8 декабря 2005 года Boeing 737-700 авиакомпании Southwest Airlines должен был выполнять рейс из Балтимора в Лас-Вегас с промежуточными посадками в Чикаго и Солт-Лейк-Сити. На борт самолета поднялись 103 человека, 98 пассажиров и 5 членов экипажа.
Управлять Боингом должен был опытный экипаж. Командир воздушного судна – 59-летний Брюс Сазерленд и второй пилот – 34-летний Стивен Оливер. У обоих были большие часы налета - 15000 и 8500 соответственно.
В это время на Чикаго обрушился сильный снегопад и шквалистый ветер, скорость которого достигала 30 м/с. В связи с погодными условиями вылет был задержан на 2 часа. По прошествии этого времени самолет вылетел из Балтимора.
Тот самый борт
Полет проходил штатно. Спустя полчаса с момента взлёта борт приблизился к чикагскому аэропорту Мидуэй на установленной высоте 3000 метров. Экипаж получает распоряжение от диспетчера войти в зону ожидания. После чего им передали новые погодные данные, которые они внесли в бортовой компьютер. В них говорилось о ветре курсом 90 градусов и скоростью 5,6 м/с. В это время на аэродроме работает снегоочистительная техника.
Компьютер рассчитал расстояние, необходимое для торможения при низкой и средней эффективности. Правилами авиакомпании запрещалось выполнять посадку при попутном ветре более 2,5 м/с при низкой эффективности торможения. Поэтому, если им будут докладывать о низкой эффективности торможения или о высокой скорости попутного ветра экипаж решил, что уйдёт на запасной аэродром, так как самолёт может выкатиться за пределы ВПП.
Аэропорт Мидуэй, Чикаго
Экипаж получил данные о видимости на полосе, которая составляла 1400-1500 метров, и о ветре скоростью 5,6 м/с. Диспетчер разрешил следовать к приводному радиомаяку. Затем он передал, что эффективность торможения на полосе нормальная, разве что в конце низкая. После этого была установлена связь с диспетчером посадки, который передал:
«Продолжайте к полосе 31 средняя... О торможении сообщают, что хорошее на первой половине и плохое на второй.»
Экипаж принял решение о посадке.
На скорости около 230 км/ч самолет совершил жесткую посадку. Сразу после касания шасси с землей были задействованы тормоза. Командир начал включать реверс. Сработала антиблокировочная система, которая разблокировала тормоза. Как позднее рассказывал командир корабля, он почувствовал толчок и самолет как будто ускорился.
Второй пилот закричал: «Тормоза, тормоза!» Командир, отвлёкшись от включения реверса, вместе со вторым пилотом начали тормозить вручную. По итогу реверс двигателей был активирован только через 15 секунд после касания, что сыграло роковую роль. Самолёт не останавливался, а экипаж был не в силах что-либо больше сделать.
В итоге лайнер на скорости 98 км/ч выкатился за пределы ВПП, пробил ограждение аэропорта и оказался на скоростном шоссе. Как сообщали очевидцы, несколько автомобилей успели промчаться перед самолетом, прежде чем он ударил носом об асфальт. Но под шасси все-таки попали два автомобиля. Погиб 6-ти летний пассажир одного из них.
Место происшествия
12 человек были госпитализированы с травмами различной степени тяжести. Кроме погибшего ребенка, в салоне машины были двое его младших братьев, в том числе грудной ребенок и родители. «Ребенок умер по дороге в больницу. Родители госпитализированы и находятся в тяжелом состоянии, мальчик трех лет получил незначительные ранения» – было сказано после в сводках новостей.
При расследовании происшествия прежде всего были проанализированы действия экипажа. Если бы пилоты проводили расчёт длины торможения с учётом фактической информации о ветре, эффективности торможения и заложили бы в него задержку с применением реверса, то получили бы данные, которые указывали на перерасход длины полосы, что требовало от экипажа отказаться от посадки.
Комиссия, занимавшаяся расследованием, решила, что пилоты могли бы остановить самолёт в пределах полосы, если бы сразу после касания задействовали реверс на максимальную мощность и сохраняли его до самой остановки. Также, происшествие можно было предотвратить, если бы концевая полоса безопасности полосы была оборудована системой аварийного торможения, которая в данной ситуации могла остановить выкатившийся с полосы авиалайнер.
Следователи пришли к выводу, что причиной аварии стали ошибочные действия экипажа.
Вчера все авиационные паблики опубликовали новость о повышении зарплаты пилотов в АК Аэрофлот. Собственно случилось то что надо было сделать еще 4 года назад. Очень громко звучит конечно повышение зарплаты аж на 30%. Что обещает Аэрофлот?
При налете 70 часов на узкофюзеляжных Boeing 737 и Airbus A320/321 КВС – ₽543 тыс. ВП – ₽283 тыс.
Там еще было про 85 часов, только вот 85 часов обычно не планируют, по этому будем опираться на цифру в 70 часов.
Цифры озвучены красивые, только озвучены эти цифры без вычета подоходного налога 13% Т.Е. не сложно посчитать сколько зарабатывает пилот сейчас, если отнять 30% от озвученной суммы, да еще 13% подоходный, получается второй пилот при налете в 70 часов получает 170000 рублей вмесяц, командир при таком же налете получает 380000 рублей. На мой взгляд не таки и большие деньги при учёте нынешней инфляции, стоимость автомобилей и недвижимости. Кто-то обязательно скажет, что 70 часов это не много. Только вот 70 летных часов это не рабочее время. В авиации время делится на лётное и рабочее, есть еще полётное время, но опустим эти подробности. Так вот рабочее время включает в себя время нахождение в воздухе, предполетная подготовка, послеполетная и стоянка в транзитном аэропорту, говоря проще у пилота рабочее время значительно больше тех же 70 часов
так вот почему это произошло. Все очень просто отток кадров за границу остановить не могут народ как уезжал так и уезжает, причём едут не только в Китай, ОАЭ, и другие дружественные страны, но так же едут например и в Узбекистан, где зарплата второго пилота на том же А320 начинается от 5000$ это против обещанных Аэрофлотом 543000 рублей, ну и минус -13% подоходного получается 472000, а ведь впереди нас ждёт изменение налогообложения, и там цифра будет друга. Т.Е. говоря проще второй пилот в Узбекистане получает больше чем командир в том же Аэрофлоте. Только вот где Узбекистан а где наша великая Родина? Теперь по поводу комментов "все это за счёт пассажиров". Как вы думаете а сколько процентов от стоимости билета идёт на зарплату пилота? Прежде чем читать дальше, просто прикиньте на вскидку а потом если будет не лень поделитесь в комментах. Так вот согласно данным Росстата при средней стоимости билетов по России 7000р сейчас на зарплату пилотов идет менее 5% т.е. говоря проще это меньше 350 рублей. И это очень грубая прикидка при загрузке кресел 80% при условии того, что пилот А320/B737 выполняет в месяц около 20 рейсов, а обычно и больше.
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
...или почему в самолёте лучше не отстёгиваться до самого конца полёта. В столице Гавайских островов, городе Гонолулу, об этом напоминает сад имени стюардессы Кларабель Лэнсинг. Местный рейс AQ 243 между аэропортами Хило и Гонолулу обычно занимает около получаса. Его необычный хронометраж в четверг 28 апреля 1988 года по гавайскому времени выглядел так. 13:00 Самолёт Boeing 737-297 прошёл предполётную проверку, не вызвал нареканий техников, и пассажиры заняли места в салоне. При входе в самолёт многие раскланивались с Кларабель, поскольку постоянно путешествовали по этому маршруту и знали улыбчивую стюардессу. 13:25 Капитан воздушного судна Роберт Л. Шорнштаймер и второй пилот Мэделин Томпкинс подняли Boeing в воздух. 13:48 На высоте 7'300 метров у самолёта потоком воздуха вырвало верхнюю часть фюзеляжа над салоном. Пассажиры были ещё пристёгнуты к креслам ремнями безопасности, только Кларабель Лэнсинг подавала сидящим в первых рядах орешки, прочие закуски и напитки, а дальше по проходу ей ассистировали стюардессы Мишель Хонда и Джейн Сато-Томита. На скорости около 700 км/ч Кларабель мгновенно сдуло в бездну. Двух её коллег плотный поток воздуха ударил об пол. Джейн потеряла сознание, а Мишель закричала пассажирам, чтобы те достали спасательные жилеты. 13:50 Пассажиры первых шести рядов оказались буквально под открытым небом. В разгерметизированном салоне у всех началось кислородное голодание. Пилоты сбросили скорость до 550 км/ч и начали экстренно снижаться. 13:54 На высоте 3'000 метров, которая считается оптимальной для манёвра при разгерметизации, лётчики развернули самолёт к острову Мауи и приготовились к посадке в тамошнем аэропорту Кахулуи. 13:57 Из-за отсутствия центральной части фюзеляжа самолёт плохо управлялся. Заводить его на посадку пришлось на скорости 315 км/ч при норме в 250. Тут вышел из строя левый двигатель, а индикатор показал, что переднее шасси выпущено лишь частично и не зафиксировалось в рабочем положении. Тем не менее, командир продолжил посадку с одним работающим двигателем и не выпущенным передним шасси. 13:59 Смертельный ужас пассажиров длился всего 11 минут после аварии. Самолёт благополучно сел в аэропорту Кахулуи. Переднее шасси не подвело: это индикатор был неисправен. Подоспевшие спасательные бригады эвакуировали 94 человека из 95 бывших на борту. Тело погибшей стюардессы так и не нашли. После тщательного расследования эксперты назвали причины отрыва части фюзеляжа: коррозию, повреждения металла и усталость заклёпок... ...а память Кларабель Лэнсинг увековечили в 1995 году. В Международном аэропорту Гонолулу открылся сад, названный её именем. Не отстёгивайтесь в полёте и будьте здоровы.
Недавно я получил вопрос от читателя: «Что значит Небо для человека, его полюбившего?» Улыбнулся… по правде сказать, даже усмехнулся – вопрос-то поистине философский.
Я не сразу сел за клавиатуру, чтобы накатать ответ. Несколько дней, разъезжая по Москве и окрестностям, то и дело возвращался к вопросу, пытаясь где-то на просторах подсознания представить небо и понять эмоции, которые оно вызывает. И в первую очередь в мое сознание со скоростью модного нынче флешбэка загрузилось основательно забытое воспоминание из детства…
У родителей был небольшой дачный участок неподалеку от барнаульского аэропорта. Каждое лето мы проводили на нем много времени, отбивая поклоны грядкам с луком, чесноком и прочими садовыми божками. В промежутках между прополкой и поливом мне и брату дозволялось покататься на велосипедах по округе. Разумеется, любимым пунктом назначения была аэровокзальная площадь, где через решетку забора можно было посмотреть на перрон и даже увидеть самолеты - если, конечно, какому-нибудь милиционеру не взбредет в голову дисциплинированно выполнить свои обязанности. Так-то по площади ездить не разрешалось, так как она считалась проезжей частью. Но ответственные милиционеры в аэропорту были редкостью, поэтому мы лихо колесили по огромной (как ребятне казалось) площади вперед-назад и по диагоналям.
Заслышав гул, подкатывали к забору, спешивались и пытались разглядеть самолет, его производивший, что не всегда получалось - угол обзора был небольшим. Чаще всего зрелище ограничивалось хвостом Ту-154, стоявшего параллельно вокзалу, иногда везло увидеть, как на одну из этих двух видимых с точки просмотра стоянок заруливал лайнер, оглушая окрестности переливом турбореактивных двигателей.
Вдоволь накатавшись, возвращались на участок.
Вот на такие хвосты мы любовались. Только с другой стороны
Под вечер, когда основные дачные дела были сделаны, у нас, пацанят, появлялось свободное время. Далеко убегать не дозволялось, поэтому часто играли у садовой дороги – грунтовой, на обочине которой родители парковали автомобиль, рядом с картофельными насаждениями и ароматной навозной кучей. Дозволялось посидеть в машине и покрутить руль, представляя себя водителем. Но внутри бывало жарковато, поэтому развлекались на свежем воздухе активными способами: играли в «ножички», хитрым броском втыкая холодное оружие в податливый пыльный грунт. Или просто бегали.
А иногда меня брали на дачу одного, и вот, когда заняться совсем было нечем, я глядел на небо. Подолгу глядел. Смотрел на белоснежные кучевые облака в небесной синеве и пытался понять: как же так получается – они выглядят такими твердыми, но я уже знал, что на самом-то деле они не такие! Самолет ведь легко сквозь них пролетает!
Я пялился в небо и представлял, как в нем живется птицам. Летают ли они в облаках? Задумывался о том, что видят пилоты, когда врезаются в белоснежную тучу. В своем воображении я поднимался в небесную синеву и маневрировал между кучевыми башнями. И даже, помнится, встречал в них небесных жителей.
Это было три с половиной десятилетия назад. Если бы не вопрос читателя – вернулось бы ко мне это милое воспоминание из счастливого, без интернета и смартфонов, детства?
А заглядываться на небо я люблю и сегодня. Каким только его не видел, и с уровня земли, и с высоты одиннадцать километров! Темно-синее летнее небо, ярко-морозное зимнее, прозрачно-голубое, с паутинками, осеннее, ароматное весеннее… Небо было белым, укутанным в облака. Небо было черным с немигающими блестками звезд и едва заметной вуалью Млечного Пути. Было расчерчено следами пролетевших самолетов, горело багровым, красилось желтым. Было пушистым и милым, было хмурым и неприветливым.
Небо бывало настолько недобрым и негостеприимным, что по логике прагматичного неромантика было обязано напрочь задавить любые теплые чувства… Но нет – даже мощные грозы, создающие реальные рабочие трудности, с которыми именно тебе надо справляться, чтобы безопасно довезти до пункта назначения возмущающихся болтанкой пассажиров, вызывают не только нервное напряжение, но и чувство искреннего восхищения.
Не буду говорить за всех пилотов, но сам я до сих пор заглядываюсь на облака.
С 2003 года я работаю на больших реактивных самолетах. Значительная часть моей жизни проведена в небе и облаках...
Написал и задумался. В моей летной книжке двенадцать с половиной тысяч часов. Более четырех тысяч полетов. Если выкинуть время руления по перронам (примем за тысячу) и не считать полеты пассажиром, то, получатся, в небе я уже прожил 480 дней.
В кабине Ту-154. Лето 2003 года
Хорошо помню свой первый взлет в качестве молодого второго пилота красноярской авиакомпании «Сибавиатранс». Был майский хмурый облачный вечер. Резво разбежавшись по полосе, наш Ту-154 с бортовым номером 85395 задрал нос в небо и… буквально через пару-тройку секунд воткнулся в облачность. И так в ней мы и летели до самого Норильска, где –повезло так повезло в первом же полете! – выполнили посадку по минимуму аэродрома. Плотная облачность стояла на высоте 90 метров, видимость в тумане была менее километра. Вынырнули из облаков и почти сразу же приземлились.
1/3
Ту-154
Я даже разочаровался тогда. На Ан-2 летать было куда веселее, на «кукурузнике» в облака мы не залетали, да и редко поднимались выше 900 метров. Летишь над планетой и любуешься красотами, купаешься в невидимых воздушных потоках. Мотор впереди гудит, душа поет… А здесь – две секунды и ты в облаках до самой посадки.
Отчетливо помню вопрос, который родился в моей голове сразу после взлета: «Что это было? Где же романтика?»
Романтика полетов на Ан0
Несколько позже романтика больших самолетов мною была все же найдена. Это непростая, таящая множество вызовов, работа с разными людьми (пилотами, начальниками, бортпроводниками, техниками, пассажирами и многими другими), изучение постоянно меняющихся правил игры и принятие решений, которые позволяют выполнить полет красиво. Это эгоистичное чувство радости, что тебя слушается большая железная птица – слушается всегда, даже когда ее корежит самое неприветливое небо. Открытие новых аэродромов со своими интересностями. Посещение новых городов, и стран…
Да и почему лишь «новых»? Полетав, понимаешь, что на свете много мест, куда хочется возвращаться снова и снова. Тот же черногорский Тиват, не самый простой аэродром, будет красивым и интересным и в первый раз, и в сотый. Или мой родной Барнаул – раннее утро, заход на посадку над реликтовыми ленточными борами, глубокий правый разворот над прикрытыми пушистыми туманными лоскутами притоками Оби, отчий дом где-то слева…
Разве это может наскучить?!
Что для меня небо?
А что для человека Вселенная?
Наверное, мало кто задумывается об этом, так и пилот вряд ли сильно ломает голову над размышлениями о небе. Оно есть. Оно окружает. Небо часть не просто работы – часть самой жизни.
Пролетевший навстречу самолет
Человек вряд ли задумывается над тем, как он дышит. Дышит – и все. Вот и пилоты не особенно часто размышляют, что для них небо. Да и не все мои коллеги сохраняют романтическую любовь к закатам и рассветам. Для таких небо оно и в Африке небо, чего тут слюни распускать.
Пустыня в Саудовской Аравии
Только вот вопрос можно поставить иначе, использовать, как в математике, доказательство от противного. Если спросить, «что для пилота невозможность подняться в небо?» - тогда, на контрасте, моментально придет ответ и на вопрос читателя.
Вряд ли среди моих коллег, даже заявляющих, что они устали от полетов и никогда не отдадут небу своих детей, найдется много таких, кто порадуется возможности больше никогда в небо не подниматься. Пока они пристроены, пока летают, получают зарплату – с легкостью возмущаются и жалуются на невзгоды и трудности. Плох тот пилот, который не найдет к чему придраться и на что пожаловаться.
Только вот когда внезапно оказываешься прикованным к земле…
Мне часто задают вопрос: «А вы не боитесь летать?»
Мой ответ прост и искренен:
- Я боюсь не летать.
Мой путь в небо не был устлан лепестками роз. Учеба в летном училище дала скорее жизненный опыт, чем хорошие летные навыки. До сих пор удивляюсь, как в той тьме конца девяностых – начала нулевых я умудрился сохранять оптимизм…
Хех! На моем телеграм-канале мы частенько стебемся над тем, как один юноша предложил просто верить в то, что авиапром отечественный что-то дельное наконец выдаст, несмотря на кучу очевидных сложностей. Но ведь, получается, для меня, юного, вера в то, что однажды все само собой наладится и стала основой для оптимизма.
(Пишу и улыбаюсь. Хорошо быть юным – «просто верить» куда проще, чем в зрелом возрасте.)
Бугурусланское летное училище. Лето 1997 года
Когда я в том самом небе уже вырос, стал в глазах таких же юношей если еще не стариком, но очевидно уже немолодым пилотом, одна за другой прокатились проверки на прочность моего оптимизма. В течение восьми лет я оставил много нервов и здоровья в «офисе», где пытался расшевелить заржавевшую систему формализма и очковтирательства, построить новые рельсы наперекор сопротивляющимся и больно кусающимся динозаврам. Были периоды полного выгорания, чудовищного неудовлетворения от происходящего, и я прекрасно помню ощущение счастья, когда удавалось вырваться в небо – просто полетать, как обычный рядовой пилот. Полеты заряжали и помогали окрепнуть перед очередными офисными боданиями.
Я обходил самолет в ритуале предполетного осмотра, ловил дурманящие аэродромные запахи, любовался зеленым фюзеляжем на фоне синего неба. И не мог сдержать рвущиеся наружу слова:
- Как же, черт возьми, я люблю эту профессию! Нет ничего лучше, чем летать – просто летать!
Но наступил момент, когда редкие полеты уже не спасали. Я чувствовал, что еще немного, и без всяких шуток – уже не выдержу. Здоровье-то не юношеское. В один прекрасный августовский день я порвал с офисом, послал на три буквы свою высокую в «пищевой цепочке» должность, сел в кресло рядового командира и вскоре осуществил давнюю мечту – работать в зарубежной авиакомпании с многонациональным коллективом. Несмотря на постоянную ближневосточную жару, этот глоток воздуха был необычайно свежим.
Дубай
Сумасшедшие багровые закаты сменились простенькими оранжево-желтыми. Зеленые просторы – каменистыми пустынями. Последнее, к слову, поначалу меня разочаровало, но со временем я научился видеть красоту и в марсианских пейзажах. Снова нащупал романтику.
А когда все только-только устаканилось, случился ковид… И стало не до неба, в которое и подняться-то было нельзя.
Марсианский пейзаж. Где-то над южным Пакистаном
А дальше случилось даже такое, что я начал ощущать к небу если, не отвращение, но апатию точно – весной-летом 2022 после года работы в России, начавшегося с неимоверного воодушевления и закончившегося глубоким разочарованием, потерей веры в возможность победить отечественных динозавров. Став безработным пилотом, я с ужасом осознавал, что в такоенебо меня совсем не тянет. И меня это чувство вгоняло в смятение – я не привык не любить небо.
После самого первого рейса "Победы" в Шереметьево. 1 мая 2021
И снова, как в 2017-м, чужое небо стало для меня спасением. Хотя почему «чужое»? Неправильно так писать. Мы говорим: «Небо одно на всех», - и это чертовски правильно. Получив хороший опыт работы с людьми со всех концов света, понимаешь это без каких-либо оговорок.
В Медине (Саудовская Аравия), 2017 год
Небо в который раз меня излечило. Рана зарубцевалась и, находясь в Домодедове, я уже не испытываю приступ неприятной тяжести в груди, когда поднимаю глаза в небо, чтобы проводить глазами очередной самолет, разворачивающийся над моим домом.
Меня удивляет другое. Почему ребятишки, играющие рядом со мной в мяч, не провожают глазами пролетающие самолеты? Неужели для них это стало настолько привычным, обыденным, что не вызывает восхищения?
Мне 45 лет, и сколько себя помню, стоит заслышать гул двигателей, ищу в небе производящий его самолет. Казалось бы, я должен быть сыт по горло и самолетами, и небом – бессонными ночами, звенящими нервами и всеми теми невзгодами, которые случились по их «вине»…
Но нет же. Гудит в небе самолет, и я снова ищу его глазами.
А380 Emirates над моим домом
Что для меня небо?
Если бы у меня была возможность прожить жизнь сначала, я бы без малейшего сомнения еще раз поступил в Бугурусланское летное училище в 1996 году. И пускай бы повторились все невзгоды и трудности – без них, быть может, и не было бы у меня такой любви к профессии.
Небо стало для меня всем. Это не только мой «офис», это целая жизнь. Не только моя, но и жизнь моей семьи, которая стоически проживает со мной все связанные с тем самым небом перипетии. Профессия пилота для нас давно перестала быть просто работой. Практически все наши друзья так или иначе связаны с небом – либо профессией, либо любовью. И даже если не связаны, то все равно стали друзьями лишь потому, что нас свела жизнь – которая текла в этом русле исключительно из-за моей профессии.
Я очень ценю данный мне однажды шанс, который я смог использовать.
Я рад, что у меня есть возможность отдавать долг Фортуне и делиться с вами частичкой своей влюбленности в небо.
1/5
Я верю… Нет – я знаю, что до завершения самого последнего своего полета буду восторгаться красотами неба, видами, которое оно дарит, мощью обитающей в небе Стихии.
И даже когда здоровье не позволит мне больше садиться за штурвал, я буду поднимать глаза в небо и искать в нем гудящий самолет, чтобы пожелать невидимым коллегам:
- Летайте безопасно, хорошие парни и девчата!
Возможно, там будут лететь те, кто связал свою жизнь с авиацией не без участия «Небесных историй». Таких уже много – и будет еще больше!
Рассказов в таком формате у меня еще не было. Это не просто видео из кабины с подробностями, это рассказ о кусочке моей летной жизни, связанном с Улан-Удэ, городом, который так полюбился мне во время полетов в S7 Airlines.
Аэропорт города Кедровый, Томская область 15:30 16 июля 2021 года
К регулярному рейсу в Томск готовится небольшой турбовинтовой самолёт Ан-28 авиакомпании «Сибирская лёгкая авиация» («СиЛА»).
Командир воздушного судна – 56-летний Анатолий Яковлевич Прытков. Бывший военный лётчик. За всю карьеру налетал почти 8 тысяч часов, 4 тысячи из которых командиром на Ан-28. В марте 2019 года во время взлёта из аэропорта Иркутска на его Ан-28 произошло падение мощности правого двигателя. Тогда экипаж смог успешно вернуться в аэропорт вылета.
Второй пилот этого рейса – 32-летний Фарух Хасанов. В авиакомпанию «СиЛА» устроился недавно, 5 месяцев назад, и летал в ней в качестве пилота-стажёра. Также в составе экипажа присутствовали бортинженер и авиатехник, в чьи обязанности входило обслуживание самолёта на промежуточных стоянках. Помимо них на борту было 14 пассажиров. В 15:58 Ан-28 поднялся в небо.
Тот самый Ан-28 борт RA-28728
Полёт из Кедрового в Томск должен был стать десятым по счёту для данного экипажа за эти сутки. Как позже установит комиссия по расследованию, при планировании рейсов в указанный период был существенно нарушен режим труда и отдыха. Планирование полетов было выполнено неудовлетворительно. Наиболее вероятно, члены экипажа испытывали значительную оперативную усталость (утомление). Они могли отказаться от выполнения рейса, но правом этим не воспользовались. Кроме того, большинство рейсов авиакомпании выполнялись на высотах более 3000 метров, и кислородное оборудование при этом экипажи не использовалось. Данный факт мог привести к гипоксии и способствовать дополнительному снижению работоспособности на фоне общей усталости.
В этот раз полёт до Томска должен был проходить на эшелоне 3350 метров. Экипаж был предупреждён о наличии кучево-дождевой облачности на высотах от 600 метров с верхней границей выше 3000 метров. Также экипаж был проинформирован о возможном обледенении. Однако, в процессе предполётной подготовки пилоты забыли активировать противообледенительную систему (далее "ПОС"). Причиной этого могла быть их усталость.
В 15:46 экипаж приступил к запуску двигателей, а через 5 минут произвёл взлёт с посадочной площадки а/д Кедровый.
В 15:58 экипаж перешёл на связь в диспетчером Новосибирска и доложил о курсе следования, а также о следующем сеансе связи после набора высоты 3350 метров. Но в какой-то момент метка самолёта исчезла с радара, а экипаж перестал отвечать на запросы диспетчера. Вскоре спутниковыми системами был зафиксирован сигнал аварийного радиомаяка самолёта Ан-28. Тот же самый сигнал был зафиксирован и пролетавшим мимо самолётом авиакомпании «Аэрофлот».
Позже будет установлено, что когда самолёт находился на высоте 2300 метров и продолжал набор заданного эшелона, экипаж заметил образование льда на металлических элементах, расположенных на переднем стекле, а также тенденцию к уменьшению приборной скорости. Иными словами, самолёт подвергся воздействию обледенения.
В 16:00 самолёт под управлением второго пилота был переведён в горизонтальный полёт. О возникшей ситуации экипаж на землю не докладывал. Буквально через минуту на высоте 3100 метров произошло падение оборотов правого двигателя, а через 3 секунды и левого двигателя. Вскоре оба двигателя остановились.
Ан-28 авиакомпании "СиЛА"
КВС сразу же взял управления на себя и поручил второму пилоту найти поблизости подходящее место для аварийной посадки. В процессе планирования экипаж трижды пытался запустить двигатели, но у них ничего не получилось. В то же время экипаж пренебрег предупреждением о том, что «при наличии обледенения запуск двигателя запрещается».
Из объяснительной КВС: «…По достижении высоты примерно 300 м было принято решение о прекращение запусков. Подошедшему к кабине экипажа авиатехнику, летевшему с пассажирами, доложил, что предстоит вынужденная посадка. Второму пилоту дал указания на поиск площадки для вынужденной посадки. Вели совместный поиск и выбрали площадку. Довернули вправо в направлении местоположения площадки и произвели расчет и посадку».
Вскоре Ан-28 на скорости 130-140 км/ч приземлился в болото в Бакчарском районе Томской области. Во время посадки самолёт опрокинулся, а также получил значительные повреждения носовой части и стоек шасси. К счастью, никто из находившихся на борту 18 человек не погиб. Лишь одна женщина получила сотрясение головного мозга, а командир Анатолий Прытков – перелом лодыжки.
После эвакуации из самолёта, думая что помощь придёт не скоро, люди стали готовиться к ночёвке в тайге. Но лайнер был обнаружен спасателями через 2,5 часа после совершения аварийной посадки.
– Главная моя задача тогда была — эвакуация пассажиров, чтобы я увидел, что самолёт свободен и там никого нет. Правило капитана — покидать самолёт последним. В процессе ожидания спасательного вертолёта я уже почувствовал боль в ноге, что больно наступать – вспоминает командир Ан-28 Анатолий Прытков.
Все пассажиры и члены экипажа были доставлены в больницы г. Томска. В тот же день Следственный комитет РФ возбудил уголовное дело. Началось расследование.
На месте происшествия
Первое, на что обратила внимание комиссия, был эксплуатационный срок самолёта. Сертификат лётной годности борта RA-28728 был актуален еще полгода и в январе 2022 года должен был закончится. Остаток ресурса планера и двигателей также подходил к концу: планер – 305 часов из 9000, двигатели – 40 часов из 2900. Также комиссия выяснила, что в день аварии экипаж за предыдущие 24 часа выполнил уже 10 рейсов без какого-либо отдыха. А перед этим они 11 часов добирались из Магадана в Томск, после чего сразу же приступили к выполнению полётов.
По заключению комиссии МАК, авария самолёта Ан-28 произошла вследствие выполнения им аварийной посадки, необходимость которой была обусловлена отказом в полёте двух двигателей. Выключение двигателей произошло по причине попадания самолёта в условия обледенения с выключенной противообледенительной системой из-за срыва льда с их входных устройств в проточную часть.
Схема обледенения турбовинтового двигателя
Также авиационному происшествию наиболее вероятно, способствовал ряд факторов. Во-первых, невыполнение экипажем положений РЛЭ по ручному включению ПОС при наличии метеоусловий, способствующих обледенению. Во-вторых, нарушение режима труда и отдыха экипажа, что могло привести к накоплению оперативной усталости (утомлению) и способствовать пропуску операции по включению ПОС. В-третьих, непринятие экипажем решения об отказе в выполнении рейса при имеющимся утомлении. Также, свою роль могла сыграть повышенная гипоксическая нагрузка при выполнении полетов на высоте более 3000 м без дополнительного использования кислорода. Кроме того, была отмечена неисправность датчика сигнализации обледенения, исключившая выдачу сигнализации об обледенении и автоматическое включение ПОС.
Схема места авиапроисшествия с самолётом Ан-28
– "Героем я себя не чувствую, потому что в данной ситуации, когда она так складывается, ты просто выполняешь свои функциональные обязанности. Плюс создалась аварийная обстановка, ты всё равно ищешь пути выхода из данной ситуации, чтобы выжить" – из интервью Анатолия Прыткова.
В июле 2022 года СК РФ предъявил командиру Анатолию Прыткову обвинение по ст. 263 УК РФ («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта»). Следствие посчитало, что из-за усталости экипажа противообледенительная система не была включена вовремя, что привело к сбросу наросшего льда и отказу двигателей. В декабре 2023 года уголовное дело было прекращено на основании истечения сроков давности.
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
18 июня 1957 года - лётчик-испытатель Рафаил Иванович Капрэлян впервые осуществил полёт по кругу на вертолёте Ми-6 с двигателем ТВ-2ВМ (5 июня 1957 года Капрэлян впервые оторвал Ми-6 от земли). Вот выдержка из его отчёта об этом полёте:
"Перед отрывом от земли для висения машина как бы подсказывает лётчику момент отрыва. При увеличении мощности силовой установки вертолёт стремится перемещаться вперёд - приходится удерживать ручкой на себя. С дальнейшим увеличением мощности машина уравновешивается без стремления вперёд и этим даёт знать, что настал момент отрыва. При плавном взятии ручки "шаг-газ" на себя вертолёт плавно отрывается одновременно с трёх точек и уверенно висит с небольшим правым креном. При разгоне - тряска меньше, чем на Ми-4. При торможении - значительные вибрации передней части. Управление нормальное, несколько хуже в поперечном отношении. Во время первого полёта, который производился на высоте 200 м, с постоянным увеличением скорости до 120 км/ч: хорошая управляемость, летит плавно без вибраций, нос несколько поднят вверх (примерно 5°) и немного ухудшает обзор из кабины. Указатель скорости не был оттарирован и в строю с двумя Ми-1 показывал скорость на 20 км/ч меньше, чем на Ми-1, т.е. при первом полёте истинная скорость была 140 км/ч.".
Еще несколько фактов о Ми-6:
- Всего на вертолётах Ми-6 было установлено 16 мировых рекордов. В сентябре 1962 года Ми-6 и вовсе поднял в воздух 20,1 тонны на высоту 2 738 метров. В рекордных полетах взлётная масса вертолёта достигала 48 тонн.
- Вертолёт Ми-6 получился ещё и очень быстрым. Самым быстрым в мире на тот момент – его скорость достигала до 340 километров в час.
- Ми-6 вызвал фурор на международной авиационной выставке в Ле-Бурже в 1965-м году, а ОКБ Миля получило международный приз им. И. И. Сикорского как «признание выдающегося достижения в области вертолетостроительного искусства».
- Было построено около 1000 этих "тяжеловесов". Они перевозили особо важные грузы, участвовали в монтажных работах, спасательных операциях, тушении пожаров и даже летали на поиск космонавтов после их приземления.
- Ликвидация последствий аварии на Чернобыльской АЭС, помощь пострадавшим во время землетрясения в Спитаке – выносливые машины и их героические экипажи всегда были там, где тяжелее всего.
- На смену Ми-6 пришёл Ми-26, который, как и его предшественник выпускается на предприятии «Роствертол» холдинга «Вертолеты России». И он тоже носит гордое звание – первого силача среди вертолётов.