Смертельные файлы
Кто видел смертельный файл, который вас пугал?
Кто видел смертельный файл, который вас пугал?
Знаю, знаю, это банально. Но с тех пор, как родился Эдвард, я хочу, чтобы он сказал “папа”.
“Папа”, “пап”, да просто хотя бы “па”! Что угодно подойдет.
А лучше все вместе!
Не знаю, когда началась эта одержимость… вероятно ровно в то время, как Эдди пулей вылетел из родовых путей.
Первый ребенок что-то сдвигает в вашей голове.
Раньше я думал о футболе, о том, что надо бы сменить масло в машине, о том, что будет на ужин. А потом, вдруг, БАЦ! и мы возвращаемся домой с Ханной и новым маленьким человечком на руках. И в тот же момент я сосредоточился исключительно на том, чтобы услышать “папа”.
Ханна, кстати, не меньше хочет услышать “мама”. Обычно это слово получается первым, черт бы его побрал. Малышам легче дается буква “м”.
Но все же шанс, что “папа” обойдет ее на финишной прямой есть. Надо просто хорошенько подготовиться и все получится.
Эдди неделями учился спать, есть… приспосабливался к жизни вне материнской утробы.
А потом пошли первые звуки. Гонка началась.
– Па-па, привет, па-па! – чеканил я в паре сантиметров от его улыбающегося лица.
– Ббблабабабабалллллбб – отвечал Эдди.
Шли дни, потом недели. Я тщательно следил за тем, чтобы почаще бывать с малышом, перемежая случайные вброшенные Ханной “мама” целым шквалом “папа, папа, скажи папа!”
– Ббблабабабалллллбб!
Парень старался изо всех сил.
Эдди был с нами уже несколько месяцев, когда, наконец, прозвучало его первое настоящее слово.
– Жук!
Жук??? Да ты издеваешься!
– И вот это его первое слово? – Ханна так же озадачена, как и я.
– ЭЭЭ… ну уж нет. Эдди. скажи нам “папа” или “мама”. Ты можешь!
– ЖУК! – взвизгнул Эдди.
Мы с Ханной обменялись удивленными взглядами.
– Это ты его научил?
– Нет! А ты?
– Нет конечно… наверное подхватил от игрушки или из песенки. Так странно.
Но “жук” не испортил вечеринку.
Мы радовались чертовому жуку так же, как радовались бы “папе” или “маме”, умело скрывая смятение ради Эдди.
И да, моя решимость никуда не делась.
В те выходные я качал Эдди на руках, пытаясь уложить его поспать в перерывах между тренировками по речи.
– Жук, – безупречно пробормотал Эдди в пятнадцатый раз за неделю.
– Да, дружок, я тебя слышу. Жук.
– Жук.
И, я клянусь, Эдди показал на жука, ползущего по полу. Понятия не имею, как он его вообще заметил, но факт в том, что жук был на месте.
– Жук!
Черт, этот пацан знает, чего хочет. Эдди извивался в моих руках, тянулся к жуку и, очевидно, полностью проснулся.
– Ладно, Эдди, ладно.
Я опустил его на пол, позволяя подползти к жуку, вовсе не спешившему убегать.
– Жук, жук, жук, – ни разу ее я не видел Эдди таким взволнованным.
– Да, малыш, жук. Жук.
Вообще-то впечатляло, что он смог правильно распознать эту букашку. Я почти достал телефон, желая увековечить момент, но вдруг Эдди взорвался гневом.
– ЖУК, ЖУК, ЖУК!
Я еще ни разу не слышал у него такого громкого голоса. Очень громкого. Почти как самый отчаянный плач.
– Ты хочешь…
БАМ!
– Жук!!!
Эдди убил жука сжатым кулаком.
– Боже, Эдди.
Он уставился на беспорядок, который сам же и устроил, и радостно завизжал, празднуя победу.
Я поднял его и отнес к раковине.
Ханна была бы недовольна, если бы обнаружила у сына на руках кишки жука.
***
Эдди больше не говорил “жук” с тех пор, как убил то насекомое. Теперь у него появилось новое слово.
“Коко”
Если вы вдруг не заметили, снова не “мама” и не “папа”. Но уже ближе. Тоже два слога. Одинаковых слога.
Мы почти сделали это.
– Коко!
Неведомым образом Эдди запомнил имя нашей чихуахуа. Наверное слышал, как мы ее звали. Наверное ему проще произносить слова на “к”, чем на “м” или “п”.
Коко совсем старенькая, едва видит, едва слышит, так что маленький негодник кричащий ее имя наверняка вызывает у старушки столько же недоумении, сколько и у нас с Ханной.
Хотя это довольно мило.
Между ними похоже установилась связь, как в той короткометражке Pixar, помните, про… хотя что-то я сам не помню про что, не важно.
Эдди зовет Коко. Та подходит, держась на расстоянии в несколько метров.
Эдди снова и снова кричит “КОКО!”, пока не выматывается. А потом цикл повторяется, после неизбежного сна.
Эдди не только выучил второе слово, но и стал куда более подвижным. Он всюду начал ползать, играть с едой… А это значит, что теперь пацан стал королем своей детской, в которой можно болтаться, сколько влезет, пока мы с Ханной работаем по дому. И, конечно за ним наблюдаем.
По крайней мере, мы думали, что это сработает.
Было воскресенье. Я одним глазом смотрел футбол, Ханна пошла по магазинам.
Каждые несколько секунд я проверял Эдди, убеждаясь, что он наслаждается жизнью и не попал в неприятности.
Но время шло, рано или поздно, мне все равно пришлось бы воспользоваться туалетом. Меня не было буквально две минуты, может меньше.
– Коко, Коко, Коко, КОКО!
Уже несколько дней он так яростно не звал Коко. Вопли было слышно по всему дому.
Я мигом вернулся в детскую, и сразу понял, отчего сын так восторженно визжал.
Коко была мертва.
***
К тому времени, как Ханна вернулась домой вечером, я уже похоронил собаку на заднем дворе.
Жена была раздавлена. Мы любили эту крохотную старушку.
Хорошенько поплакав и устроив мини-похороны, мы открыли бутылку вина и пытались придумать, что посмотреть по телевизору.
– Значит… ты ее нашел? – Ханна наконец-то нашла в себе силы заговорить об этом.
– Да. Коко просто… уснула и не проснулась.
– Это к лучшему. Мы же все равно знали, что это случится.
– Конечно. Она прожила долгую жизнь.
Ханна вздохнула, переключая каналы.
– Принесешь попкорна?
– Конечно.
Я еще раз внимательно посмотрел на жену, прежде чем выйти из комнаты.
Она ничего не заподозрила.
Из уважения к брезгливости Ханны (и в попытке избежать ужасной правды) я избавил ее от подробностей. Точнее, откровенно солгал.
Попкорн лопался под шапочкой из фольги, а в моей голове явственно проступали образы.
Коко умерла не во сне.
Собака пролезла через прутья калитки на дверях детской, я тогда подумал, что это и вызвало у него вспышку яростных завываний “Коко”.
Я вошел в детскую, запер за собой калитку и обнаружил Эдди, заливающегося визгом в углу.
Коко висела в его руках.
– Кокоооооооо!!!!
Малыш выдавливал из собаки жизнь.
Я тогда закричал. Отобрал животное, сразу, как только увидел, но было поздно.
Собака уже была мертва.
– Эдди! Зачем?! Что ты наделал?!
Дыхание сына замедлилось.
Он посмотрел мне в глаза и улыбнулся.
– Коко.
Я уложил ребенка в кроватку, похоронил Коко и стер записи с камер наблюдения.
Честно говоря, пока все это с трудом укладывается у меня в голове. Эдди же просто случайно прихлопнул жука в тот раз?..
Просто я никогда не слышал о подобном…
– Дорогой! Иди скорей!
– Почти готово, – крикнул я в коридор, вдруг осознав, что стою тут битый час, захваченный своим ПТСР.
– Скорей!
Я выключил огонь и побежал обратно в гостинную. Пульс внезапно участился.
– Все нормально?
Ханна держала Эдварда на руках. Их лица сияли улыбками.
– Давай, малыш, скажи ещё разок. Давай…
Я в замешательстве посмотрел на Эдди. Наши глаза встретились.
– Папа!
Ханна торжествующе ахнула.
– Не могу в это поверить! Уже третье слово!
У меня отвисла челюсть.
– О, я так тебе завидую. Тебе ооочень повезло, дорогой!
– Папа… Папа!
Я должен был бы радоваться, но внутри все застыло от ужаса.
– Папа! Папа! ПАПА!!!
– Он и правда это говорит! Вау!
Ребенок протянул ко мне руки.
Он сказал “папа”. А это значит, что однажды, в случайный момент…
Я буду следующим.
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
Всем прюветы!) Я — начинающий писатель. В инете известна под ником Arladaar. Пишу в жанрах ужасы, мистика, дарк фэнтези, и русреал. Главный мой портал — сайт Author Today, где у меня есть коммерческий статус, в меньшей степени — Литнет, где моё присутствие чисто формально. Но почти все книги есть и там. Спонтанно решила завести аккаунт и на Пикабу, чтобы писать здесь какие-то короткие вещи, которые остаются за кадром коммерческой литературы. Это в большинстве будут рассказы, новеллы и эссе. Надеюсь на снисхождение к новорегу, если что-то сделала не так))) Начну с конца. Так лучше, потому что первые рассказы я писала в 13 лет, и они очень и очень несовершенны. Первый рассказ называется "Бессмертный". Это готическая новелла в лоре викторианского Лондона.
История сия, уважаемые дамы и господа, весьма интересна и поучительна, особенно для умов юных поколений, кои мне, увы, не суждено более никогда узреть лично и поведать оным цепь диковинных событий, приведших меня к нынешнему чудовищному концу.
Моё имя — сэр Джонатан Иезекииль Вудсвилл. Род наш преуспел ещё во времена Кромвеля, и с тех пор более всего занимался мореходством, кораблестроением и сдачей морских судов внаём всем, у кого были деньги, начиная с каперов Его Величества и заканчивая капитанами Ост-Индской компании, торгующей золотом, специями и рабами во всех частях света.
При оных занятиях, неблаговидных с точки зрения благочестия и нравственности, мировоззрение и догмы пуританских предков отдалились от нашего рода. К моему рождению широкая слава, повествующая о дурных обычаях семейства Вудсвиллов, распространилась далеко от семейного поместья, кое непрерывно богатело и прирастало территориями, разоряя всё, до чего дотянулись грязные лапы его обитателей.
С детства и отрочества я погряз в дурных привычках и непотребстве. С тем и вошёл во взрослую жизнь. Пока грешный отец мой зарабатывал и преумножал семейное достояние, я проматывал его в ночных заведениях и самых отвратительных кабаках Лондона, забросив учёбу в университете, тем не менее регулярно получая средства на своё содержание из рук ничего не подозревающих родителей.
Извращённая тяга к безумству и пороку иногда заносила меня в такие чудовищные места, представить существование которых не мог даже самый изощрённый в отвратительных деяниях мозг закоренелого лондонского преступника и убийцы.
Я как сейчас помню этот мрачный тёмный вечер, начавшийся рано из-за мерзкой непогоды. Кривая окраинная улица. Проститутки, бродяги в лохмотьях, телеги с грудами брусчатки. Этот чёртов дождь, сыплющий из низких свинцовых туч прямо на булыжники мостовой перед тускло освещённым входом в китайскую курильню под названием «Вечная жизнь». Я ступил на порог, как будто шагнул в ад. Так и было. Три дня прошли незаметно, и, когда я, усталый от извращений и мерзостей, вышел обратно на свет божий, перед входом увидел оборванную цыганку-нищенку, чудом избежавшую работного дома. Вся в жалких лохмотьях, она стояла перед китайским вертепом и просила милостыню неизвестно у кого, протягивая костлявую ладонь поперёк пустой улицы.
— Сэр, подайте пенс бедной несчастной женщине на кусочек хлеба и стаканчик пива! — гнусаво протянула она, неведомо каким образом угадав моё присутствие.
Демон ярости завладел мной, и я, неожиданно для самого себя, несколько раз сильно ударил тростью с медным набалдашником по тщедушному телу старой ведьмы, а потом плюнул в её закрытые бельмами глаза, из которых уходила жизнь и на которые падал всё тот же серый лондонский дождь.
— Даже ради вечной жизни я не дам тебе ни один пенс, старая мразь! — заорал я и раскроил голову несчастной, а потом спокойно отправился домой, не видя, что за мной из мрачной подворотни наблюдают чьи-то темные быстрые глаза, сверкающие белками во тьме.
Ночью со мной случился апоплексический удар. Мой несчастный мозг, до отказа нагруженный непотребствами в течение последних нескольких недель, не выдержал и разорвался, залившись кровью. Я успел лишь удивиться, выронив сигару из руки и уронив на пол голую молодую прелестницу, сидевшую у меня на колене. А потом я умер.
Но, как оказалось, не совсем... Через какое-то время я очнулся от странного скребущего звука. Нечто странное хрустело у меня в голове. Я попробовал пошевелиться, однако не получилось. Руки и ноги не слушались меня. Да и зрение, похоже, покинуло навек. С ужасом я почувствовал, что веки совершенно не шевелятся. Я ничего не видел, кроме абсолютной тьмы. И не слышал, кроме отвратительного скрежещущего звука.
Лишь потом я догадался, что это за звук. Черви. Они поедали мой мозг. Поэтому я слышал звук их жвал, перемалывающих моё тело. Потом я думал много о чём, будучи слеп, нем и недвижим, погребённый под семью фунтами сырой земли рядом с фамильным склепом. Через полсотни лет слух понемногу вернулся ко мне. Я слышал многое. Грохот неведомых машин, сносящих старое кладбище. Громкие взрывы и рёв сирен ещё через полсотни лет. Там шла война. И снова грохот неведомых машин через следующие полсотни лет. А потом звуки стройки, перемешиваемого цемента и голоса рабочих. Через какое-то время я услышал звуки людей, ходящих за покупками по огромному торговому центру, как они назвали то, что построили. Смех детей, звуки какого-то непонятного мне кино.
Я всё это слышал, погребённый на глубине в семь футов. Ведь я давно уже мёртв. Лишь мерзкое колдовство цыган, подсмотревших, как я убил их мать, сделало меня бессмертным. И теперь долгие миллиарды лет, до скончания нашей вселенной, моя душа будет внутри изъеденного червями скелета, заточённого в тисовый гроб с орнаментом Вудсвиллов на крышке. Я получил вечную жизнь совершенно бесплатно.
Когда же снял шестую он печать,
Взглянул я вновь, и вот — до оснований
Потрясся мир, и лик луны — как кровь;
И звезды устремились вниз, как в бурю
Незрелый плод смоковницы, и небо
Свилось, как свиток хартии, и горы
Колеблясь, с места сдвинулись;
и все Цари земли, вельможи и владыки,
Богатые и сильные, рабы
И вольные — все скрылися в пещеры,
В ущелья гор, и оворят горам И камням их:
«Падите и сокройте Нас от лица Сидящего во славе И гнева Агнца:
ибо настает Великий день Его всесильной кары!»
Когда же снял шестую он печать,
Взглянул я вновь, и вот — до оснований
Потрясся мир, и лик луны — как кровь;
И звезды устремились вниз, как в бурю
Незрелый плод смоковницы, и небо
Свилось, как свиток хартии, и горы
Колеблясь, с места сдвинулись;
и все Цари земли, вельможи и владыки,
Богатые и сильные, рабы
И вольные — все скрылися в пещеры,
В ущелья гор, и оворят горам И камням их:
«Падите и сокройте Нас от лица Сидящего во славе И гнева Агнца:
ибо настает Великий день Его всесильной кары!»
1903 Иван Бунин День гнева: Апокалипсис, IV
(Пролив Сталина. История в работе)
Паранормальное Странное существо было в лесу и снято на камеру случайно
Такое вот чудо встретил по дороге. Душу Богу отдать не проблема от увиденного
Было мне десять лет, я перешла в пятый класс. Состояла квартира из двух комнат, в последствии одну мне пришлось делить с братом, из лоджии(в простонародье балкон), кладовки, ну кухни собственно, уборной. В первые две недели наш переезд казался просто фантастически удачным. До школы три минуты пешком, до работы близко, не повезло, в каком-то смысле, брату, до института добираться минут 10.
По прошествии двух недель у меня начали переставляться вещи. Первые несколько раз я ссылалась на дрянную девичью память, но в скором времени отговорки у меня закончились. Однажды ночью мне приспичило в туалет. Выходя с уборной, черт заставил меня посмотреть в зеркало. Сначала кроме взлохмаченной сонной девчонки я ничего не увидела, но краем глаза заметила открывшуюся дверь в кладовку и, могу поклясться, шмыгнувшую туда тень.
А на следующий день я слегла с температурой. Приятного мало, сами знаете. В один из больничных дней, когда родители были на работе, а я, великодушная сестра отпустила брата погулять, которому было поручено следить за мной, снова кое-что случилось. У меня болела голова и я решила, что если поспать время пройдет быстрее, так я решила дождаться родителей, или брата. Задремала, но проснулась от противного, ехидного смеха в углу моей комнаты. Меня всю заколотило, страх был чуть ли не панический; наверное, всем тут знакомо выражение лица напуганного человека. Я закрыла глаза, пролежав так до прихода с работы родителей, безо сна. Рассказывать родителям я не стала, зная их реакцию, мол, болеешь деточка.
Такие, значит, бывают злорадные домовые. И домовые ли?
Источник: https://t.me/look_from_darkness/162
Этот рассказ является вымышленным произведением и не имеет отношения к реальным событиям или людям. Наслаждайтесь чтением без принятия его за истину!