Фу!
Ваня ворвался домой как ураганный ветер или стая голодных енотов. Возбуждённый, он путался в ногах, словах и, как оказалось, перепутал даже этаж. Дверь была открыта, и он вошел, не раздумывая, чтобы скорее поделиться новостью.
— А-а-а-а-а! Кто вы? Что вам нужно?! — визжала женщина в мужских трусах вместо шорт, она явно не ждала гостей.
Мозгами Ваня понял, что ошибся дверью, но язык не мог больше ждать и слова уже рвались наружу:
— Реклама, отец, подгузник, сбылось, твоя мама, чайник! — выдал он скороговоркой и, наконец, выдохнул, а потом добавил, — извините, ошибся дверью.
И вышел прочь, оставив женщину разбираться со всем этим самостоятельно.
Домой Ваня вошёл уже немного успокоившийся, и речь его была выстроена по всем правилам: смысл, порядок, чувства.
— Представляешь, — обратился он радостным криком к жене, что спала после ночной смены. — Меня взяли сниматься в рекламу! На роль отца! Реклама подгузников — но это не важно. Важно то, что у меня одна из главных ролей! Я так давно мечтал, ну ты знаешь! А мама твоя в меня не верила, говорила, что актёр из меня как из попугая водолаз. Ставь скорее чайник, я эклеров купил, отметим!
Сон был отложен на неопределенный срок. Ваня ел эклеры и пил чай, жена пила, не чай. Жизнь с Ваней — тот ещё театр, а он в ней всегда главный актёр: печальный, драматичный, всегда выдающийся, а, главное, непризнанный.
Судьба сжалилась над ним в тридцать семь лет, когда ипотека была погашена, автомобиль, купленный в салоне, уже сгнил и имел донора на даче, а половина друзей переехала за границу вместе со своим бизнесом.
Ваня обещал, что это — начало новой жизни, и он сыграет так, что Станиславский прямо с небес отправит официальное подтверждение с верой в его героя, а в Голливуде начнётся кровавый тендер среди киностудий за честь пригласить его сниматься в их картинах.
Жена верила Ване. Она всегда ему верила, ведь у нее не было выхода — Ваня отлично играл сердечный приступ и меньше всего ей хотелось оказывать ему сейчас первую помощь.
Сцена была подсвечена тёплым светом, всюду суетились и бегали какие-то люди: режиссер, операторы, доставщики еды. Ваню встретили холодно: не предложили кофе, зато предложили жене самостоятельно припудрить ему лицо, раз он так настаивает, а ещё попросили строго следовать тексту и не импровизировать.
Ваня знал, что все «звёзды» начинали с малого, потому не сильно расстроился таким жестким рамкам, пока не прочитал текст.
— Простите, господин режиссёр, — обратился он к мужчине в тёмных очках.
— Можно просто — Паша, — сказал режиссер.
— Я всё же предпочитаю — господин режиссёр. Скажите, а почему мой текст состоит из двух букв?
— Потому что в этом ролике главное — закадровый текст, а не ваш, — устало ответил Паша.
От него несло недельным перегаром и общественным транспортом.
— То есть, я должен сказать только «Фу»? И всё? — никак не успокаивался актёр.
— Да, должны сказать «фу», держа в руках грязный подгузник, что не ясно-то? — режиссёр снял очки, и Ваня увидел огромный, налившийся сизым, синяк.
— Но у меня главная роль! Почему нельзя показать любовь отца к ребенку? Его чувства и сопереживание отроку? Разве отец не должен пережить целый спектр эмоций, прежде чем достать подгузники?
— У нас ролик на двадцать секунд. Пятнадцать из них мы показываем упаковку и смеющегося ребенка. Всё, не отвлекайте меня!
Досада Вани была такой сильной, что он изобразил обморок, но никто этого не заметил, а жена уже уехала на работу.
Начались съёмки. Вот малыш на столе, которого Ваня уже ненавидел, ведь это ему досталась большая часть съемочного времени, а он даже говорить не умеет. Вот тот злосчастный подгузник, разбухший от варенья. Камера, мотор, все смотрят на Ваню, он берёт в руки подгузник, морщится, как и написано в сценарии, и произносит:
— Данил, это что — всё твоё?
— Стоп! — лениво произнёс Паша. — Читайте текст по сценарию
— Я решил добавить юмора!
— Не нужно, здесь нет ничего смешного, родители не поймут, не отходите от текста.
Второй дубль. Камера, мотор, все смотрят на Ваню, он берёт в руки подгузник, морщится. Затем перестаёт морщиться, смотрит на ребёнка с искренней любовью и негромко произносит:
— Ничего страшного, я всё равно тебя люблю!
— Стоп! Что вы несёте? Какая любовь? У вас в руках г… кхе-кхе, — режиссёр откашлялся, — у вас в руках полный подгузник, он воняет, все расстроены, особенно вы! — Паша начинал выходить из себя.
— Но ведь я же отец!
— Вы — идиот, простите, ради Бога! Просто скажите «фу»!
— Не скажу! — запротестовал Ваня.
— Что вам мешает?!
— Вера в искусство! Мне тесно в этой роли, я хочу подарить людям веру в подгузники, а вы лишь отталкиваете её своим «фу»! Либо давайте больше слов, либо я ухожу!
— Ладно, хорошо, будь по-вашему, — режиссер помассировал свои виски и попросил кофе.
— Дадите новый текст? — гордо спросил Ваня.
— Нет, вы уходите.
— Как это? У меня же главная роль!
— Вы сами не хотите читать по тексту.
— Что ж, хорошо! — Ваня расправил плечи, зачесал пятернёй волосы и прочистил горло, — будет вам «Фу!».
Он вышел на площадку, лицо его было пасмурным и тревожным, как у таксиста при виде двух пьяных боксёров с бинтами на руках.
Камера, мотор. Ваня поднял подгузник, глаза его были полны омерзения, он сморщился так, что все вокруг начали проверять, не пахнет ли у них под мышками, а потом протяжно, с чувством полного отвращения, словно это был не подгузник, а биологически опасные отходы, произнёс: «Фу-у-у-у-у-у-у».
Наступила тишина. Ребенок, хоть и не был причастен, почувствовал себя виноватым, оператор прикрыл нос влажной салфеткой, а режиссер разлил кофе.
— Браво! — закричал кто-то, и зал взорвался аплодисментами.
Слов Ване больше не дали, зато заплатили денег, немного — пятьсот рублей, но это было больше чем ничего — ведь изначально предлагали сниматься бесплатно.
С тех пор жизнь Вани действительно изменилась. Он стал часто сниматься. Правда, роли у него были короткие и все похожие: то он играл в новостях потерпевшего жильца, у которого прорвало канализацию, снимался в рекламе кошачьих туалетов или про грибок стопы, дезодоранты, но наибольший успех ему принесли подгузники.
Ваня был доволен, жена — тоже, ведь дома он всегда играл только уставшего после работы актёра и молча набирался сил для следующих съемок, а соседка сверху как-то взяла у Вани автограф в лифте.
— Ой это же вы! Ну тот, который пакетики для выгула собак рекламирует! Вы ещё ко мне как-то вломились!
— Да, — с гордостью ответил Ваня.
— Здорово! Я теперь всем буду рассказывать, что ко мне ломился настоящий актёр! Распишетесь на пакетике? — протянула она ему тару для сбора собачьих отходов.
Ваня поморщился, чем привёл соседку в восторг, а потом поставил свою закорючку.
Не этого он хотел, конечно, но ведь всё начинается с малого. С этими мыслями Ваня и сел писать письмо в Голливуд однажды вечером, когда узнал, что там собираются снимать документальное кино про мусор, который прибило к берегам Майями с затонувшей баржи.
Александр Райн
Другие работы в социальных сетях:
группа в вк https://vk.com/alexrasskaz