Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Эксперты
Войти
Забыли пароль?
или продолжите с
Создать аккаунт
Регистрируясь, я даю согласие на обработку данных и условия почтовых рассылок.
или
Восстановление пароля
Восстановление пароля
Получить код в Telegram
Войти с Яндекс ID Войти через VK ID
ПромокодыРаботаКурсыРекламаИгрыПополнение Steam
Пикабу Игры +1000 бесплатных онлайн игр  Что обсуждали люди в 2024 году? Самое время вспомнить — через виммельбух Пикабу «Спрятано в 2024»! Печенька облегчит поиск предметов.

Спрятано в 2024

Поиск предметов, Казуальные

Играть

Топ прошлой недели

  • cristall75 cristall75 6 постов
  • 1506DyDyKa 1506DyDyKa 2 поста
  • Animalrescueed Animalrescueed 35 постов
Посмотреть весь топ

Лучшие посты недели

Рассылка Пикабу: отправляем самые рейтинговые материалы за 7 дней 🔥

Нажимая «Подписаться», я даю согласие на обработку данных и условия почтовых рассылок.

Спасибо, что подписались!
Пожалуйста, проверьте почту 😊

Помощь Кодекс Пикабу Команда Пикабу Моб. приложение
Правила соцсети О рекомендациях О компании
Промокоды Биг Гик Промокоды Lamoda Промокоды МВидео Промокоды Яндекс Маркет Промокоды Пятерочка Промокоды Aroma Butik Промокоды Яндекс Путешествия Промокоды Яндекс Еда Постила Футбол сегодня
0 просмотренных постов скрыто
29
OnlineHunter
OnlineHunter
Сообщество рыболовов

Кто такие промысловые охотники? Жизнь людей тайги⁠⁠

1 месяц назад

В поселке Ванавара, в Эвенкии, уже много лет живет ставший легендарным промысловик Виктор Черний, охотящийся на местной реке. Как рассказывает сам Виктор, он приехал в Сибирь более трех десятилетий назад с одной только целью – заработать охотой денег на машину. Так вот, пока зарабатывал заветный «рупь», так прикипел к тайге и охоте, что уже не смог уехать. Участок у Виктора немаленький – около 100 тысяч гектаров, да и у его соседей не меньше. У многих тут «свои пенаты» исчисляются сотнями тысяч гектаров непроходимой и почти неизведанной тайги.

Сам Виктор много раз говорил: «Промысловая охота – это ведь не только ловля зверей и стрельба птиц. Это целый комплекс умений, навыков и знаний, позволяющий человеку не только примитивно выживать в тайге, но и эффективно в ней работать. Надо уметь и избушку подправить, а если потребуется, и новую срубить, и сеть связать, и ружьишко подремонтировать, и хлеб испечь, и одежду сшить».

Чем промысловик отличается от любителя?

Охота с древних времен была для человека не только увлечением, но и способом существования. Исторически сложились два вида охоты на зверя: любительская и промысловая. А значит, существует и две категории охотников. Между ними, несомненно, много общего, однако есть и отличия. Охотник–любитель не ставит перед собой цели настрелять в обязательном порядке как можно больше дичи. Промысловая охота - это добыча с целью предпринимательской деятельности в установленном порядке. Она регулируется 13-14 статьями 209 Федерального закона.

Охотник–любитель выезжает на охоту всего на 3–5 дней. Местом его охотничьего пристанища может быть развесистое дерево, шалаш, палатка, или даже специальная турбаза. Промысловик охотится долго, его сезон длится несколько месяцев, пока добытчик не выполнит обязательства по договору.

Для того, чтобы заниматься промысловой охотой, необходимо получить разрешение и иметь соответствующие документы.

Сезон такой охоты устанавливается на законодательном уровне, нарушать сроки нельзя, иначе промысловикам грозит ответственность. Сезоны, также как и способы добычи, установлены правилами охоты - все это описано в приказе Минприроды № 477. За нарушения, согласно статье 8.37 КоАП РФ, налагаются серьезные штрафы.

Наибольшую ценность в промысловой охоте представляет пушнина соболя. Также добывают куницу, бобра, лис. Их сдают в соответствующие компании по приемлемой цене, так как эти шкурки идут на экспорт. В целом, основной заработок промыслового охотника составляет именно продажа меха и шкур.

«Эталонный» добытчик

Один из таких людей — Михаил Мутовин, охотившийся на речке Удоронге, — поделился подробностями жизни промысловика, став героем целой серии рассказов. Друзья звали его просто — Кирилычем — и считали «эталонным» промысловиком. Годовой цикл его занятости брал свой отсчет с конца мая. С этого времни он начинал заниматься заготовкой съестных припасов впрок: несколько дней собирал черемшу, засаливая ее в берестяных туесах, перекладывая каждый слой мелкими речными камешками, чтобы она не закисла. После приступал к заготовке дров на зиму, предпочитая всем другим деревьям лиственницу. Все потому, что она, сгорая в печке, выделяет сильный жар. Дров заготавливал много: начиная с середины ноября и по март, а то и до начала апреля, морозы держались сильными, иногда падая до 55 градусов ниже нуля, и топить печку приходилось ежедневно и подолгу.

К концу июня большая вода в Удоронге спадала, и Кирилыч начинал свою первую охоту. Но не на зверя, а на ельцов. Для их ловли Кирилыч делал специальное сооружение. К мостику, перекинутому через Удоронгу, он приспосабливал деревянную перегородку, а в ее середину вставлял большую конусообразную корзину, сплетенную из гибких прутьев ивы. За лето Кирилыч вылавливал и засаливал впрок ельцов несколько берестяных туесов, которых хватало на целый год.

Особые патроны и обувь из лосиной кожи

Середина августа для Кирилыча была особо хлопотным временем: он срезал и сушил листья самосада, сбору в лесу белых груздей, брусники и других ягод. А еще начинал объезжать места будущей охоты на пушного зверя. Приглядывался, где за лето расплодились белка и соболь. Выслеживал медведя, чтобы знать, где он может залечь на зиму и места обитания молодых лосей. В эти дни, когда выслеживал медведя и лосей, собаку с собой не брал, она могла раньше времени спугнуть зверя.

Охотничий промысловый сезон Кирилыч начинал в конце первой, начале второй половины октября и продолжал охотиться до конца декабря, если не было морозов. Вот, как сам он рассказывает об этом:

«Порой охоту приходилось сворачивать уже в середине декабря, такая свирепствовала стужа. К началу охотничьего сезона ночи выхолаживались, иногда на тропах уже появлялась перенова, первый снежок, белка уже была «выходной», серой, да и соболь поблескивал серебром.

На ноги надевал я всегда так называемые головки, именуемые по-охотничьи "чирки". Они были короткими, до щиколоток, шились из крепкой лосевой кожи, внутрь клалась стелька из сухой травы. Она создавала мягкость в длительной ходьбе по тайге, и не давала ноге потеть, впитывая весь пот в себя. На ногу наматывал по–солдатски теплую портянку из шинельного сукна и соединял ее внизу со штаниной, переплетая мягкой бечевкой. Такая обувка при ходьбе была очень удобной, теплой и бесшумной".

«Охотничья математика»

Дни охотничьего сезона — самые важные для промысловика. Вставать нужно рано, еще затемно. Первым делом — проверить еще раз оружие и всю экипировку. Потом — плотно позавтракать. Бывалые добытчики говорят, что хорошо съесть большой кусок мяса и запить чаем с травами. А после — отправляться в присмотренные загодя места.

Умелый добытчик за день может преодолеть огромные расстояния — по 15–20 километров по глухой, занесенной снегом тайге. Хорошим результатом считается добыть за световой день 10–15 белок. Но тут мера у каждого своя, хотя есть и некая «математика»: на каждый дневной отстрел белок — один соболь, тогда день считается удачным.

Как бы ни устал за день настоящий промысловик, вернувшись «на базу», надо сделать все необходимое. Покормить собак, если они есть, протопить печь, обязательно снять и просушить одежду и обувь.

Сразу три лося!

Дней через десять после начала охотничьего сезона промысловики выходят добывать крупную дичь. Например, медведя и лося. Наивно думать, что вышел в тайгу, выследил медведя и застрелил его. В действительности Хозяина надо долго выслеживать, определять маршрут его передвижения по тайге, места, где он оставляет метки. Делать это лучше с середины сентября, когда в тайге еще держится теплая, сухая погода.


Добыча лося особенно не отличалась от охоты на медведя. Как-то неподалеку от Удоронги, уже занесенной снегом, в глухом осиннике, Кирилыч выследил сразу троих сохатых: большого матерого вожака и двух молодых. Собака по кличке Полкан, знавшая свое дело, отсекла путь последнему лосю и загнала его к отвесной стене обрыва косогора, там зверь оказался в тупике. Полкан, облаивая лося, выбегал впереди него, чтобы не подставиться под страшный удар задних ног. Кирилыч же с близкого расстояния первым же выстрелом в лопатку уложил загнанную добычу, а остальным двум дал уйти. Ведь, в отличие от охотника-любителя, промысловику нужно не просто добыть зверя, но и разделать тушу, а после увести мясо в лабаз и подготовить к сдаче.

Адрес не дом и не улица

Интересный факт: у многих промысловиков с Ямала в паспорте нет конкретного адреса. В штампе о регистрации значится «Тундра, Надымский район». Все потому, что их угодья тянутся на сотни километров. Сейчас там, где нет дорог, основным транспортом стали снегоходы — как правило, «Бураны». Пробитые ими дорожки так и называют «буранками» – зимой они тянутся в тайгу от деревень на сотни километров. При таких расстояниях каждый охотник должен не просто быть уверенным в своём «Буране», но и уметь в случае необходимости отремонтировать его в любых погодно-климатических условиях. А еще при длительных переездах у промысловиков чаще всего обмораживаются не руки, а лица. Встречный поток морозного воздуха в сочетании с влажным дыханием человека довольно быстро «выжигает» кожу на лице. Страдают щеки, нос, веки, губы.

У охотников Нижней тунгуски по этому поводу есть полушутливая байка: чтобы избежать этих неприятностей, они якобы повязывают на лицо детские памперсы. Влага, выдыхаемая человеком, отлично ими впитывается, оставляя лицо сухим и защищенным от ветра.

Дорогие друзья, на этом наш сегодняшний выпуск подошел к концу. На прощание напишите в комментариях, какие истории из жизни промысловиков показались вам самыми интересными? А может быть, вы и сами бывали на охоте и у вас есть свои истории?

Показать полностью 1
[моё] Охота Рыбалка Промысел Тайга Тундра Видео RUTUBE Длиннопост
9
10
udivlyu
udivlyu
Дикие животные

Опытный охотник рассказал, что будет, если стрельнуть медведю в орехи и как он потом зверя остановил⁠⁠

1 месяц назад

Медведь это дикое животное и при встрече с ним надо быть очень осторожным. По сей день прозвище ношу позорное, но зато жив, рассказывает охотник на медведей. Медведя остановить, даже с ружьем может не каждый. Нужна подготовка. Осечки бывают, руки дрожат от страха, да и просто плохое зрение, могут оставить след на всю оставшуюся жизнь, если она у вас останется.

Дорогие мои, привет от ПОДСЛУШАНО СЕКРЕТЫ РЫБОЛОВА. Заходите в гости на мой большой канал в дзене. Тысячи развлекательно-познавательных материалов разного формата. Скучно точно не будет. А мы продолжаем.

Наш охотник, что родился в тайге, расскажет, а вы послушайте и сделайте выводы.

Начало: Сидим мы как-то в охотничьей избушке, человек семь набралось. Костёр потрескивает, чайник на углях булькает, а Санёк молодой, который только второй год с нами в тайгу ходит, спрашивает нашего уже знаменитого по прошлым статьям деда Евстафия:

— Дед, а правда, что медведя можно остановить, если попасть ему... ну, в самое больное место? В пах. От шока не скопытиться?

Все замолчали. Дед Евстафий кружку с чаем на пенёк поставил, в огонь посмотрел долго так, вздохнул тяжело и говорит:

— Слушай, Санёк, откуда вообще такой вопрос? Наши рассказали про меня? Раз спрашиваешь, то расскажу. Только смеяться не обещай потом не будешь. Плесни еще киселю из лебяжьего жира в кружечку. Эта история мне всю охотничью репутацию испортила. По сей день в деревне прозвище ношу позорное.

Как всё началось

— Было это, — начал дед, — лет двадцать пять назад. Я тогда ещё в полной силе был, глаз острый, рука твёрдая. С Михалычем и Петровичем пошли мы на медведя в октябре. Уже снежок выпал, следы хорошо видно. Нашли лежку в старом буреломе, а медведь ещё не залег – ходит, последние запасы жира нагуливает.

Выследили мы его к вечеру. Мишка приличный, килограммов двести, может больше. Стоит на задних лапах и что то с дерева лижет. Красавец, одним словом.

У меня тогда хорошее ружьё еще было, верное. Зарядил обе стволки пулями, думаю – одним выстрелом в грудь возьму, вторым, если что помогу ему бабку увидеть. План железный, что могло пойти не так?

Когда техника подводит

Вышел я на позицию, метров тридцать до медведя. Прицелился в область сердца, между лопаток. Медведь спиной ко мне стоит, идеальная позиция. Палец на курок положил, выдохнул... и нажал. Щёлк. Осечка, мать её так!

Медведь голову повернул, меня засёк. Матернулся. Я быстро второй раз щёлк! И эта гадина осечку дала! А медведь уже развернулся мордой, зарычал так, что у меня в животе всё сжалось и вытекло в сапоги. Встал он на задние лапы, соображает – кто я такой и что мне от него надо.

Времени на раздумья нет. Я руки трясутся, открываю затвор, капсюли смотрю – оба с вмятинками, бойки-то сработали, а вот порох не вспыхнул. Мороз, понимаешь, патроны отсырели или ещё что. Достаю запасные из патронташа, заряжаю, а медведь уже на четыре лапы опустился и пошёл на меня. Не бежит пока, но идёт серьёзно, деловито так.

Вскинул я ружьё, целюсь снова в грудь... а руки так трясутся от адреналина, что прицел по всему медведю гуляет. И в этот момент зверь споткнулся обо что-то, задом приподнялся, кувыркнулся – ну и я выстрелил.

Попадание века

Бабах! Дым, гром, медведь взвыл так, что лес вздрогнул, а у меня из сапог все обратно вытекло. Я думал, что попал в спину. А медведь как заорёт, отпрыгнул в сторону метра на три, голову назад повернул – смотрит себе под зад. И тут я понял, куда попал. Прямо в правое яцо, будь оно неладно!

Пуля так удачно зашла, что оторвала начисто вместе с мешком его поддержки. Медведь стоит, в шоке явно, соображает, что с ним произошло. А я уже второй выстрел готовлю, думаю – сейчас стрельну по-нормальному. Целюсь в голову... Медведь тем временем пришёл в себя, да как заревёт!

Разъярился не на шутку. Развернулся ко мне мордой и попёр напрямую! Вот тут я понял, что советы про "больное место" – полная ерунда. Зверь не просто не остановился – он озверел вообще! Яще бы. Вам бы содержимое мешка украли.

Стреляю второй раз. Целился в морду, но медведь прыгнул – и я попал ему опять в пах, в оставшееся яцо! Второе отлетело аккуратно так, в сторону покатилось.

Самое странное

Медведь остановился. Обернулся, нюхает воздух, видит, что лежит что-то. Подошёл, понюхал, взял в пасть и... съел! Съел собственный орех, представляешь?! Я стою, ружьё пустое в руках, а медведь жуёт задумчиво так.

Я в этот момент руки на автомате работают – затвор открыл, гильзы выбросил, новый патрон засунул, захлопнул. Медведь тем временем перекусил уже белком и про меня вспомнил, и снова в мою сторону двинулся. Уже не бежит – идёт как-то странно, враскоряку, но морда злющая. А ходит странно.

Метров десять между нами. Я прицелился, на этот раз спокойнее – от безысходности спокойствие пришло. Медведь пасть открыл, зареветь хотел – а я в эту открытую пасть и на последний патрон. Медведь как стоял, так и рухнул. Даже не дёрнулся – сразу отключился. Есть добыча на охоте.

Триумф, который стал позором

Прибежали Михалыч с Петровичем, слышали стрельбу. Я сижу на пне, трясусь весь, а они к медведю подходят, осматривают. И тут Петрович как заржёт!

— Евстафий! Это что за художества?! У мишки... у него там... ничего нет!

Михалыч нагнулся, посмотрел, тоже начал смеяться. А я им всю правду рассказал. Они сначала не поверили – думали, издеваюсь.

Тушу, конечно, вывезли до деревни. Медведь зачётный оказался, двести двадцать килограммов тянул. Шкуру сняли, мясо разделали. Но разговоры пошли такие, что мне хоть из района уезжай. И что вы думаете?

Слава, которой не хотел

В деревне новость разлетелась за два дня. Сначала охотники в избушке хихикали. Потом бабы стали косо смотреть. А через неделю дети на улице кричать начали: "Яичный дед идёт!"

Прозвище прилипло намертво. Двадцать пять лет прошло, а до сих пор некоторые так зовут. В магазине попрошу: "Взвесьте мне колбаски, Маша", а продавщица хихикает: "Сейчас, Евстафий Яичныч, какую хотите?"

На районном собрании охотников один остряк предложил мне памятный значок вручить – "За самый нестандартный выстрел". Я послал его куда подальше, но осадочек остался.

Самое обидное – я же медведя то взял! В пасть попал с десяти метров, когда зверь на меня шёл! Это ж мастерство, твёрдость духа! Но все помнят только два первых выстрела по...

— Так что, Санёк, — закончил дед Евстафий, — теперь сам думай. Можно ли остановить медведя, если попасть в орехи? По моему опыту – нет, нельзя. Только разозлишь.

— А почему на медведя больше не ходишь, дед? – спросил кто-то из охотников.

— Так совестно же! – вздохнул Евстафий. – Встречу в тайге мишку, он на меня смотрит, а я думаю – не родственник ли моего того, безъяйцевого? Вдруг узнает, мстить начнёт за деда? Нет уж, лучше я на кабана похожу. С кабаном нет такого казуса.

Все засмеялись. А дед Евстафий допил остывший чай, поднялся и пошёл спать, бормоча себе под нос: "Охотники, называется... Стрелять научитесь сначала, а потом смеяться."

Источник моей статьи. Заходите

Показать полностью 2
[моё] Авторский рассказ Медведи Дикие животные Тайга Лес Охотник Охота В мире животных Животные Юмор Черный юмор Длиннопост Удивительное Охотничье ружьё
3
2
LuvLuv.G

Сигнал охотника⁠⁠

2 месяца назад
Перейти к видео
Похлебка Тайга Охота Опасность Рыба Молоко Соленые огурцы Осторожно Диарея Природа Видео Вертикальное видео Сало
7
2
a.losev
a.losev
Авторские истории

Трудное решение⁠⁠

4 месяца назад
Трудное решение

Под натиском снега чёрные от времени стойки сухо треснули и, гулко ухнув, – обрушили навес, где летом, качаясь на холодном, северном ветру, хранилась упряжь и лошадинные седла.
Третий день, не останавливаясь ни на минуту, крупными хлопьями валил февральский снег, превращая изрезанный ручьями склон в гладкое поле, уходящее в невидимый сейчас перевальный взлёт.
Я осторожно открыл низкую дверь охотничьего зимовья. Мой дед срубил его тридцать лет назад уже будучи опытным соболятником. Решил, что к пяти его домикам в долине, отстоящим друг от друга на расстоянии дневного перехода, нужен ещё один, дальний, возле самого перевала. Там, где непроходимая тайга расступалась кедровым редколесьем и каменистые вершины оставляли на лето блестящие шапки плотного снега...
Как ни старался, но из дверного проёма под ноги, широким потоком, пролился сухой белый ручей.
За ночь заметно прибавилось. Если так продолжится – через два дня сугробы сравняются с низким свесом, покрытой чёрной толью, крыши.
Я расчистил дорожку к дровнику, откинул снег от единственного окна, смотрящего на долину, и взяв охапку сухих кедровых поленьев, вернулся в дом.
Найда и Крест, подняв морды, проследили, как звенящие дрова упали у входа; как я широким веником смёл белую крупу с обуви; кинул длинную накидку с капюшоном в угол и подложил пару чурбаков в дымящиеся угли буржуйки.
Собаки, не заметив одобрительного взгляда шестнадцатилетнего хозяина, положили морды на пол, продолжая наблюдать за моими движениями.
Они словно понимали, что гул и треск из круглого, забраного чёрной сеткой динамика – это проблема и она означает невозможность поговорить с отцом.
Я встал, подошёл к полке с закреплённой СВ-радиостанцией, включил питание и, наверное, десятый раз за утро нажал на тангету вызова: "Отец, отец, как слышишь меня, приём. Приём."
Нет ответа...
Затем, переключив передатчик на резервную частоту, попробовал вызвать деда, хотя от шестого домика и в ясную погоду сигнал до посёлка добивал с трудом, а в такой снегопад надежды не было никакой: "База, база, это шестой, как слышите меня, как слышите? Приём..."
Громкоговоритель шипел и монотонно потрескивал фонящим эхом, оставляя во рту неприятный кислый привкус, и тошнотворную пустоту в желудке.
Повернулся к старой, истрёпанной карте района, на которой красными треугольниками отмечены наши дома. Я помнил наизусть места, где построен каждый из них, сам мог нарисовать такую же, со всеми реками, ручьями, хребтами и зимовьями, но стоял и смотрел на треугольник номер четыре, откуда позавчера, последний раз, связывался со мной отец. Тридцать километров. Тринадцать от четвёртого до пятого и семнадцать от пятого до шестого. До меня...
Он уехал пять дней назад. До того, как разверзлись низкие небеса. Сел на старый, латанный-перелатанный "Буран", и скрылся в извилистом снежном тоннеле, оставив одностволку двадцатого калибра, пару коротких, но широких, обитых мехом, лыж, и обеих наших собак – Найду и Креста. "Мне они не нужны, задерживаться не буду, только капканы проверю и назад. А ты пройдись по распадкам, если поднимите соболя и загоните на кедр – он уже никуда не денется, не сможет уйти верхушками деревьев, как в низовой тайге..."
Неожиданный громкий шум, вывел меня из раздумий. Псы ощетинились, подскочили к двери и иступлённо лаяли, пытаясь вырваться наружу. Глаза бешенно горели, слюна крупными брызгами слетала при каждом сипящем выдохе изгибающихся грудин, короткие уши, дрожа, прижимались к голове.
Я протянул руку, сдернув с гвоздя ружье, перевернул подсумок высыпая на лежанку патроны и выхватил несколько картечных зарядов. В голове мелькнуло: "Что там? Неужели волки?"
Заряжая одностволку бросился к окну, но в белом мелькающем хороводе не заметил ничего необычного. Приоткрыл дверь, пытаясь в узкую щель рассмотреть дорожку, но не увидел близкой опасности. Псы, заходясь в иступлённом, злобном верещании, оттеснили меня от проёма, выскочили наружу и сразу же скрылись за крутым поворотом расчищенной тропинки. Холодея от предчувствия, я выбежал за клубком умчавшихся собак.
Несколько секунд взгляд скользил по белой пелене, следя за направлением, куда пропали Найда и Крест. Заметив боковым зрением движение, повернул голову – вдали, по извилистой кромке Серебряного ручья, метрах в пятидесяти от зимовья, широкими взмахами косматых лап, в гору удалялся крупный самец росомахи. За ней, полностью скрываясь в снежной траншее, мелькали спины Найды и Креста.
Жар возбуждения, страха, ноющей опасности сковал мышцы. Я завыл низким, утробным выдохом, пытаясь крикнуть собакам команду: "Назад!" Но не смог. Наружу вышло только бессильное рычание.
Через секунду росомаха перевалила за снежный гребень и исчезла в белой, кружащейся пелене. Матёрая Найда, опережая двухлетнего кобеля, тоже пропала за изгибом и, спустя мгновение, там же растворился Крест, оставляя за собой чуть слышный, короткий, повизгивающий лай.
Оцепенение спало. Я бросился по рыхлому, рассыпающемуся следу и тут же провалился по грудь в сухое, снежное облако. Вновь издав низкое, бессильное урчание, поднял ружьё и выстрелил в сторону ручья, не надеясь, что собаки отреагируют на мой бессловесный призыв вернуться...

*****
На следующий день радиостанция перестала включаться. Сел аккумулятор – слишком часто пытался выйти в эфир. От солнечной батареи толку нет – снегопад не прекратился. Даже, как будто усилился – ветер с перевала нёс холодную белую крошку. Она забивалась во все щели, под каждое дерево, превращая пространство леса в светло-серый, покрытый буграми холст. Природа словно показывала мне, кто здесь настоящий хозяин.
Найда и Крест не вернулись. Я понял, что больше их не увижу сразу, ещё не нажав на спусковой крючок. Взрослая росомаха опаснее медведя, особенно в мягком глубоком снегу, где тяжёлые собаки, не находя опоры, проваливались по брюхо и им нечего противопоставить острым когтям коварного зверя. Это редкий в наших краях и очень опасный хищник. Слышал истории бывалых охотников, как с виду небольшой представитель куньих, насмерть задирал выбравшегося из весенней берлоги медведя...
Бросил взгляд на место, где обычно лежали псы. Покачал головой без горечи сожаления – мы в тайге и тут: либо ты, либо тебя.
На пару недель росомахе еды хватит; наверное, пока можно не беспокоиться, но на улицу я выходил держа перед собой заряженное ружьё, готовый выстрелить в любой момент.
Сделал ревизию продуктов. Крупа, сухари, чай, сахар – в избытке. Если понадобится – пару месяцев можно продержаться, но что с отцом? Почему он не приехал, почему молчит радиостанция?..
Что-то случилось и наверняка нужна помощь. Надо отправляться вниз.
По рыхлому снегу на маленьких лыжах быстро идти невозможно, вряд-ли доберусь до пятого домика, без ночёвки в снегу. Это-то дело привычное, но встретиться с хищником в темноте, без собак – очень опасно.
А если дед, потеряв с нами связь, уже пробивается к зимовью номер четыре? Но по такому пухляку снегоход не пройдёт. На лыжах тропить девяносто пять километров – дней шесть или семь.
Рискнуть, пока у зверя есть мясо? Но почуяв лёгкую добычу, он может прикопать трупы и отправиться по следу за мной.
Что же предпринять?..

Я сидел за старым, засаленным столом, который сделал мой отец; слушал гудение огня в печи и смотрел, сквозь грязное стекло, на бесконечную белую пляску, решив утром спускаться вниз...

02.08.2025

Показать полностью
Авторский рассказ Охота Зимовка Тайга Длиннопост
0
11
ViktorAzarovski
ViktorAzarovski
Серия Проза

Женщины и волк⁠⁠

4 месяца назад

Как и всякая опасная напасть, волки появляются во множестве в годы людских бед. Во время войны, когда большинство мужчин было призвано на фронт, на севере Бурятии развелось столько волков, что ночью в нашем посёлке люди боялись выйти на улицу.
Однажды разнеслась весть, что доярки Нюра и Дуся убили волка. Это были здоровые и румяные тётки, лучшие работницы совхозной фермы.
Поехали эти неунывающие бой-бабы, как всегда, за соломой в поле, на санях, которые тянула пара быков. За ними увязался здоровенный и лохматый пёс по кличке Нохой, что с бурятского переводится – собака.
Нохой вместе с ночным сторожем охранял ферму и славился как отважный охотничий пёс, который ничего и никого не боится. Летом, вместе с пастухами, он охранял совхозное стадо коров. Теперь охранял людей.
День был морозный и ясный, до самого горизонта искрился снег, чернели ветви оголённых берёз и осин, в заснеженной дали дремала зимняя тайга. На окраине поля стояла избушка полевого стана с открытой дверью. Нюра и Дуся подъезжали к полю, как вдруг Нохой бросился в сторону от дороги и поднял волка, который лежал возле недоеденной туши дикой козы. Он, видимо, недавно задавил козу и, набив утробу, не мог уже съесть всё.
Почему волк был один – для меня до сих пор загадка.
Отяжелевший после еды волк оказался неповоротливым и бежал не так быстро, а Нохой не давал ему свернуть в лес. Нюра и Дуся раскрыли от изумления рты, потом встали на сани и громкими криками начали подбадривать Нохоя, смело гнавшего неприятеля.
Волк то и дело разворачивался, взрыхляя снег, и злобно оскаливался, но отважный Нохой набрасывался на него и гнал дальше. Отчаявшись, волк метнулся в открытую дверь избушки полевого стана и, отбиваясь от собаки, встал на пороге.
Быки испуганно пятились назад, глаза у них налились кровью. А Нюра и Дуся похватали из саней вилы, забежали по снегу за избушку и, изловчившись, захлопнули дверь, а потом подпёрли крепким колом. Нохой неистовствовал, избушка содрогалась. Далеко вокруг разносились крики женщин, лай собаки и рычание волка.
Попав в западню, волк заметался. Женщины просунули с двух сторон в небольшие оконца вилы и начали тыкать волка в бок. Волк хватал вилы зубами, мотал головой, бросался к окнам. Стены и пол избушки окрасились кровью.
Вскоре волк изнемог и ослабел, уже не бросался. Женщины добили его, убедительно втыкая вилы в бока волка. Потом они выволокли его на улицу. После того, как погрузили на сани солому, женщины повезли волка на ферму. Быки таращились, довольный Нохой вприпрыжку бежал около них и мудро оглядывался на сани, где лежал убитый волк.
Директор совхоза и руководители района выделили дояркам премию. То-то удивлялись на ферме и посёлке люди. А Нохой долго обнюхивал продырявленную вилами волчью шкуру, которую повесили на забор…

2002 год. Литературное переложение рассказов Михаила Шемякина.

Показать полностью
[моё] Тайга Охота Отчизна Реальность Люди Судьба Текст
4
156
ViktorAzarovski
ViktorAzarovski
Серия Проза

Аршан⁠⁠

4 месяца назад

Слава тебе, эвенкийский аршан!

С малых лет я мучился животом. Не мог есть ничего пресного. А после того, как в декабре 1937 года арестовали и увезли неведомо куда отца, кормильца семьи, мы часто питались пресной пищей. С началом войны призвали на фронт старших братьев, я был ещё мал, не охотился. Совсем туго стало жить. Мама горестно гладила меня по вихрам и приговаривала:
- Слабый ты у меня, Колька, брухоболезный какой-то.
К врачам не обращались. Мы жили в глухой тайге, где легче было встретить медведя, чем дипломированного врача.
Однажды, поев пресных лепёшек, я лежал на топчане и маялся от боли в животе, когда к нам заехал знакомый эвенк, давнишний друг отца. С малолетства я помнил это скуластое и морщинистое лицо, добрые глаза с узким прищуром. Эвенк часто охотился с отцом, отец ездил к нему в гости. Звали старика дядей Семёном.
Он приехал узнать что-нибудь о своём друге. Дядя Семён всегда недоумевал – что сделал Ефимка, куда его увезли? Ничего нового мы не могли сказать ему. Огорчённый, он молчал, разглядывая бедную обстановку нашей избы, и вдруг увидел меня.
- Пошто Колька лежит, болеет, што ли? – спросил он у мамы.
- Живот у него скрутило, ничего пресного есть не может, - пожаловалась мама, вытирая о передник руки. Она готовила обед.
Дядя Семён задумчиво пожевал чубук старой трубки и вдруг решительно сказал:
- Лечить надо. На аршан ехать надо. Совсем близко аршан. Однако, отпускай ево, Васса, со мной. – Он показал на меня зажатой в руке трубкой и добродушно улыбнулся. Мы знали, что аршан – это целебный источник.
Мама немного поколебалась и согласилась. На прощанье старый эвенк сказал, что заедет к нам через два дня и заберёт на аршан.
Мы знали, что эвенки никогда не нарушают данного слова, и через два дня я ждал друга моего отца, смотря в окно на тайгу. Он приехал на двух оленях с деревянными сёдлами.
- Собирай, Васса, парнишку! – Крикнул он, входя в избу.
Олени мне очень понравились, я долго любовался и подходил к ним с разных сторон, потом трогал и гладил. Мама собрала кое-какие продукты, дала мне старенькое пальто, чтобы я укрывался ночью. Дядя Семён уложил всё это в большой кожаный мешок, расшитый узорами. Мама перекрестила меня, поцеловала в лоб и даже всплакнула, приговаривая:
- Езжай, может быть, и вылечишься.
Обрадованный, я быстро вскарабкался на оленя и уселся в седло, гордо оглядывая родной посёлок. Стремян у седла не было. Буду болтать ногами!
К моему удивлению, старый эвенк легко запрыгнул в седло и забросил через плечо бердану. В руках он держал деревянные, отполированные временем сошки. Я знал, что он ставит на них бердану, когда стреляет, а в обычное время управляет ими оленей.
Мой олень был привязан длинным поводом к седлу первого оленя, на котором ехал дядя Семён. Он что-то крикнул, и мы тронулись в путь, на чудесный эвенкийский аршан, который должен вылечить меня, «брухоболезного»!
Олени ходко шли по таёжной тропе, за полдня мы добрались до аршана. Остановились у речушки Угли, на берегу которой стоял шалаш, крытый корой лиственницы. Земля вокруг был утоптана, кучками лежали обглоданные кости животных, где-то с шумом вырывалась из-под земли вода.
Дядя Семён быстро расседлал оленей, сложил пожитки в шалаш. Потом он взял солдатский котелок и весело сказал мне:
- Пошли, Колька, лечиться будем. Это хороший аршан. Ты верь, он тебя вылечит.
Я поверил. Мы пробирались по лесу узкой и извилистой тропинкой, впереди меня то исчезала, то появлялась спина дяди Семёна. Наконец, мы пришли к невысокому бугру. Вокруг лежало много камней, на деревьях были привязаны разноцветные лоскуточки материй. Аршан с шумом бил из камней бугра, вода стекала по расщелинам вниз, где собиралось небольшое озеро. Было жарко, солнце вовсю палило с голубого неба, но в трещинах между камнями белел ноздреватый лёд.
Это было сказочное место. Аршан бурлил, клокотал, падал белой пеной на камни, алмазные брызги радужно играли в солнечных лучах и били в лицо.
Дядя Семён подошёл к источнику, что-то прошептал, вплетая в незнакомые слова моё имя. Он, видимо, молился и отгонял злых духов. Потом набрал полный котелок шипящего аршана и протянул мне:
- Пей!
Я сделал несколько глотков и чуть не задохнулся, аршан был крепким и студёным. Дядя Семён засмеялся, посмотрел на меня, потом на озерко возле аршана, изрытую копытами землю.
- Много зверей ходит на это озеро, - задумчиво проговорил он, и его морщинистое лицо стало печальным. – Видишь, Колька, лабазы на деревьях, с них и стреляют. Ты вырастешь, ты тоже будешь стрелять… Ну как? Чувствуешь аршан?
Он выпил немного из котелка, посмаковал и внимательно посмотрел на меня. И тут я внезапно начал громко отрыгивать и икать.
- Хорошо, Колька, очень хорошо. Пей ещё, - подбодрил меня старик и снова набрал полный котелок бурлящей воды…

Потом мы отдыхали в шалаше. Днём было полно паутов, а вечером одолели мошкара и гнус. К вечеру же в моём желудке началось невообразимое брожение, старик даже на расстоянии услышал урчание. Довольный, он заулыбался. При свете костра его лицо было медным и прокалённым. Сразу чувствуется – крепкий человек, часть тайги и тайга – часть его.
- Хорошо, Колька, это очень хорошо, - подбадривал он, видя мои мучения. – Пей аршан, пей ещё.
Он сходил на источник и снова принёс полный котелок шипучего и пузырящегося аршана.
- На ночь тебе нельзя ничего есть, - сказал он, а себе сварил куски свежего мяса, которые достал из вьюка.
В полночь меня вспучило, и я ринулся в кусты. Старик не спал, он ходил за мной и всё продолжал подбадривать, говоря, что это очень хорошо, что от нашего лечения будет толк, это уже заметно. Ничего себе, заметно!
Сидя и мучаясь в кустах, я слышал, как бросаются прочь испуганные косули и изюбри, пришедшие на ночной водопой к озеру. Наверное, они чуяли меня. Да и как было не чуять!
Быстро миновала летняя ночь. Утром дядя Семён принёс свежий аршан и заставил меня пить. Я пил через силу, во всём теле была совершенная слабость.
- Пей, Колька, пей, это хорошая вода, - приговаривал старый эвенк, и в его узких глазах вспыхивали участливые огоньки…
На третий день я не мог ходить. Теперь я стоял на четвереньках у шалаша и слабо отгонял таёжный гнус, который садился на меня, как на запоносившего телёнка, тучами.
Но к вечеру брожение в животе неожиданно прекратилось, я совершенно не чувствовал боли, стало легко и спокойно. Обрадовавшись, я забрался в шалаш, выпил в охотку кружку крепкого чая с сухарём и крепко уснул. Я спал и чувствовал на своей голове шершавую и крепкую ладонь старого эвенка, друга моего отца. Мне казалось, что я слышу его слова: «Пей, Колька, здоровым будешь! Сын моего друга Ефимки вырастет хорошим охотником! Эвенкийский аршан – хороший аршан, все болезни побеждает и выгоняет из тела!»
Наутро мы отправились в обратный путь. Я был совсем здоров, сидел на олене, болтал ногами и радостно озирался, слушая тайгу.
С тех пор я стал есть любую пищу. А мама вручила дяде Семёну отцовскую трубку, которую она хранила пять лет. Велика же была радость эвенка, когда он взял в руки трубку своего друга, доставшуюся ему в наследство.
Тайга меня вылечила, выкормила, одела и вырастила. До сего дня я пешкую по тайге и не устаю. И говорю: «Слава тебе, эвенкийский аршан!»

2002 год. Литературное переложение рассказов Михаила Шемякина.

Показать полностью
[моё] Тайга Охота Отчизна Реальность Аршан Текст Длиннопост
10
3
Dr.Barmentall
Dr.Barmentall
Серия Заметки на полях.

Трофей⁠⁠

5 месяцев назад
Картинка из интернета

Картинка из интернета

Тайга дышала декабрьским холодом, выдыхая струи инея из черных пастей елей. Василий Шилов, «Шило» для немногих еще живых приятелей, шел по следу. Не просто следу - по его следу. Отпечаток лапы размером с добрую тарелку, четкий, влажный на краю, уходил вглубь заснеженного распадка. Амурский тигр. Самец. Легендарный «Старик», как шептали в поселках, зверь, избегавший капканов и пуль два десятка лет. Трофей, ради которого стоило забыть про сон, про страх, про законы, которые Шилов давно считал глупостью городских чинуш.

Недели выслеживания. Дни, слившиеся в монотонную пытку холода и напряжения. Но теперь уверенность, тяжелая и сладкая как самогон, грела его изнутри. Он видел его в бинокль на рассвете - исполинскую, медово-рыжую тень, скользящую по гребню. Зверь был огромен, даже на расстоянии чувствовалась его первобытная мощь. Шило прижал к щеке приклад карабина, знакомый холодок металла успокаивал. Сегодня он возьмет свое.

Он углубился в распадок, следы вели уверенно. Но потом что-то изменилось. Следы стали петлять, исчезать у скальных выходов, появляться в неожиданных местах. Знакомая тайга вдруг стала чужой. Ели сомкнулись плотнее, валежник превратился в колючий лабиринт. Солнце, едва пробившееся сквозь хмурь, скрылось за новыми тучами. Завыл ветер, закручивая снежную пыль.

Шило сбавил шаг. Уверенность сменилась настороженностью. Он сверялся с компасом - стрелка дрожала, словно испуганная. Карта в голове, отточенная годами, начала расплываться. Он шел час, два… ориентиры не сходились. Высокий кедр с обломанной вершиной, который должен был быть справа - не появился. Ручей, что должен был журчать впереди, молчал, скованный льдом. Сердце забилось чаще, уже не от азарта, а от щемящего укола тревоги.

«Заблудился?» Мысль казалась абсурдной. Шило в тайге? Да он здесь как дома! Но факты были неумолимы. Он кружил. Следы «Старика» теперь пересекали его собственные. И это были не следы бегства. Они были… расчетливыми. Огибали открытые места, прятались за стволами, вели по самому сложному рельефу. Как будто вели уже его.

Холод, не только декабрьский, а иной, изнутри, сковал Шилова. Он резко обернулся, вскидывая карабин. Ничего. Только шелест снега с ветки. Но ощущение было плотным, осязаемым - за ним наблюдают. Не просто зверь. Сама тайга. Деревья встали стеной, безмолвные и враждебные. Ветер выл уже не просто так - он выл на него, ледяными иглами впиваясь в лицо. Даже знакомый скрип снега под валенками звучал предательски громко, выдавая его с головой.

Он попытался вернуться, идти против ветра, к последнему знакомому месту. Но следы запутались окончательно. Он проваливался в снежные ловушки по пояс, царапал лицо о ледяные ветви, чувствуя, как силы уходят вместе с последними лучами света. Страх, настоящий, животный страх, которого он не знал даже в юности, сдавил горло. Он крикнул – коротко, хрипло. Ответом было лишь усиление ветра.

И тут он увидел его. Не вблизи. На противоположном склоне узкого ущелья. Тигр стоял на скальном выступе, огромный, как изваяние из бронзы и снега. Его мех пламенел в последних отблесках заката, скрытого тучами. Он не рычал, не готовился к прыжку. Он просто смотрел. Взгляд тяжелых, желтых глаз был спокоен, беззлобен и неумолим. Взгляд хозяина. Взгляд Судьи.

В тот миг всё рухнуло. Вся бравада, вся уверенность в своем праве брать. Шило понял, не он охотился на тигра, а тигр охотился на него. И тайга была на стороне зверя. Каждая ель, каждый камень, каждый порыв ветра - всё было против него. Он был не охотником, забредшим в угодья, а наглым вором, которого поймали с поличным и вышвырнули в самую глушь, чтобы там и разобраться.

Он уронил карабин. Тяжелое оружие бесшумно утонуло в снегу. В чем смысл? Против этой древней силы, против этой безмолвной ярости природы, против самого воплощения ее гнева - пуля была жалкой щепкой.

Картины пронеслись в сознании с пугающей ясностью. Не гордые трофеи на стене. А предсмертный хрип изюбря, подраненного неудачным выстрелом. Истекающая кровью кабарга с огромными, полными ужаса глазами. Медвежата, оставшиеся кричать у тела убитой матери… Сколько? Сотни? Он не считал. Ради чего? Ради азарта? Ради денег? Ради тупого самоутверждения? Ради того, чтобы вот так стоять сейчас, затерянный, брошенный даже ветром, перед взглядом истинного хозяина здешних мест.

Стыд. Жгучий, всепоглощающий стыд затопил его, смывая последние остатки страха. Он не просто заблудился. Он заблудился в жизни. Он переступил черту, которую нельзя переступать, и тайга вынесла приговор.

Тигр спрыгнул с выступа. Не спеша, неслышно ступая по глубокому снегу, словно он был невесом, зверь начал спускаться в ущелье. Каждый его шаг отдавался в тишине замершей души гулким ударом. Бороться? Бежать? Куда? В этой каменной ловушке. От него?

Шилов выпрямился в последний раз. Не для борьбы, для встречи. Он снял шапку и ледяной ветер мгновенно обжег вспотевший лоб. Он глубоко вдохнул воздух, пахнущий хвоей, снегом и… приближающейся смертью. Воздух своей тайги, которую он так бездумно грабил.

«Прости…» – прошептал он, глядя на приближающуюся тень. Не зная, к кому обращался, то ли к тигру, то ли к тайге, то ли к тем безымянным глазам, которые он навсегда закрыл?

Тигр подошел совсем близко. Шилов видел каждую полосу на его могучей голове, каждый ус, трепещущий на ветру, глубокие морщины у глаз. Видел спокойную, нечеловеческую мощь. Зверь остановился в двух шагах, его дыхание, теплое и влажное, коснулось лица Шилова, смешавшись с ледяным воздухом. Взгляд был все тем же - без гнева, без ненависти. Просто… окончательным.

Шилов не дрогнул. Он опустился на колени в снег. Не в мольбе. В покорности. В признании. Он поднял голову, подставив горло. В последний миг он увидел не клыки, не когти, а ту самую бескрайнюю, равнодушную вечность тайги в глазах зверя.

Удар был стремительным и страшным. Но Василий Шилов уже не чувствовал боли. Только странное облегчение. И последнюю мысль, пронзившую мрак: «Вот он мой последний  трофей, который добыл меня».

Тигр стоял над телом, его рыжая шкура ярким пятном выделялась на фоне белого снега и черных елей. Он не торопился. Он просто был. Хозяин. Он ткнулся могучим лбом в безжизненную руку, обнюхал, затем отвернулся. Тихо, беззвучно, как и пришел, величественный призрак тайги растворился в сумерках, оставив за собой только алую растекающуюся звезду на белом снегу да все усиливающийся вой ветра, подхватившего и унесшего последний вздох браконьера в бескрайнюю, равнодушную темноту.

Показать полностью
[моё] Рассказ Тайга Амурский тигр Борьба за выживание Судьба Браконьеры Трофей Охота Охотник Длиннопост Проза Жизнь
0
2902
salkidv
salkidv
TikTok International

Люди Природы⁠⁠

5 месяцев назад
Перейти к видео

Канал автора в Тик-ток @danil.sopochin

Показать полностью
Вертикальное видео Россия Тайга Лес Природа Охота Рыбалка Грибы Ягоды Семья Северные олени Традиции ХМАО Видео Короткие видео
150
Посты не найдены
О нас
О Пикабу Контакты Реклама Сообщить об ошибке Сообщить о нарушении законодательства Отзывы и предложения Новости Пикабу Мобильное приложение RSS
Информация
Помощь Кодекс Пикабу Команда Пикабу Конфиденциальность Правила соцсети О рекомендациях О компании
Наши проекты
Блоги Работа Промокоды Игры Курсы
Партнёры
Промокоды Биг Гик Промокоды Lamoda Промокоды Мвидео Промокоды Яндекс Маркет Промокоды Пятерочка Промокоды Aroma Butik Промокоды Яндекс Путешествия Промокоды Яндекс Еда Постила Футбол сегодня
На информационном ресурсе Pikabu.ru применяются рекомендательные технологии