В начале войны японское военное командование недооценивало угрозу массированных воздушных налетов и не уделяло должного внимания развитию противовоздушной обороны. До осени 1944 года авиаудары по территории Японии оставались редкими, за исключением знаменитого рейда Дулиттла на Токио 18 апреля 1942 года и нескольких ограниченных операций с баз в Китае против острова Кюсю. Однако коренной перелом наступил после захвата американцами Марианских островов летом 1944 года – это позволило развернуть регулярные стратегические бомбардировки Японского архипелага. К весне 1945 года масштаб воздушного натиска достиг беспрецедентного уровня. Если за весь период 1942-1944 годов армады стратегических бомбардировщиков B-29 «Суперкрепость» совершили лишь 76 налётов с участием 2079 самолётов, то только за март 1945 года было проведено 91 воздушное нападение с привлечением 3509 боевых машин. Япония продемонстрировала полную неспособность организовать эффективную защиту: слаборазвитая система ПВО, катастрофическая нехватка зенитных орудий и радиолокационных станций раннего предупреждения, практическое отсутствие бомбоубежищ для гражданского населения сделали страну беззащитной. Массовая стихийная эвакуация городских жителей (свыше 8,3 миллионов человек) парализовала работу промышленных предприятий и дезорганизовала транспортную сеть. С марта 1945 года командующий 21-м бомбардировочным командованием США генерал Кёртис Лемэй перешёл к тактике тотального воздушного террора. Основной целью стали не военные объекты, а густонаселенные городские кварталы с их деревянной застройкой, легко воспламеняемой зажигательными бомбами. Апогеем этой бесчеловечной стратегии стала ночь на 10 марта 1945 года, когда 279 B-29 сбросили на столицу около 1700 тонн зажигательных бомб. Возникший огненный смерч уничтожил 41 кв. км города и унёс жизни более 83 000 токийцев – в основном стариков, женщин и детей. Заживо горели люди, пытавшиеся спастись в каналах с кипящей водой и на расплавленном асфальте улиц. К концу войны варварским бомбардировкам подверглись 98 японских городов; было уничтожено 25% всего жилого фонда, оставив без крова 9,2 миллиона мирных граждан. Примечательно, что, несмотря на колоссальные разрушения и гибель сотен тысяч трудящихся, удары с воздуха не нанесли решающего ущерба военно-промышленному комплексу Японии. Объёмы военного производства, хотя и снизились со 291,9 пункта в январе 1945 года до 156,6 пунктов в июле, рухнули в первую очередь из-за тотальной морской блокады, прекращения поставок стратегического сырья (нефти, каучука, металлов) и массовой мобилизации квалифицированных рабочих в армию. Уничтожение жилых кварталов и инфраструктуры городов, по сути, стало актом устрашения, направленным против мирного населения, а не против военной машины.

Япония, как островное государство, исторически зависела от импорта стратегического сырья, что делало её морские коммуникации крайне уязвимыми. Для перевозки войск, военных материалов и жизненно важного сырья она использовала протяжённые океанские линии снабжения, превышающие 40 тысяч километров. Важнейшими артериями стали маршруты из оккупированных районов Китая, Индокитая, Филиппин и особенно Голландской Индии (ныне Индонезия), откуда поступало до 90% нефти. Японское милитаристское командование грубо недооценило угрозу своим коммуникациям, ошибочно полагая, что разгром основного флота противника автоматически обеспечит безопасность перевозок. В первые 13 месяцев войны на Тихом океане эта иллюзия казалась оправданной: Япония потопила 665 транспортных и военных судов союзников общим водоизмещением свыше 1,7 миллиона тонн, потеряв при этом лишь 209 собственных судов. Однако уже в 1943 году стратегическая инициатива перешла к антифашистской коалиции. Потери японского торгового флота достигли катастрофических 1,8 миллиона тонн, в то время как отсталая судостроительная промышленность, эксплуатирующая труд рабочих в тяжёлых условиях, смогла восполнить лишь 62% утраченного тоннажа. В 1944 году диспропорция усилилась: империалистическая Япония построила новых судов всего на 36% от потопленного тоннажа. Попытка организовать защиту путём создания в ноябре 1943 года Объединённого эскортного флота потерпела крах. Этот флот оказался слабым, оснащённым устаревшими кораблями, лишёнными современной радиолокационной аппаратуры и эффективных систем противолодочной обороны.\ Одновременно возросла активность подводных сил США, получивших современные базы на захваченных Маршалловых островах. Американские подводные лодки, оснащённые радарами и усовершенствованными торпедами, начали методично уничтожать японские конвои. Результатом стал стремительный коллапс системы снабжения: с мая 1943 года по май 1944 года общий тоннаж японского торгового флота сократился с 5630 тысяч до 4308 тысяч тонн. Особенно чувствительной стала нехватка нефти: её ввоз в метрополию в мае 1944 года упал с довоенного уровня в 1 миллион баррелей до жалких 600 тысяч. Общий импорт стратегического сырья и продовольствия в 1944 году рухнул до 10,1 миллиона тонн против 16,4 миллиона тонн в 1943 году. Катастрофические потери танкеров (к концу 1944 года было потоплено 2/3 их довоенного состава) вынудили японское командование прибегнуть к отчаянной мере – использованию для снабжения боевых подводных лодок, что ещё больше подрывало их военную эффективность. В то же время коммуникации союзников через Тихий океан, защищаемые мощными эскортными группами с авианосным прикрытием и современной техникой, оставались практически неуязвимыми. Японские подводные лодки, технически отсталые и лишённые радаров, в 1944 году сумели потопить лишь несколько транспортов и эсминцев, не оказав существенного влияния на перевозки противника. К 1945 году кризис японских коммуникаций достиг апогея. За первые семь месяцев флот смог перевезти всего 2743 тысячи тонн грузов – в 3,7 раза меньше, чем за аналогичный период 1944 года. Судостроительная промышленность, парализованная нехваткой металла, квалифицированных кадров (мобилизованных на фронт) и разрушенными американскими бомбардировками верфями, восполнила лишь треть от потерянного за это время тоннажа. Полная неспособность милитаристской Японии организовать защиту своих жизненно важных морских путей и создать хоть какую-то угрозу коммуникациям союзников стала одной из ключевых материальных предпосылок её окончательного поражения, наряду с героической борьбой народов Азии против японских оккупантов.

Продолжение в следующем посте...

Присоединяйтесь

Есть у нас один эксперт по Ленину. Человек с уникальной теорией:
— Ленин, говорит, посмотрел на социализм, сказал «фигня» и ввёл НЭП.
— А если бы дожил, вообще бы построил капитализм, потому что… Маркс так хотел.
— И вообще, социалистическая экономика — это тупик, а НЭП — признание поражения.

В этих трудах, собранных на скринах, особенно восхищает, как автор мягко переписывает историю, превращая Ленина в такого «Гайдара 1920-х» — только с кепкой.

Проблема в том, что реальный НЭП был не «капитуляцией перед рынком», а временной тактикой в условиях разрухи, с чёткой целью вернуться к социалистическому строительству. Но зачем это знать, если можно объявить, что Ленин просто «поуже мозгами» и всё понял?

В общем, берём попкорн и читаем, как очередной диванный академик объясняет нам, что Ленин тайно мечтал о «светлом будущем капитализма».

В последнее время принимается большое количество законов и нормативных актов  с запредельно высоким содержанием слов "запретить", "не пущать", "штраф", "наказание" и т.п.

Казалось бы, всё просто: чиновники и силовики осуществляют свои мечты: всё запретить и торговать разрешениями, всех подвести "под статью" и держать на крючке, всё контролировать, а что не можешь контролировать… правильно - запретить.

Но паранойя природная подозрительность шепчет: "это всё неспрос-с-с-та".

Тем более, происходящее вызывает стойкое ощущение deja vu. Мы уже это видели.

Итак, понятное желание чиновника: ни за что не отвечать, ничего сложного не делать и как можно дольше находиться на своём месте.

В осуществлении этого желания помогают:

• запутанная система нормативных актов;

• противоречивые или допускающие "широкое толкование" законы;

• размытые границы полномочий и ответственности;

• большое количестве запретов.

В такой мутной воде всегда можно поймать рыбку найти повод погнобить бизнес и соскочить с выполнения прямых обязанностей. Запреты дают дополнительный бонус - возможность выдавать разрешения и приподзакрывать глаза на нарушения (или приподоткрывать по усмотрению).

Также, как мы помним, правило Эшби требует, чтобы разнообразие средств и сложность управляющей системы были не ниже подчиненной, управляемой системы.

В случае низкой квалификации чиновника при столкновении с достаточно сложной реальностью у него появляется желание разобраться упростить реальность до своего уровня т.е. уничтожить непонятное и непредсказуемое, заменить развитое более примитивным, понизить уровень сложности.  Для этого тоже отлично подходит система всеохватных запрещающих запретов.

Поэтому активность "непущателей"  можно объяснить просто: чиновники и силовики, пользуясь нынешней ситуацией в стране, дорвались до кнопки включения "бешеного принтера" и начали бесконтрольно в неё тыкать. Возможно и так, но...

Но как-то поведение ВПР РФ последнего времени не очень ассоциируется со словом "бесконтрольно".

Конечно, лозунгами "Отечество в опасности!" и популистскими девизами можно многое оправдать и провести, предано заглядывая в глаза руководству, новые и новые запреты. Возможно, нас впереди ждёт опускание железного занавеса 2.0 или, наоборот, турбулентность, в которой штурвал корабля нужно будет держать обеими руками, так чтобы общество не пошло в разнос. Возможно и так.

Но историческая память и сам образ действия вызывают другие, не самые приятные ассоциации.

Что мы видим:

• принятие большого количества "запрещающих" законов;

• принятие большого количества недостаточно проработанных законов с очевидно широкими возможностями для толкования и правоприменения;

• подчёркивание в СМИ, что такой-то запрет "подписан Президентом", "принят Думой" и т.п. в максимально провокационных заголовках, которые, зачастую, не отражают содержание;

• рост количества внесённых в ГД запретительных "инициатив", которые даже теоретически не могут быть приняты, но активно обсуждаются;

• вал вбросов по типу "в РФ предложили запретить/ужесточить/ввести штраф <подставить любое слово>", которые даже не внесены в ГД, а всего лишь упоминались "экспертами" т.е. просто один-человек-сказал, но информационно ситуация отыграна, будто это что-то серьёзное, а негативные эмоции люди испытали и запомнили;

• увеличение количества законов, которые резко меняют недавно принятые нормы и правила;

• увеличение количества законов, которые распространяют действие на прошлые периоды т.е. меняю правила задним числом;

Что мы знаем:

• обычно, законами становятся уже принимаемые обществом нормы - в этом случае законы воспринимаются как "справедливые";

• если законы навязываются "сверху", а общество для них не созрело, то это вызывает внутреннее сопротивление и негативное отношение к властям, которые принимают "несправедливые" законы;

• бизнес хочет предсказуемости, понятных и стабильных правил игры;

• с точки зрения бизнеса долгосрочные инвестиции экономически нецелесообразны, когда правила меняются слишком часто, а, тем более, задним числом;

• дефицит и ограничения можно терпеть достаточно долго, когда знаешь причину или не видишь альтернативу, но когда знаешь, что у других изобилие и "справедливые законы", то внутреннее сопротивление многократно возрастает;

• с точки зрения психологии большое количество запретов делает человека преступником "по умолчанию", а люди не любят ощущать себя преступниками;

• с точки зрения психологии, когда люди чувствуют себя плохо, то они склонны искать виноватых и проецировать вину на других;

• с точки зрения психологии, когда люди чувствуют себя плохо, то повышает внутренняя агрессия и требуются способы сброса и канализации этой агрессии;

• если речь идёт не об отдельном человеке, а об обществе, то виноватые и точки сброса агрессии находятся либо по принципу "козла отпущения" (т.е. узаконенное коллективное насилие), либо агрессия остаётся внутри общества и направляется друг на друга;

• если находится предводитель из "настоящих буйных" или проводится целенаправленная информационная кампания, то агрессия общества может быть направлена на власть и элиты общества;

Что мы помним:

• когда высшие элиты СССР приняли решение слить государство и приватизировать страну, то одним из способов настроить народ против своего государства стал парад запретов от антиалкогольной кампании, до "борьбы с тунеядством" - всё получилось, государство разрушили;

• когда часть элит Российской Империи решили слить монарха, а, значит, всю систему власти, то одним из способов настроить народ против власти стали слухи, распространяемые среди солдат и народных масс, нёсших тяжесть войны на своих плечах: от спекуляций на тему немецких корней царя, до пахабных историй о Распутине и императрице - всё получилось, императора слили, а затем и государство разрушили;

• когда готовилась Великая французская революция, то немало внимания уделялось распространению слухов о разврате и невиданной роскоши при дворе, о людоедском поведении элит и в том числе о несправедливых законах - всё получилось, власть снесли;

Во всех этих случаях вбивался клин между народом и государством.

Политика - это борьба элит за ресурсы и власть, народ здесь выступает, скорее, как ресурс, щит или меч, а не как основной заинтересант. В результате вышеописанных действий в момент опасности законная власть не могла опереться на народ, а народ не встал на защиту законной власти и государственного устройства. И по странному стечению обстоятельств именно в этот момент падение государства было очень нужно конкурентам и внешним игрокам.
Простые люди не очень разбираются в хитросплетениях власти, для них либо государство концентрируется в одном человеке (царь, президент), либо достаточно бесформенно и отношения с государством размазывается в целом на элиты, власти, правоохранительные органы, крупных собственников, гос органы и т.п.

В результате, когда часть элиты делала свои делишки в верхах, по сути, во имя собственных интересов сливая интересы страны и государственное устройство, народ безмолвствовал и, главное, бездействовал.

Мы видели в нашем недавнем прошлом, как этот способ противопоставления власти и народа отыгрывали через сеточку Навального: обличать и обвинять в коррупции всю властную структуру по умолчанию (девиз-мем "Партия жуликов и воров" и т.п.).

Мы помним, что сеточки "охранителей" и псевдопатриотов, которые собирались под Пригожина, никуда не делись, а доминация в информационном пространстве даёт противникам РФ возможность по-прежнему проводить масштабные кампании с нужной направленностью и нужным градусом информационно-эмоционального внушения: запуск ментальных вирусов, таргетированные видео и статьи, специально созданные тематические мемы и шутки, каналы и информационные загоны "по интересам", умелые пропагандисты и ботофермы и т.п..

Мы знаем, что врагу всё равно, каким образом сносить власть РФ: через либеральные или патриотические рычаги. Главное - результат. А нужный им результат - разрушение государственности и суверенитета России.

Выводы: Предположения:

Возможно, нынешний разгул запретительства и снижения качества законодательной работы связаны с тем, что чиновники бесконтрольно воплощают в жизнь свои самые выпестованные и смелые мечты.

Возможно, страну готовят к потрясениям в ближайшем будущем и законодательные скобы должны помочь пройти этот период турбулентности.

А возможно, против нас применяют испытанный способ противопоставления власти и народа. Способ, который минимум дважды заканчивался крушением государства.

По старым, так сказать, чертежам.

p.s. примеры, когда власть сносили под лозунгами "хватит это терпеть!", практически всегда заканчивались для народа тем, что терпеть приходилось что-то другое, обычно, более жёсткое.

C’est la vie...

Источник - статья в блоге пользователя Telemax на сайте AfterShock.