Всё, как дома
или пару штрихов к разговору о том, почему побаиваются и недолюбливают русских в европе.
или пару штрихов к разговору о том, почему побаиваются и недолюбливают русских в европе.
В марте 1764 года в Петербург из Тобольска прибыл курьер с секретным пакетом для императрицы от сибирского губернатора Дениса Ивановича Чичерина. На пакете была сделана надпись: "Везти денно и ношно со всяким поспешением нигде не удерживав". В своем послании губернатор Чичерин сообщал, что еще в 1758 году камчатские купцы снарядили бот "Иулиан" под началом морехода Глотова и казака Пономарева для "изыскания неизвестных мест".
В 1762 году экспедиция вернулась в Охотск. Глотов сообщал, что они достигли дальних Алеутских островов Умнак и Уналашка, на которых обнаружили богатый пушной промысел, привели жителей в российское подданство и собрали большой ясак. Чичерин поздравлял императрицу с приобретением новых мест с богатым промыслом и предлагал новую экспедицию, которая должна была отправиться из Охотска на судах местных промышленников, но под командованием морских офицеров, для составления точной карты Алеутских островов. Екатерина II с пониманием отнеслась к возникшей проблеме. Она сразу же оценила открывающиеся возможности, и уже 4 мая 1764 года был издан указ, который обязывал Адмиралтейств-Коллегию срочно организовать экспедицию, не считаясь ни с какими затратами. Предлагалось немедленно отправить из Петербурга "сколько надобно офицеров и штурманов", которые должны были провести исследование и опись Алеутских островов (особенно дальних), привести "американцев" (т.е. алеутов) в российское подданство и организовать сбор ясака.
Таким образом, данная экспедиция должна была закрепить за Россией вновь открытые земли, что упрочивало владения империи на Аляске и в северной части Тихого океана. Особо подчеркивалось в указе, что следует "производить оное предприятие секретным образом". Почему секретным образом? Да потому, что на эти территории зарились уже и англичане, в особенности власти компании Гудзонова залива, а позднее и Северо-американские Штаты. Для лучшего сохранения секретности было принято решение именовать эту экспедицию "Комиссией, посланной для описи лесов по рекам Каме и Белой". Для ускорения организации экспедиции, а также для лучшего обеспечения ее секретности было решено отправить из столицы только командный состав экспедиции, а рядовых участников экспедиции набрать в различных городах Сибири и Дальнего Востока.
Организация экспедиции в Петербурге была возложена на известного гидрографа адмирала Александра Ивановича Нагаева. Он, кстати, был первым крупным российским гидрографом. А. И. Нагаев разработал секретную инструкцию для экспедиции, подобрал необходимые карты, предложил удобные маршруты следования к месту назначения и удобные стоянки. Он также представил список офицеров, в основном из числа своих бывших учеников. Адмиралтейств-Коллегия рассмотрела предложенный адмиралом Нагаевым список и постановила назначить командующим экспедиции капитан-лейтенанта Петра Кузьмича Креницына, а его помощником - лейтенанта Михаила Дмитриевича Левашова. Креницыну было уже 36 лет, из них 20 лет он служил на флоте, плавал под началом Нагаева, братьев Лаптевых (Дмитрия и Харитона), имел боевой опыт. Левашов на нескольких кораблях служил вместе с Креницыным, также имел боевой опыт, но на общем высоком уровне российских морских офицеров он выделялся большими познаниями в различных областях наук, был отличным картографом и рисовальщиком, что было очень важно в научных экспедициях того времени.
Секретность экспедиции повлияла на рекордно короткие сроки ее организации. Уже 1 июля 1764 года шестнадцать участников экспедиции на сорока двух подводах покинули Петербург и отправились подальше от любопытных глаз. Им предстояло пересечь всю Россию вплоть до берегов Тихого океана, но, опережая экспедицию, в Охотск была отправлена депеша с указанием начать строительство необходимых кораблей. Путь был далеким и долгим, и только в конце октября 1765 года экспедиция прибыла в Охотск. Там уже строились два судна, бригантина и гукор, и участники экспедиции во главе с Креницыным приняли самое деятельное участие в их достройке.
Довольно скоро корабли были спущены на воду, Креницын добавил в состав экспедиции еще два корабля из состава флотилии охотского порта, бот и галиот, и набрал экипажи кораблей. Вскоре экспедиция отправилась из Охотска на Камчатку. На восьмой день плавания начался свирепый шторм, который чуть было не сорвал всю экспедицию. Бригантину выбросило на мель у берегов Камчатки и разбило о береговые камни. Команде удалось перебраться на берег и спасти казну и секретные документы. Потерь в людях удалось избежать. У гукора был сломан руль и оторвало якорь. Команде удалось благополучно сойти на берег и надежно закрепить неуправляемый корабль. Бот успел укрыться в устье реки Большой, а судьба галиота сложилась трагически. Шторм изорвал на судне все паруса и поломал мачты. Были потеряны все якоря, так что потерявшее управление судно целых три месяца носило по волнам, пока оно не разбилось о береговые утесы где-то на Курильских островах. Из сорока одного члена экипажа галиота погибло двадцать семь человек.
В этих условиях Креницын решил продолжать экспедицию и приказал немедленно приступить к ремонту уцелевших кораблей. Но их было недостаточно для целей экспедиции, и пришлось из состава камчатской флотилии взять галиот "Св. Екатерина". У местного населения были закуплены необходимые продукты. Кроме того, Креницын организовал специальные команды для заготовки мяса, рыбы, соли и ягод, а также для строительства байдар. Были заказаны у камчатских мастеров якоря для судов из местного железа. Пока шли сборы и подготовка экспедиции, Креницын много ездил по Камчатке и общался с людьми, которые уже бывали на Алеутских островах. Ему удалось много узнать об этих островах, местных течениях и условиях плавания в Тихом океане в разные сезоны. К подготовке экспедиции, а также к участию в ней Креницыну удалось привлечь некоторых из первооткрывателей Алеутских островов: М. Неводчикова, С. Глотова и С. Пономарева. В мае 1768 года на корабли начали грузить продовольствие, но отправиться в путь экспедиция смогла только 20 июля, так как из-за стоящих штилей корабли не могли выйти из устья реки Камчатка. Галиотом "Св. Екатерина" командовал Креницын, а гукором "Св. Павел" - Левашев. 10 августа корабли попали в густой туман и разлучились. 13 августа со "Св. Екатерины" заметили птиц, а не следующий день показались и Алеутские острова.
Экспедиция, наконец, достигла своей цели и начала исследование островов. С алеутами русские встретились только тогда, когда "Св. Екатерина" вошла в пролив между островами Умнак и Уналашка. Алеуты поинтересовались, зачем они сюда пришли и мирно ли будут жить. Креницын заверил алеутов, что жить будут мирно, и одарил их подарками. "Св. Павел" после разлуки со "Св. Екатериной" тоже быстро достиг Алеутских островов. В отличие от Креницына Левашев стал двигаться вдоль дуги островов с северной стороны. Он уже успел нанести на карту пятнадцать островов, когда, подойдя к острову Уналашка, увидел "Св. Екатерину". Три дня корабли лавировали вокруг островов Умнак и Уналашка, описывая острова и делая различные зарисовки. Затем экспедиция двинулась дальше и вскоре открыла самый дальний и самый крупный остров архипелага - Унимак. Обогнув Умнак с юга, с кораблей увидели землю, которую промышленники, бывшие в составе экспедиции, опознали как остров Аляска. Узкий и длинный полуостров Аляска тогда ошибочно считали островом. Вскоре корабли вошли в узкий Исаноцкий пролив, отделявший Унимак от Аляски, и стали на якорь. Моряки на байдарах стали искать удобное для зимовки место, но не нашли такого. Креницын принял решение идти зимовать в район островов Умнак и Уналашка. Во время этого перехода корабли опять попали в шторм и разлучились, теперь уже до лета следующего года.
Условия зимовки двух кораблей очень сильно различались. На корабельном совете "Св. Екатерины " было принято решение вернуться обратно и зимовать в восточной гавани острова Унимак напротив полуострова Аляска. На берегу были построены из плавника дома-юрты, в которых и разместились люди. Креницын продолжал исследовательские работы. Он отправлял партии по тридцать - тридцать пять человек для обследования острова Унимак и полуострова Аляска. Всем членам таких экспедиций давалось указание не чинить никаких обид местному населению. Но, несмотря на это, людям Креницына не удавалось установить теплых отношений с алеутами. На байдарах русские прошли вдоль северного и южного берегов полуострова Аляска до ста пятидесяти верст, видели множество юрт, но все они были покинуты. Узнав о приближении русских, алеуты покидали свои жилища. В покинутых юртах русские иногда брали юколу (вяленую рыбу), но всегда оставляли взамен разные товары. Во время одной из таких поездок двумя стрелами был ранен один из казаков экспедиции. В октябре 1768 года к "Св. Екатерине" приплыли на байдарах алеуты и попросили подарки. Но когда к ним приблизились наши моряки, их обстреляли из луков. Так что с местным населением людям Креницына никак не удавалось наладить дружественных отношений. А тут начались трудности с продовольствием, и члены экспедиции стали болеть цингой. Вскоре заболевания приняли массовый характер, а свежей пищи достать было негде. Только в феврале с каких-то дальних островов прибыла группа алеутов, которые враждовали с местными племенами. Поэтому они и решили встретиться с русскими. Алеуты обменяли на ножи и другие товары несколько кусков китового мяса. Прибывшие алеуты обещали приезжать часто, но из-за вражды с местными племенами смогли это сделать только еще один раз. Пришла весна, но на каменистом острове Унимак не было найдено никаких трав. Люди начали умирать. В судовом журнале есть запись, датированная первыми числами мая, согласно которой в экспедиции оставалось "служителей, которые могут ходить, всего тринадцать человек".
Людей на ногах оставалось так мало, что некому было готовить судно к походу. Но 10 мая 1769 года к судну подошли две алеутские байдары, с которых кричали: "Капитан Левашев!" Алеуты привезли письмо от Левашева. Их щедро одарили и отправили с ними ответное письмо, в котором сообщалось, что на "Св. Екатерине" от цинги уже умерло тридцать один человек, и поэтому они самостоятельно уже не могут сняться с якоря. Зимовка "Св. Павла" проходила в более благоприятных условиях в заливе Игунок на острове Уналашка. Левашову и его людям сразу же удалось установить хорошие отношения с местными жителями. Алеуты безбоязненно приходили на борт "Св. Павла", охотно брали подарки, а также меняли рыбу и мясо на различные товары и ножи. В конце сентября с острова Акутан прибыли старейшины и оставили своих четверых детей в заложники в знак особого доверия к русским. Старейшины были встречены с почетом и одарены богатыми подарками. Вскоре алеуты прислали заложников и с некоторых других островов. Зимовка "Св. Павла" тоже оказалась нелегкой, так как дома из плавника оказались непрочными и продукты в них портились. В команде Левашева тоже начались болезни, но больных здесь было значительно меньше, чем на "Св. Екатерине". Однажды зимовщики нашли выкинутого на берег кита и очень обрадовались даже такой пище.
Левашев все время расспрашивал алеутов, пытаясь получить какие-нибудь сведения о "Св. Екатерине". Но никто ничего не знал. Левашеву удалось уговорить знакомых алеутов съездить на остров Унимак и на полуостров Аляску для расспросов о зимующем русском судне и передаче на него письма.
Алеуты собрали около сотни байдарок, так как они враждовали с алеутами острова Унимак, и отправились в путь. Перед отплытием Левашев щедро одарил старейшин и передал им четыре конверта, рассчитывая, что хоть один конверт попадет по назначению. Через месяц вернулся один из старейшин и сообщил, что русское судно зимует на острове Унимак, но тамошние алеуты грозятся убить всех, кто захочет подойти к русским. Жители Унимака задержали посланных алеутов, отобрали у них все припасы и прогнали домой. Наконец Левашеву удалось уговорить одного из алеутов с острова Акутан съездить на остров Унимак и отвезти письмо на русское судно. В конце мая 1769 года посланный алеут вернулся и привез ответ от Креницына. Левашев тотчас же приказал своей команде выходить в море. Перед отправлением в судовом журнале была сделана следующая запись:"Всех служителей шестьдесят человек и трое сирот алеутов. Больных двадцать восемь человек. За время зимовки трое умерло и двое пропали без вести". 6 июня 1769 года русские корабли снова встретились. На офицерском совете было принято решение прекратить экспедицию из-за малочисленности команд и при первом попутном ветре следовать на Камчатку. Все исследованные земли были провозглашены включенными в состав Российской империи, а жители этих земель стали считаться российскими подданными. На острове Унимак были захоронены останки тридцати пяти человек, на горе в память о них был установлен большой крест и произведен пушечный салют. 22 июня 1769 года корабли вышли из Исаноцкого пролива и вдоль южной стороны Лисьих островов двинулись в обратный путь. Вскоре из-за шторма, опять эти штормы, корабли снова разлучились. "Св. Екатерина" прибыла в устье реки Камчатки 30 июля, а "Св. Павел" из-за встречных ветров вошел туда же только 24 августа. Команды были изнурены, в них насчитывалось большое количество больных, и поэтому Креницын принял решение не идти в Охотск, а зимовать в Нижне-Камчатском остроге.
Все экспедиционные материалы, - инструкции, карты, судовые журналы, рисунки и прочие бумаги, - были переданы Левашевым Адмиралтейств-Коллегии. Кроме того, лично Левашевым были составлены "Экстракт из журналов морской секретной экспедиции", "Описание острова Уналашка", "О ясаке", "О промысле российских людей на острове Уналашке разных родов лисиц" и "О жителях того острова". Адмиралтейств-Коллегия ознакомилась только с "Экстрактом", а все остальные материалы были переданы адмиралу Нагаеву для их проверки и составления генеральной карты. Нагаев изучил все материалы экспедиции и остался ими очень доволен. На карту было нанесено более тридцати новых островов, в том числе самый крупный остров архипелага Унимак. Такая карта была уже пригодна для пользования мореходами. На заседании Адмиралтейств-Коллегии Нагаев доложил о результатах секретной экспедиции и просил наградить всех офицеров экспедиции. Но из отправившихся в путь шести офицеров в живых остались только двое: капитан Левашев и штурман Дудин. Их и отметила Коллегия, присвоив Левашеву чин капитана I-го ранга, а Дудину - чин подпоручика. Обоим же был произведен пожизненный пансион. Так была отмечена экспедиция, завершившая присоединение Алеутских островов к России. Материалы этой секретной экспедиции были недоступны для исследователей вплоть до 1852 года, когда русский морской историк А. Соколов опубликовал первые подробные материалы об экспедиции. Из этих материалов мы можем узнать, что название "алеуты" для жителей островов предложил русский промышленник и исследователь Ближних островов Новодчиков. Русские же завезли это название и на другие острова. Ведь "до российских промышленных людей они не знали, что есть алеут, а ныне и сами так себя называют". А раньше все жители островов назывались по-разному: жители острова Уналашка называли себя "коголаги"; жители островов от Акутана до Унимака называли себя "кигигусы"; жители же острова Унимак и полуострова Аляска называли себя "катагаегуки". С ясаком, отмечал Левашев, дело тоже обстоит не очень просто. Дело в том, что сами алеуты на лисиц и песцов не охотятся и их шкурки никуда не употребляют. Кроме того, пока на островах будут появляться только небольшие группы русских людей, сбор ясака наладить невозможно. Ведь алеуты полагали, что если они убьют всех людей, которые берут с них ясак, то больше к ним никто не придет, так как, по их понятию, в мире, кроме них да прибывших русских, людей больше нет. Пока Алеутские острова принадлежали России, местные жители видели очень мало приезжих. А затем их вместе с Аляской продали США.
Фотографии из американской экспедиции на Аляску (1885-1892).
Источник: ucrazy.
Автор: Александр Любомирский.
В предыдущих сериях:
Индейская война в Русской Америке. Глава I
Индейская война в Русской Америке. Глава II
Здравствуйте друзья. У меня для вас хорошие новости - я закончил писать финальную главу цикла о войне русских с индейцами, которую и представляю вашему вниманию. Для тех кто уже немного подзабыл что было в предыдущих сериях, напомню, что мы остановились на разгроме тлинкитами русской крепости на острове Ситка и уничтожении ими же ряда русских промысловых партий. В общем, первый раунд противостояния остался за краснокожими - а вот что было дальше, смогли ли русские нанести достойный ответный удар и чем все это в итоге закончилось? - ответы на все эти вопросы вы найдете ниже.
Подготовка к походу.
В наше время информация распространяется со скоростью молнии. Телевидение и Интернет доставляют ее даже из самых отдаленных окраин планеты с минимальной задержкой, а благодаря наличию мобильных телефонов корреспондентом и ньюсмейкером может стать любой. В начале XIX века все было совсем иначе. Новости все еще передавались гонцами и почтой, а в таких неосвоенных человеком местах как Аляска, с почтой было туго. Именно поэтому печальное известие о разгроме русской крепости на острове Ситка и гибели промысловых партий дошло до «генерального штаба» Александра Баранова на Кадьяке только в начале сентября 1802 года.
Какими бы ни были ярость и досада Баранова, когда он узнал о мятеже индейцев, нанести мгновенный ответный удар по тлинкитам он просто не мог. Российско-Американская компания была состоятельной и довольно могущественной организацией, но ее главным предназначением была не война, а промысел и торговля. Для организации карательной экспедиции против краснокожих требовалось сделать многое — закупить оружие и организовать туземное ополчение, собрать транспортный флот из кораблей и байдарок, дождаться подхода подкреплений с Камчатки, уладить внутренние разногласия между партовщиками связанные с выплатой вознаграждений и окладов. Все это заняло кучу времени и приготовления к походу завершились лишь к поздней весне 1804 года.
Шлюп «Нева» и алеутские байдарки в Тихом океане
«Армия» собранная для контрудара по тлинкитам была, по меркам здешних мест, впечатляющей. Ее характеризовал пестрый состав — в рядах туземного ополчения предстояло сражаться кадьякцам, чугачам, алеутам и прочим мелким народностям Аляски и соседних островов. Всех их объединяла одна главная черта — лютая ненависть к тлинкитам. Руководить этой ордой из более чем 900 аборигенов должны были 120 русских промышленников. Русские составляли цементирующий костяк военного отряда и служили в командах компанейских судов. Всего для экспедиции на верфях компании было построено 4 крупных корабля, несущих на себе по 4 пушки каждый. Артиллерия становилась козырем русских войск —грохот орудий всегда оказывал сильный деморализующий эффект даже на воинственных тлинкитов.
Российско-Американская компания не могла рассчитывать на значительную помощь со стороны, если так можно выразиться, «большой земли». Было бы наивно предполагать что для усмирения индейского бунта будут высланы крупные военные отряды из Сибири, не говоря уже о территориях более западных. Но и при этом не обошлось без приятных сюрпризов. К июлю 1804 года в поддержку Баранову и его людям прибыл шлюп «Нева» капитан-лейтенанта Юрия Лисянского. Этот прекрасный 14-пушечный корабль, совершавший кругосветное плавание, по счастливому стечению обстоятельств оказался в непосредственной близости от Аляски именно к моменту начала похода против тлинкитов. Лисянский не смог отказать джентльменской просьбе Баранова о помощи и согласился примкнуть к предприятию. Хорошо вооруженный шлюп, с 46 привычными к строгой дисциплине моряками на борту, здорово усилил русское войско.
Капитан Юрий Федорович Лисянский был не только выдающимся путешественником, но и прекрасно подготовленным морским офицером, получившим блестящее военное образование за границей. Его навыки очень пригодились при отвоевании русскими Ситки.
К Ситке Баранов пробирался окольными путями. На то были свои причины — русский правитель хотел продемонстрировать индейцам силу своей армии и зачистить тылы перед решающей битвой. На протяжении всего лета 1804 года компанейские суда курсировали у берегов Аляски, «умиротворяя индейцев» из тех кланов которые русские считали враждебными. Впрочем, умиротворять было особо некого — при виде приближающихся кораблей тлинкиты либо бежали из прибрежных селений, либо спешили заключить мир с могущественными русскими. Несколько тлинкитских деревушек было сожжено дотла, кроме того алеутские партовщики набили много каланьих шкур, пользуясь бегством индейцев, которые теперь и не решались противодействовать промыслу.
Индейская крепость и эпизод с каноэ.
Пока русские собирались с силами и совершали подготовительные маневры, индейцы Ситки тоже не теряли времени даром. Объединившись под владычеством уже знакомого нам вождя Катлиана, они бросили все свои усилия на строительство крепости, в которой рассчитывали пересидеть русскую осаду. По меркам XIX века тлинкитская фортификация, конечно, была довольно отсталой, но для ограниченного количества русской артиллерии и она представлялась серьезным препятствием. Индейский форт с лирическим названием «Крепость молодого деревца» был возведен на берегу океана, господствуя над длинной песчаной отмелью в устье реки Колошенки. На его постройку тлинкиты затратили более 1000 бревен, внутри крепости они выкопали примитивные траншеи и обустроили деревянные убежища-бараборы. В толстых стенах были проделаны амбразуры и трое ворот, одни из которых открывались в сторону моря, а двое других в сторону леса, что позволяло индейцам в случае чего быстро отступить из крепости.
Схема Крепости молодого деревца
29 сентября для тлинкитов прозвучал первый «звоночек»- русская флотилия практически в полном составе подошла к Ситке и встала на якорь у покинутого селения Ну-Тлейн, рядом со склоном крутого утеса. Отряд партовщиков десантировался на берег не встретив сопротивления и расположился в заброшенных тлинкитских бараках. Вскоре, на вершине утеса была оборудована небольшая крепость, прикрытая артиллерийскими позициями. Этому маленькому поселению в будущем предстоит вырасти в новую столицу Русской Америки — город Ново-Архангельск.
В то время как русские неспешно обустраивали на берегу свою временную базу, ситуация в море резко обострилась. Наблюдатели на «Неве» заприметили на горизонте индейское каноэ, которое на полной скорости приближалось к Ситке. Русские тогда еще не знали, что на борту лодки находится сам вождь Катлиан и целая группа тлинкитских юношей — представителей знатных семей клана киксади. Они возвращались на Ситку с грузом пороха и боеприпасов из секретного тайника. Недолго думая, Лисянский распорядился спустить на воду баркас, который тут же устремился на перехват. Настигаемые русским кораблем, тлинкиты высадили своего предводителя на берег. Катлиану удалось бежать и скрыться в направлении крепости, а вот его бывшим спутникам повезло гораздо меньше. Какими бы искусно сделанными не были индейские каноэ, они проигрывали в скорости современным русским судам. Подобравшись к лодке на расстояние выстрела, русские моряки произвели по ней сосредоточенный залп. Раздался оглушительный взрыв- каноэ взлетело на воздух, вместе со всем запасом боекомплекта! Удивительно, но при детонации пороха шестерым индейцам удалось выжить. Матросы «Невы» выловили их из воды, обожженных и израненных. После оказания медпомощи пленники были доставлены на Кадьяк, где стали подневольными работниками компании.
Русский «промышленный» с характерной экипировкой
Эпизод с подрывом каноэ поразил индейцев и надолго врезался в их коллективную память. Он вошел в фольклор тлинкитов как один из самых эпичных моментов войны с русскими. Впечатлительность краснокожих можно понять — в этой стычке чуть не погиб их вождь Катлиан, а Крепость молодого деревца осталась без ценного груза боеприпасов. Уже к вечеру того же дня индейцы прислали в русский лагерь своего парламентера, попытавшись начать переговоры о мире. Но эти робкие попытки договориться так и не привели к результату. Обе стороны конфликта не доверяли друг другу и постоянно подозревали своих оппонентов в коварстве и обмане. Тлинкиты не согласились даже на выдачу пленных и обмен знатными заложниками, опасаясь что русские собираются захватить их вождей и убить их или заточить на Кадьяке, как это сделал капитан Барбер летом 1802 года. Провал мирных инициатив означал только одно — война будет продолжаться и обойтись без большого кровопролития уже не удастся.
Битва за Ситку.
К утру 1 октября «Нева» и компанейские суда были отбуксированы байдарками к устью Колошенки. Русские планомерно готовились к битве, но решили дать индейцам последний шанс одуматься, выслав на берег группу переговорщиков. Беседы предсказуемо закончились ничем. Настало время говорить пушкам. Под прикрытием артиллерийского огня «Невы», передовой отряд матросов высадился на побережье с небольшого баркаса и закрепился в ожидании подкреплений. Десантирование ополченцев и орудийных расчетов продолжалось до позднего вечера, под неослабевающим беспокоящим огнем тлинкитов.
Байдарки буксируют русские суда у берегов Ситки
Баранов решил встать лагерем на левом берегу Колошенки, в то время как индейская крепость находилась на правом. Речушка была не слишком глубокой, а в момент отлива, на самом закате дня, она и вовсе мелела, обнажая свое твердое, каменистое дно. Именно этого момента и дожидались русские, чтобы пересечь устье Колошенки без всяких проблем и перейти к штурму.
Ожидая назначенного времени атаки, русская артиллерия беспрестанно бомбардировала тлинкитские фортификации. Пушкари били по стенам и крепостным воротам прямой наводкой, а корабельные орудия «Невы» с ревом отправляли в направлении крепости ядро за ядром с солидной дистанции — подойти вплотную к берегу шлюп не мог из-за мелководья. Весь этот фейерверк был очень эффектным, но совершенно неэффективным. Пушечные ядра отскакивали от стен индейского форта как горох, не нанося им никакого особого урона.
Уже смеркалось, когда тишину нарушил резкий мушкетный залп — сигнал к началу приступа. С громогласным воплем «Ура!» русские партовщики и их туземные союзники перешли в наступление двумя большими колоннами. Подпустив противника поближе к стенам, тлинкиты ответили беглым и точным огнем. После первого же залпа индейцев в рядах русских разразилась паника. Кадьякцы, перепугавшись грохота пальбы и вида крови своих товарищей, бросились в бегство, увлекая за собой остальных. Наблюдая за позорным «драпом» туземного ополчения с поля брани, русские командиры также потеряли самообладание и стали беспорядочно отходить. Воодушевленные тлинкиты тут же начали преследовать бегущих, закалывая их кинжалами, забивая топорами и копьями. Число раненых в русских рядах стремительно росло, ранение в руку получил даже сам Баранов. Отступление грозило перерасти в форменный разгром, но, к счастью, в дело вновь вмешались орудия «Невы». Наблюдая за ходом боя со своей шлюпки, Лисянский приказал канонирам прикрыть отход русского войска сконцентрированным залпом. Мощный огонь артиллерии рассеял тлинкитов и заставил их бежать обратно в крепость, под защиту толстых стен. Штурм Крепости молодого деревца завершился полнейшим фиаско.
Катлиан с кузнечным молотом возглавляет вылазку индейцев из крепости. В тлинкитских преданиях вождь предстает перед нами неким «Рэмбо» без страха и упрека, который внезапно атаковал русских с тыла проплыв под водой реки Колошенки и ранил самого Баранова. В реальности все было гораздо проще и прозаичнее — индейцы провели храбрую, быструю контратаку по отступающим русским, но вскоре бежали обратно в крепость, перепугавшись огня пушек «Невы».
Неудачная попытка взятия индейской крепости стоила русским 10 убитых и не менее 27 раненых — весьма ощутимые потери, учитывая всю скоротечность боя. Потери индейцев, по всей видимости, были минимальны. Но праздновать победу им было рано. Вместо того чтобы штурмовать крепость, русские взяли ее в неплотное кольцо осады, надеясь одолеть неприятеля измором. Тяжелые пушки «Невы» регулярно засыпали вражеский форт ядрами, которые пусть и не могли полностью разрушить крепость, но неумолимо подтачивали мораль индейцев. Столкнувшись с дефицитом боеприпасов и еды, а также с необходимостью поддерживать жизнь и здоровье большого количества женщин, стариков и детей внутри крепости, Катлиан был поставлен перед тяжелым выбором — капитулировать перед русскими, или бежать в окрестные леса. Индейский вождь выбрал для себя второй вариант. Стремясь выиграть время, он вновь вступил в мирные переговоры. Он согласился на выдачу заложников и даже обещал сдать крепость Баранову, правда, не называя конкретных сроков.
На рассвете 7 октября, когда русские переговорщики в очередной раз приблизились к воротам индейского укрепления, за его стенами царила непривычная тишина. Ее прерывали только крики воронья — огромные стаи птиц кружили над крепостью. Проникнувший за ворота русский смельчак обнаружил перед собой изумительную картину. Крепость была совершенно пуста. В ней не осталось ни одной живой души, кроме двух дряхлых старух и маленького мальчика. Повсюду валялись мертвые тела тлинкитов (всего около 30), русские ядра и брошенные индейцами лодки. Все стало совершенно ясно — Катлиан и его люди ушли лесом под прикрытием темноты и тумана. Они оставили после себя лишь множество теперь уже бесполезных каноэ, всякую старую рухлядь и зарезанных собак — животных перебили, чтобы те своим лаем не выдали отступление отряда тлинкитов. Но что было реально шокирующим— индейцы также убили многих своих детей, причем только мальчиков, в возрасте от четырех от девяти лет. Почему было совершено зловещее детоубийство? — ответа на этот вопрос мы не знаем и до сих пор…
Тлинкиты идут в атаку
Хрупкий мир.
Потерпев поражение при обороне своей крепости, индейцы перешли к пассивной тактике. Стычки тлинкитских воинов с русскими продолжались, но уже не имели былой интенсивности. Вялое сопротивление воинов Катлиана, партизанивших в лесах, продолжалось до июля 1805 года, но индейскому предводителю, в конечном счете, пришлось пойти на мировую с русскими и сложить оружие. Вождь пожаловал в Ново-Архангельск, где был тепло принят Барановым: » Сперва разговор наш касался до оскорбления, семейством его нам причинённого, а потом начали толковать мы о мире, Котлеан признал себя виновным во всём и впредь обещался загладить проступок свой верностью и дружеством. После сего г. Баранов отдарил его табаком и синим капотом с горностаями…» — так писал о судьбоносной встрече капитан Лисянский.
Гравюра с видом Ново-Архангельска. Как видно, по сравнению с убогой Михайловской крепостью русское поселение на Ситке значительно разрослось. Оно было хорошо укреплено и достаточно многолюдно, став настоящим символом русской власти в краю тлинкитов.
Капитуляция Катлиана ознаменовала собой распад индейской коалиции. Многие кланы последовали его примеру и поспешили заключить с русскими перемирие. И хотя рецидивы войны время от времени вспыхивали и позднее — например в августе 1805 года индейцы напали на крепость Якутат и разорили ее — конфликт неуклонно затухал, переходя в глухое, скрытое противоборство. Этому способствовала и смена политики Российско-Американской компании, руководство которой взяло курс на улучшение отношений с тлинкитами. Русские стремились задобрить индейцев взаимовыгодной торговлей, им была возвращена часть утерянных ранее родовых земель и хозяйственных угодий, хищнический промысел пушного зверя постепенно сошел на нет. Эта политика умиротворения принесла свои плоды — тлинкитских выступлений, подобных по размаху событиям 1802-1804 годов в Русской Америке больше не было.
Подводя итоги вооруженному противостоянию индейских кланов с русскими стоит отметить, что оно не принесло окончательной победы ни одной из сторон конфликта. Русским колонистам так и не удалось подчинить себе свободолюбивых тлинкитов и превратить их в зависимое население, а краснокожим пришлось смириться с постоянным присутствием чужаков на их землях. В Русской Америке установился хрупкий паритет, в рамках которого и индейцы и русские согласились придерживаться определенных правил игры, избегая большой войны с ее жестокостями и кровью.
В современной Аляске о русском наследии не забывают. На Ситке есть памятник Александру Баранову на котором выбиты правильные слова — «В этом краю мы можем жить вместе в мире и согласии»
Продажа Аляски американцам положила конец непростой истории русско-тлинкитских взаимоотношений. Воинственные индейцы из разряда злейших врагов России превратились во всего лишь экзотический эпизод ее далекой истории. Они перекочевали на страницы книг и в тексты научных работ, где остаются и сегодня, привлекая неослабевающий интерес исследователей по всему миру и, в особенности, в нашей стране. Финальная точка в истории старой вражды была поставлена уже в XXI веке. В 2004 года, на территории национального парка Ситка, на живописной поляне у тотемного столба вождя Катлиана был подписан окончательный договор о примирении между русскими и тлинкитами со всем соблюдением индейских обычаев и протоколов. Кровь пролитая 200 лет тому назад была прощена и наступила пора мира. И хочется верить, что этот мир между русскими и тлинкитами будет длиться вечно, подобно тому как вечно стоят в лоне величественной северной природы густые леса Аляски и ее суровые прибрежные утесы…
Источник: https://vk.com/wall-162479647_139546
Автор: Александр Любомирский. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_262295145
Личный хештег автора в ВК - #Любомирский@catx2, а это наш Архив публикаций за февраль 2020
National Geographic рассказал историю снимка-мема про «шерстяного волчару». Оказалось, что стаю вела волчица
Снимок ещё в 2016 году сделал фотограф National Geographic Аарон Хьюи (Aaron Huey). В феврале 2020 года издание вновь опубликовало фото в своём инстаграме и поделилось историей кадра с волками.
Справились? Тогда попробуйте пройти нашу новую игру на внимательность. Приз — награда в профиль на Пикабу: https://pikabu.ru/link/-oD8sjtmAi
Заведу-ка я себе тюленя
и буду с ним тюленить..
Вообще, это выглядит намного круче, чем эти ваши акулы из IKEA
На самом деле на фото детёныш полосатого тюленя и пилoт вертoлёта Бадд Кристман Аляска, Берингoвo мoре, 1978 гoд. Говорят,что детёнышей нельзя брать на руки- будет другой запах- мать кормить не будет...
Бм нешадно ругался,что одна из фотографий тут уже была, но без контекста