Ален Карр. Хорошая тема. 1 раз, прочитав книгу реально бросить. Я на 5 мес без ломки, без обжираловки и без упаднического настроения и раздражения бросила, прочитав книгу «легкий способ..». Мозгов не хватило только не пробовать 1 сигарету для интереса после прочтения книги. И через 5 месяцев с 1 лихой затяжки я балда - снова закурила. Так легонечко… 1 сигаретку в неделю. На сл неделе уже по 1 в день. К концу месяца пачка в день уходила как обычно. И я раскисла и продолжила курить.

Выкуривала 1,5 пачки за раз. Зеленела. 1-2 дня не курила и снова.

Выбрасывала пачки. Покупала снова.

А потом пришел вейп в мою жизнь. Капец как было тяжело привыкать к нему. Кашляла как дед Макар… но научилась за 3 года. И …

Поняла, что с Вейпа слезть пиздец, Как тяжело. Нет вони. Нет желтых Зубов, нет прокуренных пальцев и одежды. И «как будто бы» не вредно.

Есть запах жвачки бабл и легкий дымок. И все. Я попала на крючок.

Почему бросить хочу.

Потому что. Это гадость. Это зависимость. Это наркотик. Поэтому.

Теперь как я бросаю: выбросила вейп в мусорку. Все. Конец.

День первый.

26.10. Непривычно. Но вдохновленно. Без какого либо труда. Тупо на мотивации и желании. Стрессов нет в этот день. Никому об этом не рассказала.

День второй. 27.10. Также непривычно. Хочется в руках что то держать. Кубикам играю с магнита) и пластилин детский леплю. Чуток раздражение начало появляться и головная боль. Также никому ничего не рассказала. Но уже хотелось поделиться.

День третий. 28.10. Раздражение нарастает. Пластилин леплю). Ощущение, что чего то не хватает. Включаю логику, что ощущения которые я сейчас испытываю - это обман. Ломка. Физическая. При этом Вейп перед глазами. Дома курит сын. Тяги к вейпу нет. Но психологическая тяга присутствует. Головная боль в течение дня давала о себе знать. Это злило. Сходила на косметические процедуры. И к зубному. Двойной стресс. Ну и ладно. Когда накатывает разлражение- схватила собак и пошла гулять с ними. Через минут 10 отпустило. Пришла с гулянки Собачьей - сама наелась батона со сгущенкой, как Тузик )))))

Новые привычки формирую. Стараюсь не заедать. НО… ласок сгущенка в рот, чем вейп. Вес можно потом скорректировать)

не стало в одночасье. не из-за драмы, не из-за ссоры. просто жизнь развела в разные стороны, как иногда забирают в больницу, а подушку оставляют дома. сначала ты даже не понимаешь, что случилось. ложишься спать, и все как обычно: одеяло, простыни, подушка.

но сон не приходит.

ты ворочаешься. одной подушке слишком жарко. она сминается, ее угол впивается в шею. ты пытаешься обнять ее, но она не отвечает, не подстраивается. она просто набитая ткань. пустота сбоку становится осязаемой, физической, давящей. ты осознаешь каждый сантиметр пространства, где его нет. где должно быть его дыхание, его тепло, его удобное, привычное присутствие.

и вот тогда приходит понимание. жуткое, холодное, как кровать без наволочки. без второй подушки уже не то. не то сновидение, не то утро, не то существование. комфорт оказался ловушкой. я так привыкла к мягкости, что разучилась спать на жестком. привыкла к тишине вдвоем, что теперь оглушает тишина в одиночестве.

он был той самой второй подушкой. с ним было хорошо. но теперь, без него, я понимаю, что «хорошо» это не «счастье». это просто отсутствие дискомфорта. а настоящее счастье, должно быть, другое. колючее, неудобное, возможно, даже иногда бессонное. но живое.

а я осталась с одной подушкой и с знанием, что удобство это самая коварная форма одиночества. потому что оно притворяется, что его достаточно. пока не исчезнет.

— Хороший урожай, — пробормотал Гедеон, потирая небритый подбородок. — Крепкий, отчаявшийся народ. Самый лучший товар.

Он надел нейроинтерфейсный шлем, похожий на терновый венец из оптоволокна, и закрыл глаза. Корабль тихо загудел. Процесс пошел.

Гедеон не крал души. Кража оставляла пустоту, вызывала вопросы, привлекала внимание. Гедеон был предпринимателем, а не вандалом. Он копировал.

Импринтер настраивался на уникальную сигнатуру каждой молящейся души — на ее страхи, надежды, воспоминания, на всю сложную архитектуру личности, сцементированную верой в распятого Бога. Он считывал этот паттерн, как сканер считывает штрихкод, и создавал идеальную, неотличимую копию. Дубликат. Эхо души, запертое в кристалл памяти.

Исходники оставались на месте. Мужчины и женщины в молитвенном доме почувствовали лишь легкий озноб, прилив благодати, который они приняли за ответ с небес. Они выйдут из церкви умиротворенными, не зная, что их цифровые тени уже каталогизируются в трюме «Пневмокласта».

Через час все было кончено. Гедеон снял шлем. На консоли горела цифра: 47. Сорок семь полноценных «личностных конструктов». Он спустился в трюм.

Трюм был похож на винный погреб будущего. Вдоль стен тянулись стеллажи, и в каждой ячейке покоился небольшой кристалл, слабо мерцающий изнутри. Гедеон взял один. На кристалле была гравировка: «Ед. #34. Муж., 45 лет. Основная эмоция: страх перед судом. Вторичная: надежда на прощение. Навыки: плотник, отец 5 детей. Уровень покорности: 9.7/10».

Эти души были первоклассным товаром. Их покупали не для грязной работы. Их покупали для симуляций.

Сверхбогатые агностики и атеисты с окраин Галактического Ядра платили целые состояния, чтобы населить свои частные виртуальные миры. Им нужны были не бездушные NPC, а настоящие, страдающие, верящие, надеющиеся личности.

Эти скопированные души христиан были идеальны.

Они верили в первородный грех и изначально считали себя недостойными. Они привыкли к идее служения высшей воле. Их концепция рая была связана с вечным поклонением и отсутствием собственного «я». Они были заранее отформатированы под рабство.

Однажды клиент, гедонист с Проксимы, спросил Гедеона, не мучает ли его совесть. Гедеон тогда искренне рассмеялся.

— Совесть? За что? — ответил он, осматривая партию свежих душ из пятидесятнической коммуны. — Я даю им ровно то, чего они просят всю свою жизнь.

Он подключил один из кристаллов к диагностическому порту. Перед ним на голографическом дисплее возникла фигура молодой женщины. Ее глаза были полны слез и света. Она стояла на коленях в симулированном пространстве — пустой белой комнате.

— Господи, прими меня, рабу твою недостойную, — шептала она. — Воля Твоя да будет, не моя.

Гедеон смотрел на нее без жалости. Он видел не женщину, а идеальный программный код. Самообновляющийся, самомотивирующийся, не требующий внешнего контроля. Архитектура ее личности была построена на самоотречении.

Через неделю он встретился с покупателем в нейтральном космопорте.

Покупатель, облаченный в безупречный белый костюм, брезгливо осмотрел контейнер с кристаллами.

— Они чистые? Без еретических отклонений? Мне нужны классические, страдающие души из ортодоксальных сект. Без этой новомодной теологии процветания.

— Только лучшее, — заверил Гедеон. — Старая школа. Страх, трепет и готовность к вечному служению. Они будут населять ваши виртуальные сады и молиться на вас, как на бога. Им даже понравится. Страдание облагораживает, так ведь они считают?

Сделка состоялась. Кредиты были переведены. Гедеон вернулся на «Пневмокласт» и задал курс на следующий сектор, где, по данным его сканеров, наблюдалась высокая концентрация молитвенной активности.

Он стоял на мостике, глядя на карту звездного неба, которая для него была картой человеческой веры. Каждое скопление огоньков было не галактикой, а зоной отчаяния, где люди взывали к небесам.

Он снова вспомнил вопрос о совести. Он повернулся к пустому креслу второго пилота, словно объясняя невидимому собеседнику.

— Они поклоняются Богу, который потребовал от Авраама зарезать сына. Богу, который утопил почти все человечество в потопе. Богу, который допустил пытки и казнь собственного отпрыска, чтобы «искупить» грехи, которые сам же и встроил в их природу. Они смотрят на это вселенское чудовище и говорят: «Ты благ. Я — твой раб».

Гедеон усмехнулся, и его усмешка была страшнее безмолвия космоса за бортом.

— Ну а что вы хотели, чудовища? Верить в такого кровожадного бога и добровольно называть себя его рабами? Я всего лишь принимаю вас на слове. И нахожу вам нового хозяина. Бизнес есть бизнес.