Религиозное умолчание
Итак, вы решили написать фэнтези. Вас не привлекает конструирование вымышленных миров, поэтому действие будет происходить в нашем мире, возможно даже, в нашем времени. Или, возможно, из нашего мира родом ваш протагонист – он окажется в волшебной стране, переживёт там удивительные приключения, а затем вернётся обратно.
И тут перед вами встаёт во весь рост проблема религии.
Фэнтези – история о похождениях персонажей в волшебной реальности. У мира там существует невидимая Та Сторона, и она активно принимает участие в происходящем. На худой конец, мир там не волшебен, но в нём есть достаточно развитые технологии, неотличимые от магии и иногда даже называющиеся так. Они позволяют творить удивительные чудеса.
Но у религий тоже есть свои истории о чудесах и чудотворцах. Свои представления о Той Стороне, её географии, обитателях и правильных способах общения с ними.
Стоит вам допустить в свою книгу хоть одну реально существующую конфессию – и эти представления немедленно вступят между собой в конфликт.
Как поведёт себя верующий христианин, оказавшись в магическом мире, управляемом богами (во множественном числе), а уж тем более – поняв, что его собственный мир всегда был магическим, и в нём живут волшебные существа, не являющиеся ни ангелами, ни бесами?
Что будет делать убеждённый буддист во вселенной, где все живут единожды, а после смерти уходят в загробный мир, и дружить с правильными богами – единственный способ избежать страданий?
История о приключениях героя в волшебном мире сразу же превращается в историю о кризисе веры: протагонист обнаруживает, что все его представления были ложными, и должен теперь как-то научиться с этим жить и обрести новый смысл. Вы своими руками взвалили на себя дополнительную сюжетную линию, которую тоже придётся развивать и приводить к финалу.
Есть способы этого избежать. Но они требуют целенаправленных усилий автора, и его собственный мир для этого должен быть устроен определённым образом – похожим на вселенную традиционного космотеизма. Так поступили Андрей Валентинов в «Оке Силы» и Джим Бутчер в «Досье Дрездена».
Однако у каждого писателя свой замысел, и подобное порой не вписывается в него от слова «совсем».
Куда проще не говорить о реальных религиях вовсе – даже там, где они, казалось бы, непременно должны упоминаться.
Лучшая иллюстрация – книги «христианнейшего» из авторов фэнтези Клайва Льюиса.
«Хроники Нарнии» основаны на христианских ценностях, как их понимал автор. «Племянник чародея» рассказывает о сотворении мира почти по книге Бытия. «Лев, колдунья и платяной шкаф» – очень узнаваемая история искупительной жертвы, смерти и воскресения Сына Божьего. «Последняя битва» – самая натуральная повесть об антихристе, конце света, Страшном Суде и грядущем царстве.
Но нигде там не упоминается ни Христос, ни крест, не звучат христианские молитвы, не появляется в кадре ни единой церкви, священника или монаха.
Можно понять, почему нет христиан среди нарнийцев – это другой мир, да и большинство аборигенов вообще не люди. Но и попаданцы из Англии как будто не просто неверующие, а вовсе никогда не слышали о христианской вере. Ни разу они не дают понять, что происходящее им что-то напоминает.
Когда Аслан умирает и воскресает, став более могущественным – никакого узнавания. Когда Аслан говорит, что на Земле его знают под другим именем – ни намёка на понимание, нет даже кивка «мы знаем, о ком ты говоришь»*.
* Судя по этому моменту, Льюис и сам не всегда до конца продумывал свои идеи. Если Аслан – не просто «Хрустальный дракон Иисус» из вымышленной реальности, а тот же самый Сын Божий, что и у нас, то в нашем мире он уже умер и воскрес, и уже воссел во славе одесную Отца. Вторая смерть и воскресение в Нарнии не должны были ничего добавить ему.
Нарушение правила привело к логической дырке в сюжете, которую автор не заметил – или понадеялся, что не заметят читатели.
Только в самом конце «Последней битвы» герои с удивлением видят огромный мир внутри крохотного хлева, и один из них вспоминает, что и в нашем мире хлев однажды вместил того, кто был больше всей вселенной – явный намёк на историю Рождества, как она описана у Луки. Но никаких имён и подробностей даже тут.
Почему Льюис так поступил – предельно ясно. Христианское фэнтези в чистом виде – это жития святых. Не слишком увлекательный жанр, да и правдоподобием не блещет.
Льюис, очевидно, не хотел связывать своё воображение такими узкими рамками. Ему требовалась метафизика – и вера – созданная по образу и подобию христианской, сохранившая всё, что сам он считал в христианстве главным, но в то же время достаточно сказочная, чтобы повести не превращались в проповеди.
Роулинг попробовала пойти тем же путём.
Семилогия о Гарри Поттере, по признанию автора, также основана на христианских идеях и ценностях. Её признания немного стоят, ибо меняются от конъюнктуры, но тем не менее, конкретно это всё же подкреплено самим текстом.
К седьмой книге христианская основа становится настолько явной, что бросается в глаза. События сюжета приурочены к Рождеству, Крещению и Пасхе (и отчётливо перекликаются с соответствующими евангельскими). На могилах волшебников появляются новозаветные цитаты. Перед финальным противостоянием Гарри предлагает Волдеморту раскаяться в содеянном, поскольку только это может исцелить душу, разорванную на части заклятием крестража.
Однако самого христианства в кадре нет. Оно присутствует где-то на заднем плане – в этом мире и волшебники, и маглы празднуют Рождество, в той же седьмой книге упоминается деревенская церковь, у Гарри есть крёстный, а затем появляется и крестник. Но имя Христа не звучит ни разу, а Бог упоминается только в разнообразных фразеологизмах, и то куда реже, чем в разговорах обычных неверующих англичан нашего времени.
От конфликта с христианскими фундаменталистами книгу это не спасло. Но по крайней мере, внутри самого сюжета такого конфликта удалось избежать.
А вот Лукьяненко чуть было не нарушил правило.
В какой-то момент двое персонажей «Дозоров» задаются вопросом, был ли Иным Иисус Христос.
На этот вопрос не существует правильного ответа. По условиям сеттинга, единственный источник сверхъестественных сил – Сумрак. Единственные, кто может пользоваться этими силами – Иные, бывшие люди, преобразованные Сумраком.
Это оставляет лишь три варианта. Если Иисус действительно творил чудеса – он должен был быть Иным, то есть не был Сыном Божьим, даже если сам считал себя таковым. Значит, христианство – грандиозный обман. Возможно – ещё один проект Светлых (или Тёмных) по преобразованию человечества.
Если Иисус не был Иным – он не мог творить чудес, и тогда христианство – снова обман.
Наконец, если Иисус, не будучи Иным, всё равно творил чудеса – значит, вся картина мира, которую разделяют Иные, ложна, они об этом знают, но ничего не собираются с этим делать.
К счастью, Лукьяненко, кажется, понял свою ошибку. Он сделал вид, что этого разговора не было, и больше никогда к этой теме не возвращался. В последующих книгах в его мире нет христианства.
