«Г. Москва. ЦК ВКП(б). Иосифу Виссарионовичу Сталину
Заявление Королева Сергея Павловича
Советские самолеты должны иметь решающее превосходство над любым возможным противником по своим летно-техническим качествам. Главнейшие из них — скорость, скороподъемность и высота полета. Сейчас в авиации повсеместно создалось положение, при котором самолеты нападения почти не уступают по качеству самолетам истребителям, а также другим средствам обороны.
Это дает возможность нападения воздушному противнику на большинство объектов внутри страны. Это подтверждает опыт последних войн. Только решающее превосходство в воздухе по скорости, скороподъемности и высоте полета м. б. надежным средством защиты. Это условие необходимо и для успеха наступательных действий авиации и в настоящее время зачастую предопределяет успешный исход всей кампании в целом. Обычная винтомоторная авиация, в силу самого принципа своего действия (двигатель внутреннего сгорания, гребной винт-пропеллер), уже не может дать нужного превосходства самолетам обороны над им же подобными самолетами нападения. В этом отношении обычная авиация стоит почти у своего предела, а все ее средства, как то: наддув, винт переменного шага, паро-газодвигатель или турбина и пр. — все это полумеры, а не выход из создавшегося кризиса. Выход только один — ракетные самолеты, идея которых была предложена К.Э.Циолковским. Только ракетные самолеты могут дать преимущество над лучшими винтомоторными самолетами, а именно: по скорости полета в 1,6-2 раза и более; по скороподъемности в 8-10 раз и более; по высоте полета в 1,5 раза и более, а также по своей неуязвимости, мощности поднимаемого вооружения и т.д. Для ракетных самолетов область огромных скоростей полета и высот есть не препятствие в работе, а фактор благоприятный, в силу самого принципа действия ракет, в отличие от винтомоторных самолетов, областью которых являются относительно малые скорости и высота полета. Значение ракетных самолетов, особенно сейчас, исключительно и огромно. За рубежом уже 15-20 лет во всех крупных странах интенсивно ведутся работы над ракетами вооружения, а в основном над созданием ракетного самолета, чего, однако, до 1938 г. достигнуто с успехом нигде не было (в Германии — Оберт, Зенгер,Тиллинг, Оппель и др ; во Франции — Руа, Бреге, Девильер и др; в Италии — Крокко. Катанео и др; в США — Годар, и т.д.). В Советском Союзе работы над ракетными самолетами производились мною практически с 1935 года в НИИ №3 НКОП. Аналогичных работ никем и нигде в СССР не велось. До момента моего ареста (27 июня 1938 г.) за 3,5 года работы были осуществлены несколько типов небольших ракет (до 150 кг весом), разных моделей и агрегатов, и произведены сотни их испытаний в лаборатории, на стендах и в полете. Был разработан ряд вопросов методики и теории ракетного полета и издан в печати и пр. Впервые в технике в 1938 г. с успехом были произведены основные испытания небольшого ракетного самолета (весом 700 кг). Испытания его в полете были с успехом закончены в апреле 1940 г., что я узнал лишь из акта технической экспертизы. Из сказанного видно, что несмотря на очень малый срок моей работы над проблемой ракетного полета и ее общеизвестные огромные технические трудности, сложность, новизну, особую секретность и отсюда полное отсутствие литературы, зарубежного опыта, консультаций и пр., — несмотря на все это, кое-что было сделано, правильное начало было положено. Целью и мечтой моей жизни было создание впервые для СССР столь мощного оружия, как ракетные самолеты. Повторяю: значение этих работ исключительно и огромно. Однако все эти годы я лично и мои работы подвергались систематической травле, всячески задерживались и т.п. ныне арестованным руководством НИИ-3 — Клейменовым, Лангемаком и группой лиц: Костиков (сейчас зам. дирек. НИИ-3), Душкин и др. Они по году задерживали мои производственные заказы (212), увольняли моих сотрудников или их принуждали к уходу (Волков, Власов, Дрязгов и др.), распускали обо мне слухи и клевету на партсобраниях (Костиков), исключили меня без причин и вины из сочувствующих ВКП(б), публично вывели из Совета ОСО и многое другое. Обстановка была просто невыносимой, о чем я писал, например, 19 апреля 1938 г. в Октябрьский рай-м ВКП(б). Они же ввели в заблуждение органы НКВД, и 27 июня 38 г. я был арестован. Клейменов, Лангемак и Глушко дали клеветнические показания о моей якобы принадлежности к антисоветской организации. Это гнусная ложь, и это видно хотя бы из следующего: конкретных фактов нет, да и не может быть; Клейменов и Лангемак взаимно ссылаются на то, что якобы один слышал от другого, при этом в разное время и т.п. Мои ошибки, выдаваемые ими за акты вредительства с моей стороны: сдача заказа на ракеты в Авиатехникум в 34 г., задержки в объекте 217 и высотной ракете — даже сами по себе, если разобраться, никак не могут быть истолкованы как вредительство. Кроме того, сдачу заказа в Авиатехникум, как легко проверить, я не производил и не мог производить, ее провели Щетинков и Стеняев.
Над высотной ракетой я вообще не работал, а объект 217 по своему объему ничтожно мал, да и был выполнен досрочно. Костиков, Душкин и др. никогда не видали в действии объектов моих работ и не знали даже как следует их устройства, но они представили в 38 г. в НКВД лживый "акт", порочащий мою работу и безграмотно искажающий действительность. В 1938 г. следователи Шестаков и Быков подвергли меня физическим репрессиям и издевательствам, добиваясь от меня “признаний”. Военная Коллегия, не разбирая сколь- либо серьезно моего дела, осудила меня на 10 лет тюрьмы, и я был отправлен на Колыму. В частности, на суде меня обвиняли в разрушении ракетного самолета, чего никогда не было, и он эксплуатируется и сейчас, в 1940 г. Но все мои заявления о невиновности и по существу обвинений оказались безрезультатными. Сейчас я понимаю, что клеветавшие на меня лица старались с вредительской целью сорвать мои работы над ракетными самолетами. Уже более года, как отменили приговор, и 28/V с. г. окончено повторное следствие, причем моими показаниями и повторной экспертизой от 25/V-40 г. опровергнуты обвинения и клеветнические показания на меня. Но повторное следствие не встало на путь объективного разбора моего дела, а наоборот, всячески его замазывает и прикрывает юридическими крючками, а именно: в экспертизе оставляются неясные и неправильные места, опороченные эксперты: Душкин, Дедов, Калянова — используются снова как свидетели (что незаконно), мне не предоставлено <право> дачи объяснений по их показаниям или очных ставок и пр. Свидетели с моей стороны не допрошены, я не допрошен подробно по показаниям арестованных и пр., и, наконец, мне снова предъявлено обвинение по ст. 58 п.п. 7, 11, что явно неправильно и нелепо. Третий год скитаюсь я по тюрьмам от Москвы до бухты Нагаево и обратно, но все еще не вижу конца. Все еще меня топят буквально в ложке воды, зачем-то стараются представить вредителем и пр. Я все еще оторван от моих работ, которые, как я теперь увидел при повторном следствии, отстают от уровня 1938 года. Это недопустимо, а мое данное положение так отвратительно и ужасно, что я вынужден просить у Вас заступничества и помощи. Я прошу назначить новое объективное следствие по моему делу. Я могу доказать мою невиновность и хочу продолжать работу над ракетными самолетами для обороны СССР.
