Нервные состояния (2)
Продолжаем знакомиться с книгой Уильяма Дэвиса "Нервные состояния".
Все части сложены здесь.
Коротко для ЛЛ: Наука помогает обществу двигаться вперёд. Но недостатки и злоупотребления снижают доверие, и люди бегут за популистами. Особенно когда жрать нечего и со здоровьем нелады. Чувство локтя в боевом коллективе многих если не излечит-исцелит, то хоть бы поможет перенести невзгоды.
Казалось бы, сухая и скучная наука - статистика. Мы вынуждены ею заниматься, чтобы не потерять основу для согласия и мира в обществе. Увы, сегодня для многих в обществах Запада она видится служанкой интересов элит, которая предоставляет версию реальности в интересах привилегированных культурных групп. Автор признаёт, что частично в падении авторитета науки виноваты сами технократы, которые "растягивают и сгибают" цифры в угоду политике. Сыграло свою роль и подозрение, которое вызвало участие по идее независимых технократов в политических кампаниях. Кристин Лагард, например, впряглась в ряды агитаторов Брекзит-референдума, убеждая британцев остаться в Евросоюзе. Впечатляющие провалы научного прогнозирования, будь то расчёт риска для облигаций (который послужил одной из причин кризиса 2008 года) или прикидка шансов на успех Брекзита и Трампа - доверия к сообществу экспертов не добавили.
Чтобы понять, что случилось, Уильям заныривает в историю. Вообще, он любит этим заниматься. Он уже рассказал про Гоббса, Перри и Декарта (который разграничил тело и разум). Теперь очередь дошла до Джона Граунта. Этот успешный мануфактурщик был знаком с Перри, и имел страсть к цифрам. И нашёл сферу приложения своей страсти, суммируя случаи смерти из записей лондонских приходов. На основе временного промежутка в семидесят лет он вычислил вероятность смерти для определённого возраста, а значит - и продолжительность жизни. После публикации Королевское общество пригласило его в свои ряды. Но успех был не только академический. Результаты первого в мире демографа имели конкретный практический интерес. Ведь каждый суверен, планируя военную компанию, должен иметь возможность прикинуть, сколько граждан он сможет поставить под ружьё. А ещё нужно оценивать способность нации создавать богатство, с которого потом будет уплачен налог в казну. Так с помощью демографии человеческое общество обзавелось определённой предсказуемостью. Но если мы смотрим на общество, как на машину, то и каждая его частичка должна работать предсказуемо. ( Не согласен! И в хаосе находят порядок.)
Недельный листок смертности в Лондоне 1665 года.
Национальная статистика может рассказать, становится ли страна богаче, растёт ли её население, и как обстоят дела с торговлей. Она позволяет нам отследить путь прогресса от прошлого с его неведением и предрассудками в будущее со свободой и разумом. Числа позволяют нам видеть мир объективно. Но обратной стороной монеты является их бесчувственность. Мы оказываемся в плену цифр, стремясь к их непрестанному улучшению. Разумеется, этим пользуются недобросовестные политики, производя статистику, служащую их интересам. Эти манипуляции до поры до времени остаются незамеченными, но, накапливаясь, ведут к кризису экспертизы.
Если взглянуть на официальную статистику США - всё в шоколаде. Чего не скажешь о жизни рядового американца. Часть ответа кроется в неравенстве. Суммарные цифры скрадывают картину. Миллиардеры продолжают богатеть, в то время, как половина населения не испытывает экономического прогресса вот уже сорок лет. Неравенство имеет и географическое измерение с его депрессивными регионами Среднего Запада и Юга и процветающими побережьями. Та же фигня в Британии. Короче, прогресс для кого-то ускорился, а для кого-то - исчез. Перемены в экономической географии способствуют возрождению национализма. Можно сколько угодно говорить о благотворности торговли, но у процесса глобализации есть конкретные проигравшие, и таковых много. Иммигранты восхваляются с их позитивным вкладом в экономику. Но они же конкурируют за рабочие места с бедняками-аборигенами. Итогом такого расхождения между благостными картинками экономической прессы и незавидными перспективами очень многих является падение доверия к "цифровому правительству экспертов".
Это ценное наблюдение автора. Но тогда получается, что Трамп и Брекзит - вполне заслуженные явления. Можно сколько угодно говорить о недостатках статистики, что она не принимает в расчёт чувства и просто рассортировывает людей по категориям. Главное, что продвигает популистов - это падение благосостояния народных масс.
К экономической элитарности добавляется элитарность культурная. Образованная элита зарабатывает головой, извлекая пользу из экономики знаний. Самооценки работяге с кувалдой это явно не добавляет. Депрессивные регионы с горами ржавого оборудования не просто так именуются депрессивными. В то же время политика становится изолирована от основных инстинктов, касающихся несправедливости, наказания, страха и безопасности. Технократы на них внимания не обращают, но они есть.
Автор пишет, что внесение эмоций в политику вызывается ещё одним важным феноменом: ухудшением физического состояния. Человеческое тело стало объектом для альтернативных моральных, эмоциональных и политических перспектив. Но люди всё меньше хотят отдавать проблемы со своим здоровьем для решения научным сообществом.
Когда-то давно со здоровьем была беда. Было обычным делом давать имена умерших детей новорожденным, да ещё заставлять их носить оставшуюся одежду. Люди утешались религией и видели болезни и смерть наказанием за грехи. На закате Научной Революции Френсис Бэкон сформулировал новое видение:
Во-первых, сохранение здоровья, во-вторых, излечение от болезней, и в-третьих, продление жизни.
С помощью науки и техники дело быстро пошло на поправку. Декарт провозгласил раздельность разума и тела, сделав последнее объектом для исследования. Падение табу на вскрытие трупов ускорило прогресс медицины. Мы стали отказываться от определённых ритуалов и верований во имя продления нашей жизни. И если сегодня кто-то идёт в обратную сторону, то это говорит о том, что правительства и эксперты не сдерживают своих обещаний здоровья и долголетия. Трамп - президент больных и немощных, это факт. Растущая смертность белых среднего возраста, а также в депрессивных регионах - тоже факт. Так же и в Британии с Брекзитом. Меры бюджетной экономии ударили по здоровью населения и в южной Европе.
Если человек болен - у него и настроение плохое. Боль действует через психосоматику. Далее, потребительская ментальность, которая требует полного удовлетворения, делает боль менее выносимой. Если раньше доктора не очень беспокоились о "качестве жизни" пациента, то, начиная с шестидесятых, облегчение боли стало моральной обязаностью. Сегодня уже никто не говорит, подобно святошам, об исцеляющей, дисциплинирующей силе боли.
Следствием этого процесса стало широкое распространение опиатов в медицине. В период с 1980 по 2011 годы их стали выписывать в 35 раз больше, при этом 90% - в развитых странах. Параллельно учёные стали понимать, что тело и разум - всё-таки связаны через боль. Как становятся связаны и медицина с политикой. Физическое здоровье перетекает в эмоции, которые выбрасываются в общество.
В состоянии постоянной опасности наши нервы привыкают. При стрессе адреналин в крови заставляет нас реагировать по типу бей или беги. Когда всё кончилось, в кровь попадает кортизол, который восстанавливает нормальное состояние. Однако, если стресс очень сильный или очень частый, тело привыкает и не выделяет кортизол, как обычно. Человек живёт, как будто на пороховой бочке. Это называется ПТСР. При нём человек уже не стремится к здоровью и благосостоянию. Людей с ПТСР можно встретить в среде ветеранов. Но его можно часто встретить и у обычных людей. Можно даже иногда обнаружить, отняв смартфон у человека. Среди причин автор называет экономическое неравенство и чувство безвыходности. В таком состоянии люди могут обратиться к авторитаристам за решением.
Решением для многих служат опиаты. Наркоман не чувствует бессилия во время приёма, и это имеет значение. Его и боль и травма для него в этот момент под контролем. В период между 1999 и 2017 годами от их передоза умерло свыше 200 тысяч американцев: более чем втрое больше, чем во Вьетнаме. Уильям говорит нам в этой связи:
Есть нечто хуже боли, и это - полная потеря контроля.
Многие предпочитают быть причинителем вреда, чем жертвой, даже если вред причиняется себе самому.
Страдающий человек ищет понимания и сочувствия. Популисты помогают преобразовать страдания в ненависть. В воображении националиста война предлагает чувство общности и эмоциональной эмпатии, которые не найдёшь при мире и демократии. Она принесёт всё: признание, объяснение и поминовение. Одним из парадоксов национализма является то, что национальное сознание разжигается образами не столько героических побед, сколько трагических поражений. Ранение, полученное в бою, не так болит, как производственная травма. Война привлекает тем, что в ней чувства имеют значение.
------------------------
Изложено увлекательно, но неубедительно. Объяснить рост популизма недостатками статистики - это что-то новое. Ещё и историю науки приплёл неизвестно почему. На самом деле не недостатки, а манипуляции - вот, что вызывает протесты. Виноваты не учёные, которые якобы не могут рассчитать инфляцию, как надо. А политики, вносящие правила, снижающие её цифры. Эти манипуляции приукрашивают действительность. Когда действительность эта для многих мрачна - то и депрессия, и стресс, и болезни - всё это приходит. Люди ищут выход - и находят его. Ничего нового.