Космические магнитики
В общем, так получилось, что от ловцов всегда остаются кружочки разных размеров, которых со временем набралась целая коробка. Посмотрела я на них и решила - распишу!
Сказано - сделано.)
Конкретно эти - совсем махонькие, и чаще всего мы вкладываем их в подарок к ловчикам.)
Не считаю себя великим художником, это скорее просто форма отдыха и смены деятельности.
И да, из художки меня попросили на втором курсе xD
Рукоделам - фанера, акрил, кисточки, глиттеры.)
Немного фантазии и получаются такие малыши :3
ПРО ДЖОКЕРА, АГАШУ И БУСИНКУ (Из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 61
Его Величество Случай определил жизнь щенков в куда большей степени, чем все наши усердные старания, сколько бы мы их не производили. Именно он, Случай дал нашему следующему щенику Матадору чудесного хозяина Сережу Ш. Сергей Ш. – житель самого центра столицы приехал и забрал щенка в свои заботливые руки, и сразу показал себя как владелец, которому будет рад любой заводчик: внимательный к деталям, спокойный, старательный. Увы, тот же Случай обошелся с Матадором очень жестоко: щенок, несмотря на все прививки, заботу и надлежащий уход, подцепил где-то нетипичный энтерит, и не смог справиться с болезнью. Да, такое бывает, как бы люди не верили в чудеса ветеринарии. История очень грустная, и к сожалению, не последняя из таковых, уж так все в этом мире устроено, и о чем я не раз уже напоминал моим читателям, традиционно настроенным на постоянный позитив.
Судьба еще двух сестер Мейпл и Меллоу в дальнейшем окажется тесно переплетена, а пока они счастливо ползают каждая сама по своим щенячьим делам в вольерчике: Мейпл с белой мордахой, похожая на Джокера, Мелоу черненькая – точная копия Буся.
Кстати, вы когда-нибудь наблюдали как забавно маленькие детеныши собак проходят свое становление. Сначала катаются с боку на бок совсем слепенькие и беспомощные. Потом открывают глазки, и первые дни очень смешно косят ими по сторонам. Потом начинают активно ползать, сначала на пузе, как маленькие крокодильчики, потом потихоньку укрепляются задние лапки, и вот собаки-дети уже гордо задрав попы кверху бороздят пространства манежа маленькими корабликами, наподобие тех, что мы запускали в детстве весной в огромных послеснеговых лужах, и которые заменяли нам и моделирование, и компьютерные игры, да чего там, даже приключенческие фильмы, которых тогда показывали так мало, что по пальцам можно было пересчитать.
Ну а потом, как только лапы окрепли, щеники принялись носиться по манежу, и все больше времени проводили в шаловливых играх и отчаянном веселье. Для нас началось совсем уже не скучная жизнь. Во-первых они уморительно скакали, растопырив лапы, как деревянные коняшки, с умильным тявканьем напрыгивая друг на друга. Во-вторых, мама Буся с появлением у щенков прикорма (а прикармливать их, как наверное уже догадались опытные собаководы, мы начали достаточно рано, девять растущих туш одной Бусине никак не выкормить) перестала убирать за ними следы жизнедеятельности, а щенки принялись, пардон, какать с двойным усердием. И скоро это во-вторых стало такой большой проблемой, что затмила собою все во-первых, а также в третьих, в четвертых, и в остальных, о которых поговорим чуть позже.
Уж попрошу моих терпеливых читателей отнестись снисходительно к какашечной теме в нашей истории, потому что, как бы это не было «не комильфо», нам от нее было деться совершенно некуда, так что на короткое время, но все же щенячьи каки превратятся в главных героев повествования.
Сначала все шло более-менее ровно: Маринка, или иногда я, заходя к щенкам, успевали подхватить какашки салфеткой, и манеж оставался более-менее чистым, но потом, с ростом щенков, а они принялись расти, как тесто на хороших дрожжах, коричневых продуктов жизнедеятельности становилось все больше и больше. Надо ли пояснять, что щенки, в своей веселой возне радостно растаптывали все это по манежу, причем по тряпкам, мискам, друг по другу, по стенкам, и только мама Буся как-то умудрялась увернуться от этого безобразия.
Бедная Маринка просто сбивалась с ног: подросших чумазых вислоухов нужно было перетаскать в ванную, отмыть весь манеж, повыкидывать каки, вычистить пол, застелить новые тряпки, потом помыть оболтусов и по одному снова отнести их в манеж. К моменту, когда все топтуны, вымытые и блестящие, находились на своем месте, на полу манежа уже лежала пара новых свежих какушек, которые надо было быстро убирать. А через полтора – два часа манеж и его обитатели возвращались ровно в тоже самое состояние, какое было до уборки и мытья.
Серьезной проблемой во всем этом стали мухи. Стояло жаркое самарское лето, все окна в квартире нараспашку, а балкон у нас как раз выходил на электроподстанцию, сбоку которой притулилась масштабная микрорайонная мусорка, которую будет правильно и справедливо называть «помойка», ибо вывозился мусор кое-как, а сваливался там всеми кому не лень: двор наш был проездной, очень удобно. Естественно никаких мух никто там не травил, и они плодились с невероятной скоростью, а потом устремлялись в наши гостеприимно распахнутые окна, на пир щенячьего говнеца.
С этими мухами мы воевали всеми силами, брызгали дихлофосом, но в щенячьей комнате особо не потравишь химией, поэтому чаще били газетами, тапками, тряпками и вообще всем, что подворачивалось под руки. Эффективность такой борьбы была абсолютно минимальной, и мухи жужжащими полчищами носились по нашей квартире, удивляя Джокера и Агашу, и доводя нас с Маринкой просто до исступления.
В общем, жизнь наша из сплошного умиления пушистыми крохотульками превратилась в бесконечные кормежки быстро подрастающих псов, их взвешивание, отмывание, дезинсекции, осмотры, профилактики и так далее по кругу. Надеюсь, прочитав это, все кто полагали, что бизнес по разведению собак – сладкое занятие, теперь свое мнение немного поменяют, а о якобы баснословных доходах со щенков мы еще поговорим впереди.
А пока, как вы уже, наверное, догадались, единственный исход из какашечного царства мы для себя видели в скорейшей передаче щенков новым хозяевам, которых еще предстояло найти.
Продолжение следует....
Фото из личного архива автора, на фото Скаутхаунд Максимум
Чёрные кони
Россия, середина XIX века. Столичный врач направляется на службу в дальнюю губернию, чтобы переустроить медицинское дело. Старый еврей из Малороссии кается священнику в ошибках, которые бессилен исправить. Маленькая девочка ненавидит отца за смерть матери и мечтает сбежать из дома. Третье десятилетие царствования Николая I, в воздухе витает слово «революция». Главный персонаж, Владимир Ильич Ленин, в бесконечных спорах со Смотрителем в гробовой тиши мавзолея рассказывает трагичную историю о своем деде, прадеде и о своей матери, пытаясь объяснить, почему в решительный момент не смог поступить иначе. Предлагаю поразмышлять об исторических аллюзиях и решить, должен ли Ленин остаться не преданным земле на следующие сто лет.
Шумно шаркая ногами и тяжело опираясь на трость с массивной изумрудной рукоятью, старик обошел вестибюль мавзолея и медленно спустился по широкой темной лестнице к траурному залу. Зигзаги из кроваво-алой смальты - искусственного стекла, выложенные на фоне черного лабрадора - древнего магического камня, в тусклом свете больше были похожи на дьявольские оскалы, чем на знамена пролетариата. Николай Фомич остановился, разглядывая их. Стояла могильная тишина. Через толстые стены снаружи не доносилось ни единого звука. Смотритель сам себе покивал, а потом неторопливо подошел ближе к постаменту. Облокотившись на перила из красного гранита, он прищурился, чтобы разглядеть Ленина через пуленепробиваемое стекло.
- Лежишь?
Ильич, конечно, не ответил.
- Чего молчишь? - Николай Фомич осторожно спустился к саркофагу и постучал по нему тростью.
- Ну а ты как думаешь? - глухо отозвались из-за стекла.
- Так вот и лежи тогда, лежи. - Позабыв, зачем он сюда пришел, старик огляделся и направился обратно к выходу. - А знаешь-ка, что? - вдруг остановился он, вспомнив утреннее происшествие. - Знаешь?
- Да что же? - недовольно проворчал Ленин.
- Народ пугать перестань. Вот что! Кто сегодня пальцами шевелил? Если б заметили - что было бы?
- Так затекают, - взмолился Ленин и повернулся к Фомичу, - пальцы-то!
- И что? И что? - Смотритель аж привскочил на месте. - Терпеть надо. Терпеть! - замахал он тростью. - Как русский народ терпел тебя? Сейчас вот и ты терпи!
- Да сколько же еще? - прошептали за стеклом.
- А вот сто лет отлежал, теперь еще сто, понятно? - поучительно погрозил пальцем в сторону саркофага Николай Фомич.
- Наказание! - простонал Ильич. - Почему же мне еще сто?
- А вот и подумай за это время. Подумай!
Ленин и смотритель помолчали, разглядывая друг друга.
- Фомич! Фоми-ич! - вдруг позвал старика хитрый вождь. - Чем же мне думать, если у меня мозг-то вынули?
- А ты большевик? - не растерялся тот.
- Большевик! - ничего не подозревая, подтвердил Ленин.
- Вот и думай, как говорится, чем осталось. По-большевистски думай. Всё! Спи!
Из-под стекла бессильно вздохнули, раздались какие-то шорохи, и вскоре настала тишина. Рассерженный Николай Фомич вышел из траурного зала, поднялся в вестибюль, присел на стул, повздыхал, покряхтел - но скоро успокоился и тоже задремал.
1.
Как объяснить, где находится губернский город Пермь?
Вот заложат вам в Петербурге два тяжелых венских дормеза - две огромные дорожные повозки. Взгромоздят на них поклажи не меньше десяти пудов - и на важи на крыше, и сзади на горбок. И в последний раз оглянувшись на ставший уже за эти годы родным, шумный и суетливый, величественный и туманный столичный город, на курьерских тройках (потому что надобность у вас казенная) под бесконечный перезвон колокольчиков помчитесь вы прочь от Петербурга по Сибирскому тракту, меняя на станциях лошадей (по той же казенной причине - почти без задержек) и останавливаясь на ночь, где придется. А ехать без остановок нельзя, потому что с вами дети: старший сын - одиннадцати лет, и пятеро девочек, младшей - четыре года, и с ними няня.
Ближе к Вологде весенняя распутица даст о себе знать. А на полпути к Вятке, на вторую неделю дороги, быстрее шести-семи верст в час лошади тянуть уже не смогут. Грязь станет повсеместной, настоящей - русской. И где-то здесь может показаться, что Россия уже заканчивается. Но это далеко не так. Ближе к Уралу - настоящая Россия только начинается, а вековая грязь лишь стережет от чужаков неприступные земли.
Тем временем, до Перми пути еще почти столько же - тысяча верст, а значит, к Вознесению, то есть в две недели, которые было рассчитано занять на переезд - уже никак не уложиться. Где-то после Дебёсов пойдут хвойные леса - вы сразу почувствуете холодное северное дыхание. По низинам, несмотря на середину мая, здесь все еще будет лежать снег, и чем дальше - тем его будет больше.
Только на третью неделю, переправившись, наконец, не без хлопот на левый берег Камы, вы окажетесь в Пермском уезде. Дорога на восток вдоль реки сначала пойдет песчаная, но после Юго-Камского завода станет прекрасной гальковой. Дормезы покатятся гораздо легче и мягче. Вдоль тракта замелькают верстовые столбы, а значит - худшее позади, близко губернский город.
Еще немного, и после моста через крошечную речку Данилиху вы остановитесь у заставы. Здесь из черно-белой будки выйдет к вам заспанный караульный. Он проверит документы, впишет ваше имя в толстую книгу, а потом неспешно откроет шлагбаум. Медленным шагом, словно нехотя, лошади тяжело затащат повозки в крутую гору, и вот теперь - откроется вид на саму Пермь. Вот и он, наконец, этот неказистый и неустроенный город промышленников и арестантов, в котором вам предстоит поселиться, и хорошо бы - ненадолго.
- А это больни-ица-с, Алекса-андровская, в честь покойного государя Александра Па-авловича, изво-ольте-с, - сообщил ямщик, когда скрылась из виду Московская застава и Александр Дмитриевич попросил ненадолго остановить.
Возница сильно «окал» и смешно растягивал слова, как будто вот-вот собирался затянуть из них песню. Еще долго у Александра Дмитриевича не получится привыкнуть к чудному местному говору.
Петербургский врач - на вид ему было лет около сорока, с густой бородой и с усами, с длинными зачесанными назад темными волосами, в пыльном дорожном сюртуке и при этом, однако же - в начищенных до блеска сапогах, вышел из неуклюжей повозки и с сомнением оглядел роскошное здание, с колоннами и львами у входа, богатую кованую ограду вокруг него. Больница одиноко стояла за городом, среди полей. И хотя сама по себе вид производила вполне достойный, но выглядела - как будто бы неуместно. Во всяком случае - странно.
- Ну что ж, зато... красиво, - подобрал подходящее слово врач, потягивая занемевшие члены. - Только отчего же на пустыре?
- Город растё-ёт-с. Скоро и здесь будет го-ород... - сам того не ведая, напророчил ямщик. - Видать, барин, давно Вы не были в дальней доро-оге?
- Пожалуй, давно, - задумался Александр Дмитриевич, о чем-то вдруг вспомнив. - Да, очень давно. Можно даже сказать... с молодости.
- Да-а-а, - протянул возница, - по молодости и дорога-то кажется короче, и жизнь-то длиннее. Токмо отчего-с потом все наоборот перекувыркивается, вот это я ума не приложу-у... Так Вам, выходит, к Дому преподава-ателей?
- Да, да. - Александр Дмитриевич закивал, стряхивая с себя все лишнее и прошлое, которое больше ему здесь не пригодится, потер руки и нетерпеливо сел обратно. - Поехали! Недалеко уже отсюда?
- По тот конец, у Сибирской заста-авы.
- Через всю Пермь проедем?
- По южному бульвару мину-уем-с...
- Трогай.
- А вы, милостивый государь, ведь неправильно название города говорите-с, - рассмеялся ямщик в густые усы, неспешно берясь за вожжи.
- Это почему же?
- А здесь говорят: Пе-ерьмь.
- Вот как? - удивился Александр Дмитриевич. - Поедем через всю Пе-ерьмь? - попытался он повторить.
- Город у нас небольшо-ой, сами видите-с, - пожал плечами мужик.
К удивлению, город оказался очень зеленым. Буквально утопал в свежей весенней зелени. По правую руку от березовой аллеи, по которой сейчас катили дормезы, показался загородный сад. В нем Александр Дмитриевич полюбит скоро подолгу гулять. По левую руку пошли дома. Очень мало каменных, больше деревянные, среди них много кособоких. Ближе к Каме возвышались купола церквей.
Да, городишко, в который Александра Дмитриевича определили на службу, после столицы показался крошечным. Даже несерьезным для губернского, шуточным, игрушечным. Но зато дышалось здесь хорошо, легко, по-деревенски. Особенно когда летом в жаркий день северный ветер задувал с реки. Город лежал в ложбине между двумя холмами, и отсюда, с возвышения - виды открывались чудеснейшие. Но хоть Пермь и растянулась сильно вдоль Камы - застроена она была негусто. Нередко весь квартал только и состоял из одного низенького строения с садом. А до чего на улицах оказалось грязно! Ни одной мостовой, дощатые тротуары в мутной жиже. Пешком в непогоду приличным людям здесь ходу не было.
Дальше дорога пошла на южный, Кунгурский выезд, а дормезы свернули налево и покатили вверх по широкой Сибирской улице. Миновали Благородное собрание - в классическом стиле здание, с колоннами и треугольным фронтоном. После перекрестка остановились у необычного высокого каменного одноэтажного углового дома с большими двусветными - в два ряда друг над другом - окнами под скатной крышей. Это и был Дом преподавателей, в восточном крыле которого Александру Дмитриевичу с семьей предстояло теперь поселиться.
Приехали? Ну что ж, стало быть - выходим.
Пока кухарка хлопотала над весенней ботвиньей с крапивой и щавелем, накрывая стол для уставших с дороги новых жильцов, дворник сносил поклажу и отправился растапливать баню. Александр Дмитриевич осмотрел служебную квартиру. Прошел из гостиной с большим камином через анфиладу из трех просторных комнат с лепниной на высоком потолке и определил устроить в двух первых, белой и синей - спальни для детей, а в дальней, зеленой - собственную спальню и одновременно кабинет.
Дети вместе с няней принялись распаковывать вещи, а Александр Дмитриевич перенес к себе оказавшийся единственным во всей квартире столик, а с ним - стул с решетчатой спинкой. Следом, стараясь не поцарапать наборный паркет - этажерку, на которой решил сегодня же вечером расставить привезенные из Петербурга книги, больше по медицине. С трудом раздвинув тяжелые, пыльные темно-зеленые шторы из вышитого коленкора, доктор выглянул в окно и недовольно покачал головой.
***
Да, город действительно был небольшим. Это было замечено верно. Строго расчерченные перпендикулярные улицы выдавали какое-то искусственное его основание. Не было здесь большого пересечения торговых дорог, не было шумных рынков с привозными товарами. Пермь выглядела безлюдно, бедно и нестройно. Больше всего было похоже, что кто-то, устав водить рукою по карте, ткнул в произвольную точку - и основал здесь город, даже не удосужившись предварительно сие место осмотреть. А потом и вовсе позабыл об этом нелепом происшествии, да только Пермь на том странном месте так и осталась.
Ровно в семь утра следующего дня Александр Дмитриевич отправился к губернатору. Весна только начиналась, и врач быстро продрог. После долгой дороги неприветливый Урал решил теперь испытать своего гостя утренним холодом. И конечно же - опять грязью. Дрожки гремели и прыгали по лужам, попадали в ямы и обдавали редких прохожих, а равно и своего пассажира холодной водой. Отглаженный еще с вечера вицмундир теперь снова требовал чистки. И это - одна из центральных улиц, которая от южной заставы поднималась к Каме.
Немного не доезжая до набережной, свернули к главной площади и остановились около большого собора. Рядом с ним, как можно было и предположить, располагались дом губернатора и его канцелярия. Площадь по обыкновению для межсезонья была залита лужами. Широко шагая, стараясь в них не ступать, Александр Дмитриевич все равно промочил ноги. Вместе с испорченным мундиром это не в шутку вывело из себя нового инспектора губернской врачебной управы. Досадуя на то, что он вынужден был здесь оказаться, и позабыв уже, что сам еще недавно радовался новому назначению, Александр Дмитриевич, терзаемый самыми противоречивыми ожиданиями, отворил тяжелые двери, вздохнул на пороге - и поторопился войти.
Несмотря на раннее утро, в приемной толпились. Служебный день губернатора начинался по военной привычке спозаранку. Назвавшись экзекутору, Александр Дмитриевич присел ждать вызова. Окружавшие его вельможи большей частью суетились и спешили попасть на прием вперед друг друга. И только один человек из всей приемной безропотно и молча стоял в стороне.
Этот смирно дожидавшийся вызова посетитель - был невысокого роста мужчиной, лет за пятьдесят, суховатым и в очках, в темно-коричневом плаще и в бахилах - уральских широких сапогах. Он не был похож на обычного чиновника. По ожидающему было видно, что в присутственных местах ему не по себе и стеснительно, особенно - среди такого количества мундиров и фраков. Заложив руки за спину, он стоял в пол-оборота к высоким резным дверям, ведущим в кабинет губернатора, и каждый раз, как они открывались - вздрагивал и вытягивался всем телом, как будто желал, чтобы губернатор заметил хотя бы кончик его носа. Но либо нос его был слишком короток для таких дел, либо губернатор сегодня был слишком занят - посетителя никак не замечали.
«Эхь-эхь-эхь», - каждый раз качал он головой, всем своим видом показывая, что желает только одного - быстрее попасть на прием и покончить с делом. Наконец, экзекутор, словно сжалившись, подозвал просителя к себе и указал на Александра Дмитриевича. Мужчина закивал, засуетился и поспешил подойти.
- Кхм… кхм... - откашлялся он, извиняясь за вынужденное беспокойство. - Мое почтение... разрешите-с представиться. Ардашев Дорофей Федорович, врач Александровской больницы, кхм...
- Здравствуйте! - удивился Александр Дмитриевич и вежливо привстал, чтобы поздороваться со своим будущим подчиненным. - Видел, видел. Александровская больница, это на въезде в город. То бишь - и вовсе за городом.
- Да-с, она самая… кхм... Будем знакомы. С удовольствием буду ждать, чтобы все показать… Знать, мы так и думали, что Вы прибудете со дня на день, да-с… А вот и вы-с, - неловко улыбнулся Ардашев.
- Осмотрю с удовольствием, Дорофей Федорович. - У присланного из столицы чиновника было в привычке сразу же повторять имена своих новых знакомых. - Хорошее впечатление с первого же взгляда, - заверил он. - Я даже попросил остановиться, чтобы разглядеть, так был удивлен. Прекрасное здание. В отличном месте. Так просторно. Должно быть, у вас и в делах полное… благолепие?
- В известном роде, благолепие, слава Богу, - не вполне понял иронии Ардашев, обрадовавшись комплименту инспектора. - Вот видели бы Вы, как мы раньше работали, но теперь… слава Богу… кхм… Больница наша, знать, не такая большая.
- Сколько же коек? - по-деловому поинтересовался инспектор.
- Шестьдесят. Да-с, шестьдесят коек, да шесть фельдшеров… да я, - развел руками врач, не зная, что еще добавить.
- Так Вы один врач?! - изумился Александр Дмитриевич. - Разве только один врач на всю губернию?
- Один на всех, - подтвердил Ардашев. - Сам оперирую, сам хлопочу. Один на всех… кхм… Когда же планируете ревизовать?
- Пока не скажу, сначала к губернатору. - Инспектор почтительно кивнул на дверь с орлами и вензелями.
- Ну что ж, тогда рад был знакомству, буду Вас ждать... Сами все, как бы Вам сказать… сами все и увидите.
- С удовольствием осмотрю, спасибо.
Дорофей Федорович неловко улыбнулся и поспешил отойти в сторону, а рядом с Александром Дмитриевичем присели двое в полицейских мундирах. Они единственные из всей шумной приемной как будто никуда не спешили - обсудили рыбалку, погоду, принялись о чем-то спорить. Наконец, первого из них вызвали.
Оставшийся ожидать своей очереди штабс-капитан с орденом Анны четвертой степени и медалями Отечественной войны на груди, обтянутый тесноватым мундиром, который у пуговиц уже начинал расходиться складочками, что, впрочем, не беспокоило его хозяина - зазевал, приглаживая усы. То ли он ночь не спал, то ли никакое происшествие для человека в его чине уже не могло показаться достаточно важным - по виду штабс-капитана было совершенно невозможно это угадать. Да и кому, как не полицейским, во все времена и лучше всех было известно, что ни спешить, ни волноваться никогда не стоит, потому как все либо разойдется само, а если нет - так, значит, тому и положено быть. За время службы в полицейском департаменте в Петербурге Александр Дмитриевич быстро обнаружил эту общую черту и научился теперь без ошибок узнавать полицейских даже без мундиров и даже издалека, порой по одной только размашистой походке.
- Так и об чем же говорят в Петербурге-с? - пахнув не то квасом, не то щами, вдруг наклонился к Александру Дмитриевичу штабс-капитан, как будто они уже были давно знакомы и теперь только продолжали когда-то начатый разговор.
Совершенно не ожидая подобной фамильярности, врач растерялся и попытался отстраниться.
- Э-м-м... Простите, Ваше благородие, не понял Вас? - переспросил он.
- Извольте, будем знакомы. Федор Иванович Вайгель, городничий, - назвался штабс-капитан. - Нам часто с вами по службе теперь вместе будет дело иметь.
Мужчины пожали руки.
- Будем знакомы… - еще раз удивился Александр Дмитриевич и внимательно посмотрел на собеседника, чей несерьезный вид как-то не вполне соответствовал названной должности.
- Так научились ли стряпать в Петербурге пельмени из щуки-с? - хитро подмигнув, невозмутимо продолжал городничий. - Или по-прежнему предпочитают давиться трюфлями с ананасами?.. В последний раз, как я был в городе на Неве, нигде пельменей сыскать не сумел.
- Про то, что на Урале стряпают пельмени, я слышал, - ответил врач, все еще смущенный бесцеремонностью полицейского, не вполне понимая, шутит тот или говорит серьезно. - Только позвольте, Федор Иванович, узнать, чем же уральские пельмени могут отличаться, к примеру… от обычных вареников?
- Как это понять, «слышали, что стряпают»? - вдруг опешил штабс-капитан. - Ведь отличие же имеет место самое разительное! Не меньшее, чем, скажем… между устрицей и кулебякой.
Эта новость как будто оказалась для городничего настолько важной, единственно важной за все утро, что он развернулся к Александру Дмитриевичу и нахмурился.
- Так вы, стало быть, сами из Малороссии? - догадался, наконец, Вайгель, внимательно разглядев своего собеседника. - Ах вот оно что! Тогда позвольте пригласить Вас к себе в гости на пельмени из щуки, - добродушно положил он руку на плечо инспектору. - Чтобы Вы могли убедиться в разнице с варениками. - Городничий, наконец, не выдержал и расхохотался. - Ну так что, стало быть?
Под таким напором Александр Дмитриевич и сам не сдержал улыбки.
- Надо полагать, Вы и рыбачите? - полюбопытствовал врач.
Что-то в новом знакомом одновременно и отталкивало, и неожиданно располагало к себе.
- А как же-с! - сердечно заверил городничий. - И сам стряпаю, и никого не допускаю до этого дела. Так разрешите Вас угостить? Или нет?
- Что ж... если Вы уверяете, что пельмени настолько отличаются от вареников... - замешкался Александр Дмитриевич.
- Во-от это во-о-от! - вскинул брови Федор Иванович. - Человек не пробовал пельмени, а сумневается, отличаются ли они от вареников. Во-от это во-о-от!
Александру Дмитриевичу на секунду показалось, что вся приемная обернулась на него, чтобы пристыдить за святотатство на пельмени.
- Да я и вовсе не хотел с Вами спорить, - смутился врач.
В этот момент экзекутор вызвал Вайгеля к губернатору.
- Ну а в вист-то Вы играете? - с надеждой спросил полицеймейстер, неспешно вставая со своего места.
- Знаете… время от времени...
- Вот и отлично, - панибратски хлопнул инспектора по плечу городничий. - Здесь время идет не так, как в столице. Приглашаю Вас на вист и на пельмени из щуки. И наливки у меня по собственному рецепту, обещаю! Сами понимаете, щука - рыба не сухопутная, ее требуется смачивать, хе-хе... Да-с, у нас здесь все просто, люди простые. Быть может, мы и живем здесь - пореже да пожиже, а вот только встречаемся между собой - погуще и почаще. Стало быть, обязательнейше жду, Александр Дмитриевич! - дружелюбно помахал рукой городничий и грузной походкой, расправляя на ходу мундир, отправился на утренний доклад.
Врач достал из кармана платок и вытер лоб. Ни в одном казенном учреждении не заведено было проветривать помещения, а посетители тем временем продолжали прибывать, становилось душно.
***
Когда настал черед Александра Дмитриевича, время уже приближалось к обеду.
Губернатор Илья Иванович Огарев, шестидесяти лет, полноватый и с густыми бакенбардами, имел неожиданно добродушный вид. Участник Отечественной войны, за потопление в крови польского восстания десять лет назад он получил статского советника и должность Архангельского губернатора. В Пермь Илья Иванович прибыл уже действительным статским. Причина перевода была веской - крестьянские бунты, и Огарев с ними решительно покончил. Так что судить о своем новом начальнике по первому впечатлению Александр Дмитриевич поостерегся.
- Ваше превосходительство! Александр Дмитриевич Бланк, инспектор врачебной управы-с, прибыл в распоряжение, - отчеканил врач.
- Здравствуйте, здравствуйте. - Огарев оторвался от бумаг, поднял глаза на визитера и прищурился, а потом привстал со своего места. - Мое почтение. Присаживайтесь, присаживайтесь. Мне об Вас уже доложили. Долго же Вы ехали к нам! - покачал он головой. - Мы чуть было не заждались, когда-нито уж Вы до нас доедете. Негоже, негоже. Работа-то стоит, а Вас все нет и нет.
- Дороги совсем плохие, - смутился Александр Дмитриевич. - А я еще с детьми.
- Я знаю, у Вас большая семья. Правда, Алексан-Дмитрич, я думал, что Вы сначала прибудете сами. А потом уже и супруга с детьми могла бы за Вами. Было бы благоразумно в интересах службы-то... благоразумно.
- Я вдовец, Ваше превосходительство, - попытался объясниться врач, расстроившись, что Огарев сразу взял недовольный оборот. - Пришлось сразу ехать с детьми. Как только мне сообщили о назначении, я тут же принялся за сборы. Прибыл так быстро, как мог... заверяю Вас.
- Вот как, вдовец? - как будто смягчился Илья Иванович.
- Да-с... супруга моя скончалась... от чахотки.
- Тогда прошу меня извинить, этого мне почему-то не доложили… - разумеется, Огарев не мог иметь в виду никого иного, кроме как хитреца Вайгеля. - Ну что ж, Вы устроились в Доме преподавателей? - перевел он разговор. - Удобно устроились?
- Благодарю Вас, - еще раз поклонился врач.
- Садитесь, садитесь… Ну, это не меня, это директора гимназии благодарите. Впрочем, я ему посоветовал… Вы намерены в одно и то же время работать в гимназии врачом? Будете успевать-то?
- Если это помешает моей службе, я тут же оставлю, - пообещал Александр Дмитриевич, привставая с места.
- Не надо, не надо, - простовато махнул рукой губернатор, - Вы лучше скажите, как планируете? Надолго ли к нам, навсурьез ли? Задача-то у Вас будет сложная, Алексан-Дмитрич. Знаете ли об этом?
- Я понимаю, конечно, Ваше превосходительство. Я выставил на продажу свой дом в Петербурге. Пока найду покупателя, намерен подыскать себе дом в Перми и обустроиться.
- То есть Вы к нам не на год и не на два? - обрадовался Илья Иванович.
- Конечно, - заверил Бланк.
- Это прекрасная новость. А то у нас была своя кандидатура на эту ваканцию. Вы знаете, быть может? Нет? Ну так вот, в Министерстве сказали, что пришлют хорошего врача из Петербурга. С опытом противудействия эпидемиям. И к тому же прилежного в отличных медицинских докладах. Так что Вас мне отрекомендовали. Ну что ж, расскажите немного о себе-то. Где служили?
- Окончил Императорскую медико-хирургическую академию, Ваше превосходительство, - начал доклад Александр Дмитриевич, сам в это время прикидывая, кто бы мог ему дать такую странную рекомендацию. - Служил врачом в Смоленске и в Олонецкой губернии. Полицейским врачом и ординатором в Петербурге,
- А военная служба? - поинтересовался губернатор, который твердо был уверен, что военная служба - лучшая подготовка к любой профессии.
- Не проходил, - честно ответил Бланк.
- Хм… - Огарев удивленно помолчал, пожал плечами, но ничего не стал переспрашивать, а достал из ящика стола какие-то бумаги и принялся листать их. - Вот, Алексан-Дмитрич, послуш-ш-шайте, какая у нас есть в делах-то неисправность... Пермская губерния на третьем месте в Империи по смертности. Знали Вы? От трети до половины родившихся у нас не доживают до года. Так-то… Средняя продолжительность жизни, значится, составляет-с… - губернатор поводил пальцем по таблице, - вот, двадцать три года. Это выходит, сами понимаете, ежели сложить старых с малыми и поделить больных на здоровых, - кисло улыбнулся Огарев. - Вы это знаете. Ну да, положим-то, негоже дворян с мужиками складывать и друг на друга делить. Но цифра-то, цифра… дурная для нас. Можно даже сказать, позорная. Такая из-за нее теперь суматоха... Situation très difficile. Il faut agir avec dètermination... Вот такие дела.
- C’est terriblement mauvais, Ваше превосходительство! - искренне воскликнул Бланк, снова привставая с места.
- Да-да. Вот с этим-то, Ваше благородие, Вам и предстоит иметь дело-с. Готовы ли? - Огарев внимательно посмотрел на врача.
- Непременно, - без сомнений заверил тот.
- До нас тоже добралась холера, как и везде, - продолжал губернатор. - Вы увидите, Алексан-Дмитрич, до сих пор холерные бараки стоят за городом. Так дошло и до смертоубийства. Крестьяне нападали на фельдшеров. Решили, что они болезнь разносят. Вот кто их мог надоумить-то?
- Я знаю, об чем Вы говорите. - Слова губернатора отозвались в сердце Александра Дмитриевича. - Мой брат был убит кем-то из толпы во время такого бунта в Петербурге.
- Вот как?! - изумился Огарев. - Прошу меня простить. Он тоже был врачом?
- Да.
Губернатор с уважением поглядел на своего нового подчиненного.
- Тогда Вы знаете, - доверительно продолжал Илья Иванович, - что народ у нас не просто темный, а совершенно… дремучий. Очень трудный, большею частию. C’est un travail très difficile, как я уже сказал. С другой стороны, я понимаю, что современная медицина-то покамест многого не знает о человеке и его природе. Может, и к лучшему, что народ-то врачей близко не подпускает без лишней надобности. Как думаете?
- Так надо просвещать! - уверенно отозвался Александр Дмитриевич.
- Правильно! - подхватил губернатор, радуясь общему взгляду на дело. - Пороть и просвещать, только так можно что-то сделать. Пороть и просвещать! - продолжал Илья Иванович, не замечая недоуменного взгляда Бланка. - Отлично, рад нашему знакомству. Приступайте к службе.
Полный текст https://author.today/work/138408
ПРО ДЖОКЕРА, АГАШУ И БУСИНКУ (Из воспоминаний собаковода-любителя). Часть 60
Запах счастливого материнства: молока и детских какашек витал в нашей квартире. Щенки начали активно ползать, еще не продрав толком глаза, уже вовсю пищали, стараясь отвоевать себе место под сиськой повыгоднее. Удивительно, но некоторые особенности характера будущей собаченции проявляются уже в первые недели жизни песьих детей.
Лично меня всегда забавляли советы «бывалых» при выборе своей будущей собаки: бросить ключи на пол и посмотреть как реагируют щенки, определяя темперамент и все тому подобное.
Понятно же, что на поведение собаки в тот или иной момент, или даже день могут влиять десятки факторов: качество питания, общее состояние, настроение и множество другого разного, и один и тот же щенок в зависимости от обстоятельств весьма вероятно реагировать на ключи станет очень по разному, но если наблюдать за собачьими отпрысками с самого их рождения ежедневно, особенности характера будут проявляться и оформляться на ваших глазах. Хотя чего говорить, характер взрослой собаки даже в этом случае еще может довольно сильно скорректироваться, но в целом видеть, как из одинаковых тихонько пищащих комочков вырастают такие разные и внешне и по темпераменту собаки – преинтреснейше и преувлекательно.
Итак, давайте я вас уже познакомлю со щенками! Как мы помним, их всего девять. Клички детям сочиняли мы сами, в меру умственных способностей, с условием первой буквы «М» в именах собак.
И первый это, конечно же, представляю вам, мои читатели, самого главного в братско-сестринской стае - черного кобеля по имени Максимум. Дома Медвед, потом Тема, (иногда Це).
Медведом – Максимумом он стал, как вы думаете почему? Правильно – он был самый большой и толстый. Вот почти прям сразу, буквально на третий-четвертый день щен изрядно прибавил в все и в размерах, обогнав своих единоутробников и утробниц, а вскоре ушел в отрыв так хорошо, что самых мелких собратьев превосходил уже раза в полтора.
Он, как полагается большим и сильным, с рождения был добродушным, рассудительным и ленивым. Его совершенно не волновали щенячьи страсти, драмы и конкуренция. Заводчики знают, как только щенки немного подрастают, у них формируется коллективное поведение, то бишь они вместе просыпаются, вместе бегут сосать молочко, торопясь и отталкивая друг дружку, потом все разом ползают по манежу, играются, проказничают, потом в кучке засыпают. Габариты и силушка Медведа позволяли ему не обращать внимание на эту братско-сестринскую возню, он просто распихивал всех от мамки, насасывался молока, потом спал, пока другие возились на нем, совершенно не замечая кутерьмы, иногда ураганищей буквально у него на голове, после, когда все засыпали, он вставал, и снова питался. Эдакий собачий богатырь Илюшенька Муромец в детстве.
Следующие по списку две сестры: Мистери и Мейджик оф Блэк. Мистери мы звали Миска Мяса за ее непомерный аппетит. Эти девочки похожие как близняшки, были не тяжелого типа – в маму Бусину и фигурой, и "лицом", активные, хулиганистые и довольно быстро обе уехали в Москву. По началу мы поддерживали связь с их новыми хозяевами, но постепенно общение сошло на нет. Тогда я еще не знал, что так бывает в подавляющем большинстве случаев, и лишь единицы из покупателей щенков становятся приятелями заводчиков на долгие годы.
Мидоу Грасс, впоследствии Бася, невероятно скромная, трогательная, даже немного осторожная девочка, что, кстати, огромная редкость среди амстаффов. Очень нарядная, черно-черная с большой белой проточкой, о ней я еще расскажу поподробнее дальше.
Мускат – очень забавный пухлый кобелек с черной горошинкой на широкой белой проточке посередине округлого лба. По темпераменту добродушный увалень, но совсем не такой богатырь как Медвед, конечно. Тоже очень нарядный, милый щен.
Мираж – самый маленький и трогательный из щенков, родился с небольшим недокусом, это считается племенным браком. При этом сам ребенок с детства рос умненьким и невероятно обаятельным. Мы отдали его с огромной скидкой, едва окупив содержание щенка людям, которые показались нам хорошими и добрыми, просто как домашнего питомца на диван, без выставок и разведения, и надо сказать, абсолютно не прогадали, собака прожила прекрасную счастливую жизнь, в любящей семье. Ему действительно очень повезло.
Тут придется немного прервать приятный процесс знакомства, и немного поговорить о превратностях судьбы. Мы уже помним, как непросто сложилась она у щенков из помета, где родилась Агашка – первенцев нашего Джокера. И, когда я смотрел на девять маленьких и беззащитных новейших собачьих жизней, пришедших в этот мир по нашей воле и на нашей ответственности, то думал, что готов и сумею сделать все, чтобы жизни эти сложились счастливо. Как же наивен был я тогда, и как мало на самом деле зависит от нас в этом мире, даже для судеб казалось бы полностью подконтрольных нам существ. Да, мы – люди, всегда мним о себе чрезмерно, и хотя с детства разного рода мудрецы, например вот классики литературы, неоднократно тыкали нас в наивную заносчивость и неоправданную самонадеянность носом, уроки усваиваем мы только на личном опыте.
Судьба щенка – та еще лотерея. Здоровье, наследственность, условия беременности матери и родов, кормежка, содержание, ветеринария, особенности темперамента, взаимоотношение со щенками, совесть и старательность заводчиков – все это только видимая часть того айсберга, что в бытийном океане проложит свой пить для будущей жизни щенка. А потом приходит новая великая сила, от которой зависит вся собаковая жизнь: Хозяин, и уж тут вот как повезет.
Человек способен, по крайней в большинстве случаев, изменить свою жизнь сам, иногда через невероятные трудности, преодолевая себя и обстоятельства, иногда используя удачно выпавшие шансы и подаренные возможности, а собака такого позволить себе не может. Для человека она – вещь, как юридически, так и ментально, и сколько бы мы не называли их друзьями, братьями меньшими, и даже своими детьми, мы покупаем их, продаем, пристраиваем, дарим, определяем условия жизни, занятия и перспективы. А также пытаемся определять их судьбу настолько, насколько хватает совести, ума и возможностей, и настолько, насколько не вмешивается еще одна великая сила, которую мы упомянем известным литературным штампом: «Его Величество Случай».
Продолжение следует....
Фото из личного архива автора
Снежинки (Байки Дыма. Если...)
Зима в Зоне всегда случалась внезапно и совершенно независимо от времени года за периметром. Просто вдруг холодало и начинал валить снег. Надолго такой зимы обычно не хватало, на пару-тройку дней, а после все прекращалось так же быстро, как и началось. Снег сходил буквально за сутки, и погода возвращалась к своему извечному состоянию унылой, промозглой осени.
Историк сидел на песке возле старой рыбацкой лачуги, лишь чудом сохранившейся в суровых условиях Зоны. От реки тянуло сыростью и гнилыми водорослями, но сталкер, казалось, этого совершенно не замечал. Все его внимание было сосредоточено на медленно кружащих в воздухе снежинках и можно было подумать, что нет такой силы, которая способна отвлечь его от созерцания. Но так только казалось, ибо Историк был опытным ходоком и не хуже других знал, как опасна бывает невнимательность. Расположившись таким образом, чтобы к нему нельзя было подобраться со спины, сталкер контролировал все, что происходило вокруг, каждый звук или малейшее движение. Автомат он держал на коленях и при необходимости мог сразу же дать отпор нежелательным гостям. Но ведь Зона на то и Зона, чтобы чем-нибудь внезапно удивить.
- Жопу отморозишь, - раздалось совсем рядом. От неожиданности Историк подпрыгнул и схватился за автомат.
- До чего ж ты паскудная девка, оказывается, - так и не сделав ни единого выстрела, съязвил он. – Зачем пришла?
- Скучно, - появляясь прямо перед сталкером, протянула Динка. Поразмыслив, она уселась рядом и уставилась куда-то в одну точку прямо перед собой.
- Рассказывай, - потребовал вдруг сталкер, покосившись на девчонку.
- Не боишься?
- Деточка, мне пятьдесят семь лет, порядочные сталкеры столько не живут, - ответил Историк и вдруг лихорадочно закашлял. – Мне жить осталось без году неделю, чего бояться-то? – отдышавшись, подытожил он.
Динка повернулась и внимательно посмотрела на него, словно подвоха искала в его признании. Ростом чуть выше среднего, крепкий на вид, Историк не выглядел человеком, внезапно собравшимся скоропостижно умирать. Его реальный возраст выдавали почти полностью седые волосы и морщинки в уголках глаз. И все же, со стороны он казался моложе, чем было на самом деле.
- Выглядишь вполне здоровым, - заметила она и только потом поняла, что дышит мужчина как-то странно, как будто в легких у него что-то надсадно хрипит. – Давно это с тобой?
- Дольше, чем хотелось бы, - уклончиво отозвался сталкер. – Рассказывай.
- Хохот Витьку убил, - вздохнула девчонка.
- Ты в этом абсолютно уверена?
- Ну… - Динка неопределенно пожала плечами. – Они же подрались и Хохот его ножом в живот пырнул.
- Но смерти Витькиной ты не видела, так?
- Не видела, - нехотя призналась она. – Но все равно Хохот виноват. Если бы не он, ничего бы не случилось.
- А тебе-то какое до того Витьки дело? Мы же сейчас о Шухере говорим? – полюбопытствовал сталкер и снова зашелся в приступе кашля.
- О Шухере, - подтвердила Динка, терпеливо дождавшись, когда мужчина откашляется. – Мне до него большое дело, он мне как старший брат был.
- Чего же он тебя уму-разуму не научил на правах старшего брата? – снова съязвил Историк.
- Он пытался. Правда пытался. А я его не слушала, потому что сама могу решать, что делать.
- И много ты сама нарешала?
- Не очень, - призналась девчонка и всхлипнула. – Я же детдомовская. Почти самая мелкая была, поэтому меня все задирали. Мне десять лет было, когда меня чуть старшие не избили, а Витька увидел и всех разогнал. И потом приходил ко мне часто, гостинцы приносил, учил сдачи давать и кучу всего рассказывал. Он же умный, хоть и прикидывался тупым бандитом. Он мне книжки приносил такие интересные, что с ума сойти. И защищал все время. А потом я выросла и сбежала из детдома…
- Неужели так сильно выросла? Сколько ж тебе было на момент побега?
- Пятнадцать было. Я думала, там везде красивая жизнь, как в книжках, и большинство взрослых людей такие же, как Шухер. А оказалось, что там уродов еще больше, чем в детдоме. Витька на меня орал сначала, когда я к нему пришла, а потом стал думать, что со мной делать. Оставил у себя, учиться заставлял, даже всяких репетиторов нашел. – Динка снова всхлипнула, но быстро взяла себя в руки. – А потом приехал этот мужик, на которого Витька работал. Говорил, что бизнесмен, а оказалось, что бандит. Он мне цветы дарил, представляешь? Прям большие-большие букеты, красивые. И сам красивый был, как из кино. Тоже много всего рассказывал, потом стал на свидания приглашать.
- А Шухер что же?
- Когда узнал, опять орал. Говорил, что это неправильно, и что мне не надо с такими людьми путаться, что я маленькая еще. Мы поругались тогда, а утром собралась и поехала к тому бандиту. Жила у него долго, больше года, а потом ему надоело…
Он меня дружку своему отдал, представляешь? Как вещь отдал! – поняв, что срывается на крик, девчонка на некоторое время затихла.
Историк терпеливо ждал продолжения и с вопросами не лез, наблюдая за тем, как в воздухе кружатся снежные хлопья.
- Я ругалась, хотела, чтобы меня Витька забрал, а его в Зону отправили по каким-то делам. А бандит этот второй совсем-совсем уродом оказался, запер меня в доме и не выпускал вообще никуда, бил периодически, потом собаку свою на меня натравливать начал. А Витьке они сказали, что я сама сбежала, представляешь? Он же даже не знал, где я.
Я однажды со страху собаке в морду врезала, а хозяин разозлился. Мне тогда влетело так, что я чуть не умерла. Он меня дней десять не трогал, а потом прислал каких-то отморозков, которые меня забрали и сюда привезли, в Зону, в качестве бандитской шлюхи. У них же тут есть свой бордель, там девки работают, а я не хотела, поэтому меня держали отдельно ото всех. Местным уродам весело было, малолетка же, можно развлекаться. Вот и развлекались все, кому не лень.
Витька случайно узнал, что я тут. За кордоном кто-то проболтался, что в борделе малолетка есть, и рассказал, наверное, в подробностях. Я думала, Шухер меня убьет, когда он в бордель прилетел. А он поорал, сказал, что я дура, и попытался выкупить у владельца. Только я дождалась, когда двое, которые ко мне развлекаться пришли, напьются, и убежала по-тихому.
Так страшно было одной в Зоне, ты не представляешь. Я в овраг залезла и не знала, куда идти, а потом меня Дым нашел. Он хороший, лечил меня, помогал, тоже рассказывал истории про Зону, Белую приволок, чтобы мной занималась. Только они меня не понимают ни черта, поэтому я через сталкера, с которым подружиться успела, Витьке сообщила, где меня искать, а потом на Болота перебралась. Шухер там нашел этот домик охотничий и начал обустраивать, чтобы я там жила. Мне так стыдно перед ним было, но он больше не ругался никогда, представляешь? Даже дурой не называл и не разрешал никому меня обижать.
А потом наемники стали появляться, хотели меня обратно к бандитам затащить, в бордель. Только я тогда уже кое-чему успела научиться и одного наемника до сумасшествия довела. Пока Художник не пришел. Он хитрый оказался и стал в спину мне стрелять. Так больно было, ужас просто. Хохот меня подобрал и приволок в бар, я там вроде как умерла. А потом вдруг вернулась и стала такая.
- Такая ты стала не сразу, - заметил сталкер. – Если мне не изменяет память, поначалу ты вполне успешно помогала местным. Что потом произошло?
- Говорю же тебе, Хохот Витьку убил. Я думала, они договорятся и что Шухер будет против, если я в их дела полезу. А они подрались и Витька умер. Правда, я всю Витькину банду уложила сама, думала, они Хохота обидят. В общем, запуталась совсем, стала сначала Хохоту помогать, а потом так Шухера стало жалко, он же мне столько всего хорошего сделал, нужно было ему помогать. И еще мне показалось, что они друг друга знают.
- Может, сталкивались прежде?
- Да не, - отмахнулась девчонка. – Они, наверное, еще до Зоны друг друга знали. Хохот тоже переживал, что Витька умер.
- Объясни мне, ты за Шухера мстить пытаешься или просто не знаешь, как еще дурость свою выплеснуть? – совершенно серьезно спросил Историк.
- Это не дурь, - вскинулась та. – Я сильнее любого, кто есть в Зоне. И сама решаю, что мне делать. Хочу убивать людей и буду. И вообще не понимаю, почему я тебе все рассказываю.
- Это называется «эффект попутчика», - принялся объяснять сталкер. – В какой-то момент ты незнакомому человеку рассказываешь о себе практически все, понимая, что больше вы никогда не встретитесь. Мы с тобой тоже больше не встретимся, ты пришла с намерением меня убить, а я сам благополучно подыхать собрался. И ты понимаешь, что дальше меня вся твоя история уже не уйдет. Видимо, так удачно совпало, что тебе нужно было выговориться, а тут я подвернулся.
- Бесишь, - проворчала Динка и отвернулась.
- Знаю, - улыбнулся Историк и, задрав голову, подставил лицо снежным хлопьям.
- Нравится тебе на снег смотреть? – вдруг спросила девчонка и тоже задрала голову, уставившись в темное небо.
- Вечно бы смотрел, как снежинки кружатся, - поделился сталкер и в который раз зашелся кашлем.
- Чего к Болотному Доктору не идешь?
- Лекарства от старости пока даже он не придумал, - утирая рот, отозвался Историк.
- Ты же не очень старый, - удивилась Динка.
- В Зоне, деточка, год идет за пятилетку. Я уже и так сверх положенного пожил, успел за свои годы на жизнь посмотреть в самых разных ее проявлениях, и болячек успел заработать целый букет. Видишь ли, ресурс у человеческого организма не бесконечен. Я свой ресурс выработал давно, так бывает.
Девчонка не нашлась, что сказать, и снова отвернулась.
- Ты посмотри, красота какая, - широко улыбнулся сталкер и вдруг почувствовал себя самым счастливым человеком в мире…
Динка долго сидела на берегу, глядя, как медленно кружатся в воздухе снежинки. Вдруг она подскочила и, опустившись на колени перед телом сталкера, громко разревелась.
Water for Elephants
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Медведь - Арена тысячи битв Глава 2. Разведка
Всем добрый день :) хочу познакомить с моей первой книгой :) Буду рад комментариям и конструктивной критике :)!
Больше текста можно найти тут:
https://author.today/work/133915
Очутился я на широкой лесной поляне, вокруг был лиственный лес. Слышалось многоголосье птиц. Рядом никого, да и признаков человека не заметно. Голова кружилась, как утром после хорошего застолья. Пара глотков воды быстро привела меня в чувство. Сел на сваленное бревно, нужно успокоить дыхание и прикинуть что делать дальше. Я всё же больше городской житель, был опыт походов, но одно дело поездка компанией на шашлыки на лесную полянку у реки, и совершенно другое состояние души, когда ты черти где, без спичек и 1000 человек хочет тебя убить.
Осмотрелся более внимательно. Лес в который попал достаточно редкий. Много просветов между деревьев. Над верхушками виднеется высокая цепь гор, заметно выделяясь на фоне окружающего пейзажа. На верху отчётливо видно плотную стену кустарников. С других сторон ничего примечательного не обнаружил, кроме отблесков воды и еле слышного, на приделе слуха, шума воды. Сознание мигом нарисовало яркую картинку - большие волны разбиваются о зубья скал - такой же шум стоял, когда в Крыму застал непогоду с бурлящим морем возле Ласточкина Гнезда. Взвесив все за и против, решил двигаться вверх, сначала разберусь куда попал, а потом уже буду принимать решение, как и где провести эти пять суток. Да и о соперниках забывать не стоит. Зашёл в меню и вывел перед глазами статистику миссии. Игроков: 945/1000 Союзников 97/100. Новости по количеству оставшихся участников настроение не поднимали, ещё и часа не прошло, как я тут очутился, а где-то погибнуть умудрились больше 50 игроков. Встал, обтряхнул штаны, достал из карты верный полекс и двинул без спешки в направлении холма.
Двигался максимально осторожно, это если учитывать мой рост, габариты и ту ещё неуклюжесть, признанную даже Системой. Со стороны наверно выглядело довольно комично. Здоровый мужик играет в партизанов. Идёт слегка согнувшись, практически перебегая от дерева к дереву, да ещё и полекс перед собой острием вперед держит, на секундочку - дрын чуть больше 2х метров в длину.
Прислушиваясь к каждому шороху на всю доступную природную мощь слуха, оглядываясь, часто останавливаясь и замирая у деревьев по несколько секунд продвигался вперед. Минут через двадцать игры в Рембо мне надоели, да и отпустило - никого так и не встретил, а белки местные от смеха наверное с веток попадали от такого спектакля. Дальше шёл уже спокойно, без заскоков, по крайней мере в кусты не лез и шум лишний не поднимал, у деревьев ветки не обламывал и на том счастье.
В глаза начали всё сильнее и сильнее бросаться детали растительного мира, растения и деревья при ближайшем рассмотрение оказались не знакомые. Много цветов разных окрасок, которые в своих краях не встречал, то ягоды в кустах. Даже что-то отдалённо напоминающее землянику нашел. Сорвал две горсти ягод, утолил лёгкий голод и сделал маленький запас.
После успешного перекуса, начал потихоньку заполнять свою бездонную сумку. Вдруг повезёт и получится в этом гербарии разобраться и найти полезные травы, а ещё лучше если дома получится зарегистрировать открытие или продать по дороже. Так что выдирал прямо с корнями особо не церемонясь об экологии.
Поднявшись вверх, наверное на километр, сорвал настоящий джекпот. Огромные заросли колючей, кисло-сладкой дикой малины. - Бинго! - выкрикнул я. С такого кустарника, можно собрать пару ведер, и одним махом закрыть вопрос с продовольствием на ближайшие пару дней.
Видимо фамилия и природная впечатлительность наглухо отбила мозги. Инстинкт самосохранения отключился, и с громким треском я прыгнул в гущу кустов. Этого показалось мало, и спустя десять минут во мне проснулся талант к пению популярных хитов современной эстрады.
Судьба была однозначно сегодня на моей стороне, или везение крадущихся ко меня врагов, было ещё ниже чем у меня.
Из-за спины раздался громкий хруст, и я рефлекторно, благодаря изученным техникам владения секирой, резко дёрнулся вперёд, развернулся, и во весь рост с полексом в руках, как пожарная каланча среди малины, возвысился над нападающим. От картины, открывшийся перед глазами дар речи меня моментально покинул. Вы когда-нибудь встречались в лесу с ошарашенными глазами двух полутораметровых волков? Вот и я нет, а тут мало того что хотят съесть и пасти открыли, так ещё на ногах стоят, в броне и в лапах копья острием в мою сторону держат. Но мало мне было этого, у них ещё и хвосты из-за спины нервно туда-сюда дергались.
Одно дело играть в компьютерные игры и там сражаться со всякой пиксельной нечистью. А вот в реальной жизни столкнуться с кем-то разительно отличающимся от человека, ещё и мягко говоря с гастрономическими ожиданиями в отношении моей попы. Очень бодрящий привет, и вмиг прочищает голову.
Песики тоже заметно растерялись, не ожидали видимо такой прыти от почти пойманной добычи. Стоило сконцентрироваться, и вызвать Справку, как загорелись надписи красным цветом над обоими противниками - Безымянный Гнолл. Уровень 2
Роста они были не большого, чуть меньше полутора метров, шерсть серого цвета с черными подпалинами. Из одежды плотная броня из кожи каких-то ящеров, крокодил или кто-то схожий. Сама броня напоминала плотные кожаные жилеты закрывающие грудь и спину. На ногах были набедренные повязки из меховых шнурок. В руках противники сжимали небольшие копья, с медным наконечником.
Дальше события понеслись с огромной скоростью. – Сдавайся! – прорычал один из Гноллов. В этот момент я правой рукой перехватил древко полекса и принял нижнюю стойку для рубящих ударов. Сделал шаг в направление гноллов и закричал во все горло.
-Урааа!
Гноллы не ожидали такого напора и замешкались. Не теряя ни секунды, продолжил развивать успех и приложил со всего маху топором полекса прямо в морду ближайшего. Удар вышел на славу, и соперник осел на землю, из его головы толчками вытекала кровь, а по рукояти секиры прошла легкая дрожь и волна тепла. Появилась надписи.
Внимание! Вы получили 4 ОС! (4/20).
После этого промелькнула яркая вспышка и над трупом, на высоте полутора метров возник прозрачный силуэт карты. Кровь, свето-представление, и сам факт убийства разумного, чуть не сбили с воинственного ритма. К счастью второй Гнолл был ошарашен гибелью товарища. Так как сами гноллы ростом почти на пол метра ниже меня, следовательно и их копья короче, а длинна оружия это один из решающих факторов в схватке.
Из-за разницы длины оружия, они и оказались в зоне моего удара, когда сами достать меня ещё не могли без потери оружия. А мне достаточно было сделать шаг, что бы начать крушить.
Гнолл отбежал на несколько шагов, пока я выбрался из кустарника. Стоило вылезти на поляну, как он начал кружить вокруг меня, пытаясь утомить и нанести уколы по ногам, рукам и туловищу. Гноллу удавалось удерживать шаткое преимущество за счёт скорости и количества выпадов. Меня выручали приобретённые благодаря системе знания и длинна оружия. Я стал выдыхаться, появилась ноющая боль в груди, но не отступил. Я пытался не подпускать на дистанцию укола этого прохвоста. Но если вдвоём они могли ещё что-то сделать, то один на один - Гнолла могла спасти только случайность. Мне удалось зацепить Гнолла по ноге, и он ощутимо потерял в скорости, стал прихрамывать на одну ногу. С каждой секундой его скорость падала, а я развивая удачную атаку начал его теснить к деревьям. Финальную точку в противостоянии поставили два удара - рубящий в правую лапу, в район бицепса, от боли блохастый уронил копье, и следом за ним, с большей амплитудой, ещё один удар в голову. По древку вновь пробежала волна тепла, означает конец этого поединка.
Внимание! Вы получили 4 ОС! (8/20).
После победы из меня как будто стержень вынули и следом выбили землю из под ног. Плюхнулся на землю, как мешок картошки, только секира в руках и осталась.
Сердце вырывалось из груди, в голову накатывали волны шума, в глазах начало темнеть. Только на волевых удержал сознание. Дрожащими руками открыл флягу, сделал несколько глотков воды и начал успокаивать дыхание и сердцебиение.
Через несколько минут, состояние в целом нормализовалось, ещё слегка трясло от выброса адреналина и стоило посмотреть в сторону трупов, как начинала накатывать тошнота, но это мелочи на фоне возможного обморока. И в любом случае лучше они, чем я.
С усилием взяв себя в руки, начал осматривать тела нападавших. Над первым телом висела полупрозрачная карта и слегка мерцала, привлекая к себе внимание. Стоило протянуть руку, как она тут же оказалась в ней.
Карта навыка Следопыт
Ранг: F.
Тип: навык.
Уровень: 1/4.
Описание:
— Навык находить, читать и прятать следы, взятый у одного из племен гноллов.
Насыщение:
0/10 ОС
Вполне заманчивый навык, но для начала обойдусь и без него. На балансе 8 ОС, а до 2 уровня нужно ещё 12. А учитывая, что за 5 дней нужно достичь 3го уровня, чтобы не остаться тут на всегда, значит всё внимание направлю на поднятие уровня.
Не густо, оружие - а это пара ножей с закруглённым носом, два ножа у которых лезвие размером с ладонь и копья оказались не системными, хотя при запросе Справки и отобразилось «Системный предмет», но не свойств, не описания поглощения энергии – ничего. Одежда – тоже мусор, на меня маленькая, даже на пятку не натянуть, из приятных бонусов у одного была сумка с припасами - несколько лепешек чем-то напоминающих хлеб и несколько кусков сушеного мяса.
Карту навыка закинул в карман, всё остальное сложил в сумку. Тела и их копья спрятал в зарослях, слегка присыпав травой. Оглядел поляну – вытоптана трава, кровь, полосы примятой травы от двух тел, словно дорожки по направлению кустов. Так себе маскировка, но лучше, чем если бы я оставил всё, как есть.
С этими мыслями направился в сторону горной цепи. Минут через 30, после столкновения с гноллами, обнаружил небольшой журчащий ручей, шириной около полуметра, с холодной и чистой водой. Решил сделать возле него небольшой привал. Умылся прохладной водой. Съел одну лепешку, правда на вкус она была далеко не очень, больше похожа на зерновой хлеб, грубого помола с горьковатым привкусом, в любом случае лучше чем ничего. На десерт, немного малины из-за которой, чуть голову по глупости не сложил.
Перед отправлением заглянул в статистику миссии - Игроков: 893/1000 Союзников 77/100. С момента попадания в дивный новый мир, и трёх часов не прошло, а больше десяти процентов игроков в живых уже нет. Настоящая мясорубка, ей богу. Возможно стоило бы найти укромное место и спрятаться по глубже, но перспективы остаться тут без шанса вернуть назад - быстро отбили такие мысли. Сначала - разберусь куда попал, осмотрю возвышенность. Возможно удастся найти какое-нибудь укрытие, без экстремальных приключений пережить ночь, а уже потом решать вопрос с набором опыта. - Бррр - до конца так и не могу принять, что залог моего выживание - это путь убийств, единственное что хоть немного успокаивает, что пока приходилось убивать только монстров. Заглянул в статистику глобальной миссии - Глобальная миссия: 2/100, значит за Гноллов, не только начисляется ОС, но и счётчик убийство тоже. Цифра конечно пугала, но в глубине души появилась легкая уверенность, что я с этим справлюсь.
Наполнять флягу напрямую из незнакомого ручья не стал. Не зря же в сказках рассказывают про то, как Иванушки в козлят превращаются, попив из незнакомого водоёма. Выкопал ямку при помощи ножа, руки и ещё какой-то матери сантиметрах в тридцати от русла реки и через минут пятнадцать смог набрать более менее чистой воды. Закончив вопросы со стоянкой и водой пошел дальше по направлению к горным вершинам. Возможно получится закрыть одним махом два вопроса. И на вершину подняться и укрытие найти. Как правило в фильмах и книгах герой находит себе убежище в местах, где горные ручьи стекают небольшим водопадом, образуя озеро или небольшую чашу. Классно было бы найти рядом с таким местом какую-нибудь пещеру, захудалый грот или уступ повыше, куда не долезут дикие звери.
Вдоль ручья росли разные кусты, ветви деревьев нависали над водой и создавалось впечатление, что это не просто ветки, а руки деревьев, которые могут открыть глаза и попытаться ухватить. Бурная фантазия и любовь к литературе однозначно играют со мной злую шутку. Кустов с ягодами больше не встречалось, наверное всему виной сильная тень. Под ногами было большое количество следов различных лап, маленьких, больших. Встречались даже копыта, хотя их раньше и не видел, но продавленные углубления в форме кошачьей морды, точно не могут быть следами ни волков ни больших кошек.
Через час после привала, когда ширина ручья сократилась сантиметров до тридцати, обнаружил маленькое озеро у подножия небольшого скального выступа, высота которого от силы достигала четырёх метров. Потратил около получаса в бесплотных попытках найти в скальной стене естественное укрытие, но удача на этот раз повернулась ко мне далеко не лицом, ни грота, ни пещеры, даже приличного размера щели в скалах не нашёл. Берег озера был усыпан следами животных разных размеров, но пока ходил, к большому моему счастью, меня из них ни кто проведать так и не пришёл.
Почти за пять часов ходьбы практически без перерывов, мой измочаленный усталостью организм, потребовал дневную фиесту. Пусть в целом и не очень безопасно, но дальше двигаться без отдыха я просто не мог. Единственным, хоть как-то тянувшим на статус временного укрытия - оказалось дерево. Оно стояло практически у самой воды. Ствол достигал в обхвате около двух метров, а корпус и часть крупных ветвей нависали над гладью воды. На высоте полутора метров ветви расходились в три разных стороны, образуя естественную площадку площадка. Забрался на дерево без особых проблем. Со стороны леса меня закрывал большой ствол, а для атаки со стороны озера, нужно было залезть в воду, а без шума такое провернуть не получится, да и прыгать из воды не имея рук, что бы зацепиться практически не возможно. Пусть не идеально, но лучше чем на земле. Оборудовав себе место отдыха я вытащил из сумки меховые набедренные повязки гноллов, и подстелил их под пятую точку. Больше всего в складировании вещей в Бездонную сумку радовала практически стерильная чистота предметов, которые в неё помещались. Ведь грязь, кровь и прочий мусор, который был на предмете, в момент складирования - оставались снаружи и осыпались облаком мелкой пыли. Шкурки были не только абсолютно чистыми, но даже приятно пахли свежестью. Перекусив я прикрыл глаза и отключился.
Проснулся часа наверное через два от звука падающего дерева. Подскочил, сначала не понял где нахожусь. Потом быстро очухался и обнаружил виновника моей шумной побудки. Метрах в двухсот от меня находилось поваленное дерево, а рядом с ним сидел самый настоящий Бобёр. Этот лесной товарищ с довольным видом сидел у дерева и продолжал грызть. Не теряя больше ни минуты я соскочил со своего укрытия, выхватил полекс и двинулся в сторону зубастого будильника.
Охота прошла практически без осложнений, не считая того, что бобер увидев меня, не испугался, а наоборот кинулся с желанием укусить. Когда расстояние между мной и бобром сократилось до пятнадцати метров, над головой милой зверушки запылала надпись- Безымянный монстр Уровень 5. О мире, в котором даже бобры - монстры, я размышлять не стал. Точным ударом полекса в голову зверя я не только обеспечил себя запасом мяса на ближайшие дни, но и получил ОС.
Внимание! Вы получили 3 ОС! (11/20).
Возможность получать опыт с монстров стала для меня настоящим праздником. Вероятно смогу обойтись без лишних убийств и за оставшееся время добыть нужный уровень охотой. На счётчике глобальной миссии это тоже отразилось.
Больше не стал терять время, закинул тушку бобра и все свои пожитки в сумку, выдвинулся в правую сторону, продолжая держать отвесную скальную стену по левой руке. Через некоторое время она стала уменьшаться, что зародило в моей душе надежду на нормальный подъем.
Не успел я толком добраться более менее пологого склона, как сверху, из-за плотной стены деревьев раздался разрывающий душу человеческий крик. Наверное, это природная тупость, или чувство справедливости, но не думая о последствиях я сломя голову кинулся подниматься в верх, в направлении прозвучавшего крика.