Балаклава, Крым
Закат на причале
Fujifilm X100T + Meike 25mm 1.8
Роминта
На зимнем приколе
Sony a77 + 18-55 f3.5
склад с картинками
Океан вечный 5
Огнеупорный (прод)
3793 слова (20-25 мин)
Туман не входил в планы дяди Сережи. Но совсем уж не допускать такого варианта даже в мыслях, было бы слишком наивно. Туманы приходились частым гостем на побережьях. Особенно на этом и особенно в конце лета.
Малик тащил на спине мешок с дядей Сережей. Он шел с магнитным компасом в одной руке и с холодной бледной ладонью Ильи - в другой. Гори шел чуть позади, обвешанный сумками и пеналами. На спину он взял серебристый контейнер - причину их двухнедельного перехода. Даже в маске Эден боковым зрением видел, как майор настороженно оглядывался, временами впадая в дрему, но почти сразу он вскидывал бледное лицо и вглядывался в туман за их спинами. Дядя Сережа умирал, это стало очевидно еще с утра.
Капли заразного тумана стекали по выпуклым пластиковым маскам и Малик, движениями, исполненными бессильной злобы, раз за разом смахивал их в сторону. С фильтров, спрятанных под маской возле шеи, тянулась нескончаемая водяная дорожка. Смысла в этих фильтрах было уже не больше чем в мухобойке при нашествии саранчи.
- Далеко еще? – спросил Малик, раздвигая возникший перед группой, плотный кустарник. Голос его доносился словно из-под земли.
- Скоро уже, - слабо отозвался у него за спиной дядя Сережа. – Это что за кусты такие? На что похоже?
- Кусты да кусты! – в сердцах выкрикнул Малик. – Какая к хренам разница?
Остервенело прорываясь вперед, Малик не переставал сыпать ругательствами и Илья, которого он с силой тянул за собой, вдруг принялся упираться, жалобно подвывая:
- Дверь, Дэс. Не отпускай дверь, держи ее.
— Вот еще этого мне точно не хватало! – взорвался Малик. – Мне же мало этой колючей херни, да? Мало мне тащить всех вас и глотать реоселлов!
- Какой херни? - прохрипел вдруг дядя Сережа и лицо его посерело от ужаса. – Малик, стой, это шиповник? Стой Малик, там берег.
Но стрелок словно не слышал. Остервенело прорываясь вперед, он уже едва ли не плакал, как вдруг, земля ушла у него из-под ног, и он ухнул вниз, чувствуя, как внутренности приклеиваются к легким, и как само по себе останавливается дыхание. Всего секунда, и ноги скользнули по слякоти, после чего мир вокруг завертелся. Судорожно хватая руками воздух, Малик пытался уцепиться хоть за что-нибудь, хоть как-нибудь остановить сумасшедшую карусель перед глазами. Остановил Малика выступающий из песка гранитный валун. Врезавшись в него спиной, Малик услышал сдавленный вопль и после этого все сразу затихло.
Скинув с лица треснувшую кривой линией, маску, Малик посмотрел на желтое месиво из глины и крови на своей ладони. Желто-красная ладонь двоилась и плясала перед его глазами.
- Дэс, - прошептал он, рассматривая медленно воссоединяющиеся в одну, ладони, и боясь пошевелиться. – Дэс, ты как там?
Но дядя Сережа молчал и только море рокотало где-то совсем рядом. Тогда Малик позвал снова, надеясь и в то же самое время боясь услышать голос старика. К ногам с обрыва скатились несколько земляных комков и Малик, чувствуя себя обманутым и брошенным на произвол судьбы, мальчишкой, крикнул в сторону уходящей в туман, глиняной волны:
- Санитар! Шевели ты жопой! Нам нужна помощь, урод!
Гори что-то рявкнул сверху и еще несколько комков ненавистной глины ударили стрелка в подошвы сапог. Появившиеся силуэты санитара и мальчишки, оскальзываясь, осторожно спускались вниз.
- Да быстрее! – заорал Малик, и попытался высвободиться от ремней, которые крепили к его комбинезону, спальный мешок с Дэсом. Боль в левом плече тут же парализовала руку, и она безвольно повисла вдоль туловища. Малик думал, что вскрикнет, но лишь всхлипнул.
- Ты как? – приблизившись, скороговоркой выпалил Гори. Голос его за маской звучал глухо. – Давай срежу ремни.
Выдернув из сапога складной нож Гори быстро освободил Малика от ремней. Почувствовав, как спальный мешок свалился с его спины, стрелок, с помощью здоровой левой руки, тихо отполз и упал боком на мокрый песок. Плечо пульсировало от боли, но совсем не об этом сейчас думал Малик, не о своем невезучем плече. Все его мысли сейчас были с младшей дочкой Кариной, которая спасла его когда-то, заплутавшего в ночи. Но не в этот раз, девочка, в этот раз ты не в силах помочь своему папке.
Дэс был единственным кто знал эти места, но даже он потерялся в тумане, и вывел их куда-то к обрыву. Только он, он один, как командир, отвечал за доставку груза и за жизнь каждого вверенного ему бойца. Но он не справился и Малик не хотел подбирать ему оправдания. Оправдания для слабых – так всегда говорил Малику его папаша и сейчас эти, давно забытые слова всплыли в его памяти спасительным кругом.
- Ну как же так, дядя Сережа? – пробормотал где-то у него за спиной, Гори, и Малик, пошевелившись, застонал и перекатился на спину. Крошечные капельки падали ему на лицо и Малик открыл рот, уже совсем и не думая ни о каких дурацких бактериях. Прохладный воздух щекотал небо и во рту стоял сладкий вкус металла. Реоселлы охотно проникали в открытые раны, об этом знал любой мальчишка.
- Дэс, держи дверь! – пронесся в тумане, вдруг дикий крик и Малик, вздрогнув всем телом, рассмеялся. По щекам его покатились слезы, и глядя в небо, отгородившееся от них туманом, он все смеялся и смеялся, пока смех его не захлебнулся в рыданиях.
- Эй, Мал, - позвал его Гори. – Не расклеивайся, давай. Тут нет твоей вины.
- Я знаю, - всхлипнул стрелок и, судорожно выдохнув, повторил. – В этом нет моей вины.
- Ну да, - грустно усмехнулся санитар. – Ладно, дай посмотрю руку.
- Дэс, дверь! – проорал в тумане Илья и, Гори, поморщившись, кивнул Эдену в ту сторону, откуда доносился крик. Мальчишка поспешил за лейтенантом, пока санитар, склонившись, ощупывал плечо Малика. Стрелок не мог разглядеть лица Гори за запотевшей маской, но, странным образом его не покидала мысль, что там, под конденсатом санитар изо всех сил пытается скрыть сморщенный от гадливости, нос. Даже плечо он, казалось, ощупывал с излишней осторожность, которая никак не вязалась с его циничной натурой.
- Гори, забирай плату за Дэса, - облизнув губы, и стараясь разглядеть хотя бы что-нибудь под маской, пробормотал Малик. – Мне ничего не надо, ты не думай обо мне плохо.
- Что? – санитар, отпустив плечо стрелка, выпрямился и, черт дери эту маску, Малик совершенно не мог понять, что же там с лицом Гори. Как можно было понимать друг друга, если не можешь увидеть, что о тебе думает тот, с кем разговариваешь? Эта неопределенность выводила Малика из себя, но он только выдавил улыбку и пожал плечами.
- Мне чужие деньги не нужны. – сказал он и, закусив губу, уставился на санитара.
Хотел ли Гори ему что-то ответить или нет, Малик так и не узнал. Разнесшийся по берегу протяжный и низкий рев заставил всех одновременно вздрогнуть и когда он затих, Гори и Малик слышали только удаляющийся в тумане, вопль Ильи. Дэс, дэс, дэс, дэс! – и больше ничего.
- Они отходят, - придя в себя, вскрикнул Малик. – Они отходят, Гори. Скорее, пацан, беги с ящиком туда, мы за тобой.
- Бежать куда? – растерянно спросил выскользнувший из тумана, Эден. – Я потеряюсь.
- На звук беги, тупица! – приподнявшись на песке, проорал ему чуть ли не в самое лицо, Малик. – Гори, давай, помоги мне подняться. Я дойду, ты просто помоги встать. Пацан, что стоишь?! Беги быстрее.
Дернувшись, словно вспугнутый зверь, Эден коротко взглянул на санитара и, подтянув на плечах лямки, побежал по песчаному берегу. Рев прокатился по пляжу еще раз и затих. И тут, в грохочущем прибое, Эден различил голоса.
**
Магистр поднимался на мостик всего один раз, чтобы взять образцы воды. Ни словом не обмолвившись, он выскользнул в плаще под начинающийся дождь и, неспеша прогуливаясь с воронкой и пробиркой в руках, набрал себе зараженной воды. Обратно на мостик он заходить не стал, спустился к своей каюте по внешнему трапу. Палтус проводил его задумчивым взглядом.
Погода портилась на глазах и прохладный ветер с моря, усиливаясь с каждой минутой, плотнее прижимал перегрузчик к причалу. Подкрадывающаяся с кормы, волна играла с Огнеупорным, перекатываясь под ним и заставляя скрипеть сплющенные резиновые кранцы.
- Ну что,Палтус, вызывай Мило, - рассеянно глядя в иллюминатор, буркнула Раска. - Пускай прогревает обратку.
- Добро, - кивнул скучающий на высоком стуле, Палтус и, подтянув к себе переговорную трубку, повторил слова капитана. Секунд пять из трубки не было слышно ни звука.
- Чего там? – рявкнула она неожиданно. – Отвязываемся?
- Да, дед. Готовь инжектор к пуску, магистраль на охлаждение. Отшвартовываться будем на носовом кранце. Потом сразу идем на якорь.
- Я вас к исполнению принял, - пророкотал, откашлявшись, механик. – Уж лучше ебисалей кормить чем ждать тут невесть чего. Нездоровая эта земля.
- Знал бы ты дед, насколько ты прав. -хмыкнула Раска, но механик, конечно же, ее не услышал. Палтус, прикрыв усилитель переговорной трубы кожухом, спрыгнул со стула и вопросительно приподнял бровь.
- Поднимай, - кивнула Раска. – Пускай готовятся. На берег, пускай отправляют Тука, если забудем – не беда, еще такого же олуха найдем. И скажи боцману чтобы все в плащах были – я прослежу.
Палтус кивнул, и, оставив Раску одну на мостике, неслышным шагом спустился на нижние палубы. Меньше чем за полчаса, застывший в тишине, перегрузчик, ожил. Боцман не без труда запустил на корме генератор, а на носу матросы, как попало напялившие черные, простеганные плащи, ругались и спорили между собой, какой швартов надо будет оставить последним. Даже Хемеш, прятавшийся последние полчаса в каюте, взбудораженный шумом, поднялся на мостик. Демонстративно игнорируя капитана, он, со скорбным лицом прошоркал на правый борт к дальнему иллюминатору и уткнулся в него носом. Раска, устроившись в капитанском кресле закинула ноги на маленький столик и, изредка поглядывая в сторону магистра, обдумывала, что следовало говорить Рэю, если курьеры не просто задержались, а сгинули по пути вместе с грузом. Но этот высокомерный придурок н’Гэйнси отчего то был уверен, что груз обязательно будет, без вариантов.
Поднявшийся на мостик, Палтус, выглядел бодро. Раска знала, что сейчас он в своей стихии, и когда они будут отходить, от штурвала его и клещами не отцепишь. Такой же, как и она, в прошлом – кенг, он терпеть не мог всей портовой возни, и больше всего в своей поломанной жизни, этот лысоголовый черт любил крутить штурвал.
- Погудим на прощание? – ухмыльнулся здоровяк и Раска, встретив его взгляд, закатила глаза к подволоку.
- Играйся. – махнула она рукой и, Палтус, едва сдерживая по-детски беззастенчивую улыбку, протянул руку к опускающемуся из подволока, стальному тросу, который оканчивался самодельной ручкой из железной трубки. Он с силой потянул ручку вниз и на верхнем мостике протяжно заревел горн. Отпустив, Палтус дал пружине выпрямиться, чтобы меха снова набрали воздух, после чего, улыбнувшись ругающимся на носу, матросам, он снова потянул трос вниз.
- Ну все, давай вставай на руль, а я на крыло. – поднимаясь со стула, и пытаясь остановить зевоту, проговорила Раска. – Отвяжемся и можешь сразу идти спать Я потом тебя щадить не буду, если не выспишься.
Палтус бодро кивнул и Раска, накинув висевший на крючке плащ, вышла на крыло. Капли дождя, еще не слишком частые и крупные выстукивали мелкую дробь о капюшон, и хоть ветер успел немного подняться, туман и не думал рассеиваться.
- В жопу бы ему эту его дудку засунуть! – орал кто-то на носу и Раска, перевалившись через леер, попыталась высмотреть горлопана, но, как назло, сгустился туман.
- Ты еще там слово скажи и будешь с ковриками за боротом полоскаться весь переход! – крикнула она и хоть ее хриплый девичий голос и прозвучал совсем не грозно, матрос решил не искушать судьбу и умолк. Никого не обманывали ни показная обходительность, ни улыбающиеся морщинки вокруг глаз самой бешеной, самой кровожадной кенгской акулы. Может Рэй н’ Гэйнси и научил ее кое-каким приемчикам и манерам, чтобы дикарка не слишком обращала на себя внимание, но на своем перегрузчике она вольна была делать все что ей заблагорассудится. И хотя многих эта ее настоящая натура пугала до дрожи, зато перегрузчик ужасной кенгской акулы никогда не простаивал в порту дольше недели, в отличие от других транспортов, которые едва могли наскрести себе даже на провиант.
Довольная произведенным впечатлением, Раска, с улыбкой прошла по крылу и посмотрела, как идет подготовка на корме. Там все уже были готовы, боцман только ушел и за него остался крепкий, поджарый плотник - Ваер. На корме проблем не должно было возникнуть.
- Ваер, отдавай все веревки! – крикнула Раска, и парень, даже не поднимая головы, рьяно принялся сбрасывать швартовы с кнехтов, бегая от одного к другому, как угорелый. Пытавшийся поспеть за ним, молодой матрос, имени которого Раска так и не потрудилась запомнить, бегал за Ваером с выпученными глазами.
Убедившись, что на корме проблем не возникнет, Раска бросила взгляд в сторону носа. Подоспевший боцман уже распорядился, и матросы, скинув два лишних швартова, ждали пока Тук разберется на корме. Но Тук, отчего-то не спешил. Ваер, не щадя горла, орал в туман изощреннейшие ругательства, но кормовые швартовы так и висели на кнехтах, скрытых в тумане.
Прошло почти полминуты, и корма уже начинала медленно отходить от сыплющегося причала. Ваер поднял голову и окликнул Раску:
- Капитан, может обратно на кнехты положить?
- Не надо, - покачала Раска головой и устало потерла лоб. Чтоб этого тупого сукина сына, Тука, даже скинуть веревки не в состоянии, кретин. Не хотелось доставлять Хемешу удовольствия позлорадствовать, но, похоже, по-другому было никак.
- Ваер! – рявкнула капитан. – Клади концы обратно, пацана отправляй на руль.
Повернувшись к ассистенту, она скинула плащ.
- Палтус, принимаешь командование, - сухо бросила Раска, - Матрос на руле. Отходите по твоей команде, я буду на последнем швартове. Все понял?
- Отойдем, капитан, - кивнул Палтус. – Вы только не простудитесь.
- Лучше волнуйся за Тука, а не за меня. – нахмурилась Раска. Швырнув плащ на капитанское кресло, она ураганом пронеслась по мостику и распахнув, грохнувшую о переборку, дверь, помчалась вниз. Пролетев командирскую палубу и палубу рядового состава, она выскочила на грузовую. Огнеупорный стоял под углом к причалу, упираясь скулой в скрипевший под боротом резиновый кранец и Раска даже из-под надстройки услышала, как потрескивает на носу единственный набитый швартов. Два других швартова, боцман с матросами, ожесточенно матерясь, укладывали на кнехт.
Не дожидаясь, пока Ваер подтянет корму обратно, Раска добралась до носа и, перемахнув через леер, в четырех метрах нависающий над причалом, приземлилась на бетонную крошку. Сапоги болезненно отыграли по пяткам, но Раска не обратила на боль никакого внимания. Бетонные камешки хрустели под ногами и густой туман рваными кусками летел в ее разгорячённое страшное лицо. Если бы Хемеш увидел ее в эту минуту, то вряд ли бы сумел спокойно уснуть на обратном переходе.
- Тук, ублюдок червивый! – прокричала Раска в туман.
- Я здесь. – отозвался откуда-то слева приглушенный голос и Раска едва удержалась от того, чтобы не выхватить из-за голени короткий разделочный ножик. Вместо этого она повторила тяжелое, отпечатавшееся в ее памяти напутствие н’Гэйнси:
«И еще кое-что; держи себя в руках, Огнеупорная. Акулы назад не умеют плавать, так что следи за тем, что пытаешься сожрать».
Она следила. С тех самых пор как в зубы ей попался этот неуловимо странный человек, она внимательно следила за тем, что она пытается сожрать. До той самой встречи, до столкновения с Рэем н’ Гэйнси, с этим чудиком, вечно кутавшимся в тряпки, она отчаянно верила в свои силы, и в этой своей, лишенной разумного начала, вере, она могла бы перекусить даже стальной лом. Но капитан боевого корвета Гелос, в тот злополучный день, играючи поймал ее безумную веру в собственную неуязвимость, и так же легко переломил ее об колено. Ей тогда было семнадцать и весь мир только и ждал, как бы поскорее упасть на колени перед ее неукротимостью и неутолимой жаждой крови. Только вот один кретин по имени н’Гэйнси, похоже ничего об этих чаяниях мира не знал. Он изуродовал ее, выбил ей три зуба и поставил ее на колени, он заставил ее смотреть как уходит ко дну ее, бордовая от крови алийцев, «Рванина». Рэй оказался хищником, который был ей не по зубам и, хоть она так и не перестала втайне его ненавидеть, страх и уважение странным образом переплелись в ней и застыли твердым, неделимым слепком. Урок, который преподал ей капитан Гелоса, обошелся дорого, и хоть она никогда и не задумывалась о своей привлекательности для противоположного пола, все же, в последнее время ее все чаще посещало болезненное чувство неполноценности. Особенно это чувствовалось в общении с вышестоящими чинами и портовыми служаками. За четыре года Раска так и не стала для них своим капитаном, она для них все еще была кенгом-выскочкой, подстилкой Рэя. Но время всегда расставляет все по своим местам, уж это капитан Огнеупорного поняла еще в свои семнадцать. Недалекие дураки еще успеют понять кто она такая и чего стоит ее железный акулий хват.
Тук едва не сбил ее с ног. Здоровяк, путаясь в собственных ногах, вынырнул из тумана и, цепляя руками воздух, ухватил Раску за плечо чтобы не упасть. Капитан почувствовала, как под тяжестью, упавшей на ее плечо, проседают и скрипят камни под подошвой сапога.
- Капитан, это вы. – выпрямляясь, изумленный и одновременно польщенный, пробормотал Тук. Про руку на плече Раски, недалекий малый, кажется, вовсе позабыл.
Капитан шагнула в сторону, подступив к нему вплотную и, не пытаясь скрыть своего недоброго намерения, с размаху крепко врезала ему ладонью по уху. Пошатнувшись, Тук отдернул руку от капитанского плеча и прижал к оглохшему уху. Чуть не брякнувшись на колени, он прошептал что-то себе под нос и затрясся всем телом.
- Просто скинуть веревки, Тук! – изо всех сил стараясь сдержать рвущуюся наружу ярость, проорала Раска. – Ты хоть на это способен? Скажи – ты способен скинуть эти гнилые веревки?
Сжавшись перед ней, как потревоженная хищником, голотурия, здоровяк с пухлыми губами и бородой-мочалкой, трясся и подгибающиеся колени едва держали его. Детское лицо скорчилось в гримасе боли и большие голубые глаза умоляли понять его, простить его неспособность к чему-либо, то есть, вообще, ко всему.Не удержав отвращения, Раска влепила ему звонкую пощечину.
- Не надо! – вскрикнул Тук и подался назад. – Мальчишка. Это все он, это мальчишка мне так сказал.
Тыкая пальцем куда-то в сторону, здоровяк все отступал и отступал назад, не удосуживаясь даже подумать о том, что где-то у него за спиной может быть край пирса. Тупой животный страх, кажется, сожрал те крупицы разума, что роились в его безразмерной волосатой башке.
Раска только сейчас заметила осторожно выступающего из тумана паренька с измазанным в грязи лицом и сальными патлами, свисающими до плеч. Одетый в обноски и весь мокрый, он напомнил ей утопленников, которых она в далеком и безрадостном детстве, каждый день вылавливала с другими деревенскими детьми на берегах после очередного рейда алийцев по островам. Тощий как жердь, мальчишка придерживал за лямки металлическую коробку на спине и глупо пялился то на Раску то на матроса.
- Ты еще кто? – бросила Раска. – Что это там у тебя за спиной?
- Груз. – отозвался мальчишка и его голос показался капитану самым бесцветным из всех, что ей приходилось слышать. Словно парень и не говорил вовсе, а просто открывал рот, и она сама додумывала за него то, что он должен был сказать. Взгляд его стеклянных глаз не отрывался от нее. Кажется, шрамы на ее лице были ему столь же интересны, как и ей то, что находилось у него за спиной.
- Вы опоздали почти на пять часов, - не пытаясь скрыть раздражения в голосе, заметила Раска. – И где, мать твою за ногу, Дэс? Где главный?
- Умер, кажется. – пожал плечами мальчишка и потянулся снять с плеча коробку с лямками. – Вот ваш груз.
Раска подхватила протянутую ей лямку и металлическая коробка, весившая хоть и прилично, но явно не на заявленные Рээем, тридцать тысяч дианов, повисла на вытянутой руке. Отступив назад, мальчишка присел на бетонную крошку и, согнувшись, спрятал лицо между коленей. Скуливший рядом Тук, наверное, одобрил такой трюк, но капитана он не впечатлил.
- Эй, икреныш, ты это кого поиметь пытаешься? – процедила она, опуская коробку на причал. – Ты откуда вообще приперся?
Но паренек как будто и не слышал ее, он, кажется, даже совсем не дышал.
Раска сделала шаг и носком сапога, опрокинула мальчишку на спину. Раскинув руки в стороны, он безвольно упал на камни и из носа побежала струйка крови. Кукла – вот кто он сейчас был, и его огромные черные зрачки смотрели в бездну реолия. Бактерии пожирали мозг мальчишки и даже целый мешок пурии уже не помог бы ему.
Гадливо поморщившись, Раска отступила назад и, чуть было не запнулась о Тука. Матрос печально всхлипнул и хотел было отползти, но голос в тумане намертво приковал его к древнему причалу.
- Стоять! – гаркнул медленно выползающий из тумана, широченный силуэт. – Я должен видеть ваши ладони. Эй, волосатый, твои тоже!
Разглядев в руках приближающегося здоровяка, пистолет, Раска нехотя выставила вперед свои ладони, как бы показывая, насколько они чистые. Если это были кенги, то очень скоро они пожалеют об этом, даже если она сама уже будет плавать кверху брюхом. Рэй умел находить людей – неважно, кенгов ли, алийцев или археев, и эта его способность иногда казалась Раске даже какой-то мистической.
- Я бы тебе не советовала, - спокойно проговорила Раска, разглядев, что это вовсе не один, а два человека. Просто один придерживал другого под плечо. – Ты не похож на дурака, парень, так что, если кенги тебе что-то пообещали – забудь. Они своего слова никогда не держат. Знаю о чем говорю.
- Ты капитан перегрузчика? – осторожно опуская товарища и перехватывая пистолет в другую руку, спросил Гори.
- Именно, – опуская и скрещивая руки на груди, ответила Раска. – А ты, я так понимаю, Дэс?
- Дэс погиб, - ответил санитар и, поджав губы, кивнул на металлическую коробку под ногами у Раски. – С нашей стороны груз доставлен. Теперь ваша очередь.
- Чудно. Но с этим возникнут проблемы, - улыбнулась Раска, и санитар, по-видимому, приняв улыбку за издевательскую насмешку, вытянул вперед руку с пистолетом. Капитан не могла не заметить, что оружие не переставая пляшет у него в руке. Это было нехорошо, парень мог случайно пальнуть в любой момент.
- Без уплаты мы трупы. – прохрипел висевший на плече санитара, боец и поднял голову. Окаймленное черной бородой, лицо его было бледным как простыня.
- Если бы вы поспели вовремя, проблем бы не было, - нахмурилась Раска. – Сейчас я отшвартовываюсь и на эту возню у меня нет времени. Если готовы ждать погоды, то прошу на борт. Мы идем на якорь и будем штормовать. Там магистр с вами рассчитается и груз заодно проверит.
- И сколько ждать? – поморщился санитар.
- Ну, неделя, может повезет и циклон только заденет краем. Думаю, что там можно уже будет пытаться вас высадить, - кивнув на мальчишку и Малика, Раска улыбнулась Гори. - Да и как ты вообще думаешь дотащить обратно мальчишку и этого? Похоже, большого выбора у тебя нет, а?
Облизнув губы, санитар растерянно улыбнулся и поглядел на Эдена, растянувшегося на камнях, потом краем глаза на Малика, который что-то бормотал ему в плечо. Раска знала, что значит эта бессильная улыбка. Так бывает, когда обстоятельства оказываются сильнее, и обрушиваясь, подминают под себя. Гори медленно опустил пистолет, сунул в коробку на поясе и перехватил поудобнее бредившего стрелка.
- Ладно, показывай куда идти, - проговорил он. – И пусть кто-нибудь возьмет мальчишку.
Раска удовлетворенно кивнула и покосилась на притихшего, и с детской непосредственностью, пялившегося на курьеров, матроса.
- Тук, надеюсь хоть это ты сможешь? – спросила она.
- Смогу что? – всколыхнулся здоровяк и Раска, не сдержавшись, отвесила ему крепкую оплеуху, отбив ладонь о деревянный затылок.
В Питере шаверма и мосты, в Казани эчпочмаки и казан. А что в других городах?
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509