Об учёном незнании по Николаю Кузанскому
Данная статья относится к Категории Список задач в явном виде
После того, как Николай Кузанский побывал в Константинополе, где собрал греческие рукописи и общался с неоплатониками, он написал трактат: Об учёном незнании / De docta ignorantia, ставший впоследствии одной из наиболее известных его работ.
Здесь, кроме многочисленных теологических положений, содержится ряд мировоззренческих идей, которые получили развитие у последующих авторов:
а) об «учёном незнании», являющимся альтернативой схоластическому «знанию»:
«…Сократ убедился, что он знает только о своём незнании; премудрый Соломон утверждал, что все вещи сложны и неизъяснимы в словах; а ещё один муж божественного духа сказал, что мудрость и место разума таятся от глаз всего живущего. Поскольку это так и даже глубочайший Аристотель пишет в «Первой философии», что природу самых очевиднейших вещей нам увидеть так же трудно, как сове - солнечный свет, то ясно, если только наши стремления не напрасны, что всё, чего мы желаем познать, есть наше незнание. Если мы сможем достичь этого в полноте, то достигнем знающего незнания. Для самого пытливого человека не будет более совершенного постижения, чем явить высшую умудренность в собственном незнании, всякий окажется тем ученее, чем полнее увидит свое незнание. Ради этой цели я и взялся за труд написать кое-что о научении такому незнанию».
б) о развёртывании – свёртывании;
в) о взаимосвязи всех природных явлений;
г) о совпадении противоположностей;
д) о бесконечности Вселенной (на эти идеи позже опирался Джордано Бруно);
е) о человеке как микрокосме и т.п.
В трактате Николай Кузанский отмечает, что «…способ, каким мы получаем наше знание, состоит в сравнении и сопоставлении того, что нам неизвестно, с тем, что нам известно. Этот способ вполне оправдывает себя, пока познаются вещи конечные. Однако по-другому обстоит дело, когда познаются вещи бесконечные, - таково большинство абстрактных объектов, объектов не чувственных, а мыслимых.
Надо признать, указывает мыслитель, что познание бесконечного прямым путём невозможно. В признании этого факта и состоит «учёное неведение», отличающееся как от наивного гносеологического оптимизма людей недалёких, так и от пессимизма, не признающего за человеком способности адекватно познавать мир. Если к познанию бесконечного прямой путь принципиально отсутствует, то следует искать косвенный, «обходной» путь. Этот путь может быть только ступенчатым, поскольку посредствующими звеньями в нем будут выступать конечные вещи. Однако цепь конечных вещей должна быть выстроена особым образом: от отдельных вещей к их видам, далее к их родам, к ещё более общим родам и т. д.
Но и косвенный путь имеет свои ограничения. Человеческий разум не в состоянии усмотреть истину бесконечного во всей её полноте и ясности. Цепь конечных вещей не открывает истину, а символизирует её. Подлинное познание символично по своей сути. Символ - это предмет видимый, но представляющий сознанию предметы невидимого мира, мира бесконечности. Человеческое знание не столько открывает истину, сколько символизирует её, «свидетельствует» о ней - Николай Кузанский в своих воззрениях опирается на древнюю идею о том, что «любое существует в любом» и всё существует во всём.
Во второй части своего учения мыслитель исходит из существования абсолютного максимума. По самому своему определению он не изменяется ни от каких конечных операций: ни прибавление, ни убавление не мешает ему оставаться тем же абсолютным максимумом. Будучи в этом смысле неделимым, он совпадает с абсолютным минимумом. Абсолютный максимум и абсолютный минимум есть одно и то же. Следовательно, в Боге, поскольку Он бесконечен, все различия и противопоставления тварного мира исчезают. Бесконечность, то есть Бог, есть Истина во всей полноте. Однако совпадение противоположностей в бесконечности возможно - но лишь потенциально - и в тварном (земном) мире. Характерно, что Николай Кузанский не распространяет понятие бесконечного на физическую Вселенную: бесконечность - безусловный и актуальный атрибут Бога. Решительные шаги к признанию бесконечности физической Вселенной, крайне важные для последующего развития физики и астрономии, были впоследствии сделаны Коперником и Бруно.
Внимание к проблеме бесконечного приводит Николая Кузанского к понятиям бесконечно малого, предела и суммы бесконечно малых. Мыслитель разрабатывает структурно-математический метод, ставший непосредственной предпосылкой математического анализа - одной из фундаментальных математических теорий. Отправным пунктом структурно-математического метода является понятие «бытие-возможность». Бытие-возможность есть «дифференциал всего мирового бытия». Это сжатый (или стянутый) максимум, и как таковой он представляет собой подобие высшего, божественного максимума.
Понятие бытия-возможности позволяет Николаю Кузанскому представить мир не как совокупность вещей, а как процесс. Рассмотрение мира в качестве процесса, обоснованное этим учёным, стало впоследствии одной из предпосылок научного познания мира».
Шаповалов В. Ф., Философия науки и техники: о смысле науки и техники и о глобальных угрозах научно-технической эпохи, М., «Фаир-Пресс», 2004 г., с. 63-66.
Позже, в 1449 году Николай Кузанский написал «Апология учёного незнания», где ответил на критику трактата «Об учёном незнании».
Дополнительные материалы
+ Плейлист из 13-ти видео: ТЕХНОЛОГИЯ ПОДГОТОВКИ ДОКЛАДА от НОВОЙ ТЕМЫ до ВЫСТУПЛЕНИЯ
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Николай Кузанский (Кузанец, Кузанус) — немецкий теолог и учёный, заложивший ряд мировоззренческих идей в европейское естествознание. Некоторые историки считают, что это был «последний схоласт и первый гуманист» / CC0 & Изображение msandersmusic с сайта Pixabay
Изображение Oleg Gamulinskiy с сайта Pixabay
Творческие личности. Непризнание при жизни и величие после смерти Ю.В. Кондратюк. Часть 2
Автор: Толмачев Андрей Валерьевич
Окончание статьи. Начало — Творческие личности. Непризнание при жизни и величие после смерти Ю.В. Кондратюк. Часть 1
Человек много сделал, строил удивительные сооружения, получал патенты на изобретения, облегчающие жизнь людей, занимался теорией космических полетов. Казалось бы, он должен жить в достатке.
Но Кондратюку было тяжело и плохо, он вынужден таким «лишь способом заработать денег для дальнейших исследований в области выхода во внеземное пространство».
До приезда в Новосибирск в 1927 году Юрий Кондратюк работал на Южной Украине, на Кубани и Северном Кавказе — от смазчика и прицепщика вагонов до механика на элеваторе.
В 1927 году Кондратюка пригласили в Новосибирск для работы в «Хлебопродукте», где он участвовал в строительстве и усовершенствовании элеваторов, построил знаменитый «Мастодонт» без единого гвоздя.
«Мастодонт» был построен как составная часть комплекса по хранению зерна в городе Камень-на-Оби.
Но он получился просто огромным — ни в Европе, ни в Америке ничего подобного не строили. Без единого гвоздя, «Мастодонт» был построен по принципу сруба — в деревнях, конечно, был дефицит металла, этот факт тоже немаловажен.
Впоследствии в 30-м году его вместе с несколькими сотрудниками «Хлебопродукта» арестуют по обвинению во вредительстве.
Мало того, что «Мастодонт» был построен без чертежа, так местное руководство пришло к выводу, что строение без гвоздей рухнет и погубит 10000 тонн зерна. Позже его осудили на три года лагерей, однако вместо них он проработал на угольном предприятии [2].
В конце июля 1930 года вместе с несколькими сотрудниками «Хлебопродукта» он был арестован и привлечен к работе в специализированном бюро по проектированию угольных предприятий в Новосибирске.
В ноябре 1932-го в соавторстве с инженерами П. К. Горчаковым и Н. В. Никитиным (автор проекта Останкинской телебашни в Москве) участвовал в конкурсе на проектирование мощной Крымской ветроэлектростанции (ВЭС).
Их проект был признан лучшим, и по просьбе наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе в 1933 году Юрия Васильевича досрочно освободили.
В 1933–1934 годах он — научный руководитель группы по проектированию и строительству крупнейшей в мире Крымской ВЭС. В конце 1936 года на горе Ай-Петри началось строительство фундамента грандиозной станции, но в феврале 1937-го умер куратор и руководитель проекта Орджоникидзе. Стройку закрыли. В связи с этим пришлось заниматься в Москве проектированием малых опытных ВЭС.
Весной 1933 года Кондратюк в Москве дважды посетил энтузиастов-ракетчиков Группы изучения реактивного движения (ГИРД), работавшей на общественных началах.
Начальник 4-й бригады С. П. Королев хотел привлечь его к работам по ракетной технике, но Кондратюк твердо отказался, объясняя стремлением завершить проект ВЭС. На самом деле не хотел подвергнуться скрупулезной проверке при приеме на секретную оборонную работу. Ведь он скрыл офицерский чин, службу в царской и Белой армиях, сменил имя, пытался перейти польскую границу, за что был арестован.
В Великую Отечественную Войну 6 июля 1941 года он записался в народное ополчение, а первый бой принял 3 октября близ Кирова Калужской области. Как многие солдаты той войны, числится пропавшим без вести.
Предлагаемая книжка Ю. В. Кондратюка «Завоевание межпланетных пространств», несомненно, представляет наиболее полное исследование по межпланетным путешествиям из всех писавшихся в русской и иностранной литературе до 1950 гг.
При этом все числа даны у Ю. В. Кондратюка, хотя и довольно грубо (об этом он сам упоминает в предисловии), но всегда с погрешностью в невыгодную для конструктора сторону.
Все исследования проделаны автором совершенно самостоятельно, на основании единственного полученного им сведения, что на ракете можно вылететь не только за пределы земной атмосферы, но и за предел земного тяготения.
В книжке освещены с исчерпывающей полнотой все вопросы, затронутые и в других сочинениях, и, кроме того, разрешен целый ряд новых вопросов первостепенной важности, о которых другие авторы не упоминают. К числу последних относятся:
1 Предложение пользоваться горением различных веществ в озоне, а не в кислороде, что повышает теплоту горения;
2 Предложение пользоваться твердыми горючими (литий, бор, аллюминий, магний, силиций) в дополнение к газообразным, как для повышения теплоты сгорания, так и для применения сжигаемых баков, которые после опорожнения от жидкого горючего сами обрабатываются и направляются в печь; (Такое же предложение было высказано инженером Ф. А. Цандером на докладе в теоретической секции Московского общества любителей астрономии в декабре 1923 г., но в рукописи Ю. В. КОНДРАТЮКА это предложение фигурировало раньше доклада ЦАНДЕРА).
3 Он первый дал формулу, учитывающую влияние веса баков для горючего и кислорода (пропорциональный пассив по терминологии автора) на общий вес ракеты, и доказал, что ракета, не сбрасывающая и не сжигающая своих баков во время движения, вылететь за пределы земного тяготения не может;
4 Ему же принадлежит предложение делать ракету с крыльями и летать на ней в воздухе, как на аэроплане. В иностранных работах подобное предложение отсутствует вовсе (там вместо него фигурируют парашюты для спуска на землю), а в русских работах — было высказано Ф. А. Цандером на том же заседании и затем напечатано К. Э. Циолковским все же после того, как появилось в рукописи автора.
5 Но исследование Ю. В. Кондратюка идет далее, так как он не только указывает на необходимость применения крыльев, но и приводит довольно подробное исследование, при каких ускорениях крылья будут полезны, какие при этом будут углы наклона траектории ракеты к горизонту, и дает наивыгоднейшую силу реакции ракеты при полете в воздухе;
6 Даже такой вопрос, как устройство промежуточной базы между землей и другими планетами и ее ракетно-артиллерийское снабжение, который у других авторов отдает чистой фантазией поэта, у Ю. В. Кондратюка поставлен вполне основательно, с большим предвидением технической и ориентировочной стороны дела, и самая база мыслится им, как спутник не Земли (как у всех остальных авторов), а Луны, что в значительно большей мере гарантирует базу от потери скорости, вследствие длительного торможения, хотя бы ничтожными остатками земной атмосферы и от падения на Землю [3, C 3-4].
В американском журнале «Лайф» вышла статья Дэвида Шеридана «Как идея, которую никто не хотел признавать, превратилась в лунный модуль».
В ней он рассказал, как и почему американцы выбрали для программы «Аполлон» схему полета на Луну по Кондратюку. Идею высказал инженер НАСА Джон Хуболт в начале 1960-х.
В 2014 года в Аламогордо, штат Нью-Мексико, в музее истории освоения космоса Юрий Кондратюк был принят в Галерею международной космической славы, в которой теперь 167 человек [3].
Список источников
Perspectum // Юрий Кондратюк усмиривший гравитацию https://perspectum.info/yurij-kondratyuk/
Академия новостей // Юрий Кондратюк. Удивительная судьба «милого фантаста» https://academ.info/news/16721
Завоевание межпланетных пространств под. Ред. Проф. В.П. Ветчинкина // изд. Автора., Новосибирск, 1929 г.
Дополнительные материалы
1) Подборка из 67 материалов по теме «Отрицательное восприятие нового»
2) Плейлист: ИЗВЛЕЧЕНИЕ ЗНАНИЙ из ЭКСПЕРТОВ
3) Вечером в воскресенье 21 августа 2022 года в 19:59 (мск) я (Игорь Леонардович Викентьев) буду планово в 286-й раз отвечать на Ваши вопросы, пришедшие весной-летом 2022 года.
ВАЖНО: бесплатно задать свои вопросы может любой желающий https://vikent.ru/w0/ — то есть, для этого не обязательно заниматься на воскресном бесплатном онлайн-курсе VIKENT.RU.
Для понимания: в ответах на присланные вопросы будет использоваться крупнейшая, как минимум в Европе, база данных по не болтливым, а результативным (!) Творческим личностям и методикам их работы.
А почему бесплатно?
Я считаю, что в стране.RU должно быть хотя бы 1 (Одно) место, где Вам НЕ врут по более 400-м направлениям Творческой деятельности: https://vikent.ru/map_000/
Материалы для проекта VIKENT.RU трудолюбиво собирались мною с 1979 года.
Продолжение поста «Почему подлинность лунных фотографий СССР никто не оспаривал. Хитрость советских инженеров»
Лунная одиссея отечественной космонавтики. От «Мечты» к луноходам
автор: Довгань Вячеслав Георгиевич
Глава 3 ЛУННЫЙ ФОТОГРАФ. ОБРАТНАЯ СТОРОНА ЛУНЫ
<...>
Киноплёнки со снимками лунной поверхности были отправлены в Москву. 27 октября 1959 г. они впервые были опубликованы в газете «Известия» №255 (13182).Затем все плёнки были переданы для анализа в Государственный астрономический институт имени П.К. Штермберга (ГАИШ), Главную (Пулковскую) астрономическую обсерваторию АН СССР, Астрономическую обсерваторию Харьковского государственного университета АН УССР.
«Луна-3», совершив 11 витков по трассе своего полёта вошла в атмосферу Земли и прекратила своё существование 29.04.1960 г.
За создание комплекса аппаратуры «Енисей» И.Л. Валику и П.Ф. Брацлавцу были присуждены Ленинские премии.
Личный состав пунктов, обеспечивший успешную работу по фотографированию обратной стороны Луны, был поощрён руководством КИКа денежной премией, а за особые заслуги майор Г.А. Сыцко был представлен к высокому государственному званию лауреата Ленинской премии.
Временный Центр дальней космической связи на горе Кошка после завершения работ со станцией «Луна-3» был расформирован.
Несколько лет назад на встрече, посвящённой 50-летию создания КИКа, я попросил Владимира Васильева и Альберта Иванова поделиться воспоминаниями о первых годах их офицерской службы на НИП-10.
Думаю, интересно познакомиться с «Воспоминаниями лейтенантов».
«1959 год - год успешных запусков лунных объектов.
Радиотехнический информационно-измерительный комплекс, работающий по первым лунным объектам, располагался в г. Симеизе на горе Кошка. В нём были реализованы последние достижения в науке и технике, так как требовалось решать задачи измерения дальности до летящего объекта, приёма сигналов видеоизображения и телеметрии на небывалых до тех пор расстояниях. Особенность задачи состояла в том, что необходимо было принимать и обрабатывать сигналы в условиях очень низких (меньше единицы) отношений мощности полезных сигналов к мощности шумов. Поэтому требовались методы накопления энергии сигналов. В комплексе были реализованы входные малошумящие параметрические усилители сигнала, корреляционные методы обработки сигналов, уникальный узкополосный частотный метод измерения дальности с достаточным периодом однозначного измерения, передовые методы регистрации сигналов видеоизображения поверхности Луны, один из которых позволял в реальном масштабе времени формировать кадр видеоизображения. Для реализации узкополосных систем выделения информации применялись даже камертонные устройства выделения сигналов. Первоначально не заботились об электромагнитной совместимости комплекса с другими промышленными системами и поэтому на время работы отключались системы даже государственного значения.
<...>
Так, на самую первую успешную работу должен был прибыть С.П. Королёв. Для его встречи на КПП был послан лейтенант Валентин Свищёв. Когда к КПП подъехал лимузин, то воспитанник Ростовского высшего военного училища, дабы показать пример бдительности потребовал пропуск. Вышедший из машины солидный мужчина, сказал, что он Королёв, и строго выразил надежду, что этого вполне достаточно. Валентин ситуацию понял и не довёл до абсурда. Но мелкое приключение с ним не закончилось.
Накануне работы подчинённых ему солдат послали на проявочную машину, которая не была в сфере его работ. Солдаты были грамотными, с техническим образованием, и ими закрыли образовавшуюся брешь. Спустя некоторое время после начала успешного приёма телеметрии к лейтенанту Свищёву подбегает солдат с жалобой, что какой-то гражданский требует вопреки инструкции ускорить проявку плёнки и на отказ солдат подчиниться ударил кулаком по машине. Валентин с намерением покарать строптивого прибежал на проявочную машину, с ужасом увидел в качестве строптивого С.П. Королёва и стал лепетать нечто невнятное.
После сеанса связи с КА С.П. Королёв собрал всех офицеров (их было всего 12) в маленький кабинет. Сначала спросил, кто начальник проявочной машины. Так как такового не было, то после некоторого замешательства поднялся Свищёв. С.П. Королёв сказал, что он понял ситуацию, рассказал, какие творческие отношения сложились между гражданскими и военными специалистами в Тюра-Таме, и призвал так же работать и на комплексе. Говорил энергично, зажигая присутствующую молодёжь на активное сотрудничество. Спросил нас, какие у нас есть вопросы. Но тут же, не дожидаясь ответа, сказал, что увидел упрощённые бытовые условия пребывания офицеров на комплексе и готов помочь нам. После этого женатые офицеры, оставившие свои семьи в основном месте дислокации части под Симферополем, пожаловались, что полгода не получают командировочные. С.П. Королёв сказал, что этот вопрос будет улажен. Он вышел и к нашему удивлению мы, оставшиеся под впечатлением в кабинете, услышали через тощую стенку кабинета, как он по дальней связи просит какого-то Диму (Д.Ф. Устинова) выслать ему 50 тысяч рублей. К нашей радости были выплачены не только причитающиеся нам командировочные, но и премии. Причём, премии были выданы каждому солдату, участвовавшему в работе, даже водителям. И хотя эти суммы (по сравнению с офицерскими) были невелики, но достаточные, чтобы вызвать радость.
<...>
https://history.wikireading.ru/352732
Довгань
--------
Так, на самую первую успешную работу должен был прибыть С.П. Королёв. Для его встречи на КПП был послан лейтенант Валентин Свищёв. Когда к КПП подъехал лимузин, то воспитанник Ростовского высшего военного училища, дабы показать пример бдительности потребовал пропуск. Вышедший из машины солидный мужчина, сказал, что он Королёв, и строго выразил надежду, что этого вполне достаточно. Валентин ситуацию понял и не довёл до абсурда.
Считаю, что Королёв здесь неправ. Он обязан был предъявить пропуск.
Ответ на пост «Почему подлинность лунных фотографий СССР никто не оспаривал. Хитрость советских инженеров»
Когда создавали фотоаппаратуру "Енисей" испробовали все имеющиеся образцы фотопленок. Под требования Заказчика лучше всего подошла американская фотопленка с аэростатов фоторазведчиков. Эти аэростаты наши пограничники сбивали постоянно и пленки накопилось много. На пленке набили перфорацию и присвоили марку "АШ" (американский шарик). Начальство не стали информировать о происхождении пленки.
автор: Игорь Борисович Лисочкин.
«ВОТ БУДЕТ СМЕХУ, ЕСЛИ ЭТА ШТУКА СРАБОТАЕТ…».
Опубликовано в газете «Санкт-Петербургские ведомости» от 10 апреля 1993 г.
Сколько живу, сколько пишу, не устаю удивляться человеческому богатству нашего города. Не просто много у нас хороших и умных людей.
Немало и таких, чей опыт, знания, пережитое просто неповторимы. А среди них – те, кто учитывая «режим» космоса и «оборонки», не мог ничего говорить на протяжении десятилетий, и интереснейшее «очевидное –невероятное» осталось тайной за семью печатями.
Год назад судьба столкнула меня с одним из основоположников «космического телевидения, лауреатом Ленинской и Государственной премий ПЕТРОМ ФЁДОРОВИЧЕМ БРАЦЛАВЦЕМ. Разговор был довольно широким по теме, но в нём Пётр Фёдорович неожиданно одарил меня сюжетом, который, посмеявшись вдоволь, я определил как «АМЕРИКАНСКИЕ ШАРИКИ».
В преддверии нынешнего Дня космонавтики я решил вернуться к этому сюжету, и мы встретились по моей просьбе вновь. Были вопросы, были ответы. В этой беседе интересовавшие меня «шарики» как-то отошли в сторону, потому что довелось услышать многое не менее интересное.
Впрочем, судите сами.
---------------------------------------------------------------
[Брацлавец рассказывает]:
Режим сугубой секретности, который окружал космические дела, и в котором мне пришлось прожить большую часть своей жизни, в конечном счёте, как я думаю, принёс больше вреда, чем пользы. Вспомните, как потрясла народ гибель космонавта Комарова… Потому что изображалось так, будто вся наша деятельность составляла цепь сплошных побед. А ведь жизнь есть жизнь…
Мы выходили в космос первыми, создавали то, чего ещё не было никогда, и ни на какие справочники и разведданные опереться не могли. Случались на этом пути радость и торжество, драмы и ошибки, свои неожиданности, несуразности и, если хотите, приключения… Иначе просто быть не могло!
Я пришёл в космонавтику естественным путём, сам того не ожидая. Демобилизовавшись после конца войны, обосновался в Ленинграде и в 1948 году начал работать в НИИ телевидения. Сказалась старая склонность к радиолюбительству. Был старшим техником. Одновременно заочно учился во Всесоюзном электротехническом институте связи.
Занимался я тогда телевизором КВН. Головную партию этих телевизоров («Кенигсон,
Варшавский, Николаевский»), ставших впоследствии очень популярными, массовыми, выпустил сам НИИ телевидения, первые 20 штук я в 1949 году сдавал комиссии в Москве. На следующий год закончил институт, стал инженером, а ещё через год привалила такая работа, которую нельзя не запомнить на всю жизнь.
Создавалась система противовоздушной обороны Москвы – С-25. От нас требовалось сконструировать и изготовить аппаратуру для передачи радиолокационной информации.
Причём, как нередко случается в конструкторских делах, возникла ситуация: «ЭТО НАДО БЫЛО ЕЩЁ ВЧЕРА».
Пошли большие словесные баталии на уровне министерств, технических советов и
руководства институтов. И, как ни крути, получалось так, что при максимальном напряжении сил для реализации проекта потребуется не менее трёх лет. А необходимо было всё сделать меньше, чем за год…
В конце концов в наш институт приехал заместитель министра и потребовал собрать
совещание исполнителей («БЕЗ НАЧАЛЬНИКОВ», на уровне заведующих лабораториями, не выше). Как видите, не вполне обычно. Собрались. Замминистра честно объяснил ситуацию и спросил: «Возьмётесь?…» Мы сидели, переглядывались, считали с конца: два месяца уйдёт на приёмку, три – на испытания… Сколько же останется на каждый из таких этапов, как проект, конструирование, настройка? Получалось – меньше месяца. Невероятно! Но мы — взялись.
Как трудились тогда разработчики, в каких условиях! Главным руководителем работ по С-25 был лично Лаврентий Павлович Берия. А он говаривал так: «Не посадить ли нам ДЛЯ ПОЛЬЗЫ ДЕЛА такого-то и такого-то конструктора?». И названные им лица действительно исчезали с горизонта. Ваш покорный слуга «для пользы дела» тоже должен был оказаться в тюрьме, поскольку имел неосторожность как-то заметить, что один из объектов С-25 поставлен явно не на месте. Спасла меня неожиданная смерть Сталина, и всё последующее…
Проблем финансирования не существовало. Поскольку всё оплачивалось «на аккорд», и при нормальной инженерной зарплате в 1600 рублей («старыми», конечно, до хрущевской реформы) получал 17 – 20 тысяч. Иными словами, если бы захотел, мог каждый месяц покупать себе новый автомобиль. И все-таки мы работали не за страх и не за деньги. Есть более важные вещи… Помню, как я не выходил из стен института целую неделю. Да еще заболел – температура 39… Ребята меня тогда сфотографировали: я сплю, положив голову на осциллограф. Потом этот снимок появился в нашей стенгазете. Мы решали задачу, считавшуюся неразрешимой. И решили. В декабре того же года наш комплекс И-400 уже работал на 116 объектах противовоздушной обороны Москвы.
Впрочем, к космонавтике формально это не имело никакого отношения. Под руководством главного конструктора Виталия Илларионовича Сардыко я занимался телеэкраном больших размеров (3 4 метра), под руководством главного конструктора Игоря Леонидовича Валика – системой воздушной разведки «Плутоний» Вообще-то у нас в институте существовал 20-й отдел
(руководил им только что упомянутый мной Виталий Илларионович), который помаленьку прорабатывал проблемы телевидения в космосе. Но ни у меня, ни у других молодых конструкторов это интереса не вызывало, поскольку мы полагали, что реально тут может быть что-то реализовано только в XXI веке.
Всё радикально перевернуло 4 октября 1957 года. Первый спутник, сообщение о запуске которого потрясло мир, «БИП-БИП», раздавшееся из космоса, получили в нашем институте особый, профессиональный резонанс. Стало ясно, что реальные разработки космического телевидения потребуются не в XXI веке, а немедленно. Образовали комиссию, которая начала рассматривать дела 20-го отдела, меня назначили её председателем. Но элементарных знаний проблемы все-таки не хватало, и я направился в Москву, к Мстиславу Всеволодовичу Келдышу, который был тогда вице-президентом Академии наук и директором Института Прикладной математики.
После запуска второго спутника к нам в НИИ телевидения, приехал Сергеи Павлович
КОРОЛЁВ. Кстати, увидел я его впервые, как и медаль лауреата Ленинской премии, которую он носил. Сергей Павлович посмотрел тот комплекс, который был разработан нами для авиаразведки, а потом совершенно конкретно сформулировал две задачи: первая – разработать аппаратуру, способную сфотографировать обратную, невидимую сторону Луны и передать изображение на Землю, вторая – создать систему для передачи с орбиты телевизионного изображения сначала животных (собачек), а потом и человека.
Напомню, что ракеты стартовали тогда только с Земли, стартов с промежуточных орбит ещё не было.
Способа коррекции полёта, систем торможения тоже пока не существовало. Пятнадцать минут работы двигателей ракеты должны были точно вывести станцию в район Луны, где под влиянием гравитационных сил вечного спутника Земли она перешла бы на необходимую орбиту, затем сфотографировала невидимую сторону Луны и при возвращении к Земле передала бы изображение на наземный пункт. Специалисты космической баллистики рассчитали, что даже при пользовании особой («подныривающей», «пертурбационной») траектории эта операция возможна один раз в году — в начале октября. Это и определило сроки работ.
Опять начались «дни и ночи». Энтузиазм был беспредельным. За четыре месяца мы
разработали аппаратуру «Енисей-1». Главным конструктором стал Игорь Леонидович Валик, я – его заместителем, ведущими инженерами Юрий Павлович Лагутин и Виктор Федорович Куверов. А вообще народу работало много, всех не перечислить….
В принципе, мы, телевизионщики, были готовы уже к октябрю 1958 года.
Но оказались не готовыми другие разработчики сложнейшего космического комплекса. Слишком тяжёлые проблемы перед ними встали. Пуск был перенесён на год. Мы же, не теряя времени, начали разрабатывать более совершенную аппаратуру «Енисей-2».
Параллельно – ещё более перспективную аппаратуру «Енисей-3» основанную на применении электронной трубки типа «видикон» и промежуточной магнитной записи. Но с ней, простите, «не успели к сроку», она в дальнейшем явилась прообразом для телевидения метеорологической разведки «Метеор».
Сейчас компактная, изящная бортовая фототелекамера, которую мы сделали тогда, стоит среди других экспонатов в музее нашего института. И мало кто может представить, какие страсти кипели в своё время вокруг неё. Спорили не только конструкторы, но и академики. Одни утверждали: «ПОЛУЧИТСЯ!» Другие категорически: «НЕ ПОЛУЧИТСЯ!»
Научные и технические советы походили на баталии. Доходило до того, что на совещаниях в министерстве мне приказывали «молчать и не выступать». Но в конечном счёте из этого «получится – не получится» всегда что-нибудь получалось.
С чем мы столкнулись.
Не влезая в технические подробности (да и вряд ли они окажутся кому-нибудь понятными, кроме специалистов) поясню, что для космоса обычные «земные» способы передачи оказались совершенно неприемлемыми. Для этого было бы необходимо поднять в космические дали источники энергии, которые в десятки раз превысили бы вес самой станции. Мы же располагали лишь несколькими килограммами… «Обычный» сигнал, полученный от такого источника, был бы настолько ничтожен, что полностью растворился бы в земных и космических шумах.
Следовало решительно сузить полосу частот, с замедлением, естественно, построчной передачи изображения. Основные положения этого направления в телевидении ещё в 1938 году сформулировал Семен Исидорович Катаев, который работал в нашем институте (именовавшемся тогда ещё НИИ-9), с передачей изображения по коротковолновому каналу. Для обычных, бытовых систем оно, конечно, никакого смысла не имеет, а вот для решения всякого рода специальных задач по передаче изображения «малокадровое» телевидение просто незаменимо.
И мы применили его. В системе И-400, о которой я говорил, передача одного кадра осуществлялась за 10 секунд, а в авиационном «Плутонии» – за 3 минуты. Для космического «Енисея» были разработаны два режима – кадр за 10 секунд, и для получения достаточно качественного изображения – за 30 минут. Как вы понимаете, ничего страшного. Если человечество на протяжении тысячелетий не могло взглянуть на обратную сторону Луны, то полчаса можно и подождать.
Возникла еще одна крупная проблема… Фотохимическую часть для нас разработал НИКФИ. И вот с ними мы решительно не сошлись во мнениях. Его сотрудники отстаивали «двухванновую» систему, мы – «однованновую» (созданную, кстати, тем же НИКФИ), при которой проявление, промывка и фиксирование идут одновременно. У каждой стороны были свои аргументы, и ни одна не уступала. В конце концов Сергей Павлович Королёв разрубил этот гордиев узел так: «Если телевизионщики берутся изготовить это устройство – пусть делают». НИКФИ возмутился и демонстративно умыл руки.
«ПУСТЬ ДЕЛАЮТ…» А у меня были большие сомнения относительно фотоплёнки, которую мы использовали – «тип 17» (выпускала её Шостка). Для аэрофотосъёмки она вполне подходила, а вот для космоса требовалась гораздо большая чувствительность. Я опасался также, что плёнка окажется сильно завуалированной из-за космического излучения. Что делать? Снова кланяться НИКФИ, с которым мы столь круто разошлись? Невозможно. Да и время поджимает. И тут мне в голову пришла совершенно шальная мысль…
Но предварительно я на минуту отвлекусь и напомню о реальных событиях тех лет. С наступлением эры баллистических ракет американцы, по понятным причинам, начали широкомасштабную разведку территории нашей страны. В 50-е годы американские высотные самолёты-разведчики буквально «перепахивали» наше небо. Случались и бои, в которых погибали как американские, так и наши лётчики. Но чаще самолёты-разведчики ходили на таких высотах, которые были недоступны для наших истребителей. Все это продолжалось до тех пор, пока в нашей стране не были созданы соответствующие зенитные комплексы. Помните историю с ПАУЭРСОМ? Таким образом время «нахаловки» кончилось.
Тогда американская разведка предприняла новую акцию. Как известно, над нашей страной на высоте 10000 метров пролегает воздушное течение, которое движется с запада на восток. С территории западных стран американцы начали запускать к нам на этой высоте шары-зонды, снабженные автоматической фотоаппаратурой. По идее, каждый из них, совершив съёмки, должен был сбросить балласт, подняться до 20000 метров и на встречном воздушном потоке уйти обратно.
Акция была крупная, дорогостоящая, но, по-моему, дурацкая, поскольку ничего она американцам не дала. Наши зенитчики сбивали эти разведывательные шары пачками. Образцы передавались в Можайку, с которой я поддерживал тесные деловые отношения. Фотоаппаратура, используемая на шарах, интереса не представляла, а вот фотоплёнка, созданная для съёмок с больших высот, была хорошая: высокочувствительная и сильно дубленая, выдерживавшая температуру раствора до 50 градусов. Как раз то, что нам надо… И было у нас её, как говорится, завались… Эту плёнку я и решил использовать в «Енисее».
Почему мысль «ШАЛЬНАЯ»? Да потому, что в космонавтике, как и в «оборонке», в то время не допускалось ничего иностранного. Буквально всё – материалы, приборы, технологии – обязаны были быть только отечественными. Это входило в плоть и кровь, в сознание разработчиков, становилось их идеологией. Если бы я кому-то только намекнул на возможность использования американской плёнки, меня приняли бы за неумного шутника или даже за человека не вполне нормального.
Знали об этой затее только два человека – я и Володя Кондратьев, занимавшийся химическими процессами «Енисея». Мы разрезали американскую 180-миллиметровую плёнку на 35 миллиметров, отперфорировали её. Были написаны и «технические условия плёнки типа «АШ-1», которые после показа военпредам легли в соответствующую папку с грифом «совершенно секретно». Конечно, оба молчали. Что с нами стало бы, если бы эта история вскрылась, сказать не могу. Во всяком случае, не только в космонавтике, но и вообще, думаю, мы долгое время не работали бы…
И улетел я на полигон Тюра-Там (по сей день не могу понять, почему его называют «Байконуром», ибо сам Байконур находится от него в шестистах километрах) с экземплярами фототелевизионных камер, которые были заряжены плёнкой типа АШ-1.
Не стану пересказывать подробности запуска «Луны-3». В 1982 году вышла книга Алексея Иванова «Впервые», в ней все события отражены объективно. Открою маленький секрет «Алексей Иванов» – это Олег Генрихович Ивановский, ведущий конструктор по пилотируемым кораблям, один из ближайших сподвижников Сергея Павловича Королёва. Фамилии моей, как и многих других, вы в его повествовании не найдете. Но встретите «руководителя группы телевизионщиков Петра Федоровича» Это я и есть.
Скажу лишь о том, что особенно врезалось в память, и кое-что уточню. Луна-3 готовилась в той же знакомой нам ситуации; «ЭТО НАДО БЫЛО ДЕЛАТЬ ЕЩЁ ВЧЕРА». Время поджимало так, что заводских комплексных испытаний АМС (автоматическая межпланетная станция) не проходила. Сборка её и испытания велись прямо на полигоне. График был жесточайший, расписанный по минутам и любой сбой, «накладка» грозили тем, что запуск окажется отложенным на год. Дата могла быть только одна – 4 октября. А «накладок», к сожалению хватало…
Во время цикла испытаний, после заправки «химии» один из инженеров выронил из пинцета крошечную гайку внутрь лентопротяжного механизма. Как её достать? Ведь переворачивать и вытряхивать не будешь… Тут подошел Королев: «Чем занимаетесь, товарищи?» Пришлось доложить. Я ждал «взрыва», но его не последовало. Королев немного поворчал по поводу «банно-прачечного комбината» а потом, ещё раз осмотрев фототелекамеру, сказал: «ВОТ БУДЕТ СМЕХУ, ЕСЛИ ЭТА ШТУКА СРАБОТАЕТ».
И улыбнулся.
Удивительный человек! С 1959 года я уже входил в Совет главных конструкторов по космонавтике, всех знал, и могу сказать, что фигуры, равной Королеву, нет. Он –русский, я –украинец, «хохол», но в прошлом мы оба – одесситы. Это несколько облегчало наши взаимоотношения, но, разумеется, ни о каком «панибратстве» и речи быть не могло. «Главный» действительно был Главным. Только он мог охватить всю стратегию космонавтики, справиться с лавиной проблем. Очень внимательно относился к мнению конструкторов, разработчиков. Ни в чём не терпел неправды, лжи. Всегда придерживался правила: кто принял решение, тот и отвечает.
Будет плохо, если на эту великую фигуру начнут наводить «хрестоматийный глянец». Королёв мог устраивать такие «разносы» подчинённым, что не приведи, господи. Мог казаться не только резким, но и беспощадным. Однако все это сочеталось у него с глубочайшей, искренней человечностью. Где-то в воспоминаниях о нём промелькнул такой эпизод. Сильно рассердившись на одного из своих сподвижников, Королёв заявил: «Я вас увольняю!» –«Хорошо», – ответил тот и вернулся работать в свой кабинет. На следующий день, разгневанный какой-то очередной «накладкой», Королёв вошел к нему с резким заявлением: «Я объявляю вам выговор!» Услышал спокойный ответ: «Не имеете права». – «Как?! – взъярился Главный. –Почему?» – «Потому что вы меня вчера уволили…» Королёв только растерянно улыбнулся. Очень характерный эпизод. Думаю, не ошибусь, если скажу, что «уволенным» здесь был Ивановский.
Но вернусь на полигон, к «Луне-3»… Потому что «накладки» продолжались. Во время
испытаний «программник» вдруг отработал на семь минут больше положенного. Камеру сняли со станции, причину неисправности установили сразу: при перезаправке не вернули на место один из патрубков. Через отверстие подсосало пыль, и вентилятор, обдувавший плёнку, стало подклинивать.
Набежала в лабораторию куча людей с отвертками. Появился Королёв: «Кто тут? Ну-ка, марш отсюда!… Пётр Федорович, сколько времени вам нужно?» – «Два часа». – «Хорошо. У дверей поставьте автоматчика, чтобы никто не мешал. НИКОГО НЕ ПУСКАТЬ. ДАЖЕ МЕНЯ».
По официальной версии считается, что я «заменил моторчик» Но это не так. Я заменил ВСЮ КАМЕРУ, поменяв шильдики с номерами, – с испытываемой на резервную. И никому ничего не сказал. Страшное нарушение. Но, как конструктор, я знал, что «замена моторчика» приведёт к полному срыву графика испытаний, а затем – и пуска. В камере же я был совершенно уверен.
Провозились с испытаниями ночь. Утром сижу на скамеечке у гостиницы, курю. Вдруг узнаю: Сергей Павлович спешно вылетел в Москву. Академики из Астросовета по телефону сообщили ему, что выдержки для съёмки (1/200, 1/400, 1/600 и 1/800) выданы неверно, их следует увеличить в десять раз. О, господи! Понимаю: откуда академикам знать о плёнке «типа АШ», они же судят по «типу 17».
Днём прилетает бригада механиков для перенастройки выдержек. Её работу я категорически запрещаю. Получаю приказ Королёва вылететь в Москву. Не выполняю. Ночью забираюсь на крышу МИКа и камерой снимаю Луну, сверкающую на небе. Проявляем плёнку – экспозиция правильная. Об этом докладывают Королеву, он той же ночью возвращается на полигон. Утром его встречаю. Он спрашивает: «Что, Петр Федорович?..» – Тут уж взрываюсь я: «Ничего вам не скажу! Собирайте Совет!» Собрались. Я бросаю на стол пачку отпечатков: «Смотрите…».
Но вот, кажется, через всё уже прошли… Станция собрана, в МИКе заворачивают гайки на последней крышке. И тут меня что-то толкает. Интуиция? «Подкорка?» Не знаю. Иду в цех и прошу ещё раз показать мне камеру. Меня начинают убеждать. Мол, смотрели сто раз, всё нормально. Настаиваю на своём. Монтажники (хоть им и не хочется), разворачивают завернутые гайки, снимают крышку. Смотрю – и меня словно молнией пронзает: на объективах камеры — ЧЁРНЫЕ КОЛПАЧКИ! Вам когда-нибудь случалось фотографировать, не сняв с объектива колпачок? Объяснять не надо?
Почему так вышло? В космонавтике, как и в авиации, приняты колпачки и заглушки красного цвета, которые необходимо снять перед пуском. А наши колпачки были чёрные. Ну, монтажники их и оставили… Быстро снимаю колпачки, сую их во внутренний карман пиджака, говорю: «Закрывайте». Выхожу из цеха, встречаю Ивановского. Он смотрит на моё лицо и спрашивает: «Что с тобой? Что случилось?» – «Ничего, – отвечаю. – Всё нормально».
А потом, в ночь с 3 на 4 октябри, был пуск. Сразу после него группа учёных и конструкторов вместе с Королёвым улетела в Крым, на станцию наблюдения. Запомнился курьёзный эпизод. Станцию уже построили, но территорию обнести забором не успели. Хотя ворота на дороге и поставили, а возле них – часового. У меня, как на грех, не оказалось пропуска, и солдат отказался меня пропустить. Возник общий смех: ведь рядом чистое поле и можно пройти в любом месте. Часовой говорит: «Мимо ворот меня не касается, а через ворота не пропущу». Пришлось идти «мимо ворот».
Напряженно ждали. Смотрели на часы, подсчитывали. Когда по расчётам станция ушла за Луну, телеметрию должна была передать станция наблюдения на Камчатке. Не передала. (Позднее выяснилось, что сломался один из механизмов, и точно навести антенну не удалось).
Ничего не знали. Что со станцией? Сработала ли система «лунной» ориентации? Сняла ли Луну камера? Просто ждали. А в такие моменты всегда что-нибудь происходит. Пришел директор Крымской обсерватории Андрей Борисович Северный и сказал: «Да чего вы ждёте? Я тут посчитал… Никакого изображения мы не получим. Для защиты плёнки от космической радиации требуется полуметровый слой свинца. А у вас сколько? 5 миллиметров. Что?!.» Этого только не хватало…
Наконец в положенное время, пошла телеметрия. И я, вздохнув, невольно сказал: «Ждите. Через тридцать минут – будет!» Все сгрудились вокруг машины, которая принимала изображение на электрохимическую бумагу. Наконец раздались крики: «ЕСТЬ ЕСТЬ!» Первые строчки были темными, но затем всё более и более стала раскрываться невидимая ранее сторона Луны с её кратерами и морями. Начались объятия и поцелуи, а «картинка» всё ползла…
ДЕБЮТ КОСМИЧЕСКОГО ТЕЛЕВИДЕНИЯ СОСТОЯЛСЯ!!!
Сергей Павлович Королёв был верен себе, очень сдержан. Он подошёл, спросил: «Ну, что у вас получилось?» Ему протянули ещё влажную ленту. На первой из картинок он тут же написал: «Уважаемому А. Б. Северному. Первая фотография обратной стороны Луны, которая не должна была получиться. С уважением. С. Королёв». Андрей Борисович воскликнул: «Как я рад, что ошибся! Всегда бы так ошибаться…». А потом это событие мы славно, по-российски отметили. Никогда не забуду, как танцевали Королёв с Келдышем…
За конструкторские работы, которые привели к фотографированию обратной стороны Луны, Ленинской премии были удостоены одиннадцать человек, среди них – и я. Пулковские астрономы «привязали» полученное изображение к Луне, установили точные координаты всех объектов. Впоследствии с их участием под Москвой, в Подлипках, был создан первый лунный глобус. Мне пришлось принимать участие в заседаниях комиссии, которая давала наименования новым лунным объектам. Основные предложения были выдвинуты Астросоветом. Возникали в ходе обсуждения и новые, но каких-то споров я не припомню. На карте появились горный хребет Советский, Море Мечты, кратеры Ломоносов, Циолковский, Джордано Бруно, Максвелл, Пастер, Герц и другие.
А о том, что обратную сторону Луны мы «сфотографировали» на АМЕРИКАНСКУЮ ПЛЁНКУ, КОТОРАЯ ЗАСЫЛАЛАСЬ В НАШУ СТРАНУ С ЧИСТО ШПИОНСКИМИ ЦЕЛЯМИ, я даже своим ближайшим соратникам сказал только много лет спустя, далеко после безвременной кончины Сергея Павловича Королёва. Лет через пятнадцать. Аббревиатуру «АШ», думаю, и расшифровывать не надо. Конечно, это «Американские шарики». ОДЕССИТОВ никогда не оставляло чувство юмора.
Начиная с «Востоков» я выступал уже в качестве главного конструктора космических телевизионных систем. Конечно, великолепно помню бессмертный полёт Юрия Алексеевича Гагарина, и всё, что за ним последовало. Но это уже другая история и совсем иные приключения.
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Закончив запись этого рассказа, я кое о чём подумал. Где те диктофоны-магнитофоны, которые сохранили бы рассказы, голос, интонации первопроходцев космоса! Ведь это – неотъемлемая часть не только нашей, но и общечеловеческой истории. Где те ИЗДАТЕЛЬСТВА, КОТОРЫЕ
СРАЖАЛИСЬ БЫ ЗА ЧЕСТЬ ПОЛУЧИТЬ ВОСПОМИНАНИЯ ТАКИХ ЛЮДЕЙ, как Пётр Фёдорович Брацлавец? Может быть они ещё появятся?
https://rumlin.wordpress.com/2014/08/22/американские-шарики/П. Ф. Брацлавец в музее ВНИИ телевидения
у комплекта бортовой малокадровой телевизионной аппаратуры «Енисей», позволившей человечеству впервые увидеть обратную сторону Луны
Создание океанологии как самостоятельной научной дисциплины
Аналогичные статьи см. в Категории: Появление новой научной дисциплины
Несмотря на то что [...] ученые в Национальном центре по эксплуатации океанов (CNEXO) и в Вудс-Холском океанографическом институте вели разговоры о возможности исследования рифта при помощи подводных аппаратов, эти разговоры тогда не вышли за рамки добрых пожеланий. Вскоре они пришли к выводу: такая операция может быть успешно осуществлена только в рамках франко-американского сотрудничества. 9 марта 1971 года в Выставочном парке «Океанэкспо» открылся первый большой Международный коллоквиум по освоению океанов, темой которого было изучение и освоение Мирового океана. К коллоквиуму приурочили выставку морского технологического снаряжения. Конференции подобного рода уже имели место в Хьюстоне (США) и в Брайтоне (Великобритания). Во Франции такое мероприятие проводилось впервые.
Его вдохновителем стал мэр города Бордо Жак Шабан-Дельмас.
Он надеялся, что научная дискуссия позволит заглянуть в многообещающее будущее океанологии и послужит достойным началом деятельности только что выстроенного Выставочного парка.
Инициативу мэра поддержал CNEXO. Это учреждение тогда, на четвертом году своего существования, имело крупные и острые зубы, к тому же у него был хорошо подвешен язык, но, следует признаться, попытки CNEXO убедить французов в том, что их будущее также связано с океаном, оставались гласом вопиющего в пустыне. По всеобщему признанию, выставка «Океанэкспо» прошла с большим успехом. В ней участвовали все промышленно развитые страны, и в течение недели зал ожидания перед Выставочным павильоном напоминал новый Вавилон.
Среди других высокопоставленных лиц присутствовал заместитель государственного секретаря США по вопросам военно-морского флота. Кроме моряков, пришли инженеры и бизнесмены с надеждой расширить поле своей деятельности в безграничном Эльдорадо, где, как полагали, погребены нефть, кобальт, никель... Не обошлось без предприимчивых коммерсантов, которые помнили о тех временах, когда «merchant adventurers» с риском для жизни пускались в открытое море, но этот риск возмещался сказочными. прибылями: по возвращении из восточных стран нагруженных товарами судов сундуки немецкой Ганзы наполнялись полновесными золотыми дукатами. Не обошлось без журналистов, съехавшихся отовсюду, как и без политических деятелей, поэтов, а также насупленных пророков, предававших святотатственные бредни ученых анафеме, и чародеев, могущих расколдовать воспетое Гомером море и обратить в звонкую монету богатства, погребенные под неоглядными синими водами.
Самой большой неожиданностью на выставке явилась китайская делегация, члены которой, облаченные в униформу Мао, тесной группой из угла в угол прохаживались по однотонным ворсистым коврам аудитории, держа в руках красные цитатники с изречениями своего вождя.
Говорили практически обо всем, что касается моря. Люди еще только начинали осознавать экономическую, а стало быть, и политическую значимость океанов. Однако они — правда, в разной степени — уже понимали, что Мировой океан таит в своих недрах сказочные запасы белков и минералов, причем девять десятых из них еще ие обнаружены.
Стало абсолютно ясно, что суша с ее равнинами, горами, пустынями не может служить неисчерпаемой кладовой «даров» Природы в условиях демографического взрыва. Тягостное ощущение близости «светопреставления», гибели цивилизации мало-помалу охватывало все страны. В подсознание каждого просачивался скрытый страх, боязнь завтрашнего дня, в который придут дети наших детей. И вот человечество заново открыло море, занимающее 71 процент поверхности нашей планеты, заключающее в себе необходимые людям пищевые и минеральные ресурсы и, следовательно, дающее положительный ответ на роковой вопрос о возможности его дальнейшего существования. Мартовский коллоквиум-71 затронул все ключевые проблемы океанологии, а не только проблему нефтедобычи с морского дна, решением которой занимаются в Хьюстоне, или проблему развития морской технологии, в которой специализируются ученые Брайтона.
Значит, это выход в океанографию? Да, потому что океанология — это научная дисциплина, идущая в ее кильватере, но находящаяся за пределами океанографии (если угодно, вниз по течению); и в то же время нет, потому что океанография есть лишь одна из наук, между тем как океанология есть нечто большее, чем одна только «наука». Действительно, океанография — это древняя наука, которая по традиции ограничивалась изучением физических свойств морской среды. Затем океанографами стали называть ученых, посвящавших себя изучению жизни флоры и фауны моря. Так образовалась особая ветвь зоологии и ботаники.
С течением времени геологи и геофизики, интересующиеся изучением дна и недр морей, также превратились в океанографов.
Теперь можно сказать, что океанология охватывает весь комплекс наук о море.
Речь идет в основном о фундаментальных науках, долго носивших описательный характер, но сегодня все более претендующих на свое объяснение сути явлений и даже их прогнозирование, что является истинным критерием науки. Таким образом, мы не только отыскиваем путь к познанию основных законов развития Вселенной, но и преследуем цель, направленную на увеличение капитала «чистого знания», по выражению Поля Валери.
Когда в шестидесятые годы люди начали осознавать, какие богатства содержатся в океанах, правительства и предприниматели сделали вывод, что накопленных научных знаний, а также многовекового опыта моряков еще недостаточно и что требуется нечто большее, а именно: предварительная подготовка к освоению этих почти девственных пространств.
Надо было соединить науку чистую и прикладную, надо было разработать совершенно новые методы исследования, поставить технику на службу океану; надо было обратиться к информатике. Сюда вторгались также экономика и право. Что будет производиться, когда, в каком количестве и по какой цене? На каких юридических основах? (Океан, за исключением континентальных шельфов, всегда считался Res Nullius*).
* Res nullius (лат.) — никому не принадлежащий.— Прим. перев.
Следовательно, намечался переход от научной деятельности (чисто познавательной) к эксплуатационной (индустриально-коммерческой).
Комплекс научных дисциплин, к которым пришлось прибегнуть в этот переходный период, и составил то, что назвали океанологией.
Для большей точности скажем, что термин «океанология» включает в себя понятие «научно-техническая деятельность», которая способна обеспечить власть человека над Мировым океаном.
Новейшая эра, ознаменованная поворотом интересов представителей науки и промышленности от овладения - атомной энергией и освоения космоса к освоению океана, началась отнюдь не в день открытия «Океанэкспо». Этот поворот интересов произошел за несколько лет до того, в частности в США и во Франции. Каковы же были побудительные причины? Их можно усмотреть две, причем они довольно разного свойства.
Первая связана с добычей нефти в море. Становилось все более и более очевидным, что запасы углеводородных соединений под океанским дном станут очень важным источником энергии для промышленно развитых стран, как только — рано или поздно — разразится давно предвидимый энергетический кризис.
Вторая причина связана с «загрязнением окружающей среды» (термин расплывчатый, но прекрасно действующий на общественное мнение). Вновь была открыта та простая истина, что все наши «отходы», все отбросы наших промышленных предприятий, удобрения, используемые современным сельским хозяйством, попадают в конце концов в море со стоком рек. И поскольку с ростом народонаселения объем производства неизменно возрастал, то неизбежно следовало ожидать, что море, прежде всего его береговая часть, а затем и открытый океан будут все более и более «оскверняться». Уже поговаривали о критическом пороге, об «угрозе гибели Океана», симптомы пока еще легкого психоза были налицо.
Необходимость как можно быстрее исследовать Мировой океан с целью его освоения и защиты назревала, следовательно, изо дня в день — эти два главных вывода встали перед всеми участниками конгресса, приехавшими на «Океанэкспо». Сначала надо было все обдумать, а затем, материализуя идеи, использовать оборудование (а также методы), позволяющие человечеству установить свою власть над гигантской морской акваторией, которая простирается далеко за пределы национальных территорий. Никто не забывал о трудностях. Как выразился один юморист, «море содержит нефть, газ, алмазы, воду — к несчастью, также воду...» Кончалась полоса салонных диспутов, пустых деклараций и благих пожеланий. Кое-кто уже разрабатывал меры борьбы с суровой действительностью морских волн и штормов. Другие изучали чертежи технических новинок, которые позволили бы с помощью силы проникнуть в недра океанов.
С помощью силы — это означало, что время случайных вторжений, чуть ли не сказочных путешествий на дно морское прошло, что отныне предстоит метить дальше, предложить «акванавтам» — вот уже появилось и новое слово — такое оборудование, от которого предприниматели и ученые получили бы максимальную отдачу.
Требовалось обеспечить большую безопасность работы, повысить ее эффективность, гарантировать надежность инструментов. Речь зашла о тяжелых установках, могущих оставаться на морском дне двадцать и более лет. Эти установки необходимо проверять, чинить, при случае видоизменять. Но каким образом? С помощью каких средств человек мог бы туда попасть? Было ясно, что достижение трех намеченных целей — накопление знаний – разведка – эксплуатация — стимулировало деятельность человека под водой. Уже в ту недавнюю — но, в общем-то, такую далекую пору, если брать в расчет достигнутые затем успехи, — понимали, что такая деятельность стала «настоятельной необходимостью». Понимали — но инстинктивно; это было трудно доказать, в частности тем, кто держался за «тесемки кошелька».
Риффо К., Ле Пишон К. Экспедиция «FAMOUS». Три тысячи метров в глубь Атлантики / Перев. с фр. В.Е. Васильева. Под ред. А.М. Карасика и В.А. Павлова. — Л.: Гидрометеоиздат, 1979. — 224 c. — с. 62-65.
Пример прислал и оформил Трушинский Анатолий Игоревич.
Дополнительные материалы
Развитие наук от описания объекта к его управлению и созданию по Г.И. Гуревичу
+ Плейлист из 7-ми видео: ОРГАНИЗАЦИЯ и ПРОВЕДЕНИЕ ТВОРЧЕСКИХ КОНФЕРЕНЦИЙ
+ Ваши дополнительные возможности:
Идёт приём Ваших новых вопросов по более чем 400-м направлениям творческой деятельности – на онлайн-консультацию 21 августа 2022 года в 19:59 мск (воскресенье). Это принципиально бесплатный формат.
Задать вопросы Вы свободно можете здесь: https://vikent.ru/w0/
Изображения в статье
Изображение jplenio с сайта Pixabay
Изображение Murilo Pereira Junior Murilo Jr с сайта Pixabay
Изображение seth0s с сайта Pixabay
Изображение jplenio с сайта Pixabay
Изображение Vicki Hamilton с сайта Pixabay
Я в советское время был ученым
Изобрел соцсеть, видеохостинг, виртуальную реальность, многоразовые ступени ракет, нейросеть и т.д. Но этому не дали ход чинуши, сами понимаете, была уже перестройка. Потом уже Запад украл мои разработки. Например, истинное название Ютуба было ССЧ - смотри советский человек. Если бы мне дали ход, то сейчас бы я был самым богатым человеком, а СССР - технологическим центром мира. А сейчас я нищий, вот бы патриоты скинулись мне на квартиру, автомобиль и депозит. Эх...