Допросы детей. 2 часть
Продолжаем разговор о методах допроса детей из 80-90-х. Мы остановились на вопросе: есть ли доказательства, что дети под воздействием таких допросов могут давать ложные показания? Или может дети действительно отрицают и подавляют воспоминания о насилии, и только так их можно достать?
Эксперименты по внушаемости детей ставились еще с начала 20 века и давали однозначные результаты: дети внушаемы (1, 2).
Например, в ходе одного эксперимента человек пришел в детский сад, познакомился с детьми, и ушел, ничего не сделав, без скандалов и интриг. Но потом в течение нескольких недель исследователи намекали детям, что этот подонок испачкал мишку и порвал книжку. И в последующем опросе 46% младших детей сразу заложили его, а 72% – стуканули, когда их прямо спросили об инциденте. 44% утверждали, что видели вандализм своими глазами.
Проверяли влияние авторитета. С детьми играла няня. Потом к половине детей пришел грозный полицейский и всячески намекал, что няня сделала что-то нехорошее. Позже «полицейские» дети давали менее точные показания и всячески поносили няню: «Я думаю, у няни был пистолет, и она собиралась убить меня»
Изучали предвзятость экспертов. Интервьюер перед опросом получал ложную информацию о событии и потом именно эту информацию доставал из детей. (34%)
Проверяли, как воображение сказывается на ложных воспоминаниях. В течение нескольких недель детей просили представлять различные события, некоторые из которых были ложными. В итоге 30% поверили в ложное событие.
Проверяли кучу других методов: повторение вопросов, подкрепление, давление и угрозы, внедрение стереотипов о подозреваемом, полицейские приемы про показания сверстников и доказательства, «я твой друг».
Во всех случаях дети давали больше ложных ответов.
Когда детям объясняли, что все эти события ложные, треть детей продолжали настаивать, что это правда, то есть скорее всего развили полноценную ложную память. Впрочем, это не особо важно, потому что показания для суда получены на все 100. Детей уже не слушали, когда они пытались отказаться от показаний.
На самом деле ребенку даже не обязательно внушать что-то. Можно просто задать вопрос, и часть детей без всякого давления и манипуляций ответит неправильно. В большинстве исследований 5-10% детей в любом случае давали неправильные ответы.
Отсюда вопрос: насколько точно специалисты могут отличить ложные истории от правды?
Ни хрена не точно. В некоторых исследованиях эксперты показывали результат хуже, чем случайное подбрасывание монетки. Но при этом на их мнении строилось обвинение в судах.
Особняком рассмотрим анатомические куклы (с гениталиями). Если ребенок начинает играть с ними в «секс», сразу возникают подозрения. Вот только как отличить просто игру от реальных воспоминаний?
Многие здоровые дети начинают играться с писюнами и дырочками, потому что не видели такого срама у обычных кукол. Часто психологи сами предлагают поиграть с гениталиями, задавая наводящие вопросы: он тебя здесь трогал?
Непонятно, какое взаимодействие с куклой считается однозначным маркером насилия. Если ребенок избегает куклу или, наоборот, слишком интересуется ей, это все интерпретируется как насилие.
Эксперты по игре с куклами не могут отличить детей, подвергшихся насилию от неподвергшихся. Но до сих пор этих кукол используют.
Две ошибки
Посмотрев исследования, возникает невольный вопрос: это что же получается, рядом с ребенком даже кашлянуть нельзя, чтобы не получить ложные показания?
Проблема гораздо хуже.
Иногда дети не очень разговорчивы, и если задавать НЕнаводящие вопросы, например, «Что произошло в школе?» или «Что вы делали с папой?», то можно получить невнятные ответы «Ничего» или «Мы играли».
Поэтому во время работы с детьми мы можем совершить 2 вида ошибок:
1. Мы уже видели, что дети могут соврать, что подвергались насилию – это ложноположительные результаты.
2. Но также дети могут соврать, что НЕ подвергались насилию – это ложноотрицательные результаты.
Психологи частично правы в том, что дети могут не сообщать о насилии, например, из-за стыда или страха, или скрытности. Тогда наводящие вопросы и другие методы действительно могли бы помочь.
Было бы очень хорошо узнать, каких ошибок больше, ложноположительных или ложноотрицательных, чтобы скорректировать методы дознания и суда.
К сожалению, большой разброс результатов не дает однозначного ответа.
Например, было несколько экспериментов, когда одной половине детей проводили генитальный осмотр, а второй половине – обычный.
- Без наводящих вопросов до 90% детей НЕ сообщали о генитальном осмотре. Это ложноотрицательные результаты.
- Но когда детям задавали прямой вопрос, сообщили уже от 50 до 80%. Часть ложноотрицательных сообщений осталась.
- Когда опрашивали группу с обычным осмотром, часть детей сообщали о генитальном осмотре. Это ложноположительные сообщения. Разброс результатов от 3% (без наводящих вопросов) до 50% и выше (наводящие вопросы и анатомические куклы).
А судя по историям допросов из прошлой части, психолог и следователь могли выбить 100% показаний из любого ребенка, будь у них время и желание.
У нас патовое положение. Если ребенка кошмарить, он наговорит ерунды. Если ребенка беречь, не вскроется важная травма. И в любом случае есть риск ложных ответов.
Единственный выход – не строить обвинение только на показаниях ребенка. К чему и пришли постепенно в США:
- Дети все еще могут быть свидетелями.
- Но суды стали требовать дополнительных доказательств.
- Стали использовать стандартизированные протоколы допроса, в которых сократили наводящие вопросы и прочие манипуляции.
Хэппи энд, наверное
Источники:
1. Ceci. Jeopardy in the courtroom. A scientific analysis of children's testimony.
2. McNally Richard. Remembering Trauma. 2005. Глава 8.
