30 лет назад над кремлем был спущен советский флаг
Ровно 30 лет назад, 25 декабря 1991 года, над кремлем было спущено советское знамя. Это был последний день существования СССР.
Ровно 30 лет назад, 25 декабря 1991 года, над кремлем было спущено советское знамя. Это был последний день существования СССР.
Часто езжу по городам и на заводах везде вижу одну и ту же картину, как, когда-то великие предприятия уничтожены безжалостным образом…
Мой основной канал: Анатоль
Не помню, была ли тут волна про 90-ые и как там было всё заебись, но периодически тут в комментариях всплывает тема кому как жилось в 90-ых на территории бывшего СССР. И вот по этим комментариям складывается впечатление, что мы жили в разных странах 90-ых.
Не хочу никого обидеть, но если вы помните прекрасные 90-ые с играми на приставке, кока-колой и "весёлыми" дворовыми играми, то либо вы застали в сознательном возрасте год так 99-ый или 00-ой, либо ваши родители, скорее всего, не законными способами обеспечивали вам более высокий уровень жизни, чем у большинства в стране. Ну или Вы сами были той самой гопотой из 90-ых.
Возможно, чернуха и имела место в той жизни, но скорее щекотала нервы, чем была частью реальности, существенной её частью. И если сейчас вернуть эти самые "счастливые годы", то все их почетатели взвоют от "радости".
Давайте расскажу какие 90-ые застал я. У меня простые родители: мама врач, папа инженер/учитель.
1. Год, наверное, 91-ый. Я в окошко вижу колонну БТР и грузовиков, типа Уралов, едущих в сторону Москвы. А в окошко смотрел, потому что гулять не с кем было, все почему-то разъехались, а по телевизору ничего интересного для детей не показывали. Это, скорее всего, ехали солдаты к белому дому.
2. Год, наверное, 91-92. С мамой заходим в магазин. Сейчас на этом месте небольшой Ашан, такой местечковый, но Ашан. В огромном полутёмном зале вдоль стен стоят прилавки-холодильники такого советского образца. Пустые. Красивыми горками на них лежит масло или, скорее всего, маргарин. И всё.
3. Отец в 92-ой или 93-ий приносит домой ящик или два минералки. В красивых бутылках. По цвету некоторые были как джин сапфир бомбей. Этикеток не помню, возможно из и не было. Хочется думать, что этим заплатили зарплату, а не то, что он купил этот ящик.
4. В 94-ом отец уже работал охранником или грузчиком на каком-то складе или магазине. Чувствуете, какой карьерный рост? Часть ЗП владелец давал продуктами. Тогда у нас периодически появлялась невероятная (без сарказма) роскошь: кетчуп Хайнц, рис анкл Бэнс, сухое молоко, яичный порошок, маргарин рама, и сыр Виола.
5. Вообще в 90-ых не было ничего. Средняя еда в то время у нас дома была: макароны с сосисками, картошка с котлетами (в основном из лука и хлеба, мясо тоже попадало). Борщ по выходным.
6. Гопота. И это не та гопота, над которой дружно ржут в интернете, и даже не та, что сейчас тусует на улице. Максимально близко к той гопоте сейчас - это бесноватая толпа шакальных ауешников-школоло. У них не было никаких границ, если ты слабее, или вас меньше чем их - то вы огребали. Милиция даже не пыталась ибд изображать по этому поводу. Был жертвой 3 или 4 раза. Били сильно 2 раза. Больше всего обидно, что били зря.
7. Мы богато не жили. Квартира - однушка на 4-ых, приставки не было, телек ч/б, каналов много не ловил. Родители работали, обеспечивали как могли, обижаться не за что. Легче стало году так в 96-97, когда на работе у мамы стали оказывать платные медицинские услуги, официально и не очень официально. А у папы стали платить деньгами всегда, а не продукты выдавать.
8. Карманных денег я вообще не видел. Жвачки по 500 рублей (да, до 98-го у нас вся страна была - страна миллионеров), китайские подделки машинок хотвилс по 1500, Лего, за космические деньги - всё это было только и исключительно по праздникам, или только мечтой.
9. Из моего десятка знакомых до 00-ых не дожил 4 парня. Они были на несколько лет старше, так уж сложилось, что дружил со старшаками, они тупо сторчались. Одного сам лично видел как забирала скорая из кустов за школой. Больше его не видел. Остальные вроде живы. Поручусь только за троих, что у них всё хорошо.
Так что не желайте возвращения 90-ых. Всё будет не так, как тогда. Тогда вы были детьми, о которых заботились взрослые, и они, скорее всего, оградили вас от всего того дерьма, что тогда захлестнуло страну по самые уши. Вы не будете играть в приставку, не будете опять жевать жвачку и собирать вкладыши. Вы будите рвать на жопе волосы и бегать все в мыле по городу и пригородам в поисках работы, чтобы вас из ипотечной квартиры не выкинули на мороз. Нестись на промёрзлой электричке в ебеня, чтобы купить мешок мороженой картошки, потому что другой нет. Очень удобно рассуждать, как там было всё заебись, сидя в мягком кресле попивая вкусный чай.
Надеюсь, что никогда такой жести как в 90-ых не будет.
P.s. фотографии из постов @BAJANNN и просторов интернетов.
Всем здравствуйте,
Мне бы очень хотелось видеть ваше мнение, опыт или знания в комментариях под этим постом, тема: социальная, экономическая, политическая обстановка, в странах СНГ после развала СССР.
Спасибо
Аналогичная ситуация.. В 1993 году уехали из Киргизии. На фоне местного национализма люди бросали все нажитое. Целые немецкие поселки вымирали на глазах. Пока были русские и немцы была цивилизация, как уехали снова воцарилось средневековье. Были заводы и фабрики.. мой отец и мать, тетка, дятька работали на Ивановском силикатном заводе, теперь там руины.. Воо хотели неолит - получите! Зато " езжай свой россия"! А когда 1999году мать ездила хоронить свекровь так на местном рынке, нищие но независимые киргизы продавая последнее просили "купи сестренка хоть что нибудь детей не чем кормить"...
С сожалением говорит о развале СССР и называет это величайшим преступлением Америки
Выезд за границу для советского гражданина всегда был событием. Большинству он и вовсе был недоступен, для остальных он оставался мероприятием из категории «раз в жизни», и лишь единицы, представители научной и культурной элиты, высшие номенклатурные работники, дипломаты, разведчики, имели к такому удовольствию более-менее регулярный доступ. В самом конце 1980-х — начале 1990-х ситуация принципиально изменилась. Режим пересечения границы по крайней мере с соцстранами либерализировался, и миллионы жителей СССР, преимущественно его западных регионов, и, конечно, в том числе белорусы, ринулись в Польшу, вооружившись остродефицитными товарами, которые и в Советском Союзе были в цене, но «там» стоили еще дороже. С другой стороны, границы или их подобия появились там, где их не было десятилетиями. Жители приграничных районов Беларуси и Литвы внезапно потеряли возможность привычного перемещения в гости к соседям, что привело в том числе и к страшным трагедиям. Как белорусы штурмовали «Варшавский мост», как торговали на польских базарах, открывая для себя прежде невиданный способ заработка, кто сжигал КПП на литовской границе и почему летом 1991 года убили семь литовских пограничников на переходе «Мядининкай — Каменный Лог» — в очередной серии нашего цикла про начало новой исторической эпохи.
Литва первая
В авангарде начавшегося в Советском Союзе в 1988 году «парада суверенитетов» находились, естественно, прибалтийские республики, включенные в его состав на правах «союзных» последними. Если декларацию о верховенстве местного законодательства первой в ноябре 1988 года приняла Эстония, то Литва обогнала соседей в еще более принципиальном вопросе выхода из состава СССР. 11 марта 1990 года Верховный совет еще Литовской ССР принял «Акт восстановления независимости», в соответствии с которым на ее территории вновь начиналось действие литовской Конституции 1938 года. Процесс реального получения независимости растянулся на следующие полтора года, за которые случилось много разных событий (например, экономическая блокада республики и январский штурм Вильнюсской телебашни, закончившийся человеческими жертвами). Все это время литовское правительство пыталось создать (или, как считалось там, восстановить) полноценные атрибуты независимого государства, в том числе пограничные и таможенные посты на собственных границах.
Об оборудовании сколь-нибудь полноценной границы речи, разумеется, не шло. Скорее все носило символический характер. На основных дорогах, связывающих Литву с соседями, появились вагончики, в которых расположились представители республиканских пограничных и таможенных служб, в первое время это были добровольцы без оружия.
Позже компанию им начали составлять сотрудники ГАИ (дорожной полиции) и бойцы созданного в Литве спецподразделения «Арас».
Некоторое время на все это мало обращали внимание: у широких народных масс хватало и других проблем, кроме новой, но остававшейся полностью прозрачной границы. Все изменилось в апреле 1991 года, когда в Литве начал действовать Закон о защите потребительского рынка. Документ регламентировал правила провоза через границы всего: от банальных продуктов и товаров народного потребления до спиртного и стройматериалов. В частности, ввоз товаров в Литву не ограничивался, а вот на вывоз ставился лимит в 200 рублей. Все, превышавшее эту сумму, подлежало обложению таможенным сбором, делавшим перемещение через границу невыгодным.
Житель Зельвы Александр Голуб впервые пересек границу Литвы, когда ему было всего четырнадцать: вместе с мамой школьник периодически ездил в Вильнюс с огромными баулами колбасы Волковысского комбината.
— Мы ездили на обычных дизелях. Тогда в них было народу, как в городском автобусе в час пик. Мы с сумками «мечта оккупанта», в каждой по килограмм тридцать-сорок колбасы. В одну из поездок на литовской границе врываются пограничники, требуют убрать все с прохода и начинают проверять документы. Маме говорят брать сумки — и на выход.
Я говорю: «Мама, оставляй сумки мне и выходи. Я все заберу и на вокзале тебя встречу». Приезжаю я в Вильнюс, дожидаюсь следующей электрички — а мамы нет.
— Я в ларечке покупаю поясную сумку — я давно о ней мечтал, потому что в Беларуси тогда не было вообще ничего, — складываю туда деньги и еду домой. Тогда гешефт около 20 долларов был, а это порядочные деньги. Вернулся домой, где меня мама в слезах и встретила, — Александр с улыбкой вспоминает историю, которая в то время не казалась такой забавной.
Всего таких колбасных поездок в жизни школьника было около десяти. Большого удовольствия они ему не доставляли: Вильнюс казался парню очень депрессивным и бедным городом. Говорит, в то время средний класс в Литве был совсем небогатым.
— Я, когда в первый раз там оказался, сразу заметил, что на улицах очень много спившихся людей. На рынке народ рассказывал очень много страшных историй, говорили, что в Вильнюсе сильно выросло количество суицидов. В общем, там было не лучше, чем здесь, — разводит руками наш собеседник.
Периодически семья возила мясо и колбасу в Москву, но после того, как пацану пришлось выкупать маму у милиционера, это направление решили закрыть.
— Я в магазин пошел погреться, прихожу — а мамы нет. И вообще никого нет: ни продавцов, ни покупателей, ни толп бомжей. Я кое-как нашел опорный пункт в какой-то подворотне, где все выглядело как в сериале про ментов, зашел — а мама в обезьяннике сидит и волосы на голове рвет.
— Я квадратные глаза сделал, сказал, что ничего продать не успели (я к этому моменту всю выручку уже в ботинок спрятал, наслушавшись всяких страхов про рэкет). В итоге предложил ему кусок балыка, на том и разошлись. Мы еще на рынок попробовали поехать, но там лишенные интеллекта мужчины со спичками в зубах заломили какие-то огромные деньги за работу, и нам пришлось убегать. В итоге продали все оптом в Смоленске и спокойно вернулись домой, — смеется мужчина.
В общем-то те или иные заградительные меры, которые позволили бы ограничить вывоз дефицитной продукции с местного рынка в неизвестном направлении, стали на этом этапе строительства социализма уже общепринятой нормой, но этот конкретный литовский закон вызвал острое недовольство жителей сопредельных районов Литвы и Беларуси. В мае начались массовые поджоги созданных КПП, в которых одни обвиняли «местных», а другие — летучие отряды Вильнюсского и Рижского ОМОНа, подчинявшиеся союзным властям. О последнем, с подробным перечнем инцидентов, писал в то время «Коммерсант», указывая, что подобная деятельность ОМОНа (не только на территории Литвы) документировалась и ленинградским журналистом Александром Невзоровым.
Как бы то ни было, сначала речь шла просто о поджогах. Персонал КПП разоружался, избивался, демонстративно унижался (через раздевание или привязывание к шлагбауму), но всегда оставлялся в живых.
В свою очередь жертвы активного сопротивления не оказывали. По утверждению литовских властей, из-за нежелания поддаваться на провокации и создавать повод для активного вооруженного конфликта с последующим участие союзных силовых подразделений.
Апофеозом конфликта вокруг новой границы стали события, произошедшие в ночь с 30 на 31 июля. На литовском КПП в Мядининкае (ныне это главный пограничный переход на границе с Беларусью) были убиты семь человек. Трех таможенников, двух сотрудников дорожной полиции и двух бойцов «Араса» разоружили (они, как обычно, не сопротивлялись) неизвестные, после чего их в упор застрелили. Чудом выжил, на всю жизнь оставшись инвалидом, лишь 28-летний работник таможенной службы Томас Шярнас, показания которого впоследствии и стали основой обвинения.
Согласно мнению литовской стороны, подтвержденному решением местного суда, расстрел в Мядининкае был совершен сотрудниками Рижского ОМОНа при помощи их коллег из Вильнюсского ОМОНа. По данному делу к уголовной ответственности литовцы смогли привлечь лишь одного человека. Оставшиеся продолжают жить в России, неоднократно привлекались там к уголовной ответственности, но продолжают отрицать свою причастность.
Все на Польшу
На другой белорусской границе подобных трагедий не случалось, хотя страсти и там кипели нешуточные. Переход «Варшавский мост» и вообще Брест со своим железнодорожным вокзалом были главными западными воротами СССР, через которые пролегал самый быстрый путь из европейских стран в Москву. В 1990 году количество людей, воспользовавшихся этим вариантом пересечения советско-польской границы, резко увеличилось. Если во второй половине 1980-х через Брестскую таможню проходило 3—3,5 миллиона человек в год, то в 1990-м их стало 5,5 миллиона, а в 1991-м — еще на миллион больше.
Валентина Алексеевна в то время работала в «Бюро Путешествий» — государственной турфирме, которая еще с советских времен отправляла уставших белорусов на отдых. К началу девяностых путешественников стало в разы больше: по ее воспоминаниям, автобус мог целую неделю стоять в очереди на границе, а однажды изнывать под летним солнцем туристам пришлось целых четырнадцать дней.
Чтобы сэкономить время выезжающих, порой в очередь становился пустой автобус, а уже ближе к границе к нему подвозили группу.
Несмотря на такие неудобства, народ все же ехал: на одной поездке можно было очень неплохо заработать, а заодно — по моде одеть всю семью или купить заграничный видеомагнитофон.
В начале девяностых в газетах можно было увидеть объявления об автобусных турах для белорусов, которые хотят подзаработать. Нынешний главный редактор «БДГ» Елена Нестерович в то время заинтересовалась таким предложением и решила рвануть.
— Мы накупили всякой всячины — от полиэтиленовых пакетов до стаканов и люстр — и поехали. Все это тащить было тяжело, поэтому брали с собой тележки.
Народ продавал все подряд: велосипедные шины, ужасные духи, бюстгальтеры от известной фабрики «Комсомолка», один парень вез трансформатор, который потом у него украли прямо из-под носа.
— На нашей стороне были ужасные туалеты — войти невозможно, а автобусы стояли на границе по шесть-десять часов. Зато на польской стороне туалеты были чистейшие, рядом красовались елочки, все было идеально ухожено, — рассказывает о первых впечатлениях белоруска и вспоминает, как привезла на продажу целую коробку спичек, но почти все промокли во время ливня.
Елена вместе с подругой продавала водку, которую однажды конфисковали на таможне, но предприимчивый сосед из автобуса выкрал ее обратно, хорошо разлетался и спирт «Роял» в литровых пластиковых бутылках.
— Мы с подругой Ленкой не заработали капиталов, зато наши мужья и дети были всегда красиво и модно одеты. Везли сало, бананы — тогда у нас в стране вообще не было ничего вкусного. В автобусах шелестели тонкие пакетики-майки, вкусно пахло.
А ароматы варшавского рынка запомнились на всю жизнь — там были миллионы видов конфет, фруктов и желатинок. В дни нашего приезда дети допоздна не ложились спать и очень ждали, что мы что-нибудь привезем.
Ранее попытка выехать хотя бы в ближайшую соцстрану превращалась в настоящую эпопею с необходимостью получать кучу документов и проходить согласования в разнообразных инстанциях: от профкома до КГБ. К началу девяностых этот процесс радикально упростился. Теперь при наличии загранпаспорта требовалась лишь покупка туристического ваучера, дешевого и доступного.
Миллионы белорусов и граждан других советских республик немедленно ринулись пусть в самую ближнюю, но уже стремительно капитализировавшуюся Польшу. Туристами они были лишь формально, ведь в первую очередь всех интересовали не красоты Кракова или Вроцлава, а рынки ближайших польских городов. С собой «туристы» везли все, что с точки зрения поляков могло представлять ценность: от сложной бытовой техники, которую можно было достать в Советском Союзе (вроде холодильников и телевизоров), до всегда актуальной «там» водки. В обратном направлении ехало то, что советская промышленность и сельское хозяйство не производили (или производили в нанообъемах): видео- и аудиотехника, одежда модных фасонов, косметика, ранее доступная лишь женам дипломатов неприсоединившихся стран, и прочие западные соблазны вплоть до шоколадных батончиков, жвачки, бананов и журналов для взрослых.
За два месяца работы купил «Жигули». История о бешеных заработках
Сергей Артеменко впервые поехал в Польшу сразу после школы, в 1990 году. Парень накупил всякой мелочи — от ложечек до зубной пасты — загрузил товары в самошитые брезентовые баулы, сел в поезд и решил испытать удачу. Он поступил в БГУ, рано женился и старался самостоятельно прокормить семью. Сначала ездил редко, потом раз в месяц, а в конце концов — каждую неделю.
Продать в то время можно было все, что только придумаешь: Польша тоже страдала от дефицита. Народ вез детские колготки, сигареты, водку, тарелки, фотоаппараты — можно было вообще не заморачиваться с выбором.
Сергей говорит, что работать в приграничных городах было невыгодно: уже в начале девяностых там была слишком высокая конкуренция. Студент ездил под Познань или торговал вблизи Гданьска.
— От Польши у меня особых впечатлений не было: такой же совдеп, как и у нас. Я приезжал на рынок, расстилал целлофан и продавал свою ерунду. После третьей поездки уже мог отвечать по-польски простыми фразами, это здорово помогало в сложных ситуациях. Со временем друзья и знакомые стали делать заказы, я привозил что-то и оттуда. Себе вот двухкассетник японский привез, какой у нас только за чеки в «Березке» продавали.
Все это приносило хорошие деньги: уже к концу 1990 года у меня сформировался неплохой капитал — около 200 долларов, которые по тем временам считались бешеными деньгами.
Дела у Сергея шли настолько хорошо, что в 1991 году он бросил учебу на мехмате БГУ и посвятил все свое время торговле. К этому моменту он перестал вывозить из Беларуси всякую мелочь и переключился на продажу польской одежды на минских рынках. Сперва стоял на Комаровке, а после перешел на едва открывшийся «Динамо».
За два месяца молодой человек купил себе примерно за четыре тысячи рублей двухлетнее авто — «Жигули четверку». Инженер в то время получал 120 рублей — простому белорусу нужно было три года откладывать всю зарплату, чтобы позволить себе такую роскошь.
К этому времени в Польше уже остро стояла проблема рэкета. Сергей знал правила предосторожности, поэтому в людных местах старался говорить по-польски, не рассказывал таксистам истинную цель поездки, мимикрировал под местных в одежде. Но один раз ему все же не повезло.
— Наш автобус только пересек границу где-то возле Минска-Мазовецкого. Его поджали машинами, в салон зашли амбалы и забрали у нас все: золото, деньги, ценности. Это были не поляки — русские или белорусы. Не знаю, было ли у них оружие, но проверять никто не решился. У меня забрали 500 долларов, а это были очень большие деньги на то время.
После этого с бандитами я сталкивался только на рынке, но тогда все обходилось. Разве что как-то на 50 долларов попал, но это ладно.
Бизнес Сергея развивался очень быстро. Молодой человек работал семь дней и жил на широкую ногу. В какой-то момент обвешиваться вешалками с «тряпками» и сутками стоять на рынке стало не так интересно, и он выбрал более перспективный сегмент — детскую обувь и одежду.
— Я вставал в половину пятого утра, садился на первый троллейбус, потому что такси тогда почти не было, да и стоила поездка каких-то сумасшедших денег, и ехал занимать место. Продажи шли хорошо: я мог за день распродать десять сумок.
Я не уходил глобально в торговлю и не открывал десять точек по Минску: больше двух-трех у меня никогда не было, да и то там торговали друзья и соседка. Кто-то на этом в то время построил масштабный бизнес, но я так сильно не погряз. Правда, сегодня из тех людей почти никого в сфере не осталось: ширпотреб просел, сети выдавили всю эту ерунду с рынка.
В упадок бизнес минчанина начал приходить только к концу девяностых. К этому времени он успел скопить неплохой капитал: вложился в недвижимость, купил себе BMW 5, успел пожить для себя. В сфере белорус решил не оставаться и ушел к другу на фирму, которая занимается строительными материалами.
А около пяти лет назад Сергей узнал, что он крупный контрабандист.
— В 1992 году у меня был инцидент на таможне: нашли лишних триста баксов. На тот момент у нас действовало законодательство 1961 года, по которому такая сумма считалась особо крупной контрабандой.
— Я и забыл об этом случае, пока не попытался стать поручителем у друга. В банке ему сказали, что со мной вообще лучше не связываться, — смеется бывший предприниматель. — Но те времена я с теплотой вспоминаю: беззаботность, легкость, я моложе и «Кока-Кола» вкуснее.
Естественно, имевшаяся на то время пограничная и таможенная инфраструктура была вовсе не рассчитана на подобный поток желающих заработать. Требования к вывозу товаров ужесточались, чтобы граждане СССР не вывезли последние остатки товаров на Запад, таможня вынуждена была работать в крайне напряженном режиме. Интересно, что излишки, превышавшие норму, не конфисковывались, а отправлялись в скупку, а вырученные средства зачислялись на счет раскулаченного товарища в «Сбербанке».
Тем не менее поток желающих побывать в Польше не ослабевал, даже несмотря на ограничительные меры вроде страхового сбора на автомобиль, увеличившегося в начале 1991 года с 20 советских рублей до 50 американских долларов. В конце концов даже санитарные условия в многодневных очередях стали представлять угрозу, ведь можно представить, сколько мусора и других неприятных отходов генерировало такое количество людей.
В ноябре 1991 года по представлению санитарного врача Бреста и со ссылкой на санитарную и криминогенную обстановку переезд через «Варшавский мост» был существенно ограничен, что повергло многих в шок и довело чуть ли не до бунта. Поезда продолжали ходить, и желающих ими воспользоваться было так много, что составы брались штурмом, который порой заканчивался даже выдавленными стеклами вагонов.
Так проходило рождение государственных границ, так белорусы привыкали их пересекать, что уже в скором будущем станет для многих нормой и на долгие годы способом заработка. А тридцать лет спустя мы вновь вернулись к ситуации, когда выезд «туда», по крайней мере на наземном транспорте, вновь стал событием. Все возвращается.
Несмотря на капризы погоды, лето неумолимо приближается. Значит, занятия в спортивном зале или домашние тренировки получится заменить на активности под открытым небом. Собрали для вас товары, которые сделают уличные воркауты интереснее, увлекательнее и полезнее.
Мегамаркет дарит пикабушникам промокод килобайт. Он дает скидку 2 000 рублей на первую покупку от 4 000 рублей и действует до 31 мая. Полные правила здесь.
В компактную поясную сумку поместятся телефон, ключи, кошелек или другие нужные мелочи. Во время тренировки все это не гремит и не мешает, но всегда находится под рукой. Материал сумки прочный и влагонепроницаемый, вещи в ней защищены от повреждений, царапин или пота.
С фитнес-резинкой можно тренировать все группы мышц: руки, ноги, кор, ягодицы. А еще она облегчает подтягивания и помогает мягко растягиваться. В сети можно найти огромное количество роликов с упражнениями разной степени сложности. Нагрузка легко дозируется: новичкам подойдет резинка с сопротивлением до 23 кг, опытным атлетам — до 57 кг. При этом оборудование максимально компактно и поместится даже в небольшую сумку.
Для тех, кому надоели обычные тренировки. Слэклайн — это стропа шириной 50 мм, с помощью которой осваивают хождение по канату. Тренажер учит сохранять баланс, прокачивает координацию и концентрацию, а еще дает отличную нагрузку на спину, руки и ноги.
Настольный теннис — простой в освоении вид спорта, который отлично помогает размяться и тренирует скорость реакции. В комплект входят две ракетки, три мяча, сетка, накладка и чехол — все, что нужно, чтобы поиграть вечером во дворе с другом или устроить небольшие соревнования. Этот недорогой набор подойдет именно для развлечения и веселья, устанавливается почти на любой стол.
Еще один вид спорта, которым можно заниматься, даже не имея серьезной подготовки — бадминтон. С набором от Wish Steeltec вы сможете потренировать силу удара, побегать и просто хорошо провести время. Детали яркие, так что их трудно потерять даже на природе. Леска натянута прочно, ресурса ракеток должно хватить не на один сезон.
Фрисби воспринимается как простое пляжное развлечение. Тем не менее перекидывание друг другу тарелки задействует все группы мышц и развивает скорость реакции. Эта тарелка летит далеко и по понятной траектории — отличный снаряд для начала. Кстати, фрисби — это еще и ряд спортивных дисциплин со своими правилами и техническими сложностями, так что игра с друзьями может перерасти в серьезное увлечение.
Стильный мяч из износостойкой резины отлично подходит для уличных тренировок. Вы сможете поиграть компанией в баскетбол или стритбол или просто отработать броски. При производстве используется технология сбалансированного сцепления: это значит, что снаряд не сбежит от вас и будет двигаться по стабильной траектории.
Футбол — один из самых популярных в России видов спорта. Играя, можно отлично побегать, потренировать меткость и отработать взаимодействие в команде. Футбольный мяч Torres Striker выполнен из качественного полиуретана и резины и выдержит не один десяток матчей, не потеряв упругости. Отличная балансировка и оптимальный размер делают его подходящим как для взрослых, так и для подростков. Он достаточно тяжелый, почти как в профессиональном спорте, так что совсем малышам не понравится.
Пляжный или обычный волейбол? А может быть, пионербол, как в детском лагере? Мяч TORRES SIMPLE COLOR подойдет для любой из этих игр. Камера отлично держит давление, поэтому вам не придется постоянно подкачивать его, а качественные материалы (полиуретан и бутил) сохраняют все характеристики даже при интенсивном использовании.
Многоскоростной велосипед с рамой 19-го размера подойдет как мужчинам, так и женщинам. Это отличный вариант для новичков: модель доступная, удобная. Поможет понять, нравится ли вам велоспорт. Конструкция велосипеда позволяет ездить по дорогам разных типов, поэтому вы сможете перемещаться по городу или отправиться в поход. Есть складной механизм — велосипед с ним легко возить в машине, на электричке и просто хранить в кладовке.
Более продвинутая модель для тех, кто уже оценил прелесть движения на двух колесах. Геометрия велосипеда предполагает вертикальную посадку. Это обеспечивает более удобное положение тела, чем на других байках. В конструкции предусмотрены детали для комфорта и безопасности: пружинная вилка с ходом 100 мм, сервисная подводка тросов и дисковые гидравлические тормоза.
Если вы не фанат велоспорта, но хотите получить свою дозу физической нагрузки, перемещаясь по городу, выбирайте самокат. В модели PLANK Magic 200 есть регулировка руля по высоте, надежные тормоза и прочная увеличенная дека из алюминия. Когда вы катаетесь на самокате, работают мышцы ног, ягодиц, спины и живота, а заодно добираетесь, куда нужно. Если вы решите сделать паузу в тренировках, самокат легко складывается для хранения.
Любая активность на свежем воздухе требует хорошей обуви, специально сделанной для занятий спортом. Яркие кроссовки Hoka RINCON 3 с облегченным весом амортизируют, снижают нагрузку на суставы. Выраженный рельеф подошвы обеспечивает сцепление с поверхностью вне зависимости от того, где проходит тренировка: на специальной площадке, асфальте или грунте.
Легкие женские кроссовки из линейки Clifton подходят для занятий на твердых покрытиях. Дышащий сетчатый верх поддерживает вентиляцию стоп, чтобы можно было тренироваться даже в жару. Подошва из легкой пены EVA гасит силу ударов. Кроссовки беговые, подходят для тренировок на длинных дистанциях.
Во время занятий на свежем воздухе важно защитить голову от перегрева. С этим отлично справится легкая и светлая бейсболка — например, от GLHF. Она удобно сидит на голове, не сваливается и не отвлекает от занятий, благодаря сетке голова меньше потеет. Козырек жесткий и не мнется.
Не забудьте защитить кожу от солнца — чтобы не было мучительно больно на следующий день после тренировки под открытым небом. В этом поможет крем против пигментных пятен с сильной защитой от ультрафиолета SPF50. Водостойкая текстура легко наносится и быстро впитывается, действует два часа — потом крем нужно обновить.
Удобные и стильные солнцезащитные очки защищают глаза благодаря фильтру UV400, который поглощает до 99.99% ультрафиолета. Они выполнены из легких материалов и плотно прилегают к голове. Ударопрочные поликарбонатные линзы с антибликовым покрытием подходят для разных видов спорта.
Используйте промокод килобайт на Мегамаркете. Он дает скидку 2 000 рублей на первую покупку от 4 000 рублей и действует до 31 мая. Полные правила здесь.
Реклама ООО «МАРКЕТПЛЕЙС» (агрегатор) (ОГРН: 1167746803180, ИНН: 9701048328), юридический адрес: 105082, г. Москва, ул. Спартаковская площадь, д. 16/15, стр. 6
История Галки и Бустера — лишнее доказательство тому, что все божьи творения созданы с одной целью: любить и страдать. Отчего эти несовместимые по сути понятия идут рядом? Трудно сказать. Возможно, оттого, что всё противоположное притягивается.
Так получилось, что я оказался свидетелем и даже в некотором роде участником этих драматических событий.
Начиналось всё очень романтично. Уж не знаю, какими судьбами в феврале 1983 года нас с одноклассником Серёгой занесло в алма-атинский зоопарк. Мы только недавно демобилизовались, заново привыкали к гражданке, строили планы на будущее. От нечего делать выходили в город в поисках приключений. Так дошла очередь до любимого с детства зверинца.
В тот день стоял крепкий мороз, снег под ногами скрипел. Полупустой зоопарк особого интереса не вызывал. Мы болтались по застывшим дорожкам среди немногочисленных посетителей и гадали, куда бы податься сегодняшним вечером. Незаметно для себя добрели до обезьяньих вольер. Увы, экзотике холод противопоказан, животных попрятали до лучших времён. Разочарованные, мы остановились у торца обезьянника, закурили.
Иллюстрация Гоши Новикова
Снизу торец здания был глухим, но на втором этаже имелась дверь, к ней вела витая железная лестница, и широкое окно, за которым росло какое-то растение. Мы дымили «Казахстанскими» и пялились на окно. На фоне серого зимнего пейзажа оно было единственным тёплым пятном. И даже навевало мысли о лете.
Тогда мне почему-то подумалось, что перед нами помещение администрации. Я представил, как за столом у горячего радиатора сидят пергидрольные зоопарковские бухгалтерши и щёлкают счётами. В комнате натоплено, на железном сейфе закипает электрочайник. Везёт же людям!
Мы уже почти докурили, как вдруг на нашу аллею свернула девушка в тёмном в талию пальто и вязаной голубой шапочке. Она быстро приближалась. Вскоре я разглядел её бледное лицо с большими подведёнными карими глазами и ярко накрашенными губами. Из-под шапки незнакомки до самых плеч спускались слегка подёрнутые инеем чёрные волнистые волосы. Уже вблизи я ещё раз взглянул на неё и, к своему удивлению, ощутил собственный пульс. Девушка показалась мне очень привлекательной. Фигурка что надо, контрастирующий с миловидным лицом строгий оценивающий взгляд. За всем этим явно скрывалась манящая глубина, в которой хотелось утонуть. Впрочем, в те времена любой девичий взгляд торпедировал без надежды на спасенье.
Появление незнакомки однозначно претендовало на самое яркое событие сегодняшнего дня. Не сговариваясь, мы заволновались: упустить такую красавицу — преступление без срока давности! Серёга даже судорожно пихнул меня в бок, мол, начинай, поддержу. Девушка, я это понял сразу, требовала особого подхода. Мои мозги напряглись в поисках нетривиальной фразы. К сожалению, полушария оттаивали медленно. В голове крутились лишь отрывочные фразы из Бальмонта про «женщину дитя, привыкшую играть...», которые я когда-то заучивал, чтобы привлечь к себе внимание одной романтичной одноклассницы. И ещё банально-безнадёжное: «Девушка! Куда вы так торопитесь?!» Больше ничего на ум не приходило. Цыпочка с изюминкой на такое не клюнет. А в том, что незнакомка несла в себе изюминку, и не одну, сомнений не было. Я понадеялся на экспромт и даже растёр щеки, но моего красноречия не понадобилось. Вернее, оно, моё красноречие, не успело понадобиться. Едва поравнявшись, она покосилась на нас и, пока я пытался раскрыть непослушный рот, вдруг свернула к обезьяннику. От неожиданности я забыл всё, что хотел сказать. Серёга от досады покрылся пятнами и молча негодовал. Тем временем незнакомка добралась до лестницы, быстро поднялась по ступенькам. Перед дверью остановилась, достала из сумочки ключ и...
Тут я понял, что настал момент истины. Второго шанса уже не случится. Очень хотелось к теплу и к девушке.
— Извините, а где тут можно записаться в обезьяны?! — нашёлся я, с трудом размыкая замёрзшие губы.
Девушка с удивлением посмотрела в нашу сторону. Я понял, что с темой попал в десятку.
— Вот как?! — у неё оказался неожиданно грубоватый, но приятный голос. — А чего сразу в обезьяны-то?..
— Чтобы к вам поближе!
Видимо, так заискивающе с ней ещё никто не знакомился. А может, мы вызвали профессиональный интерес. Я мельком глянул на покрасневшее от смущения лицо друга и понял, что отступать некуда.
— Ну так что, берёте?
— Порядочные обезьяны в такой мороз по улицам не болтаются! — с вызовом ответила она, больше для того, чтобы дать себе времени на раздумье. Но по тому, как она развернулась в нашу сторону и забыла про ключ, я понял, что мы её заинтересовали.
— Мы заблудились, хотим погреться! — задорно парировал я, радуясь, что завязался разговор.
Серёга в доказательство попрыгал и похлопал руками. Она колебалась лишь несколько секунд.
— Ну, заходите, раз замерзли!
Поднимаясь по лестнице, я думал, что нас пригласили в администрацию. На деле же мы с дружком оказались в помещении для персонала обезьянника. Симпатичные занавески, обилие разнообразных цветов в горшках, полосатые обои, домашняя мебель придавали бы комнате семейный уют, если бы не пикантные запахи. От огромных батарей, уходивших в обезьянник, несло жаром. Из-за большой железной двери на противоположной стене отчётливо слышались визги, стуки и бормотания. Жизнь по ту сторону явно била ключом. Стало ясно, что дверь ведёт к животным.
Впрочем, девушка запахов не замечала. Пока мы за её спиной подозрительно крутили носами, она скинула пальто и как-то буднично, словно для старых знакомых, накрыла на стол, украсив его бутылкой портвейна. По ловким движениям угадывалась хорошая хозяйка. Привыкшие к пустым магазинам тех лет, мы удивлённо пялились на скатерть-самобранку, усыпанную дефицитными апельсинами, бананами, грецкими орехами и свежими томатами. В отдельной чаше лежали крупные семечки. Особенно притягивало блюдце с красиво разложенными ломтиками сервелата и сыра. Мы приободрились.
— Откуда это всё? — вырвалось одновременно.
— Получаем для обезьян. Ну, кроме колбасы с сыром, конечно, — объяснила гостеприимная хозяйка.
Мы повеселели. Оказалось, что жизнь у четвероруких не так уж и плоха. Разлили вино. Как порядочные люди, представились.
Девушка улыбнулась:
— Галина, можно — Галка!
Я с интересом рассматривал владелицу Золотой Шапки. Гибкая фигура, бескомпромиссно черные волосы, большие выразительные глаза — глаза колдуньи, отметил я про себя. Вблизи она выглядела постарше, чем на улице. Я предположил, что ей где-то лет двадцать пять. Нам же было в то время по двадцать. Что, впрочем, не имело никакой разницы.
— За что пьём? — она изучающее рассматривала нас.
— За любовь!
К тому времени я уже общался с одной интересной подругой. А мой корешок Серёга страдал от одиночества. Мне подумалось, что он вполне мог бы закадрить обезьянью принцессу, и я всячески старался растормошить дружка. Но тот лишь смущённо молчал. Вино раскрепостило. Запах уже не ощущался, да и Галка расцвела. Разговорился понемногу Серёга. То есть, затянул привычный монолог про армейские будни. Пришлось вмешаться и перевести разговорный процесс в романтическую плоскость. Появилась вторая бутылка.
— А вино тоже обезьянам положено?
— Им всё положено.
Вскоре мы общались как старые друзья. Галку от вина понесло. Я понял, что она хочет нас удивить.
— Может, хотите на моих милашек поближе взглянуть?
Мы как-то неуверенно пробурчали, что мечтаем. Галина открыла ключом железную дверь, и мы очутились среди животных. В нос ударил столь многосложный аромат, что я даже зажмурился. Сидящие в клетках обезьяны при виде нас на миг замолкли. Но тут же всё вокруг ещё сильнее загалдело, завизжало, заухало. С каждым шагом запахи усиливались, я ощутил, что начинаю трезветь. Мой товарищ также с трудом сдерживал рвотные позывы.
Галина вела нас по вольеру и с любовью представляла питомцев. Впервые я так близко разглядывал приматов с их ухмылками, оскалами и отвратительными красными задницами. Слушая дикие вопли на самых разных диапазонах, стараясь дышать через раз, я как-то утратил прежний романтический настрой. Единственное, чего хотелось, так это скорейшего окончания экскурсии. Время от времени мой музыкальный слух улавливал иные звуки, низкие и нежные, звучавшие на фоне гвалта явным диссонансом. Это было что-то другое, скорее личное. Причём страстные вздохи и похрюкивания приближались. Наконец мы остановились у последней клетки. Я понял, что мы подошли к источнику. Им оказался огромный самец шимпанзе. Держась за прутья, он влюблённо смотрел на нашу хозяйку, корчил немыслимые рожи и подпрыгивал от нетерпения. Животное явно переполняли эмоции.
— А вот и мой Бустер! — с гордостью представила Галка.
Самец уставился на нас умными глазами и подозрительно притих. Мы выказали полное дружелюбие. Несколько секунд мы внимательно рассматривали друг друга. От меня не укрылось, что глаза Бустера наливаются кровью. Тут Галка, сделав загадочное лицо, шепнула, чтобы мы взяли её под руки.
— И прижмитесь, увидите, как он меня ревнует!..
Ничего не подозревая, мы с обеих сторон обняли Галку за талию. Тотчас началось представление не для слабонервных. Огромный самец явно заподозрил в нас потенциальных ухажёров. Обнажив клыки, он с яростью кинулся на разборки. Железо от удара тревожно загудело. От неожиданности мы отпрянули. К счастью, нас разделял металл, и заслуженной трёпки удалось избежать. Не в силах до нас добраться, Бустер дико завопил и принялся исступлённо колотить по клетке огромными кулачищами. От неимоверного грохота Серёга заткнул уши. Я бросил оценивающий взгляд на стальные прутья. Местные обитатели тотчас примолкли и с любопытством развернулись в нашу сторону. Тем временем Галкин дружок с огромной скоростью стал носиться по клетке. Меня охватила тревога.
— Он не разобьется?
На лице Галины играла довольная улыбка.
— Сейчас успокою. Отойдите подальше.
Мы с готовностью удалились метров на десять. Галина достала яблоко и протянула Бустеру. Как по волшебству, животное притихло. Яблоко исчезло в один присест. На морде появилось выражение нежности, глаза увлажнились, затянулись поволокой. Вытягивая губы трубочкой, шимпанзе что-то бормотал, причмокивал, старался губами облобызать Галкину руку. Огромный Бустер буквально прилип к прутьям, распластавшись перед хозяйкой, словно цыплёнок табака на сковородке. Она гладила его по голове, дёргала за уши, щекотала грудь. Ещё недавно эта устрашающая гора мышц готова была разнести клетку. Теперь же перед нами урчал ласковый и беззащитный котёнок.
— Бустер, ну ты чего? Успокойся, мой маленький! Только тебя я люблю! Никто другой мне не нужен! — обманывала Галка, а шимпанзе верил.
Самец страстно мычал, с укором косился в нашу сторону, требовал ещё доказательств. В ход пошёл веский аргумент — предусмотрительно прихваченный апельсин. Доказательство с огромным удовольствием было принято. Меня поразило, какими глазами Бустер смотрит на Галку: это был человеческий взгляд, кроткий и обожающий. Через пару минут мы с огромным облегчением покинули обезьяний мир.
После вольер воздух в служебном помещении казался почти горным. Мы налили и с радостью выпили за братьев меньших.
— Он раз меня чуть не трахнул! — разоткровенничалась Галка. — Я забыла закрыть дверцу его внутренней клетки и принялась за уборку!..
По словам Галки, она и пикнуть не успела, как самец шимпанзе оказался рядом. С радостным визгом он принялся носиться вокруг, хватать за руки и одежду. Угрозы для жизни шимпанзе не представлял, но, учитывая его силищу, даже дружескими объятиями мог покалечить. Галка хитрила, заговаривала ему зубы, стараясь добраться до заветной двери, но Бустер легко разгадывал все манёвры. Всякий раз, когда до цели оставалось какая-нибудь пара метров, он хватал её за предплечья и утаскивал к противоположной стороне клетки. В какой-то момент рукава блузки лопнули. «Обнажёнка» только подогрела питомца. Галина объясняла, что всегда была уверена, что самец шимпанзе привязался к ней лишь как к своей хозяйке. Но после этого случая поняла, что Бустер претендует на большее.
Мы сидели с открытыми ртами. Не каждый раз подобную историю слышишь от главного героя.
— Представляете, ну как мужик меня тискает! Губами щиплет за плечи, за голову, а я пошевелиться не могу, у него хватка стальная! — Галка при этом обнажила свои красивые руки и показала места, где когда-то были синяки.
Мы с удовольствием разглядывали Галкины руки. Ржали как кони, когда она описывала, как её напугала его эрекция. Вырваться удалось хитростью. Видя, что от блузки остались лохмотья, Галка её скинула и сунула разгорячённому ухажёру в морду. Пока возбуждённый самец в замешательстве гадал, что бы это значило, выскользнула из клетки. По её словам, по сей день Бустер с блузкой не расстаётся даже во сне.
Вскоре, к нашему неудовольствию, в дверь постучали. Вошла пожилая, (как нам в то время показалось, хотя ей, может, было чуть больше сорока), женщина. В отличие от Галки, блондинка. Это была тётя Нина, Галкина мама. Тоже работница зоопарка. Хозяйка канареек, попугайчиков и прочих мелких пернатых. Словом, рабочая династия. Она красноречиво указала Галке на стену, где висели часы с маятником, напомнила, что завтра суббота. Мы поняли, что экскурсия закончилась. Но за это время между нами возникла искренняя симпатия. На прощание Галина сообщила, что живёт недалеко от зоопарка, и пригласила нас в понедельник вечером в гости. Уходя, мы уже знали, что Галка разведена, у неё малолетняя дочь. Живут они в своём доме и выращивают на продажу цветы.
В понедельник мы с букетом, тортом и бутылкой коньяка стояли перед её калиткой. За забором виднелся добротный дом и несколько стеклянных теплиц. Сквозь щели Серёга углядел накрытый чехлом автомобиль.
Нас завели во двор. Галка провела нас по теплицам, с гордостью демонстрируя разнообразие растительности. По её словам, именно благодаря цветам они с матерью построили новый дом и купили машину. Галка как раз училась на любительские права. Её пятилетняя дочь походила на очаровательного белокурого ангелочка с накрашенными губками. Она смотрела на нас влюблёнными глазами и лезла на руки. Девчушке явно не хватало папы.
— А ну-ка, Наталка, поцелуй дядю! — командовала Галка дочери, и малышка с огромным удовольствием целовала нас в щёки. Я смотрел на Серёгу. Он тоже был тронут.
В доме чувствовался дефицит мужского участия. Галина оказалась практичной хозяйкой и грамотно распорядилась случайно попавшимися в её руки трудовыми активами. Тут же, пока готовился стол, я по её указанию вскопал участок в теплице, а Серёга наколол дров.
После вкусного ужина я отправился восвояси, а Серёга остался. На следующий день он привёз на такси два своих чемодана и нежданно для себя обрёл семейную жизнь. Вскоре Серёга уже пахал в теплицах, возил на автомобиле по базарам, играл с дочуркой. По его словам, даже привязался к ребёнку. На дружеских посиделках он уже появлялся под руку с Галиной. В какой-то момент я был уверен, что у них любовь и скоро они сыграют свадьбу. Серёга прожил с Галкой полгода, дольше не выдержал. Она оказалась страшной ревнивицей и даже тиранкой. До Галки мой дружок жил в своём доме с двумя младшими братьями, за которыми нужен был присмотр. После работы старался навестить пацанов. Каждый раз Галка ему устраивала скандалы, с битьём посуды и дракой. Она и слышать не хотела, чтобы он после работы бывал ещё где-то. Он рассказывал, что она была страшна в гневе. Могла ударить, запустить всем, что в руки попадётся. В такие минуты с ней было лучше не связываться. Крепкие выражения и жестокость даже в общении с маленькой дочерью у неё являлись нормой. Стоило девчушке закапризничать или ослушаться по самому мелкому поводу, как тут же следовала увесистая мамина затрещина. А брошенные вдогонку «стерва» или «маленькая ****ь» на фоне обычной Галкиной лексики воспринимались вполне безобидно.
Подобное отношение к ребёнку коробило. Несколько раз мы пытались урезонить Галку, но она от этого еще сильнее заводилась. Бабушка малышки не реагировала, она сама боялась дочери. Вскоре мы поняли, что Галка материлась так же естественно, как дышала.
В личных отношениях Галка не принимала полутонов, и даже невинный взгляд на любую представительницу её пола рассматривала как измену. Сказавши слово, назад не брала — баста! Словом, наивный влюблённый Бустер и не подозревал, какой опасности подвергался. Да и Серёга не подозревал. Он чуть не плача рассказывал, что уже задыхается в Галкиных руках. Хотя и не скрывал, что в любви Галка великолепна! И только этот факт заставляет его всё терпеть. Вскоре, после очередного опоздания на пару часов, Серёга был бит и выставлен за ворота с теми самыми двумя чемоданами. Ни плач дочурки, что уже называла Серёгу папой, ни уверения матери, что о другом зяте она и мечтать не желает, на Галку не подействовали. Так закончилась его совместная с Галкой семейная жизнь. Но не закончилась история Галины и Бустера.
Через год Серёга встретил свою нынешнюю супругу и на несколько лет покинул Алма-Ату. Вскоре женился и я. За это время я тройку раз видел Галку. Как-то покупал у неё цветы на Зелёном Базаре для своей супруги. Во второй — мы стояли по соседству на светофоре на перекрёстке Ленина-Калинина, напротив магазина «Россия». Она сидела за рулём новой «девятки», нервно курила и меня не заметила. Затем в ресторане «Жетысу» на третьем этаже, где тогда играла замечательная молодая команда, что сейчас работает с Розой Рымбаевой. Они лабали «чисто английский рок-н-ролл» и шикарно исполняли «Девочку сегодня в баре» Лозы. Я уже не помню, как мы там оказались с друзьями, что-то отмечали.
Я первым увидел Галку. Она показалась мне красавицей. С расстояния, в зелёном блестящем платье и со своими огромным колдовскими глазами, она смотрелась как индийская богиня! Рядом сидел смуглый черноволосый мужчина лет сорока. Интересный. Их столик стоял слева от небольшой сцены и чуть в глубине. В перерывах между музыкой они оживлённо болтали и нежно чмокались. С виду они смотрелись не как влюблённые, а как брат с сестрой, настолько были похожи.
Галка меня узнала, и мы поздоровались глазами. Я не навязывался, она полностью была увлечена своим кавалером. По тому, как Галина призывно щёлкает пальцами, подзывая официантов, раскованно смеётся и уверенно крутит в руках меню, я догадался, что платит она. Вдруг я поймал себя на мысли, что нынешний кавалер, в отличие от моего слабовольного дружка, не даст себя в обиду. В тот вечер я в последний раз видел Галку живой.
Прошло полгода. По делу я оказался в Галкином районе. Пока искал нужную улицу, вдруг наткнулся на её дом. Женщина, стоявшая у калитки, оказалась тётей Ниной, её матерью. Я остановил машину и вышел. Поздоровался.
— Вы меня узнаёте? Помните, пару лет назад я приходил к вам с Серёгой?
Женщина безучастно кивнула. Я спросил про Галину и внучку Наташеньку. Неожиданно женщина разрыдалась. Я взял её под руку и принялся успокаивать.
— Нет Галки, вздёрнулась... — всхлипывая, негромко ответила она. — Влюбилась в цыгана до смерти, а он её обокрал и бросил. Нашла друг дружку ****ская кровь, цыганская...
Тётя Нина рассказала, что отец Галки был цыганом. И тоже когда-то бросил её с маленькой дочерью на руках.
Я молчал, поражённый. Я не мог поверить: Галка, женщина-огонь, с такой страстной натурой и сильным характером, смогла наложить на себя руки?! Почему она не подумала о том, что станет с дочерью, с матерью? С Бустером, наконец? Неужели так невыносимы были любовные страдания? Несовместимы с жизнью? Мог ли какой-то блудливый мужик стать для неё всех дороже? Даже дороже жизни? У меня мелькнула мысль, что именно с ним я видел её в последний раз в ресторане. Мой рассудок отказывался верить.
— Я теперь работаю на Галкином месте, в обезьяннике, — тихо сказала тётя Нина.
— А Бустер?.. Как он?.. — вырвалось у меня.
— Умер Бустер... От голода умер...
После смерти Галки самец шимпанзе терпеливо ждал. Несколько недель он тенью торчал у двери, держась за прутья и жалобно вскрикивая при звуке шагов. Затем взбесился. Вихрем носился по клетке, разбиваясь в кровь. Жильё Бустера закрывали щитами, его кололи транквилизаторами, на ночь подсыпали снотворное. Но как только он приходил в себя, всё повторялось. Шёл летний сезон, но не было и речи, чтобы выставлять Бустера на публику. Сильно похудевший, с растрёпанной и потускневшей шерстью, самец представлял жалкое зрелище. Иногда он часами вопил так, что, по словам тёти Нины, у неё волосы вставали дыбом. Потом Бустер понял, что Галки уже не будет. Он полностью потерял интерес к еде. Чтобы его спасти, из Берлинского зоопарка привезли молодую самку шимпанзе. Бустер убил её. Доставили из московского другую, поместили в соседней клетке. Но, видя его ярость, в этот раз не стали рисковать. А вскоре Бустер умер. Его нашли лежащим на полу. От той семидесятикилограммовой горы мышц осталось сорок с небольшим.
Тётя Нина рассказала, что, когда убирали труп, из лап Бустера она вытащила какой-то грязный и засаленный лоскут. Чуть позже, рассмотрев на свету, она поняла, что это кусок материи от Галкиной блузки.
Вот так закончилась история Галки и Бустера.
Вполне возможно, что в алма-атинском зоопарке ещё остались люди, помнящие Галину и обожавшего свою хозяйку огромного самца шимпанзе. А может, о них уже забыли. Я же помнил всегда. И вот наконец, много лет спустя, решил рассказать.
Об авторе
Писатель, журналист Марат Галиев, родом из Алма-Аты (Республика Казахстан). С 2001 года живет во Франции, в Страсбурге. Автор рассказов, повестей и романа "Бумеранг не всегда возвращается". Печатался в литературных журналах и сайтах.