В первую ночь спалось замечательно: тихо — как под водой, а воздух чистый и сладкий. Епифанов дышал вместе с домом и напитывался окружающей его тишиной, пока за стеной не послышались чьи-то тяжелые шаги. Прошли совсем близко — словно в полуметре от самого Епифанова — и это притом, что отельер огородил участок и все в деревне знали, что это частная территория.

«К бытовке, наверное, пошли, инструмент тырить», — решил Епифанов и выскочил на улицу, включив всё наружное освещение, чтобы застать вора врасплох. Зайдя за дом, он обнаружил следы. Быстро засеменив, Епифанов уже собирался крикнуть в спину удирающему наглецу, что на участке установлены камеры (они еще, правда, не были подключены) и утром он подаст заявление в полицию. Но задний двор встретил его пустотой и тишиной. Мир по-прежнему стоял на паузе и был обездвижен. Лишь в пятидесяти метрах за забором монотонно покачивались макушки вековых деревьев.

Епифанов прошел по примятому газону и, к своему удивлению, обнаружил, что следы обрываются в нескольких метрах от дома, словно человек просто взлетел. Тогда Епифанов решил, что тот быстро вернулся назад тем же путем, наступая на собственные следы, но вскоре понял, что начало они берут не у ворот, а прямо посреди двора. Кто-то явно решил над ним подшутить.

К утру следы исчезли — словно их и не было, но хозяин отеля не верил ни в галлюцинации, ни в то, что это могло ему присниться. Конечно, ему, как и всем приезжим, объясняли, что наша деревня непростая и что необъяснимое здесь, скорее, норма. Но разве так не во всех деревнях? Епифанов знал, что единственная нечисть — это люди, а против людей есть методы. Но он решил пока не спешить с выводами и подождать.

Следующей ночью снова послышались шаги. Распахнув глаза, Епифанов не сразу вспомнил, где он. В городе всегда шумно, и к этому привыкаешь. Машины ездят всю ночь или истерят сигнализацией во дворах, пьяные кричат под окнами, ветер треплет жесть на стройках возле дома. И ты просто часть живого организма, а потому не замечаешь его хронических спазмов, бульканья и других движений органов. В деревне же каждый писк комара или крик совы может заставить проснуться.

Снова рядом прошли, буквально за стеной — кажется, даже задели плечом фасад. Епифанов приложил ухо и прислушался: вот прошел первый, пауза, за ним второй — словно идет по пятам. Между собой о чем-то тихо переговариваются, но слов не разобрать. А может, Епифанову всё это действительно кажется, и просто дом натужно шепчет о том, что дает усадку?

Выскочив прямо в трусах на улицу, отельер закричал:

— Харе уже тут слоняться! Вы на частной, мать вашу, территории!

Но его снова встретила сиротливая тихая ночь. Вдалеке залаяла собака, кто-то хлопнул дверью. Но всё это было далеко — в деревне. Лес всё так же меланхолично шелестел верхушками деревьев.

«Может, зверье шастает?» — решил Епифанов, но, найдя следы, понял, что кабаны, лоси и лисицы всё же не носят обуви. Подошва, правда, какая-то странная, да и, судя по размеру, ноги женские. Сегодня следов оставили много, с обеих сторон дома, и шли явно в обратную сторону. Обрывались отпечатки так же — посреди двора.

Проклиная себя за то, что сразу не подключил камеры, Епифанов решил утром первым делом позвонить в контору и вызвать мастера. Он было ступил на порог отеля, как вдруг замер на месте. Грязные земляные следы встречали его на ресепшене и уходили в сторону номеров. Это были не просто следы от обуви, а самые настоящие отпечатки ног. Холодок спустился по спине и замер где-то в области ягодиц. Пришлось крепко их напрячь от греха подальше. Не найдя чем бы вооружиться, отельер сжал как можно сильнее кулаки — оружие не самое грозное, особенно, если говорить о Епифанове. Но если ударить в горло или ухитриться попасть в глаз, то вполне можно одержать верх в битве один на один. Телефон Епифанов оставил в номере, а значит, вызвать подмогу не получится, да и связь тут ловила только в самом дальнем углу участка.

— У нас заселение начнется только через два месяца. Можете забронировать номер на сайте! — крикнул он первое, что пришло в голову. Но никто, разумеется, не ответил.

Ступая медленно — ставя пятку, а потом перекатываясь на носок, Епифанов шел по следу. Дом был наполнен каким-то шепотом: он разносился со всех сторон — то громче, то тише. Слышны были отдельные, но совершенно непонятные слова, и на усадку грешить тут уже не было никакого смысла.

Шаг за шагом отельер дошел до одной из комнат, у двери которой обрывались следы. Вот только дверь была заперта на замок, а ключи лежали в ящике стола на ресепшене. Епифанов глянул ну ручку: та была чистой, до сих пор в целлофане. Дернув за нее, он убедился, что замок надежно заперт. Но следы обрывались именно тут. Накачанный по самые уши адреналином, отельер в два длинных прыжка достиг ресепшена, рывком выдвинул ящик и начал лихорадочно шарить внутри рукой. Отыскав ключи, он вернулся к двери и, с третьей попытки попав в личинку, повернул ключ.

Двухкомнатный номер люкс с джакузи и камином встретил его полумраком. Уличное освещение с трудом пробивалось сквозь неплотно сдвинутые шторы и лишь слегка подсвечивало комнату. Внутри никого. Епифанов потянулся было к выключателю, но тут рядом с ним кто-то прошел. И не просто прошел, а наступил на ногу. При этом Епифанов почувствовал, как ветерок коснулся его щеки, а в нос ударил гнилостный запах.

Вскрикнув от неожиданности, отельер отскочил в сторону — благо в сторону выключателя. Пальцы сработали автоматически — ударили по клавише. Модная люстра в стиле лофт тут же вспыхнула и явила глазам номер за двадцать тысяч в сутки. Никого. А шаги снова раздавались снаружи дома. Не просто шаги. Кто-то бегал и, кажется, смеялся…

***

Вот тогда-то Епифанов впервые и появился у нас в участке и — на свою радость и нашу печаль — обнаружил нас на месте. Мы как раз только вернулись с обхода. День выдался не самый удачный. В деревне начались волнения по поводу разбитого зеркала. Казалось бы, ерунда, но не в Безрадном. У нас такие вещи — на уровне уголовки или катаклизмов. МЧС даже уведомление может прислать.

Дядя Саша поручил мне писать отчет, а сам принимал Епифанова, одновременно с этим принимая сто граммов святой воды. Мне тоже приказал выпить, так как это лучшая дезинфекция против несчастий.

— Ну так вы уже сами нашли решение. Подключите камеры и смотрите, кто там у вас ходит-бродит, — сонно ответил дядя Саша, когда полуночный гость закончил свой рассказ.

— Я-то подключу. Подключу! Но вы же должны знать, кто у вас тут на плохом счету. В деревне три с половиной человека проживает. Наверняка у кого-то из них уже имелись приводы за подобные вещи, — верещал отельер, прогоняя нашу с начальником дремоту.

— Местные у нас люди серьезные. А если же кто из лесу приходит, так это, как правило, сразу всех касается, а не кого-то одного. Обычно поступает несколько жалоб за день. Хотя вы у нас отшельником заделались, всякое может быть… — выстучал участковый пальцами дробь по столу.

— Я не отшельник, — гордо заявил Епифанов, — я предприниматель. Налогоплательщик. Для вашего же Мухосранска стараюсь — поднимаю ему респектабельность, прорубаю горизонты для туризма. И для моего предприятия важна некоторая обособленность.

— Я вас понял. Завтра утром мы к вам зайдем, всё проверим.

— Да что мне утром! Утром никто у меня не шастает. Приходите ночью.

— Опять ночью! — ударил по столу дядя Саша. — Ох-ох-ох… Нам за эти ночные переработки и вредность уже должны памятники из сухого молока поставить, — обратился начальник уже, скорее, ко мне. — Хорошо, будем у вас ближе к закату. Не переживайте, разберемся.

Дядя Саша вытолкал посетителя тактичным пинком за дверь и закрыл участок на три замка.

Утром Епифанов позвонил в контору и выяснилось, что камеры у него все то время были подключены и давно пишут. Можно даже глянуть запись на цифровом облаке. Ругая себя за глупость, отельер выехал за пределы деревни, поймал в свой электронный сачок сеть, скачал записи с камер и поспешил к нам в участок, где заставил нас смотреть свое домашнее кино.

На быстрой перемотке мы наблюдали как Епифанов носится по ночному двору и вокруг дома в трусах и что-то ищет на земле. Больше никого на записи не было.

— Мне не показалось. Я не идиот, — обиженно бубнил Епифанов, и мы понимали, что в одном из двух этих утверждений может таиться правда. Мы-то давно знаем, что невидимость не освобождает преступника от ответственности.

Ночью мы пришли к Епифанову, чтобы во всем убедиться лично.

— Зря вы всё это затеяли. Люди сюда не поедут, — сказал я Епифанову после экскурсии по отелю, где стоимость самого дешевого номера в сутки равнялась четверти моей зарплаты.

— С чего вы взяли? — насупился тот. Епифанов был связан стальными тросами кредитов. Этот отель был его ставкой на зеро. Всё или ничего.

— Места у нас проклятые, все знают.

— Тем лучше, — нашелся тот, — халявный досуг. Занимательная чертовщина. Люди такое любят. Понаедут блогеры со своими расследованиями паранормального…

— Если доедут… — задумчиво произнес дядя Саша, осматривая дом на наличие подкладов и других нелегальных артефактов. — Со строителями не ссорились? Может, не заплатили кому?

— На что вы намекаете? — обиделся Епифанов. — Я со всеми по договору работаю — в белую.

— А с местными проблемы были? Может, кого послали или словом каким недобрым обозвали? — вспомнил дядя Саша про слова о Мухосранске.

— Я неконфликтный человек. Ругаться на ровном месте не мой метод.

Мы с дядей Сашей переглянулись, еле сдерживая смех.

Ночь плавно опустилась на Безрадное, и дневные звуки сменились ночной музыкой: шелестом травы, дыханием холодного ветра. Но по-прежнему никто не приближался к дому. Мы обошли участок по периметру, обследовали дом — тишина.

— Как всегда, стоит приехать в автосервис, и уже нигде ничего не стучит и не подтекает, — ворчал себе под нос Епифанов, сидя на крыльце.

Я уже шел в его сторону, чтобы попрощаться, но тут кто-то круто толкнул меня в плечо. Я замахнулся для ответного удара, но никого не увидел. На земле появились следы. Я потянулся рукой, чтобы схватить невидимку, но поймал лишь пустоту.

Заметив это, дядя Саша двинулся в мою сторону, но тут кто-то отдавил носок его начищенного до зеркального блеска уставного ботинка. В доме тоже послышались глухие шаги, а одно из окон отеля резко пошло трещинами и лопнуло. Несмотря на ущерб, Епифанов радостно запрыгал на месте:

— Ага! Я же говорил! Говорил!

Дядя Саша нахмурился и достал из кармана самый мощный оберег, каким можно было противодействовать любой силе — хоть физической, хоть потусторонней, хоть прибывшей из дальнего космоса — ксиву полицейского, и громко произнес:

— Лейтенант Цаплин. Представьтесь и предъявите ваши документы!

Продолжение следует...

Александр Райн "Цикл рассказов про Безрадное"

Дорогие читатели, буду рад вашей поддержке!

Вот тут можно угостить печенькой

Тут подписаться на телегу

Тут посмотреть список моих ближайших литературных концертов (сегодня выступаю В Тюмени, следующий на очереди Омск)

- Почему именно туда, лейтенант?

- Я начинала там учиться, товарищ полковник.

- Хорошо.

***

Когда Лиля училась здесь, школа только поменяла статус. Девочку это не касалось. Ее родители не стремились дать дочери элитарное образование, они просто жили в центре города.

Девочка помнила первое сентября, букет, банты. Все было как у миллионов первоклашек страны. Первая учительница, одноклассники. Родители спрашивали – как в школе? Лиля рассказывала. Как-как? Уроки. Ей было интересно. Потом привыкла и интерес уменьшился.

Но однажды он вспыхнул с новой силой – учительница повела их в библиотеку! Лилю больше привлекли не книги, у нее и дома их хватало, а дорога туда.

Они вышли из класса, построились парами и спустились по лестнице. А потом… А потом они проходили по каким-то коридорам, поднимались, спускались. Их классная руководительница постоянно проверяла – никто не отстал?

Став старше, девочка убедилась – не так уж долго и далеко они тогда шли, но первый раз запомнила надолго.

Первая гимназия находилась в нескольких зданиях. Когда школа поменяла статус, учиться в ней стало престижно, детей прибавилось, но новых корпусов строить в центе было просто негде, и им отдали пару соседних старых зданий. Перестроили, соединили переходами. Первачки и вообще началка много не ходили, у них даже столовая была своя, а вот средней и старшей школе приходилось ходить и даже бегать.

Лиля доучилась в гимназии до седьмого класса, потом родители переехали, и она стала учиться в другой школе.

Девушка подошла к входу в гимназию и усмехнулась: пластик. Что-то все-таки изменилось. Крыльцо закрыли пластиком, оборудовали вход и посадили охрану. Примета времени.

У нее спросили документы, провели к директору. Лейтенант прочитала лекцию. Ничего особенного. Против ее ожидания, слушали ребята достаточно внимательно и задавали вопросы. Школьное начальство осталось довольно и сердечно поблагодарило.

- Сейчас вас проводят.

Женщина развела руками, намекая, что сама Лиля из здания просто так не выберется, но девушка не торопилась уходить. Вместо этого она назвала первую учительницу и классную средних классов и спросила, а нельзя ли увидеть их. Завуч заулыбалась.

- Вы здесь учились?

- Да, - ответила лейтенант и назвала годы учебы.

- К сожалению, все, кто у вас преподавал уже на пенсии, - вздохнула завуч, - время летит…

Лиля поблагодарила и спросила:

- А можно я тогда пройду по школе? – спросила она, - осмотрюсь.

Завуч разрешила – гуляйте, сколько хотите.

Звонок на урок собрал всех из коридоров, и Лиля осталась в одиночестве. Она отправилась к своему самому первому кабинету, потом вспомнила, где библиотека. Лиля шла, находила приметы времени в виде камер и датчиков пожарной опасности. Раньше этого не было. Пластиковые окна, современные парты в немногих кабинетах, которые были свободны.

А еще ее заинтересовали картины на стенах.

-Откуда это? – спросила она уборщицу, протиравшую полы.

Та пожала плечами. Лиля шла и рассматривала пейзажи. В основном это были именно они. Солнечные поляны, берег реки и ее сверкающая гладь, поля цветов. Яркие, сочные краски.

Вдруг ее внимание что-то царапнуло. Одна из картин на стене была темной. Лиля подошла ближе: тоже пейзаж, но на этой картине была ночь. Но внимание привлекла не ночь, а кот, который ярким рыжим пятном выделялся на картине. Лиля в искусстве не разбиралась совершенно. Она могла только сказать – нравится или не нравится. Эта темная картина ей, скорее, не понравилась, но кот выглядел почти живым!

Он был изображен в напряженной позе: сейчас прыгнет!

"Или даже бросится!", - подумала девушка.

"Почему именно "бросится"?" – спросила она себя и фыркнула – профессиональное мнение!

Лиля отправилась дальше, но картина поманила ее снова и девушка вернулась.

Напряженная поза. Поднятая лапа с выпущенными когтями. Сверкающие живые глаза. Лиля достала телефон и сфотографировала картину целиком, а потом кота отдельно. Только теперь она обратила внимание на фамилию художника.

Она была небрежно выписана кистью, а потом продублирована на небольшой табличке: "Ночное" Леонид Одинцов.

Фамилия была знакомой, не такой уж редкой, кстати говоря… Одинцов. Леонид. Ленька, что ли? Девушка вспомнила своего одноклассника. Да ну... не может быть. Хотя – почему не может-то?

Лиля подошла еще ближе, уткнулась почти носом в кота. Потом отошла. Странно. Ей вдруг показалось, что кот смотрит на нее. Вот прямо в глаза смотрит!

"Крыша у тебя едет, девочка", - самокритично сказала она себе.

В это время прозвенел звонок, коридор наполнился шумом. Лиля вздрогнула – почти час прогуляла. Ничего себе.

Мимо шла одна из преподавательниц. Лиля извинилась и спросила, откуда в школе картины. Женщина ответила, что музей проводил выставку, и после часть экспонатов была передана в гимназию. Почему именно эти картины, она не знала. Лиля поблагодарила и решила, что пора домой.

Она пошла по коридору, стараясь на столкнуться со школьниками, а на самом повороте на лестницу оглянулась. Невероятно, но кот словно высунулся из картины и проводил ее взглядом!

Девушка доложила о том, что задание выполнено. Ее отправили домой.

Поздно вечером она взяла в руки телефон, чтобы включить будильник и вздрогнула: на заставке она увидела того самого кота с картины.

Странно. Она же не меняла заставку! Она вообще это не часто делала. Сфоткала весной сирень и с тех пор ничего не меняла. Странно.

Лиля вгляделась в кота. Рыжий. Красивый. Точнее, был бы красивый, если бы не ярость во взгляде и замах лапы. Когти целились в девушку, хотели содрать с нее скальп!

"Дура!", - сказал Лиля себе, вернула сирень на место и легла спать.

Утром она снова увидела кота на заставке, но особенно раздумывать ей было некогда. Она собралась и поехала на работу.

Мыслями к коту она вернулась только вечером, да и то, потому что услышала фамилию Одинцов от одного из коллег.

- По-прежнему в коме, похоже висяк.

Дело ее не касалось, и она не настолько хорошо знала еще коллег, чтобы поинтересоваться, что происходит. Девушка сомневалась, а можно ли вообще. Не на базаре все-таки.

Она вышла, села в машину и задумалась. Фамилия-то не особенно редкая. Может, это вообще не про ее одноклассника речь идет. Она снова посмотрела на заставку. Лиле показалось, что у кота изменилось выражение мордочки: вместо просто ярости появилась тень надежды. Кот посмотрел на девушку и словно хотел что-то сказать.

Лиля вздрогнула. Дуууура. Езжай домой, мерещится уже.

Она вырулила со стоянки, поехала домой, припарковалась и около самого подъезда встретила одну из своих одноклассниц.

Ничего удивительного в этом не было. Город-то небольшой. Она, правда, посомневалась. То никого, а то сразу двое нарисовались из памяти. Но тем не менее окликнула проходившую девушку:

- Светка?

Девушка сразу же среагировала на имя, развернулась, вгляделась. Глаза расширились: форма же! Потом Светка перевела взгляд на лицо и воскликнула:

- Лилька! Лоскутова! Привет!!!

Глава 2

Девушки обнялись, последовали первые беспорядочные вопросы и такие же ответы. Лиля остановилась первой.

- Торопишься? – поинтересовалась она.

Светка кивнула.

- А завтра вечером как?

Одноклассница подумала.

- Завтра тоже. У меня здесь свекровь живет. Хорошая тетка, сына забирает из садика, я позже работать заканчиваю, чем она. Могу ее в среду попросить, чтобы подольше посидела с Андрейкой.

Светка достала телефон и продемонстрировала улыбающегося малыша.

- Давай в среду, в это же время, - согласилась Лиля, называя номер своей квартиры.

Обменявшись на всякий случай телефонами, они разбежались.

Дома Лиля снова посмотрела на фото кота.

- Что же ты мне хочешь сказать? – спросила она и оглянулась – не увидели бы родители.

Подумают, что у дочки крыша едет.

В среду они со Светкой хорошо так посидели. Выяснилось, что одноклассница не доучилось до одиннадцатого класса, ушла после девятого, но с девчонками связь поддерживала. Они рассматривали школьные фотографии, Светка говорила кто из знакомых где. Знала, не про всех, но больше, чем Лиля.

- А Ленька художником так и стал, - сообщила ей одноклассница, ткнув пальцем в мальчишку на фотографии седьмого класса. – Помнишь, все газеты рисовал?

Лиля помнила, конечно. В основном в школе газетами занимались девочки, а у них это было на Леньке.

- Художником, - протянула Лиля, - и где он теперь?

Этого Светка не знала. Помнила примерно, где живет парень. Встречала в местной прессе иллюстрации, подписанные "Л. Одинцов".

Потом поморщила лоб и неуверенно сказала, что слышала вроде бы, выставка была или должна была открыться. Но это ее волновало не сильно. Девушки продолжили вспоминать других одноклассников.

После прощания со Светкой, Лиля открыла блокнот и сделала несколько записей. Потом она полезла в интернет и нашла архив местных СМИ. Раздел "Культура". Она нашла несколько иллюстраций подписанных "Л. Одинцов", как и говорила одноклассница. Про выставку сообщений не было. Если бы состоялась, то написали бы. Город не являлся таким уж культурным центром и выставке местного художника наверняка уделили бы внимание.

Лиля задумалась. Снова взяла в руки телефон и посмотрела на заставку.

- Рыжий кот, что ты хочешь мне сказать? – снова спросила она фотографию.

Кот промолчал. Лиля включила будильник и улеглась спать. Во сне она снова бродила по коридорам школы, и ей казалось, что где-то впереди мелькает рыжая фигурка. Коридоры удлинялись, путались, усиливая ощущение таинственности и даже жути. Но девушка чувствовала, что стоит ей догнать кота и она поймет, что произошло.

Утром она отправилась на работу и в холле здания увидела невысокую женщину. Та говорила о чем-то с дежурным. Лиля показала пропуск и прошла в здание.

Выходя на обед, она снова увидела женщину. Та, понурясь, сидела около стены и следила глазами за выходящими сотрудниками. Вдруг она вскочила и бросилась к одному из них. На лице явно читался вопрос: "ну как???".

Сотрудник остановился и покачал головой.

- Здравствуйте, Елена Олеговна, - вздохнул он, - нет, к сожалению, ничего нового я сказать не могу.

Плечи женщины опустились. Она не стала ничего спрашивать. Несколько мгновений она смотрела в лицо мужчины. Слабая надежда в глазах женщины погасла, она развернулась и пошла к двери. Мужчина проводил ее сочувственным взглядом.

- Одинцова? – спросил его другой сотрудник.

Первый кивнул.

- Пока он не придет в себя, мы ничего не узнаем, Валера. А он в коме. И прогнозы неутешительные.

Мужчины вышли. Лиля проводила их взглядом.

После работы она попыталась найти первого из них. Выяснила, что его зовут капитан Никитин. Капитана в здании не оказалось. Лиля подошла к нему на следующий день.

Никитин посмотрел на нее внимательно.

- Зачем вам это, лейтенант? - спросил он, когда Лиля попросила у него адрес матери Одинцова.

Лиля объяснила. Про кота она говорить, конечно, не стала. Рассказала, что была в школе, увидела картину, вспомнила, что учились вместе, а вчера увидела женщину в холле.

- Мама Леньки, Леонида, меня не помнит, скорее всего, - сказала Лиля, - но, может быть, я ей смогу чем-то помочь. Поговорить просто.

Капитан снова посмотрел на нее.

Девушка мысленно фыркнула. В конце концов, она и без него сможет узнать. Но думать об этом надо было раньше.

- Я спрошу Елену Олеговну. Если она не будет возражать… найдите меня завтра, - велел Никитин.

***

Через три дня Лиля подошла к двери квартиры в старинном здании на центральной улице города. Дверь была обита дерматином. Он был ободран. Облупился по краям.

Лиля и сама жила в такой квартире. Сейчас их называют "сталинками". Старые здания с высокими потолками. Она помнила, как отец залезал под потолок менять перегоревшую лампочку. Стула как в новой квартире не хватало. Брали лестницу у соседей.

Лиля позвонила.

Открывшая дверь мать Леонида Одинцова внимательно посмотрела ей в глаза.

- Здравствуйте, Лиля. Заходите. Я помню вас.

Лиля почему-то сразу поняла, что ее действительно вспомнили и удивилась. Женщина заметила это.

- Я немного художница. Это профессиональное, - улыбнулась она. – Ну и потом я вчера посмотрела фотографии.

Потом они разговаривали, пили чай, вспоминали школу. Ленькина мать улыбалась, но за улыбкой была боль.

Лиля не спрашивала о том, что случилось с одноклассником. Мать рассказала ей сама. Действительно, разговор о выставке шел, начали отбирать полотна, а потом вдруг…

- В тот день Леня отправился на берег реки. С друзьями. На пленэр.

Елена Олеговна посмотрела на Лилю. Девушка кивнула. Специалистом она не была, но некоторые термины знала, естественно. Девушка даже чуть обиделась. Женщина это заметила и улыбнулась, дотронувшись до ее руки. Потом она замолчала.

- И… что там произошло? – после паузы спросила Лиля.

- А вот этого никто не знает, - женщина снова заговорила тихо, и в глазах появилась тоска. Не слезы, а именно беспредельная тоска. – Погода внезапно испортилась, все подхватились и в беседку, есть там такие, а потом смотрят – Лени нет. Начали искать и обнаружили только через несколько часов в кустах. Без сознания. С тех пор он в себя не приходил, Лилечка… Он в коме. Я хожу к вам в управление, но ничего нового мне сказать не могут, проводят расследование, но…

Она не сказала "толка нет", но Лиля и так поняла. Женщины посидели молча, каждая была погружена в свои мысли.

Где-то поблизости раздался кошачий вопль. Лиля подняла голову и увидела, как на подоконник второго этажа запрыгивает рыжий кот! Точно такой, как она увидела на той картине в гимназии.

- Рудый, - Елена Олеговна встала, - пришел, бродяга. Сейчас я тебя пущу.

Она открыла окно, и кот проник в квартиру. Он спрыгнул на пол, подошел к миске с водой, напился, потом повернулся и уставился на Лилю.

- Почему именно Рудый? – спросила девушка.

- У нас с Леней был кот. Леня нашел его котенком, а как раз фильм повторяли, помните тот – "Четыре танкиста", вот он и назвал так, но это было в детстве. Кот прожил с нами немного, всего лет семь. А потом исчез. Леня очень переживал. Искал его везде. Но безрезультатно…

Лиля посмотрела на кота – вот же он!

… - а когда он впал в кому, кот внезапно вернулся! – лицо Елены Олеговны стало напряженным. – Я даже сначала не поверила, но это именно Рудый. Все его привычки, пятнышко белое на задней лапе. Это он. Но – как и почему, я не знаю.

Рыжий кот слушал слова женщины и словно все понимал. Он подошел к хозяйке, потерся об ее ноги, потом вернулся к Лиле и снова уставился на нее янтарными глазищами. А после он подошел к двери и обернулся.

"Чего сидишь?", - говорил кошачий взгляд, - "Иди за мной!"

Лиля с удивлением посмотрела на него и вдруг поняла!

- Елена Олеговна, а можно я посмотрю работы Лени? – попросила она.

Глава 3

- Конечно, пойдемте.

Женщина провела Лилю по довольно длинному коридору. Он производил странное впечатление: словно в нем жили разные люди. Лиля дотронулась до облупившейся краски.

- Дом был построен еще до войны, - пояснила Ленина мама. - Сначала квартиры давали управленцам разного толка, насколько я знаю, потом, начали подселять эвакуированных, и образовалась практически коммуналка. Так и было долгое время. Когда мы с Лёней сюда переехали, было именно так.

Потом дом затеяли расселять. Хотели сделать что-то после реконструкции. То ли учреждение, то ли еще что-то. Часть людей успела получить квартиры, а вот Одинцовым и еще некоторым не повезло. Что-то не заладилось, и немногие люди, остались жить на старом месте. У Леньки с матерью была комната, давно разделенная большой ширмой на две маленьких. Остальные в их квартире были просто закрыты, да и не нужны они были матери с сыном. Их денег не хватало на ремонт даже коридора.

- А когда Лёнины иллюстрации стали печатать в местной прессе, ему разрешили использовать одну из закрытых комнат как студию, - сказала Елена Олеговна, открывая одну их дверей.

Лиля зашла и огляделась: повсюду были картины без рам. Холсты, натянутые на подрамники, расстеленные на столах холсты и даже свернутые в рулоны. Их было ну очень много. Словно Леньке было не около тридцати, а за шестьдесят! Впрочем, Лиля в этом не разбиралась. Ни сколько времени занимает написание картины, ни как часто художники это делают.

- Леня писал много. Часть просто наброски, а часть готовые картины. Вот эти начали готовить к выставке, - Елена Олеговна показала на те, что лежали на столе и стояли около стены.

Лиля отстранила одну из картин и увидела на другой тот самый ночной пейзаж, что на картине в гимназии. Сперва она даже не узнала ее, просто обратила внимание на цвет – темный. Лиля подняла и начала рассматривать.

- Это воспоминание о детстве. Мы ездили в деревню, и Леня с мальчишками бывал в ночном. Он написал не одну картину, а несколько. Одна из них была на выставке, а потом попала в гимназию.

Лиля достала телефон, чтобы сравнить полотна. Странно. Сейчас на заставке не оказалось кота! Сирень не вернулась, на экране телефона был пейзаж. Ночной пейзаж.

Лиля посмотрела на сидевшего на полу зверя. Рыжий кот тоже посмотрел на нее. В это время раздался телефонный звонок. Елена Олеговна извинилась.

- Вы пока смотрите, я сейчас вернусь.

Лиля и кот остались вдвоем. Рудый еще раз внимательно посмотрел на девушку, а потом побежал к одной из картин и требовательно мявкнул.

- Что ты хочешь? – спросила девушка.

Кот снова мяукнул и ткнул лапой в полотно. Лиля подошла: берег реки. Она снова достала телефон и сфотографировала картину. Кот подпрыгнул и девушке показалось, что он доволен. Потом он подбежал еще к нескольким полотнам. Лиля даже не разглядывала их. Она быстро наводила на них телефон. Потом рассмотрю.

Одну картину они с котом искали долго. Рудый остановился около рулона полотен. Лиля развернула первую картину, но кот почти по-человечески замотал головой – нет! Девушка растянула другую картину - снова не то. Наконец, кот остановился и удовлетворенно заурчал. Правильным оказалось самое последнее полотно.

Девушка сфотографировала его и еле успела свернуть, все, как было.

- Простите, что так долго, - сказала вернувшаяся мама Лени.

Лиля посмотрела на телефон. Ого! А прошло почти полчаса.

- Нет, что вы, я с удовольствием смотрела! – воскликнула она. – В детстве я и не знала, что он пишет картины. Он здорово выручал нас с газетами к праздникам.

Они вернулись в кухню, еще немного поговорили. Лиля попросила разрешения узнавать о том, как чувствует себя Леонид и потом попрощалась.

По дороге домой она пыталась понять, зачем коту было нужно, чтобы она фотографировала картины? Вероятно, в них есть что-то, что может помочь однокласснику. Она даже остановила машину и начала смотреть, но быстро поняла – мелко слишком. Нужно домой и там уже разбираться. Хорошо, что сегодня пятница. У нее будет два дня, чтобы подумать, как следует.

Дома Лиля поужинала, поговорила с родителями и только потом уселась за компьютер. Она скинула файлы с картинами и начала листать. Неудобно. Тогда она надела скринов и расположила в той последовательности, в которой ей показывал полотна рыжий кот.

Самый первый скрин содержал набросок. Река. Солнце. Деревья в осеннем уборе. Но небо в самом углу наброска темное. Он был сделан на пленэре! Это то, что рисовал Леонид перед тем, как испортилась погода, а он пропал.

Девушку за чем-то позвала мать, Лиля вышла, а когда вернулась и снова начала рассматривать скрин – вздрогнула: в правом нижнем углу она увидела рыжего кота. Не было его на рисунке раньше. НЕ БЫЛО!

Да, но теперь он появился. Зачем? Привлечь внимание к этой части наброска? Лиля увеличила рисунок и заметила, что там буквально парой линий намечены фигуры двух человек. Зачем? Леонид машинально изобразил, что видел, или еще с какой-то целью?

Девушка покачала головой… Предположим, это было сделано специально. Она еще раз рассмотрела все детали, скопировала скрин и пометила линии изображавшие людей. Предположительно, мужчин. Больше она ничего выжать из наброска не смогла.

Девушка взялась за второй скрин. На нем был городской пейзаж. Улица. Люди. Кусты и клумбы. Людей было довольно много. Место Лиля узнала, это центральный парк. Девушка подумала и решила, что обратить внимание нужно именно на людей. Они были в красивой одежде, с радостными лицами. Видны были палатки с какими-то экспонатами. День города? Возможно. Даже, скорее всего.

Лиля снова увеличила масштаб и заметила пару человек, которые резко отличались от остальной публики. Темная одежда. Подчеркнуто темная. И лица. Очень неприятные выражения.

Лиля откинулась на спинку стула и вздохнула. А не внушает ли она себе это?

Надо отдохнуть. Поздно уже.

Лиля снова сделала копию скрина и отметила мужчин, одетых в темное. Выключила компьютер. Спать.

Утром в субботу Лилю разбудил звонок мобильника. Звонила мама Одинцова.

- Простите, если разбудила! – услышала Лиля взволнованный голос, - Лёнечка пришел в себя!

Лиля обрадовалась. Попросила передать привет однокласснику и поинтересовалась, можно ли его будет увидеть, когда Леониду станет лучше.

Девушка выключила телефон и улыбнулась. Хорошо, что Ленька вышел из комы. Для выходного было рановато, всего девять, но теперь она больше не уснет. Лиля умылась, напекла блинов себе и родителям, сварила кофе, позавтракала и снова уселась за комп.

Она открыла последний вчерашний скрин и снова вздрогнула: около мужчин в темном она увидела фигурку рыжего кота. Казалось, он хотел сказать – ты правильно все делаешь!

Лиля взялась за третью картину. На ней был натюрморт. Письменный стол. Не современный, старинный и все на картине было из прошлого. Век Лиля определить не смогла. Книги. Рукописи. Несколько свитков. Чернильница, гусиные перья рядом с ней. Что в этой картине такого особенного? Зачем ее показал Лиле кот?

Почему Одинцов вообще написал этот натюрморт? Лиля почти подсознательно ждала, что рыжий кот снова появится и покажет ей предмет, на который стоит обратить внимание. Но кот не появился.

Лиля посмотрела на скрин, где кот был.

- Ну что же ты! Помогай.

Потом она вздохнула и перешла к последней картине, которую они с котом долго искали. На ней был изображен чердак. Большой и довольно обветшалый. Явно не современный. Лиля подумала, что это чердак того дома, где живут Одинцовы.

Она начала рассматривать детали картины и вдруг ясно представила мальчишку, который первый раз проникает в такое таинственное место. Что может в не слишком большом городе привлечь подростка? Улицы он уже видел, замков не наблюдается. В современных кварталах тайне спрятаться негде. А вот центр, где есть дома построенные несколько веков назад! Даже полвека назад, это уже срок. А что таких домах самое-самое интересное? Подвалы и чердаки.

Вот мальчишкой Ленька Одинцов и полез под крышу за тайной.

И нашел, вдруг поняла Лиля.

Она вернулась к натюрморту. Ленька что-то нашел на чердаке. И это он изобразил на картине. Что-то ценное. А кто-то – она открыла второй скрин – кто-то об этом узнал и захотел отнять. И поэтому Одинцова чуть не убили!

Фигуры на наброске – те люди, кто изображен на улице, мужчины в темном.

Лиля потерла лоб. Потом сходила и напилась холодной воды.

Ну и расфантазировалась ты, девочка! Раскрыла преступление. И кто тебе поверит? Лиля вывела на экран все четыре скрина сразу.

Медленно проговорила про себя все, что пришло ей в голову:

Одинцов находит что-то на чердаке своей сталинки, это что-то он изображает на картине. Что-то, может какая-то рукопись, является ценностью, возможно для коллекционеров. Кто-то об этом узнаёт и хочет забрать себе. Возможно, купить у Одинцова, а тот не отдает. Тогда ценную вещь решают украсть. На Леньку нападают. Хотят напугать или даже убить. Нет, скорее, все-таки напугать и заставить отдать ценность.

Лиля выключила компьютер и подошла к окну.

Ну, хорошо. Ну, здорово. А при чем здесь рыжий кот? Если бы не он, то Лиля и внимания бы не обратила на картину.

(окончание следует)

В подвале была кромешная тьма. Я хоть и заметил что в последние сутки стал лучше видеть в темноте, но даже с учетом этого, я едва ли мог что-то разглядеть. Я был не один.

Было еще несколько людей, и никто не понимал что происходит. Некоторые были связаны. Кто-то безуспешно пытался на ощупь найти выключатель, кто-то долбил в найденную дверь и кричал что бы нас выпустили.

У нас забрали все вещи. Учитывая где мы и как тут оказались, это ожидаемо, но отсутствие привычного набора вещей в карманах вызывает не приятное чувство. Я словно голый.

Сначала потасовка в баре, потом то странное самочувствие. Я сначала думал что это побочка от лекарств, которыми меня напичкали медики, но похоже я ошибался. И мне не давало покоя в тот момент, так это почему мне сорвало крышу, когда я снова увидел того парня. Это не свойственно для меня. И та фраза, от типа который меня вырубил -"Крыса всегда возвращается на любимую помойку". Он явно меня ждал. В прочем, учитывая что было дальше, то не удивительно.

Размышляя о произошедшем, мне не нравилась суета которая происходит. Подвал, темно, сыро, воняет, все галдят, кто-то шуршит одеждой, это прям вообще бесит, а терять самообладание в этой ситуации точно не стоит.

Я понимал что, паника вокруг, скорее создаст всем проблем, и я могу попасть под раздачу. Я попытался переключить внимание присутствующих. Предложил познакомится.

Начал строится неуверенный диалог, кто-то начал задавать вопросы, но кто-то продолжал суетится, как вдруг открылась дверь. В нее зашел мужчина с пистолетом и выстрелил в потолок, судя по звуку осыпавшейся штукатурки.

Звук выстрела был неожиданностью, я почувствовал прилив адреналина. Хотя это был не адреналин, а выученная реакция. Я скорее ожидал выброс адреналина, мобилизацию ресурсов организма, но на деле сердце билось спокойно, скорее я просто немного напрягся и сконцентрировал свое внимание на источнике.

Многие в таких ситуациях думают о близких, или просто причитают на судьбу. Я не думал ни о сыне, ни о доме, ни о работе. Я тут. Здесь и сейчас. Я не задумывался ни о чем лишнем. Эти мысли меня настигнут скорее всего потом, а пока, все мое прошлое в забвении, оно сейчас не важно.

Зашедший крикнул что бы все легли и не дергались. Голос знакомый. Похоже именно он меня вырубил. К счастью все легли. Как все притихли, в подвал зашло нечто.

Его глаза святились красным. У него был хриплый и старый голос. Нет, он не звучал как старик, но было ощущение от старого голоса. Это как сравнить цифровой звук, со звуком с пленки. Манера речи у него была как у какого-нибудь крестного отца мафии из старых фильмов.

Честно сказать его глаза меня словно парализовали, и я смутно помню о чем он говорил. Это было странное чувство, словно ты находишься на ковре у самого главного начальства, которое может уволить тебя. Не то, что бы этого не мог сделать кто-то еще, а то что, вот прям окончательно и безапелляционно, просто потому что у него пятка зачесалась. И ты знаешь что если вести себя правильно, ничего не будет, но все равно не уютно. Вот такое чувство, только во много раз сильнее.

Я хотел приподнять голову и попытаться получше его разглядеть, но это чувство оцепенения меня не покидало, да и был риск словить пулю. Когда он ушел, зашли еще двое и нам разрешили подняться.

Интеллигентного вида парень в очках, с усами, в черной рубахе и низкорослая расфуфыренная девушка, на звонких как ее голос каблуках. Мне не понравилось их поведение, они вели себя надменно и грубо, но по крайней мере они прояснили что к чему. Нас обратили в вампиров. После того, что я испытывал когда избивал того мудака в подворотне, меня это не удивило.

Нам разрешили задать вопросы, я не хотел сильно отсвечивать учитывая как они себя вели. Мы сейчас для них почти что мусор, но несколько раз я все же задал некоторые вопросы. А то мало ли, вдруг пустят в расход как самого бестолкового. Да и их реакция на наши вопросы, и сами ответы, дали хоть и очень слабое, но все же какое-то представление о них самих. А расклад оказался примерно следующим:

Есть древнее сообщество вампиров, их мало и они скрываются, наращивают власть. Они крайне редко пополняют свои ряды, но появилась крыса, которая нарушает правила, и обращает новых вампиров.

Кто и для чего обращает новеньких не ясно, и похоже выяснить это и будет наша задача. Нам предстоит научится быть вампирами. Правильно выбирать жертв, контролировать себя, что бы не выпивать кого-то полностью. И оказывается, некоторые возможно и не смогут питаться. Это беспокоит. Нас распределили на группы за этими тремя. Я попал под начало коротышки.

Шумная, показушная, агрессивная. Не люблю таких. Я бы предпочел попасть к тому который был в очках, он мне показался более рассудительным. Но что есть, то есть. Коротышка выглядит пробивной, и если все сложится, то это не плохой вариант. По крайней мере я не попал в группу к тому гоблину.

Посмотрим что будет дальше...

Продолжение следует...