На следующий день после смерти папы на его телефон пришло СМС: Владимир Сергеевич, вы обещали вчера позвонить. Вы уверены, что вам не нужны оставшиеся вещи?
Я плохо понимала, что происходит, и пока было время, решила узнать, о чём идёт речь. Подготовкой к похоронам мы занимались вместе со второй женой отца, и на сегодня всё уже было сделано.
— Здравствуйте. Я Олеся, дочь Владимира Сергеевича. Он вчера умер. О каких вещах идёт речь?
— А… Э… Здравствуйте, Олеся... Примите мои соболезнования. Может, мне позвонить в другой раз?
— Нет, не стоит. Сейчас самое время разбираться со всеми вопросами.
— Мы с женой купили дачу у вашего папы под семейный бизнес. Он хотел на этой неделе забрать вещи.
— Простите, как вас зовут?
— Алексей.
— Какую дачу вам продал папа? В Волчинском селе?
— Да. Вы не знали? И я ещё должен вторую часть денег отдать за второй участок, за двадцать пять соток.
— Вы можете подождать до следующей недели? Я свободна в будни...
— Хорошо. Ключ будет в новой будке за сараем. Знаете, где?
— Найду.
— Нас не будет до выходных. До свидания.
***
Был конец августа, время суеты, новой одежды к началу учёбы и пустых полок. Теперь мне стало понятно, что за сюрприз готовил папа и почему говорил отставить всякое волнение по поводу предстоящей оплаты института. Дача. Он её продал, чтобы я могла учиться и не разрываться между занятиями и подработкой.
Выехала на автобусе рано утром, чтобы вечером не идти через лес. А папа всегда отшучивался и говорил, что его волки охраняют — беспокоиться не о чем.
По дороге меня подхватил почтальон на обшарпанном мотоциклете. Он сказал, что раз в месяц привозит квитанции и письма жителям нескольких оставшихся в этом районе деревень. Мне повезло. С его слов я поняла, что через лес пройти бы не получилось — грядут перемены — деревья валят, но пока не увозят.
К полудню я была на месте. Договорились, что он меня часа через четыре назад захватит.
Я приезжала сюда, когда папа только приобрёл это чудо в глуши селений и мечтал, что буду здесь отдыхать между сессиями. Не вышло. Из-за болезни провалила экзамены, и мне пришлось переводиться на платное обучение и искать подработку на всё лето. Да я и не рвалась особо… Четыре года прошло.
Забор покрашен в яркий цыплячий цвет с нарисованной зелёной осокой и красными овальными контурами. Судя по всему, это будут божьи коровки — новые хозяева не тянут с изменениями.
Я без труда попала в дом. На столе записка: Олеся, здесь пока нет наших вещей, кроме того, что лежит на диване и во дворе. В холодильнике есть еда, можете брать всё, что захотите. Позвоните, как закончите, договоримся о передаче денег. И с перевозкой тоже можем помочь. Алексей.
Папа приезжал сюда один. Вторая жена, как и я не была любителем далёких путешествий, её для прогулок вполне устраивала зона отдыха в пяти минутах от дома: выложенные плиткой пешеходные дорожки, качели, скамейки под деревьями, беседки для любителей шашлыка. А здесь сапоги по колено, свитер или телогрейка холодными вечерами, удобства на улице, кроты и прочая живность — та ещё романтика. Но папа рвался сюда, как медведь к мёду и шутил, что его волки ждут на луну повыть.
Всё поместилось в коробку из-под телевизора. Осталось разобраться в ящиках письменного стола. Там лежала стопка листов с напечатанным текстом и нашей фамилией сверху. Только это остановило меня, чтобы не выбросить их сразу. Я налила кипяток в любимую поллитровую кружку отца, добавила смородинового варенья и вышла на улицу. За домом, около сарая, папа смастерил стол и стулья из пеньков. Думаю, что именно здесь он проводил вечерние часы и наблюдал, как уставший освещать землю блёклый шар режется о верхушки ёлок и растекается по их лапам. Но сейчас солнце было ещё высоко и только издали касалось лучами до редеющего из-за вырубки леса.
Я, закинув ноги на стул-пенёк, погрузилась в слова, которые отец не поленился набить на старой печатной машинке, — она, кажется, досталась ему от прошлого владельца. У меня было примерно два часа, чтобы прочитать рукопись и не отвлекаться на это дома.
***
«Междугородный автобус шёл со скоростью сто сорок километров, глотая блестящую чёрную магистраль и оставляя позади сизую гарь дешёвого топлива. Но словно уставшая газель, красный "Икарус" замедлил ход, скрипнул тормозами и остановился. Открылась дверь — вышел человек. На него пахнуло сыростью от лысого леса.
Было начало ноября. Низко летели разорванные в клочья тучи. Холод пронизывал всё тело. Приподняв воротник лёгкого пальто, и надев перчатки, он будто вошёл в царство тоски и уныния. К деревне тянулась узкая дорога, вся в рытвинах и ухабах. Летом по ней можно было спокойно пройти, а осенью вода так накидывалась на тропинку, что она уже не могла всё впитать. Кругом, среди торчащих корней, стояли лужи. Под ногами чавкала жижа, и по этому месиву предстояло идти часа два…»
Да уж, мне повезло, что я приехала летом и мне по пути попался почтальон. Кстати, надо бы пойти собираться… Успею.
«Недалеко, метрах в двадцати, где были редкие кусты, он вдруг увидел два светящихся, как фосфор, огонька. Сперва ему подумалось, что это летели светлячки. Он остановился полюбоваться ими, но они не двигались. Потом из темноты стали высвечиваться ещё и ещё. Их стало много. И тут его сердце тоскливо сжалось: "Какие могут быть светлячки в ноябре? — содрогнулся он. — Это же волки..." Холодный пот выступил на лбу, а телу стало жарко. Но лес стоял закоченелый и хмурый. Кромешная тьма. Идти обратно бесполезно, половина пути была пройдена. Оставалось одно — быть спокойным. Он пошёл вперёд, размышляя о том, что вот, говорят, бывает одна смерть — это правильно. Но при каких обстоятельствах она может быть? Это вопрос. Один умирает от старости, другой от болезни — причин много. Смерть — это что-то неосязаемое, и вот когда она перед твоими глазами, да ещё и двигается, тут дело другое — она идёт рядом с тобой, смакуя, оттягивая время... Волосы поневоле встали дыбом: уверенности в том, что останется жив — у него не было. От этого хищника зависела жизнь человека.
Наконец лес начал редеть, перед деревушкой лежало скошенное поле. По небу медленно ползли чёрные водоносы. И вдруг в разрыве туч вспыхнула ярко-янтарным диском луна. В холодном безмолвии находились только две тёплые души: Человек и Волк. Он, казалось, был весь из серебра. Каждый волосок его шерсти при дуновении ветра переливался, как блестящая шелковистая ниточка. Верхние матовые клыки говорили о мощи и власти над живой природой, широкая грудь и сильные лапы предвещали силу и ловкость хищника. Видимо, редко кто из жертв уходил от него. В эту минуту человек забыл о своём страхе и пристально смотрел на красивого зверя... И тот, отвернувшись, медленно, а потом, ускоряя шаг, направился к лесу... Луна, словно подарившая жизнь человеку, снова закрылась чёрной тучей. И тут пошёл первый пушистый снег…»
Солнце уже приблизилось к краю верхушек, но я сжимала листы, как будто от их прочтения зависела жизнь отца, который прямо сейчас встретился с волком — писал он о себе, о том, что произошло несколько месяцев назад. Стало зябко от такой встречи. Я бы в обморок упала, и волчок укусил бы меня за бочок и утащил в лесок. Прочирикал телефон. Я вздрогнула, покрылась мурашками и прочитала СМС: Извините, я про вас забыл. Уже в городе. Почтальон.
Чтобы не идти за одеялом, я натянула капюшон толстовки и спрятала руки так, что остались видны только кончики пальцев, которые держали рукописи.
В начале лета папа заезжал ко мне, но был слишком тихим. На мои вопросы отшучивался, что всё нормально. А оказывается…
***
«Было начало весны. Лик солнца становился всё чище и теплее, словно умылся от зимней спячки. Снег оседал и делался плотнее. Но зима из последних сил держала свою позицию.
Где-то на краю леса стучал дятел. На смородиновых кустах лежал искрящийся иней. И когда воробьи перелетали с ветки на ветку, то он осыпался и, переливаясь жемчугом на солнце, медленно падал.
С тыльной стороны дома, под навесом лежала тощая поленница дров — оттуда раздавался стук топора. Хозяин колол уже распиленные поленья, и они разлетались в стороны. Когда он закончил, то подошёл к калитке, которая выходила на дорогу. Затем медленно стал обходить вдоль забора и считать, сколько нужно штакетника, чтобы поправить ограду. И только повернул за угол, к лесу, как увидел зверя, с которым расстался осенью. Но тогда была ночь. B темноте вcё казалось непомерно большим и страшным. Теперь же, при дневном свете, хищника можно было хорошо рассмотреть. Перед ним стояла волчица с потухшими глазами. Она тоскливо посмотрела на человека и медленно, с опущенной головой, побрела к лесу. Шерсть её, когда-то блестевшая при луне, была серовато-бурого цвета. Отойдя на небольшое расстояние, волчица остановилась, словно приглашая последовать за ней. Человек размышлял — идти или нет. Но любопытство взяло верх.
“Один раз обошлось, поди же, а теперь еще по лезвию судьбы захотелось пройти”, — подумал он, но послушно шёл дальше…»
Солнце наконец-то разбилось об острые пики чернеющего леса, отбросив на меня свои последние лучи. Вдали раздался вой. Я вздрогнула, схватила кружку с так и не выпитым морсом, и убежала в избу. Выключила везде свет и спряталась под три одеяла, как будто они могли меня спасти. Всю ночь мне снилось, как папа идёт за диким зверем, повинуясь зову природы, как его там подстерегают другие волки, как его кусают и как он спасается от них. Теперь я догадываюсь, откуда у него мог появиться шрам на спине, о котором я узнала только на опознании, и почему он перестал любить загорать и купаться в людных местах — тоже понятно.
***
Утром я вскочила, схватила одеяло и побежала во двор — читать продолжение истории из жизни отца. Думаю, о ней никто даже и не догадывался. Сон оказался частично правдоподобным: в лесу ждали волк и щенок, упавший в яму-ловушку.
«Как бы там ни было, а малыша вытаскивать надо. Глубоко, сам не выберется. И только человек приготовился прыгнуть, как услышал звонкий хлопок, видимо, от сломанного сучка, и успел заметить, что волк упругим телом летит на него, перепрыгнув через волчицу... Человек почувствовал на себе горячее дыхание пасти и острую боль ниже шеи. От сильного толчка упал вниз. Волчица кинулась на волка — от его шерсти полетели клочья. Она разорвала его ухо, из бока засочилась кровь, но он ни разу её не укусил, а, только огрызаясь, отступил. Человек встал. Болела шея. Во всём теле была слабость. Выбравшись с детёнышем у которого передняя лапа была сломана, человек снял куртку, оторвал несколько полосок от рубашки, сломал ветку у кустарника, наложил её на лапу и обмотал. Потом завернул щенка в куртку и пошёл в деревню...»
Папочка, миленький, что же ты ни с кем не поделился этой историей? Хотя, я тебя понимаю, тебе бы пришлось уехать. А хроменький волчонок бы не выжил.
***
Я читала, как он заботился о малыше и как волки были рядом. И правда, оказывается, они сопровождали отца, когда он шёл по лесу в сторону магистрали и обратно. Он не шутил.
«Приходит как-то сосед и говорит: “Что-то возле твоей избы волки воют, а раньше их не было”. А хозяин, шутя и говорит: “Да раньше ведь и людей было много, поэтому и волки близко не подходили, а сейчас три дома в живых осталось”. А потом отнёс щенка в баню, которая находится возле речки — там тише будет. И как-то, приехав поздно вечером из города, он не увидел в лесу сопровождающих глаз волчьей пары и сразу отправился к реке. Подошёл к бане и открыл дверь. Из темноты ударил в глаза сноп яркого лунного света, исходивший из отверстия оторванной доски. Пусто! Вдалеке он увидел неторопливо бредущих к лесу двух волков, а между ними шёл, прихрамывая, малыш. Иногда он оглядывался: может, хотел запомнить человека, который спас ему жизнь...
В чёрном небе гирляндами были развешены звёзды — глаз нельзя было оторвать, каким-то фантастическим и неповторимым был их блеск...»
***
Я… у меня стучало сердце сбиваясь в ритме, как будто я тот самый полуживой обшарпанный мотоциклет. Я сидела, прижимала к себе рукопись и рыдала. Еле-еле встала и уверенным шагом пошла в сторону леса, который за эти сутки стал таким родным. Остановившись около первых поваленных деревьев, крикнула:
— Он больше не приедет! Папа ушёл в вечность! Спасибо, что заботились о нём!
В ответ я услышала звонкий протяжный вой, к которому присоединились два глухих голоса. Волки услышали меня. Они попрощались.
Вернувшись в избу, я набрала Алексея.
— Слушаю вас, Олеся. Добрый день.
— Здравствуйте. Я закончила собираться. Извините, я хотела спросить…
— Олеся, не бойтесь, за спрос денег не возьму.
— Это радует. Скажите, Алексей, а вы подо что планируете использовать землю? Для огорода её слишком много.
— Я хочу построить маленькую гостиницу. Мне ваш папа идею дал. Скоро дорогу нормальную проведу. И ещё один участок рядом покупаю.
— А можно мне тогда не все деньги забирать, а выкупить часть, например, баню у реки и построить там маленький домик, чтобы я могла приезжать сюда? А через год, если вы захотите, я могла бы вам помочь в развитии дела. Я как раз по этому направлению учусь.
— Так вот почему Владимир Сергеевич хотел гостиницу здесь сделать! Я поговорю с женой и дочерью и завтра до обеда вам позвоню. У меня есть лучшее предложение для вас.
— Спасибо.
Папа, ты научился быть счастливым, быть с природой, видеть её и говорить с ней на понятном языке!.. И у меня впереди знакомство с Волчинским селом.
__________________
(Рассказ составлен на основе рукописей Сухова В.С., моего отца).
Автор: Марина Еремина
Оригинальная публикация ВК
Сегодня в Большом Проигрывателе отмечается дачный день! Заглядывайте за новыми рассказами :)
