Пиппина почти всё время куда-то несут или везут. В этот раз Гэндальф его везёт в Минас Тирит, и Гондор и его столицу мы имеем возможность первый раз увидеть его глазами. Снова на очень значительные ещё пока не события, а места, мы смотрим глазами самого юного члена Братства. Пиппин успел побывать в Рохане и наблюдал взятие энтами Изенгарда, но Гондор превосходит всё, что он видел раньше. При этом он видит не просто Гондор, а Гондор в состоянии войны. Высокие горы со снежными вершинами, горящие сигнальные огни, поля Пеленнора и ярусы Минас Тирита, всё это масштабно и производит на него оглушающее впечатление, а вместе с ним и на читателя. Величие и значимость Гондора усиливается разлитой в воздухе тревогой. Минас Тирит показан поражающим воображение, а уж воображение Пиппина в особенности. Минас Тирит - оплот войны с Сауроном, на него обрушится главный удар, здесь состоится одна из важнейших битв, и в ней будут сражаться бок-о-бок все те, кто выступил против Саурона, сюда придёт Арагорн предъявлять права на Гондорский трон. Здесь соберутся во время войны все члены Братства, кроме Фродо и Сэма. Пиппин ошеломлён увиденным, он просыпается и засыпает вновь, но вдруг ночью на границе сна и яви вспоминает о Фродо, и гадает, что с ним. И Толкин даёт понять, что это происходит в тот самый момент, когда Фродо стоит и смотрит на закат Луны над Гондором, смотрит на те же самые горы и на Миндоллуин и думает о том, какая участь постигла его друзей.
‘Sleep again, and do not be afraid!’ said Gandalf. ‘For you are not going like Frodo to Mordor, but to Minas Tirith, and there you will be as safe as you can be anywhere in these days. If Gondor falls, or the Ring is taken, then the Shire will be no refuge.’
‘You do not comfort me,’ said Pippin, but nonetheless sleep crept over him. The last thing that he remembered before he fell into deep dream was a glimpse of high white peaks, glimmering like floating isles above the clouds as they caught the light of the westering moon. He wondered where Frodo was, and if he was already in Mordor, or if he was dead; and he did not know that Frodo from far away looked on that same moon as it set beyond Gondor ere the coming of the day.
«Спи и ничего не бойся! – Ответил Гэндальф. – Потому что ты направляешься не в Мордор, как Фродо, а в Минас Тирит, а там ты будешь в безопасности, насколько можно быть где-либо в безопасности в наши дни. Потому что если Гондор падёт, или будет захвачено Кольцо, тогда и в Шире будет не спрятаться».
«Не очень утешительно», - сказал Пиппин, но тем не менее его сморило снова. Последнее, что ему запомнилось перед тем, как он снова провалился в глубокий сон, были высокие белые вершины, мерцающие в свете клонящейся к западу Луны подобно плывущим над облаками островам. Он думал о Фродо, о том где он был, в Мордоре ли он, или может его уже не было в живых. И не знал о том, что Фродо далеко отсюда стоит и тоже смотрит в этот предрассветный час на заходящую над Гондором Луну.
Тогда, когда Фродо и Сэм отправляются из Хеннет Аннуна к Минас Моргулу, Пиппин прибывает в Минас Тирит. А эти города когда-то были близнецами-братьями (в английском twin sisters) – Солнечная и Лунная башни. Лунная башня пала и занята Врагом, Солнечная – пока ещё держит оборону и готовится к сокрушительному удару. И Фродо и Сэм будут свидетелями (начало пятой книги нас отодвигает в хронологии немного назад), как из Минас Моргула пойдут на Минас Тирит полчища врагов. Самая масштабная битва произойдёт у Минас Тирита, а решающая – духовная – во тьме, путь в которую лежит через Минас Моргул. Пиппин подъехал к Минас Тириту на рассвете, Фродо подошёл к Минас Моргулу после заката. Прекрасная башня Эктелиона сверкала в лучах Солнца хрусталём, башня Минас Моргула светилась замогильным светом и пугала чёрными провалами окон. Путь Фродо шёл по безжизненным скалам Эмин Муйла, Мёртвым болотам, пустоши у Чёрных Врат, и с небольшим заходом в Итилиэн мимо Минас Моргула в Кирит Унгол, а дальше в Мордор. Пиппина Гэндальф вёз по Роханским лугам, мимо сверкающих гор. Какие разные дороги!
Even as Pippin gazed in wonder the walls passed from looming grey to white, blushing faintly in the dawn; and suddenly the sun climbed over the eastern shadow and sent forth a shaft that smote the face of the City. Then Pippin cried aloud, for the Tower of Ecthelion, standing high within the topmost walls’ shone out against the sky, glimmering like a spike of pearl and silver, tall and fair and shapely, and its pinnacle glittered as if it were wrought of crystals; and white banners broke and fluttered from the battlements in the morning breeze’ and high and far he heard a clear ringing as of silver trumpets.
Пока Пиппин смотрел во все глаза, стены из мрачно-серых превратились в белые, чуть розовеющие в лучах рассвета; и вдруг Солнце, поднявшись над восточной мглой, выпустило сноп света, ударивший в лицо города. И Пиппин вскрикнул, потому что башня Эктелиона, возвышающаяся над самой верхней стеной, вспыхнула на фоне неба, мерцая как жемчужно-серебряный шпиль, высокая, прекрасная и стройная, а её вершина искрилась словно хрустальная. Белые знамёна рвались и реяли на зубчатых стенах на утреннем ветру, и далеко сверху слышались чистые голоса серебряных труб.
Общее впечатление Минас Тирит производит ослепительное, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что в городе есть признаки запустения.
Перед самыми дверями тронного зала, перед встречей с Денетором Гэндальф вдруг предупреждает Пиппина, что надо держать язык за зубами, особенно что касается квеста Фродо и Арагорна. Здесь всё совсем не так просто, как в Ривенделле или Рохане, Денетор не Теоден, здесь вершится большая политика и нужно держать ухо востро.
Денетор – отец Боромира и Фарамира. Таких разных братьев, с которыми по-очереди судьба сводила Фродо. Боромир яркий военный лидер, гордость и надежда отца, Фарамир мудрый и совсем не амбициозный человек, который всегда находился в тени своего брата и фатально разошёлся с отцом во взглядах. Они все трое любят Гондор и готовы были служить ему до конца и отдать за него жизнь, но только взгляды Фарамира на то, как именно ему служить и его спасать сильно отличаются от взглядов Денетора и Боромира. И мы помним, что эти взгляды привели Боромира к тому, что он поддался Кольцу и напал на Фродо, а мудрость Фарамира помогла ему избежать искушения Кольцом. Но на данный момент Пиппин готовится предстать перед Денетором, на которого больше похож Фарамир своим умом и проницательностью, но сердце которого всегда принадлежало старшему сыну, противоположному ему характером, но разделяющему его убеждения. То есть Пиппину сейчас придётся очень несладко – если Фродо едва выдержал допрос у гораздо более близкого ему по духу и дружественно настроенного к нему Фарамира, который разделял мнение мудрых о том, что Кольцом нельзя пользоваться для защиты Гондора, то Денетор сочетал в себе проницательность Фарамира и гордыню Боромира.
Право на гондорский трон Арагорна – огромная неожиданность для Пиппина.
Денетор Гэндальфу не рад, как сначала и Теоден.
Он скорбит по Боромиру и говорит, что вместо него должен был идти Фарамир. Хотя мы помним, что он сам был за то, что в Ривенделл отправится Боромир – его любимый сын, кому он безоговорочно доверял. Что сразу вызывает вопросы, неужели у правителя Гондора такая короткая память, или он сознательно игнорирует факты и зачем-то выставляет себя непричастным к тому, что в Ривенделл отправился именно Боромир? Который, конечно, сам туда рвался, но был полностью поддержан отцом.
Пиппин от всего сердца, помня о том, что Боромир погиб, защищая его и Мерри, предлагает Денетору свою службу. Это на тот момент видится почти безрассудством, Пиппин прибыл в Минас Тирит с Гэндальфом, Денетор Гэндальфу не обрадовался, зачем связывать себя по рукам и ногам и поступать на службу к тому, кто с Гэндальфом вообще вряд ли когда-нибудь договорится, а как знать, возможно, их противостояние выльется во вражду, и тогда Пиппин окажется между двух огней. Это открывает Пиппина с неожиданной стороны. Ему даже удаётся слегка растрогать Денетора. Но он выбрал себе очень холодного и гордого повелителя.
Then Pippin looked the old man in the eye, for pride stirred strangely within him, still stung by the scorn and suspicion in that cold voice. ‘Little service, no doubt, will so great a lord of Men think to find in a hobbit, a halfling from the northern Shire; yet such as it is, I will offer it, in payment of my debt.’ Twitching aside his grey cloak, Pippin drew forth his small sword and laid it at Denethor’s feet.
A pale smile, like a gleam of cold sun on a winter’s evening, passed over the old man’s face; but he bent his head and held out his hand, laying the shards of the horn aside. ‘Give me the weapon!’ he said.
Тогда Пиппин посмотрел старику в глаза, ибо презрение и подозрение в этом холодном тоне разбудили в нём неожиданную гордость. «Мало пользы великий владыка людей найдёт в службе хоббита, полурослика из северного Шира, но такую, какую есть, я предлагаю её в уплату моего долга!» Откинув серый плащ, Пиппин вытащил из ножен свой маленький меч и положил его к ногам Денетора.
Бледная улыбка подобно лучу холодного зимнего вечернего солнца коснулась губ старика; но он наклонил голову и протянул руку, отложив в сторону обломки рога. «Дай мне оружие!» - сказал он.
Но в конечном итоге Гэндальф одобряет порыв Пиппина. Потому что этот искренний шаг мог чем-то помочь Денетору, хоббиты в принципе уже показали, что умеют даже самые безнадёжные ситуации разворачивать к лучшему. Это и поход энтов на Изенгард, и даже случай с Палантиром. Гэндальф, отдав Пиппина на «растерзание» Денетору как раз и надеялся на нечто подобное. Денетор тотально не доверял Гэндальфу, а вот Пиппин не смог бы почти ничего утаить от него, тем самым Денетор узнал всё то, что ему полагалось знать – Гэндальф и не думал ничего скрывать от него – самостоятельно, и такую самостоятельно добытую из Пиппина информацию у него не было причин рассматривать предвзято, как какую-либо манипуляцию. А безыскусная хоббичья искренность должна была помочь ему выбраться из той глубины отчаяния, в которую он уже сам себя начал загонять.
Намёки на Палантир рассыпаны по всей главе, но при первом прочтении это как-то ускользает от внимания.
Was it so, or had he only imagined it, that as he spoke of the Stones a sudden gleam of his eye had glanced upon Pippin’s face?
Показалось ли ему, или было взаправду, что говоря о Камнях, он внезапно сверкнул на Пиппина взглядом?
Между Гэндальфом и Денетором намечается противостояние, которое лишь сначала может напоминать о противостоянии с Теоденом. Но Теоден лишён гордыни, и это помогает ему разобраться в мотивах Гэндальфа и принять его сторону и помощь, и даже победить своё отчаяние, а вот Денетор совсем другое дело. Он полностью себе на уме и он поглощён горем, но в то же самое время, его не отпускает мысль о проклятье Исилдура. И он засыпает Пиппина вопросами, в надежде вытянуть из него всё, что он знает. И, как Фарамиру с Фродо, ему многое удаётся понять.
И Денетор ведёт свою игру. Но Гэндальф тоже не промах, он видит его насквозь.
‘Folly?’ said Gandalf. ‘Nay, my lord, when you are a dotard you will die. You can use even your grief as a cloak. Do you think that I do not understand your purpose in questioning for an hour one who knows the least, while I sit by?’
«Глупость? – переспросил Гэндальф. – Нет, милорд, потеря разума для тебя смерти подобна. Даже скорбь свою ты используешь как плащ. Ты думаешь я не понял, зачем ты битый час допрашивал того, кто знает меньше всех, когда я сидел рядом?»
Последнее слово в разговоре с Денетором осталось за Гэндальфом.
For I also am a steward. Did you not know?’ And with that he turned and strode from the hall with Pippin running at his side.
«Потому что я тоже наместник. Ты разве не знал об этом?» И с этим он повернулся и широким шагом направился из зала, а Пиппин бежал рядом.
Гэндальф наместник валар в Средиземье. Очень увесистые аргументы пошли в ход.
Пиппин тем временем заводит в Минас Тирите новые знакомства, и ищет возможность раздобыть второй завтрак. Который ему помогает организовать Берегонд, один из гвардейцев Цитадели.
Пиппин, поступив на службу к Денетору, удостаивается формы гондорских стражей цитадели.
Завтракая и беседуя с Берегондом с видом на Пеленнор, Андуин и Осгилиат, Пиппин и в прямом и в переносном смысле оказывается там, откуда видно очень многое.
Берегонд сообщает Пиппину о поручении Фарамиру за рекой, об опасности нападения Умбарских пиратов, о том, что они со дня на день ждут атаку на Осгилиат, который раньше и был столицей, а теперь в руинах. Оказывается, что величественный Минас Тирит это только сторожевая башня, остатки прежней роскоши.
Сюжетные линии начинают потихоньку переплетаться. И с высоты Гондорской стены очень хорошо видно весь расклад, всю расстановку сил. Глава «Минас Тирит», наконец, открывает читателю полную картину войны, до этого он был свидетелем отдельных фрагментов, не видя общих связей.
Появление в небе Черного всадника принесло не просто ужас, оно принесло с собой отчаяние. Надежда на то, что всё кончится хорошо, на какой-то момент покинула Пиппина и Берегонда. И это было именно вражьим наваждением, его оружием. После того, как назгул улетел, они оба быстро приходят в себя. Подобное отчаяние охватило Фродо перед Минас Моргулом после «встречи» с Ангмарским королём.
А между тем по городу уже ползут слухи о Принце полуросликов, который предлагает Гондору союз и пять тысяч мечей. И о том, что за спиной у каждого роханского всадника будет сидеть свирепый полурослик. Слухи слухами, но ещё один отважный полурослик всё-таки прибудет за спиной у роханского всадника и сыграет свою роль в сражении.
Сам Пиппин на фоне всего этого величия ощущает себя слабым и ни на что не годным.
Pippin looked at him: tall and proud and noble, as all the men that he had yet seen in that land; and with a glitter in his eye as he thought of the battle. ‘Alas! my own hand feels as light as a feather,’ he thought, but he said nothing. ‘A pawn did Gandalf say? Perhaps but on the wrong chessboard.’
Пиппин посмотрел на него: высокий, гордый и благородный, как все мужчины, которых он видел в этой стране; взгляд сверкает при мыслях о битве. «Увы! Моя собственная рука не тяжелей пёрышка», — подумал он, но промолчал. — «Пешка, сказал Гэндальф? Возможно, но не на той доске».
Пиппин так же легко находит общий язык и с сыном Берегонда Бергилом и становится свидетелем прибытия в Гондор небольшого пополнения. А поздней ночью вернувшийся Гэндальф выражает беспокойство о Фарамире и говорит Пиппину, что рассвета не будет, и что в мир пришла Тьма.
