Реткон: снаружи этой крепости никогда ничего не было, и эта крепость всегда была апельсином
Как глаголит мать всех докладов, рефератов и курсовых работ, то есть Википедия, полное название данного термина есть ни что иное, как «Ретроактивный континуитет», когда установленные каноном факты изменяются, замалчиваются или опровергаются. С точки зрения читателя, можно просто сказать, что это нарушение логики повествования и сюжетная несостыковка и деньги верните, но опытные дельцы заметят, что нет, это таки легальный приём, при котором можно замалчивать, недоговаривать, но ЛЖИ, прошу заметить, как таковой, её не было.
Реткон может быть разнообразным: дополнение, изменение или полное удаление части истории. Однако, всё, что можно обозвать этим термином объединяет одно. Все изменения вводятся уже после издания оригинальной истории, и в целях улучшения имеющегося или состыковки с планирующимся продолжением.

Бог из машины и рояль в кустах: случайности неслучайны
А вот и очевидная халтура подъехала. Самолёт летит колёса тёрлися, а вы не ждали нас, а мы припёрлися. Название первого приёма легко объясняется контекстом его появления. Оно пришло к нам из Древней Греции, как известно сила тока — это когда тока сила, а значит все проблемы за нерадивого литератора порешает Зевс. Ну или другой Бог, которого древние сценаристы решат спустить с небес на землю. Актёров играющих Богов опускали на сцену с помощью механических устройств, и, порешав все проблемы за героя, под выкрики «Ну и туфта!», актёры удалялись обратно.
Рояль в кустах очень похож на бога из машины, за исключением того, что это более мелкая «случайность», которая подготовлена автором, чтобы появиться перед героем в самый необходимый момент, чтобы глупые злодеи со своими продуманными планами не расслаблялись и не забывали, что настоящие счастливчики могут быть только на стороне добра.

Чеховское ружьё: раз в год и палка стреляет
Термин антоним, к двум предыдущим. Антон Павлович Чехов как-то раз молвил, что раз ружьё заряжено, то бахнуть обязано. Этот сценарный ход заранее подготовлен, и даже, вы не поверите, упоминается в тексте, чтобы читатель мог вспомнить про тот самый платок в самом начале, которым, как оказалось, задушили Марию, и подбросили его детективу, чтобы навести всех на ложный след. Теперь мы точно уверены, что авторы в этом жестоком мире находятся в бесконечной борьбе: переписать тот отрывок в самом начале или нагло закинуть рояль в оружейную лавку? (Лично я вернулся и дописал про платок, хех)

Красная селёдка: чем сильнее барышня привлекает – тем больше она отвлекает
Однако платок может быть брошен вскользь и невзначай, чтобы отвлечь читателя от событий на которое он должен смотреть на самом деле. Автор подкидывает яркую и блестящую косточку, а мы как послушные собаки прыгаем за ней, забывая следить за событиями, которые повлияют на сюжет. Именно так и никак иначе должен работать этот приём, чтобы он был оправдан и принят. Называется это всё просто отвлекающим манёвром. А сам термин «красная селёдка», поговаривают, появился очень интересно, в 1807 году английский полемист Уильям Коббетт рассказал историю, как он использовал сильно пахнущую копченую рыбу, чтобы отвлечь гончих от погони за кроликом, и позже термин попал в литературу.

Вот и конец, а кто слушал молодец.

По квартире бегали муж с женой и искали питомца, чтобы преподать ему урок хороших манер. Они заглядывали то за шкафы, то за телевизор, то в другие места, в которых Котик любил прятаться. Последним на очереди остался диван, но тут в дверь внезапно постучали.

— Ищи его, а я пока встречу доставщика. – сказала женщина.

— Сейчас я его вытащу, и он у меня так получит! Так получит! – мужчина скинул с ноги тапок, взял его в руки и принялся отодвигать диван.

«Ой, это очень плохо, – подумал Котик, – пора срочно бежать! Но куда?». В это время хозяйка открыла входную дверь и принялась забирать пакеты, которые ей доставили. Под крики мужчины «Стоять! Хватай его!», Котик, не думая ни секунды, лишь бы спасти себя от побоев, рванул в сторону выхода. Он ловко прошмыгнул между ног женщины и выбежал в подъезд. Вслед за ним полетел тот самый тапок, которым хозяин пытался его проучить.

Кот быстро сбежал вниз по лестнице, но проход перегородила массивная железная дверь. Позади слышались крики: «Он же сейчас убежит!». Котик метался из стороны в сторону. Он попробовал спрятаться, но рядом не было подходящего укрытия.

Шаги становились все ближе. «Сейчас он меня догонит и мне конец.». Вдруг дверь распахнулась. Уличный свет наполнил подъезд, ослепив лысого кота. «Это мой шанс!» – подумал он и выбежал прочь.

Котик мчался изо всех сил. Мимо мелькали деревья и дома. Добежав до угла, он остановился и оглянулся назад. За ним с небольшим отставанием следовал мужчина и что-то кричал. «Нужно спрятаться, пока он меня не поймал! – подумал Котик, прыгнул за угол дома и продолжил побег.

Лапы все больше утопали в сугробах. Голое тельце касалось снега. Не найдя ничего лучше, он залез под машину и затаился. Мимо пронесся топот ног, преследовавший его. Холод все больше одолевал Котика. Он просидел под машиной еще какое-то время, пока окончательно не замерз.

Выбравшись, он побежал дальше и бежал до тех пор, пока не выдохся. Он рухнул на снег, поджав под себя окоченевшие лапки. Холодный ветер обжигал его. «Очень… устал… как же хочется… просто поспать…», – в голове кота промелькнула такая сильная и манящая мысль, перед которой невозможно было устоять. Он прикрыл глаза.

Позади него вновь послышались быстрые шаги, направлявшиеся в его сторону. Последнее, что Котик успел заметить, была неведомая сила, которая рывком оторвала его от земли.

***

Котик проснулся. Его дыхание было очень тяжелым. В горле было неприятное ощущение, которое раздирало его изнутри. Он открыл для себя новое, чего никогда еще раньше не испытывал – сильный кашель.

Вокруг было темно, но очень тепло. Он попробовал пошевелить лапами. Они немного болели.

— Мяу! (Живой!) – раздалось мяуканье.

— Мяу. (Ты прав, даже пытается пошевелиться.).

— Мяу? Мяу? (Поможем ему выбраться? И почему у него нет шубки?).

— Мяу. Мяу. (Не знаю, пусть отдыхает и отогревается. Пошли позовем хозяйку и заодно перекусим).

Раздались шаги. На кошачьи звуки в комнату вошла пожилая женщина с мисками в руках. Она поставила их рядом с батареей и приоткрыла одеяло, которым был накрыт Котик.

— А ну, чего шумите? Не мешайте, идите, я вам поесть уже положила. – она с улыбкой посмотрела на нарушителей тишины.

— Мяу! Мяу! (Извини, хозяйка! Уже уходим!) – с этими словами кошки убежали на кухню.

— А ты отдыхай, маленький, отдыхай. Я тебе голову приоткрыла, чтобы ты дышать мог. Как силы появятся, так сразу покушай, все уже тебе все принесла. От кого же ты бежал? И почему оказался на улице? – она погладила его по голове и ушла.

Котик окинул комнату взглядом. «Куда я попал? Это не то место, в котором я живу, здесь все отличается. И пахнет совершенно иначе. Здесь есть другие коты? А где мои люди? – говорил он сам с собой. – Нужно будет все здесь осмотреть. Но потом. Сейчас У меня совсем нет сил и ужасно хочется спать». С этими мыслями он вновь провалился в сон.

***

Прошло несколько недель с того момента, как Котик попал в новое место. Болезнь потихоньку отступала и ему постепенно становилось лучше. В жизни кота были сплошные позитивные моменты: он сдружился с другими обитателями этого дома, полностью освоился и стал поправляться, наедая бока.

Последние несколько дней женщина печатала листочки с фотографией Котика и куда-то относила. Она уходила, а через какое-то время возвращалась.

— Мяу. (Хм, этот кот на листочке очень похож на меня). – подумал он.

— Мяу! (Так это и есть ты!). – поддержал разговор маленький котенок.

— Мяу? (А зачем она это делает?).

— Мяу? Мяу! (Как зачем? Помочь тебе!).

— Мяу? (А как мне это поможет?).

— Мяу! Мяу. Мяу! (Ну ты и балбес! Она делает объявления. Кто-нибудь увидит их, придет и заберет тебя в свой новый дом!).

— Мяу. (Но мне и здесь хорошо, я не хочу уходить.) – Котик смотрел на листы, не отрывая глаз.

— Мяу. Мяу. Мяу. (Так нельзя. Мы все должны найти свой дом. Хозяйка говорит, что каждый из нас должен быть в хороших руках). – договорил котенок и убежал играть.

Раздался звонок. Хозяйка, не торопясь, дошла до двери и открыла ее. За ней стоял молодой человек, держащий в руках сумку.

— Здравствуйте! Я звонил вам недавно по поводу объявления. Мы с вами договорились встретиться сегодня.

— Здравствуйте, да, я помню. Заходите, разувайтесь. Вот, кстати, и он, – она наклонилась и взяла Котика на руки, – нашла его пару недель назад. По улице бежал, представляете? Зимой! Совершенно голый! Я его еле догнала. Уж не знаю, как он там оказался, но не смогла пройти мимо. Все ждала, что кто-нибудь из прежних хозяев отзовется, но никто так и не позвонил, кроме вас. Думала, что он вообще никому не нужен. Слишком уж они экзотичные, эти сфинксы. Мало людей, кому они нравятся, – все это время женщина держала Котика на руках и гладила его по голове, – а я влюбилась в этого очаровательного кота. Он оказался очень ласковым и добрым! Посмотрите, какие у него глаза! Настоящий интеллигент. Вот смотришь на него и видишь, что он все понимает, только сказать ничего не может по-нашему. А на своем кошачьем языке он без умолку болтает.

Котик смотрел на молодого человека и думал: «Он пришел за мной? Он увидел те самые объявления? И теперь он заберет меня с собой? Ну, на вид он безобидный. Не думаю, что он хуже того человека, который меня все время гонял. Мне он нравится. Дай-ка я попробую к нему подойти и забраться на руки», – он спрыгнул с рук женщины и направился в сторону парня.

— Смотрите, он на меня залезть решил! – засмеялся паренек. – Видимо, я ему понравился. – он расстегнул куртку, взял Котика и закутал его. – Ну как, хорошо тебе?

— Мяу. (Да, неплохо, ты действительно очень теплый).

— Вижу, что нравится! Пойдешь со мной домой? Я уже купил тебе лежанку, разный корм и игрушки. Дома у меня тепло и уютно. Надеюсь, что тебе понравится. А еще у меня с собой одеяло. Я тебя в него заверну и тебе будет тепло. Договорились?

— Мяу. (Ладно, договорились.) – ответил Котик.

— Вот и славно. Подожди меня немного, пока я обсужу все нюансы с твоей хозяйкой и сразу отправимся домой.

За всем этим наблюдал котенок, который прятался в другой комнате.

— Мяу! Мяу! (Ну вот, я же говорил! Все должны найти себе дом и быть в хороших руках!)

— Мяу. Мяу. Мяу! (Очень надеюсь, что он меня не обидит. Спасибо. Желаю и тебе скорее найти своего человека!) – сказал Котик и направился ко входной двери.

***

— Вот мы и пришли! Располагайся. Теперь это твой дом. Осмотрись пока, а я положу тебе еды. А потом я тебя помою, уж слишком ты грязный, да и пахнешь не очень.

— Мяу. (Хорошо).

Был уже поздний вечер. Дома пахло чистотой. Вещи были разложены по своим местам. Было тепло и уютно, все так, как и обещал человек. На полу лежали игрушки, а в углу кухни стояли миски с водой и едой. Было очень тихо и спокойно. «Чувствую себя так, будто я жил здесь всегда», – подумал котик.

— Ну вот, готово, а теперь пошли мыться.

После получаса разговоров и упрашиваний, Котик наконец поддался и позволил себя помыть. Он прошел мимо зеркала и посмотрел на себя: «Ого! Да я, оказывается, розовый, а не коричневый». Он подошел к парню и обтерся об ноги в знак признательности.

«Здесь ты будешь спать. Весь диван в твоем распоряжении. Я постелил сюда самое мягкое одеяло, которое только смог найти. Ложись, я тебя накрою, чтобы ты не замерз», – сказал человек.

Котик послушно забрался на диван, лег и зарылся в одеяло. Уходя, хозяин сказал: «Спокойной ночи, друг». Котик призадумался: «Друг… какое хорошее слово «друг», мне нравится. Я буду звать своего человека также».

Хоть на улице было около полуночи, сон все никак не шел. Котик выбрался из своего уютного гнезда и направился в комнату к хозяину.

— Что, не спится? – спросил парень. – И мне тоже. Залезай ко мне, я тебе почешу за ушком.

Он запрыгнул на кровать, носом приподнял одеяло и залез под него. Человек обнял погладил кота и обнял его.

— Засыпай скорее, завтра будем придумывать тебе имя. Сладких тебе снов, друг

— Мяу (И тебе спокойной ночи, мой друг).

В мои планы входили размышления о неосуществленной многолетней мечте - стать рок–звездой, но воркование влюбленных вывело меня из оцепенения:
-Дорогой, я все так же красива?
-Я только что собирался сказать тебе об этом.
- Но ведь я уже не та – морщинки… и не так стройна, как в молодости?
- Дорогая, возможно, кого-то они и портят, но только не тебя!

Так продолжалось несколько минут, и я подумал, что нет ничего потешнее и восхитительнее влюблённых, находящихся на пороге старости. Я мог бы и дальше цитировать наших «Ромео и Джульетту» или описывать события затяжного осеннего дня, если бы в этом был смысл. Скажу лишь, что пара эта осталась у меня в памяти.

Прошло несколько лет и в один из таких же, наполненных прозрачной пустотой дней я отправился на могилу моего погибшего друга. Давно не был, кладбище разрослось – появились новые ряды захоронений и новые аллеи, но могилу я нашёл. Положил яблоко, второе съел сам, постоял... как-нибудь обязательно расскажу печальную историю моего друга.

Возвращаясь назад, вдруг остановился – боковым зрением я уловил два знакомых портрета! Это были могилы тех самых влюблённых, обнесённые одной свежевыкрашенной оградкой! Присмотрелся к датам – она пережила его всего на несколько месяцев!

Мне стало очень печально, но как-то по-особенному, и даже немного страшно – какая-то мистика проникла в сознание.
Моё оцепенение прервал женский голос: «Вы знали моих родителей?».
Обернувшись, я увидел молодую женщину, одетую в чёрный кривой снизу пуховик и синюю вязаную шапку, оформленную бусинами.

«Я как-то столкнулся с ними совершенно случайно, и они мне показались особенными», – ответил я.

- Конечно, они были особенные, как бы я хотела быть такой, как они!

К выходу из города мёртвых мы шли вместе, и моя спутница поведала их историю. Оказывается, её отец заболел раком и боролся за жизнь до последнего, а мать, как могла, поддерживала его и не смогла долго жить, когда умер муж. Мы сели на скамейку, и молодая женщина в бусинах достала из сумочки предсмертный дневник отца, вот что там было написано.

«Человек не осознавший, сколько ему отведено жизнью, какой конкретный срок отмерен – не умеет радоваться простым вещам, а между тем, они прекрасны!

Заправляешь свою старенькую машину, и вдруг холодный, наполненный искорками снега зимний ветерок дует тебе в лицо, прокрадываясь за шиворот. Ты ёжишься и чувствуешь, что это приятно – ощущать кожей мир вокруг тебя.

Или, к примеру, работал плотно целую неделю, и вот наконец выходные. И ты понимаешь, что скоро будет нечто приятное – ужин не на ходу, вечерняя дрёма, переходящая в глубокий сон, а утром ты проснёшься встревоженный и постепенно осознаешь – сегодня никуда не нужно! И вот снова – приятные ощущения.

Или, когда осознаешь, что тебе повезло с женой, что в этом мире есть человек, которому ты действительно нужен, и он готов бороться за тебя пока есть силы! Это удивительно!

Или… когда ты стонешь сквозь зубы от боли, когда вокруг меркнет свет, а твои глаза наполняют сумерки, и ты хочешь одного, чтобы поскорее всё закончилось. И тут тебе ставят укол обезболивающего, и с каждой минутой вокруг становиться всё светлее, боль отступает, оставляя какое-то странное послевкусие, как будто здесь, в тебе, что-то лежало, но это что-то унесли, и остался лишь след на песке. Тебе уже наивно кажется, что боль никогда не вернётся, и ты спокойно ложишься на кровать с мыслью, что теперь всё будет хорошо. Потому что несколько часов без боли могут превратиться в вечность, выделенную тебе специальным образом, как перерыв между кошмарами. Вообще время относительно и бежит с разной скоростью в зависимости от обстоятельств. И осознание конечности твоей жизни воспринимается при разных обстоятельствах тоже по-разному.

Когда ты узнаёшь, что врачи, скорее всего, ничего не смогут сделать – очень глубокие метастазы, поражены многие органы, и тебе осталось… два года. Да, собственно, гораздо меньше, поскольку жизнь на обезболивающих – уже не жизнь. Тебе предлагают надежду в виде химиотерапии, иммунотерапии, гормональной терапии, на прямые вопросы отводят взгляд. Ты выходишь на воздух, и вот наступает осознание того самого конца!

Знаете, в чём ирония? С одной стороны, мы все знаем, что когда-нибудь умрём, но никто из нас этого не осознаёт. Знает, но не осознаёт! Да, в любой день мы можем погибнуть от несчастного случая, но не впадаем в депрессию по этому поводу. Мир рушится лишь от слова РАК – Как?! У меня?! Разве такое может быть?! И вот наступают дни, когда ничего не нужно.

Наверное, такие же ощущения испытывают приговорённые к смертной казни. Наверное, не знаю.

И теперь, когда ты просыпаешься утром, понимаешь, что тебе не встать – тяжесть осознания чего-то ужасного выпила из тебя все соки, и ты превратился в робота. Некоторые люди порой думают: «Если бы я узнал, что мне осталось жить год, уж я бы оторвался!». Нет, поверьте, для этого у вас не будет никакого стимула, только бесконечный ступор, как будто жизнь уже покинула вас…»

Я заглянул дальше, но читать не смог – слишком тяжёлые вещи были описаны в дневнике.

Мы попрощались с женщиной в бусинах, даже обнялись по-братски. Видно было, что боль утраты ещё терзает её душу и не скоро отпустит. Конечно, это всё равно случится – и тогда она посмотрит в небо и увидит всю его бесконечную красоту, и почувствует: отпустило…  будем жить.

Что сказать… в жизни многих людей случаются страшные события, которые меняют душу, заставляют по-другому относиться к жизни, окружающим тебя людям и явлениям, но готовы ли мы к таким событиям? Как же хорошо быть здоровым! Как замечательно, что сейчас… всё хорошо!

Я сел в автомобиль и включил радио. Заиграла старая, набившая оскомину, песня.

«Боже, как она на самом деле прекрасна! – подумал я. – И как только люди научились придумывать такую музыку?!» Во время движения я приоткрыл окно, чтобы ощутить кожей движение встречного ветра. Жизнь удивительна даже в мелочах!

Я вернулся домой, моя супруга колдовала у плиты, стараясь приготовить для меня очередной кулинарный шедевр. Бережно и с теплотой в сердце я обнял её. Маша повернулась:
– Дорогой, я всё так же красива?
– Я только что собирался сказать тебе об этом.

Владимир Шамов

Мы гуляем с ним каждое утро и каждый вечер. Нам обоим это крайне полезно: мне – чтобы размять затекшую спину после сидячей работы, ему – чтобы выплеснуть неиссякаемую детскую энергию.

Сегодня наш маршрут, как всегда, начинается с Кирпичной улицы, которая выведет нас в парк, а вернемся мы через набережную, обогнув весь квартал. Около восьми тысяч шагов — недостаточно, чтобы устать по-настоящему, но вполне хватает для крепкого здорового сна.

– Как дела в школе? – спросил я, когда мы свернули на широкий тротуар.

Фило нахмурился, перебирая ремешок рюкзака.

– Нормально... Только учительница сегодня плакала. Даже не ругалась за ошибки в математике. А она же всегда ругается!

– Может, у неё что-то случилось?

– Не знаю... Я спросил, но она только всхлипнула.

Я положил руку на его плечо.

– Ты молодец, что попытался, Фило. Знаешь, взрослые порой грустят, иногда даже без видимой причины.

– Как мама в последний месяц?

– Да, как мама.

– Но у неё это пройдёт, правда?

– Конечно. Ещё пара дней – и всё снова станет как раньше. У неё ведь есть мы.

Фило успокоенно улыбнулся, а я погрузился в воспоминания. В последнее время я всё чаще ловлю себя на мыслях о детстве сына: крошечный свёрток, который я качаю на руках, осторожно купаю крошечного человечка в старенькой пластиковой ванночке. "Он ведь не стеклянный, не разобьёшь", – смеялась тогда Джилл. Она тогда часто смеялась. Я закрыл глаза.

Надеюсь, скоро снова услышу её смех.

– Пап, а может, сегодня всё-таки зайдём сюда? – Просительные нотки в голосе сына отвлекли меня от размышлений.

Он остановился напротив входа в магазин "Сладкие радости". На витринах красовалась цветистая афиша, где радостно улыбался кудрявый румяный ребёнок, которого за руки держали не менее счастливые мужчина и женщина.

– Мы же говорили, Фило – в этом магазине продают сладости для взрослых. Через сколько лет ты станешь взрослым?

– Через восемь, – буркнул он, недовольно шмыгнув носом. Вряд ли он сам верил в успех своей попытки, но теперь ещё минут десять будет изображать обиду.

– Вот тогда и поговорим.

На перекрёстке торгует цветами старая Гретхен. Я часто покупаю у неё подарки жене, так что она хорошо знает нашу семью. На её морщинистом загорелом лице всегда полуулыбка, а маленькие сухие ручки быстро-быстро упаковывают очередной букетик васильков или мимоз. Кажется, она уже была старой, когда я ещё был ребёнком, и всегда стояла на этом самом месте. Мы подошли к ней поздороваться. При виде Фило старуха улыбнулась во весь рот и словно помолодела на пару десятков лет.

– Тебе подобрать симпатичный букетик, сынок? Подаришь своей красавице жене.

– Спасибо, но не сегодня. Мы с сыном гуляем. Вы же помните Фило?

– Какой сладкий мальчик вырос, так бы и съела прямо сейчас! – Она ласково потрепала Фило по щеке. Тот фыркнул, но скорее смущённо, чем недовольно. – Вылитый ваш старшенький, упокой Господи его душу.

Ну вот нормально же общались! Я решаю закончить этот разговор как можно быстрее:

– Ну, бабушка Гретхен, нам пора. Завтра обязательно возьму у вас цветов для жены.

– Уж заходи, сынок, завтра точно будут ромашки, твоя их любит. – Кажется, старушка сама не поняла, что спорола бестактность.

У нас в семье не принято обсуждать старшего брата Фило. Даже его детское любопытство пасует перед этим негласным запретом. Но сегодня неосторожные слова старухи снова напомнили ему об этой загадке. Я вижу, что он хочет спросить меня, но не знает, как лучше начать непростой разговор.

– Помнишь, мы всегда говорили тебе, что ты особенный, Фило? Самый чудесный ребёнок в нашем городе? Твой брат был таким же. Он принёс нам много счастья, но теперь его, к сожалению, нет. Когда-нибудь я обязательно расскажу тебе больше, а сегодня давай не будем об этом.

– Жалко, что я совсем не помню его.

– Вы бы с ним точно подружились, Фило.

Мы некоторое время идем молча. Мягкое золото солнечного света льется на улицы и золотом же отражается от окон домов – наступил «золотой час», любимое время фотографов и уличных гуляк. Смурное настроение сына быстро проходит – дети так легко отпускают эмоции. Уже через пять минут он непринужденно рассказывает о проделках школьных друзей, планах поехать летом в лагерь и построить в лесу «настоящую базу».

У входа в парк нас окликнул Марк, мой давний клиент. Фило недовольно сморщил нос, предвкушая очередной скучный разговор взрослых.

– Привет, Марк! Давно не виделись.

– Точно! А у меня как раз был к тебе разговор насчёт завтрашних торгов...

– Давай не сейчас, ладно? Ты же видишь, я с Фило гуляю. Если очень нужно, я тебе позже перезвоню.

– Обязательно позвони, Гейл, это очень важно!

Мы, наконец, покидаем шумные улицы и попадаем в тень деревьев парка. Тут тихо и пустынно, несколько горожан выгуливают собак, одинокий бегун заканчивает вечернюю тренировку, остальные немногочисленные посетители парка в основном прогуливаются парочками, совсем как мы с сыном. Старая растрескавшаяся брусчатка дорожек засыпана листьями: тропинки слишком редко подметают, чтобы результаты стали заметны.

В нос ударил сладкий запах жжёного сахара. Я оглянулся: рядом стоял небольшой ларек с попкорном, сладкой ватой и сосисками в тесте. Кажется, с моего детства его даже не красили.

– Пап, а можно мне попкорна?

– Конечно, давай возьмём. А может, лучше сосиску в тесте? Тебе не надоела кукуруза за последние полгода?

– Так попкорн – это совсем другое!

– Ну ладно, если уж другое. Тебе солёный?

– Солёный.

Мы стали обладателями большого картонного ведёрка с воздушной кукурузой. Фило так аппетитно хрустел, что и я взял пару горстей, хотя обычно не люблю есть на ходу. К нам сразу же слетелись голуби в надежде на дармовое угощение.

Мы подошли к длинной тенистой аллее из высоких лиственниц, чьи раскидистые ветви надежно укрывали от солнца. Пахло смолой и свежестью. Моё любимое место. Ноги слегка пружинили на ковре из опавших иголок. В глубине аллеи стояла небольшая деревянная беседка, где мы сделали перерыв.

Скормив остатки попкорна вечно голодным птицам, мы двинулись дальше. Фило неожиданно взял меня за руку – редкая для него сентиментальность. Обычно он либо бежал впереди, либо отставал, отвлекаясь на собак и алюминиевые банки, которые любил плющить и относить к урне. Мы замедлили шаг. Свет, пробивавшийся сквозь листву, был настолько густым, что казалось, его можно потрогать рукой.

Аллея вывела нас на просторную поляну, где стоял яркий деревянный городок с горками, канатами и лестницами. Иногда я жалел, что слишком взрослый, чтобы присоединиться к играющим детям. Сегодня там было многолюдно, и, кажется, я даже узнал пару приятелей сына.

– Пап, я поиграю немного? Там Сэм и Барто!

– Конечно, я подожду здесь.

Он убежал и присоединился к играющим детям, я же достал телефон и набрал номер Марка.

– Марк, это я.

– Спасибо, что перезвонил, Гейл. Я что сказать хотел – мы с Мартой передумали брать лопатку, все-таки для нас слишком жесткое мясо. Что насчет бедер?

Я нашел взглядом сына – он как раз поднимался по канату на второй этаж городка, усиленно работая ногами.

– Они хороши, как и все остальное, Марк. Только я тебя разочарую – на них уже довольно много желающих. Я бы предложил шею, но ее еще неделю назад забронировала старая Гретхен.

– Черт. Что ж, будем надеется, что нам завтра повезет. Ты только смотри, не гоняй его сильно сегодня, а то завтра мясо будет жестким!

– Поучи ученого. Не в первый раз. Все, до завтра, – я поспешил попрощаться с приятелем, увидев, что ко мне направляется Фило.

Его щеки раскраснелись, глаза блестели. Явно что-то задумал.

– Пап, Сэм с друзьями позвали меня на старый стадион сейчас, можно мне с ними? Они собираются там бегать перегонки, а я же у вас как молния!

– Ну мы же говорили, Фило – сегодня никакого бега, надо дать тебе отдохнуть! Пойдем лучше прогуляемся вдоль набережной – я слышал, там вчера видели лебедей. А потом домой, посмотрим вместе с мамой мультики перед сном. А завтра я отпущу тебя гулять куда хочешь, договорились?

Он согласно кивает, берет меня за руку, и мы спускаемся к набережной. Поверхность реки уже окрасилась ярко-оранжевым цветом, совсем скоро солнце скроется за горизонтом. От воды немного тянет прохладой, и я набрасываю на плечи сына свой пиджак. Я не могу позволить ему простудиться.