zuberst

Что же такое «геологическое доизучение площади»? Представьте, что есть здоровенная площадь на севере Пермского края. Много лет там проводились самые разные работы: поисковые, съёмочные и даже аэрогеофизическая съёмка. В итоге получилось большое лоскутное одеяло с нестыковками, с разным масштабом и уровнем работ. И вот всё это безобразие нам нужно было не просто сшить в одно целое, но ещё и увязать с соседними картами в единое целое. Ну и впервые в то время зашёл разговор о составлении компьютерной модели, а это и мегабайты баз данных по всем проведённым там работам, и оцифровка самой карты, и подготовка её к печати… Работы нам, в общем, хватило на 5 лет с лишним. Но что-то я отвлёкся.

Так вот. С геофизикой, особенно в западной части площади был полный швах: предшественники геофизику не любили, а геологическая съёмка без неё в условиях Уральской тайги – практически деньги на ветер. Сложно связать редкие точки выходов горных пород в единое целое без данных той же электроразведки или магнитки. Так что прошлось покрывать всю западную часть геофизическими профилями. Естественно, шли они под порядковыми номерами и вот в самом конце сезона 1999 года мы добрались до геофизического профиля № 13.

Работа на любом профиле начинается с прорубки, расчистки и разметки этого самого профиля. В начале сезона я и сам выходил на эту рубку, чтобы всё объяснить и показать новичкам в бригаде, ну а к концу сезона рабочие и без меня хорошо справлялись с этой работой. Благо, к тому сезону в бригаде уже оформилось ядро из старых работяг, на которых я мог положиться. Мужики, естественно, успели похохмить по поводу несчастливого номера профиля, но были вооружены топорами, компасами, мерным шнуром и отправлены на работу.

И всё же профиль оказался с заковыркой. В первый же день они сломали топор. В общем-то дело это нехитрое: неудачно ударил или решил использовать топорище вместо рычага – вот оно и не выдерживает. Ну бывает такое! Раз в сезон. Но на следующий день был сломан уже второй топор. Мужики сослались на несчастливое число, на что пришлось пообещать, что если поломки не прекратятся, то рубить профиль они будут колунами: их то точно не поломают. Нет, у меня, как у настоящего хомяка, сушилась пара заготовок для топорищ, но два топорища за два дня – это уже явный перебор!

После моего обещания топоры больше не ломались, так что через пару дней профиль был подготовлен и настала пора для моего любимого геофизического метода – электроразведки ВЭЗ (вертикального электрического зондирования).

Суть этого метода предельно простая: рабочие расходятся из центра установки и тянут за собой провода с длинными железными штырями – электродами. Через определённые расстояния они втыкают электроды в землю, а я пускаю по проводам ток и ловлю прибором прошедший через толщу земли сигнал. По результатам зондирования всегда можно довольно точно сказать, что находится у нас под ногами до глубины этак метров 500. Просто, надёжно, элегантно.

Единственный минус этого метода – большое количество железа, которое всё время приходится тащить на себе: все эти катушки с проводами, аппаратура, батарея, стульчик оператора… Примерно как в том старом анекдоте про мужика с понтовыми часами и двумя чемоданами с батареями. Сейчас, конечно, всё компактнее и легче стало.

Работу решили начать с самого дальнего конца профиля, поскольку находился он примерно в 9 км от лагеря: 3 километра от лагеря по дороге и 6 км по самому профилю до его начала. Таскаться на такое расстояние каждый день глупо, поэтому дальний конец решили отрабатывать с выбросом, т.е. с романтичной ночёвкой в лесу под ёлочкой у костра. Так, конечно, не очень-то удобно, да и холодно бывает ночевать в лесу в конце сентября, зато какой стимул побыстрее отработать дальний участок!

А профиль нам достался прямо скажем гадостный и полностью оправдывающий свой несчастливый номер. Первые 4 километра от дороги были сплошными вырубками, и были они просто ужасными: плохо очищенными, с завалами из спиленных и брошенных деревьев, с кучами гнилых ветвей, оставшихся от разделки деревьев да ещё и густо заросшие иван-чаем и крапивой. Ходить в таких местах очень сложно, поскольку под ногами в густой траве ничего не видно, а там сам черт ногу сломит! А ведь нам предстояло там ещё и работать. Ну что же, назвался геофизиком – полезай в выруб!

В общем, подхватили мы всё своё железо и отправились на дальний конец профиля, где организовали небольшой лагерь: смастерили навес из жердей и куска полиэтилена, да накидали под него елового лапника. Чтобы мягче и теплее спалось. Ага, щас!

Лагерь мы поставили на самой границе выруба, за которой начинался настоящий, не тронутый человеком, как мне тогда показалось, лес. Вековые ели, огромные пихты: работать в таком лесу – одно удовольствие. Отдохнув в лагере после дальнего перехода, наша бригада пошла к нулевому пикету, с которого и начинался наш профиль. По пути туда я всё никак не мог нарадоваться чистому лесу, как вдруг заметил что лес стал уже совсем ухоженным. Настолько, что мне начало казаться, что деревья вокруг растут ровными рядами. Я притормозил и осмотрелся: деревья действительно были высажены, да не просто какие-нибудь ёлки, а самые настоящие липы! А они на Северном Урале встречаются примерно так же часто, как и финиковые пальмы. Деревья стояли ровными широкими аллеями и судя по размерам, высажены они были не меньше ста лет назад, ещё в царские времена. До сих пор жалею, что не прошёлся я по той липовой аллее. Что бы увидел в конце аллеи? Но время нас поджимало и разгуливать было совершенно некогда.

Самое интересное, что ни на одной карте я не нашёл никакого упоминания о жилых местах в том краю, а карт я пересмотрел много: и новых и старинных. Но ведь липы просто так никто садить не стал бы, просто потому что нужно было тащить откуда-то саженцы и ухаживать за ними, чтобы не перемёрзли они в первую же зиму. Значит и жильё где-то неподалёку должно было когда-то быть! Но где?

Мы начали работу и практически сходу порвали провод на катушке. Ну а что вы хотели? Конец сезона, провода и те уже не выдерживают нагрузки. Отремонтировал, работаем дальше. Порвали приёмную линию. Отремонтировал. Отпал электрод. Да, блин горелый, 13-й профиль!

Закончив очередную точку, я отослал мужиков на следующий пикет, а сам решил побыть немножко в раздумьях на лоне природы, благо совсем неподалёку от точки росли вполне подходящие для уединения кустики. Обдумав всё что можно, я вышел из-за куста на профиль… и не нашёл его! Ну вот нет его и всё тут!! Прошёл метров 50 – нет профиля. Развернулся, вернулся обратно – всё равно его нет! Пропал! Орать рабочим, что я заблудился, было даже как-то обидно – лес такой чистый, что заблудиться в нём вроде бы совсем нереально. Так что я начал ходить челноком туда-сюда в надежде на то, что рано или поздно наткнусь на свой профиль. Раз, наверное, на шестой своего челночного бега я наконец-то наткнулся на зарубки на дереве. Нашёл! Правда, вышел на профиль уже не позади рабочих, а впереди.

– Слышь, Иваныч! А ты чё вокруг нас кругами бегал? – спросил меня Юра Новиков, один из старожилов моей бригады. – Сидим ждём, смотрим Иваныч мимо нас прошёл и вправо ушёл, потом влево сбегал, потом опять вправо… Заблудился, что ли?

– Местность изучал, - буркнул я, садясь на свой операторский стульчик. Рассказывать что заблудился как-то совсем не хотелось. Есть у меня лёгкое подозрение, что рабочие не очень-то поверили в это объяснение, больно уж рожи у них были улыбающиеся. Ох уж мне этот тринадцатый профиль!

В общем, за два дня мы всё же умудрились отработать дальний конец профиля, хотя он, казалось, решил поиздеваться над нами по полной программе: провода рвались с регулярностью раз в полтора-два часа, обрывались электроды. А в конце второго дня зарядил мелкий противный дождь, отсырел прибор и начал нещадно бить меня током. Пора было возвращаться на базу.

Возле тента разгорелись нешуточные страсти: часть рабочих во главе с Юрой Новиковым собралась идти на базу несмотря на дождь и начинающиеся сумерки, а мы с Константином Константиновичем предлагали ещё раз переночевать на выбросе, а в лагерь идти уже утром. Нам с Костей уже не раз приходилось ночевать в лесу, так что мы нисколько не переживали на этот счёт, но наши новички Вася с Серёгой поддержали Юру. Удерживать я их не стал, всё же не дети малые, но сам остался на ночёвку.

Дождь лил всю ночь и затих только под утро. Выпив напоследок чайку, мы свернули остатки лагеря и тоже отправились на базу. Пришли мы туда вовремя – к самому завтраку. Повариха встретила нас радостным криком:

– Пришли! А ваши-то только час назад притащились, всю ночь по лесу шарахались. Сейчас отсыпаются.

В общем, не рассчитав того, что придётся 4 километра идти по вырубке, ушедшие парни не успели выйти с профиля до темноты. А впотьмах они «слетали» с профиля, потом снова его находили, снова теряли, промокли насквозь, набили шишек и насадили царапин. Так что на базу вышли в очень потрёпанном виде, а потом ещё целый день отсыпались после ночных похождений. А потом было четыре километра работы на вырубке, которые вымотали нас так, что казалось, будто дурацкий тринадцатый профиль уже никогда не закончится. Но всё-таки мы сумели его отработать! Почти…

Предпоследняя точка на профиле расположилась неподалёку от древней речной террасы. Метрах в пятидесяти от пикета земля вспучивалась резкой ступенькой, скрывавшей от нас всё, что происходило впереди. Странное место, мрачное и замшелое. Ну да нам не привыкать работать в странных местах. Я включил свой горячо любимый автокомпенсатор электроразведочный АЭ-72 и скомандовал «Вперёд!» Пара рабочих, подхватив электроды, стала расходиться в разные стороны от пикета, время от времени по команде второй пары, следящей за метками на проводах, останавливаясь и вонзая электроды в землю. Запели свою ржавую песню катушки и вскоре Константин Константинович, идущий вперед по профилю, скрылся за бугром террасы. Примерно через полчаса (а столько времени обычно уходит на одну точку) катушки с проводом размотались на свои положенные 500 метров; я снял последний замер, выключил прибор и скомандовал:

– Переходим!

Серёга Кудрявцев, потягиваясь, встал с сиденья, на которой была закреплена катушка: работяги их называли железными конями, штука, хоть и громоздкая, зато удобная: можно и сидеть и катушку крутить – всяко удобнее, чем таскать такую катушку на шее. И тут Неожиданно «конь» подпрыгнул, рванул вперёд и исчез за бугром. Наступила немая сцена…

– Иваныч, а что это было? – почему-то шёпотом спросил Серёга.

Вот бы знать! На такой рывок ни у одного рабочего сил бы не хватило – слишком тяжело на 500 метров даже провод тащить, а уж про то, чтобы его дёрнуть так, чтобы катушка улетала – тут и говорить не о чем. Больше всего это напоминало встречу катушки с машиной если бы не одно но: единственной машиной, которая здесь ездила, был Зил-130, который забросил нас сюда летом да ещё раз приезжал в начале осени с продуктами. А других машин здесь лет 30, а то и 40 не было. Со времён заброшенной зэковской зоны, на которую мы случайно наткнулись во время работы.

Подниматься на бугор за катушкой было действительно страшно, я же не знал, ЧТО меня там ожидает. Но делать нечего: всё же я начальник, не стоит свою трусость рабочим показывать. Поднялся на бугор и увидел катушку, застрявшую в ветвях здоровенной ёлки. Кое-как вытащив её оттуда (это какой же был рывок, что она так крепко застряла?!), я пошёл по проводу разыскивать Константина Константиновича. Хорошо, если он в момент рывка за провода не держался, а если держался? Оно, конечно, по технике безопасности не положено, но мало ли что.

На моё счастье Костя сам вышел мне навстречу. Живой и здоровый, что нельзя было сказать об электродах, которые он держал в руках. Толстые стальные стержни были напрочь оборваны от провода и загнуты в тугую дугу.

– Константин Константиныч! Что у тебя тут за битва произошла? – спросил я работягу, разглядывая загнутые электроды.

– Да лось со всей дури в провода влетел. Запутался в них да как дёрнул - у меня электроды метров на десять в воздух улетели!

Установка была разбита напрочь, так что ни о каком продолжении работы разговоров уже не было. Свернув работу, мы вернулись в лагерь. Так совершенно неожиданно и закончился полевой сезон 1999 года.

И хоть не верю я во всякие приметы и суеверия, но иной раз нет-нет да и вспомню этот странный 13-й профиль.

P.S. Когда-то я уже писал про этот профиль, но без особых подробностей, сейчас всё переписал полностью, надеюсь интересно получилось. А вообще - пишите, комментируйте, критикуйте. Общаться с вами всегда интересно!

В Саранах мы попали на день выборов, и по этому поводу в посёлке стоял настоящий праздник. По улицам носились сани с гармонистами и разрумянившимися от мороза, да и не только от него, девахами и парнями. Около избирательного участка толпились люди постарше, стараясь прикупить привезённые к выборам дефициты, а кого-то уже уводили домой сердитые жёны. Мы уж совсем было почувствовали себя лишними на этом празднике жизни, но тут к нам подкатил кругленький мужичок в распахнутой дублёнке.

– Что, ребята, за уваровитом приехали? – с ходу спросил он.

– Да! – ответили мы. – Вот только не знаем к кому тут обратиться.

– Ну так обращайтесь ко мне! – радостно ухмыльнулся мужичок, ослепив нас золотозубой улыбкой. – Я вас сейчас в контору отведу, а потом на отвалы пойдём. Копайтесь там сколько влезет.

По пути к конторе мужичок, разогретый принятыми на выборах горячительными напитками, рассказал нам байку, которую я запомнил на всю жизнь:

– Тут у нас копают-то издавна. Ещё Демидовы шахт да штолен нарыли, да и сейчас вовсю роют – вся земля вокруг как сыр – одни дырки да норы. А самое плохое: про половину-то этих выработок и не знает никто – где они нарыты да кем. В любой момент под землю уйти можно, да! Бывали случаи…

Тут как-то молодой маркшейдер (это что твой геодезист, только подземный) приехал, только-только диплом получил. А тут как раз и случай ему представился отличиться. Били штольню рабочие, да наткнулись на какую-то заброшенную выработку, неизвестно кем и в какие времена выбитую. Ну и само собой ни на каких планах не указанную. Вот нашего молодого специалиста туда и послали на разведку. Вооружился он фонарём, да и отправился в путь-дорожку. Идёт, абрис по пути составляет и вдруг слышит, вроде как копыта вдали цокают. Встал, прислушался – тишина. Пошёл – опять впереди стукоток по камням послышался. То ли почудилось, то ли на самом деле кто-то там впереди по штольне бегает. Ага, по заброшенной-то! И страшно, и работать надо. А вдруг это вода капает? Свои же мужики засмеют, если сбежишь. Вздохнул парень да и пошёл дальше, да только не далеко ушёл: теперь уже точно услышал, что кто-то ему навстречу бежит! Поднял он фонарь повыше, а на него из темноты светящиеся глаза смотрят. А над ними – рога! Не выдержал маркшейдер, да и рванул обратно что было сил. А цокот-то за ним. Догоняет! Всё ближе и ближе подбирается! Так и бежал парень до самой свежей выработки, где уже свет нормальный проведён. Только там и оглянулся. Мама родная, а за ним по пятам огромный козёл несётся! Долго ещё парня после этой истории потряхивало.

Козла, конечно, наружу вывели и даже хозяйку его нашли: она-то всё на соседа грешила, что тот её козла прибил (больно уж у козла нрав суровый был). А козёл-то, как оказалось, в старую штольню провалился да и бегал по ней дня четыре, пока маркшейдера не услышал. Да на радостях к нему и побежал. Так что ребята, гулять - гуляйте, да под ноги посматривайте, чтобы как тот козёл под землю не уйти, - не особо логично закончил свой рассказ мужичок.

За разговорами мы и не заметили, как дошли до конторы. Мужичок, оказавшийся каким-то не очень маленьким начальником, провёл нас в маленький горный музей, расположившийся в здании, а затем выписал пропуск, разрешавший нам выход к отвалам.

Ох и наломали мы тогда камней! Хромит – камень очень тяжёлый. А брали мы практически все камни, на которых была хоть какая-то зелень. Часть найденных образцов потом отдали в минералогический музей университета, часть раздали по знакомым, что-то со временем было выброшено… Так что осталась у меня одна-единственная уваровитовая щётка, как воспоминание о временах моей бесшабашной юности.

А в Саранах сейчас уваровита не найти – в 90-х годах выгребли всё подчистую, даже дорогу с рудника до железной дороги перелопатили в поисках «уральского изумруда», как иной раз называют уваровит. Дорогой этот камешек, дорогой. Да и не найдешь его уже.

Ну вот, такой маленький рассказик получился. Не всё же картинками своими хвастаться. Читайте, комментируйте, критикуйте - мы с вами очень хорошо общаемся!
А картинки я ещё буду выкладывать, даже не надейтесь )))

И снова пазл для Фреи. На этот раз жизнь бурлит в провинциальном музее. Хотя навеяна нашим шараханьем по Эрмитажу в поисках выхода ))))

Часть картин нарисована не мной, а выдана заказчиком: если не ошибаюсь, то это тоже их пазлы, только более ранние. Но всё остальное - моё, т.е. придумано и нарисовано лично мной. Ну если не считать, что с сюжетами мне всегда активно помогают жена и сын. Тоже в какой-то степени развлечение))))

С Фреей работаю недавно, пока только 5 пазлов для них нарисовал. Два уже выкладывал:
Панельный дом и жители в нём
Городская жизнь
Остальные на подходе )))

П.С. Для желающих - пазл можно найти на Озоне или Вайлдберрис. Ссылок не даю, ибо ругаются.

Давненько я пазлов не выкладывал. Спешу исправиться - нарисовал серию пазлов для компании "Фрея", чем решил и похвастаться. Рисунок получился несколько ностальгический - в общем, смотрите, разглядывайте, комментируйте, критикуйте. Всегда рад общению с вами.

P.S. Пазл можно найти в интернете по названию поста. Ссылок не буду выкладывать, а то ещё за рекламу сочтут.

P.P.S. За долгое молчание прошу прощения - работы до сих пор много, сесть и написать продолжение своих геофизических баек просто сил нет (второй год уже без отпуска - просто караул какой-то). Надеюсь, что к октябрю всё же добью все проекты, дорисую все свои виммельбухи - тогда и засяду за писанину. Отдохну от рисования.

Полевая база нашей партии стояла недалеко от большого зимника, соединяющего Нарьян-Мар с посёлком Варандей. По нему наша техника заехала на участок, по нему же бензовозы привозили в лагерь соляру и бензин. Ездили по нему и другие машины: всё же зимник оставался единственной дорогой, соединявшей столицу округа с его северными и восточными окраинами, так что движение по нему было довольно оживлённое. Не Москва в час пик, но по заполярным меркам весьма интенсивное: две-три машины в день проезжали обязательно. А то и четыре! Чаще всего машины ходили стайками, что в общем-то совершенно правильно: мало ли что может случится с машиной в дальней дороге, а одному в тундре пропасть можно легко и непринуждённо.

Наш профиль несколько раз пересекал вьющийся змейкой по тундре зимник. Пересекали его и наши провода, поэтому каждый раз приходилось их закапывать, чтобы проезжающие машины не смогли зацепить, порвать или утащить провод. То ещё удовольствие долбить канавку в укатанном до твёрдости асфальта снегу, укладывать в неё провод, засыпать и утаптывать его снегом. Но что поделать – потерять целый километр медного провода гораздо хуже!

В тот февральский день ничто не предвещало надвигающегося приключения. Ярко и совсем не по-зимнему светило солнце, откровенно намекая на окончание зимы и приближающиеся отгулы на 23 февраля и 8 марта. Наша станция в очередной раз пересекла зимник и встала метрах в 200 от него на очередной точке профиля. Мы с Женей сгоняли к зимнику, где прикопали провод. Или питающую линию, если говорить геофизическим языком. После чего мой бессменный работяга отправился на дальний конец провода, чтобы подключить его к скважине, а я - обратно к станции. На крылечко станции выбрался из своего трактора Иван. Закурив, он осмотрелся и сказал:

– Машины по зимнику едут.

«Ну, машины и машины, не трактора, - подумал я. – Провод прикопан, да на и колёса его фиг намотаешь». Открыв панель, я потянулся за проводом, чтобы подключить его к станции. Неожиданно провод вырвался у меня из рук и упал обратно на землю.

– Блин, Женька что ли балуется? – буркнув, я потянулся за проводом, но он снова отскочил от меня метра на три. Что за, блин, шуточки?! Я в очередной раз попытался поймать провод, но он, ускоряясь, потянулся в сторону зимника. И это были уже явно не Женькины шутки. За бензовозом, промчавшимся мимо нас, волочился длинный распушённый трос, который зацепил наш злосчастный провод и поволок его за собой в стольный город Нарьян-Мар. В общем-то, бог бы с ним, с этим проводом, но на дальнем его конце, вцепившись в провод руками и выпучив от страха глаза, ехал на лыжах мой Евгений!

Он, как и я, решил что кто-то вздумал поиграть с ним в перетягивание каната, поэтому обмотал провод вокруг руки, чтобы точно не вырвали. Из рук он его не выпустил, поэтому оказался в роли водного лыжника, несущегося по глади тундры за ЗИЛом. Теперь отпускать провод ему было уже просто страшно!

Я рванул на станцию к рации, благо включены они у нас были в режиме постоянной работы. Быстренько связавшись с топографами, сидевшими на базе, я заорал:

– Мужики! Ловите бензовоз, он нашего Женьку увозит!

Топографы выскочили на зимник и начали яростно махать руками, чтобы затормозить машины. Водитель, увидев нездоровый ажиотаж на дороге, глянул в зеркало заднего вида и понял, что его сейчас будут бить. Может быть даже ногами. Поэтому вместо того, чтобы затормозить, он нажал на газ и остановился, только когда отъехал от базы ещё с полкилометра. Там он выскочил из машины, быстро скинул зацепившийся провод с троса и пулей заскочив в кабину, рванул по газам. Подозреваю, что остановился он только в самом Нарьян-Маре.

Женю на базе встречали как героя! Ну ещё бы: и за машиной прокатился, и провод спас, и даже лыжи не сломал. До станции он добрался часа через полтора, волоча за собой злосчастную питающую линию. Работа в этот день накрылась медным тазом, так что я отправил Женю отдыхать и приходить в себя, а сам ещё полдня ремонтировал провод, заматывая изолентой содранную во многих местах изоляцию.

Кукурузник

Самый главный звук, который рад услышать любой засидевшийся в полях геолог – звук летящего вертолёта. Даже сейчас, через много лет после окончания полевой деятельности, при звуке работающих винтов у меня сладко замирает сердце в предвкушении чего-то очень хорошего. Ну ещё бы, ведь с ним прилетают в полевые лагеря письма и посылки с Большой земли, долгожданные заказы, продукты и многое другое. И конечно же на вертолёте можно вылететь на отгулы.

За два зимних месяца народ сильно истосковался по жёнам, тёплым туалетам и горячей ванне, так что новость о том, что скоро нас будут вывозить в Нарьян-Мар, была встречена с неподдельным энтузиазмом. Топографы ринулись строить взлётно-посадочную полосу, потому что вывозить нас в этот раз должен был знаменитый кукурузник Ан-2. Это вертолёту особых площадок делать не нужно: расчистил квадрат 5 на 5 метров да флажками его отметил. Для кукурузника на льду озера расчистили полосу длиной метров в 100, отметили её флажками и подвесили на длинный шест полосатую колбасу указателя ветра.

В ожидании самолёта народ ринулся на рыбалку: кому же не захочется привезти домой подарок «от зайчика»? Мне подарки везти было некуда и некому, но то самое место, что отвечает у нас за тягу к приключениям, опять толкнуло меня в поезду с рыбаками. И это несмотря на то, что зимней рыбалкой я никогда не занимался, а уж установкой сетей под лёд – тем более. Поскольку лицензия на лов рыбы сетями у отряда была, то естественно никому и в голову не пришло сидеть на озере с удочкой. Только сеть, только хардкор!

Вообще-то мне довелось увидеть как рыбачат с помощью сетей на зимнем Байкале. Но там просто-напросто вырубалась огромная майна, куда погружалась сеть, которую потом тихонько вытаскивали обратно. Примерно так я это себе и представлял.

Всё оказалось совсем не так. Для начала во льду прорубили несколько лунок, расположенных в ряд по длине сети. Тут уж мне пришлось помахать топором и пешнёй - коротким и тяжёлым гранёным ломиком. Зря что ли приехал? Затем в самую крайнюю лунку при помощи длинного шеста начали затаскивать сеть так, чтобы дотянуться до следующей лунки, где сеть подхватывали крюком. Затем операция продолжались до тех пор, пока вся сеть не ушла под воду. В общем-то не слишком сложно, но руки от холодной воды довольно быстро замерзали, так что время от времени народ бегал греться к выхлопной трубе вездехода. Наконец, сеть была установлена и мы отправились обратно в лагерь. Ну а снимать сеть приехали уже на следующий день.

Улов, а он был весьма неплохой – распределили между всеми желающими. Побольше тем, кто рыбачил, поменьше остальным.

Досталась пара здоровенных чиров (смешная и очень жирная рыбина с поросячьим вздёрнутым носом) и мне. Вот только везти их было некуда, так что мы с Иваном, недолго думая, этим же вечером пожарили их и съели с большим удовольствием.

А на следующий день прилетел Ан-2. Сделав пару кругов над нашим лагерем, самолётик, игнорируя нашу взлётку неожиданно резво плюхнулся на лёд, сделал вокруг себя пару оборотов и затих.

Топограф Володя Власков, лично руководивший строительством взлётно-посадочной полосы, только горестно вздохнул, глядя на это форменное безобразие. Сколько труда он вложил в это строительство!

Из самолёта выбрался пилот, потоптал лёд и помочился на самолётную лыжу под радостные вопли трактористов: «О! Свой мужик!» После чего махнул рукой, приглашая нас на борт. Народ дружной стайкой с баулами и рюкзаками потянулся к кукурузнику. Пошёл и я, хоть и боязно было лететь на этом чуде техники: очень уж много историй ходило про то, как в нём плохо становится. В реальности всё оказалось гораздо проще – хоть и болтало самолётик в полёте весьма ощутимо, но вполне терпимо.

Салон Ан-2 изнутри очень сильно напоминал покрытую изморозью цистерну, в которую кто-то напихал железных лавок. Удобства эти лавки практически не добавляли, да ещё довольно ощутимо холодили пятую точку опоры. Время от времени из кабины самолёта выходил лётчик и прогуливался по салону, размахивая руками и приседая. Мужики в эти моменты весьма серьёзно напрягались, потому что видели брошенный штурвал через открытую дверь пилотской кабины. Да и меня в этот момент очень сильно интересовало: какой такой автопилот ведёт наш кукурузник по курсу? И вообще, как лётчики умудряются ориентироваться в полёте, ведь под нами расстилалась абсолютно ровная белая равнина! GPS в те времена ещё не придумали, а компас всё же не так надёжен в использовании. Но, видимо, как-то ориентироваться они умудрялись, потому что через пару часов мы приземлились в Нарьян-Маре, а не где-нибудь в Воркуте или Индигирке.

Чему лично я был весьма рад.

P.S. Ну вот, написана очередная часть моей истории про Нарьян-Мар и геофизику. Прошу прощения у всех подписавшихся, что пропал так надолго. Но нужно было как-то продвинуться с работой, а то набрал её слишком много. Постараюсь следующий пост так долго не затягивать, тем более там осталось не так уж и много.

Читайте, комментируйте, критикуйте - отзывы всегда помогают писать лучше!