Корни интереса к BDSM? Про задницу
Вроде Фрейд пишет:
Анально-ретентивная фаза (возраст: 1,5 — 3 года). Главный признак этой стадии заключается в том, что ребёнок впервые начинает соотносить принцип удовольствия с принципом реальности. Личность обретает контроль над социумом в форме удержания (отсюда и название фазы от англ. retention — «удержание»). Эго ребёнка начинает выполнять функцию регуляции взаимодействия ребёнка и внешнего мира, балансируя между реальностью и удовольствием.
Ребёнок тестирует реальность путем исследования разных вариантов удовлетворения своей потребности.
В случае закрепления либидо на определенной сексуальной цели, в данном случае — на анусе, может сформироваться характер одного из двух типов: анально-удерживающий и анально-выталкивающий. Анально-удерживающий тип характеризуется упорством, упрямством, бережливостью, склонностью к накопительству, экономностью и коллекционированием. Анально-выталкивающий подразумевает тенденцию к противостоянию, упрямство, негативизм. В результате фиксации также может возникнуть энурез или же могут появиться особенности, связанные с проявлением мазохизма — получение удовольствия от наказания.
Получается, корни отношений в которых человеку для собственного спокойствия нужно страдать лежат на стадии первого кризиса формирования личности? (Эго)
Причем неважно как страдать: Физически или душевно.
Похоже это устойчивый паттерн. Крепкая нейронная связь из самого детства.
Чем раньше человек осознает этот паттерн у себя, чем раньше начнёт психотерапию - тем больше времени останется для счастливой жизни '-)
Главное, не связываться и не общаться с теми, кто получает удовольствие и психическое подкрепление от страдания и боли по жизни - каждый пусть живёт на своей планете.
Иначе бардак и хаос.
Привет созвисимые, мазохисты и любители БДСМ! ,-)
Мой опыт психотерапии в качестве клиента
Для ЛЛ: не особо веселый длиннопост про высокие отношения клиента и психолога.
Вчера я прервала 1,5-годовую терапию. Не завершила по всем правилам, с последними сессиями, кратким обзором пройденного и обобщением полученного опыта, а именно бросила. Конечно, в будущем данный опыт будет переварен и осмыслен, но свежих эмоций уже не останется. Поэтому сейчас я хочу подвести промежуточные итоги работы по горячим следам.
Депрессивные состояния у меня случались с самого раннего детства, со времени, когда я начала себя помнить – 3-4 лет. Я не обращалась к ментальным специалистам с медицинским образованием, какое-либо расстройство мне никто не диагностировал, поэтому депрессией я свои состояния назвать не могу. Но мне как-то нужно обозначать картину мира, которая ощущалась как бесконечный серый день, апатию вплоть до сложности выполнения обычных бытовых вещей (почистить зубы или помыть две тарелки уговаривала себя по два часа, иногда так и не получалось), ангедонию, безысходность, чувство тотального одиночества, непонимания необходимости своего существования и вины за факт существования в принципе. Для себя я это называю депрессивные состояния или провалы. Они сменялись нормальным мироощущением с примерной цикличностью: на 8-9 месяцев провала приходилось 3-4 месяца нормы. Около 1,5 лет назад к депрессивному состоянию добавились фантазии о суициде. Это было что-то новенькое, и стало отправной точкой решения, что пора сдаваться специалисту.
Я словила момент просветления и стала искать. Времени и сил было не так много, кроме того, не сказать, чтоб я была подкована в теме психологии и разбиралась, к кому и с запросом какой тяжести лучше обращаться. Поэтому метод поиска был таков: рассматривала специалиста, который пишет – на форумах, соцсетях, в блогах. И прислушивалась к себе – откликается написанное во мне или нет. Также мне было важно, чтобы у специалиста было место для личного приема в моем городе. У меня не было друзей, и мне очень хотелось иметь именно живое значимое общение, а не только онлайн.
Специалист быстро нашелся. Работали в направлении юнгианского анализа. Сессии проходили раз в неделю. Скажу сразу, что за все время лично мы встретились дважды.
Помимо депрессивных провалов было еще кое-что, с чем я сильно хотела разобраться – повторяющийся паттерн поведения, один и тот же сценарий. Я видела в определенном человеке значимую родительскую фигуру - начинала испытывать обожание, восхищение, интерес, желание узнать человека насколько возможно лучше, получить его опеку и перенять его опыт, быть самой близкой для него. И одновременно такое отношение сочеталось с диким, просто аффективным страхом, что человек меня отвергнет, прервет общение, пропадет из моей жизни. В детстве такой формат реализовывался в виде «закадычных подружек», «любимый наставник и лучшая ученица». С возрастом трансформировалось в романтические отношения, и проживалось субъективно как влюбленность. Конечно, все такие отношения разрушались. Сначала бросали меня. Со временем я все лучше научилась распознавать потенциальную опасность отвержения, и действовала на опережение – пропадала из жизни человека сама. Притом я могла видеть опасность там, где ее фактически нет, радары на отверждение были настроены мегачувствительно, и иногда улавливали ложные сигналы. Фактически я приглашала поиграть человека созависимость, и со мной охотно играли. Расставания я переживала очень болезненно, уходила в себя и подолгу зализывала раны, что могло продолжаться год и больше.
От терапии у меня было ожидание, что получится изменить мой сценарий, я получу новый опыт отношений и здоровых реакций в ответ на мои провокации. Конечно, это было мной озвучено.
С началом терапии мое состояние стало заметно меняться. Цикличность нормальных состояний и провалов резко сократилась до 2-4 недель. Начались головокружительные качели плохо-хорошо. Притом в норме я стала чувствовать подъем и легкую эйфорию, а провалы переживались довольно легко. Но чем дальше, тем более ровное и будничное состояние приходилось на норму и тем более глубокие и болезненные случались провалы. Теперь фантазии о суициде цвели пышным цветом и начали перевоплощаться во вполне себе планы. Плюс добавилось желание самоповреждения, чтобы перевести боль душевную в физическую, а такие мысли мне еще никогда не приходили. Сейчас сижу и понимаю, на что это похоже:
Конечно, обо всех этих состояниях проговаривалось на сессиях, но тогда я еще не умела улавливать триггеры смены состояний. Позже, примерно через год терапии, стала замечать, что смена настроений происходит подозрительно часто после окончания сессии, в тот же день. И что я по уши в зависимости от своего психолога. Любое неосторожное слово или даже интонация меня ранят. Например, я как-то попросила провести следующую сессию очно. Видимо, я застала специалиста врасплох, потому как последовал допрос: зачем мне это понадобилось, почему я вдруг решила приехать, ведь живу довольно далеко. И желательно о таком предупреждать хотя бы за неделю. Но я же и предупредила за неделю…
В итоге согласие на встречу было получено, но я не смогла решиться и не поехала, т. к. уже чувствовала, что мне не рады. Перенесла все обратно в онлайн.
Ближе к окончанию всей истории у меня был тяжелый сеанс, когда я еле живая обиталась на дне своей депрессивной ямы, мы обсуждали это. И на последних минутах перед прощанием он сказал: «Не буду вас больше мучить. Кстати, на следующей неделе меня не будет, так что мы не увидимся». На этих словах я зациклилась на следующие десять дней, я их прокручивала множество раз. В реальности, основанной на событиях из моей головы, меня отвергли. Я была дезориентирована и чувствовала себя неадекватной, поскольку моя реакция была несоразмерна случившемуся.
Я несколько раз за все время говорила, что я на него проецирую значимую фигуру, испытываю к нему весь спектр этих противоречивых эмоций. Два раза делала робкие попытки обсудить свой перенос, робкие, поскольку сильно боялась обесценивания и пренебрежения. Но мне задавались вопросы на сторонние темы, и каким-то неуловимым образом разговор уходил в сторону. Обсуждения так и не состоялось.
Почти в самом конце нашей работы он ушел в отпуск на две недели. Я была предупреждена заранее, и спокойно пережила перерыв. Но после отпуска накануне сессии мне прилетело сообщение, что из-за непредвиденных обстоятельств наша встреча завтра отменяется. Причина была весомая и уважительная. В течение часа я оказалась на дне своего провала. На следующий день аффект достиг такого напряжения, что стал практически непереносим – я впервые стала наносить себе повреждения с целью облегчить психологическое состояние. Всё, приплыли – допсихотерапевтировалась до первой крови. Кстати, могу сказать, что помогло: реально стало легче, а также появилось чувство контроля над ситуацией. Теперь я могла хоть как-то управлять эмоциями, а не просто находиться в позиции беспомощной жертвы. Но это стало точкой невозврата. Я написала, что устала грызть этот кактус и прерываю работу.
Итак, что я понимаю на данный момент.
Конечно, моя травма привязанности и близко не исцелена, и я даже не лежу по направлению к мечте. Более того, считаю, в терапии случилась ретравматизация. Произошло это исключительно по моим личным внутренним причинам или же действия психолога также поспособствовали усугублению моего состояния – даже теперь я не готова ответить. С одной стороны далеко не всегда факты психической реальности соответствовали фактам внешним, я могла видеть то, что хочу увидеть, а не что есть на самом деле. И для игр в созависимость мы неосознанно выбираем подходящих партнеров, так с чего бы психологу быть исключением. С другой стороны я все ж была в терапевтическом пространстве не одна, насколько могла отказывалась от своих защит и надеялась на поддержку, честность и прозрачность процесса. Очень надеюсь, что со временем смогу взглянуть на ситуацию ретроспективно и ответить на этот вопрос, он для меня очень важен.
Были ли положительные моменты и результаты. Конечно!
1. Я исследовала свои состояния, начала понимать причинно-следственные связи и механизмы внутри них, научилась отслеживать триггеры.
2. Интроецировала способность задавать себе правильные вопросы и выявлять логику своих реакций. Появилась и прокачалась саморефлексия.
3. Как бы странно это не звучало, но считаю, что улучшилась самооценка за счет того, что я в целом стала понимать кто я, что мне нравится, где проходят мои границы.
4. Хоть как-то научилась понимать свои чувства. До терапии был полный рассинхрон мыслей с эмоциями. Эмоции и физические ощущения настолько хронически вытеснялись, что я почти никогда не могла ответить, что я чувствую в данный момент.
Собираюсь ли еще обращаться к психологам – в ближайшее время точно нет. Сейчас период ухода в себя и восстановления в одиночестве, да и дел накопилось достаточно, терапия туда точно не влезет, а на нее нужны немалые ресурсы и кредит доверия, которого пока нет.
Как помочь наркоману выжить?
Наркоман в семье – огромное горе, вызывающее ощущение безысходности и отчаяния. Борьба с пагубным пристрастием забирает у близких все силы, но победить его не получается. О том, как помочь наркоману, написано много книг и статей. Однако, столкнувшись с бедой, многие родственники наркозависимого теряют ориентиры.
Пытаясь оказать помощь, они своим поведением наносят еще больший ущерб, способствуя употреблению близкого человека.
Типичные ошибки в помощи наркозависимому
Отказаться от больного сына, мужа или дочери, сохранив при этом себя как личность, – звучит, как предложение совершить предательство и вызывает чувство негодования. Член семьи, страдающий от зависимости, не перестает быть родным. Так и хочется помочь наркоману, облегчить его мучения при отсутствии дозы, снабдив нужной суммой. Но, пойдя по такому пути, легко впасть в созависимость, увязнув в деструктивных отношениях. То, что наркомана можно спасти, вызволяя его из переделок и субсидируя деньгами – иллюзия. На самом деле такое положение губит его с еще большей скоростью.
Самое главное – перестать считать себя всемогущим спасателем, невинной жертвой или карающим тираном, общаясь с употребляющим наркотики родственником. Быть для другого человека спасателем, решающим жить ему или нет, не может никто. Не нужно брать на себя такую непосильную ответственность. Вложив безрезультатно массу усилий, закономерно ощутить себя впоследствии обиженной жертвой. А после злиться и негодовать, что, несмотря на помощь, ничего не меняется, и наркоман по-прежнему продолжает употреблять. Накал эмоций при этом зашкаливает, но вся энергия уходит бесполезно.
Как мотивировать наркомана на лечение?
Если вы отчаялись и не знаете, как можно помочь наркоману, достаточно воспользоваться опытом тысяч созависимых, принявших решение менять собственную модель поведения. Первым делом необходимо принять следующие меры:
Начать ценить и уважать себя. Следует оградить свою жизнь от наркомана, который не желает принимать помощь.
Не нужно жертвовать желаниями и планами из-за необходимости спасать его. Правильно помочь себе, а потом думать о наркомане.
Перестать обеспечивать больного. Употребление поддерживается деньгами и гиперопекой близких.
При их отсутствии зависимый должен будет решать проблемы самостоятельно.
Признать за ним право распоряжаться собственной жизнью. Каждый совершеннолетний человек сам отвечает за свои поступки. Испытывать вину и стыд из-за зависимости близкого неразумно.
При критических состояниях, если больной лежит без сознания, у него прекращается дыхание или начинается рвота, незамедлительно обращаться за медицинской помощью.
Врачи сталкиваются со смертью от наркотиков часто. У них есть весь арсенал для оказания помощи наркозависимому.
Летальный исход – наиболее трагическая развязка. Чем раньше родные одумаются, и перестанут активно вмешиваться в дела своего родственника, тем больше шансов, что он захочет выздоравливать. Думая о том, как помочь наркоману, необходимо понимать, что полностью исцелиться от болезни невозможно. Однако есть много людей, которые добровольно согласились на реабилитацию и, после ее прохождения, находятся в ремиссии долгие годы. Они избавились от одержимости наркотиками и стали полезными членами общества.
Посоветуйте наркоману если он хочет бросить употребление, но не знает как ему остановиться - посетить собрание группы Анонимных Наркоманов.
«Я всегда чувствовал, что недостаточно хорош». Бывший наркоман — о детстве и сильных чувствах
Консультирующий психолог, специалист по работе с зависимостями Денис Макаровский взял интервью у бывшего* наркомана.
* Слово «бывший» использовано условно. Речь о выздоравливающих наркоманах (которые находятся в длительной ремиссии).Пояснение Отказ от старого сленга – это одно из условий реабилитации.
Возраст 33 года. Стаж употребления 12 лет. Семь реабилитаций.
В ремиссии 6 лет
Про детство и воспитание
— Родители боятся, что дети попробуют наркотики. Пойдем от обратного: можно ли сделать так, чтобы ребенок вырос наркоманом?
— Зависимость – это болезнь лишения свободы. Я думаю, что вероятность употребления наркотиков возрастает, если человека с детства лишать свободы.
— Если бы перед тобой стояла чудовищная задача вырастить наркомана, как бы ты действовал?
— Я бы совершенно не прислушивался к тому, что человек действительно хочет, что ему нравится. Я бы навязывал ему свои формулировки и путь развития, то, что я считаю верным. Навязывал бы, что будет для него лучше и что будет для него правильным, по моему мнению. Я бы абсолютно не прислушивался к его переживаниям. Я бы обесценивал его чувства. Все это гарантированно приведет к зависимостям.
— Ты сейчас про свое детство?
— Да. В родительской семье надо мной было много контроля, были очень жесткие рамки. Мне казалось: чтобы меня любили, я должен невероятно ярко самовыражаться, а если не получается — значит, меня не любят и не готовы принимать таким, какой я есть. Я чувствовал себя недостаточно смелым, недостаточно умным, недостаточно удачливым. Мои родители тоже от этого страдают, их наркотик — контроль. У них со мной созависимые отношения.
Что чувствует наркоман каждый день
— На консультациях родители наркозависимых часто говорят: «И как ему не стыдно!». Наркомана можно таким образом застыдить?
— Он уже и так полон стыда, это бесполезно. Чувство стыда, которое испытывают наркоманы при употреблении и до того, как прийти к этому, — обостренное чувство. Мне кажется, оно такое сильное, что мало кому доступно.
Это один из ответов на вопрос «почему он начал употреблять». Потому что вот это чувство стыда есть всегда, его невозможно переварить. Во-первых, стыд невыносимо большого размера; во-вторых, человек, подверженный зависимости, вообще не может справиться с ним. С таким чувством стыда невозможно жить, поэтому возникает сильнейшее напряжение.
Наркоману очень стыдно. Ему настолько больно жить, что кажется, единственный способ избавиться от этой боли — вещество, изменяющее сознание. Чувства боли и стыда кажутся настолько сильными и непереносимыми, что наркотики представляются как одно из лекарств.
Наркоман не может отказаться от употребления, потому что у него нет ответа на вопрос «а что я буду делать вместо этого?»
— С чем нормотипичный человек мог бы сравнить такой уровень напряжения?
— Это похоже на тревогу или переживания за жизнь самого близкого человека, на понимание, что ты ничего не можешь сделать. Сочетание очень сильного страха и собственной беспомощности. Это сильнейшая тревога, и она никогда не кончается. Безысходность, беспомощность, безвыходность, безнадега — все слова с приставкой без-. Наркоман каждый день просыпается с этим чувством.
Когда пропадает кайф
— Сколько прошло времени между началом употребления и моментом, когда ты понял, что произошло?
— Лет шесть. Я жил иллюзиями, что у меня все хорошо. Плохие вещи, которые должны были произойти со мной из-за наркотиков, случались с моими сверстниками. Я искал этому правдоподобные, но нереалистичные объяснения. Последствия употребления были вначале несильными и не беспокоили меня.
— Как пришло осознание?
— Это было то, от чего трудно отвертеться: я обнаружил, что живу в подъезде. У меня нет никакой работы, а если и есть, то это уже 35-я работа, на которой продержусь максимум два месяца. Со мной никто не общается из прежней жизни. Весь мой круг общения – это наркоманы, и мне никто не верит. Я достиг приличного уровня социальной деградации.
— Ты сам пришел к этому выводу? Тебя никто не ткнул в это носом?
— Меня тыкали носом постоянно, но это проходило мимо меня. В какой-то момент я просто не смог выносить такую жизнь.
— Осознание было связано с исчезновением удовольствия от употребления?
— Удовольствие от употребления пропало почти сразу — через год-полтора.
У химического вещества есть задачи посерьезнее, чем кайф — это избавление от тревоги и хоть какой-то комфорт. Наркотики это совсем не про удовольствие. Это про базовые вещи: вот человек шел по улице, замерз и зашел в теплое помещение. Голоден — поел, замерз — согрелся, не спал — поспал. Состояние под наркотиком, по моим ощущениям, было похоже на нормальную жизнь. В тот момент я был согласен жить.
Состояние без наркотика можно описать так: как отсюда уйти, быстро покажите мне дверь, я не могу тут находиться.
Можно ли закодироваться
— Алкоголики могут закодироваться. Расскажи про кодирование наркоманов.
— Кодировка как элемент лечения — еще один помощник, чтобы человека быстрее довести до могилы. Мы помещаем наркомана или алкоголика в еще более страшные условия, чем он находился: не убираем боль, но забираем обезболивающее. Жизнь становится адом. Этот ад в виде стрессов, переживания собственной неполноценности и стыда накапливается. К моменту, когда кодировка заканчивается либо когда человек сам убирает препарат, он уже в таком состоянии, что прыгает в ванну со своим обезболивающим. Конечно, это часто приводит к передозировке.
— Ты кодировался?
— Да, не раз.
— Что внутри тебя происходило?
— Это как если посадить человека в угол, приставить к телу раскаленную арматуру и давить. Терпишь и ждешь, когда все это кончится. Долго терпишь большую сильную боль.
— Кодирование хотя бы на некоторое время освобождает от зависимости?
— Любой зависимый на самом деле - полинаркоман. Мы забираем у него одно, он находит другое. Замыленному глазу родственников может казаться, что после кодирования зависимости нет и она никак не проявляется. Но человек ведет такой же дегенеративный образ жизни, — переходит на алкоголь, например. Так как алкоголь социально приемлемое вещество, все думают, что все в порядке. На самом деле ничего не в порядке, поэтому зависимый очень быстро находит способ одурманить себя.
Можно ли вылечить наркомана
— Ты встречал наркоманов, которых нельзя вылечить или достигнуть ремиссии?
— Я встречал наркоманов, про которых можно так сказать, глядя со стороны. Но я также видел, как они выздоравливают и остаются чистыми на протяжении долгих лет.
— Кого-то можно назвать безнадежным? Есть градация?
— Употребление наркотиков, алкоголя, ведение безответственного образа жизни, зависимость от азартных игр — все это виды проявления болезни, которая называется зависимость.
Как она проявляется — в казино или в подъезде, проиграл ты один доллар или миллиард, принимаешь ты тяжелые наркотики или легкие — никак не коррелирует с силой твоего заболевания. Болезнь зависимость не об этом, она о тех процессах, которые происходят внутри тебя. Эти процессы одинаковы что в начале употребления, что в конце. Поэтому нет, про безнадежного человека и градацию формулировка абсолютно неверная.
Мой внутренний мир, который сопровождается большим чувством страха, вины, стыда — он очень тяжелый. Мне одному тяжело с этим жить.
— Ты утверждаешь, что и начинающего, и находящегося на финальной стадии разложения личности — их можно нормализовать с одинаковым количеством усилий?
— Нет, конечно, есть условности. У человека, долгое время употребляющего химические вещества, разрушаются функции интеллекта, память, усидчивость, понимание, воля, физическое здоровье. Все эти вещи нужны, чтобы успешно пройти реабилитацию, но они все восстанавливаются. Одному нужно на восстановление больше времени, другому - меньше; зависит от его индивидуальных качеств и насколько разрушена личность.
— Что поможет понять зависимых людям, которые с этим никогда не сталкивались?
— Не нужно пытаться понимать.
— А что нужно? Как можно помочь, не понимая?
— На сегодняшний день уже все придумано. Есть четкие рекомендации специалистов, которые занимаются именно реабилитацией; я имею в виду не наших наркологов. Наша наркология это токсикология. У нас не лечат наркоманов, их переводят на другие вещества.
Что касается настоящего лечения наркомании: есть компетентные рекомендации, протоколы — их необходимо соблюдать. Просто вслепую: делай раз, делай два. Если вы заболели, вы идете к врачу, и он говорит, что вам надо делать — вы выполняете, не пытаясь изменить процесс. В лечении наркомании так же: вы просто должны делать, что вам сказали. Все давно изобретено.
Программа 12 шагов АН
Про срывы
— Сколько раз ты пытался завязать?
— Множество.
— С чем связаны срывы?
— С отсутствием рефлексии того, что со мной происходит. Когда я не могу этим с кем-то поделиться. Мой внутренний мир, который сопровождается большим чувством страха, вины, стыда, — он очень тяжелый. Мне одному тяжело с этим жить. Я не выдерживаю этой нагрузки, где только я и больше никого. Срыв рождается в одиночестве, при отсутствии рефлексии, понимания и сопереживания.
— Ты прошел несколько реабилитаций. Они чем-то отличались с точки зрения гарантии результата?
— Все реабилитации по-своему хороши, все что-то мне дали. Меня учили нести ответственность за каждое действие, за каждое слово. Это сформировало мои взрослые качества.
Наверное, это то, чего я не получил в детстве, когда в обмен на проступок получал наказание. В реабилитации переучивали, этот механизм меняли на другой: если я допускаю промах, я не должен быть за это наказан, ведь поступок не характеризует меня как личность. Это не говорит, что я плохой или хороший, но я неизбежно должен столкнуться с ответственностью за происходящее, с последствиями.
Например, в распорядок дня входит уборка. Если я убрался плохо, никто не называет меня плохим уборщиком или плохим человеком, невнимательным или каким-то еще — мне просто предоставляют возможность переделать это. Это комфортная структура.
— Могут быть гарантии в лечении зависимости?
— Основное мое заблуждение и, возможно, заблуждение многих — считать реабилитацию законченным процессом.
Мнение, что ее формальное окончание равно результат, это ошибка.
Зависимость — неизлечимое прогрессирующее заболевание. Сама формулировка содержит ответ: этим необходимо заниматься постоянно.
Мы не можем один раз съездить в санаторий и быть уверенными, что наше здоровье будет отличным до конца жизни. Реабилитация – это серьезный фундамент, за которым должна идти программа выздоровления и социализации.
Я не продолжал эту программу. Мне казалось, что уже есть результат и его хватит. Поэтому срывался и деградировал.
— Как происходит срыв после долгой ремиссии?
— Неожиданно, как будто в один день, в одну секунду. Но если присмотреться, срыв имеет последовательный характер: я начинаю прибегать к старым моделям поведения, использую старые модели мышления, ложь, обрастаю старым кругом знакомых — я неизбежно начинаю приобретать все свои старые атрибуты употребления.
Реабилитация знакомит нас с болью от этой жизни и в какой-то момент боль становится настолько сильной, что возвращение к употреблению наркотиков становится выходом.
— Что является спусковым крючком срыва? Внутренняя или внешняя причина?
— Всегда внутренняя. Но она никогда не живет сама по себе, внутренняя цепляется за внешние обстоятельства.
Наркоман прибегает к рационализации. Ему легче объяснить свой срыв внешними факторами и тем самым хотя бы чуть-чуть снять с себя груз вины. Вся жизнь наркомана из этого состоит: всему, что с ним происходит, есть какая-то веская причина извне.
Я всю жизнь думал, что я недостаточно хороший. Всю жизнь считал, что хороших качеств у меня нет, что они появляются только тогда, когда я заслуживаю чье-то одобрение.
— Человек вышел из реабилитации и через какое-то время срывается. Если на машине времени перепрыгнуть в момент выхода из реабилитации, можно создать внешние условия, исключающие срыв?
— Да, посещение на постоянной основе групп Анонимных наркоманов и выполнение всех рекомендаций программы 12 шагов
— А может ли семья или близкие наркоману люди помочь в его социализации?
— Конечно.
В первую очередь необходимо создать атмосферу любви и поддержки. Настоящей честной любви. Я говорю о принятии, о доверии; это очень сложные вещи в отношениях с наркоманом. Когда мы всю жизнь пользовались правой рукой, трудно начать делать то же самое левой; когда мы привыкли в отношениях не доверять, трудно с одного дня начать доверять. Это вещи, которые требуют очень серьезной воли.
Во-вторых, необходимо создать партнерские отношения. Настоящие деловые отношения внутри семьи — хорошее лекарство против созависимости. Часто при выходе из реабилитации близкие человека пытаются контролировать его дальнейшее выздоровление.
Я недавно был на собрании анонимных наркоманов, мама привела туда сына, ему 40 лет. Она спросила, где его можно посадить, сказала, что она подождет за дверью. Я очень сопереживал этому сыночку, потому что представлял, что он чувствует внутри себя: стыд и страх, что ему не дают быть взрослым. Когда человека помещают в роль ребенка, он и остается ребенком.
Партнерские отношения — это позволить человеку брать ответственность за свою жизнь в свои руки.
Почему наркоман обещает завязать и всегда врет
— Почему наркоманы не держат слово?
— Как бы вы могли держать слово, если бы вам надо было найти кусок еды, чтобы остаться в живых?
— Зачем наркоман дает слово?
— Чтобы показаться самому себе честным. Чтобы обеспечить более надежные шансы на получение этого куска еды. Просто потому, что хочет побыть честным или еще для чего-то. Неважно, но он точно дает слово не для того, чтобы сдержать его.
Вы видели когда-нибудь, как двигается марионетка? Это все объясняет. Как можно спрашивать у марионетки, почему она повела рукой вверх, когда обещала, что вниз. За нее рукой дергают, она вообще ею не управляет.
— Наркоман не марионетка.
— Он также собой не управляет.
— То есть это чистая физиология?
— Да.
— Если наркомана как следует напугать, он бросит?
— Может быть, на час или на день или на два. Зависит от того, как напугали и насколько он пугливый.
Он как-то объяснит себе, что этого не стоит бояться или скажет: да пошло все к черту, будь что будет. Либо он вообще про это забудет.
Про 12 шагов
— Как работает программа 12 шагов?
— Я научно не изучал. По внутренним ощущениям это работает так: есть чувство стыда как одна из составляющих нецелостности моей личности. Я ищу модели поведения, чтобы почувствовать себя целым, и только тогда могу комфортно ощущать себя в жизни. Программа 12 шагов – это большой путь, который ведет к главной цели — воссоединению с собственной личностью, ощущению ее целой.
— 12 шагов – единственный доступный инструмент, который помогает пережить эти состояния или еще какие-то есть?
— Это большой комплекс, но детали этого комплекса можно находить в других местах. Например, самоанализ, его можно получить в частной практике с компетентными специалистами. Я посещал психологов, которые познакомили меня с самоанализом и помогли обнаружить много заблуждений по поводу себя.
— О каких своих заблуждениях ты узнал?
— Из-за ощущения собственной неполноценности у меня была некорректная картина о самом себе. Чтобы увидеть нечестность и иллюзорность этой картинки, мне нужен взгляд извне.
— Что ты такого про себя думал, что потом оказалось неправдой?
— Я всю жизнь думал, что я недостаточно хороший. Всю жизнь считал, что хороших качеств у меня нет, что они появляются только тогда, когда я заслуживаю чье-то одобрение.
Про отношения в семье в детстве я уже говорил. Мне очень не хватало, чтобы мне сказали: а вот была такая ситуация — и ты справился! Ты был смелый! Или: была такая ситуация, это характеризует тебя как компетентного специалиста, как незаурядного умного человека. Я хотел, чтобы сказали: ты на самом деле неглупый.
В реабилитации мне было трудно находить подтверждения, чтобы сформировать адекватное мнение о себе. Я сам не вижу своих хороших поступков и мотивов, мне нужны взгляд со стороны и обратная связь. Это и дала мне 12-шаговая программа.
На первых порах реабилитации важно постоянно слышать адекватную обратную связь про себя, чтобы сформировать новое мнение о себе. Чтобы принимать себя таким, как задумала природа.
© internet
Бывшие наркоманы, это не миф! Полноценная жизнь без наркотиков возможна! (Истории анонимных наркоманов)
Мифы о бывших наркоманах
Всегда говорили, что бывших наркоманов не бывает. Наркоман перестаёт употреблять наркотики только умирая. Я много раз пробовал перестать разрушать себя наркотиками, но у меня ничего не получалось.
Только Анонимные Наркоманы помогли мне прекратить употреблять и научиться жить по-новому.
Когда бывшие наркоманы собираются, чтобы поддержать друг друга в трезвой жизни, это действительно работает. Никто другой: ни врачи, ни близкие – не могут так понять зависимого, как такие же, как он, бывшие наркоманы.
Помогая другим и получая помощь, работая по Программе 12 шагов, участвуя в жизни Анонимных Наркоманов, можно научиться жить трезвым и справляться с самыми разными сложностями, не употребляя.
Можно ли бросить тяжёлые наркотики?
Когда люди узнавали, какие наркотики я употребляю, большинство говорили, что я безнадёжный человек, а точнее – безнадёжный наркоман. Все считали, что с такими тяжёлыми наркотиками невозможно завязать.
Когда мои близкие узнали, что я употребляю, принудительно закрыли меня в больницу. Точнее будет сказать, что меня закрывали в больницы, потому что я бывший пациент не одного лечебного заведения. Но выходя оттуда, я снова шёл за наркотиками.
У меня не было желания завязать с наркотиками, и я считал, что смогу перестать употреблять, как только захочу. Так продолжалось долгое время: я употреблял, пока близкие не заметят этого, потом меня клали в больницы, я проходил лечение, но после него снова кололся. Бывшие для меня уже привычными, эти события повторялись снова и снова.
Потом я дошёл до такого состояния, в котором мне было сложно отрицать проблемы, вызванные наркотиками - сложности, бывшие у меня с правоохранительными органами, с финансами, со здоровьем. Я чувствовал себя уже плохо и употреблял не для того, чтобы получать удовольствие, а чтобы иметь возможность поспать, поесть, чтобы иметь силы двигаться дальше в поиске денег, веществ.
Я пришёл в такое состояние, в котором у меня появилось внутреннее желание что-то делать с моей зависимостью. Я приехал сам в больницу и сказал: «Сдаюсь! Кладите меня. Что надо делать?»
Я отлежал курс, мне сняли физическую ломку, и я уходил из этой больницы с полной уверенностью и пониманием того, что больше я не хочу и не буду травить себя наркотиками. Но через какое-то время снова вернулся к веществам. Зависимость оказалась сильнее, чем я думал.
Я не мог себе объяснить, по какой причине я снова употребил, что произошло. Это было сильнее меня. Я не решал, буду я это делать или не буду, я просто шёл и употреблял.
Мне казалось, что выхода нет, что жизнь моя закончится: либо я убью себя наркотиками, либо меня посадят, либо положат в психушку.
Я периодически ложился в больницу, чтобы сбить дозу, снять ломку – и потом снова кололся. Меня брали не во все больницы, потому что я употреблял тяжелые наркотики. Не везде брались меня лечить.
И вот в очередной больнице, где я был постоянным гостем, главный врач рассказал мне про своего друга. Тот бывший наркоман, теперь трезвый, потому что нашёл Сообщество АН.
Я не понимал, зачем врач мне это рассказывает.
Потом он предложил мне после детокса полежать в реабилитации. Я сам уже знал, что своё отторчал, и доктор тоже говорил: «Ты устал от этого употребления, попробуй лечение в реабилитации».
Я согласился. Отлежал в реабилитации две недели, и за это время у меня отложилось в голове, что дело не в том, что я плохой или у меня нет силы воли, у меня есть болезнь – зависимость. И это заболевание сильнее меня, поэтому не я решаю, буду ли я разрушать себя наркотиками или не буду. Я принял и запомнил эти сведения, бывшие для меня большим облегчением.
Воспоминания бывшего наркомана
Первое время, когда только перестал употреблять, периодически приходили мысли о том, что в бывшей до этого жизни я чувствовал себя лучше. Часто возникало состояние тяги. Хотелось снова употреблять.
Я ходил на собрания Анонимных Наркоманов, где собирались такие же, как я, бывшие наркоманы, сумевшие бросить. С помощью АН я проживал эти состояния.
И сейчас изредка бывает, что появляется какая-то тяга, но теперь я отношусь к этому спокойнее. Странно было бы, если бы наркоманам не приходили мысли о том, как жилось когда-то с наркотиками.
Болезнь зависимость осталась со мной. Но что по-настоящему важно: навязчивое желание употреблять, всегда бывшее со мной, теперь меня покинуло.
У тебя нет близких, кто бы мог помочь тебе?
Последний мой детокс, где мне рассказали про Анонимных Наркоманов и предложили полежать в реабилитации, был платный. У меня не было денег на продолжение лечения, о чём я сказал врачу.
Нужна была помощь близких. Доктор поговорил с моей сестрой, рассказал ей о возможной реабилитации, о том, что у меня есть желание выздоравливать, но нет финансовой возможности. Сестра согласилась помочь, она оплатила моё лечение в реабилитации.
Я лежал там недолго, после чего вышел и начал ходить на группы. И до сих пор хожу.
После реабилитации, чтобы сохранить трезвость и научиться жить по-новому, необходимы группы. Ведь в реабилитации – только начало, вся жизнь с её трудностями и радостями, болью и победами – потом.
Бывших наркоманов ждут годы трезвой жизни, для которой потребуется много сил, поддержка, свежие идеи, новые ценности. Я получаю всё это в Сообществе АН.
Наркоманы после реабилитации. Кто мы сейчас?
Я вышел после реабилитации – это было тяжёлое для меня время, трудный период. Все проблемы, бывшие у меня в употреблении, никуда не делись, они так и остались после выхода из реабилитации. Мне приходилось их решать: финансовые сложности, проблемы на работе, кредиты.
При этом само состояние было очень шатким, потому что мне приходилось заново учиться жить, без возможности обезболиться наркотиками. Мне было очень непросто.
Я ходил на группы каждый день на протяжении трёх месяцев. Не понимал, зачем мне это надо. Каждый раз приходили мысли, что надо бросить этот путь, что мне он не подходит, не нравится, что мне сложно. Несмотря на сомнения, бывшие в моей голове, я продолжал посещать собрания.
Я приходил на группы, видел там таких же, как я, бывших наркоманов, которые остаются чистыми – и не шёл за наркотиками.
Единственное, что меня цепляло на этих группах – их эффективность. Для меня это было необъяснимо. Я пытался логически понять, как это работает, но не мог.
Я прихожу на группу, сижу там один час пятнадцать минут с бывшими наркоманами, выхожу – и не еду употреблять. Это удивительно. Мысль о том, что это работает, давала мне силы на следующий день снова прийти на собрание.
И вот на протяжении почти одиннадцати лет я так же хожу на группы. Сейчас реже: два или три раза в неделю. И моя жизнь поменялась.
Раньше я мечтал о той жизни, которой сейчас живу. Я благодарен за те возможности, которые есть у меня: жить так, как нравится мне. Я принят в социуме, я полезный член общества.
Раньше этого не было из-за наркотиков, я был одним из тех наркоманов, от которых все сторонятся. Если я брал деньги в долг, я их не отдавал. Я вёл аморальный образ жизни, от которого мне самому было стыдно. Совершал поступки, бывшие для меня неприемлемыми, ради того, чтобы достать и употребить необходимые мне вещества. На сегодня мне не нужно этого делать.
Я свободно смотрю людям в глаза, не боюсь, что меня где-то ищут правоохранительные органы. Моя жизнь очень сильно поменялась. И она продолжает меняться до сих пор.
Хоть всё так же есть трудности, есть проблемы жизненные, что-то идёт не так в работе, с финансами, в отношениях. Но на сегодня нет бывших для меня привычными раньше неприятностей, связанных с наркотиками: мне не надо употреблять, чтобы убежать от проблем, не думать о них.
Теперь, что бы ни происходило в моей жизни, я не еду за наркотиками, не звоню барыге и не спрашиваю про вещества, которые употреблял много лет.
Я не знаю, как это работает, но на своём примере могу сказать, что Анонимные Наркоманы помогли мне прекратить употреблять и научиться жить без наркотиков. Программа Анонимных Наркоманов работает для меня уже много лет.
Что нас сейчас объединяет?
Мы все очень разные - бывшие наркоманы, приходящие на собрания АН.
Среди нас есть люди юные и уже в возрасте, богатые и со скромным доходом, мужчины и женщины, прошедшие долгий путь употребления тяжёлых наркотиков и те, кто быстро нашёл выход. У нас разные профессии, уровень образования, интересы и круг общения вне групп.
Что же объединяет бывших наркоманов, многие из которых давно уже чистые? Желание продолжать жизнь без наркотиков.
Ведь можно проживать любые трудности и не бежать употреблять. Я могу прийти на группу, где такие же, как я, бывшие наркоманы. Среди них есть люди, уже бывшие в подобных ситуациях, они могут поделиться опытом.
Эта поддержка бесплатна и доступна всем наркоманам, которые хотят прекратить употреблять.
Мы хотим жить трезво и счастливо – это и объединяет нас.
Стать бывшим наркоманом возможно!
Наркоманы, у которых есть желание бросить наркотики, всегда могут прийти на группу, посмотреть, послушать. Если понравится – можно остаться, если не понравится – можно идти дальше.
В Анонимных Наркоманах никто никого не держит, ничего не навязывает. Я вот попробовал – и мне это помогло. Все эти одиннадцать лет Анонимные Наркоманы помогают мне оставаться трезвым.
1. Кто я и чем я могу быть вам полезна?
Здравствуй, дорогой читатель. Я буду вести свою книгу от имени Марии Румяна, это псевдоним, так как в книге будет много личной и даже интимной информации обо мне и моих близких людях (все имена и степень родства некоторых людей в историях изменены для соблюдения конфиденциальности их личной жизни, но все истории абсолютно правдивы).
За пять лет я смогла проработать многие из моих психологических травм, выйти из состояния постоянного беспокойства, прекратить постоянную спешку и суету, которые длилась больше 15 лет, и существенно облегчить свои психосоматические расстройства. Да, работы еще много, но я знаю, что я на верном пути. Несмотря на пока что отсутствие психологического образования, я считаю, что могу быть полезна для тех, кто столкнулся с такими же проблемами, что и я, и самое главное - чувствует, что пришло время для изменений. Более того, мне кажется ни одно образование не может дать то, что дал мне практический опыт по своему излечению. Я прошла этот путь на себе, и чувствую важность поделиться с этим.
Я хочу начать со своей истории.
Мне 30 лет, у меня два высших образования - первое, техническое, я получила в Санкт-Петербургском государственном университете, второе математическое. Я замужем, у нас есть прекрасная дочь шести лет.
Мое детство было достаточно счастливым до 13 лет, я росла в полной семье с сестрой Ташей и кошкой Васькой. Я была настолько жизнерадостным ребенком, что часто в приступах смеха падала на пол и не могла остановиться, чем, порой, даже сердила свою маму. (До сих пор не могу понять, чего она сердилась?) В 13 от нас очень травматично ушел отец, и для всех нас белое стало черным. Даже уйдя из дома, у отца сохранялся ключ, и он около семи лет устраивал нашествия к нам, ходил по квартире как тигр в клетке, кричал, срывал на нас свою агрессию, постоянно что-то выносил из дома. Мама все это время сильно боялась его, много плакала и переживала.
Казалось, начав переживать, я уже не могла остановиться.
Почти все мои проблемы со здоровьем шли отсюда, из нездоровой психологической обстановки в семье в детстве. Вот что я осознала после проработок с психологом.
Мой отец обладал особым даром - он умел крайне уверенно утверждать и убеждать людей в своей правоте, когда на самом деле она зачастую была противоположна реальности. Например, вы точно знаете, что небо находится над головой, а ходите вы по земле. Но если он захочет убедить вас в обратном, вы по крайней мере засомневаетесь, правы ли вы в этом вопросе. Я своими глазами могла видеть ситуацию, но он потом мне уверенно твердил, что происходило всё с точностью да наоборот. Мне кажется, что сначала он сам себя в этом убеждал, чтобы защитить свою психику от самого себя, от осознания, какой он был, какие поступки совершал.
Для ребенка это шизофреническая ситуация, которая дает тебе установку: То, что ты чувствуешь и видишь - не есть истина, ты не можешь положиться на свои ощущения. В таком случае ребенок перестает верить своим инстинктам и, вырастая, это может привести к неприятным результатам.
Моя мама, чтобы защититься от отца, который, порой, был готов убить ее в порывах ярости, выставила меня как щит перед ним. Так как он очень любил меня, я хоть как-то могла контролировать ситуацию. Я, 13-14-15-16-17-18 летний ребенок, стала регулировщиком взрослых взаимоотношений между родителями и мамой, опорой для своей мамы. Воистину непосильная работа для подростка. Сейчас я даже восхищаюсь собой, что мне хватило сил вообще остаться с головой на плечах.
Невыраженную злость, гнев на отца, которую мама, конечно же, не могла обрушить на него, падала на меня. Я до сих пор помню вспышки маминого гнева, ее горькие слова и мое последующее опустошение.
В семье было установлены созависимые отношения.
Это значит, что в семье надо думать о других, а только потом о себе (как в СССР: сначала Родина, потом ты).
Обидами, длительными молчаниями мама наказывала нас с сестрой, вызывая стыд и чувство вины, что ты плохой, ты провинился, и больше так поступать не должен.
Мама всегда права. Если мама не права - смотри пункт первый - мама всегда права, как в Винни-Пухе.
Из-за накалившейся обстановки в семье, когда не знаешь, откуда грянет гром - от мамы или папы, я, инстинктивно и подсознательно, для собственной безопасности, перестала обращать внимание на свои внутренние процессы, чувства и ощущения, и вся сконцентрировалась во вне - чтобы быть готовым отреагировать на происходящие события и не попасть под чью-то горячую руку. Отец мог прийти в любой момент и начать метаться по квартире. Однажды он вообще умудрился нас с сестрой сдать в полицию, объявив, что он нас не знает и что мы его обокрали.
Я выросла неуверенной в себе, с низкой самооценкой, со старыми детскими установками и родительскими, общественными взглядами, без понимания, кто вообще я есть, что мне нужно и как мне жить. Хотя это все не мешало мне по-прежнему относиться к жизни крайне жизнерадостно и много смеяться.
В 17 лет появились первые внешние признаки моего тревожного состояния - у меня стали появляться седые волосы.
В 21 в первый день на новой работе я заволновалась, и у меня поднялась температура, появилась тошнота и рвота. Я с трудом доехала до общежития. Приехавший врач поставил диагноз отравление и прописал лечение. Но мне оно не помогало. На третий день мне позвонил мой дядя, профессор неврологии и сказал, что мой случай это проявление нервного расстройства и сказал, что надо выпить нейротропный (психотропный) препарат. Конечно, он рецептурный и рецепта у меня не было, поэтому в аптеку я не пошла. Но мне становилось все хуже и хуже. Через неделю я совсем слегла и решила, что надо что-то предпринимать. С мыслью “Чем черт ни шутит” и репетируя заготовленную речь и твердость в голосе, я дошла до аптеки и смогла выкупить нужный мне препарат. Через час мне уже стало легче, через пару - я уже и не помнила, что болела. Но только это была локальная победа.
В 23 меня начала одолевать мучительная отрыжка, приступообразные боли в яичниках. Когда яичники заболели впервые, я испугалась, так как боли были достаточно резкие, и муж довез меня до гинекологической больницы. Врачи не могли понять, что со мной и просто положили и прокололи стандарт антибиотиков. Конечно, там мне стало легче, боли прошли, ведь я успокоилась и настроилась на выздоровление. В последующие разы я уже не волновалась, если чувствовала подобную боль, я знала, что мне просто нужно успокоиться.
Спустя еще время добавились частые головные боли, медвежий стул (от страха), учащенное сердцебиение (от мыслей, что обо мне подумают другие люди), циститные проявления без каких-либо патологий в анализах, просто частое мочеиспускание, повышенное потоотделение - думаю эти симптомы знакомы многим в современном мире.
После рождения дочери в 24 года у меня появился первый гайморит. Он был со мной в течение пяти лет, обостряющийся при истериках Мии, моей дочери или при других волнениях.
Во время практики на учебе в 27 лет я сильно волновалась выступать на паре перед студентами в роли преподавателя, и за 2 дня до дня Х у меня сильным спазмом схватился желудок и никак не хотел проходить. Промучившись несколько дней, я всерьез решила бросить учебу в ночь перед практикой, так как устала издеваться над своим организмом. Через 10 минут желудок успокоился, он мне поверил. Но утром я все же решила выступить , и, несмотря на многочисленные проявления психосоматики в течение двух лет магистратуры, я все-таки смогла окончить второй ВУЗ.
Весь этот букет психосоматических расстройств сопровождался вечным состоянием постоянной тревоги. Казалось, тревога охватила меня и держала мертвой хваткой.
Важно отметить, что я выросла на редкость приличным человеком, один психолог даже с придыханием смотрел на меня: “Таких утонченных и интеллигентных уже почти не осталось”, ставя это мое качество в великое достоинство. “Все приличные - невротики” - отрезала в дальнейшем Наталья, мой психотерапевт. И теперь я с ней согласна.
Что со мной было не так? Все, что делалось для общества - давалось мне легко, так как это было социально одобряемым, а что нужно было делать для себя - вызывало у меня тревогу и переживания, этих дел я старалась избегать - они были никому не нужны или, иногда, их даже порицали.
Мия родилась чувствительным ребенком, в младенчестве она часто могла вернуть обратно все выпитое грудное молоко, ее лицо, порой, синело при криках, она имела мраморную кожу и постоянно икала, начиная с роддома. С полугода она стала часто плакать - когда просыпалась, когда засыпала, когда приходили домой, ее слезы стали нашим постоянным спутником. Мия истерила, но на самом деле плакала моя душа. Поразительно как детки тонко чувствуют, что происходит с мамой и словно зеркало отражают это во внешний мир слезами и протестами. Я была абсолютно истощена, почти каждый день срывалась на Буром (это муж), превратилась из жизнерадостной девушки в законченного невротика. В 10 месяцев Мии наша семья была на грани разрыва, Бурый стал часто выпивать, не выдержав обстановки в семье, а я возненавидела эти алкоголические состояния. И только каким-то чудом нам удалось сохранить отношения. Чудом стал психолог, который на семейной консультации помог мне осознать, вспомнить, что у моего мужа есть множество прекрасных качеств, о которых я давно забыла, забыла, утонув в своих переживаниях и ничего уже не замечая. Она даже удивлялась, насколько добрым, заботливым и любящим он был. И это удивление запало мне в душу, что-то оттаяло в моей душе.
Примерно в 1.5 года Мии я случайно наткнулась в интернете на отзывы о книге Дейла Карнеги Как перестать беспокоиться и начать жить. Я начала читать и не могла остановиться. Это стало началом моей любви к психологии и эзотерике.
Я простила отца спустя 15 лет и начала с ним снова общаться, психосоматика беспокоит меня все меньше. Мне кажется, я проработала сотни вопросов, связанных с психологией. Мой разум очистился от постоянного напряжения и тревог, я чувствую себя более осознанной и умиротворенной, моя дочь стала спокойнее, а отношения в семье гармоничнее. Спустя пять лет я изменилась настолько, что мне временами хочется плакать от счастья. Я преисполнена благодарностью за мой опыт и за те колоссальные изменения, которых мне получилось достичь..
Я чувствую свою миссию в том, чтобы поделиться своим опытом с вами, как я постепенно обретала себя, настоящую, вытаскивая себя со дна пучины.
Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что моя прежняя жизнь была практически невыносимой, но человек обладает способностью привыкать ко всему, что с ним происходит и, порой, уже не замечает, как глубоко он утонул.
Сегодня я продолжаю заниматься собой, шаг за шагом улучшая качество своей жизни, и я счастлива на своем пути. Надеюсь, данная книга поможет и вам на вашем жизненном пути.
В семье алкоголик/наркоман. Общение с ним ад. Алгоритм выхода из ада
Зависимый лечится не хочет, находится в семье и прогрессирует в употреблении, подавляет морально и физически. Саботирует семейные ценности. Манипулирует. И это всё превратилось в крепкую систему.
Как работает больная коммуникация
Всё происходит по накатанной.
Созависимый преследует, руководствуясь внутренним желанием, чтобы муж/сын/брат – не употреблял.
Зависимый «бежит» под вектором нежелания искать способы бросить употребление.
В 90% случаях общение переходит в конфронтацию. Роли регулярно меняются. Спасатель – Жертва – Преследователь.
В этой «больной коммуникации» поговорим об алгоритме действий, который формирует выздоровление у родственника - жены/мамы/сестры.
Как вести себя? Что делать? Что говорить?
Как зависимый компульсивно начинает употреблять, также и созависимый компульсивно начинает поддаваться своим Эмоциям. Они разные, от страха до гнева. От апатии и до раздирающей злобы.
Под силой этих эмоций родственник себя не контролирует так же, как и не контролирует себя зависимый в употреблении.
О какой коммуникации может идти речь, если мать/жена и семья в целом выжаты, как лимон, поступками зависимого. Но общаться всё же приходится, если живешь в границах одного дома.
Данный алгоритм начинает формировать изменения в семье!
Внутренняя Подготовка
Необходимо перестать вести разговор под силой эмоций или под вектором внезапной реакции. В 95% вы провалитесь в глубину эмоциональной вспышки. Начало разговора необходимо - организовать!
Выздоравливающим начинанием будет - внутренняя подготовка к общению или поступку. Дайте себе паузу. Сделайте это во внутреннем диалоге. Так и скажите: «Я даю себе паузу 10–15 минут».
Сформируйте, что вы будете говорить. Какая цель перед вами стоит? Чего именно вы хотите достичь в диалоге или своем поступке?
Если разговор несет кардинальные изменения или важные решения - пропишите его на бумаге. Понаблюдайте, что именно вы чувствуете, когда готовитесь.
В этой подготовке вы растете, выздоравливаете, организовываете навык управления собой. Это очень важно! Поверьте!
Вербальная и невербальная - Поддержка
Осознание того, что ваш близкий находится в «капкане» зависимости, и будет являться невербальной поддержкой! Подкрепите в своём внутреннем диалоге факт того, что самому справиться ему не просто - тяжело. Что-то вроде такого:Я осознаю, что беда пришла в семью, и мой муж/сын не умеет или не хочет искать выходы. Но для своего оздоровления я буду трудиться над собой».
Вербальная поддержка начинается именно с поддержки в словах.
Переносим то, что вы осознаете в своем внутреннем диалоге, и говорим приблизительно следующее:Ты мой сын, ближе тебя у меня никого нет, но…
Ты мой муж, я выбрала тебя на всю жизнь, но…
Я дорожу своими чувствами к тебе и готова тебя поддерживать, но….
И после такого начала Вы можете озвучить свои цели, условия, проговорить те чувства и переживания которые сопровождают вас в связи с поступками употребляющего близкого.
Ваш зависимый привык, что вы преследуете его на эмоциях, он адаптировался к этой стратегии с помощью своих защит. У него иммунитет на ваши эмоциональные выпады.
И он умело этим манипулирует, после чего делает вашу попытку коммуникации с ним поводом для очередного употребления.
Что-то вроде такого:Ты опять мне давление подняла, меня трясет…». И употребляет.
Ты мне всю голову вынесла своим контролем…». И употребляет.
Но если вы потренируетесь начинать диалог со слов поддержки человека, его «алкоголик/наркоман» начинает сыпаться и здоровая часть личности проявит себя! Поверьте!
Правило трех "НЕТ"
Стратегия вашего зависимого близкого - продавливать Вас. У него много способов: манипуляции, угрозы, заискивание, обещания, моральное и физическое угнетение.
Все это происходит от стремления что-то у вас взять или подпитать ресурсами своё деградирующее бытие.
Так вот, в разговоре с ним вам необходимо освоить практику - три раза сказать «НЕТ».
Если характер разговора предполагает дискуссию, то на этапе вашей подготовки к диалогу включите эти «три нет». А затем практикуйте в разговоре.
То есть, за время вашего диалога необходимо три раза отказать. Для чего это?
Вы не умеете говорить «НЕТ»! Поэтому вас и продавливали.
Он привык добиваться своего, и ваше твердое «НЕТ» ломает его «рельсы употребления».
У вас есть внутренние и внешние границы, и «НЕТ» в вашем случае - это четкое обозначение этих границ!
Через жесткое «НЕТ» к нему приходит осознание, что вы:
не намерены брать его ответственность на себя;
отказываетесь поддерживать враньё и употребление;
настроены решительно в своих намерениях.
При этом «НЕТ» должно звучать с холодным спокойствием! Это очень важно! Ведь до этого вы несли свои идеи на эмоциях - и безрезультатно.
Его «алкоголик/наркоман» при такой стратегии «начнёт бунтовать и сыпаться».
А здоровая часть личности - начнет проявлять себя. Поверьте!
Говорите о своих чувствах и переживаниях
Предположим, что близкий ничего не меняет. Продолжает пытаться контролировать употребление.
А вы? Меняете? Прямо сейчас припомните свою бытовую риторику разговора… Претензии, обвинения, преследования. Контролирующее поведение и ужасающие прогнозы в репликах.
Всё в корне начнёт меняться, когда в монологах вы начнёте говорить о своих чувствах и переживаниях, которые связаны с поведением вашего близкого.
Идея этой стратегии такова: вы ставите ударение не на сам поступок или высказывание человека, а на то, что вы чувствуете в связи с эти поступком. Это разные вещи! И это очень важно!
Для ориентира - формат вашего высказывания может начинаться так:- Я понимаю, что ты не считаешь себя зависимым, но, глядя на то, как ты изменился, я чувствую…
- Возможно, я не всегда права и местами преувеличиваю, но когда я вижу последствия твоего употребления, я чувствую…
- Я огорчена и раздавлена, когда вижу очередной срыв, чувствую себя беспомощной и бессильной, и мне очень хочется чувствовать себя по-другому…
Идею уловили? При такой стратегии ему будет очень трудно предоставить какие-либо контраргументы. Он будет обезоружен.
Его алкоголик/наркоман неизбежно посыплется. Скорей всего, он убежит из этого диалога. Это и будет вам сигналом, что вы на верном пути.
Есть одно но! Вы обязаны проинформироваться о существующих чувствах и их природе. Это важно!
И когда вы начнется осваивать работу с ними, вам фантастически станет легче принимать и переносить гнетущую действительность. Вы научитесь отслеживать свои эмоции, прописывать и выражать. Это очень важно!
В последующем это позволит развить навык управления своим состоянием. Начиная исследовать собственные чувства, вы учитесь руководить ими.
Результат не заставит себя долго ждать. Поверьте!
Воспитайте в себе стороннего Наблюдателя. Диссоциация.
Если вы дочитали до этого места, Вы уже приподнялись на несколько ступеней вверх в коммуникации и своём выздоровлении!
Утяжеляем ваш практический арсенал более сложным и эффективным элементом. Чтоб вам было полегче, я подключу метафору.
Вы смотритесь в зеркало по утрам? Иногда возникает восклицание «Вот это рожа!». В этот момент вы – сторонний наблюдатель. Причем объективный, с утра мы все слегка «помяты».
Тот же принцип, когда вы вступаете в общение с зависимым: необходимо подключать наблюдателя, именно тогда, когда вы вспомнили, что стратегия общения на эмоциях – это тупик.
Сразу освоить практику наблюдателя трудно. Когда близкий «на куражах» - эмоции берут вверх. Но вы уже прочли эту статью, поэтому в нужный момент данный алгоритм попросит практики.
А теперь, как это работает:
В своём внутреннем диалоге необходимо «подойти к зеркалу» и посмотреть на себя со стороны своим наблюдателем. Это может звучать так:
• «А что я сейчас чувствую в этом общении?.. А как я хочу себя чувствовать?..»,
• «К чему меня уже привел этот затянувшийся монолог?..»,
• «Что конкретно я сейчас хочу донести?..»,
• «Я сейчас Контролирую? Преследую? Спасаю?..».
При такой внутренней диссоциации приходит объективная осознанность, что созависимая модель поведения в виде эмоциональных обвинений, контроля и преследования посеяла разруху в атмосфере и в вас лично.
Индикатором служат ваши негативные чувства, которые при продолжающемся общении делают психологическое состояние разбитым.
Ваш наблюдатель сформировал осознанность. Теперь необходимо выйти из такого общения!
С каждой последующей практикой вы будете «выпрыгивать» из разрушающих диалогов всё быстрее и быстрее.
Раз за разом это будет превращаться в эффективную стратегию. И оздоровляющую вас коммуникацию. Поверьте!
Обобщение и Выводы:
• В семье употребляют. И общение не приносит изменений. Необходимо сменить стратегию общения. Это факт.
• Менять стратегию необходимо - Вам. Область этих изменений - мысли/чувства/речь/поступки. Это факт.
• Важно помнить, что общение под силой Эмоций ведет в тупик. Диалог и поступки необходимо подготовить. Делается это во внутреннем диалоге. И на бумаге. Это работает.
• Начинайте общение со слов поддержи, а не с обвинений и нападок. Это работает.
• В разговоре необходимо освоить практику «трёх нет». При этом: вы перестаёте поддерживать употребление, не берёте чужую ответственность и выражаете решительность своих намерений. Это факт. И это работает!
• Говорите о своих чувствах и переживаниях. Делайте ударение не на сам поступок или высказывание человека, а на то, что вы чувствуете в связи с эти поступком. Это важно! И это работает!
• Ваш сторонний наблюдатель в силах уберечь вас от психологических травм и созависимых поступков. Его необходимо воспитать. Это труд!
Настраивайтесь на работу с собой. Потрудиться вам придётся!
(с) найдено в сети