- И запомни, внук, хуй в штанах всегда должен указывать на норд вест.

Это были последние слова старого морского волка и по совместительству моего деда Кондратия Акакиевича Клыка. Его последнее судно так и осталось на вечной стоянке под кроватью.
Такие же дурно пахнущие старики, прикованные к своим постелям, будто некогда могучие Прометеи, тоже вряд ли смогут уплыть далеко. Дежурной сестры не дозовешься. Можно помереть и тебя не распознают ещё неделю. А там и пенсия подоспела. Потом и зачтём в вечные списки этой палаты номер шесть.

Капитан дальнего плавания Клык был старым морским волком. Но я это уже говорил. Хотя было это так давно, что живых свидетелей уже не осталось. А он всё жил и жил, не давая покоя больничной челяди. Раздавал команды по всякому поводу и руководил своей флотилией, то бишь палатой.

Уважение имел непоколебимое. Кланялись ему и несли всякие подношения местные папуасы из других палат, которые с головой тю-тю, а ходячие, словно мертвецы. Папиросы особенно ценил дед. За папиросы мог повысить в звании, а то и наградить. Зачерпнет из судна и окрапит несуна. "Вот теперь ты настоящая корабельная крыса"- говорил он. И награждённый отступал задом наперед от койки великого мореплавателя и грозы всех морей и океанов.

А бывало захандрит дед, отвернется к стенке и сопит в седую бороду. Ни ест, ни пьёт, подношения отвергает, как всякую власть, что не от Посейдона. И так по несколько дней. Уговорами его не пронять. Они для него что соль морская, привычны.

Тогда заведующая вызывает меня, как единственного вменяемого родственника. "Приходите дедушку кормить, не ест!"- рапортует мне из трубки.

И я еду на перекладных. Уговариваю старика поесть. А за едой поведать мне очередную тайну о морских сокровищах. И дед нехотя разговаривает со мной, жуёт кашу и зыркает по сторонам, чтобы никто из палаты не дай бог не подслушал координаты. Потом суёт мне в руки леденцы и папиросы. Это от несунов. У него много. Я отказываюсь, но это бесполезно.

Уходя, сую деньги в карман дежурной сестре и прошу помыть деда, сменить ему постельное и судно. Запустили совсем. Дышать в палате нечем.

Ухожу и каждый раз говорю себе, что больше не вернусь. Больно смотреть на эту разбитую некогда махину.
Ведь не был Кондратий Акакиевич Клык никогда никаким капитаном, он и в армии то не служил по состоянию здоровья. Всю жизнь в совхозе работал, осеменителем тёлок. Известный человек был. В почёте. О нём и местные газеты писали. А потом его одна корова легнула неудачно, он головой и поехал. Внешне вроде ничего, а стал всем представляться, как Кондратий Акакиевич Клык - капитан дальнего плавания, морской волк и гроза семи морей. И поплыл по волнам этой придуманной истории. Чем дальше, тем хуже. Благо уже на пенсии был, денег хватало. Но эта морская стихия его полностью захлестнула.

А потом ноги отнялись. И он совсем стал ку-ку. Поместили его в спец учреждение. Там он и сделался капитаном на всю палату, то есть каюту. Вот и отдал швартовные, старый морской волк. Вся палата выла, а потом и вся больница, как прознали. Так ни одного адмирала не провожали в последний путь, как деда. А это, дорого стоит.