Заведующая хирургическим отделением, врач оториноларинголог хирургического отделения консультативно-диагностического центра (КДЦ) Педиатрического университета Надежда Медведева рассказала нам о своем пути в профессию.

- Я в медицину собиралась, можно сказать, с детского сада – еще там всех детей зеленкой мазала, лечила. В школе уже почти не колебалась, хотя была мысль пойти в дизайнеры, но я ее отбросила и в девятом классе перешла в химико-биологическую школу, 554-й лицей Приморского района. Причем оттуда мы ездили на факультативные занятия в Педиатрический университет, так что с выбором учебного заведения тоже все было предопределено.

- Поступали в нулевых?

- В 2000-м году. ЕГЭ еще не было, сдавали три экзамена плюс аттестат, а конкурс на педиатрический факультет был 12 человек на место – по нынешним временам небольшой. Прошла на бюджет, хотела с первых курсов подрабатывать, но тогда не разрешали в медицине без минимального начального образования. На старших курсах пошла работать медсестрой в Четвертую городскую больницу, в инфекционное отделение.

- Насмотрелись там, небось, разного?

- Да уж. Но это была хорошая школа, в жизни потом многое пригодилось, например, тактика ведения пациентов. Помню, с ложечки детей учились выхаживать, когда они пить отказывались. Уговаривали их, убеждали. А еще тогда с расходными материалами были проблемы – наши медсестры точили многоразовые иглы об кафель. Эти проблемы потом достаточно быстро ушли, но, конечно, запомнились.

- Каких-то пациентов запомнили?

- Да, был мальчик со второй стадией стеноза гортани на фоне вирусной инфекции. Он был очень тяжелый, ситуация ухудшалась, мы уже думали переводить его в реанимацию и интубировать, но это огромный стресс для организма и высокий риск летального исхода. Выходили его все ж таки, напоили как следует, сбили температуру, потом ингаляциями доработали.

- В медсестрах вы не засиделись.

- Да, я уже с первого курса знала, что я хочу быть лор-врачом. Стала параллельно ходить также и на дежурство в Мариинскую больницу, там ассистировала на операциях, принимала больных. Прошла все этапы ассистирования и к началу ординатуры уже неплохо владела элементарными хирургическими манипуляциями.

- Свою первую сложную операцию помните?

- Конечно. У пациента был менингит на фоне отита, я ассистировала хирургу. Нам нужно было вскрыть ухо, трепанировать кости, обеспечить адекватный дренаж. И масштаб этой операции, и ее сложность были для меня важным этапом в обучении. Именно тогда я поняла, что точно буду лор-хирургом.

- А пациент-то выжил? Это было опасное состояние у него?

- Очень опасное, 30-40% пациентов погибали в таких ситуациях тогда. А наш поправился, с ним все стало в порядке. В конце второго года ординатуры я уже самостоятельно провела свою плановую операцию по исправлению перегородки носа, она прошла хорошо.

- Подобный путь проходят все будущие хирурги-ординаторы?

- Честно говоря, я видела многих ординаторов, которые по окончании обучения даже не ассистировали ни разу на операциях, не то, что сами оперировали хотя бы аденоиды.

- Почему?

- Трудно говорить за них. Видимо, им неинтересно, у них нет мотивации. Они всерьез думают, что все само собой как-нибудь образуется.

- А сейчас такие ординаторы к вам приходят или что-то изменилось со временем?

- Разные приходят. В том числе и такие.

- Минздрав предложил перевести всех будущих медиков на целевое обучение.

- А я согласна, правильное решение. Это же работало и в СССР, будет и сейчас работать. Выпускник, отправляясь на работу под руководством опытных наставников полностью погружается во все медицинские проблемы своей специальности. Он приобретает какие-то начальные навыки и дальше может уже самостоятельно работать в любом месте. А когда этого нет, выпускники во многом предоставлены сами себе. Многие из медицинской молодежи считают, что вот, только они, такие красивые, явятся в какой-нибудь стационар или клинику, то и деньги польются рекой, и опыт появится сам собой, и дальше все будет вообще все идеально и прекрасно. Это, конечно, совсем не так.

- При этом ординатура зачастую платная, бюджетных мест немного.

- Я, кстати, тоже поступала на платную ординатуру, на бюджет не прошла. И чтобы оплачивать ее, мне пришлось по ночам подрабатывать ассистентом дежурного стоматолога. Тоже был полезный опыт.

- Как сейчас выглядит ваш рабочий день? Я прошел сейчас через приемное отделение КДЦ, там очень оживленно, прямо скажем.

- У меня есть административная работа, которую я должна делать как заведующая отделением до или во время своего практического дня. И есть операционные дни, когда мы оперируем – вторник и пятница. Остальные дни приемные, когда мы смотрим пациента, готовим к операции.

- А много вы в день операций делаете?

- Ну, вот сегодня было четыре, иногда бывает шесть. Больше уже нельзя планировать, не будут успевать готовить пациента до и выхаживать после операции.

- У вас, кроме работы, что-то еще в жизни есть, вы как-то отдыхаете после операций?

- Да, в моей жизни есть девятилетний сын, с которым мы активно проводим время, много путешествуем, гуляем по городу, посещаем театры, квесты любим. Он много читает, что меня очень радует. Еще я консультирую артистов наших театров, когда у них бывают проблемы с голосом, например.

- А в какую-нибудь частную медицину вам не хочется отправиться, считается ведь, что там больше платят за меньшую работу?

- Деньги, конечно, важны, но для меня еще очень важны условия работы. Я в целом патриот своего учреждения, переживаю за него и своих коллег, стараюсь, чтобы все у них было хорошо. То есть всем должно быть комфортно работать, должно быть хорошие условия. Деньги тоже важны, но они не на первом месте. Медицина – это не торговля и не услуга, это профессия, это искусство.

От редакции

Сообщаем нашим читателям, что Надежда Медведева участвует в конкурсе «Наш любимый врач», который проводится под эгидой РОО «Врачи Санкт-Петербурга» при поддержке правительства Санкт-Петербурга.

Наши участники:

Медведева Надежда Анатольевна, заведующий хирургическим отделением, врач оториноларинголог хирургического отделения консультативно-диагностического центра.

Красулина Марина Сергеевна, врач-офтальмолог хирургического отделения консультативно-диагностического центра.

Дорогие наши подписчики, давайте поддержим врачей нашего КДЦ активным участием в голосовании, а также своими собственными историями и рисунками!

Для этого нужно пройти по ссылке:

https://санкт-петербург.нашлюбимыйврач.рф/

Зарегистрироваться, найти в окошке поиска наших врачей, и проявить активность. Внимание, важно: конкурс и голосование заканчиваются уже 30 ноября!

Профессора кафедры отоларингологии Педиатрического университета Марию Захарову министерство здравоохранения назвало одним из лучших врачей России, включив в число победителей Всероссийского конкурса врачей 2025.

О пути Марии Леонидовны в медицину мы поговорили с ней в ее рабочем кабинете фониатрии на шестом этаже клиники СПбГПМУ.

- На мой выбор медицины, наверное, повлияли родители – папа окончил Институт имени Лесгафта и там же какое то время работал на кафедре физиологии. Мама – фармаколог. А еще в старших классах моей обычной ленинградской школы мальчики учились автоделу, а девочки занимались по профилю младшей медсестры.

- И вы выбрали Педиатрический?

- Да, поступила туда после окончания десятого класса, летом 1986 года.

- Трудно было поступить?

- Честно говоря, не могу сказать, что как-то волновалась, мне было особо не до этого. Экзамены сдала на четверки, плюс аттестат был хороший, так что поступила спокойно. Но я тогда серьезно занималась яхтенным спортом и как раз летом 1986-го года выиграла открытый чемпионат Советского Союза. Я рассчитывала продолжить спортивную карьеру и даже после поступления, осенью, участвовала в чемпионате в Сочи. Но когда вернулась и увидела, какое количество отработок мне предстоит выполнить из-за пропусков занятий, поняла, что нужно выбирать. И я выбрала медицину.

- А какие были варианты?

- Меня звали без экзаменов в Ленинградский кораблестроительный институт, у них была своя база, свой яхт-клуб.

- А яхтой вообще сложно управлять, нужна физическая сила?

- Конечно, физическая сила нужна. На нашей яхте было три паруса: грот, стаксель и спинакер. Я уже и не помню все термины. Кулачковые стопоры, например, чтобы закусить трос и не держать его руками. Но, вообще-то, парусная гонка - это стратегия и тактика. Там много всего: и постоянно мокрые ноги и чувство ветра, командный дух и романтика и обязательное мытье лодки после каждого спуска на воду, как бы ты ни устал после гонки или тренировки.

- Какие-то амбиционные цели у вас были намечены в медицине? Стать лауреатом Нобелевской премии по медицине, например, или еще какой-нибудь прорыв учудить в науке?

- Наука в медицине прекрасна тем, что она неотделима от практики и поэтому ей интересно и главное полезно заниматься. Но особых амбиций не было - когда я поступала в университет, я точно не думала, что стану доктором медицинских наук и первым профессором-женщиной на своей кафедре.

- А, кстати, почему женщин в науке меньше, чем мужчин? Гендерная дискриминация? Ну, женщины ведь не глупее мужчин? Как вообще становятся профессорами?

- Собирается ученый совет и на нем в ходе голосования принимается решение на основании представленной кандидатом информации.

- Ладно. По окончании обучения вы начали работать врачом?

- Да, причем в обычной районной поликлинике. Это был 1993-й год.

- Тяжелое для страны и ее граждан время.

- Да, платили немного, мне тогда пришлось еще дополнительно подрабатывать – массажистом. Было непросто, но молодость легко решает проблемы.

- Какие-то особенные ситуации запомнились?

- В поликлинике каждый день было очень много работы. Однажды в один рабочий день я провела профосмотр 120 пациентов, а потом у меня еще был полный вечерний прием. Домой, помню, шла в полном изумлении, березки вокруг троились.

- Не разочаровались тогда в профессии?

- Нет. И у меня была прекрасная медсестра, с огромным опытом операционной медицинской сестры Военно-медицинской академии. Она была необычайно дисциплинированной и аккуратной, а пациентов строила за дверью, как солдат на плацу.

- Но все-таки однажды вы из поликлиники ушли.

- Отработала три года, как полагалось, и поступила в ординатуру. Поняла, что нужно двигаться дальше, развиваться. Начала делать операции, причем, оперировать носовые перегородки начала раньше, чем удалять аденоиды.

- Не страшно было делать первые операции?

- Наш прекрасный хирург Андрей Петрович Иванов на этот счет говорил: боишься – не делай, а делаешь – не бойся. Когда ты оперируешь, ты не думаешь ни про ребенка, ни про его маму. Ну, вообще ни о чем. Ты просто делаешь аккуратно и точно то, что должно быть сделано. Конечно, бывают сложные случаи, когда ты понимаешь, что операционные риски могут делать процедуру нецелесообразной. Тогда отказываешься от вмешательства, лечишь консервативно.

- Был ли такой пациент, что запомнился?

- Да, был сложный пациент, мальчик из Оренбургской области, когда мы встретились впервые ему было 8 лет. Он был очень худенький, потому что его непрерывно оперировали из-за серьезного папилломотоза. Это достаточно тяжелое заболевание, папилломы растут в гортани, они перекрывают дыхательные пути, в какой-то момент ребенок начинает задыхаться, требуется экстренное вмешательство. У этого пациента рост папиллом был очень бурный, мы их удаляли, а они через две-три недели вырастали снова, и он опять приезжал на лечение к нам. Сложность тут еще заключается в том, что удалять папилломы нужно очень аккуратно, потому что если делать это иначе, мы получим рубцовые процессы в гортани, и тогда придется бороться уже не только с папилломами, но и с рубцами. По счастью, к пуберпату это проблема уходит, у 98% таких пациентов с взрослением наступает ремиссия, но у него процесс ушел глубже, в трахею. Причиной стало наложение трахеостомы – ему сделали такую операцию по месту жительства. Использование трахеостомы не является идеальным решением, так как она стимулирует распространение папиллом, поэтому проводить ее можно только в исключительных случаях.

- Вылечили в нашей клинике?

- Да, но это было непросто.

- Докторскую вы на этом примере защитили?

- Нет, темой моей докторской диссертации стали врожденные пороки развития гортани. Я ее защитила в 2018 году в Санкт-Петербургском НИИ уха, горла, носа и речи. Высшая аттестационная комиссия признала работу лучшей диссертационной работой года по практической значимости, что, конечно, очень мотивировало работать дальше.

- А какие это перспективы, чем вы сейчас занимаетесь?

- Оперирую, консультирую и с удовольствием обучаю ординаторов, передаю опыт.

- А есть кому передавать? Если послушать некоторых преподавателей, можно услышать, что далеко не всегда молодежь стремиться хорошо учиться и, тем более, хорошо работать.

- Нет, у наших ординаторов, что называется, глаза горят, в большинстве своем это воспитанные и любознательные молодые доктора. Разумеется, не обходится без ошибок и разборов, но тем дороже опыт.

- Вы много ездите по разным конференциям и форумам, в этом есть смысл для врача?

- Конечно. Причем не столько на официальных мероприятиях, сколько в кулуарах, где коллеги рассказывают о конкретных проблемах и даже ошибках, которые мы потом вместе обсуждаем. Это все очень нужно и важно, и я рада, что наш ректор, Дмитрий Олегович Иванов, поддерживает участие университетских врачей в научных форумах и конференциях.

- Есть что-то, что бы вы хотели изменить в мировой медицине?

- Хотелось бы, чтобы она стала более открытой. Чтобы каждый врач мог обучаться не только в своей стране, но и в соседней. Чтобы в период ординатуры, когда мозг еще восприимчив к новизне, молодые специалисты могли изучать лучшие методики, получать лучшие навыки, свободно разговаривать на серьезные, волнующие их темы в мировом сообществе. Профессия врача не имеет границ, тут постоянно открываются все новые и новые возможности. Врач может не только лечить пациентов, он еще общается с этими людьми, детьми и их родителями, находится в центре их жизни. Он передает свой опыт молодым, может читать лекции, участвовать в конференциях общаясь с коллегами. Врач, если он развивается, с возрастом и приобретенным опытом становится только лучше, как дорогой коньяк. И множество примеров когда коллеги оперируют и в 70 и даже после 80 лет. Быть врачом - это лучшее, что может с вами случиться, конечно, если говорить о профессии.

- А ты знаешь, что такое отит?

-Воспаление среднего уха.

- А может наружного?

- Вы же видите, карл, что наружное не воспалено.

- А ты видишь?

- Да, в зеркале вижу.

- А вдруг внутреннего?

- Я бы к вам на скорой приехал, а не ногами пришёл.

- А насморк был/есть?

- Нет, - говорю.

Смотрел-смотрел. Нет, - говорит, - в ухе у тебя нихера. Это знаешь, что? Это отит.

Хотел его спросить, какого хера уха это воспаление, но вижу, не в настроении мужик.

Ставь, говорит, турунды с водкой полуспиртовым раствором. Ну я и ставил. Три дня, карл. Снаружи лил на турунды и внутрь так. На третий день вечером вытаскиваю турунду, а с ней выдёргивается кусок соломы сантиметра два. Солома, карл, а не отит! ЛОРу надо самому к окулисту.