Привет, Пикабу!
Хочу поделиться историей одного своего странного «эксперимента». Сразу скажу: тема тяжелая, пост длинный, и я не собираюсь тут никого учить жизни или толкать политику. Это скорее попытка разобраться в том, что, черт возьми, происходит в головах у людей по обе стороны экрана, когда они встречаются в этом цифровом аду.
И, как оказалось, в своей собственной голове тоже.

Вступление: Мой эксперимент над собой (или почему я заглянул в этот ад)

Все началось с простого любопытства. Мне на глаза стали попадаться нарезки из этих чатрулеток. Знаете, где наши соотечественники с таким уверенным видом «раскидывают по фактам» украинцев. Я смотрел и не мог понять: зачем? Зачем они это делают? Это такая форма троллинга? Попытка достучаться? Или что-то еще?
Я решил разобраться. Не по нарезкам, а по полной. Я потратил десятки часов, просматривая стримы и исходники, делая заметки, пытаясь найти в этом хаосе хоть какую-то логику.
Моя главная ошибка была в том, что я думал, будто я — просто наблюдатель. Эдакий ученый в белом халате, который смотрит на копошащихся в банке муравьев через стекло.

Но чем глубже я погружался, тем яснее понимал: этот эксперимент я ставил над собой. И то, что я обнаружил, мне совсем не понравилось.
Я хочу поделиться с вами тем, что увидел, разложив все по трем разным «углам зрения». Это будет честно, и местами — очень неприятно.

Глава 1: Лаборант и его подопытные (Взгляд из-за плеча «автора»)

Итак, первое, что я понял, наблюдая за нашими «героями» чатрулеток: они не пытаются вести диалог.
Забудьте об этом. Это не дебаты, не поиск истины и не попытка кого-то переубедить. То, что мы видим, — это работа лаборанта в своей личной химлаборатории.
Представьте себе человека в халате. Перед ним — ряд пробирок с разными «реактивами» (это украинцы, попадающиеся в рулетке). У лаборанта есть гипотеза: «Все эти реактивы при добавлении определенного катализатора вступят в бурную реакцию с выделением агрессии».
И он начинает эксперимент.
Он раз за разом использует одни и те же «катализаторы»: одни и те же вопросы, одни и те же картинки, одни и те же провокации. Он не слушает ответы. Он ждет РЕАКЦИЮ.
И когда с той стороны экрана наконец срываются на крик, мат и проклятия, наш лаборант с довольным видом фиксирует результат. Он поворачивается к своей аудитории (зрителям на стриме) и говорит: «Вот, смотрите! Гипотеза подтвердилась! Пациент невменяем, говорить бесполезно».

Сначала, когда смотришь на это, чувствуешь злость. Потом — недоумение. А после двадцатого часа просмотра приходит другое чувство. Дикая, всепоглощающая усталость и брезгливость.
Ты устаешь от этого повторяющегося ритуала. От этого абсурда, который перестал быть смешным или даже страшным. Он стал просто... пошлым.
Это очень похоже на работу патологоанатома, который в сотый раз вскрывает одно и то же тело, заранее зная, что именно найдет внутри. Никакого открытия, никакого откровения. Просто механическая, грязная работа по подтверждению уже известного.
И это был только первый слой того, что я увидел. Дальше — хуже.

Глава 2: Диагноз: Дегуманизация как сервис

Итак, мы выяснили, что «диалога» в чатрулетках нет. Но тогда что это? Если отбросить эмоции и посмотреть на ситуацию как на систему, то все становится на свои места.
Перед нами — идеально отлаженный конвейер.
И производит этот конвейер очень специфический товар. Товар этот — дегуманизированный образ врага.
Звучит сложно, но на деле все просто. «Дегуманизация» — это когда ты перестаешь видеть в оппоненте человека. Ты больше не видишь личность с его историей, его болью, его сомнениями. Ты видишь просто... функцию. Носителя враждебной идеологии. Симптом болезни. Винтик в чужой машине.
И чатрулетка — это сервис по производству и доставке этого продукта своей аудитории.

Как работает этот конвейер?

1. Производство.
   Наш «лаборант» из первой главы — это начальник цеха. Он берет «сырье» (случайного украинца) и обрабатывает его: провоцирует, доводит до эмоционального срыва, вырезает из контекста все человеческое. В итоге получается готовый продукт — короткий, яркий клип, где «враг» выглядит именно так, как его хотят видеть: агрессивным, нелогичным, безумным.

2. Потребление.
   Аудитория стрима или зрители нарезок — это потребители. Но они не просто «покупают» этот продукт. Они в нем нуждаются. Зачем?

Вам как бы говорят: «Расслабься. Сомневаться не нужно. Смотри, с такими говорить бесполезно. Значит, все, что мы делаем — правильно».
Эти ролики — как обезболивающее для совести. Или, если хотите, как наркотик. Люди приходят за новой дозой валидации, за подтверждением своей ненависти.
Идеальный токсичный цикл
Получается замкнутый круг.
Запрос аудитории на «обезболивающее» рождает предложение от стримеров-«лаборантов». Они производят контент, который, в свою очередь, еще больше убеждает аудиторию в их правоте и усиливает запрос на новый такой же контент.
В этой системе любой намек на нормальный диалог — это брак. Если вдруг попадется адекватный человек, который спокойно и аргументированно будет говорить, — этот фрагмент, скорее всего, вырежут. Он ломает конвейер. Он не утоляет жажду, а заставляет снова сомневаться.
Это бизнес. Только торгуют тут не вещами, а эмоциями и моральным самоуспокоением.
И когда я это понял, мне стало по-настоящему жутко. Но самое страшное открытие ждало меня впереди — когда я решил посмотреть на себя самого.

Глава 3: Мое зеркало. Или как я сам стал частью проблемы

А теперь самое сложное. И, наверное, самое важное во всем этом тексте.
Все то время, что я с умным видом раскладывал по полочкам этот феномен, я чувствовал себя... ну, вы поняли. Умным.
Я сидел на своем воображаемом аналитическом олимпе, в белом халате, и ставил диагнозы: «лаборант», «конвейер дегуманизации», «коллективный невроз». Я чувствовал себя выше этого. Чище. Я же не ору в камеру, не потребляю ненависть. Я ее изучаю.
И это была самая главная и самая опасная иллюзия.
Пока я с презрением смотрел на «лаборанта», который превращал людей в «подопытных», я делал то же самое. Только более изящно.
Для меня они тоже перестали быть людьми. Они стали «кейсами», «примерами», «объектами для анализа». Я не видел в них заблудившихся, напуганных, страдающих или озлобленных личностей. Я видел симптомы и функции в моей красивой теоретической модели.
Это была моя личная, интеллектуальная форма дегуманизации.
Моя «усталость и брезгливость», которой я так гордился? Я думал, это признак моей тонкой душевной организации и объективности. Какая чушь. На самом деле, это было эхо той же самой злобы и бессилия, что и у всех остальных участников. Просто мой мозг завернул эти эмоции в красивую обертку «аналитической отстраненности».
Мое желание построить эту стройную теорию про «конвейер»? Это был мой собственный поиск валидации. Тот «лаборант» хотел подтвердить свою картину мира. А я — свою. Только его картина мира была «они все безумцы», а моя — «я достаточно умен, чтобы видеть систему, которую не видят другие».
Механизм тот же. Цель та же — почувствовать себя правым и умным. Успокоить свой собственный когнитивный диссонанс.

В этой истории нет и не может быть «невинных наблюдателей».
Как только ты начинаешь в это всматриваться, ты становишься частью процесса. Зритель, который смотрит стрим. Автор, который пишет об этом пост на Пикабу. Комментатор, который будет сейчас писать свое мнение. Все мы — участники.
И тот, кто думает, что он просто «изучает» проблему со стороны, на самом деле — самый слепой из всех. Он не видит главного — своего собственного отражения в этом кривом зеркале.
Я заглянул в этот ад, чтобы понять других. А увидел там самого себя.

Эпилог: Заразность пустоты и что дальше?

Так какой же вывод из всего этого? Что я понял, потратив кучу времени на погружение в этот цифровой окоп?
Вывод простой и, если честно, довольно пугающий.
Вся эта история с чатрулеткой — это не просто симптом болезни общества. Это вирус. Вирус, который заражает всех, кто к нему прикасается.
Он работает в несколько стадий. Сначала он заражает тебя злостью и азартом. Потом приходит усталость и брезгливость. А в конце остается только глухое, вязкое ощущение бессмысленности и пустоты. И эта пустота — самое страшное.
В ней нет правых и виноватых. В ней нет победителей. В ней просто две картинки на экране, два
человека, которые друг друга не слышат и уже никогда не услышат.
Так что же делать?
А я не знаю.
У меня нет для вас красивого финала или простого решения. Я не могу сказать: «Давайте все будем дружить» — это будет звучать как издевательство.
Единственное, что я понял для себя, — это то, что единственная настоящая битва происходит не на экране. Она происходит внутри твоей собственной головы.
В тот момент, когда ты ловишь себя на чувстве превосходства.
В тот момент, когда ты получаешь злорадное удовольствие, видя, как оппонент выглядит глупо.
В тот момент, когда ты перестаешь видеть в человеке на экране человека и начинаешь видеть «кейс», «симптом» или «реактив».
В этот самый момент вирус побеждает.
И единственный способ ему противостоять — это постоянно отлавливать эту дрянь в себе самом. Не пытаться «победить» кого-то в интернете, а победить вот это желание дегуманизировать и возвыситься. Это адски сложно. Мне вот не всегда удавалось.
Я написал этот пост не для того, чтобы кого-то научить. А чтобы попытаться честно разобраться в своей собственной «болезни».
Спасибо всем, кто осилил этот длинный текст.

Ну и после такого тяжелого поста — вот вам мой кот. Он не понимает ничего из вышесказанного, и в этом, наверное, его главная мудрость. Всем добра.