Дисклеймер: автор не пытается никого оскорбить. Произведение не пытается никого оскорбить. Все герои вымышлены, и, если есть сходство с реальными, то это - случайность. Здесь написано мнение одного конкретного человека, представившего удивительную ситуацию, которая, конечно, никогда бы в жизни не могла случиться, потому что действительность гораздо лучше того, что о ней пишут.
В притворе маленького храма было многолюдно. И это несмотря на воскресенье, лето на улице и жару.
Священник выглянул в окно церкви, то самое, что выходило на городской пляж. Полная песка равнина, в обычный погожий денек засеянная рядами загорелых тел горожан, была, мягко говоря, и до половины не заполнена.
Да, прямо у храма начинался городской пляж - достояние прошлых лет и тотального безверия. Священник уж и думать забыл о том, чтобы ходить по чиновничьим кабинетам, прося перенести от стен святой обители пристанище голых горожан. Все было бесполезно. Чиновники с удовольствием ходили в церковь, оставляли щедрые пожертвования, но пляж не убирали. Смирись, сказано в писаниях, и отец Андрей смирился.
Сейчас он стоял, глядя в окошко храма с недоумением и удовольствием: как же так, на пляже народу совсем мало, хотя в такую-то жару да в выходной обычно яблоку негде упасть. Сердце его радовалось. Наконец-то! Наконец-то люди пришли в храм. Радостно было и от того, что даже в самые суровые для церкви дни, отец Андрей верил, что люди придут к богу, бросят мирское… И вот, дождался! Он осторожно оглянулся – кажется, весь пляж переместился к нему, в маленький старенький уютный храмик.
Нужно было сосредоточиться. Через полчаса – служба. Священник Андрей печально возвел очи долу, уготовляя разумение к предстоящему серьезному делу. Эта служба должна стать лучше обычных, не зря столько людей собрались сегодня здесь, и не припомнишь, когда такое бывало.
Через некоторое время, он заметил, что никак не может сосредоточиться на благоговейном, а вместо этого правою ногою, обутою в просторную сандалию на носок, сучит об другую, левую ногу, одетую так же, блаженно расчесывая зудящее место.
«Кусил кто-то», - подумал отец Андрей, с силой возвращая себя к молитве.
В это время зашелестели юбками в притворе, а вскоре засуетились и около самого настоятеля – хор занимал свои места. Хор в небольшой церкви был под стать, таким же небольшим: три дамы преклонного возраста. Несмотря на то, что был этот хор мал числом и стар годами, пели они великолепно: две женщины тянули высоко, почитай, настоящими ангельскими голосами, а третья слегка басила. Выходило удивительно красиво. Пели тут же, прямо в средней части, в углу, у окна, через которое на пляж победоносно взирал батюшка.
Отец Андрей, в очередной раз, выгнанный из высших сфер шумом и суетой певчих, решил не удостаивать их приветствием, а кивнул и поспешил в отдельную комнату, надпись на которой гласила «Служебное помещение».
Однако, увернуться от мирского общения не удалось. Одна из хористок протянула отцу Андрею баночку меда, яблочный Спас всё же, а у её мужа пасека... Пришлось задержаться.
Общаясь с хором, отец Андрей снова поймал себя за тем же занятием, что и немного раньше. А именно: он блаженно почесывался, забыв о приличиях и посетителях. Более того, теперь обе ноги участвовали в процессе, поочередно чеша одна другую. Стыдно сказать, колено под рясой тоже зазудело. Рукой батюшка потянулся именно туда, но успел вовремя одёрнуть себя.
Однако, зуд был нестерпимый.
«Что ж такое?! - с досадой прошипел отец Андрей, закрывая за собой отдельную комнатку «Служебного помещения», и тут же вновь одёрнул себя. – Господи, помилуй мя грешнаго».
И снова взялся расчесывать зудящие места, получая от этого удовольствие. Казалось, чем больше чешет, тем больше хочется.
«Что за напасть такая? - думал отец Андрей, скребя ногтями одной руки колено под рясой, а второй скобля укус на лодыжке. - А ведь до службы остаётся не так много времени… Пора бы и настроиться».
Читать было невозможно, размышлять, смотря в окно не получалось, лечь на кровать тут же в комнате и закрыть глаза – и думать нечего. Ноги зудели так, словно их покусали стаи комаров одновременно. Но если зуд от укуса комара довольно быстро проходил, эти - саднили, не переставая. Отец Андрей, вместо того, чтобы успокоить разум и наполнить душу благостью, совсем разнервничался. Как же пройдёт служба? И чесаться негоже ведь, и отменить нельзя…
Встав на колено перед иконой и перекрестясь, священник испросил помощи у Божьей Матери, облачился и с нелёгкими думами направился к службе. Прихожане выстроились в два ряда, по правой и левой стороне соответственно. Отец Андрей шёл между ними и мучительно вглядывался в их лица. Много было одухотворённых, любопытных, усталых… Тех, кого мучает зуд – не было. А вот самого отца Андрея невыносимо тянуло почесать уже не только ноги, но, кажется, зуд добрался до рук, было даже ощущение, что кто-то ползает по шее. Мелькнула мысль, что, пока, простершись, лежал на полу священник у себя в комнатке, что-то, раньше обитавшее на ногах, перепрыгнуло выше.
Отец Андрей прошмыгнул в алтарь и запер за собой двери. Дьяк стоял спиной к нему, водружая свечу на подсвечник. Отец Андрей воспользовался таким положением коллеги и, горячо благодаря бога за эту волшебную возможность, принялся скрести покусанные какой-то тварью ноги и руки.
Мысленно заручившись подмогой всех святых, которые первые пришлись на язык, отец Андрей начал службу. Прося прощения в уме, он блаженно растирал воспаленные укусы прямо в алтаре, уже даже и не стесняясь дьяка. Терпеть было невозможно.
Хор подхватил и запел ангельскими голосами, отец Андрей выглянул на них сквозь щели алтаря.
«Спасибо, родименькие, хоть вы службу спасёте», - перекрестил он с благодарностью певчих.
Ещё раз горячо поблагодарив всех святых, священник уверенно вышел с кадилом. Прихожане смиренно склонили голову. И снова отец Андрей горячо благодарил всевышнего за этот дар: почесаться так, что никто и не заметит, потому что не смотрит. Тряся кадилом и обходя храм, отче блаженно скрёб себя за шею, не забывая восславить премудрого Господа, так и не даровавшего ему в ведение храм площадью побольше, о чём батюшка недавно, по глупости своей и высокомерию, просил. Что ж, с божьей помощью, уж и полслужбы прошло. Осталось всего ничего…
Спрятавшись в алтаре, отец Андрей снова посмотрел в щёлочку, внимательно разглядывая лица прихожан, не заметил ли кто, как он чешется? Нет, всё спокойно. И тут взгляд его упал на певчих.
Те, кажется, слегка пританцовывали в такт распева, подёргивая ногами.
«Это что ещё за новости?» - удивился отец Андрей.
И тут же страшная догадка поразила его: «И хор покусали!».
Хор, действительно, пел сегодня очень оживлённо и, во всех смыслах, подвижно. Женщины притопывали, тёрли рука об руку и даже слегка маршировали. Как догадался священник, зуд перебрался уже, как и у него, в район коленок. Руками такое не почешешь на людях, а вот ногами можно, изображая что-то вроде ходьбы на месте с высоким подъемом стопы…
Отец Андрей, не переставая чесать воспаленые места, молил теперь бога только об одном: выстоять! Ну, или чтобы прихожане ушли.
Он снова выглянул в щель. Прихожане стояли с суровыми лицами. Никто не собирался уходить. Но некоторые, как теперь заметил священник, активно переминались с ноги на ногу. Однако, никто не спешил занять лавки в храме, значит не устали. Значит, чешутся.
Священник взглянул на дьяка. Тот, стоя в центре храма, обычно печальный и серьёзный, теперь без устали поправлял часть иерейского облачения, фелонь, ту самую, которая меньше всего похожа на мягкую ткань и имеет твердую основу, подобно косяку, об который приятно почесать то самое место на спине, до которого не дотягивается рука. Дёргая фелонь из правого края в левый так, чтобы она словно ездила по спине, дьяк испытывал сладкую истому.
«И этот чешется!» - тут отца Андрея разобрал такой смех, что из глаз его хлынули слёзы.
Что и говорить, так искренне он не молился давно. Разве что тогда, когда только-только молодым принял храм.
Жаль только никто из прихожан не оценил его мастерства и рвения, все были заняты собой, точнее каждый зудением своего собственного тела.
Ввечеру отец Андрей, блаженно скребя себя везде, где мог достать, сочинял очередное письмо к господам чиновникам, стараясь как можно мягче изложить конфузную ситуацию, при которой песчаные блохи, пробравшиеся с городского пляжа в святая святых, смущали умы и оскорбляли чувства верующих …
Поначалу в письме отец Андрей просил убрать пляж из-под окон храма, потом задумался, понял, что этого никогда не случится при нынешней власти. В новом варианте письма священник стал требовать дезинифицировать пляж, чтобы в песке не заводилось блох. И это письмо ушло в корзину…
Отче вздохнул и припал к иконе:
- Слава тебе, Господи. Неисповедимы твои пути, которыми приводишь нас к вере…
Письма так и не стал отправлять. Ведь эти самые блохи выгнали людей с пляжа и привели к нему в церковь…
е. гликен
(кстати одна из церквей в моем городе стоит прямо на пляже, а в горячем песке кто-то кусается..., впрочем, нет, такого быть не может)
