Это случилось во времена, когда безопасность наших подъездов стали защищать первые железные двери с домофонами, а телефонные автоматы ещё не сдали позиции мобильной связи.
Зима выдалась теплая. За неделю снег почти растаял, февральский воздух наполнился дыханием весны. Но как часто случается, природа за одну ночь исправила свои огрехи и замела весь город пушистыми сугробами. А к утру столбик термометра резко опустился на 10 градусов.
В квартире на 4-ом этаже новостройки полным ходом шла подготовка к свадьбе. У окна висело белое платье, поблескивая серебристой вышивкой в лучах утреннего солнца. Прибывшие родственники роились и жужжали, как суетливые пчелы.
Но Невеста будто не замечала суматохи. Несмотря на уговоры родителей найти «партию повыгоднее», сегодня она выходит замуж за прекрасного Художника.
История их любви напоминала романы, которые так любила Невеста: запретная, неуместная, страстная. Она – профессорская дочка, махровая интеллигенция в 5-ом поколении, балованая вниманием и папиными подарками. Он – бескомпромиссно талантливый и неприлично бедный студент последнего курса художественного училища. Да, проказник Амур ещё не разучился пускать стрелы в людей, чьи судьбы не должны пересекаться по расчетливой логике родителей истинных принцесс.
Стрелки часов неумолимо приближали время росписи. Последние приготовления были закончены, оставалось лишь дождаться Художника. Но минуты продолжали бежать, а жених не торопился забрать Невесту в счастливую жизнь.
В тот самый миг, когда томное ожидание переросло в повод для беспокойства, к уютному жужжанию родственников добавился звук иного рода: резкий, пробуждающий. Он пронзал каждую клеточку взволнованного сердца Невесты. Спотыкаясь об подол, она подбежала к телефону. В ответ на робкое «Алло» знакомый голос пролепетал, почти заикаясь:
«Ты сильно не переживай, мы здесь. В подъезд зайти не можем: дверь заклинило».
Пылающая от нетерпения невеста подбежала к окну. У подъезда стояли друзья Художника, они бурно обсуждали как лучше поступить.
Дожидаться мастеров в субботний день бесполезно – у компании, которая устанавливала дверь, выходной. А сонный голос слесаря дал понять: раньше обеда он не отойдет от последствий хмельно ночи, и ни угрозы жалоб руководству, ни слезные мольбы его не проймут.
У подъезда начали собираться невольные заложники ситуации – другие жильцы, для которых собственный дом оказался неприступной крепостью.
Дверь не хотела открываться ни снаружи, ни изнутри.
Пока «команда» жениха и ни в чем неповинные жители подъезда пытались одолеть железный занавес домофонной двери, в квартире Невесты разгорались нешуточные страсти.
Старинный друг семьи и один из успешных бизнесменов города Самвел Гамлетович уже направился к ЗАГСу, о чем сообщил звонком с новенького мобильного телефона. По своему великодушию он подготовил молодым плотный конверт купюр и настоял, чтобы банкет прошел в одном из его ресторанов, где всем покажут настоящее армянское гостеприимство по низкой цене «только для своих».
Для матери Невесты этот звонок означал одно: риск не на шутку опозориться перед человеком, ради которого она отмела идею дочери расписаться без лишнего шума и всё-таки устроила ей «правильную» свадьбу... Пусть и с «неправильным» женихом.
Проклятая дверь не поддавалась штурму рассерженных замерзших людей. На неё не действовали ни богатырская сила, ни «народные» методы вроде отогревания феном.
- Ну это надо же! – воскликнула красная от негодования мать, – даже на собственную свадьбу прийти нормально не может! Как с таким будешь жить?!
- Мама, ну при чем здесь он? Дверь заклинило, такое с каждым может случиться, – дрожащим голосом ответила Невеста.
- Не с каждым, а только с тем, кто кисточками машет вместо нормальной работы! До росписи меньше часа, Самвел уже едет! Как я ему скажу... Что я ему скажу? – не унималась обеспокоенная мать.
- Вообще не понимаю, какое отношение он имеет к МОЕЙ свадьбе? – шмыгнула носом Невеста, – И зачем я только поддалась на уговоры «отметить, как полагается»? Чтобы бабулю с дедулей порадовать? Коне-ечно! Как обычно, все праздники в этом доме только для Самвела! Ну никуда мы без него не можем! – не унималась раскрасневшаяся девушка, – У дочери свадьба срывается, единственная в жизни, между прочим, а она все про своего Самвела думает!
По свежему макияжу потекла предательская слеза обиды.
- Самвел ей не нужен! А приличный ресторан за бесценок тоже не нужен? Хоть бы отца пожалела, – женшина понизила голос и стиснула зубы, – он за твое платье заплатил в два раза больше, чем думает!... На деньги своего художника ты бы замуж выходила... В занавеске! – вскрикнула рассерженная мать и бросила взгляд на полупрозрачный тюль.
- В занавеске... В занавеске, значит… – в глазах Невесты блеснул дьявольский огонек, – А мне так даже больше нравится! – ехидно сказала она, освобождаясь от пышных вуалей платья, – И никакая треклятая дверь мне не помеха. Я прыгну в окно – Андрюша поймает!
С этими словами Невеста распахнула створку и задорно крикнула:
- Любимый, лови меня, я прилечу к тебе на крыльях любви!
Мама и подоспевшая на крики бабушка оттащили от окна Невесту в полурастёгнутом платье. Но разве две женщины в силах справиться с молодой, бьющей ключом энергией любви и вселенской обиды на непонимающих родителей?
Невеста на секунду вырвалась от натиска и подлетела к раскрытому окну:
- Я сейчас, милый, готовься меня ловить!
Под окнами новостройки столпились люди. Одним не терпелось успеть домой к любимой телепередаче, другим стало любопытно узнать, что же будет дальше. Среди вольных и невольных зевак стоял белый, как свадебное платье, Художник. Он не на шутку испугался намерений Невесты и всерьез начал просчитывать варианты: сможет ли он поймать девушку, летящую с 4-го этажа, и отделаться минимальными травмами для себя и любимой?
Прошла минута. Две. Створка окна захлопнулась. Художник выдохнул с облегчением: полета не будет. По крайней мере, пока.
...Из-за угла дома появилась помятая, сонная фигура мужчины с увесистым чемоданчиком в руках. Некоторые даже увидели, как от него исходит легкое сияние, чуть видимый свет надежды, который означал, что скоро все попадут по домам. Это был долгожданный слесарь. Что его привело – муки совести или настойчивые звонки жильцов – осталось неизвестным. Главное – он здесь.
Слесарь осмотрел неприступную дверь, усмехнулся и принялся творить магию.
Створка окна на 4-ом этаже снова открылась. Оттуда доносились обрывки фраз:
-... В сугроб! ...И сломаю, заживет нога!... - взвизгнул тонкий голосок.
-... Платье! ... Не испорть!... Отдай немедленно!... - сопротивлялся раскатистый крик.
-...Да что б вас всех! Тряпки и Самвелы дороже родной дочери... Да получите! – раздосадованный вопль издала наполовину свесившаяся из окна Невеста, – ...Андрюша, лови! – истерика и флирт крепко сплелись в её голосе.
Во дворе воцарилась мертвая тишина. Все подняли головы вверх, замерев в ожидании. И только обезумевший от страха Художник, спотыкаясь, влетел в сугроб, чтобы поймать нечто белое и воздушное. У него был только один шанс. Только миг на спасение идеала чистоты, который выпорхнул из открытого окна.
- Ирочка… – почти безмолвно имя любимой слетело с губ Художника.
Перед глазами жениха пролетела целая жизнь и романтичным флером опустилась ему на руки.
А где-то, всего в нескольких метрах, но в совершенно другом мире прозвучали слова, которые ещё пару минут назад были самыми желанными, а сейчас пронзили тишину глухим эхом потускневшего прошлого:
- Открыли, заходите-с! – ознаменовал победу над дверью слесарь.
Толпа ринулась в подъезд, но в свои квартиры больше не спешил никто. Неистовые зеваки и свидетели полёта помчалась, нет, телепортировалась на 4-ый этаж.
В дверь позвонили. После щелчка замка перед флегматичным мужчиной в костюме и больших очках предстала разношерстная толпа: гости, соседи, незнакомые люди из соседних домов. Не хватало, разве что, парочки журналистов с местного ТВ.
Вежливым жестом мужчина в очках пригласил всех желающих войти. Самые смелые старушки в тапочках (которые, по всем признакам, дежурили в подъезде всё это время), сделали попытки переступить порог, но их внимание отвлекли слабые толчки в спины.
Робкий дрожащий голос произнес:
- П-п-пропустите... Я жених.
Лицо Художника было белым, как самый чистый снег в начале зимы. По щекам текли слезы, а в дрожащих руках он держал слегка запачканое, но все ещё прекрасное платье...
...Порывом февральского, почти весеннего ветра дверь в комнату распахнулась. Там, в единственном луче солнца, пробившем завесу туч, стояла Она – воплощение юношеских грез, освобождённая от дорогого атласа – Невеста. Её хрупкую фигуру прикрывал лишь истинно греческий, достойный Богини Любви наряд... Из занавески.
