27 марта 1948 года, почти 70 лет назад, огромная моторизованная колонна покинула Иерусалим и достигла осажденного Гуш-Эциона. Задержка на обратном пути в Иерусалим обернулась долгим и трудным боем.

«Большой конвой с едой, снаряжением и подкреплением благополучно прибыл в Гуш-Эцион в субботу утром после нескольких незначительных столкновений с бандитами по пути. Конвой разгрузил груз и тронулся в Иерусалим после 11 часов».

Вот так просто газета «Давар» от 28 марта 1948 года описывает начало великой драмы колонны «Наби Даниэль», накануне покинувшей Иерусалим.

Это была огромная колонна из 45 грузовиков, четырех автобусов и 14 бронемашин, загруженная 120 тоннами еды, оборудования и материалов, предназначенных для осажденного Гуш-Эциона. Полторы сотни мужчин и женщин ехали, чтобы остаться в анклаве и помочь его защищать.

Члены конвоя перед его отправкой.

С воздуха колонну защищал оснащенный бомбами легкий самолетик Oyster J1 Autocrat, за характерный звук двигателя прозванный в армии «Примус».

Из дневника Аарона (Роника) Гилада из Дгании: «Механизированная колонна отправляется в путь. Такой длинной колонны еще не видел Иерусалим. Люди на улицах смотрят вслед, дети машут руками. Две тысячи лет евреи не видели такой концентрации передвижных средств, оружия и людей. Конвой медленно прошел через железнодорожную станцию, мимо монастыря Мар Элиаса и направился в Вифлеем на пути к Гуш-Эциону. Дороги все еще пустынны. Вифлеем начал просыпаться. Обычная поездка?»

Конвой быстро достиг Гуш-Эциона – около 9.30 утра. «Невозможно описать радость осажденных, это был настоящий праздник», – вспоминал один из бойцов колонны Й. Бен-Яаков.

Конвой должен был в течение получаса разгрузить припасы и оборудование, а затем немедленно отправиться в путь, прежде чем арабы этого района смогли собрать силы и укрепить контрольно-пропускные пункты. Работа шла по графику. Но вовремя конвой уйти не смог.

Разгрузка колонны Наби Даниэль возле «Одинокого дуба» – семисотлетнего дерева, вскоре ставшего символом тоски по Гуш-Эциону, а после восстановления анклава – символом возвращения туда.

По-видимому, главными виновниками фатальной задержки были быки и два мула, которых нечем было кормить в Гуш-Эционе. Поэтому конвой согласился доставить их в Иерусалим. Загрузка заняла много времени.

Два мула погружены в кузов.

Другая значительная задержка была вызвана загрузкой легкого самолета – еще одного Oyster’а, который месяцем раньше, поврежденный арабским выстрелом, достиг Гуш-Эциона и остался на взлетно-посадочной полосе.

Подбитый самолетик «Примус» на взлетной полосе в Гуш-Эционе.

Незадействованные в этом участники весело фотографировались, забыв о возможной опасности на обратном пути.

Наконец загрузка завершилась.

Колонна отъезжает от Кфар-Эциона.

Весть о конвое успела достичь арабских ушей, и сотни вооруженных боевиков заступили на стражу в десятках импровизированных укреплений. «Примус» увидел угрозу и предупредил о ней. Через несколько заслонов конвою удалось прорваться. Но ему сильно повредила растянутость – машины шли на большой дистанции друг от друга.

Дистанция между машинами.

«Около бассейнов Соломона, к северу от Вифлеема, недалеко от арабской деревни Наби-Даниэль, которая доминирует над этим районом и находится в 8 км к югу от Иерусалима, они столкнулись с тяжелым контрольно-пропускным пунктом и сильным огнем со стороны крупных арабских сил.

Согласно одному из источников, бойцы конвоя смогли войти в деревню Наби Даниэль. Арабские боевики баррикадируются внутри одних домов и поджигают другие.

Из другого источника сообщается, что части Хаганы вечером вышли в район боевых действий, но из официальных источников подтверждения нет». - Газета «Давар» от 28 марта 1948 г.

Командир конвоя Цви Замир, будущий израильский военный и общественный деятель и начальник внешней разведки Моссад (сейчас ему 94 года), приказал всем способным это сделать водителям вернуться в Гуш-Эцион и сам вернулся с ними, оставив командование своему заместителю.

Цви Замир в центре.

Десять машин смогли развернуться и собрать людей из поврежденных машин. По дороге им пришлось опять прорываться через арабские укрепления. Осталась 41 машина со 180 бойцами. Замир определил место боя как Наби Даниэль, и это дало конвою имя.

Около сотни бойцов конвоя заняли позицию в одном из домов, на крыше установили пулеметы. В них непрерывно стреляли. Осажденные устали, были голодны, воды у них не было.

Дом, где забаррикадировались бойцы конвоя.

Одновременно бой шел у бронемашины, подбитой на одном из укреплений. 15 бойцов не могли покинуть ее из-за непрерывного плотного обстрела и из-за того, что некоторые были ранены.

Их командир Зерубавель Горовиц приказал, чтобы все, кто сможет, немедленно покинули машину и бежали к Гуш-Эциону. Горовиц прикрыл их отход огнем, он не был ранен, но остался с ранеными, а когда арабские боевики приблизились, взорвал машину. Зерубавель Горовиц получил «Медаль за героизм» ЦАХАЛа посмертно, став одним из двенадцати героев Войны за независимость.

Старший лейтенант Зерубавель Горовиц (1924 - 1948 гг).

Осажденный дом был на грани захвата арабами.

Не было другого выбора, кроме как обратиться к англичанам за помощью. Англичане прибыли на следующий день. Еврейских бойцов заставили сдать оружие. А британцы передали это оружие и бронетехнику арабам.

Один из врачей Красного Креста и Полумесяца пытается оттеснить арабов. На переднем плане – британский солдат.

Британский полицейский рядом с группой арабов во время переговоров. В центре автобус с разбитыми стеклами.

Конвой, так легко пробившийся к Гуш-Эциону и доставивший множество припасов и людей для защиты анклава, сам был наголову разбит. 14 человек пали. Водитель Хаим Фейбловиц до 1996 года считался без вести пропавшим.

Из большого конвоя потеряли 10 бронемашин, четыре автобуса, 25 бронированных грузовиков и 150 единиц огнестрельного оружия. Погибших привезли англичане, и они были захоронены на кладбище в Санхедрии.

Но большинство вышедших из Иерусалима бойцов и водителей всё же туда вернулось.

Дело конвоя «Наби-Даниэль» вышло за рамки сражения в Гуш-Эционе и оказалось одним из самых сложных сражений в Войне за независимость. Были сделаны решающие выводы – чтобы подобное никогда не повторилось.

Источник

Афганистан – это чужая земля, чужие люди и чужой воздух. Афганистан - это чужое всё. И законы здесь тоже чужие. Но ты обязан их соблюдать. Иначе – ранение в лучшем случае, а в худшем – цинковый гроб, фуражка на крышке и троекратный залп.

Правило первое. Дважды в неделю пить делагил. Не забывать. В противном случае – малярия.

Правило второе. Свой участок дороги знать с закрытыми глазами. Каждую песчинку, камушек, веточку. Видишь любое изменение – замри! Там притаилась смерть. С ней разберутся сапёры.

Правило третье. Если ты водитель «Урала» - береги его. Это пол метра жизни. Это подрыв не под тобой, а впереди. Это шанс не погибнуть. Это не «КамАз».

Правило четвертое. Самое главное! Ехать только по колее! Только! Не сметь отклоняться в сторону ни при каких обстоятельствах. Вне колеи – смерть.

Правило пятое.

— Товарищи солдаты, — замполит роты внимательно посмотрел на строй, — помните Ивана, танкиста-мехвода?

— Так точно!

— Вчера он улетел домой, запаянный наглухо. Курнул перед выездом и съехал с колеи на полметра, прямо на фугас. Кто желает повторить его судьбу, шаг вперед!

Строй не шелохнулся.

— Хотите вернуться живыми? – рыкнул лейтенант.

— Так точно!

— Тогда забудьте про чарс (легкий наркотик – авт.) и остальное. Они расслабляют, а в дороге или в бою - это смерть.

Правило шестое. Ничего не трогать! Что бы там не лежало. Иначе…

— Будет, как со мной, товарищ лейтенант.

На соседней койке, грустно глядя на правую ногу, сидел минометчик из 11-й роты:

— Увидел гильзу. Зачем-то пнул, ну и вот, почти до колена. Могло быть и хуже, но я знаю…

… седьмое правило. Жгут накладывать точно по ране. Тогда и резать будут по жгуту. А это шанс, что тебя не сточат по самые яйца, и будет к чему прицепить протез.

И последнее, восьмое правило. Верь, что ты вернёшься живым, и что небеса услышат твою просьбу. Как и просьбы тысяч пацанов-срочников, их взводных и ротных, врачей и медсестёр, водителей и…

Всех, кто оказался на этой проклятой земле.

(Основано на реальных событиях. Рассказал, прочитал и одобрил Литвинский Игорь Георгиевич, в 1986-1988 - заместитель командира 10-й роты (позывной - "Рубин-10") 4-го мотострелкового ("пустынного") батальона 70-й гвардейской мотострелковой бригады).

Автор: Андрей Авдей

Источник

Однажды разговорился со знакомым ФСИНовцем, и тот поведал очень занимательную историю. Далее с его слов:
Привезли мы этап с ЗОНЫ в Следственный изолятор. Естественно все с баулами полными вещей. А как известно, то что разрешено на ЗОНЕ, зачастую запрещено в СИЗО. Ну и естественно начался долгий процесс досмотра вещей спецконтингента и самих з/к.

Несмотря на то, что з/к было не очень много, человек 5 всего, ну не часто сидельцы едут из зоны в сизо, процесс затянулся из-за большого количества вещей. А так как по правилам, во время досмотровых мероприятий, проводимых принимающей стороной, должны присутствовать представители стороны передающей, поэтому наблюдал за всем этим процессом.

Для ускорения процесса приема з/к в СИЗО очень часто полный досмотр, сочетается с медицинским осмотром, а так как сидельцы любят засовывать разные запрещённые вещи в потайные полости своего тела, так называемый воровской карман, то их так же тщательно осматривают, заставляя приседать...
И вот идет уже 2 час, досматривают пятого з/к, дежурный сидит заполняет журналы и протоколы, помощник потрошит баулы, извлекая оттуда всяческую запрещенку, параллельно командуя з/к раздеться. Фельдшер в это время производит визуальный осмотр на наличие телесных повреждений, берет кровь на анализ, делает флюорографию.
И вот завершающий этап. Помощник дежурного просит сделать несколько приседаний. У з/к немного забегали глаза, но он всё же присаживается. Один раз, второй, третий.
И тут в тишине большой досмотровой комнаты, нарушаемой только перелистыванием журналов дежурным, и негромким сопением з/к не привыкшего к физическим упражнениям, раздается глухой металлический звон.

Мгновение, и внимание всех присутствующих в комнате, приковано к з/к, у которого из заднего прохода вылетела самая стандартная банка сгущенки...
Думаете занавес? Как бы не так.

Дежурный:
- Во сластена. Я всякое видал за время своей работы, но такое у меня впервые. Давай так Показывай как ты ее запихнул туда, а я тебе разрешу ее пронести.

З/к приседает еще раз, сгущенку то пронести хочется, и пытается запихнуть невпихуемое в отверстие для этого не предназначенное. И в процессе этих попыток, у него оттуда вылетает еще одна банка сгущенки...

Вообще не зашёл фильм.

По сути спонтанно начал беспределить шериф, эти спонтанно начали погром.

Потом громили таких же простых трудяг как полицейский участок в Техасе и много чего. На непосредственную работу тоже наклали. Куда хочу туда и еду, свобода, далее песенка из бременских музыкантов.

И прощают им, типа угнетали. И политики, которые на этом пытаются заработать очки.

Ничего не напоминает?

Можно взять Вина дизеля из форсажа, с его цитатами про семью, дорогу и прочее, идеально впишется.

В общем посмотрел недавно и нет того восторга, который есть у остальных.

Хотя скорее всего утёнок стал образцом для роли Арагорна в фильмах Джексона, прям один-в-один.

Для тех, кто будет люто и яростно минусить - вы скорее всего смотрели фильм в детстве, тогда это было шедевром и прочее. Понятно почему сейчас фильм тоже кажется таким же.

Олдерни - остров в составе Нормандского архипелага, расположенного, собственно, у берегов Нормандии. Этот архипелаг - единственная территория, принадлежавшая британской короне, которая попала под оккупацию непосредственно нацистской Германии. Другие их территории были захвачены иными странами Оси.

На начало войны на острове проживали 1500 человек. Большая часть из них были эвакуированы британским флотом или своими силами перебралась на один из самых крупных островов архипелага - Гернси, откуда один фиг вскоре пришлось тикать. Немцы решили там отгрохать часть своего мастерплана - комплекс прибрежных артиллерийских батарей Атлантическая стена для контроля над морским трафиком в данном регионе.

Другой из самых крупных островов архипелага называется Джерси.

Олдерни сейчас называется островом Святой Анны, по ход...

Также в январе 1942 года они сдали в эксплуатацию четыре лагеря военнопленных: трудовые лагеря Гельголанд и Боркум и концентрационные Зюльт и Нордерней. Они были построены нацистской организацией Тодт (OT) для размещения рабочей силы, используемой для строительства укреплений, включая бункеры, огневые точки, туннели, бомбоубежища и другие бетонные и полевые укрепления.

Кроме того, в качестве тюрьмы использовали СИЗО при главном полицейском участке. Лагерь "Нордерней", в котором содержались русские и польские военнопленные, а также лагерь "Зюльт", в котором находились еврейские рабы, в марте 1943 года были переданы в управление СС под контролем гауптштурмфюрера Максимилиана Листа. В Олдерни насчитывается 397 могил, что, если добавить к числу погибших на кораблях людей, составляет более 700 из общего числа заключенных в 6000 человек, которые погибли до закрытия лагерей и перевода оставшихся заключенных во Францию в 1944 году. По возвращении на свой остров эвакуированные из Олдерни почти ничего не знали о преступлениях, совершенных на их острове во время оккупации, потому что к декабрю 1945 года, когда впервые гражданские лица смогли вернуться домой, всех пленных уже вывезли, а большинство представителей немецких войск, оставшихся здесь, не были старшими офицерами. Улики, однако, были разбросаны по всему острову: бетонными укрепления и кладбища для заключенных, которые использовались там во время оккупации.

Королевский флот время от времени устраивал блокаду острова, особенно после освобождения Нормандии в 1944 году. Интенсивные переговоры привели к некоторой гуманитарной помощи со стороны Красного Креста, но в течение пяти лет немецкой оккупации наблюдались значительный голод и лишения, особенно в последние месяцы, когда самим немцам было нечего жрать.

Немцы сдали Олдерни 16 мая 1945 года, через восемь дней после того, как союзники официально признали безоговорочную капитуляцию вооруженных сил нацистской Германии и конец Третьего Рейха Адольфа Гитлера, и через семь дней после освобождения Гернси и Джерси. 2332 немецких военнопленных были вывезены из Олдерни 20 мая 1945 года, оставив 500 немцев для проведения очистительных операций под британским военным надзором.

Жители Олдерни не могли вернуться до декабря 1945 года из-за масштабной операции по очистке, необходимой просто для того, чтобы сделать остров безопасным для гражданских лиц. Когда островитяне вернулись домой, они были потрясены, увидев, в каком состоянии находится их родина. Многие дома были полностью разрушены: немцы сожгли все деревянное, включая парадные двери, когда закончилось топливо. Архивные и вещественные доказательства всеобщей эвакуации в 1940 году и последующей оккупации Олдерни можно найти в Alderney Society Museum.

Что касается HMS Rodney. Линкор с самым крупным главным калибром в Британском флоте.

В этом рейде его миссией было прикрывать проход конвоя через Ла-Манш, он занимался бомбардировкой укреплений на Олдерни. Как пошутил один из комментаторов под роликом, это, пожалуй, единственная операция британского флота, которая была отменена из-за хорошей погоды.