Истории Жизни. Биографии

Единственный раз в жизни я видел всё небо в самолётах. В безоблачном небе стоял длительный гул. Группами, ровными рядами самолёты летели со стороны Курска на Москву. Летели над Возами и Брусовом. Спустя годы, понял, что они могли лететь в Москву на парад 1945 года.

Не стираются из памяти события тех лет. Война нанесла людям неизгладимый отпечаток. Страдания людей продолжались ещё долго и после победы.

В поездах, по сёлам один за другим шли калеки - недавние солдаты - победители, просили у населения милостыню. Шли на костылях, протезах, безрукие, контуженные, со странными движениями, о которых трудно говорить. Кто-то играл на гармошке, играли и на других музыкальных инструментах. Один крутил шарманку, издававшую грустную мелодию. Они переходили из одного селения в другое.

Бабушка, потерявшая на войне старшего сына Костю, сама испытавшая ужасы войны, понимала этих людей и отдавала им всё, что было. И когда из продуктов ничего не оставалось, видя, что не может больше помочь этим несчастным людям, со слезами говорила: «Хлопцы, я всё, что было, отдала. Не могу ничем помочь...».

А они всё шли и шли.

После окончания войны с Японией с Сахалина вернулся дядя Сергей. Было темно. Мы только легли спать, и вдруг слабый стук в окно. Мама тихо пошла к двери.

Слышу: «Кто там?» Громкая речь, слёзы радости. Мама быстро открыла дверь, и в избу вошёл дядя Сергей. Все поднялись с лежанок, зажгли семилинейную керосиновую лампу. Радости не было предела. Бабушка стала собирать на стол. Дядя положил красную рыбу, привезённую с самого Сахалина. «У меня там вещи», - сказал и вышел. В избу занёс ещё две больших ко-робки, как потом оказалось, с красками. На следующий день коробки он распаковал.

Там находились сверкающие серебристые железные баночки с масляными красками разных цветов. Баночки закручивались такими же металлическими крышками.

В одной коробочке лежали разноцветные палочки. Это была пастель. Дядя стал писать портреты своих родителей, соседей, знакомых. Но больше копировал репродукции с картин В. Васнецова «Богатыри», «Аленушка» и др. Наблюдая за работой дяди, я впервые почувствовал запах красок, разбавителей. Эти запахи превосходили все запахи цветов и трав в нашем районе. Впервые увидел художника за работой. Наблюдал за каждым движением, восхищаясь тому, что выходило из-под его кисти. Иногда штрихами или точками он намечал профиль деда и давал мне обвести. Тогда и обвести толком не мог. Жил у нас дядя недолго. Вскоре он завербовался на восстановление полуразрушенного Ленинграда. Начал работу паркетчиком и закончил мастером.

Вечерами посещал изостудию в Доме культуры им. Ленина. Получал похвалу от руководителя.

С тех пор я и дня не проводил без рисования. Пытался рисовать бабушку за прялкой с натуры и перерисовывал картинки из книг. В школу носил тетради; среди которых находилась тетрадь с рисунками. Там много было «ленинов», «сталинов». Знакомые, видевшие рисунки, предупреждали меня не показывать их никому, - могут маму посадить. Вождей разрешено рисовать только профессиональным художникам.

Альбома для рисования у меня не было. Да и ни у кого их не было. Одна знакомая женщина, мама одноклассницы, надумала поехать в Евпаторию за мукой. (Это с Курской области!) Про муку не знаю, а альбомов для рисования привезла много. Чтобы их купить, дети образовали очередь.

На Возах была только начальная железнодорожная школа. Она находилась у переезда. Это небольшой, барачного вида деревянный дом красного цвета Раньше была казарма. Со временем её потеснили. Выделили комнату под школу и очень маленький ларёк с ситро и разноцветными горошками из сахара, почему-то называемыми витаминками. В школе занимались в две смены. В каждом классе по четыре-пять учеников, располагались на двух рядах. Вера Васильевна сначала даст задание одному ряду и переходит к объяснению второму ряду, второму классу. В класс приносил человек коробку с хлебом. Вера Васильевна по кусочку раздавала ученикам, но только детям железнодорожников. Их было половина.

Пористые кусочки хлеба серого цвета, похожие на резинку. Их можно было есть, не запивая. Дети железнодорожников ели, остальные на них смотрели.

Мама устроилась уборщицей в казарму и считалась железнодорожницей. Да и дед, бабушка, два дяди в разное время работали на железной дороге. Дядя Гриша вырос и стал работать путевым рабочим до армии.

А когда его призвали в Армию, призывникам в военкомате велели с собой иметь железную кружку и ложку. Кружку нашли; а железную ложку во всём посёлке не могли найти. У нас были ножом вырезанные деревянные ложки. Наконец нашли железную ложку, наполовину со сломанной ручкой. С такой ложкой дядя отправился к месту службы на Дальний Восток в Уссу-рийск. Года через два из его части пришёл толстый конверт. В нём письмо командира части, документы, письма, фотографии с похорон дяди. Не забыть, как бабушка без крика, без всяких причитаний ушла в сени, в чулан и долго там была одна, пока не вы-плакалась. Потерян был второй сын.

Вспоминается, как бабушка вечерами доила Бурёнку, а мы: я с тяжёлой медной кружкой (до сих пор бережно храню, использую при составлении натюрмортов) и кот у своей из-под консервы баночки, с нетерпением ждали молока. И вот бабушка через марлю молоком заполняла нашу посуду, и мы его пили, тёплое, парное. В отличие от кота, я пенку сдувал.

Медная кружка была единственной на всю семью. Из неё мы пили воду, кислое молоко, узвар (компот). Бабушка постоянно её чистила до блеска золой, и кружка всегда сверкала новизной. Бывало, бабушка наливала кувшин молока, завязывала его сверху белой тканью и давала мне: «Отнеси соседу... У него нет коровы, а детей много». Из Мелитополя бабушкина сестра Клавдия иногда присылала посылки с абрикосами. Бабушка отбирала несколько штук и посылала меня кому-то из знакомых отнести.

Насколько я помню, бабушка всегда занималась хозяйством. Хорошо готовила. Даже простой, но обязательно с зажа-ренным луком, суп с галушками был очень вкусным. Возможно потому, что питались точно в одно и тоже время и все вместе.

При варке супа внимательно следили за состоянием картошки в нем. Она не должна терять острых краёв. Тогда суп считался самым вкусным. Переваренную картошку со скруглёнными краями отдавали живот-ным. Иногда, попадая в общественную столовую, вспоминаю это время. Да и животные без зажарки ничего не ели. Бабушка даёт свинье суп, она визжит, но не ест, пока ей не размешают зажарку. К продуктам от-носилась экономно. Подсолнечное масло она капала на сковородку и гусиным пе-ром, хранящимся в консервной баночке, размазывала по всей сковородке. Бабушка сама делала сливочное масло. Долго трясла бидон со сливками до появления в нём мелких желтоватых крупинок. Затем ложкой крупинки собирались в один комок.

Для меня забавным было наблюдать, как бабушка молотком на табуретке била картошку до тех пор, пока вместо картошки не появлялась тянущаяся масса. Так получался клей для склеивания конвертов к письмам родственников, «разбросанным» по всей стране. В семье любили кисели: фруктовые, молочные. Для этого нужен был крахмал. Его делали сами. В корыто натирали картошку, промывали водой. Белый крахмал оседал на дно, высушивали и использовали в пищу.

У нас, да и у всех в посёлке, картошка и молоко занимали особое место. Из них готовили все блюда. Поэтому в основном огород был засажен картошкой. При посадке моей обязанностью было раскладывание по лункам кусочков картофеля глазками кверху. Лунки делались длинными ровными рядами. На краю каждой лунки добавлялись горох, фасоль, бобы, укроп. Выращенная фасоль шла в суп и пироги. А бобы были незаменимы в украинском борще. С вареных бобов снимали упругую кожицу и добавляли в борщ. Для борща нужна свёкпа. Её выра-щивали трёх видов. Столовая (красная) использовалась в приготовлении различных блюд. Особенно вспоминаю вкусный квас и такой до слёз резкий. Сахарную (конусообразную, белую) чаще половинкой добавляли в компот вместо сахара или резали на кусочки и ели. Скоту давали кормовую, большую, круглую. В семейной кулинарии широко использовался мак. Высушенный мак бабушка толкла в ступе до тех пор, пока он становился влажным и появлялась белая пенка. Им мазали испечённые булочки, обкатывались комочки, сваренные из проросших зерен ржи, и добавляли в начинку пирогов.

Прибавлялись животные и получали клички совершенно случайно, но точно по своему соответствию. Так, услышав от меня про путешественника Миклухо Маклая, бабушка назвала своего любимого огромного лохматого кролика Маклаем. Он неуклюже прыгал по огороду, надолго скрываясь в зелени картофеля. Летом бабушка готовила еду возле избы на таганке, представлявший собой маленький металлический обруч на трех ножках, на который ставился чёрный закопчённый чугунок. Под ним разводился костер. Дров было мало, использовали собранный в поле сухой коровий кизяк. Он горел как торф. Больше дыма, чем тепла.

Голодные послевоенные годы на Украине. Тётя Паша, жившая в Мариуполе с маленькими двумя сыновьями Витькой и Славкой, попросила своих родителей взять детей. После их приезда в 1949 году мне стало веселее. Их сразу включили в работу: помогать по хозяйству. И я уже не один чистил картошку, а втроём. Сама собой проявлялась игровая форма работы. Мы устраивали соревнования, например, у кого тоньше и длиннее очистки, кто быстрее почистит картошку. Нас учили разным способам чистки круглой и продолговатой картошки. Вместе собирали в лесу веточки для топки или уголь вдоль железной дороги. Однажды шли с ведром угля по дороге к дому, увидели у стоявшего танка людей.

Они стучали массивными молотками, что-то старательно крутили. Машин не было, и мы поставили ведро среди дороги, пошли к незнакомым людям просить колёсики, чтобы их катать. Откуда она взялась, эта грузовая крытая машина? Водитель посигналил. Мы бегом к ведру. Не успели добежать, как стоявшая перед ведром машина проехала через наше ведро и смяла его.

Тут стало не до колёсиков. Братья были постарше меня. Они сообразили снова идти к танку и просить что-нибудь сделать с ведром. Иначе как идти домой? Один человек с кувалдой направился к ведру. Двоюродные братья поняли, что он хочет сделать, и забрали ведро. Другой небольшим молоточком долго стучал, пока не придал куску металла форму ведра. Получилось гофрированное ведро.

В нашей семье верили в приметы. Считалось, если корова легла и положила голову набок, будет дождь. На окне стояла баночка с солью. Если соль стала влажной, то на следующий день пойдёт дождь. Не разрешали пить воду из ведра, чтобы куры не пили свои яйца...

Зная тяжёлое материальное положение в семье, я никогда не просил денег у мамы. Однажды в первом классе учительница Вера Васильевна велела ученикам принести несколько копеек на перо. Конечно, денег я не попросил. И вот иду в школу, низко опустив голову. Представляю, как одноклассники получат по перу, а меня учительница будет ругать. Настроение совсем никакое. Вдруг вижу передо мной на дороге лежит перо, правда, слегка потемневшее. В средней части пера расширение, отчего оно было похожее на лягушку. Его так и называли «лягушкой». Радость была неописуемая. Обычно ученики писали перьями коричневого цвета.

На перьях был выдавлен номер со звёздочкой. Вот такой интересный был случай. Недаром говорят, если чего-то очень хочешь, сбывается.

Вспоминаются уроки рисования B третьем классе. На одном учительница дала задание перерисовать картинку с учебника. Подобное я делал и сам много раз. На картинке изображены дети, работающие в саду. В тетради в клеточку я нари-совал, как мне казалось, удачно, сохранил пропорции фигур детей. Приятно удивлена моему рисунку была учительница: «Что ты листок в клеточку взял? На тебе чистый лист». И дала обложку тетради синего цвета. Как я ни старался, точно повторить не смог. В этот период мне почему-то захотелось переводить картинки в книгах. Много книг попортил, но зато потом рука стала уве-ренней, послушной, и рисунки получались точней.

Прошло больше двух лет, как закончи-лась война. На полях остались её следы: воронки от взрывов, капониры от военной техники, окопы, множество снарядов и мин, от последних гибли, калечились и взрослые, и дети. То тракторист наскочит на снаряд и взорвётся, то дети, доставая порох и шарики для рогаток. Чтобы увезти раненых в г. Курск, останавливали скорые поезда.

Среди моих сверстников у двоих были отцы. Матери работали. Дети чаще всего оставались одни. Собирались группами.

Занятия наши были связаны в основном с оказания помощи родителям по дому или в огороде, но обстановка и условия жизни были такие, что война напоминала о себе постоянно. Мы часто играли со снаряда-ми. Разбирались, в каком из них какой порох. А он был разного вида, от мелкого - в патронах, до больших, похожих на макароны. В хвостатых минах порох был в виде длинных узеньких пластин. Даже в школу приносили снаряды сдавать в металлом.

Вы школу взорвёте! Уносите, где взяли, - возмущались учителя.

Мы послушно уносили, выжигали тол и снова несли в школу.

От балки, называемой Большим Верхом, в сторону нашего посёлка отходил овраг. Возле этого оврага была маленькая воронка, даже не воронка, а углубление от падения самолёта. В нём и вокруг него валялись мелкие кусочки алюминия и плексигласа. Не раз я с друзьями бегал туда за волшебными кусочками оргстекла. Ведь эти стёклышки могли гореть. Мы зажигали их и наблюдали за горением. Пламени почти не видно, а заметно, как плавятся края.

Прошли годы, десятилетия. Я бы и не вспомнил о сбитом самолёте, если бы не случай. В 2005 году пишу портрет ветерана войны, потомка князей Всеволожских Евгения Георгиевича Капитонова, в прошлом юриста. В разговоре узнаю, что он воевал в Сталинграде и на Курской дуге, что ежегодно на праздник Победы приезжает в Поныри. Это мой районный центр.

Поделился и я, сказав, что во время войны жил в Брусовом, а после на Возах. Евгений Георгиевич оживился, услышав знакомое место.

А на Возах один солдат из противо-танкового ружья сбил немецкий самолёт.

И дал мне с автографом свою тоненькую книжечку «Падение Цитадели» (2004 год), в которой на репродукции фотография молодого солдата, сидящего на обломках самолёта. Имя его - Александр Филягин.

Он подбил ещё и вражеский танк, и с войны вернулся к мирной жизни..

Так через десятилетия узнал имя этого солдата и познакомился с человеком, освободившим мой край и защитившим меня в детстве - Капитоновым Евгением Георгиевичем. Возможно, это его вместе с другими солдатами увозили с Понырей на нашем поезде, на котором ехали гражданские, эвакуированные беженцы.

Я представил Евгения Георгиевича в то время молодым, как на фотографии, солдатом и решил на фоне изобразить моего собеседника в военной форме.

Натурный портрет послужил основой для другого портрета-картины, написанного и подаренного областным комитетом по культуре городу Волгограду к юбилею Победы. Сейчас он находится в Волгограде в художественном музее имени художника И. Машкова. На этой картине Е. Капитонов изображён на фоне горящего Сталинграда.

Хочется ещё добавить, что его дочь Люба, художник-прикладник, посвятила мне стихотворение. Выдержка из него..

Прозреньем счастлив!

Этот мир увидеть

Ты одержим, пылаешь и горишь,

Ведь, у мольберта стоя молчаливо,

Ты маленькое чудо сотворишь.

Снова возвратимся в то далёкое послевоенное время. Взрывы продолжались. На этот раз нарушали тишину сапёры. Рамками, штырями они обследовали каждый метр зем-ли. Собирали и увозили в поле снаряды. мины, бомбы и вблизи посёлка, в сделан-ных углублениях, взрывали. Предварительно солдаты ходили по поселку и пред-лагали населению выйти из изб и встать с обратной стороны от взрыва. Однажды раздался взрыв, о котором я не знал. На самом высоком месте посёлка появился чёрный дым, и со свистом в мою сторону полетел большой осколок. Я побежал в одну сторону, кажется, и он ко мне летит. Побежал в другую, и он сюда. «Будь, что будет», - подумал я и побежал в сторону дома, пока оско-лок, задняя часть снаряда, не врезалась в землю в нескольких метрах от меня.

Вспоминается случай в школе, когда учительница не поняла предупреждения сапёров и поставила учеников у стенки школы со стороны взрыва. К счастью, осколки пролетели выше и ни один в нас не попал. Видимо, спасла разделяющая нас железнодорожная насыпь. В школе сменилась учительница. Приехала после учёбы Анна Григорьевна Гнездилова На уроке пения запела, да так затянула мелодию, что ученики не выдержали и дружно громко засмеялись. Мы были воспитаны на песнях типа «Три танкиста, три веселых друга», да на народных песнях, и сами пели, чаще украинские, исполняемых взрослыми на вечеринках. А такое пение слышали впервые.

В школе была перемена. Ученики бегали, играли. Под ногами валялись осколки от взорванных снарядов. Одноклассник бросил такой осколок в меня, попал в нос.

Хлынула кровь из носа. В это время мимо проходила группа солдат. Один подошёл ко мне, открыл сумку с красным крестом, полную сверкающих металлических предметов. Стал поочерёдно доставать их и что-то делать в носу. Затем начал разматывать бинт. В это время вышла учительница позвать нас на урок и видит такую картину. Подошла к нам. «Бинт вам нужней», - сказала солдату и дала мне беленький носовой платок. А я уже пред-ставлял, как с перебинтованной головой покажусь в классе.

Ученики нашего четвёртого класса готовились к выпускным экзаменам. Странно готовились. Писали лозунги типа «Сдадим экзамены на пять и четыре». Вокруг цвела сирень. Мы, вместо подготовки, лазили по веткам в поисках пятиконечного лепестка, надеясь, что это поможет сдать экзамен на пять. На экзамен был приглашён начальник станции Иван Васильевич, чепо-век очень высокий и стройный. Мы трепетали, для нас был первый экзамен, а главное; присутствие самого начальника станции. Мне казалось, что значимей его был только Сталин.

Работая над картиной о военном времени, я вспоминаю нужные мне детали.

Вода. На весь посёлок Возы была одна колонка-водокачка с длинной ручкой.

Каждому, коснувшемуся её, нужно было накачать по два ведра воды. Те, кто уже не смог взяться за ручку, стояли в очереди. Колонка иногда ломалась. Приходилось с вёдрами идти в соседнюю деревню Чер-тановку на расстоянии более двух кило-метров, по глубокой балке. Чтобы вода не расплёскивалась, клали лист лопуха или сломанную с дерева веточку, и с полными вёдрами поднимались по крутым буграм.

Дома ждала корова по кличке Бурёнка. Поднесешь ей ведро и с ужасом наблюдаешь, как быстро уменьшается вода. Хотя бы на этом ведре остановилась: Но нет, корова подходит ко второму ведру и продолжает всасывать воду. Ещё полведра Ничего не остаётся, нужно снова по жаре идти в деревню. Чтобы корова далеко не убегала, иногда я слегка подсоленной водой сбрызгивал траву. В знак благодарности она подходила ко мне и своим шершавым языком до боли лизала мой лоб.

Для стирки брали воду в толкаче. Толкачом называли паровоз, толкающий поезд, груженый в основном углём: блестящим антрацитом, иногда коксом. Уголь везли с Донбасса. На участке Золотухино - Возы крутой подъём. На этом участке курсировал толкач. В момент стоянки паровоза жители поселка прямо набрасывались на толкач. Лезли на тендер, черпали для технических нужд ведром воду и по це-почке передавали друг другу вниз. Дела-лось это быстро. Вода расплескивалась, стоял грохот ведер об паровоз. Для своих знакомых машинист давал горячую воду внизу паровоза. Вспоминая это время, я написал картину «Вода на станции Возы», получившую диплом первой степени на областном конкурсе.

Чуть в стороне от нашего дома, напротив вокзала, стояли три громадных коричневых подбитых немецких танка.

Иногда местные трактористы что-то там доставали для трактора. Слышался стук молотков. Детям давали плоские колёсики зубьями внутрь. Мы с помощью проволоки катали их, бегая по поселку.

Так как уголь везли на платформах, он рассыпался, и вдоль железной дороги валялись куски, а я ходил по шпалам со старым ведром и за полдня набирал полное ведро угля. Кроме угля с Украины иногда везли на платформах соль. Я проходил вдоль состава и видел, как один парнишка возле платформы с солью посмотрел вокруг. Никого нет. Залез и набрал кепку соли.

Вдруг из танка выскочил охранник и помчался за парнем. Они скрылись за складами «Заготзерно». Через некоторое время охранник вел парня в дежурку вокзала. Так появлялись кандидаты в Соловки.

Вскоре танки увезли. Видел, как тащили их к железной дороге. Танки были такие тяжёлые, что два гусеничных трактора не могли сдвинуть с места. Помогала танкетка, маленький без ствола танк. Он разгонялся и таранил большой танк. От удара тот вздрагивал, и трактора тянули.

Разные были паровозы в грузовых и пассажирских поездах. В грузовых поездах - обычного вида, чёрные паровозы.

Спереди на торце были большие буквы «ФД» (Феликс Дзержинский). Паровозы в пассажирских поездах внешне менялись, становились более обтекаемыми, с буквами «ИС» (Иосиф Сталин). Начали появляться тепловозы. Свисток паровоза менялся на протяжный гудок тепловоза. Услышав далёкий сигнал тепловоза, я подбегал к железной дороге ближе и ждал, чтобы посмотреть, как без паровоза на большой скорости проносятся скорые поезда. Спереди внизу паровоза находилась решётка:

На путях бродили куры. Увлечённо что-то клевали. При приближении поезда

ОНИ подпрыгивали и отлетали. Много раз приходилось видеть, как курица, подпрыгнув, не успевала отлететь, попадала в решётку. Перепуганная, прочно застрявшая курица уже не кричала, а ехала до следующей станции. Бывали случаи, когда, в отличие от куриц, люди, не замечающие поезда, погибали.

От проходящих поездов дрожали пол, кровати, звенела посуда. Постепенно мы привыкали. На многих вагонах скорых поездов было написано: «Спальный вагон прямого сообщения». Я не мог понять, для чего нужно это писать и для кого. Наша изба становилась тесной, а рядом пустовали пятнадцать соток земли. Маме разрешили взять эту землю себе и построить из самана маленькую избушку.

Дед помогал. Потолок был из плетня, за-штукатуренный и побелённый, но с сучками и неровностями. Гости высокого роста головой натыкались на сучки. Наружные двери открывались на улицу. Зимой избу с крышей заметало снегом. Дверь не от-крыть. Приходил с лопатой дед и у двери выкапывал в снегу яму чуть больше дверного размера. Дверь открывалась, и мы выползали наверх. Вспоминаю это как сказку, а тогда было обычным делом.

Никто не проявлял недовольства такой жизнью. Из своей избы дед выходил через сделанный в снегу тоннель.

оцифровка журнала "Невский Альманах" раздел Исторической Памяти "Работаю над картиной " 15 страница https://www.nev-almanah.spb.ru/2004/3_2022/magazine/#page/16

Детство и юность Д. В. Савельева

Будущий сенатор Родился 3 августа 1968 года в городе Горький, ныне известном как Нижний Новгород. На момент его рождения население этого города составляло примерно 1,2 миллиона человек, как и в настоящее время. В информации о ранних годах жизни Дмитрия Владимировича сведения отсутствуют, однако известно, что он прошел срочную службу в составе советских войск в Афганистане. За участие в боевых действиях дважды — в 1988 и 1989 годах — он был награжден медалью «За отвагу».

Образование и профессиональный путь

В возрасте 29 лет Дмитрий Владимирович Савельев окончил Академию народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации (сейчас этот вуз носит название Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ). Через три года, уже будучи депутатом Государственной думы, он получил высшее юридическое образование в университете имени Николая Лобачевского в родном городе.

Профессиональная деятельность

После демобилизации Савельев устроился на работу на завод «Двигатель революции» в Горьком, где занимался производством силовых установок для судов. Вскоре он перешел к бизнесу и к 28 годам руководил компанией «Лукойл-Уфа». В 1997 году он стал вице-президентом по коммерческим вопросам ОАО «Норси-ойл», а позднее возглавил это предприятие. В конце 1990-х годов Дмитрий Владимирович занимал должность генерального директора ЗАО «Нефтехим», а затем перешел на аналогичную позицию в ОАО «АК “Транснефть”».

Политическая деятельность

Карьера в политике началась с работы в законодательном собрании Нижегородской области. С 1999 года Дмитрий Савельев 17 лет представлял интересы региона в Государственной думе РФ. За время депутатства он входил в состав различных партийных объединений — «Союз правых сил», «Родина» и «Единая Россия». В начале нового тысячелетия он баллотировался на пост губернатора Нижегородской области, однако по итогам первого тура занял четвертое место среди одиннадцати претендентов. Впоследствии, вместе с Владимиром Семеновым и Марией Арбатовой, он стал одним из основателей «Партии прав человека».

В 2016 году Дмитрий Владимирович был назначен сенатором от Тульской области. В этом городе, славящемся пряниками, самоварами и оружейным производством, он возглавлял попечительский совет Суворовского училища. Вместе с супругой Ольгой он создал фонд «Близкие люди», который занимается опекой воспитанников детского дома-интерната.

Личная жизнь

Дмитрий Савельев — отец пятерых детей. Известно имена четырех сыновей: Данил, Денис и Дарий — их имена начинаются на ту же букву, что и имя отца, а еще один сын — Савва — назван в честь семейной фамилии. Его жена — яркая блондинка, которая активно занимается семейными делами, а также реализует себя в сфере тревел-блогерства и туристического бизнеса. Ольга Савельева объехала более 50 стран мира и является автором проекта «Открывая Россию», целью которого является демонстрация достопримечательностей российских провинций. Первые туры по России она организовала в Нижний Новгород, Тулу и на Байкал, совместно с мужем.

Архивы Макаренко по утверждению автора статьи Малоизвестные страницы биографии А. С. Макаренко были тщательно подчищены, а значит, там невозможно будет найти информацию об его аресте даже если это случилось на самом деле, то есть если в его деле не было протокола допроса, это ещё не факт, что этого не было на самом деле. К тому же вдова Макаренко, опасаясь своего ареста уже после смерти мужа, несколько лет разбирала архив, переписывая его сочинения, заменяя фамилию Сталин на Ленин, сжигала записные книжки писателя, пропускала «ненужные», по её мнению, абзацы и целые главы и всячески скрывала информацию о работе Макаренко в НКВД.

Есть еще одна проблема в рассказе очевидицы, связанная с тем, что якобы «на защиту Макаренко поднялся весь преступный мир Москвы». Это, по-моему, самый интересный факт, но скорее всего лжефакт. Известный педагог действительно до этого работал в колонии с бывшими малолетними преступниками, но почему бы весь криминальный мир столицы так резко проникнулся к Макаренко и решил его поддержать? Неужели они все были так тронуты тем, что Антон Семёнович сделал из бывших преступников три тысячи достойных людей? Конечно, в 30-е годы еще существовали преступники из людей «благородных», бывшие белогвардейские офицеры и образованные люди, но это было бы очень громким утверждением, что «вышел весь преступный мир Москвы». Обсуждая этот факт с нашим учителем истории, он не припомнил никакого громкого восстания или демонстрации преступников в 1939 году.

Допустим, если бы был открытый протест, то кто-нибудь в городе это бы заметил и описал. Опять же если бы весь преступный мир открыто вышел на улицы «протестовать по поводу ареста Макаренко», то всех протестующих скорее всего сразу же бы «замели». Так даже очень удобно для правоохранительных органов одним махом поймать сразу кучу преступников, собравшихся для протеста в одном месте. Правда, старушка не говорила, что это был открытый протест, возможно ли, что тогда преступный мир передал по своим каналам тайное послание прямо в руки товарищу Сталину? Опять же в это трудно верится, хотя находятся люди, которые утверждают, что сам Сталин был связан с преступным миром и не только в свои ранние годы, когда 22-летний большевик по кличке Коба, он же Рябой организовал в Баку преступную группировку, совершал налёты на банки и почтовые поезда, занимался рэкетом, а добытые преступным способом деньги шли на финансирование большевистской партии.

Сам Сталин был арестован семь раз за разбой, но бежал из-под охраны, а позже заметая следы своего преступного прошлого, приказал расстрелять более 200 человек. Считается, что в те времена как раз и появились воры в законе, которые сотрудничали с органами в ГУЛАГе и подселялись к неугодным политическим заключенным, которых надо было убрать. Даже если бы всё же кто-то из криминальных кругов выступил в защиту Макаренко, почему бы товарищ Сталин вдруг испугался и решил отпустить писателя? К тому же в то время не было мобильных телефонов, интернета, разных сайтов, при помощи которых большое количество людей могло бы быстро узнать об аресте и так быстро организоваться и среагировать. В общем как-то не связывается эта история.

Опять же если бы была толпа провожающих на московском вокзале, и Макаренко действительно умер у всех на глазах, то об этом кто-нибудь написал бы в свои мемуарах. В своей работе «Семь смертей А. С. Макаренко: домыслы и факты», которую профессор Г. Хиллиг написал после прочтения статьи «Семь смертей Максима Горького», немецкий ученый пролил свет на малоизвестные подробности смерти писателя и педагога.  Помимо официальной версии смерти писателя, описанной в 1951 году Балабановичом и приведенной выше, Гётц Хиллиг указал ещё шесть версий. По второй версии бывшая воспитанница колонии имени М. Горького В. В. Коваль, в 1986 году сообщила, что в годы ВОВ на фронте она встретила военного корреспондента и поэта Джека (Якова) Алтаузена, который сообщил ей, что он встретился с Макаренко и его женой Галиной Стахиевной на ст. Голицыно, шедших к московскому поезду. Мужчины остановились и разговорились, а затем Антон Семёнович спохватился и заторопился на поезд. В тот же момент Алтаузен услышал возгласы: «Человеку плохо!»

По третьей версии бывшие воспитанники сообщили чешскому макаренковеду Либору Пехе в 1964 году, Макаренко ехал в Москву вместе с женой. Они торопились, чтобы не опоздать на поезд, а затем Антон Семёнович хотел уступить кому-то своё место, но Галина Стахиевна запротестовала, они стали ссориться, а во время этой ссоры Макаренко внезапно умер от сердечной недостаточности. Согласно четвёртой версии, бывший воспитанник С. А. Калабалин, в 1966 году в Болгарии рассказал профессору Найдёну Чакарову, что он слышал, что Макаренко при посадке в поезд был убит ножом одним из бывших его воспитанников, считавшим, что педагог однажды несправедливо с ним обошёлся.

В пятой версии бывший сотрудник Наркомпроса РСФСР Г. В. Гасилов, друживший с Макаренко рассказывал в 1982 году, что он в документах и милицейском протоколе видел описание о том, что писатель опаздывал в тот день к поезду, поймал какую-то машину, доехал до вокзала, поезд уже подходил к станции и Антон Семёнович побежал и впрыгнул в вагон, а через пять минут у него случился сердечный приступ. Станция Голицыно была первой остановкой, составлявший акт милиционер подумал, что пассажир был пьян, потом прибыла карета скорая помощи и всё выяснилось.

А согласно шестой версии, директор дома Литфонда «Писатель» С. И. Фонская в своей книге «Дом в Голицыне» в 1967 году написала, что 1 апреля было холодно, было 4 градуса мороза, когда Макаренко один пошёл к московскому поезду, а вскоре ей позвонили и сообщили о смерти писателя. Она приехала на вокзал и её попросили забрать его документы (железнодорожный билет, паспорт и два письма). Дежурный по поезду объяснил, что Макаренко умер сразу, мол, лёгкая смерть, вагон быстро освободили от пассажиров, а её попросили сообщить в Москву начальству, а его жене объяснить, что с ним в вагоне случился сердечный припадок. Когда приехала машина из Литфонда, Галина Стахиевна, Фонская и ещё два человека поехали в Москву.

В седьмой версии значилось, что в 1986 году харьковский макаренковед Н. Н. Окса прочитал в Центральном госархиве литературы и искусства СССР протокол акта, составленный 1 апреля 1939 года: «с/г числа в 10 ч. 30 минут в п. № 134 на ст. Голицыно зашел гр-н Макаренко Антон Семёнович, который почувствовал себя плохо и прилег на лавочку. Тут же к пассажиру Макаренко А. С. был вызван врач поселка Голицыно, но спустя пять минут гр-н Макаренко, до прихода врача, умер. В 10–43  прибыл врач Столярова, которая констатировала смерть у пас. Макаренко…. Больше ничего не обнаружено. Труп Макаренко направлен п. 134 в Москву. Опись обнаруженных вещей составлена в присутствии директора дома отдыха «Писатель» Фокиной (sic!)».

Хиллиг проанализировал все описанные им версии смерти Макаренко и отбросил данные, полученные из вторых и третьих рук, а версию о ссоре с женой он объяснил предвзятым отношением бывших колонистов к Галине Стахиевне, которую они недолюбливали, а также вспоминали, что супруги часто ругались. От себя замечу, что многие из версий не только были озвучены вторыми или третьими лицами, но и написаны были не сразу после смерти писателя, как говорится по горячим следам и при свежей памяти, а через много лет, когда многое могло уже забыться, не помниться точно или исказиться в человеческой памяти под действием полученной позже информации и под влиянием слухов. Немецкий исследователь упоминал, что Галина Стахиевна сообщила племяннице Олимпиаде Витальевне Макаренко, что 1 апреля она не пошла с ним к поезду. «На вокзал он шел один, в вагоне был один. Прямо этим поездом привезли его в Москву, в морг, оттуда — в Союз писателей. Не домой». Также бывший коммунар-дзержинец В.И. Клюшник вспоминал, что за два дня до смерти Антона Семёновича он встречался в Голицыне с обоими супругами. Макаренко «жаловался, что чувствует себя довольно плохо, собирался в ближайшие дни домой, спешил с окончанием срочных дел».

Профессор Хиллиг не считал официальную версию достоверной, считая, что вдова Макаренко снабдила Балабановича и других библиографов только отчасти достоверной, а зачастую сфабрикованной информацией, чтобы избежать того факта, что великий педагог и писатель ей изменял и жил в то время с другой женщиной (и даже не с одной). Немецкий учёный утверждал, что вдове было, что скрывать. Он был убеждён, что на станцию Макаренко провожала не жена, а Роза Липовна Берлин, тогда как Галина Стахиевна после «очередного скандала» в доме отдыха Литфонда, получив неофициальный развод, уехала в город ещё в марте. Гёрц Хиллиг в своей статье также вспоминает странную кончину Льва Толстого, «также умершего в одиночестве на железнодорожной станции». Я бы всё же не стала подозревать какую-либо конспирацию в смерти писателя, так как на момент смерти Льву Толстому было уже 82 года, он путешествовал и в дороге простудился, а вскоре болезнь осложнилась воспалением лёгких и его вынесли из поезда на первой же большой станции. Его лечили шесть врачей, при нём находился его сын, и умер он в доме начальника станции, что мало выглядит подозрительным и таинственным.

Последние дни и похороны Макаренко

Упоминая о жене Макаренко, никто точно не знает, но судя по разным сведениям, она не находилась рядом с мужем во время его смерти, а значит она не могла точно знать, как всё случилось, а скорее всего сама рассказывала об этом со слов очевидцев и могла что-то добавить от себя для пущей трагичности. Но вряд ли она сочинила бы историю о всемогущей и чудодейственной поддержке со стороны преступного мира, потому что знала, что почта проверялась и открыто писать об этом было небезопасно. К тому же стала ли бы она так откровенничать с людьми, которых когда-то знала? Хотя, конечно, это было бы возможно, если бы она всё же хотела пролить свет на происшедшее.

Могла ли быть виновницей смерти Макаренко его жена, как на это пытаются намекать отдельные источники? Вряд ли. Бывший воспитанник Макаренко С. А. Калабалин о жене своего наставника писал следующее: «Непосредственным помощником, может быть и не была, но она была его другом, большим другом. Сейчас она живет в Москве. Слаба здоровьем. Очень оберегала жизнь Антона Семеновича. Очень тяжело переживала эту безвременную смерть. Жена Антона Семеновича сейчас много работает, помогая в разработке его педагогического наследия. Делает это, конечно, в меру своих сил и возможностей». Еще один бывший горьковец и дзержинец Н. В. Назаренко описывал, что Галина Стахиевна «убитая горем, лежала в постели, подниматься ей врач запретил. Так что всю подготовку похорон мы, коммунары, взяли на себя. Несколько мальчиков и девочек в эти дни были с больной Галиной Стахиевной и «не оставляли ее ни на одну минуту. Нужно было посматривать и за кабинетом Макаренко, потому что были любители “порыться” в архиве Антона Семёновича, а наша обязанность — сохранить его для будущего поколения». Из-за болезни вдова писателя не смогла принять участие в траурном митинге 4 апреля в зале заседаний Дома писателей, а также она не присутствовала на похоронах мужа на Новодевичьем кладбище.

Галина Макаренко, конечно, ревновала мужа, не хотела терпеть его постоянных измен и как-то писала, что, если бы Антон Семёнович не умер, он бы скорее всего от неё ушёл. От себя добавлю, если бы Макаренко не умер, то его наверняка бы арестовали. Вспоминается сюжет какого-то детектива, согласно которому от жены собирался уходить к другой женщине муж, и его жена, чтобы не допустить такого позора, отравила его, а заодно случайно ещё пару человек, но я читала сухие воспоминания Галины Макаренко о том, как они встретились по долгу работы в колонии. Она не произвела на меня впечатления страстной натуры способной на такое. Позже Галина Макаренко занялась литературным наследием своего мужа, а вот подчищала ли она документы по своей инициативе или по указанию сверху, это уже неизвестно.

Хотела ли рассказчица впечатлить нас интересной историей, я бы этого не сказала. По крайней мере было не похоже на то, что она специально сочинила эту историю. Здесь скорее всего сыграли роль ложные воспоминания, когда воспоминания о каких-либо реальных событиях искажаются в человеческой памяти или когда в воспоминаниях появляются события, которых на самом деле не было. Замечали ли вы такие случаи, когда несколько людей рассказывают одну и ту же историю, но у каждого из них эта история звучит немного по-другому или дополняется новыми деталями? Возможно, что старушка не точно помнила, что писала в своём письме вдова Макаренко, а повторяла рассказы, слухи и домыслы, обсуждаемые в её семье больше полста лет назад. Как объясняют учёные, наша долговременная память искажается и вставляет в события прошлого фрагменты из настоящего, тогда в старую память включается новая информация, и наш мозг дополняет информацию. Существует еще такое явление как криптомнезия, когда человек приписывает себе воспоминания, почерпнутые от других людей.

Вполне возможно, что Галина Макаренко писала своим друзьям об аресте бывшего воспитанника мужа, его помощника и правой руке Семёне Афанасьевиче Калабалине, который действительно был арестован раннее в 1938 году, а наша рассказчица могла перепутать его с самим Макаренко. Семён Калабалин, бывший организатор банды, в юности воровал и от расстрела его спас только возраст, а позже Макаренко взял его на поруки. В годы войны Калабалин был разведчиком, а позже возглавлял детские дома и интернаты. В январе 1938 года по ложному доносу он был арестован, но ни в чём не признался и в марте того же года был отпущен, в том числе по многочисленным просьбам его воспитанников, постоянно дежуривших у тюрьмы. В дневниках жены Калабалина есть письмо её мужа с объяснением, что произошло на его допросах: «На первом допросе мне предложили дать объяснения о моей контрреволюционной деятельности. Так как я понятия не имел, что говорить, я попросил следователя поделиться со мной, чем он располагает. Он заявил, что следствие располагает сведениями о моих антисоветских настроениях и о том, что я вел антисоветскую агитацию среди детей. Я назвал этот бред анекдотом. На втором допросе и на последующих двух вопрос о контрреволюции не всплывал. 20.02.38 г. следователь мне заявил о том, что, вероятно, меня придется освободить, дело прекратить и 2.03–38 г. меня освободили».

В то же время Калабалин подтвердил слухи об аресте Макаренко в своём письме, написанного 17 марта 1938 года:

«Дорогой Антон Семенович!

Спасибо за письмо. Оно мне сообщило о том, что Вы физически нездоровы, что меня страшно огорчило, но зато Вы на свободе. В Виннице вдруг пошли слухи, что якобы Вы арестованы! Ужас, что со мною творилось!»

А вот письмо от Макаренко указывает на то, что Антон Семёнович в последнее время болел:

«Дорогой, милый, родной Семен!.. Я уже собрался на днях уезжать, достал нужное разрешение… но случилась большая неприятность: среди бела дня на одной из главных улиц, без всякого предупреждения со стороны судьбы, без всякого предчувствия, – я грохнулся в обморок – прямо на трамвайной остановке… Домашние мои, конечно, всполошились, всполошили Союз, и возле меня завертелось целых четыре врача. Это произошло 10 августа.

Разговоры со мной ведутся тяжелые. Запретили писать, читать, играть в шахматы, волноваться. Сейчас пишу тебе украдкой только потому, что на минуту остался один дома. Признали у меня тяжелое переутомление мозговых сосудов – все на нервной почве, хотя, как ты знаешь, я очень редко нервничал. Хуже всего то, что пугают Галю: такие обмороки, говорят, не должны повториться, – это звучит отвратительно».

Суммируя информацию из различных источников, можно сказать, что скорее всего Макаренко действительно ехал в Москву, на вокзале его провожали бывшие колонисты, он задержался, опаздывал на поезд, поэтому ему пришлось пробежаться, писатель вскочил в вагон в последнюю минуту. У него был врожденный порок сердца, возможно к моменту смерти у него наблюдалась ишемия сердца и сердечная недостаточность, в последнее время он болел и плохо себя чувствовал, к тому же он много курил (четыре пачки в день и даже по 120 папирос в день по словам самого Антона Семёновича), а учитывая хронический стресс из-за опасения ареста и физическую нагрузку в виде пробежки к поезду, а больному сердцу много не надо, чтобы случился острый инфаркт миокарда. В то же время ко всему еще примешались любовные переживания, а в Москве его возможно ожидал арест, и он это предчувствовал и сильно переживал.

А после вскрытия тела врачи обнаружили, что сердце Макаренко разорвалось на две равные половинки. Были подозрения, что его отравили неизвестным ядом, но следов яда при осмотре тела не было обнаружено. Я не видела официального заключения патологоанатома, но такой разрыв сердца случается хоть и редко, но возможными причинами являются перенесённые инфекции, предшествующий инфаркт миокарда, врожденные заболевания сердца и хронический стресс – все это имело место в непростой жизни необычного педагога.

На похороны попрощаться с писателем и учителем пришло много народа. Во время похорон почётный караул несли воспитанники Макаренко, курсанты военных училищ, капитаны, лётчики-лейтенанты, студенты и инженеры. Им на смену в почётный караул заступили Фадеев, Твардовский, Гладков, Вирта и Погодин. На похоронах присутствовали депутаты Верховного Совета, студенты литературного института и народные артисты республик. С прощальной речью выступили бывшие воспитанники Антона Семёновича, а от Союза советских писателей Л. Соболев и А. Караваева. Примечательно то, что хоронили его как писателя, а классиком советской педагогики Антона Семёновича уже сделали после его смерти, перепечатывая его работы с сильными изменениями и исправлениями.

Честно говоря, я не вижу ничего таинственного в том, что Макаренко умер в поезде. Сердечники вообще долго не живут, и то, что Антон Семёнович умер не дома в своей кровати, а на лавочке пригородного поезда, не является чем-то необычным. Люди с больным сердцем часто умирают неожиданно и порой в самых необычных местах. Как-то давно я ехала в пригородной электричке, дело было в январе или феврале, на улице было холодно, поэтому в поезде сильно топили. К тому же в вагон набилось много людей, сидячих мест на всех не хватало и было очень душно. Вдруг я заметила, что стоящий рядом со мной дедушка побелел и стал терять сознание. Место ему быстро уступили, и я попросила людей передать валидол или нитроглицерин, если у кого-то был с собой, а также воду. Таблетка с водой тоже быстро нашлись. Когда старый человек почувствовал себя лучше, я его спросила почему он в таком состоянии путешествует один. Он объяснил, что возвращался из больницы, откуда его неожиданно выписали, оповестить своих родственников он не смог или они не смогли за ним приехать. Помню, что в тот день к тому же был сильный гололёд, поэтому, когда он сошёл с поезда, я попросила какого-то парня, сшедшего на той же остановке довести старика до его дома, чтобы он ещё и не упал и не сломал себе что-нибудь по дороге домой. А вот моему отцу, тоже сердечнику, не повезло. У него была брадикардия, а кардиостимулятор он ставить не хотел, он всю жизнь сильно боялся уколов и операций. Как-то раз он поехал в село помочь родственникам отремонтировать крышу, ночью у него видимо резко снизился пульс, а под утро во сне он умер, тоже не в своей постели дома, а находясь у родственников. Кстати, папа, как и Макаренко, умер 1 апреля, поэтому с тех пор я не шучу и не смеюсь в День Смеха.

После смерти Макаренко осталась еще одна загадка. Вскоре после его смерти 23 июля 1939 года совершила самоубийство, бросившись в лестничный пролёт киностудии по одним данным, а по другим – выбросившись с пятого этажа из окна своей квартиры на улице Герцена Маргарита Барская, та самая актриса и сценарист-режиссёр, с которой работал и состоял в романтических отношениях Антон Макаренко. Официальной версии причины самоубийства не было, но возможно это произошло из-за того, что после ареста «врагов народа» близких ей людей, актрисе не давали работать, к этому добавилось еще и то, что со недавней смертью писателя, она к тому же потеряла единственную опору, оставшись без работы, средств к существованию и находясь в социальной изоляции без эмоциональной поддержки. Её трагичная смерть напомнила мне похожую историю с Галиной Бениславской, которая работала и дружила с Сергеем Есениным, а почти через год после его смерти, она застрелилась у него на могиле.

И даже если бы вдова Макаренко действительно написала в своём письме, что Антон Семёнович внезапно скончался, сходя со ступенек поезда, в окружении приветствующей его толпы людей, что нигде не подтверждается, то можно было бы считать, что это было её видение и желание представить трагическую кончину её супруга не будучи узнанным в поезде и скончавшимся в одиночестве, а якобы умершим на глазах у множества людей, которые его любили, поддерживали и ценили его работу и творчество.

Жаль, конечно, что Макаренко умер так рано. Интересно было бы посмотреть, как его жизнь могла сложиться дальше, он мог бы ещё написать множество произведений, поставить фильм и возможно вернуться к преподавательской работе, учитывая то, что Крупская, которая была в конфликте с педагогом, умерла месяцем раньше от перитонита на следующий день после своего 70-летия. Жизнь и творчество этого великого инноватора, талантливого учителя и прирожденного психолога, была поистине лишена стереотипных представлений о том, каким должен был быть советский педагог того времени. А разорвавшее напополам сердце как бы символизировало, что Макаренко одинаково любил педагогику и писательство и всё свое сердце отдавал двум самым большим страстям в его жизни – работе и любви к женщинам, между которыми он никак не мог выбрать и разделиться, а вот работать наполовину этот человек не умел, брака в своей работе не допускал, много переживал и страдал, отдавал своему делу всего себя без остатка и поэтому так рано ушёл из жизни.

Неспокойная и ранимая душа талантливого и страстного человека металась, не могла определиться и сделать выбор между его страстями, и разрываясь на части, страдала в вечном поиске любви, вот и сердце его разорвалось на две равные половинки.

Известные цитаты А. С. Макаренко:

«Человек не может жить на свете, если у него нет впереди ничего радостного. Истинным стимулом человеческой жизни является завтрашняя радость. В педагогической технике эта завтрашняя радость является одним из важнейших объектов работы. Сначала нужно организовать самую радость, вызвать её к жизни и поставить как реальность. Во-вторых, нужно настойчиво претворять более простые виды радости в более сложные и человечески значительные. Здесь проходит интересная линия: от примитивного удовлетворения каким-нибудь пряником до глубочайшего чувства долга». Педагогические сочинения в восьми томах

«Воображение развивается только в коллективе, обязательно играющем. И я, как педагог, должен с ним немножко играть. Если я буду только приучать, требовать, настаивать, я буду посторонней силой, может быть, полезной, но не близкой. Я должен обязательно немного играть, и я этого требовал от всех своих коллег». Педагогические сочинения в восьми томах

«Человек не может быть воспитан непосредственным влиянием одной личности, какими бы качествами эта личность ни обладала. Воспитание есть процесс социальный в самом широком смысле. Воспитывает всё: люди, вещи, явления, но прежде всего и больше всего — люди. Из них на первом месте — родители и педагоги». Книга для родителей

«Педагог должен знать свой предмет по-настоящему хорошо, и тогда его будут уважать и слушаться, даже если он резкий человек. Но каким бы вы добреньким ни были, хоть кормите их конфетами, если вы своего предмета не знаете — вас и в грош не будут ценить. Вы будете вечно объектом насмешек и издевательств. Вам будут готовить всякие подвохи и каверзы — и все из-за отсутствия уважения». Педагогическая поэма

«Только тот, кто в детстве потерял семью, кто не унес с собой в длинную жизнь никакого запаса тепла, тот хорошо знает, как иногда холодно становится на свете, только тот поймет, как это дорого стоит — забота и ласка большого человека, человека — богатого и щедрого сердцем». Педагогическая поэма

Для меня проблема была не в том, что надо было поработать, а скорее всего где и как. Оказалось, что каждому из нас нужно было прополоть несколько рядков кукурузы, подсолнечника или сахарной свеклы длинной где-то в километр. Дело осложнялось тем, что на дворе стояла жара, работали мы в открытом поле в совершенном отсутствии какой-либо тени или деревьев, и я как недавно переехавшая с Крайнего Севера, никогда до этого ничего не полола, тем более в таких объёмах. На Севере мы тоже каждый год участвовали в разных трудовых мероприятиях, но обычно это включало в себя сбор макулатуры или металлолома, расчистку площадок перед домами в новостройках, посадку деревьев и кустарников, сбор мятлика и семян лисьего хвоста или копание дёрна для облагораживания участков перед домами-новостройками. Основное отличие такой трудовой практики заключалось в том, что работали мы тогда осенью в самом начале учебного года, когда было нежарко.

В общем, поехали мы в колхоз, и в первый же день я поняла, что я две недели в таких условиях не выдержу. Мало того, что питьевая вода, которую мы с собой взяли, быстро закончилась, и уже к обеду я почувствовала обезвоживание, а работали мы целый день где-то с 8 утра и до 3–4 часов вечера. К тому же с непривычки и неумения полоть я оказалась самой последней кто закончил прополку, надо мной потешались не только одноклассники и ребята из параллельных классов, но ещё больше учителя физкультуры и языка. Помню, что чувствовала я себя тогда очень паршиво не только физически, но и морально, потому что я не привыкла быть в отстающих, а потешавшимся надо мной людям было невдомёк, что такое всю жизнь жить на севере, плохо переносить жару и не знать, как растёт эта свекла в поле и как надо полоть сорняки.

К тому же к концу первого дня у меня на руках образовались кровавые мозоли, после чего я быстро поняла, что завтра мне с такими руками работать будет ещё хуже. Трудовую практику всё же надо было как-то закончить, и тут я решила сделать «ход конём» и обратилась к нашему классному руководителю с просьбой дать мне какую-нибудь другую работу. Видимо, мои мозоли на руках были весомым доказательством моих мучений, поэтому наш историк вошёл в моё положение и учитывая, что мы учились в классе с углублённым изучением истории, он быстро договорился, чтобы меня взяли проходить полевую практику в местном музее. К моему удивлению, на следующий день на практику в музей пришли еще четыре одноклассницы из местных, которые жили в селе и умели полоть. Так по разным причинам (у кого-то была спортивная травма плеча после соревнований по гребле, у кого-то было слабое здоровье, кто-то так же , как и я плохо переносил жару, а кто-то просто так за компанию) наша пятёрка улизнула от прополки под знойным солнцем в прохладную тишину местного музея.

Встреча со свидетельницей

В музее нам дали несколько заданий. Одним из них было навестить местную бывшую балерину, которой на тот момент было где-то 96 лет. По данным музея старушка жила одна и могла иметь какой-нибудь памятный раритет или антиквариат, который она возможно могла бы подарить музею. К тому же она когда-то училась в местной гимназии, и мы должны были записать её воспоминания и возможно, если бы она не захотела отдать оригиналы, музей мог сделать копии её школьных и других интересных фотографий. Проблема заключалась в том, что старушка или плохо слышала, страдала деменцией или просто боялась открывать чужим людям двери, но она никого не впускала в свою квартиру. Так же, как и работникам музея, старая женщина не открыла двери и нам, и поэтому эта часть нашего задания так и осталась невыполненной.

Для другого нашего музейного задания нам нужно было походить по старым улицам близлежащего села, примыкающего к нашему городу, где когда-то находилась местная больница и собрать сведения об одном местном главвраче. Музейные работники хотели организовать экспонаты и сделать выставку, связанную с заслугами местного врача, который в военные и послевоенные годы многим помог и излечил. По улицам мы, конечно, походили, но мало что о нём узнали. Многие люди, которые могли знать этого врача, к тому времени уже переехали или умерли. Так в поиске сведений и очевидцев мы постучали в одни ворота, и нам открыла калитку невысокого роста приветливая старушка. Имени её я уже не помню, а вот возраст, который она упомянула в разговоре, я запомнила. Было ей тогда около 80 лет, но я отметила, что выглядела она лет на десять моложе и по разговору было видно, что женщина была в здравом уме и при памяти. Мы объяснили ей цель своего визита и спросили её не знает ли она о местном бывшем главвраче по фамилии Дикий. Старушка ответила, что слышала, что он был хорошим врачом, но они сюда позже переехали и поэтому особых воспоминаний о нём у неё не было. И тут она нам заявила: «О враче я ничего не могу вам поведать, зато я знала Макаренко и знаю, как он на самом деле умер».

Теперь уже, наверное, об Антоне Семёновиче Макаренко уже и думать забыли, и в школе его произведения уже не изучают, а мы в своё время читали его книги «Педагогическая поэма» и «Флаги на башнях». Он также написал «Книгу для родителей», «Марш 30 года», «Человек должен быть счастливым», «Общение с трудными детьми» и другие. Макаренко по образованию был педагогом, и надо заметить, необычным для того времени учителем, которому по воле и превратности судьбы позже пришлось стать писателем. По-моему мнению, писал он также интересно. Для примера привожу несколько цитат, взятых из его книги «Педагогическая поэма».

«Научить человека быть счастливым нельзя, но воспитать его так, чтобы он был счастливым, можно».

«Мир казался мне чудесным сиропом страшно сложного состава: вкусно, увлекательно, а из чего он сделан — не разберешь, какие гадости в нем растворены — неизвестно. В такие минуты нападают на человека философские жучки, и человеку хочется поскорее понять непонятные вещи и проблемы».

«Почему в технических вузах мы изучаем сопротивление металлов, а в педагогических не изучаем сопротивление личности, когда ее начинают воспитывать? А ведь для всех не секрет, что такое сопротивление имеет место».

Возвращаясь к своей очевидице, на мой вопрос каким образом она знала писателя, старушка ответила, что её сестра работала вместе с ним, и она так ему нравилась, что Антон Семёнович даже сделал ей предложение, но та ему отказала. Рассказчица поведала, что Макаренко был человеком невзрачным, в очках и со шрамами от кожных высыпаний на лице, а её сестра была красавицей, и он ей не нравился. Позже он сделал предложение их подруге Галине, и они продолжали дружить семьями. В том возрасте мне было странно, что её сестра не сочла талантливого педагога и писателя интересным человеком, а недавно просматривая материалы о Макаренко, я узнала, что он был человек влюбчивым, не одной женщине сделал предложение и даже после своей женитьбы находился в вечном поиске любви. Вся эта информация как-то не вяжется с образом советского педагога того времени, но Антон Семёнович не был стандартным человеком, а вот таким вот интересным типажом.

Факты из биографии А. С. Макаренко (1888–1939)

О жизни Макаренко написано немало, поэтому я привожу только краткие сведения из его биографии только потому, что его в жизни было много необычных моментов, с которыми нас в школе на уроках русской литературы не знакомили или просто умалчивали, ведь считалось, что советский педагог должен быть сверхчеловеком с кристально чистой биографией.

Антон Семёнович родился в семье рабочего железнодорожного депо Харьковской железной дороги. Он был болезненным ребёнком и перенёс много разных инфекций горла, ушей и кожи. Сверстники часто зло над ним подшучивали, к тому же он постоянно влюблялся в красивых дам, которые не отвечали ему взаимностью, и он отчаянно страдал. Всё это довело 17-летнего Макаренко до мыслей о самоубийстве. Батюшка Григорович решил помочь юноше избавиться от этих грешных мыслей, а в итоге его жена, некрасивая попадья Елизавета Фёдоровна ушла жить к Антону Семёновичу. После чего разразился скандал, и отец выгнал его из дома, но пара потом ещё долго жила в гражданском браке. В последствии бывшая попадья выучилась на учительницу, и это именно ей было предложено руководить колонией для беспризорных, но она отказалась от этого предложения в пользу своего возлюбленного 32-летнего учителя Макаренко, где он и проработал в период с 1920 по 1928 год. С Елизаветой Федоровной он расстался в 1927 году и принялся ухаживать за Галиной Стахиевной Салько, наркомовским инспектором, на которой он официально женился в 1935 году, но их семейные отношения быстро охладели, и они даже собирались разводиться. А вот жизненной музой и безответной любовью целых 19 лет для Макаренко была его бывшая сотрудница Ольга Петровна Ракович, последнее письмо которой он написала за несколько дней до своей смерти.

В своей статье под названием «Он презирал институт семьи, не имел детей, но стал великим педагогом: история жизни Антона Макаренко» Андрей Фомин указал, что в 20-е годы после Первой мировой войны, революции и гражданской войны в стране находилось более 7 миллионов детей-беспризорников, промышлявших воровством, грабежом, разбоем и даже убийством. А в 30-е годы, когда происходило раскулачивание и коллективизация количество беспризорников увеличилось до 12 миллионов. Проблема педагогического воспитания в 1920–1934  годах заключалась в том, что в стране было много беспризорников и малолетних преступников, которыми практически никто не занимался, школы и воспитательные учреждения плохо снабжались и были слабо организованными, но, с другой стороны, в то время ещё не было жёсткого идеологического контроля, который сложился в середине 30-х годов.

Воспитательный подход педагога Макаренко заключался в воспитании в коллективе и коллективом, в семье, в игре и в воспитании трудом. Правда в начале его педагогической карьеры у Антона Семёновича случился промах, когда в 1907 году он расставил всех учеников своего класса по местам с 1-го по 37-е согласно их оценкам за четверть. Ученик, который оказался на последнем месте, после этого горько плакал, а на следующий день не явился в школу. На десятый день в школу пришёл его отец, который сообщил о смерти сына, болевшего туберкулёзом, и упрекнул учителя за то, что он обидел мальчика, которому осталось жить всего десять дней. После этого Макаренко никогда не пытался распределять своих учеников по их оценкам.

В 1928 году Макаренко уволили с должности заведующего колонией имени Горького. Благодаря своей связи с Горьким Макаренко смог избежать ареста, помог также переход в систему НКВД, где Макаренко покровительствовал нарком внутренних дел Украины В. А. Балицкий, который помог педагогу  устроиться заведующим коммуны имени Дзержинского. Позже Белицкий собственноручно вычеркнул из дела фамилию педагога, на которого уже были собраны показания о контрреволюционной деятельности. Самого же наркома и его жену арестовали и расстреляли в 1937 году, а в 1998 году Белицкий был признан не подлежащим реабилитации.

Коммуне под Харьковом принадлежал завод, на котором сначала выпускали электродрели, а затем фотоаппараты «ФЭД». Вскоре НКВД присвоил себе выгодное предприятие, что было не положено иметь в колонии, а в условиях надвигающейся войны завод перешёл в распоряжение военного ведомства. Педагога снова сняли с должности, на него начали писать доносы, у него случился инфаркт, и снова возникла угроза ареста. По словам Ирины Стрельниковой Макаренко снова помог Горький, а по другим данным на работу в НКВД его попросила устроить сестра наркома Белицкого, в которую он когда-то был влюблён. Также существует версия, что у его жены был родственник в НКВД, и чтобы избежать ареста, его перевели в Киев в качестве помощника начальника отдела трудовых колоний в НКВД, где он и проработал с 1935 по 1937 год.

В то время среди сотрудников отдела трудовых колоний начались доносы и аресты. Работа в НКВД Макаренко не нравилась, и после двух лет Макаренко уволился и перебрался с семьей в Москву. Оставшемуся без любимого дела, которому он отдал столько сил и времени, именно тогда Максим Горький посоветовал педагогу писать, и Антон Семёнович принялся за новое для него дело. В 1937–1939 годах он занимался общественно-педагогической литературной деятельностью и работал над сценарием к фильму «Флаги на башнях» в соавторстве с актрисой, кинорежиссёром и сценаристом Маргаритой Барской.

Своих детей у него не было, но он усыновил сына Галины Салько и воспитывал племянницу Олимпиаду, дочь брата-красавца Виталия, сбежавшего от большевиков заграницу. У Антона Семёновича остались известные внуки - художник и режиссёр Антон Васильев и знаменитая актриса Екатерина Васильева. За время управления колониями, через его руки прошли 3000 воспитанников, никто из которых не вернулся к своему криминальному прошлому, и все стали достойными уважения людьми, многие из которых стали учителями, артистами, музыкантами и инженерами. Так, например, полковник запаса Иван Демьянович Токарев был участником ВОВ, кавалером ордена Отечественной войны II степени, двух орденов Красной Звезды и 16 медалей. Василий Тимофеевич Цымбал посмертно стал Героем Советского Союза, а Алексей Григорьевич Явлинский был награжден двумя орденами Отечественной войны II степени, орденом Красной Звезды и многими медалями.

Педагогическую систему Макаренко не признали и не использовали ни в советских, ни в современных российских школах, а вот в других странах были созданы Макаренковские общества и ассоциации. В Германии была создана лаборатория по изучению наследия Макаренко при Марбургском университете, а в Японии труды великого педагога переиздают массовыми тиражами, его методики применяют начиная с детских садов, а руководители предприятий читают его книги. В 1988 году в ЮНЕСКО оценили и отнесли имя А. С. Макаренко наряду с Д. Дьюи, Г. Кершенштейнером и М. Монтессори к великим педагогам XX века. А в 2023–2024  годах издательство «Питер СПб» опубликовало восстановленное издание «Педагогической поэмы», в котором были добавлены удалённые ранее главы.

ВКонтакте есть хорошая статья под названием «Почему советский педагог Макаренко не продаётся в России», в которой есть много подробностей его деятельности, заслуг и популярности в других странах.

В своей статье под названием Антон Макаренко: «Мы же не фотоаппараты тут делаем, а людей», которую можно найти в интернете, экскурсовод Ирина Стрельникова приводит интересные факты из биографии и жизни Макаренко.

Фотоочерк с фотографиями Макаренко можно найти  в  https://storage.piter.com/upload/new_folder/978500116895/Foto_Makarenko.pdf

Интересные подробности из жизни и деятельности писателя и педагога Мария Башмакова описала в своей статье «Наш Антон» Кем был и чем прославился на весь мир автор «Педагогической поэмы» в сетевом издании «Коммерсантъ».

За что власти не любили Макаренко как в качестве педагога, так и писателя

Самой рассказчицы уже давно нет в живых. Я попыталась найти доказательства, которые могли бы подтвердить слова старушки о причине и обстоятельствах смерти Антона Макаренко. Его архивы я не изучала, но кто имел доступ к этим архивам, заметил, что там все было заметно подчищено как властями, так и его женой. Спрашивается, зачем же надо было прятать от публики какую-то информацию? Наверное, потому что невыгодная кому-то информация всё же была, а имя выдающегося советского педагога и писателя должно было выглядеть незапятнанным. Ведь его именем можно было блеснуть перед другими странами вот, мол, смотрите какие передовые люди и у нас в Союзе есть, хотя при жизни Макаренко не ценили, а оба наркома просвещения Луначарский и Крупская часто критиковали и ругали педагога. Кстати, сам Луначарский тоже умер от стенокардии на французском курорте Ментона по пути в Испанию в 1933 году, но никто же не находит это необычным для советского наркома умереть на французском курорте.

За что-то же так не любили скромного учителя Макаренко наркомы просвещения и над педагогическими приёмами которого посмеивался сам товарищ Сталин, который считал сказками его книги? Наверное, не любили его за то, что он не был стереотипным педагогом, а значит это было непонятным, неизвестно было, что ещё можно было от него ожидать, а значит и детей он воспитывал неправильно. К примеру, сама колония была чистой и ухоженной, а самих воспитанников учили хорошим манерам, игре на фортепиано, культуре публичных выступлений и прививали культуру застолья. Ну прямо-таки сплошные буржуазные замашки чуждые простому советскому народу. Макаренко не читал личных дел о прошлом его воспитанников, официальные бумаги сразу же по прибытии в колонию публично сжигались, как бы символизируя начало новой жизни с чистого листа.

Н. К. Крупская возмущалась, что Макаренко избивает своих воспитанников, но в истории описывается только один инцидент, когда в самом начале становления колонии, бывшие беспризорники не слушали учителя и отказывались выполнять его задания. Так доведённый до отчаяния педагог несколько раз ударил по лицу одного воспитанника, отказавшегося выполнять данное ему поручение. Макаренко повезло, что малолетний криминальный элемент не пырнул в него ножом, а после этого происшествия колонисты его зауважали, и дисциплина в колонии стала потихоньку налаживаться. Так что «избиение» в этом случае было отчаянной, но крайне необходимой мерой в сложившейся ситуации и с воспитательной целью. А после били своих сами же колонисты в тех случаях, если какой-нибудь воспитанник украл что-нибудь у своих, так колонисты сами наказывали провинившихся.

В колонии много чего не было или не хватало, и колонисты по предложению Макаренко сами стали делать мебель, ремонтировать отведенное под колонию здание, обрабатывали землю, выращивали фрукты и овощи и даже держали свиней. Казалось бы, что труд облагораживает человека, что и случилось с бывшими преступниками, которые наконец зажили сытной жизнью и стали хозяевами своей земли, но это опять не понравилось замнаркому Крупской, которая считала, что нужно бороться с пережитками прошлого, а именно с системой наград, поощрений, похвал, отметок и наказаний и что работать в колонии считается делом непедагогичным и в стране Советов этому не место. Она критиковала педагога на съезде комсомола в 1928 году, называя его систему «идеологически вредной» и обвиняя Макаренко в отступлении от партийных постановлений, внедрении самоуправления и присущие в колонии для поддержания дисциплины «жестокость и рукоприкладство».

Если раньше нам представляли бабушку Крупскую и дедушку Ленина людьми, сильно любящими детей, то позже читая то, что Крупская находила ненужным или неразрешенным для советских детей, у меня сложилось о ней противоположное мнение. Видно, сказывается то, что у самой Крупской своих детей не было, она никогда не задумывалась о чисто детских потребностях и желаниях, а действовала только в рамках политики партии, считала, что из детей нужно воспитать послушных гражданин, которыми будет легче потом управлять. Все, наверное, помнят и знают милые детские стихи Корнея Чуковского, детям и их родителям они нравились, и казалось, что в них могло быть неправильного. Но самого Чуковского власти сильно гнобили за то, что он писал неправильные стихи чуждые советским людям. Так, товарищ Крупская решила запретить его стихотворения «Тараканище» и "Муху-Цокотуху", раскритиковав поэта, что он учит детей неправильным мыслям о единоличии раз в обеих сказках один герой справился с тараканом или пауком, а надо, чтобы с врагами боролись всем коллективом.

Взгляды на воспитание детей у Макаренко и Крупской расходились в корне – Антон Семёнович за основу брал психологию и воспитание детей, а руководящий партийный работник Надежда Константиновна смотрела на детей только как на будущих строителей социализма, которыми «должна была двигать любовь к родине и умение бороться за торжество коммунизма». Ей не нравились демократическая система управления колонией (совместное управление воспитанников и сотрудников, общие собрания и т. д.). Зам наркома просвещения также считала, что Макаренко крадёт у детей детство, заставляя их работать, а вместо учёбы он отдаёт предпочтение трудовому воспитанию и увлечению драматическими кружками. Партия поддерживала взгляды Крупской и смотрела на Макаренко с опаской, литературные произведения Макаренко печатались с многочисленными исправлениями. Писатель допустил роковую ошибку, когда в 1936 году он сказал: «Все мы работаем под руководством Сталина. И даже если товарищ Сталин допустит тысячу ошибок, мы всё равно должны идти за ним». Эту его фразу потом посчитают заговором против самого товарища Сталина, на него начали доносить. Удивительно всё же, что даже после этого Макаренко не арестовали, хотя приказ на его арест подписывался несколько раз. Считается также, что его всё же несколько раз вызывали для беседы в НКВД и даже лично с товарищем Сталиным.

На похоронах Макаренко никто из властей не присутствовал, возможно опасались, не уважали его заслуг или просто не считали его заслуживающего внимания персоной?

Неожиданная смерть при странных обстоятельствах

В жизни Макаренко был ещё один необычный момент и это то, как он умер. Я, честно говоря, до этого не знала, когда и при каких обстоятельствах писатель скончался, в школе как-то не заостряли особого внимания на его биографии, но меня тогда удивили слова старушки о том, «как на самом деле умер Макаренко», разве информация о его смерти была не всем доступна? Свидетельница поведала нам, что жена Макаренко написала им после его смерти, что в то время было очень рискованным делом, потому что письма проверялись. Так на улице, где жила рассказчица, в каждом втором доме были репрессированы соседи. По её словам, вдова потом ещё написала им пару писем, а после их корреспонденция прекратилась.

По словам свидетельницы Галина Макаренко поведала им, что её мужа на самом деле арестовали, но на его защиту поднялся весь преступный мир Москвы и его отпустили. Проводить его на вокзале пришло много народа, сам Макаренко уже садился в вагон поезда, но увидев толпу людей, растрогался и решил спуститься вниз, чтобы поблагодарить провожавших и попрощаться. В этот момент прямо на ступеньках поезда у него разорвалось сердце.

Услышав эту историю, первым, что пришло мне на ум, было, что вся эта история выглядела как-то одновременно красиво и трагично, вот так, чтобы сердце разорвалось прямо на подножке поезда. Потом я спросила, а что же тогда в этой истории тайного, если об этом умалчивалось. Старушка объяснила, что, мол, как-то неудобно, что Макаренко поддерживали преступники. Тогда я попросила её показать нам письмо, которое мы могли бы передать в музей, но женщина ответила, что у них в доме случился пожар да не один, а целых три, в то время шла война, они много переезжали, и все вещи, включая письма Галины Макаренко сгорели. Мы, конечно, её историю записали и в виде нашего отчёта о проделанной работе в музее предъявили, но там нам объяснили, что без вещественных доказательств в виде писем жены Макаренко, эта информация не считается достоверной, потому что это невозможно доказать.

Вскоре после нашей практики в музее мы закончили школу, отправились поступать в разные ВУЗы, потом работать и, казалось, я навсегда забыла об этой истории, но недавно эта информация всплыла в моей памяти и решила посмотреть, что же пишут по поводу смерти Антона Макаренко. К моему удивлению, многие источники пишут о смерти великого педагога с оговоркой типа «по официальной версии»…

В печатных изданиях того времени мало, что сообщалось о его смерти. Так, например, в 74-м выпуске газеты «Вечерняя Москва» 1 апреля 1939 года в самом конце первой страницы сообщалось: «УМЕР ПИСАТЕЛЬ A. С. МАКАРЕНКО Президиум союза советских писателей с глубокой скорбью извещает о внезапной кончине писателя-орденоносца, друга советского юношества в Антона Семеновича Макаренко, последовавшей сегодня, 1 апреля 1939 года. Гроб с телом покойного будет установлен в союзе писателей (улица Воровского, дом № 52). Доступ к гробу - с 3 часов дня 2 апреля. ПРЕЗИДИУМ СОЮЗА СОВЕТСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ СССР. * Сегодня в 10 часов утра скоропостижно скончался от порока сердца один из талантливых представителей советской литературы Антон Семенович Макаренко. Лишь недавно его большие заслуги в развитии советской художественной литературы были отмечены высокой наградой - орденом Трудового Красного Знамени. Макаренко широко известен нашему читателю как автор замечательных произведений о коммунистическом воспитании трудящихся, о социалистической морали, о дружбе советских людей. Он автор повести «Педагогическая поэма», романа «Флаги на башнях», «Книги для родителей» и др. В литературу Макаренко пришел с педагогической работы. 30-летний педагогический опыт народного учителя до революции, а в годы советской власти - организатора трудовых воспитательных колоний для беспризорных детей помог Макаренко по-новому, оригинально и смело поставить в литературе проблемы коммунистического воспитания и социалистической морали. Интересно отметить, что первым обратившим внимание на литературное творчество Макаренко был великий пролетарский писатель А. М. Горький, еще в 1932 году давший высокую оценку первой работе Макаренко и подчеркнувший гуманистические черты его творчества».

А вот в 90-м выпуске газеты «Правда» за то же число, о смерти писателя нет никакого упоминания, так же, как и в выпуске за 4 апреля нет упоминания о состоявшихся похоронах, так же как нет его в газете «Вечерняя Москва» как ни за 4-е так и ни за 5-е апреля. Зато памяти Надежды Константиновны Крупской в печатном издании «Советское Искусство» в выпуске №29 за 28 февраля 1939 года было посвящено две передовых страницы.

Согласно официальной версии по дороге в Дом творчества Антон Семёнович Макаренко скончался от сердечного приступа, случившегося в 10:30 утра 1 апреля, когда он ехал из подмосковной дачной местности Голицыно, где он отдыхал в Доме отдыха Литфонда «Писатель» по одним данными со своей женой, а по другим – со своей соратницей Розой Липовной Берлин, которая и провожала писателя на поезд в Москву. Позже в 1951 на основе официальных материалов Евгений Балабанович написал, что в руках у Макаренко был сценарий, который он вёз на кинофабрику. Он вошёл в вагон пригородного поезда и сразу же упал на скамейку, успев сказать «я писатель Макаренко» и мгновенно скончался от разрыва сердечной мышцы. Однако в других источниках на основе материалов акта смерти, составленного сотрудником железнодорожной милиции, этого не было, писатель умер в одиночестве и неузнанным, а милиционер сначала решил, что он был пьян. Существует ещё ряд расхождений, так позже в 1967 году бывшая директор Дома отдыха «Писатель» в Голицыно, которая присутствовала при осмотре места происшествия, но не была упомянута в официальных документах, писала, что в руках у Макаренко был небольшой чемоданчик, тогда как в официальном акте указан только чёрный портфель. По другой версии писатель опаздывал на электричку, а Москву, где его ждали в издательстве с новыми статьями о принципах воспитания. Вбежав в вагон, Макаренко упал на пол и больше не очнулся.

По некоторым данным считается, что в Москве на вокзале его ожидали чекисты с наручниками. В те годы почти всех сотрудников Макаренко обвинили в заговоре и клевете на Сталина и расстреляли, поэтому он сам ожидал своей очереди. Помимо всего прочего он до 1937 года продолжал переписываться со своим младшим братом, являющимся бывшим белогвардейцем и эмигрировавшим во Францию, а такая связь с «врагом народа» была опасной. К тому же Макаренко продолжал писать о своей системе, выступать публично со своими «несоветскими» взглядами, а значит «сеял» и пропагандировал чуждые советскому народу и государству антисоветские идеи о педагогике и воспитанию детей.

Продолжение следует...