Серия «Наши эксперты отвечают»

Подписчица спрашивает: «Сейчас оспы в мире нет, но в двух лабораториях — в России и в США — этот вирус хранится. Два вопроса: что будет, если вдруг этот вирус выйдет, например, в Москву? И почему эти вирусы не собираются уничтожать?»

На вопрос отвечает научный журналист и наш постоянный спикер Алексей Водовозов: «Во-первых, оспа в мире есть, она никуда не делась, если говорить о других близких родственниках вируса натуральной (человеческой) оспы, которые, как показали недавние события, прекрасно могут преодолевать межвидовой барьер. Есть коровья оспа, есть верблюжья, есть поражающая лошадей, кроликов, обезьян.

Во-вторых, постоянно находят что-то новое. По СМИ и соцсетям снова пошла волна рассказов про «аляскинскую оспу», есть случай заражения человека от бездомной кошки, к сожалению, с летальным исходом. Вирус известен с 2015 года, пока что он довольно локален, шесть случаев – в районе Фэрбанкс-Норт-Стар, один – на полуострове Кенай. Откуда именно он берётся – пока неясно, но в роли переносчиков выступают различные мелкие животные. От человека к человеку не передаётся. Пока что.

И именно поэтому коллекции в новосибирском «Векторе» и в ЦКЗ в Атланте уничтожать не будут. С ними работают, создавая новые, более совершенные варианты вакцин. Дело в том, что вакцина против натуральной оспы – исторически первая, аж 14 мая 1796 года апробированная Эдвардом Дженнером на 8-летнем мальчике Джеймсе Фипсе. Цепочка при этом была довольно интересная: доярка Сара Нелмс заразилась коровьей оспой, из пузырьков на её руках была взята жидкость и нанесена на предварительно процарапанную скарификатором кожу мальчика, который заболел в лёгкой форме той же самой коровьей оспой. Затем Дженнер взял материал у женщины, болевшей натуральной оспой и нанёс его на повреждённую кожу Фипса. Мальчик не заболел.

Но такой вариант вакцины, как и последующие разработки, были, мягко говоря, несовершенными. Только к 1950-м годам появились термостабильные лиофилизированные вакцины, которым не требовался холодильник для хранения. Но они вызывали довольно большое количество осложнений. Хотя по сравнению с летальностью при натуральной оспе это не казалось такой большой проблемой.

Почему постоянно нужны были новые вакцины? Дело в том, что вакцинный иммунитет не был пожизненным. Исследования случаев оспы в Европе в 1950-60-х годах показали, что летальность среди лиц, вакцинированных менее чем за 10 лет до заражения, составляла 1,3%, 7% процентов среди тех, кто был вакцинирован за 11–20 лет до этого, и 11% среди вакцинированных за 20 или более лет до заражения. Среди непривитых умерли 52% заражённых. Так что осложнениями с частотой 1 на 1000 доз можно было пренебречь.

Постепенно, по мере развития науки, становилось ясно, что мы можем спасти большее число людей, совершенствуя методы вакцинопрофилактики. В том числе за счёт уменьшения числа побочных эффектов. Современные вакцины дают вероятность летального исхода из-за тяжелого осложнения (поствакцинационный энцефалит или тяжёлого некроза в области прививки) на уровне 0,000198%.

Когда полыхнула оспа обезьян, которую ВОЗ теперь политкорректно рекомендует называть MPOX, а не monkey pox, ну то есть ООспа, если по-русски, выяснилось, что ГНЦ «Вектор» всё это время продолжал работу над вакцинами и в мае 2022 года подал документы на государственную регистрацию препарата уже 4-го поколения. Это было бы невозможно без вируса натуральной оспы в национальной коллекции.

Если вирус «вырвется» в Москву, может произойти вспышка. Размер её предположить сложно, слишком большое число переменных влияет на эпидпроцессы. Однако нужно понимать, что население не является иммунологически наивным, как минимум есть довольно ощутимое число привитых в возрастной когорте 50+. Нечто похожее уже происходило в столице в 1959-1960-х годах, когда один завозной случай запустил цепочку из 1500 первичных контактных лиц, 19 из которых в итоге заболели.

Общее число всех контактов оценивалось в 9342, их все удалось быстро отследить и изолировать, в том числе для этого разворачивали в воздухе самолёты. Вряд ли в наше время удастся справиться с подобным вызовом столь же эффективно, это прекрасно показала пандемия COVID-19. Тем не менее, хочется верить, что шансы проверить это на практике стремятся к нулю, пусть и асимптотически».

«Я так и не поняла про историю с астероидом — он или не он убил динозавров?» — спрашивает подписчица.

Отвечает палеонтолог, доктор биологических наук Павел Скучас: «Всех динозавров астероид не убил. Мы знаем, что птицы — это современные динозавры, то есть они пережили падение этого крупного космического тела. А вот нептичьи динозавры действительно исчезли.

Сейчас палеонтологи считают, что астероид повлиял на вымирание динозавров и был основным «движущим» фактором этого вымирания. Астероид упал, дальше произошли катастрофические события, кризис экосистем и так далее.

Но вот что важно: мы знаем о последствиях и роли падения астероида только для Северной Америки, куда, собственно, астероид и прилетел. Мы не знаем, как падение этого астероида повлияло на экосистемы, например, Азии. Кто там вымер? А если кто-то вымер, то из-за астероида или в силу других причин? На эти вопросы учёным ещё предстоит ответить.

А сейчас мы просто говорим, что астероид — лишь один из главных факторов вымирания динозавров».

Подписчик прислал нам такой любопытный вопрос: «А почему сейчас неизвестны древнеегипетские писатели — в то время как мы знаем и проходим в школе Гомера? Я правильно понимаю, что авторы в Древнем Египте были, просто они не так повлияли на мировую литературу?» Отвечает египтолог и наш большой друг Максим Лебедев:

"Да, широкому кругу читателей древнеегипетские авторы сейчас действительно малоизвестны. И на это есть много причин. Во-первых, от Древнего Египта до нас дошло значительно меньше литературных произведений, чем от античности. Во-вторых, мы сами являемся представителями европейской цивилизации, а не восточной. Хотя египетская мудрость в значительной степени была впитана сначала греческой, а потом и римской культурой – но, увы, в основном в обезличенном виде.

Кстати, упомянутый вами Гомер – автор в значительной степени условный. Потому что он сам не мог ничего записывать – он был слепым, а древнегреческая письменность тогда делала только свои первые шаги. И вообще, Гомер считается не писателем, а аэдом – сказителем. Всё, что приписывается Гомеру, было зафиксировано на папирусных свитках гораздо позже – во время классической Греции, а дошло до нас в списках, созданных не ранее эпохи эллинизма или римского времени (хорошо сохранившиеся рукописи относятся уже к Средневековью).

В Древнем Египте существовала проблема авторства. Судя по всему, египтяне далеко не всегда считали важным указывать автора. Да, некоторые художники и скульпторы подписывали свои произведения, а вот писцы нередко предпочитали приписывать собственные творения более древним и великим личностям – например, царям или известным мудрецам. Зачем писцы это делали? Чтобы прибавить веса своим произведениям. Так, авторство «Пророчества Неферти» приписывается царю Снофру, хотя вряд ли, конечно, Снофру действительно его написал.

В Древнем Египте был очень популярен жанр поучений – это собрание житейских мудростей, в чем-то аналог современных сборников пословиц, поговорок и ярких изречений. Самым знаменитым официальным автором таких поучений является Птаххотеп, который жил ещё во времена Древнего царства. Но были и другие авторы – например, Ахшешонк или Аменемопе, сын Канахта. Древние египтяне с удовольствием читали «Наставление Аменемхета I». Аменемхет I – это фараон эпохи Среднего царства, а вот его наставление написал писец по имени Хети. Интересно, что иногда в предисловиях древнеегипетских поучений рассказывалась история создания текстов. Например, в предисловиях поучений Ахшешонка и Сасебека сказано, что авторы во время написания текстов сидели в тюрьме – размышляли о своей горестной судьбе и тут же записывали мысли. Конечно, в Древнем Египте сочиняли и сказки, и приключенческие романы. Хорошо известны такие сокровища среднеегипетской литературы как «Странствия Синухета» о или «Рассказ о потерпевшем кораблекрушение». Египтологи знают имена писцов, которые записали эти рассказы. Но эти писцы вряд ли были их авторами.

Мы знаем Пентаура – придворного писца, который сопровождал фараона Рамсеса II в его походах. Пентаур описал битву при Кадеше – сражение между войсками Египетского и Хеттского царств. В этой своеобразной поэме автор превозносит Рамсеса II (хотя исход битвы в лучшем случае можно считать ничьей). Пентаур – один из самых известных и, что самое главное, реально существовавших древнеегипетских авторов.

Тем не менее, широкий круг читателей, далёких от египтологии, ни Пентаура, ни других авторов не знает. Почему? Потому что, хотя современная европейская культура очень много заимствовала из Древнего Египта, всё-таки Древний Египет – не основной субстрат, из которого выросла наша цивилизация. В отличие от Древней Греции и Древнего Рима. Кроме того, произведения древнеегипетской литературы стали известны европейцам только после того, как была дешифрована древнеегипетская письменность, а это случилось только в 19 веке. В отличие от произведений на греческом и латыни, которые никогда не были полностью забыты и за тысячелетия стали неотъемлемой частью европейской культуры".

А какие вопросы вы хотели бы задать египтологу? Пишите к комментариях.

Наш постоянный читатель задал такой вопрос: "Правда ли, что наше мышление зависит от языка, на котором мы говорим и думаем? И если русский человек выучит, например, арабский, освоит его в совершенстве и станет на нём думать, его мышление поменяется?"

Отвечает лингвист Светлана Бурлак: "Это вообще-то очень длинный вопрос, на целую лекцию, а то и на целый цикл лекций. Но если коротко - то примерно так же, как любая другая привычка.
Вот нам сказали слово - и мы запомнили, что есть некоторый кусок реальности, чётко отграниченный от других кусков реальности, но внутри себя одинаковый, различия между разными частями этого куска несущественны. И мы привыкаем, что какие-то вещи - это одно и то же (потому что одним словом называются), а какие-то другие вещи - разное (потому что называются разными словами). А каких-то вещей мы вовсе не видим, потому что в нашем языке их не называют словами. Какие-то вещи оказываются связаны друг с другом (потому что их названия однокоренные). И так далее.

В другом языке всё может быть не так - так что да, если человек выучит другой язык, он по крайней мере увидит, что у людей могут быть другие привычки, как видеть этот мир. Причём чем дальше иностранный язык от родного и чем лучше им владеешь, тем больше такого удивительного узнаёшь. И понимаешь, что тот взгляд на мир, который тебе достался вместе с родным языком - это не какая-то свыше данная данность, а всего лишь один из многих вариантов. Это, на мой взгляд, очень ценное понимание!

А ещё были исследования, что, если информацию подавать на плохо знакомом иностранном языке, люди оказываются менее подвержены когнитивным искажениям.

Мышление, кстати, тоже влияет на язык: если нам станет необходимо про что-то думать и говорить, мы найдём для этого слова (можем позаимствовать из другого языка, можем сами сделать из своих корней, приставок и суффиксов, можем расширить значение каких-то уже существующих слов). Так что язык - как и любая другая привычка - не приговор, привычку можно и поменять".

Судя по комментариям и реакциям к предыдущим "лингвистическим" текстам, эта тема очень интересна нашей аудитории. Так что, если у вас тоже есть вопросы про изучении языков, например — пишите их под этим постом.

«Современные девушки тратят кучу времени и денег, чтобы быть красивыми. А как ухаживали за собой дамы из палеолита? Может, пользовались охрой вместо косметики? Или заставляли своих партнёров изготовлять для них браслеты и другие украшения?» — спрашивает подписчица.

Отвечает антрополог Станислав Дробышевский: «Девушкам в то время вряд ли приходилось заставлять мужчин делать для них бусы и браслеты. Первобытные парни сами их с удовольствием изготовляли – свободного времени-то было навалом.

В палеолите девушки точно пользовались косметикой из охры – ей пользуются и некоторые современные народы. Ещё современные народы иногда обмазываются чем-то не очень приятным – коровьим навозом, пылью или глиной, например. Индейцы и эскимосы чаще всего обмазываются уже упомянутой охрой, а ещё – голубой краской, белой золой, чёрным углём и вообще всем, чем угодно.

При этом, согласно этнографии, все эти народы пользуются «косметикой» не только для красоты, но и из гигиенических соображений. Можно чем-нибудь обмазаться – и мошки с комарами кусать не будут! А ещё косметику наносят с ритуальными целями. Красный цвет охры, например, символизирует всё подряд – кровь, огонь, жизнь и смерть.

Раскраска тела – очень популярная штука как в палеолите, так и у современных австралийских аборигенов, папуасов и других ребят. Недавно вот я читал книгу про амазонских индейцев – в ней рассказывалось про девушек и женщин, которые ходят абсолютно голые, но раскрашенные разными геометрическими узорами. Не краситься – неприлично!»

P.S. Не забывайте, что за донаты вам будет доступен эксклюзивный контент. А ещё так вы сможете поддержать деятельность нашего проекта:)