Светить во тьме. Часть1
Темная августовская ночь легла на плечи бархатным плащом, украшенным россыпью мерцающих звезд. Все вокруг стихло, только сверчки стрекотали в траве.
Можно было начинать.
Я кивнул Лизке, и мы шагнули в темноту.
На берегу пруда возле огромной кучи веток уже собралась стайка местной детворы, радостно загалдевшей при виде меня.
— Сережа пришел!
— А мы тут камушков еще положили!
— Можно я в этот раз подожгу, ну пожалуйста? У меня и спички вот есть!
— Руки от спичек убрали и под ногами не путаться! — грозно прикрикнул я. Без толку, конечно: маму мою они еще как-то побаиваются, меня же не боятся совершенно.
— А будете мешать — я вам в следующий раз ничего не скажу! — уверенно добавила Лиза.
Ребятня притихла. Лизка в свои неполные двенадцать лет та еще командирша.
Я проверил кострище, выложенное плоскими камушками, и начал расставлять шалашиком самые тонкие и сухие веточки из кучи. Утром мать решила наконец подстричь все кусты. Вообще-то можно было просто отнести весь этот хворост на свалку, но Лизка упросила сделать костер. Я иногда шутил, что моя младшая сестра была подкидышем мифологической саламандры: она обожала огонь и готова была сколько угодно смотреть даже на пламя свечи, не говоря уже о настоящем костре. Лизкины приятели по двору живо помогли перетащить ветки и уложить камни.
Сестра протянула мне старую газету и коробок спичек: зажигалки в таком деле она не признавала. В маленьком шалашике заплясал огонек.
Куча веток стремительно таяла. Самые нетерпеливые уже нанизывали хлеб и кусочки сосисок на длинные палки.
Лизка зачарованно смотрела на пламя.
— Красиво, да?
— Угу, — согласился я и поворошил тлеющие ветки. В ночное небо взлетел столб искорок.
— Только представь: везде черным-черно, а у нас — огонь… Горит в темноте… Правда, здорово, когда в темноте что-то светится?
Я вздрогнул и торопливо промычал очередное «угу». Направление Лизкиных мыслей мне очень не нравилось.
— А вы тоже жгли костер тогда у озера? Да?
— Да, — привычно соврал я. Ну вот, так и знал. Не нужно было уточнять, какое именно «тогда» имелось в виду.
— И вас по нему нашли?
— Лизка, ну чего ты переспрашиваешь? Я же уже рассказывал.
Да уж, поди не расскажи чего-нибудь в этой семье… Хотя тут в любом случае пришлось бы: отправиться в трехдневный поход на лесное озеро и заблудиться — это вам не к обеду опоздать.
— Ну расскажи еще раз! Тогда ты неправильно рассказывал, в спешке, дома, днем… И давно, я уже все позабыла. Ведь целый год прошел!
— А теперь, значит, правильно будет?
— Да! В самый раз: ночь, костер, звезды, и как будто я тоже с тобой в лесу… Расскажи, а?
Соседские ребята притихли, уставились. Конечно, до них тоже долетели обрывки слухов и Лизкины пересказы, но им хотелось послушать настоящую историю.
Я вздохнул.
— Да что там рассказывать? Мы с подругой решили отправиться в поход. С палатками. На лесное озеро. Ну и поехали. А там накануне прошла сильная буря. Дорогу, которая на карте отмечена, завалило. Стали искать обходные пути, зашли куда-то не туда, там связь вообще не ловила — может, из-за той же бури что-то повредилось. Заблудились совсем, людей нет, машин не слышно. Нашли какой-то ручей, поставили палатку там — вода всяко нужна, и ночевать где-то явно придется.
— Страшно было?
— Страшно, конечно. Наше-то озеро всем известное, а тут непонятно что. И лоси еще всякие по ночам где-то рядом ходили. А может, и не только лоси. Нам все казалось, что вот-вот связь появится. Потом телефоны совсем разрядились, и мы решили уже сворачиваться и дальше идти искать дорогу. А на третью ночь к нашему костру мужик вышел, мы сначала еще больше испугались, а оказалось — лесник местный, у него домишко стоит рядом, а мы до него чуток не дошли. Он заметил огонь и пошел проверить. Наутро вывез нас к ближайшей станции… Ну и все.
Я кинул в костер последние ветки.
— Жалко, что на озеро так и не попали, — задумчиво вздохнула Лиза. — Ну потом еще может, в другой раз… Хотя на самом деле все равно здорово получилось. Ты как-то очень коротко рассказываешь, там ведь наверняка много интересного было! Забыл, что ли?
— Забыл, наверно, — согласился я.
— Ну и зря. Но ты потом вспомнишь и расскажешь. Когда в следующий раз ветки подстрижем. На самом деле ведь все хорошо кончилось.
Я что-то невнятно пробурчал и снова поворошил угли.
Нет уж. Не буду я Лизке ничего рассказывать.
Не потому, что забыл.
Просто на самом деле все было совсем не так.
***
Вероника, если честно, не была мне подругой. То есть мы, конечно, общались и довольно неплохо ладили — без этого в одной смене работать было бы тяжело. Она держалась ровно и доброжелательно, как и со всеми, но ничего такого, что полагается друзьям, у нас не было: никаких общих любимых песен или фильмов, никаких личных тем для обсуждений, прогулок после работы, посиделок в одной компании — словом, я о ней почти ничего не знал.
Вероника пришла в «Корицу» на подработку. У нас почти вся молодежь сюда на лето устраивается, и все сто лет между собой знакомы. Веронику не знал никто. Я, кажется, встречал ее когда-то пару раз, но совершенно не мог припомнить подробностей. У этой девушки была не слишком запоминающаяся внешность и манера держаться. Она словно сливалась с пространством, как бабочка-пяденица на березе. Я обратил внимание: менеджеры, официанты и посетители «Корицы», которые видели Веронику не очень часто, долго не узнавали ее в лицо и иногда не замечали, хотя она стояла совсем рядом. Не знаю, отчего так получалось. Довольно высокая для девушки, с длинными темно-русыми волосами, сероглазая и белокожая, Вероника хоть и не походила на голливудскую красавицу, но серой мышкой тоже не выглядела. Может, дело было в форменной одежде, из-за которой она казалась еще бледнее. Или в ее молчаливости и замкнутости.
А может быть, она просто терялась на фоне прелестной и звонкой, как песня синицы, Клары.
Клара тоже пришла к нам только этим летом, и ее тоже сперва никто не знал. Впрочем, это она быстро исправила, мигом со всеми перезнакомившись. Вот уж кого запоминали с первого взгляда и сотрудники, и посетители! Мы так и вовсе чуть не дрались между собой, определяя, в чьи смены ее поставить. Клара была самой младшей из нас, ей только исполнилось девятнадцать, но она держалась так легко и непринужденно, что казалось, будто она проработала тут всю жизнь. Клара без труда завязывала разговор с посетителями, шутила и улыбалась.
Кажется, этим летом весь город, особенно мужская его часть, проникся безумной любовью к капучино: на нем наша новенькая сотрудница рисовала сердечки из корицы.
Я и сам, конечно, на нее загляделся.
Клара была хорошенькой, как фарфоровая статуэтка: тоненькая, изящная, с золотистыми локонами и огромными синими глазами, трогательно-наивная в каждом своем слове и жесте. Она носила на шее кулон в форме фонарика с надписью «Светить во тьме», гадала всем желающим на кофейной гуще, коллекционировала ароматические свечи для защиты от злых духов. Однажды в пятницу тринадцатого (посетителей почему-то в тот день было мало), сверяясь с какой-то карманной книжицей, она выдала нам с Вероникой подробное нумерологическое описание жизни и судьбы, выспросив для этого фамилии, отчества и даты рождения. Вероника чуть насмешливо улыбнулась, как бы показывая, что не верит во всю эту ерунду. Я тоже не верил и даже не задумывался, верит ли всерьез сама белокурая гадалка. Мне было все равно: Кларе простительны любые милые глупости.
Я все никак не мог улучить подходящий момент и пригласить ее куда-нибудь. Вечно рядом оказывалась какая-то компания, и в итоге мы гуляли все вместе, а Клара то ли не понимала моих намеков, то ли не желала их понимать. Впрочем, она как будто действительно не осознавала силу своего обаяния. Я не замечал, чтобы Клара с кем-то кокетничала и заигрывала, как большинство девчонок. Она не строила глазки, не старалась держаться как-то особенно, — простая, милая, сама непосредственность. Но сблизиться с ней по-настоящему не получалось.
И тут мне наконец повезло.
Руководство «Корицы» под конец летнего сезона решило наградить лучших сотрудников и выписало в качестве премии путевки на одну очень известную загородную базу отдыха.
Мы с Вероникой мрачно переглянулись, бегло просмотрев список награжденных: ни меня, ни ее там не было. Впрочем, это было неудивительно: на лучших сотрудников мы и в самом деле не тянули.
— Ты расстроился? — спросила Вероника, посмотрев мне в глаза. От ее взгляда, проникающего в самое нутро, почему-то хотелось поежиться. — Разве ты любишь турбазы?
— Да нет… — я равнодушно пожал плечами. Плевать мне на турбазы. А вот то, что Клара поедет и будет там отлично проводить время без меня, действительно расстраивало. Только Веронике знать об этом незачем.
— Ну-ну… А хочешь, поедем сами по себе? В поход? С палатками?
Я удивленно уставился на Веронику. С чего бы это она? Впрочем, идея неплохая. Все лучше, чем тухнуть в ожидании Клариного возвращения. А так хоть будет, что рассказать.
— Вы поедете с палатками? — восхищенно выдохнула Клара за моим плечом. Как она подошла так незаметно?
— Да, мне кажется, это отличная идея, — фальшиво-бодро откликнулся я. — А ты потом расскажешь, как съездила с ребятами от «Корицы»!
Но Клара покачала головой.
— Я туда совершенно не хочу, если честно.
— Не хочешь?! — искренне удивился я. Мне казалось, что такая поездка должна очень понравиться нашему солнечному зайчику.
— Нет. Ну представь: огромная турбаза, толпа народа, шум, дискотеки по ночам… Какой смысл ехать за город с таким кагалом? Я хочу почувствовать уединение с природой, хочу смотреть на звездное небо, слушать треск костра, дышать свежим воздухом… Даже место отличное присмотрела на берегу лесного озера. Только одной ехать как-то… ну…
— Так поехали с нами! — радостно выпалил я. Вот это удача! В такой поход за нами точно никто не увяжется, тем более с этой турбазой. А Вероника молчалива, тактична и ненавязчива.
— А можно? — Клара широко распахнула свои синие глаза, поочередно глядя нас с Вероникой. Я тоже взглянул на свою напарницу, попытавшись украдкой сделать бровки домиком. Не очень красиво получалось: она ведь приглашала меня, а не Клару.
Но Вероника только сдержанно улыбнулась.
— Конечно, можно, почему бы нет. Тем более, ты сказала, что знаешь какое-то отличное место…
В «Корице» мы никому ничего не сказали о предполагаемом походе. А вот дома, само собой, пришлось.
Лизка сразу заныла, что хочет с нами (вот тут впору было испугаться, в самом деле). Мама разволновалась, что мы там все дружно замерзнем, умрем от голода и нас съедят комары. Или кабаны?
Отец сопроводил сборы несколькими ироничными замечаниями, без которых я прекрасно мог бы обойтись.
Но хуже всего было с тетей Людой — папиной сестрой. Она и ее муж, дядя Паша, гостили у нас уже две недели, и лично для меня это было ужасно утомительно — хотя остальные вроде бы ничего не замечали. У тети Люды вечно были какие-то свои суеверия, приметы, знаки, заколдованные монетки, шнурки и прочая ерунда. В детстве — ладно, признаю, — это было забавно. Но теперь ее манера хватать меня, к примеру, за плечо и требовать, чтоб я непременно обошел какую-то ямку, не могло вызвать ничего, кроме раздражения.
Тетя Люда смотрела на мои сборы и то и дело порывалась что-то сказать, но в последний момент поджимала губы. Вот и правильно.
— На вот, — не выдержала она наконец, — возьми, как соберетесь вместе, погадаете. На удачу и легкую дорогу.
И сунула мне в руку маленькую книжечку.
— «Целебные травы. Карманный справочник-определитель». Боже, тетя Люда, ну зачем она мне?
— Что первое под руку подвернулось, то и ладно. Для гадания не важно, что там — хоть «Война и мир», хоть сборник частушек. Бери, говорю!
Пришлось взять. Я даже не стал спрашивать, как гадать — да и не собирался этого делать, если честно. Просто не хотелось ссориться. Поэтому я просто запихнул книжечку в наружный карман рюкзака, за что удостоился от тети Люды радостной улыбки.
Как-то так само сложилось, что организацией нашего похода занялась именно Клара. Вероника, услышав про берег лесного озера, охотно согласилась, что лучше места не придумать, и полностью доверила Кларе выбор маршрута и прочие детали. Я даже немного удивился: обычно моя напарница за всем старалась приглядывать сама. Впрочем, предложенный маршрут выглядел вполне подходящим, и я тоже не стал вдаваться в подробности.
В пригородной электричке Клара увлеченно щебетала, описывая приглянувшееся место:
— Там не обязательно ночевать в палатках, это кто как хочет. Совсем рядом есть маленький гостевой домик, прямо на берегу. Очень милый. Вот, гляньте фото… Я им звонила вчера, сказали, сейчас есть места...
Вероника согласно кивала, глядя на фото. Я не сильно присматривался — больше любовался, как играет солнце в золотистых локонах Клары.
— Сереж, дай попить, пожалуйста. Вода ведь у тебя? — попросила Вероника.
Я полез в рюкзак. Вода нашлась без труда, а вот в поисках складных стаканов пришлось вытащить всякую мелочь из наружного кармана.
— Ой, а это что? — Клара удивленно вертела в руках карманный справочник тети Люды.
Отмолчаться не получалось, и я рассказал.
— Так чего ж ты его не достал сразу? Давайте сейчас и погадаем. Можно?
Я был уверен, что Вероника, как обычно, равнодушно промолчит, но она заинтересованно протянула руку к книжице, которую Клара по-прежнему не выпускала из пальцев.
Я почувствовал себя неловко. Ну вот что теперь? Отобрать игрушку у одной, чтобы другая первая поиграла?
— Ну давайте я сам погадаю, скажите только, что делать надо, — буркнул я и взял у Клары несчастный справочник.
— Да просто открываешь на любой странице и тыкаешь пальцем наугад, — ответила Вероника, опередив Клару, — Только придумай, что спрашивать-то собираешься.
Она-то откуда это знает?
Ну ладно.
Мне и спрашивать нечего. Только девчонок повеселить. Так что пусть эта книжка сама решает, что нам нужно узнать.
Я пожал плечами, зажмурился и раскрыл справочник где-то в самом начале. Картинно почертил пальцем в воздухе замысловатые фигуры (Клара хихикнула) и тыкнул в середину страницы. Открыл глаза.
Клара пыталась заглянуть мне через плечо, Вероника не без любопытства скосила глаза.
Я сдвинул палец с надписи и торжественно прочитал сразу вслух, прежде чем догадался осмыслить прочитанное:
— «Вероника ненастоящая».
В воздухе повисла слегка напряженная тишина. Клара снова неуверенно хихикнула. Я перевел глаза на Веронику: она сидела с каменным лицом, без улыбки. Обиделась, что ли? Серьезно?
Я совсем растерялся. Глупо было бы объяснять ей, что это случайное дурацкое совпадение.
Клара развернула мою руку с книжкой так, чтобы ей было видно, и прочитала дальше:
— Многолетнее травянистое растение семейства Подорожниковые…
Вероника по-прежнему молчала.
— Ладно, пошутили и хватит.
Я затолкал книжицу обратно в рюкзак и снова покосился на Веронику. Она как-то неопределенно пожала плечами, словно отряхнулась, и отвернулась к окну. Она так и просидела до конца поездки, рассматривая пейзажи. Мы с Кларой негромко болтали о всякой ерунде и успели даже сыграть партию в карманные шахматы: я выиграл, но Клара совершенно не расстроилась. Когда она подавала мне свои фигурки, чтобы я убрал их в коробку, я на секунду задержал ее пальцы в своих. Она слегка покраснела и улыбнулась.
— Нам выходить на следующей, — ровным голосом заметила Вероника, отрываясь от созерцания пейзажа за окном.
— Да, точно…
Мы вышли из электрички и поежились: тут было как-то прохладно, и солнце совсем скрылось. Сейчас-то ладно, но жалко будет, если ночью не увидим звезды.
Клара уверенно двинулась к выходу на дорогу. Вероника на мгновение задержалась, внимательно оглядывая перрон.
— Ты чего? — спросил я.
— Да так… Ты ничего не заметил?
Я посмотрел по сторонам и пожал плечами, не понимая, что она имеет в виду.
— Ладно, забудь.
Да что это с ней сегодня?
— Эй, вы идете? — окликнула нас Клара.
— Идем, идем…
Широкая, хорошо наезженная дорога уводила в лес. По карте выходило, что шагать до озера нам километров пять. Я по привычке сунул в одно ухо наушник старого потертого плеера: не могу долго ходить без музыки, сразу надоедает.
Я шел, слегка прислушиваясь к щебетанию Клары и украдкой поглядывая на Веронику: дурацкое гадание не выходило из головы. Больше всего удивляло то, как она серьезно его восприняла и пыталась это скрыть. И еще что-то меня смущало, мелькавшее на краю сознания… Я задумался и совершенно перестал смотреть по сторонам. Поэтому, когда девчонки вдруг разом остановились, я чуть не налетел на них.
Поперек дороги лежало сразу несколько упавших друг на друга огромных елей, вывороченных с корнями. Такое случается со старыми, изъеденными короедами деревьями в сильные бури. На верхней ели еще держалась хвоя — правда, пожелтевшая — а вот нижние два ствола были совершенно голые, даже кора отвалилась кусками. Только длинные сухие ветки торчали высоким и недобрым частоколом.
Клара ойкнула и отступила назад.
Я, наоборот, подошел поближе, примериваясь перелезть.
— Плохая идея, — покачала головой Вероника, проведя подошвой ботинка по нижнему дереву. — Эти стволы, которые без коры, очень скользкие, а за такие ветки не ухватиться, только руки израним и порвем куртки. Да и пролезть сквозь это все с рюкзаками… Может, попробовать обойти?
— Тут дальше болото… — жалобно и виновато отозвалась Клара, подходя к обочине. — Я здесь точно не пройду…
Да, озаботиться резиновыми сапогами никто не догадался.
— Ладно, попробую расчистить какой-нибудь участок, — предложил я, спуская рукава рубашки на ладони: сухие ветки действительно были все в каких-то крохотных, но ужасно колючих сучках и пребольно царапались.
— Подожди, Сереж, — Клара потянула меня за локоть. — Может, нам вообще надо не туда?
Мы с Вероникой уставились на нее.
— Вам не кажется, что это какая-то не та дорога? Она выглядит так, словно по ней уже давно никто не ездит. К тому же эти деревья лежат тут явно не первый год, по крайней мере нижние. И их до сих пор никто не убрал. Значит, где-то рядом должен быть другой путь. Мне кажется, я его даже видела.
Пожалуй, Клара была права: дорога в самом деле выглядела заброшенной и сильно заросшей.
Я достал телефон — проверить по карте.
— Черт, тут связь не ловит.
— И у меня, — кивнула Вероника.
— Тогда давайте для начала вернемся немного назад. Я точно помню, что справа была еще какая-то тропа. Может, теперь все ходят по ней. Заодно поищем сеть.
Довольно скоро справа — точнее, теперь уже слева — в самом деле появилась тропинка, уводящая куда-то в сторону. Она пряталась за густым подростом, так что я бы, скорее всего, снова ее не заметил. Но Клара, сияя, вытянула руку:
— Вот же она! Наверно, и на карте отмечена была именно эта, просто я спутала.
Сеть так и не появилась, и мы решили довериться этой новой дороге.
Клара вскоре замолкла, о чем-то задумавшись. Вероника тоже молчала. У меня в наушнике негромко играли знакомые мелодии… и теперь, когда к ним не примешивались голоса, я вдруг заметил: музыка звучала совсем не в том порядке. Я ходил с этим плеером уже несколько лет и наизусть помнил, какая песня за какой следует. Но сейчас порядок был совершенно другой. Режим случайного воспроизведения я точно не ставил…
Тем временем небо заволокло окончательно. С такими тучами, глядишь, стемнеет ощутимо раньше, чем должно бы. Надо было выезжать утренней электричкой, а не этой… Но кто ж знал? Рассчитывали дойти часа за полтора, а шли уже все три.
Мы тащились по лесной дороге, уставшие и голодные, но твердо решившие добраться до этого несчастного озера: не разворачиваться же теперь!
Вокруг в самом деле понемногу смеркалось. Я начал прикидывать, не поставить ли палатки прямо тут, пока еще хоть что-то видно, — хотя, если честно, ночевать посреди дороги в незнакомом лесу не очень-то хотелось. Мои размышления прервал восторженный возглас Клары:
— Смотрите! Там свет! Видите? Во-о-он там впереди! А за ним как будто озеро! Мы пришли!
Я пригляделся и в самом деле различил вдалеке за деревьями очертания дома, а в нем — приветливо светящееся окошко. Этот уютный огонек посреди сгущающейся тьмы внушал такую сильную, окрыляющую радость, что хотелось бежать к нему бегом, как в детстве.
Мы, не сговариваясь, ускорили шаг. Всего через какую-то четверть часа дорога вывела нас прямо к низенькому крылечку бревенчатого дома. Над входом горел красивый стеклянный светильник с разноцветными стеклами.
Над дверью была нарисована рыбка, держащая в плавнике зажженный фонарик — видимо, эмблема.
— Правда, очень мило? — шепнула Клара.
Что ж, такие штуки вполне в ее духе. Действительно миленько.
— Что будем делать? Спросим про свободные комнаты? Все равно темно и звезд не видно. А палатки поставим завтра? — предложил я. Честно говоря, возиться с палатками, костром и прочими прелестями уже не было никаких сил.
Девчонки дружно согласились.
Я поднялся на крылечко и в последнюю секунду, уже коснувшись дверной ручки, обернулся. Вокруг было темным-темно, где-то рядом слышался легкий плеск волн и шуршание тростника… И в этой темноте — маленький одинокий светильник, олицетворение тепла и безопасности.
Я пару раз постучал и повернул ручку. Дверь бесшумно открылась.
Мы столпились перед пустовавшей администраторской стойкой, за которой располагалась, видимо, служебная комнатка, отгороженная длинной плотной шторой.
— Э-э… Здравствуйте! — громко поздоровался я с пространством вокруг, поневоле вспоминая сказку про аленький цветочек. Все-таки несколько неловко разговаривать со стенами.
В комнатке послышались какие-то суетливые шорохи. Штора колыхнулась, и к стойке вышел белобрысый парень вряд ли старше меня. Вид у него был заспанный. Чего это его так рано сморило? Всего-то восемь вечера…
— Здрасьте, добро пожаловать в наш коттедж «Маяк на озере», — невыразительно протараторил парень, глядя на нас мутноватыми светло-голубыми глазами. Спросонья, наверно. — Вы не бронировали?
— Нет, — прощебетала Клара, очаровательно улыбнувшись, — Но я звонила вчера, мне сказали, что есть свободные комнаты… Можно нам что-нибудь на одну ночь? А завтра выделить место для палаток…
— Да, конечно. Есть свободный четырехместный номер, полностью готовый к приему гостей. Можно также заказать ужин и завтрак. Оплата после выселения, — по-прежнему монотонно сообщил администратор.
Мы радостно переглянулись. Ужин, завтрак и комната, где прямо сейчас можно растянуться на кровати? В тот момент ни одна золотая рыбка не сформулировала бы наши заветные желания лучше!
Рыбка, кстати, красовалась и на администраторской стойке — тоже с фонариком, причем в фонарик был вставлен крохотный светодиод.
Парень положил на стойку ключ, сопроводив свое движение заученной инструкцией:
— Третья дверь справа, располагайтесь, душевые кабины и туалеты налево по коридору, ужин будет минут через двадцать, если что-то понадобится, зовите.
И скрылся за шторой, пытаясь на ходу подавить зевок.
— Даже документы не спросили, — заметила Вероника.
— Да и черт с ними, — я пожал плечами. — Может, завтра спросят. Он, видишь, на ходу спит…
Клара цапнула ключ и живо открыла нужную дверь. Мы потянулись следом.
Что ж, уютная комнатка, ничего не скажешь. Льняные занавесочки, подушки, салфеточки, бревенчатые стены — этакое милое кантри. Две двухъярусные кровати, застеленные пестрыми лоскутными одеялами.
Я зачем-то раздвинул занавески на окошке. Не знаю, что именно я хотел там увидеть в темноте — но уж точно не металлическую решетку с той стороны!
— Зачем она тут? Это же не пятиэтажка в спальном районе! Неужели кому-то придет в голову пытаться лезть в окно базы отдыха?
— Ну… Может, ее когда-то давно поставили и до сих пор не сняли… Или боятся, что зимой кто-нибудь забредет… ну… не знаю… подозрительный… — предположила Клара и поежилась, как будто уже сейчас за этим окном подстерегала опасность.
Я задернул шторы.
— А связи так и нет, — сообщила Вероника, с досадой убирая телефон под подушку.
Впрочем, и без телефонов остаток вечера прошел отлично: после ужина мы играли в шахматы, загадывали шарады и просто дурачились. Клара, взволнованная и мило раскрасневшаяся, звонко смеялась, и даже Вероника, кажется, от души веселилась. Правда, после очередного взрыва хохота она вдруг покосилась на часы и озабоченно спросила:
— А мы никого не разбудим? Может, стоит уже потише?
— Я вообще не уверен, что тут есть кто-то, кроме нас, — возразил я. — Ну разве еще тот парень-администратор, но вряд ли его удастся разбудить.
Клара хихикнула.
А у меня почему-то пропало желание смеяться. Мы посидели еще немного и стали готовиться ко сну. Возвращаясь из душа, я шел буквально на цыпочках, прислушиваясь и приглядываясь к остальным дверям вдоль коридора, но везде царила тишина и темнота. Только под нашей дверью виднелась полоска света. Можно было, конечно, предположить, что все уже спят… Но ведь и до этого было совсем тихо. И когда мы приехали, светился только фонарь над входом и окошко администраторской каморки. Странно. Все-таки конец августа, выходные дни… Неужели сюда никто больше не приехал?
Я заснул, тревожно вслушиваясь в тишину.
После завтрака мы вышли взглянуть на озеро при свете дня. Оно лежало, окруженное ольшаником почти со всех сторон, как будто пряталось от человеческих глаз. По берегу непрестанно перешептывались высокие тростники. К самой воде и не подойдешь. Только в одном месте стоял широкий и крепкий мосток: наверно, в жаркие летние дни отсюда можно нырять.
Поверхность озера была гладкой, словно шелковой. Небо постепенно прояснялось, и в чуть рыжеватой воде иногда вспыхивали солнечные блики, растворяясь в глубине манящими мерцающими переливами. Дна, конечно, было не видно.
— Будем ставить палатки? — спросила Вероника.
Я с трудом отвел взгляд от воды: в нее хотелось смотреть еще и еще.
— Да, давайте. Ночью, видимо, будет ясно — полюбуемся на звезды, разведем костер…
Я отвечал Веронике, но взглянул на Клару и получил в ответ радостную улыбку. Клара еще с утра лучилась счастьем, а при виде озера загорелась каким-то почти лихорадочным возбуждением.
Администратор сегодня выглядел более живым и собранным. Он показал место, где можно разводить костер, и добавил, что комната остается в нашем распоряжении до восьми вечера — ровно сутки после заезда. «Тогда и рассчитаемся», — добавил парень. Я поймал его взгляд: глаза у него были по-прежнему какие-то мутноватые.
Мы поставили палатки, и разрумянившаяся Клара куда-то убежала, пообещав вернуться чуть позже.
Я подумал, что неплохо бы пока набрать веток для костра. Вероника решила составить мне компанию. Правда, в лесу она не столько собирала ветки, сколько рассматривала их. Я снова включил плеер и тихонько чертыхнулся.
— Что у тебя там? — спросила Вероника, осторожно отводя в сторону пышную еловую лапу.
— Плеер барахлит. Видимо, совсем уже старый. Проигрывает музыку в каком-то своем порядке… Что ты там разглядывала?
— Да так… Просто паука. Розового, — задумчиво добавила Вероника, как будто это имело какое-то особое значение. Нет, в самом деле, иногда она все-таки бывает странной.
Мы вернулись к кострищу и бросили охапки веток возле палаток. Клары все еще не было. Я почему-то с раздражением представил себе, как она стоит возле администраторской стойки и мило болтает с тем белобрысым парнем.
— Не хочешь подойти к озеру с той стороны? — спросила Вероника.
— Там к нему не подойти, — я с сомнением оглянул заросли ольшаника.
— Ну подойдем, насколько получится.
— Ладно.
Я снова засмотрелся на мерцающее озеро, на неторопливое движение воды, как будто вздыхающей в тростниках. Ветер качнул ветку над моим плечом. И не только ветку… Я невольно вздрогнул, когда увидел прямо перед собой крупного паука. Темно-розового. А когда перевел взгляд чуть выше, то, кажется, все-таки вскрикнул.
— Заметил? Там их было всего несколько штук, а тут они почти на каждом дереве, — очень спокойно сказала Вероника, неслышно ступая между ольховых зарослей. Я отпрянул в сторону, а она подошла совсем близко и коснулась пальцем толстой нити паутины, свисающей с ветки.
Нить была красная.
Я не знал, что было более жутко: сама паутина или поведение Вероники. Клара бы уже с визгом выскочила из зарослей, она же стояла, не меняясь в лице, и невозмутимо рассматривала эту гадость. С вытянутой вверх руки немного сполз рукав, открывая запястье, обвитое парой простеньких браслетов: желтые и красные бусины, снизанные на тонкий кожаный шнурок. Длинная темная коса слегка растрепалась, и в ней запутались ольховые шишечки… Почему-то опять вспомнилась «Вероника ненастоящая».
— Это… это… Они такие бывают? — спросил я, пытаясь заставить голос звучать ровно, но ответ напрашивался сам собой. Разноцветные пауки, может, и встречаются, но вот красная паутина — вряд ли. Очень вряд ли…
Вероника, впрочем, не стала отвечать.
Я кивнул в сторону базы.
— Пойдем. Вернемся в лагерь, может, Клара нас там уже заждалась.
Но Клары возле палаток не было. Час от часу не легче! Может, в комнате? И вообще, надо расспросить этого белобрысого…
Я решительно направился к дому. Вероника шагала следом, пытаясь осторожно придержать меня за рукав.
— Сереж, не торопись… Может, подождем ее в палатке?
— Сперва проверим комнату.
— Да постой ты… Хорошо, я схожу, а ты подожди тут.
— Это еще почему?!
Я взглянул на Веронику почти с неприязнью. Мало того, что она совсем не беспокоится из-за исчезновения Клары, так еще и не хочет пускать меня в дом?
— Послушай… Тут что-то странное творится, тебе не кажется?
Голос у нее утратил привычную ровность, стал немножко нервным, и лицо было бледнее обычного.
Я пожал плечами и поднялся на крыльцо. Вероника шагнула за мной и снова схватила за локоть.
— Ты обратил внимание на рисунок? — она кивнула на рыбку с фонариком.
— Ну да. По-моему, довольно симпатичная эмблема.
— Сереж, подожди одну секунду. Скажи, ты не задумывался, у каких рыб есть фонарик?
Я хотел было вникнуть в ее слова, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник белобрысый администратор. Мне стало не до загадок.
— Вы не видели Клару, нашу подругу? — спросил я.
— Да, она в вашей комнате, как раз попросила поискать вас… По-моему, с ней что-то случилось…
Вероника умоляюще посмотрела на меня и прошептала «Подожди здесь», но я оттолкнул ее и кинулся по коридору к знакомой двери. Резко распахнул ее. Мне навстречу шагнула Клара — живая и здоровая. Я успел заметить, как лихорадочно горели ее глаза, и ощутил нежное касание ее пальцев на своей щеке. Сзади почему-то вскрикнула Вероника, но я не обернулся: в нос ударил резкий неприятный запах, и я провалился в обморочную черноту.
