорострельного пулемёта Юрченко.
В проекте постановления по артиллерийскому вооружению самолётов на 1934–1935 годы в рамках деятельности КБ и промышленности по направлению модернизации вооружения самолётов и обеспечения вооружения опытного самолётостроения предполагалось обязать Артиллерийскую академию «разработать проект и построить опытный образец скорострельного пулемёта Юрченко к 1 мая 1935 года с тем, чтобы в 1935 году построить первую серийную партию в 10–15 пулемётов». На проект, изготовление двух опытных образцов пулемётов и другие работы выделялось 80 000 рублей, срок изготовления устанавливался с 01.01.1935 г. по 01.07.1935 г.
Чертежи и расчёты пулемёта выполнялись в Артиллерийской академии РККА под руководством А. А. Благонравова. Эта работа завершилась в самом начале 1935 года, после чего в той же академии проект подвергли тщательному анализу. Отчёт (пояснительная записка) с анализом конструкции авиационного турельно-синхронного скорострельного пулемёта системы Юрченко К. С. был выполнен инженером А. М. Сидоренко под руководством А. А. Благонравова и датирован январём 1935 года.
А. М. Сидоренко (1955 г.). ВИМАИВиВС
Принцип действия автоматики пулемёта — отвод пороховых газов из канала ствола, принцип запирания — сведение боевых упоров к затвору из ствольной коробки (по типу автоматической винтовки Дегтярёва 1930 года), питание патронами предполагалось производить из металлической звеньевой ленты.
Главной особенностью проекта пулемёта являлось намерение обеспечить высокий темп стрельбы (около 2500–3000 выстрелов в минуту) за счёт придания большой скорости движения (12–15 м/с) подвижным частям крайне незначительной массы (0,472 кг).
Лента звеньевая рассыпная для пулемёта Юрченко проекта 1934 года. Реконструкция внешнего вида выполнена Русланом Чумаком
В ходе анализа проекта пулемёта Юрченко были выявлены все недостатки и спорные моменты его конструкции, разработаны рекомендации, имеющие целью повысить надёжность функционирования автоматики.
Здесь следует ещё раз отметить, что исследованию в Артиллерийской академии подвергался именно проект пулемёта Юрченко, а не его реальный образец. До изготовления первоначальной модели пулемёта Юрченко дело не дошло по причине низкой живучести деталей подвижной системы и возвратно-боевой пружины, при этом выйти на заданную величину темпа стрельбы всё равно не удавалось (расчётный темп стрельбы составлял 1660–1840 выстрелов в минуту).
Авиационный пулемёт Гербауэра модели 1918 г.
Несмотря на отказ в реализации проекта первоначальной модели пулемёта, К. С. Юрченко не оставил идею создать сверхскорострельный пулемёт и на протяжении следующих шести лет занимался разработкой их более совершенных образцов. В ходе этой работы К. С. Юрченко сначала попытался усовершенствовать свой первоначальный проект скорострельного пулемёта с ударной переоблегчённой автоматикой и изготовить его действующий образец, но быстро понял бесперспективность этого пути и отказался от его продолжения.
В 1937 году он разработал новую конструкцию автоматики комбинированного типа с использованием кривошипно-шатунного механизма привода затвора. Сама по себе идея применения кривошипно-шатунного механизма в скорострельном оружии в то время не была новостью. Такую схему автоматики имели австрийские авиационные пулемёты Ф. Гебауэра моделей 1918 и 1926 года и советский авиационный пулемёт Калинина.
Однако указанные пулемёты имели привод кривошипа от мотора самолёта, а в пулемёте Юрченко c автоматикой данного вида первой модели отпирание затвора производилось подвижным стволом с коротким ходом, движение которого в активной части цикла обеспечивалось весьма необычным даже для того времени способом — за счёт врезания пули в нарезы.
7,62-мм авиационный сверхскорострельный пулемёт Юрченко первой модели. Скрин из видео «Только большие пушки», Олег Растренин
13 ноября 1939 года пулемёт Юрченко первой модели всё же подали для испытаний на Научно-исследовательский полигон авиационного вооружения (АВ) ВВС, но в их ходе он показал себя плохо по причине нестабильной работы автоматики, вызванной изменениями в состоянии начального участка нарезной части ствола из-за износа по мере настрела, что не давало стволу получить полный импульс движения во время движения по нему пули.
Кроме того, пулемёт давал большое рассеивание в горизонтальной плоскости, вызванное ударами кривошипа об ограничители при приходе подвижной системы в крайнее переднее положение, допускал самовоспламенение патрона в патроннике, имел очень тяжёлый спуск (38–40 кг) и неудобные рукоятки управления огнём.
Несмотря на то, что пулемёт Юрченко первой модели испытания не выдержал, полигон признал его конструкцию перспективной и рекомендовал продолжить работу по усовершенствованию.
Основываясь на итогах испытаний пулемёта и его выявленных главных недостатках, К. С. Юрченко существенным образом перепроектировал оружие и создал вторую модель пулемёта. В ней он заменил двигатель автоматики на новый и также оригинальной системы — с неподвижным стволом и жёстким запиранием, выключающимся специальным рычагом при смещении дна гильзы в пределах зеркального зазора в начальный момент выстрела, при этом отбрасывание затвора осуществлялось после отпирания остаточным давлением в канале ствола.
На полигонные испытания пулемёт Юрченко второй модели в количестве трёх экземпляров №№ 3, 4, 5 был подан 13 февраля 1940 года, испытания закончились в марте 1940 года.
По свидетельству самого К. С. Юрченко, пулемёт, построенный на данном принципе автоматики, вполне надёжно стрелял, но обладал весьма существенным недостатком — после прекращения стрельбы длинной очередью (не менее 150 выстрелов) возникал сильный нагрев ствола и находящегося в нём патрона, приводивший к поперечному обрыву гильзы в начале новой очереди. Кроме того, в этой модели пулемёта опять обнаружилось большое горизонтальное рассеивание, выявились недоходы затвора в крайнее переднее положение из-за снижения мощности гильзового двигателя автоматики по мере износа (разгара) пульного входа, очень большие усилия спуска подвижных частей с боевого взвода (28–30 кг) и взведения подвижной системы (65–70 кг), большое неудобство заряжания лентой (требовалось приводить в действие два механизма одновременно), а также неудобные для авиационного пулемёта рукоятки управления огнём типа пехотного пулемёта «Максим». Темп стрельбы снизился по сравнению с пулемётом первой модели с 3600 до 2700 выстрелов в минуту. Полигонные испытания пулемёт не выдержал и отправился на доработку.
В процессе доработки пулемёта Юрченко вновь изменил тип двигателя автоматики и после ряда экспериментов перешёл к классическому откатному двигателю с отдачей ствола при его коротком ходе (1,2 мм) и запиранием затвора двумя боковыми качающимися рычагами (личинками). Такое оформление конструкции пулемёта очередной (третьей) модели позволило добиться достаточно надёжной работы автоматики.
7,62-мм авиационный сверхскорострельный пулемёт Юрченко третьей в турельном варианте. ЦКИБ СОО
1 ноября 1940 года пулемёт Юрченко третьей модели был представлен на полигонные испытания, завершившиеся 25 января 1941 года. В ходе испытаний из пулемёта было сделано 13000 выстрелов.
Кривошипно-шатунный механизм пулемёта Юрченко третьей модели с затвором в положении близком к крайнему переднему. Крайнее заднее положение см. подзаголововчное фото. ЦКИБ СОО
По итогам испытаний полигон пришёл к заключению о том, что пулемёт Юрченко испытания выдержал, все изменения в конструкции сделаны правильно — пулемёт оказался легче предыдущей модели на 1 кг и не имел недостатков свойственным пулемётам предшествующих моделей. При этом был получен темп стрельбы 4 000 выстрелов в минуту.
Механизм запирания пулемёта Юрченко третьей модели. ЦКИБ СОО
Механизм подачи ленты пулемёта Юрченко третьей модели. ЦМВС
Предполагалось к 25 ноября изготовить и представить на полигон один пулемёт, а к 15 декабря ещё три пулемёта для более широких испытаний и завершить их во второй половине декабря 1940 года. Далее предполагалось к 20 декабря разработать к пулемёту синхронизатор для стрельбы через винт одномоторного истребителя, изготовить два синхронных пулемёта, после чего перейти к проектированию сверхскорострельной авиационной пушки и в 1941 году передать пулемёт в промышленность для его серийного производства.
Механизм взведения подвижной системы автоматики пулемёта Юрченко третей модели. ЦМВС
Изучение документов Народного комиссариата авиационной промышленности (НКАП) показывает, что доработка пулемёта Юрченко продолжалась до начала 1941 года включительно. По свидетельству самого конструктора, к 10 марта 1941 года его пулемёты в количестве двух штук вместе с доработанной турельной установкой МВ-3 поступили на полигонные воздушные испытания, которые выдержали, что считалось достаточным для перехода к войсковым испытаниям с перспективой принятия на вооружение.
Приказ НКАП № 599сс от 30 июня 1941 года предписывал заводам № 1, № 21 и № 22 к 1 октября 1941 года оборудовать три самолёта МиГ-3, три самолёта ЛаГГ-3 и один бомбардировщик Пе-2 синхронными и крыльевыми пулемётами Юрченко калибра 7,62 мм для проведения войсковых испытаний. К этому же сроку для вооружения самолётов предписывалось на заводе № 2 изготовить серию из 19 пулемётов Юрченко, в том числе 12 синхронных, 4 крыльевых и 3 турельных, и 300 000 звеньев патронных лент к ним.
Проведение войсковых испытаний самолётов, вооружённых пулемётами Юрченко, намечалось на период с 1 октября 1941 года по 1 ноября 1941 года. По итогам испытаний к 10 ноября 1941 года требовалось предоставить соответствующие выводы Совнаркому СССР.
Вопрос об исполнении данного приказа в части выпуска серии пулемётов Юрченко пока остаётся открытым, но серийные номера сохранившихся до настоящего времени пулемётов последней модели («Шквал-3») свидетельствуют в пользу того, что их опытная серия была всё же изготовлена, предположительно — на Ковровском заводе ИНЗ № 2.
7,62-мм авиационный сверхскорострельный пулемёт Юрченко «Шквал-3» № 1. Техноцентр АО «Завод им. В. А. Дегтярева»
Об изготовлении действующего образца 12,7-мм пулемёта Юрченко исчерпывающая информация пока не выявлена, но некоторые сведения всё же удалось обнаружить, и они косвенно свидетельствуют в пользу того, что такой пулемёт всё же был спроектирован и изготовлен.
7,62-мм авиационный сверхскорострельный пулемёт Юрченко «Шквал-3» № 15 в крыльевом варианте. Техноцентр АО «Завод им. В. А. Дегтярева»
В документах из РГАЭ содержится текст доклада К. С. Юрченко на Коллегии Народного комиссариата тяжёлого машиностроения (НКТМ), в котором он сообщает, что УВВС КА заключило с ним договор на проектирование крупнокалиберного сверхскорострельного пулемёта калибра 12,7 мм по тактико-техническим требованиям заказчика со сроком исполнения в 1941 году.
В марте 1941 года заместитель Наркома вооружения Барсуков письмом сообщил Наркому тяжёлого машиностроения о том, что заводу № 2 дано задание об изготовлении 10 стволов калибра 12,7 мм для Особого КБ НКТМ с окончанием работ 1 апреля 1941 года. 22 марта 1941 года НКВ довёл до сведения ОКБ НКТМ (Юрченко), что ему выделены в числе прочих боеприпасов для проведения испытаний пулемётов 2 000 патронов калибра 12,7 мм.
Дальнейшая судьба проектов 7,62-мм и 12,7-мм пулемётов Юрченко теряется, но достоверно известно, что в годы Великой Отечественной войны пулемёты Юрченко не появлялись в числе участников значимых опытно-конструкторских работ по созданию новых систем авиационного стрелково-пушечного вооружения.
На момент написания статьи в документах и различных собраниях оружия в России авторы выявили четыре пулемёта Юрченко двух модификаций.
Изображение первой модели пулемёта Юрченко с кривошипной автоматикой приведено в лекции историка авиационного вооружения О. Растренина.
Один пулемёт третьей модификации в турельном варианте находится в собрании оружия технического кабинета ЦКИБ СОО.
Два пулемёта третей модификации (по одному в турельном (№ 1) и крыльевом (№ 15) вариантах) находятся в собрании Техноцентра АО «Завод им. В. А. Дегтярёва».
Ещё один пулемёт Юрченко третьей модификации в турельном варианте (№ 9) находится в собрании оружия Центрального музея Вооружённых сил РФ.
Развитие заложенных в конструкцию пулемёта Юрченко перспективных технических идей, в первую очередь автоматики, основанной на свойствах кривошипно-шатунного механизма, прервала начавшаяся 22 июня 1941 года Великая Отечественная война.
23-мм автоматическая пушка Скворцова. ЦКИБ СОО
В дальнейшем пулемёт Юрченко стал источником вдохновения для конструкторов-оружейников послевоенного поколения — для Александра Ивановича Скворцова (23-мм автоматическая пушка под патрон пушки ВЯ) и для выдающихся тульских оружейников В. П. Грязева и А. Г. Шипунова (одноствольная 23-мм автоматическая пушка с безударной автоматикой под патрон ВЯ — АО-7, позднее — ТКБ-513).
Позднее, используя идеи этой пушки, В. П. Грязев при участии А. Г. Шипунова спроектировал совершенно новую двуствольную 23-мм автоматическую пушку АО-9, которая была принята на вооружение авиации под обозначением ГШ-23, выпускалась на протяжение нескольких десятилетий и является блестящим примером успешного проектирования автоматического оружия высочайшего уровня сложности.
23-мм автоматическая пушка Шпитального Ш-3. ТГМО
Кривошипно-шатунную схему автоматики в своём оружии также использовал Б. Г. Шпитальный, применив её в разработанной в начале 1950-х годов 23-мм автоматической пушке Ш-3 и 7,62-мм пехотном пулемёте. Пушка Шпитального Ш-3 проходила широкие полигонные испытания, но на вооружение не принималась.
7,62-мм пулемёт Шпитального. ВИМАИВиВС
Таким образом, влияние концепции автоматики Юрченко на процессы создания в СССР скорострельных авиационных пушек оказалось очень большим, но в силу указанных в статье обстоятельств этот его вклад оказался вычеркнут из поля внимания большинства специалистов-оружейников.
Во второй части статьи мы расскажем о личности и судьбе конструктора пулемёта «Шквал».
