Анима. Поступление
Мои воспоминания начинаются с пробуждения на больничной койке в смирительной рубашке и будучи привязанным к кровати. Это была больница моего города. Тогда врачи мне сказали, что у меня был не то нервный срыв, не то помешательство, что я бегал с ножом по улице и нападал на людей. Мол тогда меня повязали и поместили в больницу, до принятия решения, что же делать со мной далее. Только вот, что не вязалось, я не помнил тогда ничего из своей жизни за последние пару месяцев. Будто я уснул в своей кровати весенней ночью, а проснулся уже в больничной койке осенью. Сейчас то я уже знаю ответ, что синие пиджаки стёрли мне память и мы с Русланом восстановили мою память при помощи гипноза. Но тогда.
Тогда всё это обескураживало и вводило в состояние сильной фрустрации. Я не понимал совершенно ничего и в том числе почему меня направляют в психиатрическую лечебницу Анима. Как тогда объяснили врачи, что это лучшее заведение для лечение подобных моим патологий. Да и выбора у меня толком и не было. Меня на сильно запихнули в машину скорой помощи и повезли через пол страны в Волгоградскую область в психиатрическую лечебницу.
Как иронично, что Анима – это душа на латинском языке, на языке медицины и древних верований. Только этому заведению совершенно не подходит подобное название. Территория лечебницы была окружена высоким сплошным кирпичным забором, внутри имелось три корпуса. Два, в одном из которых был я, они предназначались для так сказать обычных пациентов, для тех, кто только краешком коснулся сверхъестественного и необъяснимого. В самом большом корпусе непосредственно, как потом оказалось находились люди, побывавшие грубо говоря в аду. Они не просто коснулись сверхъестественного и необъяснимого, а пропустили его через себя. И это те, кто остался после этого в своём уме и приобрёл необычные способности. Вот они-то и находились в основном корпусе. А мы, обычные пациенты были в двух маленьких, поделённых на мужской и женский.
Маленькие корпуса были в виде длинных одноэтажных зданий, окружённых также забором, а вот основной, большое трёхэтажное здание, с массивной крышей и решётками на каждом окне. Впрочем, и на каждом из наших окон имелись решётки.
Когда меня привезли, мы ждали ответа из корпуса и только после, когда послышался щелчок двери, мы могли войти. Никто не мог войти и выйти, без ключа карты или без нажатия кнопки на посту. После меня встретила внутри медсестра и мы пошли дальше. В маленьком коридорчике меня заставили переодеться в местную форму, обычные зелёные штаны и такого же цвета роба и тапочки. Мы вошли внутрь.
Как я говорил прежде корпус был одноэтажным и длинным, мы вышли, как раз в центр. Коридор уходил в обе стороны. Слева виднелись двери в несколько палат, в столовую, туалет и душ, по правой стороне были только палаты и пост медсестры. Спереди так же была дверь и небольшое окошко рядом с решёткой на нём. Я её страшился, но мне пришлось пожить около двух недель в этой палате. Палате четыре четыре.
После того, как оформили все документы, меня завели внутрь. Тёмная палата с вереницей коек, около пятнадцати точно. Окна были заколочены снаружи, дверь за мной сразу захлопнули. Свет шёл только из маленького решётчатого окошка рядом с дверью. Внутри более ничего не было, кроме кроватей и старого паркетного пола. Сколько же мне приходилось его драить. Насквозь мокрой тряпкой. Помню ещё тогда приговаривали, что мыть нужно, как палубу корабля. Ни в коем случае не выжимая тряпку. После стоял противный запах мокрого дерева с тошнотворным запахом старой тряпки.
В этой палате я провёл две недели. На самом деле я ничего и не помню из этого периода. Сразу же в первый день началась карательная медицина. Меня позвали в процедурную, дали горсть таблеток, сказали выпить, проверили под языком и только после отпустили, вновь зарыв за мной дверь. Как начали действовать таблетки я уснул. Чёрт возьми, я спал все две недели. Вставал только для того, чтобы сходить покушать, покурить и вновь ложился спать. Так две недели. Всё это время я просто спал. Когда же наконец таблетки перестали действовать я проснулся и уже больше такого сильного желания спать не имелось. Тогда меня начали потихонечку выпускать из палаты в общий зал, где стояли ряд стульев перед телевизором, что висел над дверью.
Они выпускали меня не хотя, боялись, а вдруг я притворяюсь и сейчас кинусь на других пациентов. Постоянно следили за мной, как я общаюсь с другими пациентами, о чём говорю, что делаю и так неделю. Только после меня наконец перевели в общую палату, самую дальнюю в этом коридоре, палату семь семь.
В общей палате было шесть кроватей для шести человек. Я как раз занял последнюю, в одном углу около окна. Говорить о всех постояльцах палаты не вижу смысла, они не были ничем примечательными. За исключением одного. За исключением моего дорого друга Вано. Тогда я впервые его и встретил.