Сцена шестая.
Три недели спустя.
Фабричная раздевалка, четверо рабочих натягивают розовые сеточки на голову, белые комбинезоны поверх одежды. Среди них Гена, а так же его новые коллеги Янис – длинный широкоплечий, флегматичный грубоватый, лет сорока. Упитанный и круглолицый Тодас, который возит их троих на работу на своей машине, суетливый, торопливый с бегающими глазами навыкате. Кристапс – худой лысеющий молодой человек лет тридцати, с гнилыми зубами, бывший полицейский, въедливый, дотошный, постоянно всем и всеми недовольный. В раздевалку заходит еще двое молодых англичан, переодеваются, опасливо косясь на разговаривающих громко и агрессивно «русских».
Янис: Пошли работать, хватит тут жопу греть!
Кристапс: Кто греет? Посмотри на часы сначала, а потом предлагай. Мы на полчаса раньше приехали! Тодас же у нас гонщик! Только, друзья у него плохие. Адресов они не запоминают, опаздывают и мы вместе с ними и в результате, теряем по десятке каждый. А все, потому, что Тодас решил поработать в две смены, но почему-то устал и уехал домой.
Тодас: Да ладно! Откуда я знал, что он такой дебил. Вы могли договориться в агентстве на счет машины.
Кристапс: Это мы должны были договариваться? Мы! Это все ты должен был устроить, ты с самого начала, должен был нас возить! Ты решил выйти в первую смену и никого не предупредил, ни о чем не подумал! Ты во всем виноват.
Тодас: Не только я! Геннадий тоже!
Гена: А я то-тут причем?
Тодас: Да ты не мог показать ему, где Янис живет.
Гена: Он сказал, что знает дорогу, и поехал неизвестно куда, у него даже карты никакой не было, он заблудился. Я же не могу весь город знать.
Тодас: А картошку вчера кто упустил?
Критапс: Да, еще один ценный кадр в нашей команде! Ни черта вынести с фабрики не может, и ничего ему не нужно. Еще одевается так, что над нами смеется вся фабрика. Повернись ко мне, Геннадий! Я с тобой разговариваю! Тебе намордник носить не надоело?
Гена: Надоело, но так положено.
Кристапс: А ты усы сбрить не надумал вместе со своими бакенбардами? Ты маленький ребенок? Я должен тебе все объяснять, как отец родной? Усы сейчас носят только гомосеки, а так же на голову здоровый человек не будет носить узкие штаны на подтяжках и красные высокие ботинки, в которых вдеты цветные шнурки. Я, значит, должен объяснять тебе, что нормальные люди носят кроссовки широкие джинсы на ремне и вот такую байку, а не эту зеленую херню в обтяжку!
Гена: А клетчатую рубашку носить можно?
Кристапс: Ты думаешь, мне все это приятно тебе объяснять? Таких, придурков, как ты, просто пару раз забывают забрать, а в агентство все дружно сообщают, что в условленное место он не явился. И в итоге люди дальше работают с нормальными парнями или девушками, а такие, как ты, ходят по всем агентствам, и их никто не хочет вызывать на работу. Так что не иронизируй, а мотай на свои усы, что тебе делать дальше. Это Англия, тут никто никого ничего делать не заставляет. Если не любишь работать, то иди, воруй. Кстати, и с картошкой вчера, ты нас конкретно прокинул. У меня уже слюна текла, я уже представил, как я её пожарю, но из-за твоих слабых нервов и куриных мозгов мы ничего не привезли домой. А свои ботинки завтра еще дольше искать будешь, понял, вообще не найдешь, если думать не начнешь.
Янис: Ну, с ботинками вы перегнули, слишком жестоко.
Тодас: Я тоже не согласен был, я тут не при чем.
Гена: Зачем мешок такой большой нагрузили? Почему за коридором не следили? Куда вы убежали, когда супервайзеры с двух сторон ко мне пошли? Если бы мешок был поменьше, я бы его хоть бы спрятать мог…
Кристап: Там и твоя доля была, мог бы и чего-нибудь придумать, а не кидать её в морозильную камеру обратно.
Гена: Если бы вы меня предупредили, то я бы хотя бы успел её спрятать, а вы меня просто подставили.
Тодас: А я не верю, что её кто-то свистнул.
Гена: Скорее всего, они просто унесли её на место. Им-то ваша картошка зачем, у них нормальная зарплата и блатная работа, которую они не хотят потерять из-за какой-то картошки.
Янис: Действительно, парни, стоит ли так рисковать? Мне эта фабрика нравиться. Это вам не мясокомбинат или эти индюки. Там так не погуляешь, как здесь на брейке сорок пять минут. Там на минуту опоздаешь, так сразу минус час с зарплаты. А Кристапа вообще домой пешком отправили, за то, что телефон в цех взял.
Кристап: Не за телефон. Просто супервайзеру, зад лизать отказался. Тот деревенский парень слишком много о себе возомнил. Я к литовцам нормально отношусь, но тот был просто урод.
Янис: А тут эти курды, нормальные ребята. Вон, Мухаммед, золотой мужик, часы может записать, работу дает, чтоб не меньше семи часов в день было.
Тодас: Скоро я вместо него буду супервайзером и буду ходить не в розовой шляпе, а в красной. Я все про этого Мухомора расскажу высшему начальству. Это из-за него брак пошел, эти чурки ничего в технике не понимают.
Янис: Зато он до фига русских слов знает, а вы при нем про него всякую пургу гоните по ходу, жесть вообще получается. И не надо, про него гнать, он нормально работает, лучше него только этот черный с Ямайки в соседнем цехе. У того вообще все, как часы…
Кристапс: Жесть, это, когда Гена хочет перед ним выслужиться, когда он все, что я насыпал, замешивает. А потом бежит к нему и говорит, что все сделал, а я ему бадьи не подаю. Получается, что я виноват, а он герой. Чтобы больше такого не было, понял меня! В следующий раз по шее получишь, и не улыбайся мне тут!
Тодас: Как же, Мухомор нормально работает! Это я вместо него все делаю, без меня он вообще ничего не может и эта крыса Крис, тоже меня достал, ненавижу! Скоро я точно стану бригадиром и тогда я их всех уволю и покажу, как надо работать!
Янис: Что тебе Крис на это сказал? Когда свиньи полетят, тогда ты контракт получишь. Вы бы с ними не шутили. Они тут давно работают, если они попросят, то нас здесь завтра уже не будет. Тогда поймешь, что такое работать на мясокомбинате, когда вообще не отпускают на брейки. Там положено три брейка по двадцать минут в день. Я на них часто и не ходил, там, пока выйдешь, пока переоденешься, пока дойдешь до курилки, так уже десять минут прошло. И хрен тебе кто-то по фабрике разрешит бегать. Я лучше с голоду сдохну, но туда я больше не пойду.
Тодас: У тебя жена на чипсовой фабрике работает?
Янис: Думаешь там легко, разве, что в городе находится, не надо, как сюда двадцать пять миль переть. А так, там у многих аллергия от этих приправ начинается…
Тодас: У этих англиков морды такие, что по ним врезать хочется.
Гена: А если они тоже все понимают? Потому и смотрят недобро, догадываются, что ты против них что-то замышляешь.
Тодас: Пусть боятся! Когда я буду супервайзером, их всех отсюда уберу!
Янис: Пошли работать! Уже время!
Кристапс: Надо немного опоздать, для приличия.
Янис: Да пошли вы на мясокомбинат, с которого ты пешком в город шел всю ночь. Если бы тебя та черная баба не подвезла бы, то точно дуба дал на обочине.
Тодас: Ладно! Пошли! Убили негра, замочили, мертвый негр не играет в баскетбол…
Гена: Да ладно тебе, вон идет твой друг, и будешь ему сейчас объяснять, что ты не то имел в виду.
Тодас: Он не негр, он говорит, что он португалец, хотя по ихнему не понимает, курва!
Сцена седьмая.
Прошла неделя. Те же четверо рабочих едят бутерброды в фабричной столовой за одним столом. Гена уже без усов, пострижен, как большинство, одет так же, как коллеги.
Кристап: Геннадий, отнес джем?
Гена: Не лезет он в мой рюкзак.
Тодас: У Янки сумку возьми.
Янис: Эй! Моя сумка тут не при чем.
Кристап: А вы не можете распечатать и перегрузить сразу в четыре пакета и по одному их вынести?
Гена: В три. Мне этот джем не нужен. Я сладкое не люблю.
Кристап: Так той бабе отдашь, с которой живешь, чтобы чаще тебе давала.
Гена: Надо мне это больно. Я её видеть больше не могу.
Тодас: Зачем живешь тогда, если страшная и дурная?
Гена: Мне родственница мозги парит уже месяц, все никак не может с мужем поговорить на счет квартиры. А эта баба старше меня на двадцать лет.
Кристапс: На хрен тебе квартира, если ты и так хорошо пристроился. Со старушкой, наверное, натурой расплачиваешься.
Гена: Один раз пришлось и в постель с ней лечь. Что тут смешного?
Кристапс: Да, ничего смешного, даже мерзко! Я бы на такое не подписался, даже за бесплатное жилье и пайку.
Гена: А я за все это плачу по восемьдесят в неделю.
Тодас: А она тебе отдельную комнату сдает?
Гена: Какую комнату? Я сплю на своем походном матрасе и в спальном мешке в кладовке под лестницей. А то, что она готовит, я обычно не ем, у неё вечно что-то не доварено, переварено, пересолено, приправ много.
Тодас: Ну, ты и лошара! Что ты там тогда со своей сестрой двоюродной болтаешь и ждешь? Пошел к литовскому магазину, и позвонил по объявлениям. Так за три часа комнату снять можно. Ты знаешь, где литовский магазин?
Гена: Они обещали показать, но все никак не дошли.
Тодас: Да я тебе, курва, сегодня покажу, когда домой поедешь! Если хочешь, то на выходных вещи могу помочь перевезти.
Кристапс: Да он сам, на своем велосипеде перевезет.
Гена: Угнали велосипед на прошлой неделе. Под окнами стоял прямо, она дома была, окно всегда открыто, а они долго с цепью каленой возились, замок сбить пытались.
Тодас: Она навела, еще и деньги с них за наводку получила.
Гена: А какая теперь разница?
Тодас: Да простая! Ищешь завтра комнату с утра, звони по всем номерам и на русском лучше говори. А как найдешь, так сразу приходи к ней забирай сумки и ничего ей не плати.
Гена: Да ну! Она еще в полицию на меня заявит.
Тодас: Да скажите же ему, Янис, что это он должен на неё в полицию заявить.
Янис: Если он с ней переспал, то она ему вообще кучу денег должна! Старуха с молодым позабавилась! А комнату, если не найдешь, то я могу со своей хозяйкой квартиры поговорить, она может что-то найдет для тебя.
Гена: Не, я лучше на выходных, спокойно все это сделаю и деньги все отдам.
Кристапс: На эти деньги лучше новый велосипед себе купи.
Гена: Я на железках не езжу, а хороший тут полторы тысячи стоит.
Тодас: Сколько! Ты совсем по ходу с дуба рухнул! Бомба! Вы слышали! Полторы шутки, да у меня машина в два раза дешевле стоит.
Гена: Какая машина, и какой велосипед.
Тодас: Как будто ты что-то в этом понимаешь, тебе просто подсунули по такой цене, сказали, что он хорошей фирмы, а там просто налепили наклейку.
Янис: Да нет, у меня друг говорил, что действительно, спортсмены, профи ездят только на дорогих велосипедах. Настоящие столько и стоят.
Тодас: Фигню говоришь! Если я раму хорошую достать, то можно и самому собрать не хуже.
Кристап: Так ты джем точно не возьмешь? Тогда мы его в три пакета разложим, а ты их по одному разложишь, и вынесешь, когда вечером будем на упаковке работать.
Гена: А кто меня отпустит оттуда?
Кристап: А там тебе работы и не будет, там только три человека нужны, так что тебе всё равно час нечего делать будет. Побегаешь пока, а если спросят, что делаешь, то скажи, что у меня на весах прибираешься, я там специально мусор оставил неубранный. Кстати, лучше там, действительно, приберись…
Сцена восьмая.
Гена сидит со своим компьютером на кухне у Нины, её дочка Алина варит суп.
Алина: Гена, а ты не знаешь, что с моей мамой в последнее время происходит?
Гена: Нет, не знаю, как-то не обращал внимания.
Алина: Вчера я решила в восемь вечера помыться, так она чуть дверь в ванную не выломала, как разоралась, что бойлер ей спать мешает. Нервная она какая-то стала.
Гена: Не знаю, может это из-за того, что вы решили съехать, а я отказался у неё снимать вашу комнату.
Алина: А ты тоже себе что-то нашел?
Гена: Да, коллега сказал вчера, что у литовского магазина полно объявлений, я сегодня утром был на двух адресах. Пока не понравилось ничего, но завтра, может быть, все получится.
Входит Нина.
Нина: Привет! Ты с Любой говорил?
Гена: Она мне сообщение на телефон прислала.
Нина: Я ей все про тебя рассказала и дала почитать то, что ты там про неё пишешь. И как тебе только не стыдно! Такой тихоня, кто бы мог подумать!
Гена: Читать чужие письма не хорошо. Я знал, что ты это делаешь.
Нина: Алина, выйди, нам нужно серьезно поговорить!
Алина: Но у меня суп!
Нина: Я за ним пригляжу. Иди! И как ты теперь будешь жить? Я же с тебя так дорого беру!
Гена: Могу уйти сейчас, но вообще-то собирался это сделать завтра.
Нина: Ну и куда ты пойдешь? И я не изверг, чтобы выгонять тебя на улицу. А вот ты сволочь неблагодарная! И родственников ты своих не любишь, хотя они с тобой, как с человеком.
Гена: Прости, но это уже мои личные отношения с моими родственниками и тебя они никак не касаются.
Нина: Бог тебе судья! Но так ко мне и ко всем людям относиться…
Гена: Что еще, конкретно? Я плохо себя чувствую, и хочу спать. Мне сказать больше нечего.
Нина: Поешь ватрушки. Это мы с Любой готовили.
Гена: Я же сказал, что заболел, и у меня нет аппетита.
Нина: Я хочу узнать, когда же я с тебя брала так дорого за постой.
Гена: Всегда. Вот твои счета! Кстати, давай счет за последнюю неделю. Я завтра сниму деньги и отдам.
Нина: Ничего мне от тебя больше не надо! Ты сам отказался спать на диване, когда мелкому кровать купили. Я тебя в кладовку не запирала! А эта женщина в интернете тебя бросит.
Гена: Это невозможно. Мы с ней никогда не виделись, я даже не знаю, как она выглядит. Это просто знакомая по группе в социальной сети.
Нина: И компьютер я твой не трогала!
Гена: Это не важно. Я забыл закрыть свой почтовый ящик на твоем компьютере, а ты этим воспользовалась. Это даже хорошо, а то меня мучала недосказанность.
Нина: Ты слишком высокомерный и самовлюбленный, потому у тебя нет друзей, только в интернете и родственники тебя правильно выгнали! А я зря тратила время на тебя, подбадривала тебя, нытика, который выглядит, как бомж!
Гена: Меня не интересует, что ты и на кого потратила и то, что ты обо мне думаешь. Оставь мои проблемы мне и не переживай за мое будущее.
Нина: А куда ты теперь пойдешь?
Гена: Это моя проблема и я с ней сам разберусь.
Нина: Алина! Подойди сюда! Сводишь его завтра в поликлинику, а то он же сам не найдет там ничего. Смотри, у него и в правду температура, мокрый весь и покраснел.
Гена: Я сам все найду, я уже сегодня записался на завтра. Так что не надо меня никуда вести. Изволь приготовить счет за последнюю неделю.
Нина: Я нормально готовлю, а если ты избалован своей мамой…
Гена: Мне не интересно, это слушать. Я пойду.
Нина: Нет, подожди, я еще не договорила! Твоя бывшая жена была права, ты волк в овечьей шкуре!
Алина: Мама, что ты на него наезжаешь?
Нина: Да он просто лицемер! Сплетник! Он рассказал Любе то, что я про неё ему говорила, все ей переврал про меня! Я никогда его ни к чему не принуждала, он сам приехал и меня обманул! Я с ним этим занималась только из жалости к нему! Он не мужик, он слизняк, мне противно на него было смотреть, потому я делала это с ним при выключенном свете. Он выглядит старше меня, у него морщины на лбу, ненавижу!
Алина: Мама, отстань от него! Он тебе ничего не должен, он же не тебе не муж. Пусть он идет спать!
Гена: Я могу уйти и сейчас.
Нина: Все ты врешь, что я тебя заставляла картошку чистить! Ты мог и отказаться, я тебя не неволила, не угрожала!
Алина: Но мама, как ты не понимаешь, он просто не мог тебе отказать!
Нина: Кто ему мешал это сделать.
Алина: Он был напуган, один в незнакомой стране, без друзей, а ты на него со своими наездами.
Нина: Я же ему хотела, как лучше, чтобы он хотя бы выглядел, как человек, чтобы гордиться им.
Алина: Но он не хочет, чтобы ты им гордилась, у него другой вкус…
Сцена девятая.
Два месяца спустя. Утро. Суббота. Тесная кухня квартиры, в которой Гена снимает комнату. Он жарит себе яичницу. За столом сидят двое мужчин с опухшими от пьянства лицами. Валдас и Сигис.
Сигис: Одолжишь нам десятку!
Гена: Да, пожалуйста!
Валдас: Как интернет, нормально?
Гена: Да, скорость отличная.
Сигис: С нами будешь?
Гена: Как-то не хочется водку с утра.
Валдас: Так сегодня же суббота, выходной. Завтра проспишься.
Гена: Не, не могу, не полезет так рано, да еще и водку.
Сигис: Так мы, курва, эту хорошую возьмем, смирновскую. С закуской, лимонадом запьешь и пойдет.
Гена: У меня дела в интернете.
Сигис: Вырубим тебе на фиг этот интернет! Мы же тебе на встречу идем, а ты нас не уважаешь, закрываешься у себя в комнате, сидишь там, как какой-то голубой в своих тапках женских. Валдас твои деньги хозяину передает, если чего надо поможет, а ты...
Гена: Хорошо, я сам сейчас принесу бутылку, только я немного.
Валдас: Другое дело! Тебе же прописаться тут надо. Пиво будешь?
Гена: Давайте я себе пива возьму, а вам будет водка.
Сигис: Не, так не честно. Сейчас пиво допьем, потом будем водку.
Гена: Тогда я пиво не буду сейчас. Лучше чаю попью, а потом схожу. Кстати, чье это полотенце там над умывальником?
Валдас: Это то, что с говном? Не, не знаю, я хотел выбросить, думал твое, потом решил, что ты так не смог бы сделать. И выбрасывать не стал, мало ли еще начнут ругаться. А ты этого украинца из гостиной хорошо знаешь?
Гена: Один раз до этого с ним виделся. Он табаком и пивом торгует дешевым из Голландии.
Сигис: Да это мы знаем! Мы уже взяли у него в долг пару пачек, а пиво в долг не дает, курва! Зато он мне предлагал с ним в Голландию съездить сегодня. А зачем мне это надо. Он на меня табака возьмет, будет его продавать, а мне чего, целый день из-за этого терять. Что я там не видел? Мне там нечего делать.
Гена: Я сейчас принесу бутылку, у меня в комнате завалялась, давно уже, лежит.
Сигис: Ну, ты даешь! Тащи её скорее, день рождения зажал, поляну не накрыл, так хоть сейчас давай выпьем по человечески. С утра начнем, пораньше спать ляжем, в воскресенье похмелимся пивком, и к понедельнику уже выспимся.
Валдас: Если бы я знал, что у тебя в комнате лежит бутылка! Шучу, замок ты зря собирался вешать. Мне, как я это услышал, обидно стало, что ты нам не доверяешь. Неужели, ты думаешь, что мы бы по твоей комнате или привели бы сюда тех, кто это могли бы сделать.
Гена: А чего рюмка одна?
Сигис: Так мы, литовцы, так пьем, чтобы быстрее было, рюмку по кругу пускаем. Так что пей быстрее и говори, чтобы скучно не было.
Гена: Ну, за доверие!
Валдас: Вот! Коротко и ясно, выпил, налил, передал следующему по часовой стрелке. Где там этот Кястас?
Гена: Да, ладно, он с женой там. Что их отвлекать?
Валдас: Раньше в его комнате старуха жила, так она не в туалет, а в ведро ходила и в окно выливала, курва…
Сигис: А с какой он женой? Он же её сегодня выставил, я вещи помогал спускать. Она в Шотландию к родителям поехала. Кястас!
Кястас: Иду, курва! Привет, Гена! Слышал? Я выставил её! Мне это надоело! Работать она не может, ни русского, ни английского не понимает! Дома тоже ничего не делает, только в Фейсбуке сидит. Я так не могу! Или я, или Фейсбук! Она выбрала эту социальную сеть, дура!
Сигис: Давай, ты следующий! Выпей за любовь! Ты хороший муж, и готовишь, и стираешь сам и даже лестницу в квартире всегда пылесосишь! Молодец!
Гена: Так ты, сколько за ту комнату платил?
Кястас: Сто двадцать в неделю. Потому и денег все время не было.
Гена: А сколько ты с ней вообще жил?
Кястас: В Литве мы два года вместе жили. Там я знал, где деньги достать, жили то у моих родителей, то у её, и все нормально было. Потом её родители уехали. Она тоже. И мне пришлось. Я уже второй раз приехал, первая попытка совсем неудачная была. А тебе контракт так и не дали?
Гена: Да все обещают. Сначала говорили, три месяца отработайте, теперь говорят, что в следующем году.
Кястас: Но ты оператором и восьмерку в час, а я на рыбной фабрике только по двадцать часов в неделю работал, за машину страховку, потом за топливо, потом еще за квартиру. Лучше буду ждать, пока на телефонной фабрике, тут место освободиться. Там мне временно выгоднее, чем на рыбной постоянно. На дорогу не трачу ничего.
Гена: Да, одному этого дела не потянуть, если за комнату сто двадцать в неделю платить. Снял бы маленькую, как у меня.
Валдас: У тебя комната на одного человека, там двоим жить нельзя. Иначе совсем много людей будет на один туалет. Тут такой порядок – не больше человека на двадцать квадратных метров.
Сигис: Ей работать надо! Если не работает, то её тут никто содержать не будет. Тут так не принято. Я хоть и получаю по сотне в день, я никого содержать не буду. Накоплю денег, поеду в Литву, погуляю, тут погуляю. Чего я буду большую комнату снимать, лишние деньги тратить? А еда тоже денег стоит, порошок, туалетная бумага. Не! Зачем мне это надо? А она еще будет за дурака меня держать, ребенка родит, и за него потом всю жизнь плати.
Валдас: Нет! Если хорошая девчина, тогда можно.
Гена: Но ты живешь один.
Валдас: Рано мне пока жениться, только тридцать лет, погулять еще хочется. Успею еще себе найти жену, хозяйственную и добрую…
Сигис: А я и искать не буду! Мне и так хорошо! Хочу, пью, хочу, не пью, никому не отчитываюсь, где я был, и что делал. А сосед этот итальянец иногда всю ночь со своей женой ругается, и голоса у них такие противные. А ты, Гена, был женатым?
Гена: С одной два года вместе жил, с другой и год. С первой даже расписан был. Ребенка она родила. Я его любил очень. Но пришлось уйти, я её невзлюбил, ссорился с ней постоянно, напивался. Она тоже работать не хотела, ничего по дому не делала, заставлять бесполезно было. Как развелся, так сразу на пять лет пить бросил. Потом опять начал, пока в Литве жил и работал.
Сигис: А на литовском так и не научился говорить!
Гена: С вами скоро научусь! Вместо английского литовский язык выучу.
Валдас: А как же, надо! А то ты один из Латвии, а мы все на русском должны разговаривать. Учи, давай, быстрее.
Гена: Может лучше на английском болтать, хоть толк какой-то, не впустую время потрачено будет.
Сигис: Да ну его! Я еще буду их язык учить, пусть они русский учат, я же выучил, не развалился.
Звонит телефон. Гена отвечает. Это Люба.
Гена: Привет! Да, знаю, все знаю. Не могу подойти. Занят. С соседями пью. Ты же знаешь, что это не только святое дело, но и обязательное. А что ты мне хочешь сказать? Про тот рассказ, сочинение свое пересказать? Мне, конечно, есть, что тебе сказать! Я сейчас выпил, могу быть резким, заранее извини. Но тебе не кажется, что глупо посылать своей маме деньги, чтобы она тебя похвалила. А опрашивать земляков своего мужа, о том, что он о тебе говорит, не давать ему на зло, а потом из-за этого устраивать истерику. Какая вообще тебе разница, как он к тебе относится, когда ты к нему относишься, как к куску говна? На кой черт тебе эти мамы и мужья, когда у тебя сын есть, который тебя просто так любит, ждет тебя, а ты при нем нажираешься, куришь, что в квартире дышать нечем, пинаешь его. Как ты с ним обращаешься? Посмотри на себя со стороны! Что я тебе это говорю, ты сама все знаешь, что сделаешь из него маньяка натурального, если будешь так дальше с ним обращаться. Я тебе откровенно говорю, без всякого лицемерия, что мне на все это неприятно смотреть потому, что у меня бывшая жена, наверняка так же с моим сыном обращается. Меня это десять лет мучает, сомнения грызут в том, что он такой же зверь, как она. Хочется ему помочь, а как просто не знаю. Видеть её не могу, потому, что злой на неё до того, что пришибить могу. Она шальная, я психованный, в общем, не можем мы с ней договориться. Все, не о чем нам больше разговаривать! Пока!
Сигис: Это ты с сестрой двоюродной разговаривал? Успокойся! Выпей и все наладится! Чего ты тут нервничаешь из-за неё? Пошли её подальше, денег ей одолжи, и она исчезнет сразу.
Гена: Она мне сама деньги вечно предлагает или выпить.
Сигис: Мне бы такую знакомую!
Сцена десятая.
Несколько месяцев спустя. Фабричная раздевалка. Тодас, Кристапс и Гена переодеваются. Заходит Модестас, высокий парень.
Модестас: Зря переодеваетесь, парни!
Тодас: Почему зря? Нас сегодня вызвали.
Модестас: Скорее всего, домой отправят через пару часов. У них там с этими сосисками непруха, а еще несколько супермаркетов сразу отказались от больших заказов. Так что несколько месяцев работы точно не будет.
Кристапс: Я же говорил!
Модестас: А ты что тут делаешь, тебя же две недели назад уволили.
Кристапс: Не понял! Я болел две недели и у меня квартиру три дня назад обокрали. А вчера я из-за этого Гены не приехал! Из-за него, значит, меня уволили!
Гена: Я-то тут причем?
Кристапс: Как причем? Что ты вчера Тодасу сказал, когда вы домой ехали?
Гена: Да ничего особенного. Сказал, что Янка звонил, сказал, что у него жена мальчика родила, что на следующей неделе, в понедельник он выйдет.
Кристапс: Хватит заливать! Ты лучше скажи, что ты про меня ему сказал!
Гена: Он спросил, выходит ли Кристапс на работу, я сказал, что его нет и все, а потом пересказал этот разговор Тодасу.
Тодас: Ну, вот! Что я тебе говорил! Я так и понял, что он мне от Янки передает, что за тобой заезжать не надо.
Кристапс: Так что готовься гнида! Если меня уволят, то все это будет из-за тебя!
Гена: Да тебя уже месяц, тут не ждут.
Кристапс: Так ты уже целый месяц про меня тут всякую ерунду болтаешь!
Гена: Я не болтал, только два раза сказал, что ты болен, а потом уже у Янки и у него спрашивали. Потом спрашивать перестали…
Кристапс: Хватит мне лапшу на уши вешать, падла! Я вчера полдня под дождем в одной рубашке из-за тебя, козла, стоял и ждал, пока Тодас подъедет. У меня ничего не осталось, блин! Пошли вы все!
Тодас: Дверь чуть не сломал, жиголо! Ты, Гена, не слушай, что он там говорит. Если что, то я за тебя заступлюсь, он тебя пальцем не тронет. Эти из агентства не хотят от него выслушивать, вот и мне сказали ему сообщить, а мне что ли охота его сейчас слушать.
Гена: Но я-то тут при чем?
Тодас: Да не при чем, я просто сказал так, что ты там передавал, он сегодня с утра позвонил и начал наезжать. Я не знал, что ответить.
Гена: А что он ждал, почему он вчера позвонить не мог.
Тодас: Говорит, что у него кредита на телефоне не было, и батарея села, а жена утром на работу уехала, и соседей никого дома не было. Врет он все! И про обокраденную квартиру и про болезнь. Я это уже давно Тиму и Мухамору рассказал, и про то, что он за счет бабы живет, и про то, за что его в Латвии из полиции выперли…
Гена: Все хорошо, но я здесь крайним оказываюсь.
Тодас: Я тоже, он мне за неделю в наглую не платит за проезд, врет, что уже отдал. Я не помню, не отдавал он мне ничего, курва! Ничего, главное, чтобы сегодня его в последний раз до дома довезти и больше его мы уже никогда не увидим.
Модестас: А я думал, сейчас драка будет! Да, он неприятный тип, сразу видно, что бывший мент.
Гена: Да не ментом, а охранником он был, привык сидеть и дремать, а тут приходится руками работать. Конечно, он недоволен. А драться, пусть дерется, я еще сам об угол посильнее головой ударюсь, чтобы тяжкие телесные были.
Тодас: А ты умный! С тобой лучше не связываться! Ладно, пиво с меня!
Гена: Так конкретный облом с пирогами получается? Из-за болта, что ли, что мой сменщик в муку уронил?
Модестас: Вроде бы да. Про этот болт в пироге в газетах напечатали, так что отказов очень много. Даже если старые заказы останутся, то новых не предвидеться и запасов много наделали, полные склады. Вам точно контракты не дадут.
Гена: Так что зря Кристапс переживает, что его уволили, всех троих нас отсюда поперли, и как раз тогда, когда он решил выйти, наконец.
Тодас: Да ну, через пару недель все наладится, будем опять втроем ездить, может нас в первую смену поставят. Гена, а это точно не ты болт уронил.
Гена: Этот болт в первых бадьях был. Он у меня тоже падал, только я тогда все сто пятьдесят кг теста перелопачивал, пока не нашел. И я, и Мухаммед уже сто раз даже инспекторам в белых шапках эту крышку показывали и болт, на котором резьба сорвана. А они поток фотографировали, говорили ремонтникам стены помыть. Короче, все что угодно, только не с этой крышкой разбираться. А дел-то только нарезать новую резьбу и вкрутить новый болт. Пять минут работы, а они. А этот англичанин, который с первой смены мне так и сказал, что это не его проблемы, что болт у него несколько раз падал в муку, он его доставал. А потом, видно, достать забыл. Вот и получилась неприятность, из-за которой вообще фабрика закроется.
Тодас: Я же говорил, что все англичане уроды!
Модестас: Тихо ты, услышат, так из агентства за такое можно вылететь! Ты же читал договор, там сказано, что никакого расизма и национализма.
Тодас: Да пошли они! Как будто не видно, что все англичане ленивые!
Гена: А что тебе до них? В одной консервной банке маринуют нас, чего между собой еще лаяться?
Тодас: А то, что я не собираюсь делать за Крысу, за этого ленивого гомика его работу, только потому, что он англичанин.
Гена: Так и не делай, но только молча.