Всё хорошее когда-нибудь заканчиваться. Это нормально. Нельзя это предотвратить и остаётся лишь смириться. Иногда это легко. Иногда почти невозможно. Ведь, многие упускают, что дело не в том, что хорошее закончилось, а в том, как оно закончилось.
Представьте, что вы встретили человека. Я говорю не только о романтических отношениях, но и о дружеских тоже.
Так вот, вы начинаете общаться с человеком. Ваши первые встречи, хоть слегка и неловкие, всё же дают вам понять, что вы подходите друг другу в плане интересов, ведения разговоров, в плане чувства юмора. Всё просто прекрасно. Изо дня в день, вы лишь сильнее сближаетесь и только заново убеждаетесь, как хорошо вам вместе проводить время. Вы наконец-то наши своего человека.
И вдруг, ваш человек меняется. Хоть буквально вчера был таким же как обычно. Веселым, отзывчивым добрым. А сегодня он отстранен. Вы думаете – ничего страшного, может быть у неё что-то на уме не даёт покоя. Завтра всё встанет на свои места. Но ничего не меняется. Он ещё дальше, чем вчера. И с каждым днём всё хуже.
И что вы будете делать? Какая ваше первая мысль?
Моя была: «Что со мной не так?».
Если смотреть на наш с Машей таймлайн, так сказать. Или если по-русски - на наши отношение на отрезке времени. Мы увидим, как всё начиналось. Первый этап - лучший этап. Начался он в августе. В начале июля был маньяк, а в августе мы начали общаться и гулять. Так вот, август был лучшем временем. Здесь мы понимали друг друга с полуслова и проводили больше всего времени вместе. Казалось, сентябрь не наступит никогда. А он наступил.
В сентябре нас оторвало от друг друга из-за занятости в учебе. По крайней мере, я так думал. Мы всё ещё ходили гулять, но времени это занимало всё меньше и меньше. Разговоры казались пустыми, отдаленными. Мне казалось, я ей начинаю наскучивать. Просто так, не с того не с сего. Если я и поднимал эту тему, то она всё списывала на занятость по учебе.
Наступил октябрь. На улице похолодало, как и на сердце у Маши. Созванивались мы теперь только, когда звонил ей я. И в разговорах было столько неловких, непонятных пауз, что если бы за них мне давали пять рублей, то тот, кто мне их за это давал, смотрел бы на меня глазами полными сострадания и жалости. После этих разговоров, я уже не чувствовал удовлетворения и гармонии со всем естеством, как раньше. Каким-то образом становилось ещё хуже, чем было до разговора. Будто я, только сильнее убеждался в том, что больше ей не нужен. И никак не мог понять откуда это жгучее чувство в груди? Что я делаю не так? Ведь теперь, дни без неё казались пит-стопами, филлерами в сериалах. Она ускользала как песок сквозь пальцы, сжимай не сжимай их, большая часть всё равно упадет на землю.
Ноябрь и декабрь были месяцами, где я привыкал обратно к жизни без Маши. Мысли метались от крайности, в крайность. В один момент я думал, что упустил лучшего человека в своей жизни, в другой момент ненавидел её и желал ей познать самое горькое несчастье на свете. Не считал себя плохим человеком за эти мысли, нет, ведь она это заслужило. За всё что сделала со мной.
К январю стало легче. Я был на пороге исцеления. Бывали дни, что проходили без единой мысли о ней. Жаль, они были такими редкими. Чувство незавершенности не давало душе покоя.
Наступил февраль. Один из будних дней. Уроки в школе закончились. Последний уроком была физкультура и по звонку с урока, Костя подошел к учителю и попросил не выгонять нас, а дать поиграть в футбол ещё часик другой. После нашего класса у физрука больше не было занятий, и он, со спокойно душей разрешил нам остаться. Радость Кости, с мячом в руках, ознаменовала ещё час игры в футбол. И это минимум. В дополнение к предыдущему часу. Я, так позитивно, как Костя не был настроен и хотел бы уже пойти домой. Но не мог этого сделать, поскольку две команды были разделены поровну, по пять человек, и если уйду, то баланса между командами не будет. И это даже не учитывая, что действительно уйти, наплевав на баланс команд, практически нереально. Остальные девять человек создадут кольцо со мной посередине и будут уговаривать остаться пока не соглашусь. Поэтому вариантов не было. Надо доигрывать ещё час. И это минимум.
Я стоял на воротах и смотрел как Костя бьется в нападении, ругая всех своих сопартийцев, что они не так стоят или бегут. К счастью, на вратаря, слов уже не хватало.
И вот наблюдая за этой картиной, я снова задрейфовал в облаках своего воображения. Думал, как и подобает на воротах посреди матча, о неразделенной любви. Ходил туда-сюда, трогал ногой штангу, и представлял, что скажу Маше, если вдруг она спросит, почему мы с ней отдалились. Прекрасно понимая, что она никогда этого не спросит. Потому что, спросив это…
Ты перестала со мной общаться первая! Может ты объяснишь, что случилось? Или хотя бы трубки начнешь брать, а не прикрываться мамой?
В мои ворота влетел мяч. Я может быть и увидел сам процесс его полета, не стой к игре спиной.
Обернулся.
Передо мной стояли все члены моей команды и смотрели на меня ожидая объяснений.
Я развел руками.
— Иди играй, — сказал один из сопартийцев и с показательным недовольством встал перед воротами.
Я вышел на поле. Всё ещё думая о Маше.
А вдруг, она просто ждет, чтобы я с ней первый заговорил. Боится начать разговор. Тогда почему, когда мы пересекаемся на переменах, она даже на меня не смотрит? Тоже стесняется? Даже в глаза посмотреть? Раньше же не стеснялась, что сейчас её останавливает? Нелепица какая-то.
— Денис! — крикнул мне Костя, когда его пас, адресованный мне, прокатился мимо меня в аут, — Ты где витаешь? Давай играй уже.
— Да всё, всё, понял, — ответил я.
— Разводи мяч с аута! — крикнул он.
Интересно, а как мать Маши отреагировала на всё это. Что вообще Маша ей сказала, когда мы перестали с ней гулять? Придумала какую-нибудь историю? А может быть это вообще мать Маши и запретила нам общаться? Такая Шекспировская трагедия.
— Денис?
Все стояли ждали пока я выпну мяч с аута. Слегка раздраженные.
Я дал пас Косте, и он побежал долой с моих глаз.
Может попытаться на контакт выйти ещё раз? С прошлой попытки два месяца прошло. Боже…Целых два месяца. Почему она сама не выходить на связь? Боюсь, если я первый попытаюсь с ней заговорить, то не смогу сдержать претензий в её сторону за зубами и это ещё больше нас отдалит.
— Да всё, у нас поплыл игрок. Он просто стоит на месте.
Я не знал о ком они говорят, но догадывался.
— Да ничё я не поплыл, прост устал слегка, — сказал пацан с моей команды.
Отлично, значит они не обо мне.
— Мы про Дениса вообще-то! А ты че тоже поплыл?
Пацан растерялся
— Походу тоже, — ответил он.
Если бы была какая-нибудь веская причина снова с ней заговорить. Хотелось бы заполучить ещё один шанс.
— Да всё, заканчиваем, — крикнул Костя. — У меня в команде одни овощи.
Я был огорчен сравнением, но обрадован окончанием матча.
Футбольная площадка быстро опустела и показалась заброшенной, будто здесь никого не было сотню лет. Эхо моих шагов раздавалось на весь зал, пока я не захлопнул за собой дверь.
Остановился и прижался к двери. Сердце забилось быстрее, я покраснел. Увидел Машу. Она, закутанная в шарф, в розовом пуховике, шла к выходу из школы и не заметила меня. А может сделала вид, как обычно. Маша вышла на улицу. Я хотел выбежать за ней, во всём разобраться, поговорить наконец. Да только страшно было. Толи услышать ответ, то ли признать, что у меня всё ещё есть чувства. Почему у неё нет?
— Господи, на тебе лица нету, — встал рядом Костя. — Что-то случилось? Ты красный весь!
— Ничего. Устал играть, вот и лицо красное.
— Ну, если ты это называешь игрой…
— Да! Называю!
— Эй, полегче, я пошутил. Тебе может сигарету дать? Успокоиться?
— Я бросил. Ты знаешь.
— Нет, так нет. Ладно, захочешь погулять, звони.
Костя пошел к выходу.
— Стой! — крикнул я, — Дай сигарету.
Охранник сделал вил, что ничего не услышал. Какой же ужасный у нас был охранник. Всегда закрывал на всё глаза.
Я вышел из школы, и мотая пакетом со сменкой, никак не мог выбросить Машу из головы. «Почему? Зачем? Как? Когда?» - краткое описание моих мыслей.
Сел в беседку, в которой мы с парнями любили играть в «Наркомана». На улицы стоял мороз. Пальцы рук онемели, как только снял перчатку правой руки, чтобы достать сигарету. Затянулся в первый раз за полгода и насладился предвкушением тишины, которой насладиться так и не удалось.
Девушка, чуть старше меня, в сером пуховике с накинутым капюшоном и уставшими глазами явилась передо мной. За её спиной медленно качались ветки голых деревьев.
— Денис?
Я кивнул, придерживая сигарету губами.
— Меня зовут Катя.
— Эмм, приятно познакомиться наверно, чем могу быть полезен? — я опустил сигарету, стряхнул пепел. — И откуда ты меня знаешь?
— Из газет. Из телевизора. Из моих снов. Если честно, то вы повсюду.
Я отчасти понимал, о чем она говорит. С тех пор, как “Парковый маньяк” пал от моих рук, я стал сенсацией города. Газеты со мной продавались, как горячие пирожки. Два городских телевизионных канала, боролись за мое внимание. Я даже дал им обоим короткое интервью. Они восхваляли мою храбрость, пока я стоял перед ними и отмахивался от комплиментов краснея.
Что она имела в виду про сны, я не понял. Может обзавелся фанатами?
— Надеюсь сны хорошие? — улыбнулся я.
— В них вы пытаетесь спасти меня от маньяка.
— И мне удается?
— Иногда.
Катя села рядом со мной.
Фанатки! Наконец-то. Может они меня и отвлекут от Маши.
От Маши…Теперь вся моя жизнь — это череда отвлечений от Маши.
— Я бы предложил вам сигарету, но у меня только одна была. Можем по-солдатски.
— Это как?
Она выглядела забавно в капюшоне. По-ребячески.
— По три тяги, — ответил я.
— Хорошо. Давай.
Я передал ей сигарету. Она сделала первую тяжку. Тут, я думал она заговорит. Сделала вторую. Вот сейчас, точно должна была. Третью. Протянула сигарету мне. Я её взял. Сделала тяжку.
— Ты покурить просто хотела?
— Я собираюсь с мыслями.
— Понял. Жду.
Сделав оставшиеся две тяжки, протянул сигарету ей, она ладонью показала, что больше не надо.
— Ты не против поговорить о том дне, когда на тебя напал маньяк?
Затянувшись в последний раз, я кинул бычок в снег. Он зашипел. Я повернулся к Кате.
— Не против.
— Я слышала, что перед тем, как ты вступил в схватку с убийцей, ты увидел мужчину, лежащего на земле, мертвого, это так?
— Да, всё так. А что?
— Я думаю, что это моя вина. Что она там лежал.
Я ничего не понимал, но было интересно, что она скажет дальше.
— Почему?
Она опустила голову и спрятала холодные руки в карманы.
— Я тоже там была.
— В парке? Я тебя не видел. Не во время, не после. если только… — озарение пришло также быстро, как и приход от никотина. — Ты та девушка, на которую изначально напал Жак?
Она кивнула. Слеза упала с её носа и пробила снежный холм.
— Я такая дура, что пошла в парк ночью. Я знаю, что нельзя ходить по ночам, а особенно когда у тебя в городе убивают женщин.
По снежному холму забили капли, словно пошел дождь. Я молча сидел и слушал их постукивания о снег, ждал, когда она скажет что-то еще.
Она вдавила свою голову мне грудь и сжала мне руки. Я бы и сам заплакал, но сработал отторгающий рефлекс. Я уже столько раз пережил ту ночь в своей голове, что мой организм выработал к ней иммунитет. Я уже ничего не чувствовал.
— Станет легче, я сам прошел через тоже самое. Было очень тяжело. Но твое тело научится справляться с этой трагедией. Однажды, ты проснешься, почистишь зубы, пойдешь по своим делам, и где-то в середине дня, поймешь – ты сегодня даже не думала об этом. Ты поймешь, что можешь забыть. Дальше становиться легче. Так было со мной. И я уверен, что мы с тобой не особо и отличаемся.
Она подняла голову и отпустила мои руки.
— Ты герой, — сказала она разочарованно. — Конечно у тебя всё будет хорошо. Ты смотришь в прошлое и видишь себя на обложках газет, помнишь себя стоявшим над ним. Ты победил. Всё, что я сделала — это убила человека. Если бы я, обошла парк, тот мужчина, что пытался меня защитить был бы жив.
— Я думаю, ты сильно преувеличиваешь. Мы с тобой оказались в ненужное время в ненужном месте. Ты не можешь винить себя за поступки других людей.
— Но могу за свои.
— Ты имеешь право выходить на улицу, ведь так? — она кивнула. — И гулять по парку тоже, несмотря на время суток, ты свободный человек, — она снова кивнула. — Даже в такие времена. Ты думаешь маньяк напал на тебя, потому что ты первая девушка, что пошла через парк ночью, с момента последнего его убийства? Да я, через этот парк, всё лето прохожу и там часто люди ходят. И девчонки пьяные, и парни.
— Я убежала. Ты не понимаешь. Когда шла домой, через парк. Услышала чьи-то шаги, потом увидела его тень. Она приближалась ко мне, с такой скоростью. А я быстро хожу, очень быстро, особенно для девушки. Я запаниковала, запнулась. Тут то, он меня и нагнал. Я даже не успела встать. Он лег на меня, пытался сорвать юбку, а когда я начала сопротивляться он резко остановился, сжал мою шею и прошептал – «Двинешься, хоть звук издашь, убью». В этот момент его кто-то и ударил по голове, черным пакетом, я услышала звук бьющего стекла в пакете. Маньяк слетел с меня и тот другой мужчина, которого, ты позже обнаружил лежащим в крови, крикнул мне «Беги!». И я побежала. А надо было остаться. Надо было помочь. Может быть, если я ему помогла бы тогда, он был бы жив. Это всё моя вина. Не нужно было убегать. Надо было остаться.
— И тогда, я бы нашел вместо одного тела - два.
Катя промолчала. Может подумала, что я прав, может поняла, что нужно успокоиться.
— Может быть, — наконец, ответила она.
Вот на этом, мы должны были встать и разойтись. Я так хотел вернуться к этому моменту, чтобы просто встать и попрощаться. А вместо этого, дотронулся до первой домино в ряду.
— А знаешь что? Мужчина что спас тебя, я знаю его дочь. Думаю, вам нужно встретиться и поговорить. Она будет рада узнать, что её отец спас чью-то жизнь. Что думаешь?
— Не знаю…
Всё Денис, отступи, она сомневается.
— Я знаю, — (не знаешь). — Знаю, что тебе это нужно. — (ей или тебе?)
— Ты можешь устроит встречу?
— Конечно.
Вот оно. Именно то, что мне было нужно. Мое оправдание и повод снова связаться с Машей, да ещё и какое! Я гений!
Я был на седьмом небе от счастья, когда поднимался домой по лестнице, чтобы быстрее добраться до телефона.
Не снимая куртки, я забежал в зал и набирал мой любимый номер телефона - 3-38-31. И будто не было тех месяцев что переполняли меня ненавистью.
— Алло? — мать Маши взяла трубку. Ожидаемо.
— Здравствуйте, это Денис, а можно Машу к телефону.
— Она сейчас занята. Не может подойти.
— А когда она освободится?
— Не знаю. Но я скажу, что ты звонил.
Я сжал кулак.
— Вы каждый раз так говорите.
После долгой тишины, Мать ответила:
— До свидания.
— Стойте! — когда я убедился, что она не положила трубку, продолжил, — Я нашел ту девушку, на которую Жак напал в парке. Она хочет поговорить с Машей.
— Ты пытаешься обманом выманить мою дочь?
— Нет. Я бы никогда так не поступил с ней.
Я бросил трубку трясущимися руками.
С меня хватит!
Телефон зазвонил, я схватил трубку.
— Да? — ответил я.
— Привет, — раздался голос, который не слышал вечность. — Это правда?
— Правда. Её зовут Катя. Она подошла ко мне на улице, когда я курил.
— С каких пор ты куришь?
— Ты знаешь с каких.
Маша никогда не знала, что я курил. К моменту, когда мы начали общаться я уже давно, как бросил и упоминать о курящих временах не хотел. А когда она перестала со мной общаться, меня так и тянуло к сигаретам.
— Эта Катя, она хочет со мной поговорить?
— Как я и сказал твоей маме, да.
— Когда?
«Вечером. В той же самой беседке».
Я пришел первый. Сел на лавку и стал ждал. Холодало. Шел небольшой снег и его мотало в разные стороны от ветра. Вдали слышал лай собак. Но никак не мог разглядеть, что за собаки. Туман не позволял далеко смотреть.
И Машу я разглядел не сразу. Сначала услышал её шаги и лишь затем розовый пуховик. Она была в шапке, и я нем видел её белых волос.
— Ну и где она? — спросила Маша с порога. Она была раздражена.
— Привет. — сказал я, уставившись в неё.
Она помолчала, а потом всё же выдавила:
— Привет. Где Катя?
— Не бойся, я её не выдумал.
— Я так и не думала.
— Твоя мать так думает. А учитывая, что теперь вы с ней заодно…
— Денис, не начинай…
Я с сжал зубы и в зимнюю туманную ночь. Столько всего мог сказать, но боялся обидеть, спугнуть так и не дождавшись Кати. Хотя к чёрту.
— Вот так мы теперь и общаемся да? Будто не друзья? Будто я не помог тебе пережить главную трагедию твоей жизни. Я удивлен, что ты моё имя ещё помнишь.
Как назло, появилась Катя. Представилась Маше. Я сразу стал лишним, со своим гневом, бурлящим внутри.
Стоило уйти, но знал, что, если сейчас не поговорю с Машей, другой возможности не представиться. Вряд ли, её отец ещё кого-то спас в том парке.
— Ну, рассказывай, — обратилась Маша к Кате. — Что случилось, как ты там оказалась? В парке, посреди ночи.
Я увидел по лицу Кати, что она не так представляла начало разговора. Далеко не так.
— Я шла домой, я не думала, что…
— Ах, ты не думала, — Маша посмотрела на меня. — Она не думала. Представляешь?
Я покосился на Катю в недоумении. И наконец осознал, что сделал, кого столкнул между собой. Дочь, что искала от боли, кого винить и прекрасную мишень
— Ты знаешь где я была в ту ночь? — спросила Маша.
— Нет.
— Угадай.
— Я не знаю.
— Я была дома. Ждала своего отца. Ты знаешь, где были все мои подруги? Дома. А что делала ты? Гуляла? Пила пиво со своими подругами? Наверняка пиво было очень вкусное и стоило смерти моего отца, — Маша остановилась. Ей стало трудно говорить, не ломая голос.
— Маша… - попытался остановить её я.
— Заткнись!
— Ты не можешь говорить ей такие вещи!
— У меня есть право говорить, что я хочу! И тебя это не касается.
— С каких пор? Скажи мне? Почему ты перестала отвечать на звонки?
Злостная улыбка в ответ.
— Вот он, герой. Только о себе и думает.
Она посмотрела на Катю.
— Ты понимаешь, что он собрал нас здесь только ради себя?
Я встрял:
— Нет, я собрал вас здесь, ради тебя. Чтобы ты поговорила. Не только с Катей, но и со мной. Ты хоть представляешь какого это, собирать крошки твоего внимания? Не понимать, чем я такое заслужил?
Маша рванула из беседки и пошла в сторону дома. Прошла мимо Кати, даже не посмотрев на неё. Я пошел за ней. Мимо Кати, даже не посмотрев на неё.
Догнал Машу и подстроился под её темп. Она не обращала на меня никакого внимание.
— Не надо было ей грубить, — сказал я.
— Поучи меня ещё тут.
Схватил её за руку. Она резко вырвалась и обернулась ко мне. Мы остановились.
— Что произошло? Объяснишь? — настаивал я.
— Её безрассудство стоило жизни моего отца. Почему тебе не понятна моя реакция?
— Нет. Я не об этом. Что произошло между нами? Почему ты перестала со мной разговаривать? Проводить время?
— Я не хочу это обсуждать, — выдохнула она.
— Ну, выбора у тебя нет. Мне нужны ответы.
— Ты не можешь меня заставить.
— Ты хочешь, чтобы я умолял?
Снова выдох.
— Хорошо. Что я могу сказать, много всего накопилось. Было столько дел с которыми нужно разобраться. И я ничего не хотела тогда, и не хочу в данный момент.
— Что это вообще значит? Всё накопилось… Что «всё»? Скажи мне.
— Я не могу.
Есть такие слова, которые нельзя говорить в отчаянии. Нельзя их говорит ради того, чтобы что-то изменить или в качестве манипуляции, на последнем издыхании.
— Я влюблен в тебя, — Эти слова – одни из них.
Она резко вздохнула и отвернулась от меня. Каждый мужчина «мечтает» увидеть такую реакцию на эти слова.
Ответа не последовало.
— Маша, ты скажешь что-нибудь?
— Я не знаю… — она выглядела жалко, тихонько тряслась.
— Что ты не знаешь? Ты либо чувствуешь что-нибудь, либо нет.
— Я…— она повернулась ко мне.
— Пожалуйста, не говори только…
— Я не уверена.
— Да, вот этого не говори.
Она стояла и даже глаза на меня не поднимала. От прежней, уверенной Маши не осталось и следа. Я чувствовал, как она хотела убежать. Мой голос начал подводить, становился слишком нервным.
— Я не думаю, что это хорошая идея сейчас, я не хочу сейчас об этом думать, скоро выпускной и… и я хочу спокойно его отметить. Извини. Я не хотела, чтобы всё так запуталось.
— У тебя кто-то есть?
Она молчала, смотрела вниз. Я смотрел на неё и ждал хоть что-нибудь.
— Можно я пойду?
Что-нибудь, кроме этого.
— Неужели я настолько сильно для тебя ничего не значил? — лицо покраснело не от холода. От жара, — После всего, что было, между нами, как ты можешь просто отвернуться от меня? — Я невольно повысил тон, — Кто у тебя появился?!
От её неуверенности и след простыл. Она почувствовала, как я нападаю.
— Ты себя слышишь? Моя личная жизнь тебя не касается! И что вообще было между нами? Мы погуляли? С нами произошло ужасное событие, да. Но ты не потерял никого, только я потеряла. Ты сыграл в спасителя и теперь тебе нужен трофей, для подтверждения своей значимости.
— Не говори так, я тебе не верю.
— Правда? Тогда зачем ты здесь? Прошло уже шесть месяцев. Если бы у тебя и были ко мне какие-то чувства, они бы прошли уже давно. Ты знаешь, почему эти чувства не прошли? Потому что они были о тебе. Они были о твоем эго. «Как это она не хочет меня? Я спас её, помог ей снова радоваться жизни. Она теперь моя», —Маша попыталась спародировать мой голос. Как по мне - безуспешно. — И я готова поспорить, что ты не можешь представить себе, а точнее твоё самолюбие, что я предпочла кого-то другого!
— Нет. Ты не права.
— Пожалуй, я пойду.
— Нет, не пойдешь! — к счастью, на улице не было прохожих. — О чем ты вообще говоришь? Какой ты трофей? Я, кажется, знаю в чем тут дело! Ты со своими улыбочками и взглядами влюбила меня в себя. Ты был счастлива со мной! Когда мы гуляли, я видел это, и никто не может меня в этом переубедить, слышишь, никто! Но всё не может быть так просто, ведь правда. Всегда есть кто-то еще. Более желанный и менее доступный. И ты хочешь его. Ты не хочешь меня, ведь я уже здесь, какой в этом интерес. Но ты и мне не хотела говорить, что я был всего лишь летним развлечением, пока твой реальный дружок занимался чем-то своим, что тебя абсолютно не касалось. Ты не хотела быть монстром в нашей истории и выдумала себе иллюзию, в которой я пользуюсь тобой, обращаюсь как с вещью, трофеем, так ведь проще, не правда ли? «Я белая и пушистая, а он виновен во всем что произошло», — моя пародия тоже не удалась. От слова - совсем. — Виновен в том, что ты трубки не берешь. Виновен, что ты поговорить со мной по нормальному не можешь, а можешь только оправдывать и защищать себя. Я устал от этого. Теперь можешь уходить и не возвращаться!
— Ты говори себе это сколько влезет, я не обязана перед тобой оправдываться!
— И не оправдывайся. Мне не нужны твои оправдания. У нас были хорошие отношения и тебе надо было их разрушить из-за своей неуверенности, из-за своей больной голо…
Она ударила меня по щеке ладонью. Сил на удар не пожалела.
Я прислонил руку к щеке.
— Надеюсь он того стоит.
Больше не хотел её видеть. Никогда. Развернулся и бесшумно зашагал прочь. Она же затопала. Отдаляясь, я услышал сквозь ветер, её плачь.
Удивительно, как работает организм. Как защищает тебя. В тот момент, я словно онемел. Ничего не чувствовал. Не мог думать. Как будто мне не позволяли. Лавина застыла, знала, что если спуститься сейчас, то сразу же меня прикончит.
И только когда я пришел домой, проскользнул в свою комнату и начал снимать носки, она спустилась на мою измотанную душу. Накрыла моё сердце, оставив его в темноте, под снежным покрывалом, тихо разбиваться.
Следующие главы с 9 по 12 уже доступны бесплатно по ссылке:
https://litnet.com/ru/book/zelenyi-mayak-b406178
https://author.today/work/213302