Человек — существо, глубоко зависимое от социального одобрения. Это научно подтверждённый факт. Классические эксперименты Соломона Аша в 1950-х годах показали, что даже в простейших задачах — например, при сравнении длины линий — до 75% участников хотя бы раз соглашались с заведомо ложным мнением большинства, лишь бы не противоречить. Стэнли Милгрэм в своём знаменитом эксперименте продемонстрировал, насколько легко обычные люди готовы причинять боль другим под давлением придумнного авторитета и социальных норм.
Эти механизмы работают не только в лаборатории. В 1971 году советский режиссёр Элем Климов снял фильм «Я и другие», в котором наглядно показал, как ребёнок, попав в коллектив, начинает подстраиваться под его нормы — даже если они абсурдны или жестоки. Это не «воспитание», это выживание в социуме. Человек боится быть изгнанным из группы больше, чем ошибиться.
Именно на этом базовом страхе строится эффективная пропаганда. Не на лжи как таковой, а на создании замкнутой среды, где «правильное» мнение становится условием принадлежности к сообществу. В такой среде правда перестаёт быть целью — она становится инструментом легитимации группы и каждого ее участника в самой группе.
Формирование «правильного» пузыря: от «Эха Москвы» до Навального
На рубеже 2000–2010-х годов в России сформировалась уникальная медиа- и политическая экосистема, ориентированная на Запад и выстроенная по принципу «сообщества одобрения». Её центрами стали «Эхо Москвы», телеканал «Дождь», блоги Алексея Навального, а также целый ряд неправительственных организаций, финансируемых из-за рубежа — от Фонда Сороса до USAID и NED.
Эти структуры не просто распространяли информцию — они формировали социальную идентичность. Быть «своим» означало разделять определённый набор взглядов: критика власти как моральный императив, восхищение западными институтами, презрение к «быдлопатриотам», вера в то, что Россия — страна, которая «отстала от цивилизации» и должна «догнать» её, копируя чужие модели. Или вовсе вечно плестись в хвосте.
Важно понимать: это была не просто пропаганда — это была своего рода культура. У неё были свои герои (Навальный, Касьянов, Кара-Мурза), свои ритуалы (митинги на Сахарова, «белые ленточки»), своя эстетика (минимализм, английский язык в интерфейсах, «умный» сарказм в комментариях). Всё это должно было создавать и создавало ощущение принадлежности к элитарному, просвещённому меньшинству.
Контраст с традиционными СМИ был разителен. Государственные каналы в привязке к реальности говорили о патриотизме, стабильности, внешних угрозах. А «альтернативные» медиа вещали о свободе, выборе, индивидуализме — но по факту предлагали новую форму конформизма, только под видом нонконформизма. Вместо «ты должен любить Родину» — «ты должен ненавидеть режим». Вместо «ты обязан верить в победу» — «ты обязан верить в поражение».
В результате в этой среде сформировался типаж — рядовой оппозиционер, чья роль сводилась к ретрансляции утверждений, выработанных в центрах этой экосистемы. Его мировоззрение не было результатом личного анализа, а представляло собой набор готовых клише, каждый из которых давал ему социальный капитал внутри группы - ровно так, как показано в фильме Климова и экспериментах Аша!
Можно повспоминать ключевые тезисы, которые последовательно внедрялись в сознание этой аудитории:
«Западу от нас ничего не надо, у них всё хорошо, и они сами по себе» — миф о «бескорыстной поддержке» России со стороны Запада, игнорирующий геополитические интересы, санкции, информационные войны и вмешательство во внутренние дела. Этот тезис позволял игнорировать любые контраргументы: «Если Запад критикует — значит, он прав».
«Не смотрите “как у них”, занимайтесь своими проблемами» — парадоксальный призыв, исходивший от тех, кто постоянно сравнивал Россию с Европой и США. На деле это означало: «Не замечайте успехов своей страны, потому что они подрывают нашу критическую повестку».
«Тиран на троне», «бункерный дед» — дегуманизирующие образы, лишающие политического противника права на человеческое лицо. Такая риторика не призывала к диалогу, а оправдывала любую форму вражды.
«Раз в четыре года я меняю сантехнику и президента — власть это обслуживающий персонал» — идея, заимствованная из западной либертарианской риторики, но совершенно оторванная от российской реальности. Она создавала иллюзию, что политика — это бытовой сервис, а не борьба за национальные интересы.
Таких тезисов очень много, но особо предлагаю вспомнить, что либшиза их вбрасывала волнами, по мере подготовки тезисов кукловодами. Волны явно прослеживались и редко когда перекрывались.
Эти тезисы не обсуждались — они именно внедрялись. Их повторяли в соцсетях, цитировали на митингах, использовали в спорах с «непросвещёнными». За это — получали лайки, репосты, одобрение. За сомнения — изгнание из группы. Так работал механизм группового мышления: не через принуждение, а через социальное вознаграждение.
И точно так же организовывалась групповая травля несогласных. Любой, кто осмеливался поставить под сомнение «правильную» линию — будь то журналист, блогер или просто френд оппозиционера в соцсетях — мгновенно становился объектом координированной атаки: обвинения в «пропаганде», «предательстве», «продажности». Это был не диалог, а социальное уничтожение.
Году в 2009 на одном из популярных блогов (Лепра, если кто помнит) я спросил, а почему собственно мы так жалуемся на бедность, если страна богатеет, а на улицах появляется все больше дорогих иномарок? Я очень удивился шквалу негатива в свой адрес, а потом меня с лепры банально кикнули.
Лопнувший пузырь: столкновение с реальностью
Чем плотнее и самодостаточнее становится иллюзорное сообщество, тем болезненнее его столкновение с реальностью. Для западоориентированной российской оппозиции таким моментом стала СВО.
В одночасье рухнули ключевые постулаты:
Запад оказался не «бескорыстным другом», а активным участником конфликта, вводящим беспрецедентные санкции и поставляющим оружие.
Идея «Россия как часть (позже - подстилка) Европы» рассыпалась — ЕС и США открыто заявили о намерении «ослабить» и «ограничить» Россию.
«Правильное» сообщество оказалось в меньшинстве не только в стране, но и в собственных глазах: массовые митинги исчезли, поддержка Навального резко упала, а «Дождь» и «Эхо» были признаны иноагентами и прекратили вещание.
Реакцией для разрушенного когнитивного пузыря стало массовое бегство. Десятки, сотни тысяч активистов, журналистов, блогеров и просто «правильных» людей уехали в Грузию, Армению, Казахстан, Прибалтику. Не потому что их преследовали (в большинстве случаев — нет, незачем), а потому что реальность больше не подтверждала их идентичность. Остаться в России означало признать, что ты был не прав — а это психологически невыносимо для человека, чья самооценка строилась на «просвещённости» и «моральном превосходстве», одобряемом его окружением. Все, кого он считал друзьями, буквально стали друг для друга нерукопожатными, а место жительства — агрессивно-унылым.
Пропаганда не окончена: новые пузыри и старые механизмы
Однако групповое мышление — это не инструмент, а свойство человеческих сообществ. Оно не исчезает с падением одного пузыря — оно порождает новые.
Сегодня на Западе и в русскоязычном эмигрантском пространстве активизируются и формируются новые иллюзорные сообщества:
Пузырь национальных и религиозных меньшинств: западные СМИ и НКО целенаправленно создают образ «преследуемого меньшинства» — будь то ЛГБТ, этнические группы или религиозные общины. На деле же в России действует одна из самых жёстких систем защиты прав меньшинств в мире (в рамках светского государства), но это не мешает использовать их как инструмент давления.
Пузырь иллюзии бедности: несмотря на рост экономики, стабильный рынок труда и рост зарплат в 2023–2024 годах, культивируется образ «нищего россиянина», живущего в апокалипсисе. Это необходимо для поддержания нарратива «всё плохо».
Не только Запад! По той же самой схеме работает саудовский ваххабизм, на нефтяные деньги переформатирующий традиционный ислам российских народов в подобие кочевой арабской культуры IX века, с их «замоташками» и демонстративными молитвами в публичных местах.
Эти пузыри работают по тем же законам: социальное одобрение за «правильные» взгляды, изгнание за сомнения, трансляция готовых тезисов без критического осмысления.
Западная антироссийская пропаганда — это не просто набор лжи. Это социальная технология, основанная на древнейшем инстинкте человека — стремлении к принадлежности. Она не убеждает — она включает. Включает в сообщество, где каждый получает одобрение за повторение нужных фраз и изгнание за инакомыслие.
Но как и любой наркотик, такой механизм разрушает способность к самостоятельному мышлению. А когда реальность перестаёт подтверждать иллюзию — человек либо ломается, либо бежит.
Кажется, Россия, несмотря на все вызовы, остаётся страной, где большинство выбирает реальность, а не комфортную иллюзию. И в этом — её главная сила.
