Начало главы - здесь.
6.
Мда, неудобно получилось. У них даже радио не шуршит и грязная лампочка под потолком качается- какие тут телевизоры? Еще бы робот-пылесос упомянул.
- Без обид. Не со зла, дамочка. У всех разный уровень жизни.
Туша колыхнулась, пошла рябью, почти как в кино и опять открыла дырку, которую называет ртом.
- Фашист - юморист, да еще и полицейский. Чудеса. Чай будешь пить?
- Почему бы и не выпить с хорошей женщиной?
- Иди, Георгий, по своим делам, а мы пока чайку накатим.
Бомжик кивнул и посмотрел на меня.
- Я щас. Пойду-проверю и вернусь, если понимаете о чем я.
- Да не вопрос.
Не очень и хотелось чаю бомжацкого, но в тишине сидеть рядом с большой тетей тоже особого желания не было.
-Я так понимаю, заваривать придется мне? Где тут у вас кухонные принадлежности?
-А ты хочешь, чтобы я встала?
Пухляшка захохотала и подняла руку, указывая на единственный столик в комнате.
- Ты слепой что ли? Вон всё стоит.
На столике действительно находился старый чайник, упаковка чайных пакетиков, более-менее чистые кружки.Плюс коробка яиц, зелень, сковородка, пару тарелок. Все на одном столе, в художественном беспорядке. Одно радует, что это будет не чефир.
Я налил свежей воды из бутылки, включил шнур в розетку, расставил две чашки и кинул по пакетику в каждую.
- Вам сколько сахара?
Туша снова затряслась от смеха.
- Ты где-то его видишь, дядя?
- Значит будем без сахара.
- Фашисты забрали,- кивнула тетка, -и коровку.
Я осмотрелся в поисках стула. Здесь он был только один, стоял у изголовья кровати этой громады.
- Шутите, - сказал я, - может хватит? Давайте чайком баловаться.
Женщина кивнула и заерзала, устраиваясь поудобнее. Белой лапой с пальцами-коротышами она похлопала по спинке стула улыбаясь.
- Не обижайся, сынок. От бедности мы такие злые и недовольные. Вот был бы у меня сахар я сразу бы подобрела. Садись рядом, чего стесняться, я не кусаюсь.
Она опять похлопала по спинке стула и оскалила свою трещину. Внутри я поёжился, но внешне не показывал- взял две кружки за ободки и мягко ступая в два шага был рядом с Мясной Горой.
Она улыбалась и ноздри у нее расширялись и опускались, втягивая аромат дешевого типа английского чая. Глаза следили за моим балетом “Один мужчина и две горячие кружки чая” а я старался не разлить ни капли, еще убирать заставит.
Лапы высунулись из под одеяла и потянулись ко мне угрожая схватить, но осторожно взяли кружку и втянулись в одеяло, как два манипулятора. Ноздри вдохнули пары чая и глаза на секунды закрылись, а потом вернулись прицелом в мою тыкву.
- Садись, чего уж там. Не держи зла на старушку.
Я осторожно сел, оказавшись спиной к женщине и по её примеру вдохнул аромат чая. Мда. Запах грязной воды, оттенки черного чая и немытой эмалированной кружки - это не шедевр.
- Как тебе напиток? - проворковала тетушка. Она даже перестала называть меня фашистом, как мило.
- Хороший,- ответил я, - спасибо, - и показательно отхлебнул. Чуть подкрашенная горячая вода, сахар бы не помешал для вкуса. Где этот вонючий чёрт дёлся?
Кстати от тетки не воняло. Она такая большая и от нее должно потом нести, как от мужской бани, но не тут-то было. Наоборот свежий запах чистого тела и шампуня. Интересно, её кто-то моет или она сама может? Здесь без длинной швабры не обойтись.
- Ну пей, раз хороший, не стесняйся.
- Спасибо за гостеприимство, конечно. Но где же ваш сын? Тут же барака раз два и обчёлся. Вы извините, что спиной к вам сижу, но боюсь чай разлить.
- Ничего-ничего, - пробормотала из-за спины толстуха и вдруг навалилась на меня.
7.
Дело было так. Вот я сижу, чай пью и никого не трогаю, а потом сверху на меня, почти ломая хребет падает шкаф. Кружка летит между ног из внезапно ослабевшей руки, проливает кипяток на колени, а потом катится на полу, а я, кряхтя как старик, обрушиваюсь вместе со стулом на спину. Белое мягкое нечто выгибает меня как дугу и кладёт мордой в пол, ноги разъезжаются, как у препарированной лягушки и три тонны теплоты падают сверху с грохотом (это переворачивается кровать, понял я), дышать трудно и сардельки прижимают башку к полу. Меня будто распяли на мясном пироге, только по-сатанински наоборот.
Дыхания не хватает, кажется, что сейчас я задохнусь и останусь лежать под мягкой пахнущей мылом и чистотой, но очень злобной тушкой.
Я полной грудью вдыхаю воздух, я стараюсь сохранить его, но туша выдавливает кислород из меня, как из пробитого шарика. Эта боль побеждает боль от обожженных колен.
“Вы чего?” - бормочу стараясь выползти, но оно ёрзает сверху, давит тушей и прижимает лапами к полу. Я слышу как открывается дверь и бормочу, что-то под нос. “Памигите”, но не выходит внятно.
Слышу шаги, новый свидетель моего позора катится ближе и останавливается рядом. Я не вижу его, но слышу вонючий кислый запах немытых ног.
- Всё? -спрашивают немытые ноги. Я слышу еще шаги.В комнату входят люди. Не знаю сколько их, сейчас не до этого. Много.
- Сдался, фашист без боя, - отвечают сверху, - напился чаю, сволочь. Ты зачем его ко мне приволок Георгий?
- У него кастет в кармане. И еще какой-то инструмент, типа щипцов. Может и ствол есть.
Руки пошарили по бокам, ткнули по рёбрам, залезли пальцами-сардельками в карманы, вытащили оттуда “мох и болото”.
- Нет ствола.
- А железки есть?
Грохот, что-то покатилось по полу рядом с ухом.
- Длинный, забери.
- Хорошо, - говорит кто-то дрожащим голоском и проходит мимо моей башки.
Я слышу дыхание множества людей, я слышу вонь из их подмышек и отвратительный смрад носков и немытых ног. Я слышу как с грохотом тысячи перхотных шариков опускаются на пол, рядом с моим носом. Я не могу закрыть нос, поэтому слышу как воняют их яйца и вжимаюсь лицом в пол изо всех сил
- Что это с ним?- спрашивает баба, восседающая на мне и тыкает мне пальцем в шею - Эй,ты, фашист! Что делаешь, тварь не русская? Георгий! Может он активирует капсулу с ядом у себя в носу? Или маячок какой нибудь?
-Да не, Пухлая. Не придумывай. Мы же не в кино. Этот урод мне два раза по роже съездил и всё о тебе расспрашивал. Нужно его допросить, как ты любишь.
- Не жалеть фашисткое отродье. Языка будем пытать со всей пролетарской ненавистью,- сказала толстуха и повращала задом, - А ну поднимите меня, партизаны!
Внезапно стало легко и почти уютно, потом меня схватили за шею и посадили. Жирная баба маячила впереди в тумане, как облачко. Потом из облака высунулись белые выделения и влезли мне в рот, раздвигая челюсть. Дышать стало трудно и я застонал от бессилия и боли, когда рука вышла и вытерлась мне об одежду.
Большая женщина сидела у себя на постели и разглядывала меня с интересом, а десятки рук обыскали, схватили и посадили на стул с высокой спинкой. Я даже не оглядывался, чтобы понять кто там стоит за мной, сейчас меня интересовала эта жирная ведьма. Вот - где опасность. Вот где зло.
- Чего ухмыляешься, Ганс? - прошамкала здоровая, - Не ожидал встретить партизан?
- Так это ты, тот самый Пухлый? Наслышан. Классные крылья.
- Что? Хорошо тебя приложили по башке, фашист?
Пухлая морда ничего не понимала, она ничего не знала о крыльях, но я их видел сейчас прямо перед собой. Из-за белой дебелой спины тянулись вверх чёрные, широкие как паруса, мясистые крылья. Хороший улов. Требухашка будет жрать пока не сдохнет от передозировки.
Я потянулся за инструментом и замер. Отобрали щипчики. Баба следила за моими движениями внимательно и всё поняла.
- Нет твоей любимой гармошки, Ганс? Забрали игрушку, мусор?
- Кастет верни, тогда и поговорим кто из нас фашист.
Она забулькала и затряслась, наверно так смеются мясные туши перед тем, как их разделывают на мясной фабрике. За спиной тоже зашумели, задвигались, засмеялись. Чья-то вонючая лапа похлопала меня по плечу.
- Вернём - вернём. Вместе с тобой подбросим под полицейский участок. Кастет в горло засунем, а пинцет - засунем в другую дырку, там где фашистское солнце не заглядывает.
Я судорожно сглотнул вызвав град бомжацкого смеха из-за спины. Сейчас бы развернуться и запомнить все эти наглые рожи. А еще лучше тварей разорвать на клочки и выбросить в поле, пусть вороны клюют это мерзкое вонючее мясо, которое даже на удобрение не пойдёт.
-Тихо! - рявкнула Пухлая, даже толстую сардельку - руку подняла вверх, как флаг или сигнал. Потом она опять начала сверлить меня взглядом и голосом вкрадчивым выспрашивать - Зачем ты здесь? Кто тебя послал? С какой целью?
- Вы наверное фильмы любите смотреть про войну? А про полицейских как? Заходят?
Мне залепили затрещину так что голова чуть вокруг своей оси не развернулась.
- Давай тон немного поуважительнее, ага. С женщиной говоришь, ага.
-Не бей его так, Короткий. Нацист только разговорился. Допустим люблю я кино разное. Крестный отец очень люблю первую часть. А что?
Я сел удобнее ненароком осматривая комнату. Ничего тяжелого рядом не было, разве что руку у Пухлой оторвать и отбиваться ею. Неплохая идея, но трудно выполнимая.
- Знаете, что бывает когда убивают полицейского? Знаете какой начинается кипиш? Как трясут всех и вся? Знаешь как роют пока не найдут виновных в смерти копа? А если не найдут, то виновными становятся все и абсолютно все местные бандосы отвечают за смерть сотрудника? Никто не будет жить спокойно после такой ошибки. Понимаешь или тебе на немецкий перевести?
Пухлая задумалась. Я смог цепануть бомжару за слабое место. Хороший понт дороже денег. Тварь побоится тронуть меня, пока будет думать, что я при погонах.
- И кто же знает, что ты здесь, фашист? - голос у толстухи немного дрогнул.
- Кому надо тот знает. Радуйся, что это не спец операция. Это разведка боем. И результаты мне не понравились, Пухлая. Избивать человека при исполнении было глупо. Очень глупо.
Она молчала. За спиной тоже молчали. Толстуха тяжело смотрела на меня и думала. Я смотрел в ответ. Сейчас что-то решается или мне кажется? Сейчас нож войдет сзади между ребёр или накинут удавку? Пойдет жирная ва-банк или отпустит? Я бы не отпустил. Менты такого не прощают, даже если произошла ошибка. Нельзя трогать полицейских. И баба это знает. И она знает, что я это знаю.
-Дык он не мент,- пробубнил кто-то сзади, и толстая вздрогнула.
-Как знаешь?
-Дык я видел его. Он грузчиком работает в магазине. Я там мусорки потрошу, точно, он это. Толян-сиделец - его напарник, знаю его хорошо. Какой же он мент. Грузчик он.
Тишина начала нереально давить, но продлилось напряжение недолго.
- Ага, - сказал я в полной тишине, - получи фашист, гранату.
- Георгий... Это чего?
Георгий молчал. Наверное много думал.
- Георгий, зачем ты его притащил, а?
- Так он сам за мной увязался, -оправдывался Георгий, когда Пухлая откидывала медленно одеяло. - Всё спрашивал всякое, бил по морде. Про тебя расспрашивал.
Я смотрел на панталончики, открывшиеся после ухода одеяла. Кружева, розовый цвет - все дела. Только размера негритянского - как у мамаши Чоли ( не знаю кто это). Из панталошей торчали огромные ступни и немного варикозных ног. Выше была сорочка, размером с маскировочную сетку для танка.
Сопела Пухлая тоже как танк на разогреве. Вот только на кого же она зла?
- Ты кто такой?
Похоже на меня.
Пожимаю плечами и стараюсь устроиться удобнее, но кто-то сзади давит на плечи, прижимая к седушке.
- Я? Ангел Смерти! Срыватель Крыльев и друг Требухашки! Мне нужен мой кастет, мои серебряные щипчики и чистые штаны. Пойдём со мной, если хочешь жить.
Я протянул руку в сторону Пухлой, ладонью вниз, призывая преклонить колени для поцелуя.
- Ё-нутый, -сказал один из невидимых бомжей из-за спины, - нужно его тихо грохнуть и консервы сделать.
- Кто ты? -повторила толстуха.
- Я тот, кто очищает город от Зла. Я - Бетмен. Я - Чистомен. Называй, как хочешь. Я рожден для того, чтобы очистить этот город от Зла. Город будет девственно прозрачен или мёртв, вот моё правило! Отдавай инструменты и встань с кровати: мордой к стене, ко мне жопой. Я сделаю всё быстро и без боли! Я - тот кого любят вселенные!
Тяжёлый и тупой удар в затылок пришёл когда его не звали.
8.
Улица крутилась вокруг меня как бешеная спираль: то скручиваясь вместе с фонарями, то резко выпрямляясь. Задняя часть черепа гудела от боли, пуская нездоровые импульсы во вселенную.
Я чувствовал себя очень нехорошо, но я был еще жив и шел домой, прямо посреди дороги. Хорошо, что ночью движение как в деревне тире никакое, иначе уже бы намотало под колёса какого-нибудь джипа.
Очнулся я под забором церкви пятидесятников, недалеко от индийских бараков. Убивать не стали, слушать тоже, просто вырубили и оттащили подальше. Надеются, что не вернусь? Это вряд ли. Наивная чукотская бабушка.
Я проверил карманы ещё раз и убедился, что кастета, как и специальных щипчиков больше нет. Имущество моё решили не возвращать. Большая ошибка.
Голова закружилась и меня понесло на обочину с такой силой, что чуть не улетел носом на газон, пришлось тормозить руками о дорожный знак.
Ладно, вонючие бомжи. Я еще вернусь и заберу своё имущество, а заодно разрушу это вонючее гнездо. Спалю эти бараки, только дым будет стоять столбом.
За каждый удар по моей башке вы ответите своими гнилыми вонючими необразованными котелками. Для начала мы с Витькой закидаем коктейлями Молотова все окна и двери, а когда крысы начнут выбегать из своих вонючих нор я не буду никого бить. Я буду ждать, когда появится Королева Крыс, жирная Крысоматка. Буду смотреть, как она не влезает в горящий проём, как её крысиные выродки разбивают и расширяют проход, чтобы визжащая туша смогла пролезть на свободу, пока не запахло жареным мясом.
А может и не понадобится моё вмешательство и ночная сорочка загорится на жирной и она будет кричать, а они паникуя будут бегать и кричать: “Что нам делать? Что нам делать, Пухлая?” А она будет кричать и кричать и заходиться в крике, пока не начнет горящей тушей биться о дверной проём, чтобы выбить мурованный кирпич самой. А я тогда кину ещё один коктейльчик. И он разобьется о косяк и смесь, горячая как ад, выльется ей на живот!
От яркости воображаемых мук стало тепло в животе и я почувствовал эти приятные запахи плоти и услышал крики Пухлой. Ничего, мне только домой и спать завалится. А там этот голодный червяк ждёт, наверное своей жратвы. Ничего, побудет на диете.
Идти я продолжил уже по тротуару. Индийский остался далеко позади, бомжи меня не преследовали и впереди светилось одинокое окно, единственное в доме. Витька ждал, верный оруженосец. Переживает, как там друг. Еще пять минут посижу на скамейке перед домом, потому что ноги не держат и войду. А ещё нужно придумать, что сказать насчет крыльев. Нужно настроиться на разговор, а то инвалид может наехать. Сейчас. Сейчас. Еще минуточку. Сам не заметил, как провалился в сон и засиделся так, что не увидел как вышел сосед, вечно сующий нос не в свое дело Андрюха, и начал меня будить. Точнее трясти за плечо.
- Эй! Сосед! Мишка! Вставай! Что с тобой?
Я отпихнул его руку и осмотрелся. Заснул прямо на грязных деревяшках, даже не заметил как.
- Слышь! Ты откуда такой грязный? Вроде водярой не несёт, а выглядишь как я после корпоратива!
Он радостно заржал и сел рядом, хлопая меня по спине.
- Водички вынести, сосед, слышь? А где твой дружок? Не добрел? Спит под забором?
Сосед задумался и покачал головой:
- Нее. Он дома. Я же слышал какие-то звуки странные. Вы кошку завели что ли? Пищит и пищит. Я уже ругаться ходил,слышь, а вы не открываете. Слышь, это не дело так жить. Нам такие соседи не нужны. Один зверя нянчит, другой “синячит” по ночам. Скоро собутыльников приведете и кошки размножатся, насрут на лестничной клетке. Ты это Мишка прекращай, слышь.
-Отвали, а, - я встал и потянулся, посматривая на полную луну в небе. Чётко она фонарь заменяла. - Сам-то что вытворял годами? Будешь мне впаривать теперь про лестничные клетки, алкаш.
- Ты полегче, слышь, со старшими разговаривай.
- Да отвали, - послать его было огромным удовольствием и уйти не прощаясь тоже.
Нужно было придумать какой-то условный стук, как я раньше не догадался. А теперь заика домой может не пустить.
Я грохнул пару раз в дверь кулаком и прислушался, почесывая ноющий бок.
- К-кто там?
- Ужас, летящий на крыльях ночи. Я, кто еще. Открывай!
Замок щелкнул и я вошел наконец-то домой, вдыхая полной грудью запах родной квартиры.
- Ну здорово, детки! Соскучились без папы?
Это могло бы стать последней крутой фразой, но дальше должно было быть еще круче.
- Где червяк?
Не разуваясь я пошел на кухню и уставился на пустой стол, со скрипом вспоминая где последний раз видел Требухашку.
-Как охота? - Витька стоял за спиной, - Есть улов?
- А что? Червяк проголодался? Доставка опоздала, чаевых не будет?
- Не вышло? - друг смотрел сочувственно и это бесило еще больше. - Почему ты такой грязный?
- Где эта голодная хрень?
- Так вот же он, над дверью, - Витька ткнул пальцем и я успел заметить,как темное пятно скользнуло сверху мне на спину и боль пронзила спину. Да так невыносимо остро это было, что крик оборвался не успев начаться.
***
Автор в телеграмм - тут.