Часть первая.
Тишину прервал грохот, Андрей подскочил. Стучали не в офисную дверь, гремело где-то внутри здания. В коридоре стук повторился, из темноты крематорной проступили очертания печи. Глухие удары, будто колотят изнутри топки, будто кто-то пытается выбраться. Андрей щёлкнул выключателем, и две лампы на проводе рассеяли темноту.
- Эй! Есть тут кто? – зычный мужской голос из-за ворот. - Я за прахом! Открывайте!
Видимо, вчерашний клиент. Андрей обошел подъёмник и повернул щеколду двери – у ворот стоял крепкого сложения мужчина, небритый, с темными кругами под глазами:
- Говорили, сегодня можно забрать… Смоленко моя фамилия!
Мужчина вытянул шею, остановил взгляд на печи. Андрей сделал шаг в сторону, перекрыв обзор:
- Я понял, только вернитесь к основному входу. Посторонним нельзя находиться в помещении для кремации.
- Хорошо, хорошо, – закивал мужчина. – Я просто не понял, куда заходить… А хоронить уже завтра нужно, вот я и…
Андрей захлопнул дверь.
С обеими урнами в руках замер у печи. Внутри, под решётками, человеческий прах, сгоревшие останки. Прах лучшего друга, и ни капли жалости… Почему? Может, из-за того, что за последние пару месяцев Олег пьянством и прогулами едва не загубил всё дело… Но ведь ближе у меня и нет никого, Андрей заспешил к выходу. Наверное, психика ещё в шоке от увиденного. Нужно звонить в полицию, сразу, как выпровожу клиента.
Кажущийся запах мертвечины стал просто невыносимым, Андрей открыл форточку, но свежий воздух не принёс спасения, будто за окнами еще одна крематорная.
Андрей успел вернуться за стойку, прежде чем мужчина вошёл. Либо опять искал нужную дверь, либо не решался зайти.
- Я ведь просто один остался, – помедлив произнёс клиент. - Жена с детьми… хотя, как, детьми, здоровые лбы уже… студенты на каникулы приехали… вот у вас есть дети?
Андрей помотал головой, бумаги требовали заполнения. Болтовня посетителя и суматошные мысли мешали сосредоточиться, строчки журнала прыгали перед глазами. Андрей не стал даже поднимать взгляд – может, поймёт, что мне неинтересно, и замолчит. Поскорее бы закончить со всем этим.
- И представляете, они за покупками поехали, пока я на работе, – продолжил мужчина. – И там… знаете, недалеко отсюда, где объездная… камаз… на встречку вышел…
От напускного спокойствия не осталось и следа, мужчина рыдал, проглатывая слова:
- И теперь… я один остался … совсем один, понимаете?..
Андрея уже давно не трогали слёзы скорбящих. Так и самому недолго начать пить, если сочувствовать каждому.
- Мне очень жаль. Уверен, вы справитесь, – Андрей поставил обе урны перед собой. – Распишитесь здесь и здесь.
Лицо мужчины исказила ярость:
- Я похож на идиота?!! Три урны – я потерял троих! Самых дорогих людей! А ты суёшь мне две!!!
Андрей растерянно посмотрел в журнал. В реестре напротив фамилии последнего клиента предательская цифра три. Точно. Ночью Олег должен был сжечь три тела. Только вот третий гроб он занял сам…
- Простите! Вчера неполадки с техникой произошли, мастер ещё не приехал, – выкрутился
Андрей, сочинив на ходу. - Давайте, вы приедете завтра и заберёте третий прах. Тогда и заплатите.
Мужчина сник, будто ярость отняла последние силы.
- Хорошо… - выдохнул он и тяжело потянулся за ручкой. - Будет хоть какая-то цель...
Забрав урны, мужчина медленно вышел за дверь.
Ключ с лязгом обернулся в замке. Мнимое ощущение безопасности, только вот от себя никуда не убежать. Андрей сел на пол, обхватив голову руками. Короткая вибрация в кармане. Смс от банка - платёж по кредиту внести до конца недели. В этот раз денег хватит, но что делать через месяц? Если крематорий закроют, пока будет идти следствие, то нужной суммы не набрать. Какой-то тупик. Как тогда, после увольнения с работы, без гроша в кармане, с нулевой самооценкой после ухода жены. Теперь еще и собственный бизнес вот-вот рухнет.
Пошло оно к чертям, я не хочу снова всё потерять!
Пластиковый стаканчик наполнился водой, глубокий глоток. Ещё раз, теперь на голову, Андрей провёл ладонями по лицу. Холодная вода помогла немного остыть.
Так, у Олега близких нет, живёт один… Будут ли его искать? Вряд ли. Нужно просто замести следы. Потом спокойно сжечь труп из морозильника, а там видно будет… найму помощника…
Механическая работа отвлекала. В столе нашлись старые наушники, теперь можно включить музыку. Ещё с юности лучший способ уйти от любых мыслей. Только вот тяжело не думать о том, что насыпаешь в урну прах друга.
Андрей поставил на подъёмник последний гроб, огню нужно дерево, чтобы сжечь тело. Покойник из холодильника исчез в пламени. Сорок минут, и тело полностью сгорит, а затем жернова кремулятора перемелют, то, что осталось… Осталось… На компе остались записи суицида, их нужно удалить.
Вернулся в офис. На улице дождь, небо так затянуло тучами, что полдень превратился в сумерки. Тусклый свет монитора едва справлялся с темнотой, напирающей из окон.
Андрей нашёл папку с видео и удалил все записи.
«Хотите продолжить наблюдение?» - спросило диалоговое окно.
- Нет уж, спасибо, насмотрелся я сегодня, – вслух сказал Андрей, но тут же передумал. Если не включишь сейчас, потом можно забыть. Сейчас ещё только проблем с клиентами не хватало.
Андрей удалил записи со всех камер, порылся в файлах в поисках скрытых копий.
Окно свернулось после нажатия кнопки «Продолжить».
Андрей вернулся к работе. Погасил пламя и сгрёб прах в кремулятор. Механизм с треском перемолол останки, превратил их в однородную массу, серый пепел, похожий на золу от костра. Человеческая жизнь уместилась в пару горстей.
Заполнив журнал, Андрей ссыпал прах в урну, наклеил надпись с фамилией клиента. Проходя мимо печи, остановился, провёл ладонью по окантованной жестью стенке, подошёл к датчикам. Стрелка температуры почти на нуле – значит, пламени внутри нет.
Олег каждый раз проверял её всю до каждого винтика. Зачем он покончил с собой, ещё и таким ужасным образом? Андрей попробовал прокрутить пальцами все гайки, даже самые маленькие.
Прошёлся вдоль шланга до трубы, всё целое. Принюхался – газом не пахнет. Обычная рабочая печь. В голове никак не укладывалось, как из всех способов самоубийства можно выбрать настолько жестокий.
Может, что-то сломалось внутри?
Затворка открылась с надсадным скрипом. Место для гроба. Четыре газовых горелки, стоит нажать на пару кнопок, и пламя уничтожит всё, до чего доберётся. В прах и пепел. Нужно рассмотреть вблизи. Андрей просунул голову внутрь, шеи коснулся металл затворки. Может, нужно глубже? Упёрся ладонями в ещё горячий кирпич, попытался пролезть дальше.
Что я делаю?
В ужасе Андрей оттолкнулся от печи. Сделал два шага назад. В мелких прорезях затвора запылало пламя, будто два горящих зрачка. Андрей тряхнул головой – всего лишь блик от лампы на металле обшивки – трясущимися руками закрыл дверцу на засов.
Олег не мог не припрятать бутылку. В бытовке Андрей рухнул на кушетку, руку, не глядя, в тумбочку – так и есть. Последний раз Андрей пил полгода назад, после развода. Увольнение, запой, попытка влезть в петлю. Олег вытащил, убедил, что можно жить по-другому, начать заново…
- А потом поджарился, как мясо на вертеле, – продолжил Андрей вслух и налил кружку до краёв.
Пил, пока нутро не вспыхнуло, после паузы повторил снова. Это не помогло вымыть из памяти образы сгорающего Олега, но алкоголь сделал своё дело – голова закружилась, мысли растворились в пелене перед глазами. Ещё один долгий глоток. Андрей откинулся на спину и не заметил, как уснул.
Холод сквозняка вцепился в ступни, пополз выше. Андрей проснулся, посмотрел на окно – закрыто, сквозило из коридора. Андрей с трудом поднялся, опираясь на стену. Голову пронзило болью, потёр виски, будто это могло её утихомирить.
Вышел в коридор. После щелчка выключателя свет затрещал, расползся по потолку, нехотя разгоняя темноту. Дверь в офис закрыта, холодом тянуло из крематорной. Андрей вмиг протрезвел - из глубины коридора на него смотрела открытая топка, в стенках билось пламя. Я же выключил, точно выключил!..
Вонь палёного мяса. На полу перед печью - берцы с остатками обгоревшей плоти, из которой торчат обломки костей. Видимо, накалившись, они обломились под тяжестью обуви.
Андрея вырвало. Вытер рот рукавом, повернул вентиль на газовой трубе, пламя погасло. Посмотрел в сторону двери, висящей на одной петле. Пока я спал, её выбили и... сожгли человека? Убийство?!!
Такое уже не скрыть. Придётся сообщить в полицию, но тогда станет известно и про Олега. Могут обвинить меня, ведь это я скрыл следы, удалил записи камер. Записи. Камеры работали все время, сняли и эту смерть. Снова смотреть эти ужасы...от одной только мысли Андрею стало тошно. Но так я смогу подготовиться к допросу, убедил он себя и вернулся в офис.
Программа с готовностью показала увиденное глазами камер. Андрей склонился над монитором, перемотал до момента, как отключился. Затем ускорил до максимума. В крематорной пусто, бегут цифры таймера. Стоп! Отмотал назад.
Дверь в воротах распахивается от удара ноги, внутрь вваливается грузный мужчина. Андрей стукнул пробел, присмотрелся к лицу. Это тот, что утром приходил за прахом!
Мужчина не отрывает взгляда от топки. Медленно подходит, прижимается вплотную. На миг замирает, потом гладит дверцу, будто нечто дорогое и близкое. Со спины не видно, но по тому, как дрожат плечи, понятно, что он плачет. Бросается к стене, к доскам для гробов, кидает их в печь, прямо на решётку. Откуда он знает, что нужно дерево, поймал себя на мысли Андрей. Бросив очередную доску, мужчина включает пламя и протискивается внутрь до пояса, прямо в огонь.
Таймер неумолимо отсчитывает секунды. Мужчина отшатывается от печи, отворачивается. Камера ловит его лицо: голова уже без волос, кожа сползает с лица горящей массой, от температуры один глаз лопнул. Обгоревшие руки тянутся к лицу, пальцы касаются пустой глазницы. Мужчина открывает рот, кричит, не останавливаясь ни на секунду. Снова разворачивается в сторону печи, рука лезет в огонь и хватает прутья решетки. Он повисает на одной руке, бьется о края проёма, словно застрял и не может освободиться. Затем в пламя просовывается другая рука, а после и всё тело. Снаружи остаются лишь ноги по щиколотку, они начинают биться, затем замирают…
Андрей не смог смотреть дальше, перемотал. Отблески пламени пляшут на кафельном полу, на берцах. От обгоревших обрубков вьётся дымок. Глотнул воздуха из окна, вонь будто просочилась сквозь экран и заползла в комнату. Он был готов разрыдаться, происходящее не укладывалось в голове. Что же мне теперь делать…
Продать. Продать нахрен всё, вместе с этой печью, и уехать отсюда! Прямо сейчас заняться этим!
Снова коридор с неприятно-зелёной плиткой, пустые морозильные камеры. Задержав дыхание,
Андрей бросил на решетку пару досок, затем берцы. Дверца печи захлопнулась, будто пасть, схватившая добычу. Кое-как починив выбитую дверь Андрей бегом вернулся в офис, стал искать документы. Потом в бытовку, где тоже стояли коробки с бумагами, взгляд упёрся в мобильник Олега – и связку его ключей. Уставные документы всё ещё у него в квартире, после налоговой, когда я болел.
Все-таки нужно было идти самому, подумал Андрей, вызывая такси.
***
Щелчок ключа в замке. Дверь открылась, в нос ударили сырость и кислятина. Андрей прошёл в комнату. Нажал выключатель – но тьма и не подумала никуда уходить. Перегорело, что ли? Тусклый свет телефонного фонарика.
- Ну, начнём, – прошептал Андрей.
На столе гора макулатуры: потёртые книги и журналы, непонятные документы со старыми датами. Явно не то, что нужно. Пожелтевшая бумага, газеты из прошлого века, заметки о сжигании скота. Слова «печь», «огонь», «гореть» обведены чёрным маркером. Распечатки электронных статей…
Из завалов раздался сервисный сигнал винды. Андрей разгрёб бумаги, под ними оказался старый ноут с закрытой крышкой. Работает от сети, понял Андрей, проводив взглядом, измазанный в пыли провод зарядки. Ноутбук повторил звук.
В темноте экран вспыхнул ослепительно ярко. Окно сообщало о созданной день назад видеозаписи. «Хотите просмотреть записанное?» - спрашивало уведомление. Видимо, из-за этого ты и не мог выключиться, Андрей щёлкнул пробелом.
Запись с веб-камеры. Лицо Олега на весь экран, заплывшие, в красных прожилках глаза. Потом он отодвигается, садится на пол в одном белье, сжимая бутылку.
- Что-то странное происходит, – говорит Олег и кашляет, глотает из горла. – Андрей, это, чтобы ты понял. Помнишь, от тебя жена ушла, остался совсем один, а я помогал из депрессии выйти. Вот и у меня сейчас похожее, только помочь некому...
Резкий хлопок, Олег вздрагивает. Перегорела лампочка. Он, освещённый только светом монитора, с минуту сидит без движения, затем отодвигается на середину комнаты. Подтягивает колени к подбородку, обхватывает их руками.
- Мне кажется... – спокойный тон сменяет истерический хохот. – Кажется, наша печь хочет меня сжечь… Нет, даже не так, поджарить, чтобы потом сожрать, будто я кусок бекона…
Дальше слов не разобрать, обрывки звуков сливаются со смехом, переходящим в визг.
- Погоди, я постараюсь взять себя в руки… – подбирает с пола сигареты, делает несколько долгих затяжек, кашляет.
- Когда ты в крематорной, – продолжает он. - В какой-то момент всё вокруг становится противным до блевоты. И начинает хотеться...
Снова приступ кашля.
- Хотеться включить газ и залезть внутрь... Чёрт! Помнишь, как радовались, когда купили его? Тебя сократили, я давно случайными заработками перебивался... И тут такую идею придумали – крематорий, единственный на весь край! Думали, от клиентов отбоя не будет... кто же мог знать, что попы такой лай подымут, суки... Потом вроде наладилось…
Голос Олега снова дрожит, срывается на визгливые нотки:
- Прости, что втянул в это... Но я не виноват, это она… Она!
Олег поднимает с пола папку, достаёт стопку листов, показывает их на камеру и откидывает в сторону.
- Вот, нарыл инфы, что в этом здании при советах было... Часть документов я ещё после старых владельцев не выбросил, когда мы прибирали там первый раз – их будто специально оставили.
Тебе тогда не сказал, подумал – чушь какая-то. Сейчас-то понимаю, хотели предупредить, что эта печка – зло! Она угробит всех, кто рядом…
Олег кашляет до хрипоты. Будто вот-вот выплюнет куски легких. После очередного глотка продолжает:
- Записываю это... если я вдруг сдохну, чтобы хоть ты спасся и избавился от неё. Не знаю, решусь ли отправить тебе это видео... Ведь всё это бред, полнейший бред, никто не поверит. Да и мне, когда далеко от неё - самому верится с трудом...
Олег долго молчит, потом протягивает руку к камере.
Видео оборвалось.
Андрей провёл ладонями по лицу, потёр глаза, но образ Олега засел прочно. Видел его пьяным не раз, видел, когда врал или пытался юлить. Но сейчас всё по-другому. Человеку на видео действительно страшно. А мне? Что остаётся мне?..
Андрей собрал с пола все бумаги обратно в папку и вышел за дверь. Сегодня я точно в крематорий не вернусь, подумал он и направился домой.
Пара кварталов, не так уж и далеко. Свет уличных фонарей. Собака рыла песок на детской площадке. Во все стороны разлеталась пыль, как прах, когда его прокручивают жернова кремулятора. Андрей вздрогнул, когда пёс поднял от земли грязную морду, из пасти торчала огромная кость. Тряхнув головой, собака убежала в темноту.
Андрей зашёл в подъезд, долго не мог найти ключи. Скорее в ванную, открыл кран до упора. Ледяной водой – в лицо, в открытые глаза, вымыть пепел и смрад сгоревших заживо. Легче не стало ни на миг, вонь будто пропитала всю квартиру.
Вернулся на кухню, вытряхнул содержимое папки на стол. Газетные вырезки, выписки из реестров, какие-то акты, набитые на печатной машинке. Старые, потёртые листы. Но попадались и новые, распечатанные на принтере. Получалось, что их крематорий в семидесятых годах был ветеринарным крематорием скотобойни. Печь большого объёма для туш коров и свиней. Ладно, не тайна, Олег тогда лично руководил переоборудованием бензиновой печи в газовую.
Так, а это что? Андрей взял в руки лист, с обеих сторон исписанный ручкой, чернила успели выцвести от времени. Протокол допроса.
- И где он только его достал, – прошептал Андрей. – Так, свидетели, понятые… я, гражданин такой-то …
«О подчиненном своём могу сказать только хорошее: работал исправно, приходил вовремя. Выпивал? Ну, как все, только после работы, и то немного. В ту ночь он дежурить оставался, должны были партию коров привезти, ящур, мясо только в печь, сами понимаете. Я уходил, он как раз ее и чистил... Товарищ лейтенант, может его, всё-таки, убили? Ну не может человек по доброй воле залезть в огонь, сам, руками за раскалённые прутья…»
Лист закончился, продолжения не было. Андрей зарылся в бумагах – протоколы следственных экспериментов, ксерокопии фото с места, старые милицейские акты... Самоубийство. Белая горячка. Далее – только то, что крематорий был закрыт, а скотобойня при колхозе расформирована.
От копии последнего протокола отлепился сложенный лист блокнота. Андрей поднял его с пола, расправил – исписан гелевой ручкой. Значит, это уже Олег писал, подумал Андрей, да и почерк вроде похож. Поднёс ближе к глазам, написанные мелкими буквами слова наползали друг на друга, всего не разобрать:
«… гипомания – пациент уверен, что ему нужно оказаться внутри печи, нужно сгореть… явные симптомы маниакального расстройства… ожоги всего тела… по словам очевидцев, кричал от боли, но не предпринимал попыток выбраться из огня…»
Андрей бросил листок к остальным бумагам и разблокировал телефон, вбил в поисковик название колхоза. Поиск выдал лишь списки закрытых советских колхозов, решения краевой администрации по землепользованию.
Но почему его закрыли в семидесятых, один суицид так всех напугал? Андрей перелистывал прочитанное, бумага уже завалила весь стол, листы срывались, падали вниз. Ещё одна газетная вырезка, полгода после суицида – «работник крематория совершил самоубийство в печи». Ещё год, и следующий труп, также сгорел в топке крематория. Видимо, после и закрыли. В документах Олега не было официальной причины закрытия, видимо, власти не хотели огласки.
Андрей встал, начал ходить по комнате. Значит люди сгорали в этой печи и раньше? Как так, в одном месте такие одинаковые жуткие смерти? Не переставая шагать, разблокировал телефон, вбил в поисковую строку «смерти в крематории». Верхней строчкой – новость: «Двое предпринимателей открыли первый в крае крематорий – церковь против».
Церковь! Андрей похлопал по карману, пальцы нащупали прямоугольник визитки. Может, они объяснят происходящее. Череда длинных гудков, наконец, в трубке щёлкнуло.
- Да?
- Отец Сергий? Это Андрей – владелец крематория!
- Решили всё-таки освятить место? – раздалось на том конце. – Похвально, только теперь причаститься вам надо, чтобы…
- Ни хрена мне не надо! – закричал Андрей. – У меня люди мрут, как насекомые! Сами в огонь лезут…
На линии повисло молчание. Священник заговорил первым:
- Иногда мы дорисовываем несуществующие причины случившемуся – это нормально... Приходите в церковь – вместе разберёмся во всём, а крематорий ваш никуда не денется, позже освятим. Тем более, и место хорошее – раньше, ещё до гонений на церковь, там монастырь стоял…
- Монастырь?
- Совсем небольшой. На месте капища языческого построенный… В стародавние времена так часто делали…
Андрей отключил вызов, потом прислонился к стене и сполз на пол. Зачем только ему позвонил, теперь он может сдать полиции. Чудес не бывает, махнув крестом, священник не вернет Олега к жизни. Капище, зло, смерти - неужели... это происходит со мной сейчас?!! В реальности! Всё это какой-то бред, Андрей едва сдержал подступивший к горлу ком.
На подоконнике гудела лампа. Я и не заметил, как включил её, подумал Андрей. Насекомые налетали на раскаленные спирали и падали пеплом на подставку. Их маленькие тельца вспыхивали, будто спички, температуры достаточно. Вот для человека нужно выше, намного выше. В человеческом теле много воды, чтобы выпарить её, потребуется… Андрей резким ударом по клавише выключил лампу.
Телефон завибрировал, неизвестный номер.
- Семенихин Андрей Юрьевич? – низкий мужской голос.
- Да, это я, – помедлив, ответил Андрей.
- ОВД, участковый Финашин. Подъезжайте к вашему крематорию, вас тут, похоже, ограбить пытались, был сигнал. Будем разбираться…
Андрей завершил звонок и вышел из квартиры.
На улице, несмотря на утро, небо чёрное, в тучах, полных дождя. Андрей вызвал такси и сел на корточках у подъезда. Бежать некуда. Если те, кто залез в крематорий, тоже сгорели, то меня будут искать. Могут докопать и до Олега с тем мужиком. Но ведь я ни в чём не виноват, это всё она. Она – печь? Или зло внутри нее, силы которого достаточно, чтобы заставить людей лезть в огонь. Могло ли сожжение тел стать причиной?...
Такси высадило Андрея прямо у ворот крематория. Справа склады, дальше кладбище. Вывеска на воротах. Андрей смотрел на железные буквы. Пытался понять, как связать воедино, объяснить происходящее, но ответов не находилось.
- Доброе утро. Финашин Игорь Валентинович, участковый. Может, внутрь зайдём, а то вы так совсем промокнете.
Промокнете?! Андрей задрал голову, струи воды обдали холодом. Всё это время шёл дождь.
- С вами всё хорошо? – спросил участковый.
Андрей провёл ладонями по лицу, собрался с мыслями:
- Да, да, конечно, пойдёмте в офис.
- Я вас уже давно здесь жду. Осмотрел территорию, – сказал полицейский оказавшись внутри. – Печь тут, за стенкой, получается?
Андрей кивнул и окинул офис взглядом, потом бегло заглянул в бытовку и вернулся.
- Вы говорили, что меня ограбили, но всё на месте.
- Я сказал, хотели ограбить. Посмотрите, записи с камер соседних складов, охрана утром передала.
Участковый достал планшет, ткнул в кнопку воспроизведения. Чёрно-белая зернистая запись, на видео закоулок, забор из бетонных плит. Парочка – парень и девушка – пробираются к стене мимо кустов. Мельком осматриваются. Долгий поцелуй, парень прижимает девушку к стене, потом свободной ладонью задирает ей юбку. Девушка запрокидывает голову, начинает двигаться в такт его движениям. Но вот она разворачивается и смотрит в сторону, не обращая внимания на партнёра.
Андрей узнал место – стена складов, а если проследить направление взгляда, то он упрётся в крематорий. В ту часть здания, где стоит печь. Парень замирает, тоже поворачивается. Оба быстро одеваются и идут в сторону крематория, друг за другом, не отрывая взгляда от здания.
- А вот ещё файл, это с другой камеры.
Стена здания, в углу экрана видна ограда крематория. Воспроизведение началось с момента, как парень и девушка лезут через забор. Высота – два метра, но оба с лёгкостью подтягиваются на руках. Затем их силуэты последний раз мелькают у стены офиса.
Андрей повернул голову - окно распахнуто, ещё с прошлой ночи. Неужели, они тоже сгорели заживо? Нужно было сразу звонить в полицию, теперь слишком поздно…
- Когда охранник записи прокрутил, то сразу решил, эта парочка к вам залезла, – участковый убрал планшет. - Но они, видимо, просто похулиганить решили. Всё на месте, говорите?
- Конечно... – Андрей едва шевелил языком, во рту пересохло.
- Если ничего не пропало, тогда составим быстренько акт, и закончим. Только глянем остальные помещения, чтобы убедиться.
Остальные помещения – это бытовка и крематорная, мысленно закончил Андрей.
- Не надо туда ходить. Эта печь - зло, оно всех убило! – выпалил он и сам испугался сказанного.
- Смотрю, вы с юмором, но, всё же, давайте посмотрим, – не дожидаясь разрешения, участковый открыл дверь, ведущую в служебные помещения. Пригнувшись под трубами, он быстрым шагом пошёл по коридору, будто уже знал, куда нужно идти.
Андрей бросился следом.
- Значит, они влезли через окно. А ваши камеры ведут запись? – полицейский на ходу ткнул пальцем под потолок.
Они вошли в крематорную. Заслонка печи открыта, на прутьях решетки – пепел.
- Стойте! – Андрей замер. – Нужно бежать отсюда! Они уже сгорели, им не помочь!…
Но участковый не слушал, его взгляд уже зацепился за печь. Подойдя к ней вплотную, он провёл ладонью вдоль окантованных жестью стенок, замер перед дверцей:
- А можно посмотреть, как горит?
Андрей не успел ответить, горелки зашипели, следом вспыхнуло пламя, на полную мощность. Само! Но участковый будто ждал этого, он тут же сунул руку в огонь, пахнуло горелым мясом.
- Что вы делаете? – закричал Андрей и схватил его за рукав кителя.
Будто не чувствуя, что горит, он оттолкнул Андрея, и тот отлетел в сторону. Полицейский нырнул в топку головой вперед, прямо в пламя. Следом раздался вопль, участковый кричал от боли, но не убирал лицо от огня.
Андрей вскочил, подбежал к панели управления. Удары по кнопке отключения ни к чему не привели. Печь не слушалась.
- Помоги!.. Вытащи!..– завопил участковый, потом схватился за раскалённые прутья и подтянул тело вглубь печи.
Андрей бросился к газовой трубе и что было сил налёг на вентиль. Тот не поддавался, будто приваренный намертво. Андрей вернулся к приборам, навалился на кнопку отмены, но пламя не унималось.
Участковый лежал на прутьях. Одежда и волосы уже сгорели, глаза лопнули и выкипели. Из носа и ушей пошла кровь, которая тут же вскипала, будто вода на раскалённой сковороде. Череп треснул, мозг вспыхнул зеленоватым пламенем.
Тело горело даже без деревянного поддона - зло становилось сильнее с каждым новым сожжённым. Теперь ничто не в силах его остановить! Андрей побежал, не оглядываясь. Прочь отсюда, как можно дальше! Скорее на дорогу, до остановки, там люди...
Шаги замедлились, Андрей остановился. Затем развернулся. Что я делаю? Ноги шагнули против воли. Попытался закричать, позвать на помощь, но тело не слушалось. Оно шло назад, к двери офиса. Потом по коридору с мерзко-зелёной плиткой, мимо морозильных камер.
Разум бился в ужасе, Андрей лёг на подъёмник, нажал на кнопку. Металлический скрип механизма. Жерла горелок над головой. Андрей услышал, как на другом конце к ним устремился газ. Услышал его запах. А потом вспыхнуло пламя.
***
Полдень. Слишком тихо, даже для городской окраины.
У остановки, уже забитой пустым транспортом, тормозит маршрутка. Все пассажиры выходят. Водитель не закрывает двери, не едет дальше, а шагает вместе со всеми. Никто не говорит ни слова.
Путь от остановки знает каждый – направо заводские склады, а прямо кладбище с крематорием. Оттуда уже слышны нескончаемые крики, но это не останавливает людей, стекающихся отовсюду. Там уже собралась толпа, через согнутые спины видно горящее пламя.
Печь не перестаёт работать ни на секунду, огня хватает на всех. Если кто-то вдруг пытается выбраться из пламени, десятки рук заталкивают его обратно.
Всем нужно внутрь, всем нужно сгореть.
Автор Дмитрий Бондарев. Паблик автора в ВК
Автор был бы рад прочесть ваше мнение по поводу этой истории.