Каин Кроу: Медь в Грязи
Его нарекли Каин Кроу. Имя, звучащее как первый удар колокола по его судьбе, стало начальным из множества проклятий. Оно было фальшивым, словно золотая монета, отчеканенная в вязкой, вонючей грязи квартала, где даже солнечный свет казался гниющим.
Отец, Малахи Кроу, был не более чем шелестом теней в рассказах. Мать, Лира Кроу, вспоминала его как рыцаря, увязшего в трясине Незримого Долга. Но она сама была расколота. Её постыдное ремесло — ежедневная, стирающая честь рутина — превратило её в нервный комок стыда. Она видела в Каине не сына, а жгучее напоминание тем кем она является, ощущаемое на уровне совести, как грязь, въевшаяся в кожу и которую невозможно отмыть. Воздух в их комнате был тяжёлым, пропахшим чернью, липкой похотью и старой медью.
Внутренняя боль Лиры была осязаемой:
Стыд: Жгучий, физический, как ожог под одеждой.
Вина: Несбрасываемый груз на рёбрах, мешающий дышать полной грудью.
Тоска: Скорбь по «чистой» версии себя, по девушке, что умерла до рождения Каина.
Её слова не были просто словами. Они были лезвиями, спрятанными в бархате интонации, вырвавшимися наружу в один из вечеров:
«Слушай внимательно, — её голос был низким, как хрип старой пилы. — Я не буду подбирать слова. Ты хочешь правды? Вот она, с привкусом железа и желчи.
Ты — ошибка. Моя главная, смертельная ошибка. Ты занял место, которое должно было остаться холодным и пустым. Ты дышишь, ешь, требуешь — и каждое твоё существование — это новый виток цепи на моей лодыжке.
Я смотрю на тебя и вижу не ребенка, а живое доказательство моего поражения. Ты — болезнь. Рана, которая не заживает, и никогда не заживёт. Она сочится густой, жёлтой, воняющей протухшим мясом жижей. Края — распухшие, багровые, будто их разъели кислотой, а запах... сладковато-гнилостный, от которого сводит желудок.
Я не буду обнимать. Я не буду утешать. Ты — часть того, что сломало меня.
Ты будешь искать любовь. Будешь надеяться, что я поменяюсь. Не поменяюсь! Это не фаза. Это — правда. Голая, беспощадная, окончательная.
Я не люблю тебя. И никогда не полюблю. И я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня это признавать».

В десять лет он увидел своё первое злодеяние. Мужчина, отвратительный Силас Блэк, владелец сети «Ночных Пристанищ», вышел из комнаты Лиры. Усмехнувшись, он бросил на пол горсть ржавых медных монет, которые звякнули фальшиво, и с презрением пнул Каина.
Гнев Лиры обрушился на сына, как кислотный, шипящий дождь. Она била его, и каждое её слово, каждый удар, звучал как гвоздь, вбиваемый в крышку гроба того, что когда-то было её жизнью.
В тот же день, на обратном пути из лавки, его унизили сыновья местных стражников, называя «сыном шлюхи». Когда один разбил об его голову тыкву, оранжевые ошмётки которой смешались с грязью на лице, Каин ощутил не пламя, а прилив холодного, кристаллического гнева. Он схватил обломок стекла, отполированный грязью, и вонзил его в глаз обидчику. Кровь брызнула горячей, шокирующей струёй.
Среди криков и шёпота: «Сын Похоти! Он должен быть изолирован!», Каин не чувствовал раскаяния. Он чувствовал власть.

Некоторое время спустя суд лишил Лиру прав и отдал мальчика в приют «Дети без обратного адреса» — место, где дети учились выживать, а единственной их религией была ненависть к миру. В приюте Каин, с его острейшим, жалящим умом и телом, подобным тугой ивовой ветви, овладел Запретными Текстами Древнего Суда.
В восемнадцать лет, работая могильщиком, он читал газету, пропахшую сырой землей. Имя — Элена Дрейк. Невинная жертва. Удар был не в факте убийства, а в деталях: сосед просто наблюдал за происходящим из своего дома. В этот момент Элена, приговорённая, смотрела на потолок. Трещина бежала от угла к люстре, извиваясь, как змея. Она считала капли конденсата на окне. Одна, две, три… Её разум ушёл в эти трещины и капли, пока тело ещё держалось.
На подоконнике лежал сломанный цветок. Его стебель был надломлен, но он ещё цеплялся за жизнь. Так же, как она.
Фраза, поразившая Каина до глубины души:
«Кто молчит, когда Зло говорит, — уже шепчет вместе с ним».
Так и начался путь праведного, но ледяного гнева.

Он выковал свою реликвию: Наруч Пожинателя Скорби — тяжелый наруч из тёмного, матового железа. На нём — символ: Череп, обвитый Плющом, знак неумолимого завершения. Этот наруч стал его нерушимой, выкованной из боли клятвой.
Каин Кроу умер. Родилась Тень. Родился Хакон.

Окончательный перелом наступил, когда исчезла Лилит Грейв — девочка, которая часто приносила ему хлеб на кладбище, не требуя ничего взамен, относясь к нему без страха или презрения.

После нескольких дней ожидания её появления Хакон начал своё расследование:
Следы привели его на заброшенную бойню. Внутри он нашёл:
Остатки детского платья, тлеющие в печи для костей.
Свежая кровь, чёрная в тусклом свете, на столе для разделки туш.
И челюстная кость, с которой играл огромный, цепной пёс.
Последний огонек милосердия в нём был залит. Он убил пса, а затем дождался владельца — Джерома Скара.
«Ты... ты не докажешь!» — Джером, уже прикованный к холодному столу.
Хакон лишь показал ему свой Наруч. Затем, используя чёрный уголёк, он оставил свой знак на стене: Клеймо Хакона — череп, пронзённый мечом. Он поджёг бойню.
«Такие, как ты, не заслуживают тени. Только пепла».
Он смотрел, как огонь пожирает Скара, и как в этом огне погибает последний отголосок Каина Кроу.
Гребень Лилит — маленький, сломанный — стал его якорем. Он хранит его как талисман. Перед каждой вылазкой Хакон кладёт гребень на ладонь и безмолвно повторяет: «Она вернётся. Даже если только в памяти». Это помогает ему отделить свою личную, яростную боль от праведного, хирургически точного гнева.

Союз Теней: Пять Столпов Возмездия
После гибели Лилит, Хакон осознал, что в одиночку он лишь капля в океане тьмы. Он начал собирать тех, кто уже прошёл через свой личный ад и стоял на той же зыбкой грани между миром живых и мёртвых. Они были не друзьями, а инструментами, собранными общей, гниющей болью.
Хакон был остриём; они — его рукоятью.
Цензор Рун: Свидетель Закона
Бывший гвардеец, чья семья сгорела в огне юридической коррупции. Он фанатично верил, что единственное, что может удержать хаос, — это высеченный на камне Закон.
Вокруг него всегда пахло старым пергаментом и воском. Он вёл хронику преступлений, вынося предварительные вердикты, опираясь на древние кодексы, которые читал при свете сальной свечи.
Имена жертв и преступников он выводил кровью на тончайшем пергаменте. Эти "Кровавые Свитки" он хранил в железном ларце, замкнутом на три заржавевших замка.
Ноктюрн: Шелест Искупления
Воспитанник тайного ордена теней, брошенный умирать, Ноктюрн искал искупления в смерти других. Он считал, что каждое отнятое злодейское дыхание продлевает его собственную, проклятую жизнь.
Он двигался бесшумно, его силуэт был неотличим от теней подворотен. На телах жертв он оставлял маленький, идеально чёрный цветок — словно ночь сама забрала своё. Его приговоры были тихими, как вдох.
Колос Гнева: Молот Неотвратимости
Раб с каменоломен, чья нечеловеческая сила использовалась, чтобы дробить скалы. В нём жила жгучая ненависть к тем, кто превращает людей в бездушные, тупые инструменты.
Он был воплощением ярости. Его молот, сотрясающий землю, был не просто оружием, а символом того, что судьба может быть неотвратимой, как падающий камень.
Перед ударом он всегда произносил имя жертвы негромким, глухим рыком, словно высекая это имя на камне, который вот-вот будет раздроблён.
Оракул Мора: Светящиеся Глаза
Провидица, проклятая за то, что увидела будущее, которое было невозможно изменить. Она хотела остановить "чёрные волны" судьбы.
Её глаза светились в темноте тусклым, фосфоресцирующим светом, и речь её была полна обрывков пророчеств, метафор и символов, которые Хакон вынужден был расшифровывать, чтобы найти следующий след зла.
Бастион Крови: Живое Оружие
Его прошлое было безымянным. Он действовал по воле Хакона, словно безмолвное, живое оружие. Его кожа была твёрже любого доспеха, а раны затягивались за часы.
Абсолютное молчание. Общение лишь короткими, гортанными звуками. Он был стеной, за которой Хакон мог работать, — неразрушимой и не знающей боли.

Переломный момент настал с выходом Указа о Крови Закона, запрещающего самосуд. Союз оказался на грани.
Цензор Рун требовал подчиниться: «Закон, даже плохой, лучше, чем анархия!»
Колос Гнева требовал открытого, гремящего бунта против власти.
Ноктюрн предлагал уйти в более глубокое, смрадное подполье.
Хакон собрал их в своей заброшенной часовне, где единственный луч света падал на алтарь, покрытый пылью. Его голос был тих, но звучал как звук затачиваемого лезвия:
«Мы не судьи, — произнёс он, касаясь Наруча. — Мы — свидетели, наделённые волей действовать. Если закон слеп, мы покажем ему глаза. Если он глух, мы станем его ушами. Мы не объявляем войну городу. Мы исполняем его волю — там, где он бессилен».
Но трещина была уже слишком глубока, словно та, что бежала по потолку в последних глазах Элены. Союз начал рассыпаться.
Цензор Рун ушёл первым. Его идеализм столкнулся с насмешкой чиновников. Он исчез, оставив лишь свой ларец, полный Кровавых Свитков, как немое завещание.
Ноктюрн перестал верить в "баланс". Он стал работать на заказ: его чёрный цветок теперь можно было найти и на праведниках, и на грешниках. Месть стала холодным, прибыльным ремеслом.
Колос Гнева не смог удержать ярость. Он устроил показательную расправу, бросив вызов. Его окружили и сожгли заживо. Его последний крик был именем: «Хакон!» — не обвинение, а прощальное обращение.
Оракул Мора просто растворилась в тумане, оставив обрывки пророчеств: «Тот, кто идёт один, становится дорогой».
Бастион Крови остался дольше всех. Но однажды Хакон нашёл его у порога часовни — без следов насилия, с выражением покоя, которого Хакон никогда не познает, на лице. Он просто перестал быть.

Хакон ушёл в лабиринт заброшенных катакомб — место, где время остановилось, и эхо прошлого звучало громче настоящего. Днём он — тень, скользящая между руинами, незаметная, как дымка над могильными плитами. Ночью — Судья.

В одну из таких ночей он подбросил труп очередного насильника к городским воротам с запиской, выжженной на пергаменте:
«Когда правосудие слепнет, скорбь становится свидетелем. И она не промолчит».
Его шаги беззвучны. Его дыхание сливается с запахом плесени и ночным ветром. Он переписал правила своего суда, сделав его поэзией тьмы:
Клеймо без свидетелей: Он выжигает свой знак на внутренней стороне двери, на обратной стороне зеркала — в углах, куда никто не смотрит. Это метка в его личной летописи, а не послание толпе.
Молчание вместо речей: Жертвы исчезают бесследно. Их отсутствие — единственный приговор.
Без ритуалов — только суть: Ритуал с гребнем Лилит остался, но слова стали лишними. Память живёт внутри, как тихий, никогда не заживающий шрам.
«Я не караю страх. Я караю выбор», — шепчет он, затачивая клинок в темноте.

Годы спустя, через лабиринт, полный призраков бывших союзников, Хакон вышел на след Силаса Блэка. Тот, кто запустил цепь страданий, теперь был стар и немощен, спрятан в особняке, полном наёмников. Для Хакона это было лишь формальностью.
Хакон вошёл без шума. Охранники падали один за другим — ни крика, ни звона оружия. Только тихий стук тел о мраморный пол.
Силас сидел в кресле, глядя на закат.
«Я знал, что ты придёшь, — голос его был скрипучим.
Хакон не ответил. Силас посмотрел на него и, впервые за много лет, побледнел, как старый пергамент.
«Ты мог бы стать королём, — прохрипел Силас. — Вместо этого ты стал могильщиком».
Хакон поднял руку. На его наруче Череп, обвитый Плющом, мерцал в последних лучах закатного света.
«Я не караю тебя за прошлое, — сказал Хакон тихо. Его голос был сухим, как песок. — Я караю за то, что ты всё ещё дышишь».
Он не использовал клинок. Его пальцы, ставшие твёрдыми, как железо Наруча, впились в горло Силаса — медленно, без ярости. Это было не убийство, а завершение приговора.
Когда Силас умер, Хакон снял с его пальца кольцо-печатку — символ власти, что превратилась в прах. Он бросил его в колодец во дворе. Звук падения тонул в наступающей, всепоглощающей темноте.

Угол Забвения
Город давно свернулся клубком во сне, оставив свои окраины во власти тумана и неопределенности. Хакон двигался вдоль руин старого Рынка Специй — места, которое называли «Углом Забвения». Здесь камни пахли сыростью и тысячелетней ложью, а единственный звук издавала редкая, монотонная капель.
Хакон не охотился и не преследовал. Он просто был — тенью, следящей за тем, чтобы тьма оставалась на своем месте. Его Наруч Пожинателя Скорби выглядел тяжелым, словно выкован из остывшей судьбы.
Кош’Ак появился с противоположной стороны, идущий из-за обвалившейся стены, на которой был небрежно нацарапан символ семи лун. Он тоже не охотился. Он искал тишину — место, где какофония воспоминаний и проклятий была бы заглушена. Его Око Истины (единственный, голубой, фосфоресцирующий глаз) прорезало мрак, делая его самого странным, обнаженным маяком среди теней.
Их пути пересеклись в центре площади, где когда-то стоял колодец.
II. Сбой в Ритме
Моментом, который нарушил тишину, стало не нападение, а естественный, хищный акт. Из-под руин выскочил крупный, одичавший пёс, привлеченный запахом. Он не целился в людей, а схватил кусок гниющего мяса.
И пёс, и его добыча, внезапно застыли в одном и том же неестественном положении.
Хакон и Кош’Ак действовали одновременно, на основе рефлекса, которому их учили годы тренировок. Пёс представлял лишь фоновый шум, но его неожиданное движение было помехой.
Хакон, не сдвигаясь с места, метнул маленький, отточенный металлический шип, который застрял в камне в дюйме от головы пса.
Кош’Ак, движением, которое было хаотичным, но безупречно точным, бросил небольшой обломок черепицы, который ударил пса по носу, заставив его завизжать.
Шип Хакона и черепица Кош’Ака ударили о камни с интервалом в долю секунды. Пёс испуганно убежал, оставив тишину, которая теперь была наполнена напряжением.
Они оказались в трех метрах друг от друга, лицом к лицу. Ни один из них не знал, кто перед ним, но оба почувствовали резонанс.

Хакон первым поднял взгляд. Он увидел безволосого табакси с холодным, нечеловеческим светом в глазу. В этом свете Хакон увидел не просто мутацию, а работу, которую кто-то выполнил, чтобы создать фильтр правды. Он увидел родственную душу, приговоренную к абсолютной ясности.
Кош’Ак, в свою очередь, посмотрел на Хакона. Он не видел шерсти или принадлежности к расе — он видел тяжесть. Он видел железо, которое не было доспехами, но было клятвой. Он почувствовал ритм его сердца — одинокий, ровный, ужасающе контролируемый. В Хаконе не было хаоса его собственных проклятий, но была абсолютная, выкованная из боли, неотвратимость.
Они оба были продуктами насилия и отказа, но Хакон был сталью, а Кош’Ак — зеркалом.
Хакон нарушил тишину, его голос был сухим и низким:
«Ты видишь истину», — это было не вопрос, а утверждение.
Кош’Ак кивнул, его голос хрипел от неиспользования:
«И ты ее несёшь».
Хакон слегка сжал пальцы на Наруче.
«Твоя ноша тяжела».
Кош’Ак посмотрел на свои руки, в которых лежало тёплое танто Кош’Ары.
«Она хотя бы определена. Твоя... она вечна».
Момент был наполнен не враждой, а печальным пониманием. Это была встреча двух одиноких часовых, поставленных на разных концах одной и той же стены. Никто из них не спросил имени, профессии или цели. Это было не нужно.

Хакон медленно, с достоинством, кивнул. Его глаза, погруженные в тень, казалось, видели будущее Кош’Ака.
«Береги свое Око Истины», — произнёс Хакон. — «Оно может привести тебя к тому, что ты не захочешь видеть».
«А ты береги свою волю», — ответил Кош’Ак, указывая взглядом на Наруч. — «Когда она станет слишком холодной, ты перестанешь быть судьей. Ты станешь машиной».
Это было их единственное и достаточное прощание.
Хакон отступил первым, не поворачиваясь спиной, а растворяясь в густой тени разрушенной стены. Он уходил в глубину города, к его сердцу, где гнездилось зло.
Кош’Ак остался. Он смотрел на место, где стоял Хакон, пока его голубой глаз не зафиксировал лишь старую, пустую стену. Он почувствовал, что ему не нужно догонять. Их пути, как параллельные клинки, могли

идти рядом, но никогда не сойтись, пока их миссии не станут единой.
Он повернулся и пошел в противоположную сторону, к окраинам, к дикой, непредсказуемой пустоши.
Они разошлись, но оба унесли с собой осознание: они не одни. Где-то там, в городе, был еще один, сломленный и перекованный, который понимал, каково это — быть живым, но приговоренным.

В 1563 году вейтеры официально покинули Мозерам и поселились на Целисере. Для своей столицы они выбрали лес Дейли, где воздвигли Вейтран, ставший их оплотом и одним из самых удивительных городов Аларда. Далеко не все представители крылатого народа покинули Мозерам. Многие остались и начали борьбу с гилфоргами и соркисами. Вот только их действия привели к ужасным последствиям. До этого множество вейтеров поселились в городах торбов и бронтов, а также деревнях в глухих местах, не заботясь о происходящем вокруг. Действия сопротивления породили шквал ненависти, который обрушился на всех вейтеров без исключения. Их вырезали без сожаления, и новая волна беженцев устремилась на Целисер. Все дошло до того, что на Мозераме не осталось ни одного вейтера.

Тем временем на Целисере дела у крылатого народа шли намного лучше. При поддержке торбов и бронтов, а также без необходимости бояться за свою жизнь, вейтеры начали восстанавливать силы с огромной скоростью. Вскоре стало казаться, что крылатый народ всегда жил в здешних местах, но обида и память о доме никогда не покидала их сердца.

В 1879 году вейтеры официально вступили в союз с бронтами и торбами. Именно тогда родился «Хэйминум». Стоит заметить, что данный союз носил скорее официальный, чем реально полезный характер. Дело в том, что вейтеры и так были целиком и полностью интегрированы в общество торбов и бронтов, ведь восстановиться в такие кратчайшие сроки без поддержки было просто невозможно. В архивах хранятся записи, что вейтерам предложили вступить в союз как только они переселились на Целисер, но их правитель ‒ золотой корфин, отказался. Он сказал, что в союз образуется равными и пока его народ не накопит достаточно сил, чтобы говорить с торбами и бронтами на равных, альянса было не видать. Более трехсот лет понадобилось вейтерам, чтобы достигнуть нужного уровня и сдержать свое обещание.

Тем временем ситуация в мире становилась напряженней. «Видеам» наращивал силы и постепенно начал выдавливать «Хэйминум» с Мозерама. К этому времени там жило огромное количество торбов и бронтов, которые считали эти земли своим домом. А если тебя хотят прогнать из твоего дома, то ты точно будешь бороться. Особенно, если за твоей спиной стоит армия из тысяч бронированных гигантов. Началась эпоха войн.

Между «Хэйминум» и «Видеам» постоянно вспыхивали конфликты, которые заканчивались с переменным успехом. Но года шли и постепенно зоны влияния становились все четче. Торбам удалось закрепиться в четырех регионах, в которых впоследствии расположились четыре армии. Помимо этого, на островах Хален и Бахар образовались по городу, которые позднее станут округами торбов.

Но, помимо этого, конфликты происходили не только между союзами, но внутри них. Во время одного из таких вейтеры сделали свой ход. Крылатый народ накопил достаточно сил и отправился на Мозерам. Вейтерам удалось захватить озеро Пусат с окружающими его горами, а также расположенный в его центре остров Лаг. Они вернули свою Родину! Прямо на острове вейтеры основали город Элли, который стал пятым оплотом «Хэйминума» на Мозераме, а также единственным городом вейтеров за пределами Целисера.

Годы шли. Войны сменялись мирными днями и так круг за кругом. Народы варились в общем плавильном котле и постепенно состав союзов начал меняться. В настоящее время народы Аларда так сильно смешались, что в «Хэйминум» вступили целые кланы и племена гилфоргов, соркисов и акисов, которые по тем или иным причинам находятся в опале у союза «Видеам». Так, клан гилфоргов Анатей, который отличается своей белоснежной шерстью, оказался под угрозой уничтожения, так как один из их представителей будучи ханом обзавелся множеством врагов. Когда он погиб его родственникам не оставалось ничего, кроме как покинуть Мозерам и перебраться на Целисер, поклявшись торбам в верности, взамен на возможность остаться на их землях. Многие соркисы, которые не согласны с политикой их правителей точно так же были вынуждены покинуть родной дом и просить пристанище у «Хэйминума». Торбы, вейтеры и бронты обычно не отказывают беженцам, так как им прекрасно известно, что враг твоего врага, твой друг.

Одна из крупнейших гражданских войн началась в 3209 году. Группа великих родов и племен торбов захотели узурпировать власть и начали войну, которая поставила под вопрос само существование союза «Хэйминум». Дело в том, что вначале сепаратисты думали, что у них получится быстро захватить власть, но недовольство народа знатью и вельможами оказалось сильнее. Появившийся в тот момент на политической сцене Эничен Канафен, король заслуживший свой титул в честной борьбе, поднял под свои знамена недовольных и дал отпор врагам. Вот только силы оказались не равны, но на стороне Эничена были полководческий талант и поддержка народа. Это позволило ему повернуть ситуацию в свою сторону. Но враги не собирались так просто сдаваться.

В 3210 году сепаратисты запросили помощь у союза «Видеам» и те с радостью ее оказали. В случае победы революционеров, торбы обязаны были покинуть союз «Хэйминум» и тем самым положить ему конец. Все думали, что Эничен быстро падет, но судьба решила иначе. Уставшие от зверств сепаратистов и вражеских войск обычные торбы подняли бунт и стали всеми силами помогать Эничену. Война стала делом каждого и не смотря на превосходящие силы, враги короны стали терпеть поражения одно за другим.

В 3212 году, спустя 2 года после вторжения, произошла последняя битва войны, которая положила конец вторжения и получила название «Чудо у Нолит». Эничен Канафен вписал свое имя в историю и стал героем всего союза «Хэйминум». После этого уставшие от войны союзы прекратили войны и плотно занялись развитием.

Правление Эничена все признают золотые временем «Хэйминума». Он сумел сделать столько, сколько не удавалось иным за всю жизнь. Вот только все хорошее не может длиться вечно.

3 октября 3245 года Эничен Канафен погиб смертью храбрых в битве при ущелье Драфер, защищая отход гражданских от сил «Видеам». Король погиб, но силы «Видеам» были вырезаны подчистую капитаном королевской гвардии Эгроном Аладоном, который подоспел на помощь, но было слишком поздно.

На момент описанных в книге событий торбы обезглавлены. Князь бронтов слишком старый и почти отошел от дел, правитель вейтеров ранен и исчез с политической арены. Вакуум власти накрыл весь союз «Хэйминум» и никто не знает к чему приведет эта ситуация…

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547

Союз «Хэйминум» является одним из двух главных политических объединений, которые обладают наибольшей властью на Аларде. С древнего языка «Хэйминум» означает величие и такое название дано не просто так. В настоящий момент именно этот союз обладает наибольшей силой и занимает верховное положение Аладра. Ему принадлежат обширные территории по всему миру, а их представительства есть даже на территории врага. Но чтобы понять, почему «Хэйминум» вообще появился, следует обратиться к истории.

Из-за катастрофы невиданных масштабов горы Терфин обвалились, образовав ущелье Драфер и открыв торбам путь на юг, что позднее стало именоваться «Великим исходом». Именно с этого моменты народы Аларды ведут свое летоисчисление. Северные гиганты хлынули на плодородные земли лугов Рамадон, где встретили живших тут долгие годы бронты. Без сомнения вначале происходили стычки. Для четырехметровых гигантов крошечные, редко превышающие один метр в высоту речные жители казались легкой добычей, но жестоко просчитались. Сила бронтов поразила торбов и заставила оба народа смотреть друг на друга, как на равных. Между двумя народами зародились взаимоотношения, основанные на помощи и выгодном обмене знаниями и товарами. Но несмотря на это до появления настоящего союза было еще далеко.

Долгие годы запертые на севере, среди лишений и опасности, торбы продолжали путешествовать и основывать поселения, что в дальнейшем дало им неоспоримое преимущество перед другими народами Аларда. Города появлялись не только на Целисере, но и на Мозераме, Синальских острова, архипелаге Дифеа и даже на островах Хален и Бахар. Торбы обменивались знаниями с бронтами, гилфоргами, акисами, соркисами и вейтерами, двигая науку вперед с невероятной скоростью. От такого обмена выигрывали и остальные расы, что во многом и сыграло роль в образовании союза «Видеам». Но до этого момента, как и до образования «Хэйминум» еще должно пройти много времени.

Прошла почти тысяча лет, прежде чем в 1334 году между бронтами и торбами был заключен официальный союз, который стал прародителем союза «Хэйминум». На этот шаг народы Целисера толкнула нужда. Дело в том, что с Мозерама шли нескончаемые потоки беженцев и переселенцев, которые образовывались из-за войны между вейтерами и гилфоргами с соркисами. Жертвами этих конфликтов становились в том числе и торбы с бронтами, предки которых перебрались на Мозерам в давние годы. Появление чужаков порождало стычки и нарушение законов, что приводило к хаосу. В те времена еще не было точных границ, общих законов и какого-либо понятия государства. Из-за этого преступники совершали преступление на территории торбов, после чего убегали к бронтам, где у северных гигантов не было права и возможности наказать врага, а если же они это делали, то порождали конфликт уже с речным народом. Точно такие же ситуации происходили и в обратную сторону, что только добавляло беспорядков и хаоса в ситуацию. Необходимо было принимать решение и срочно, пока проблема не стала неразрешимой.

В 1334 году от Великого исхода торбы и бронты заключили официальный союз, который и стал прообразом «Хэйминума». Территории, контролируемые каждым из народов, оставались под их юрисдикцией, но на них распространялись общие законы. Торбы и бронты обязывались прийти на помощь каждой из сторон в случае конфликта с врагом, появились совместные политические институты, которые отвечали за разрешение конфликтов и за принятие важных решений. В общем началась плотная интеграция между двумя расами. Но даже несмотря на это, каждый народ обладал значительной автономностью в принятии решений по поводу своего развития, что даже сыграло союзу на руку. Дело в том, что бронты в основной своей массе не импульсивны и не склонны к необдуманным поступкам, что очень сильно сковывает их в принятии решений. Из-за этого речной народ почти не производил экспансию за пределы родных мест. Без сомнения, их представители в итоге живут по всему Аларду, но поселений бронтов за пределами Целисера так и не появилось. Тем временем торбы, который долгие годы жили в лишениях крайнего северы было голодны до всего нового. Именно они повинны в великом обмене народов и в их миграции, которая породила два великих союза. Северные великаны основывали поселения всюду, где появлялись и некоторым из них повезло трансформироваться в города. Некоторые, из которых и по сей день служат важными точками на карте, с помощью которых торбы влияют и контролируют на целые области и народы.

Тем временем на Мозераме у вейтеров дела шли все хуже. С самого своего появления небесный народ и гилфорги вели бесконечную войну, которая шла с переменным успехом для обоих народов. Но даже несмотря на это вейтеры не прекращали развиваться и их поселения расположились от крайнего севера, до гор Сахдер на юге. Все изменилось, когда гилфорги и соркисы заключили союз, который позднее превратится в «Видеам». Чаша весов качнулась в сторону степных воинов и для вейтеров начался конец. Постепенно их города уничтожались, и зона контроля сужалась. Все дошло до того, что под контролем вейтеров остались только озеро Пусат с окружающими его горами, а также расположенный в его центре остров Лаг. Особая грусть и тоска заключалась в том, что именно отсюда и начали свой пусть вейтеры. Именно их родной дом оказался последней цитаделью, которая готова была стать и их братской могилой. Не смотря на свою защищенность и замечательное для обороны месторасположение у небесного народа уже не было шансов. Рано или поздно гилфорги и соркисы сумеют преодолеть оборону и тогда вейтерам конец. Но даже несмотря на это, еды для всех собравшихся представителей небесного народа в горах и озере было недостаточно, а вылазки за их пределы каждый раз заканчивались множеством смертей. Вейтеры понимали все это и готовились дать врагам последний бой, уничтожив как можно больше жизней, но удача наконец повернулась к ним лицом.

Торбы и бронты прекрасно видели, что происходит, но не спешили вмешиваться. Их не связывали союзнические отношения ни с одной из сторон. Они просто наблюдали и ждали, что получится в итоге. Но в один момент все изменилось. Кто-то считает, что торбам просто стало жалко вейтеров, другие говорят, что они захотели захватить крылатый народ, третьи, что северные гиганты уже тогда знали, что им придется воевать против гилфоргов и соркисов, и таким образом хотели заполучить себе важного союзника, но факт остается фактом. Северные гиганты потребовали, чтобы остатки вейтеров выпустили с острова и позволили им беспрепятственно покинуть Мозерам. Крылатый народ был поражен. Многие не хотели покидать родные места, но в итоге здравый смысл победил. Вейтеры согласились. Для многих показалось странным, что соркисы и гилфорги согласились легко, но у этого решения были свои причины. Дело в том, что они тоже понесли огромные потери и вступление в войну с торбами и бронтами не сулило для них ничем хорошим. Мудрые правители знают, что иногда лучше отступить, особенно когда ты и так победил.

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547

Главы книги:https://author.today/reader/151994/1241589

И нет никакой Окопной Твари, уползла. И потому еще уползла, что здесь в номере за хмельным столом с молодыми людьми сидели невидимые и древние, как недра земли, первозвери — Змея-Надежда и Зверь-Невед. Змея-Надежда будоражила, крутила нервы, и в будущем рисовались картины чудесного спасения, а Зверь-Невед толстой лапой закрывал глаза от черного будущего. Не всем же им здесь пропасть.... Старцин поможет белошвейкам с билетиком на речной трамвайчик, ночью под огнем врага они проскочат на другой берег и обязательно спасутся, а сам старцин со своей подло заживающей ногой уплывет следом на пароходе с ранеными, и никто из них не достанется ни смерти, ни Соло.

Как говорят луолу вымерли очень давно. Последние встречи с ними были еще до обрушения гор и создания ущелья Драфер. Обитали луолу в пустошах Борра, а точнее под ними. В длину эти милые создания достигали 10 метров, а высоту в плечах доходили до 3. Луолу были одиночными зверьми, которые придерживались сугубо мясной диеты. А еще они очень хорошо определяли места скопления живых существ и могли ночью вылезти прямо посреди деревни. Именно это и стало причиной, по которой среди торбов эти существа имели отвратительную репутацию. И возможно поэтому они и вымерли.

По полу луолу было легко различать, так как у самцов на кончике морды рог огромный, 2-х метровых рог, с помощью которого они боролись за самок. Жили они в вырытых ими норах, а также в пещерах. Некоторые путники до сих пор проваливаются в проходы, которые остались со времен жизни этих существ. Но стоит заметить, что осталось их очень и очень мало.

По предания торбов луолу никогда не было много, но даже не смотря на свою небольшую численность эти создания умудрялись создавать огромное количество проблем. Они постоянно совершали набеги на поселения торбов и забирали под землю одного или двух северных великанов. Это продолжалось ровно до тех пор, пока торбы не начали объединяться в крупные союзы, а племенной строй начал отходить в сторону. Из-за того, что им больше не нужно было беспокоиться, что на них нападет сосед, северные великаны смогли высвободить силы на борьбу с давним врагом. Началось планомерное истребление луолу. В их туннелях разводили костры, наполняя их дымом. Туда отправляли вооруженные отряды. Торбы даже перенаправляли ручьи и реки, затапливая норы луолу. И стоит сказать, что эти действия принесли плоды. Нападения на поселения торбов прекратились.

Перед ними не стояла цель полностью истребить луолу, а только убрать их с территории, где они представляли прямую угрозу жизни торбов. Вот только дело пошло несколько иначе. Видимо оставшейся части луолу было недостаточно для нормального воспроизведения популяции и вскоре о них вообще перестали поступать какие-либо сведения. Торбам стало интересно, и они отправили множество отрядов в туннели луолу, но никого там не нашли. После этого луолу официально были признаны вымершими. Память об этих существах сохранилась в виде скелетов, которые хранятся в музеях и в частных коллекциях многих древних родов, члены которых принимали непосредственное участие в их истребление. Удивительно, но до сих пор иногда приходят данные о встречи с луолу. Вот только все они происходят в горах Терфин. К тому же все группы, отправленные на поиски луолу вернулись ни с чем. Большинство ученых считают, что путники просто перепутали луолу с цайборами, которые имеют определенное сходство с вымершим зверем. А у страха как известно глаза велики.

P.S. С этого момента и далее посты на Пикабу будут выходить не каждый день, а раз в неделю. Дело в том, что дальнейшие истории будут относится уже к самим народам, а также политической и религиозной жизни Аларда. Не исключаю, что в скором времени данная страница вообще может уйти в режим спячки. Чтобы и дальше следить за моим творчеством предлагаю присоединиться к странице на дзене https://dzen.ru/alard . Там контент будет выходить 5 дней в неделю.

Еще больше зверей и различных удивительных существ из мира Аларда вы можете найти перейдя в профиль. Начать знакомство с огромным и неизведанным миром Аларда можно прочитав первую книгу "Алард. Тень хаоса" из цикла "Алард", которую вы найдете по ссылке: https://www.litres.ru/author/rey-bo/ или же: https://author.today/work/455547