Разборы Властелина колец. Мост Кхазад-Дума
Бильбо водил дружбу с Балиным, это было не так уж и давно, и Фродо встречался с ним, когда тот приезжал в Шир, но видя могилу Балина в Мории, Фродо смотрит на неё как сквозь тысячелетия, и ощущает, что это происходило не просто давно, а на другом конце света.
И находка гномьей летописи перекликается с Алой книгой – той, что пишет Бильбо, продолжение которой связано с судьбой Фродо. Балин был упомянут и в ней. Судьба книги Мазарбула печальна – рассыпавшаяся, потерявшая большую часть листов и текста, залитая кровью и обожжённая, рассказывающая трагическую историю об отчаянной попытке отвоевать Морию. Все до единого, кто писал эту книгу, уже мертвы. Эти две книги тоже части одной большой истории. Книга Мазарбула – сама История и есть, какую мы её знаем. С белыми пятнами, недосказанностью и подвигами, о которых память навсегда утрачена.
Заслышав шум и барабаны, Леголас и Гимли эхом повторяют последние слова из книги: «Они идут!» и «Нам не уйти!».
На протяжении всей главы герои слышат звук барабанов, созвучный слову Doom, которое можно перевести как «гибель, рок, судьба, приговор, страшный суд, смерть». Перевод ГГ и Кистямуров «Рок» здесь мне кажется удачным. КК оставили «думм», у них была на это причина. Перевод названия Mount Doom, также содержащего это слово, должен содержать корень «суд», это без вариантов. Но Толкин не одно это слово обыгрывает в разных контекстах, выводя на поверхность разные значения, у него это сплошь и рядом. И в Мории перевод «рррок» это, кмк, то, что здесь имел в виду автор. Судьба, суд – это ещё не обязательно приговор к смерти, суд может быть и справедливым, а вот рок – нечто беспощадное и неотвратимое. Также здесь созвучие с названием Мории на гномьем языке Кхазад-Дум. И с названием главы соответственно.
Фродо действует во время битвы как самый настоящий герой, но он не может нанести удар безнаказанно, чтобы не получить удара в ответ.
И даже если бы я решила ничего не писать по этой главе, вот эту цитату бы я принесла:
Gimli hewed the legs from under another (orс) that had sprung up on Balin's tomb.
КК: Гимли обрубил ноги наглецу, вспрыгнувшему на могилу Балина;
Ещё раз:
Гимли обрубил ноги наглецу, вспрыгнувшему на могилу Балина;
В фильме Джексона Гимли сам запрыгивает на могилу Балина.
По-моему, это отличная иллюстрация того, что фильм снят абсолютно не о том, о чём написана книга. Того, что там всё перевёрнуто вверх ногами и положительные герои совершают такие поступки, от которых оторопь берёт.
И я «щас спою» (с)
В очередной статье об отличиях фильма и книги ВК прочла чудесную версию, что Саурон в книге, оказывается, был… чёрной рукой с четырьмя пальцами (Голлум зуб даёт). Я не сообразила, что это кладезь, закрыла страницу, и так как у меня не сохранялась история, теперь кусаю локти. Вот балда, там были просто россыпи перлов! Вообще заметила, что писатели таких статей почему-то не удосуживаются сами себя проверить, пишут по памяти, которая их сильно подводит.
На ютьюб миллион видео на тему Фильм ВК vs книга ВК, в интернете море статей, а по существу почти ничего. Все о каких-то мало значащих фактах, что, мол, нету Бомбадила, и у Брода встречал Глорфиндель, а между днём рождения Бильбо и уходом Фродо прошло 17 лет, а о сути ноль. Да леший бы с ним, с Бомбадилом, и даже с Глорфинделем. В фильме нет Фродо. Совсем нет. Вообще. Сэма нет тоже, но в отсутствие Фродо его отсутствие неудивительно и теряет актуальность.
Нужно ли смотреть фильм? Зависит от того, что вы хотите.
Если хочется посмотреть классный фильм про приключения хипстеров на войне, посопереживать их нелёгкой доле, то без шуток, кино может очень понравиться. Мне тоже оно понравилось в своё время. Просто нужно понимать, что Средиземье Джексона и Средиземье Толкина это две далёкие-далёкие друг от друга галактики. И что если цель понять, почему столько народу сходят с ума именно по Толкину, нужно читать Толкина, Джексон об этом не расскажет. У Джексона своя история и свои герои, даже близко не похожие на первоисточник, несмотря на то, что их одинаково зовут и они вроде бы в фильме тоже переместились из точки А в точку В.
Это хороший фильм? – да, очень. С прекрасной музыкой, хорошими актёрами, нереально красивой картинкой, результат работы очень многих талантливых людей.
Это хорошая экранизация Толкина? – отвратная. Потому что это глумление над Толкиновским миром, персонажами и идеями.
Я не люблю фильм, потому что он не просто исказил, он изгадил толкиновских героев, вывернул наизнанку идеи Толкина, и за красивой, очень красивой картинкой серая муть, и нет ничего того глубокого и настоящего, о чём рассказывает книга.
Если мы говорим о каком-то «не нашем» мире и другой эпохе, в первую очередь неплохо поинтересоваться, по каким законам живёт то общество, какой у них морально-нравственный кодекс, какое поведение в том мире считается достойным, а какое позорным. Допустим, в 21 веке вполне допустимо врать взахлёб взявшему тебя в плен, чтобы выкрутиться. Или королю по рождению страдать всю жизнь и маяться, не верить в себя, и удирать, сверкая пятками, от мертвецов, по чьи души он пришёл, такой весь крутой перец, и потом размазывать слёзы и сопли по лицу. Или сыну гондорского наместника приказать жестоко отпинать беззащитного пленника, а потом тыкать мечом в безоружного полурослика и считаться при этом суперположительным героем. А запрыгивать с ногами на могильную плиту своего родича? Но почему нужно со своим уставом лезть в чужой монастырь, то есть с современными нормами морали в миф?
Средиземье Толкина – это другой мир со своим кодексом чести. Врать там – покрыть себя позором. Фродо vs Фарамир «Не было третьего» против книжного «Не убивайте его, если найдёте». Голлум служит Фродо, Фродо не может отречься от него. Бросить тело погибшего хозяина приближающимся оркам, а самому спрятаться – немыслимо, а для толкиновского Сэма немыслимо втройне. Он и так себя с огромным трудом через «не могу, но надо» оторвал от погибшего Фродо, намереваясь потом вернуться, если сможет, и умереть рядом, и пошёл дальше с кольцом только потому, что надеялся, что Фродо там, высоко в горах, никто не найдёт. Похоронить в скалах его было просто невозможно. Услышь толкиновский Сэм орков чуть раньше – он просто защищал бы тело хозяина до тех пор, пока бы не погиб сам. И его окончательный выбор на перевале в книге – да пропади оно всё на свете, гори огнём и Кольцо и весь мир, моё место рядом с Фродо, живым или мёртвым. Он бросился убиваться об орков, нашедших Фродо. Просто не успел добежать. Вот такой Сэм в книге.
А для Фродо объявить кольцо своим было личной трагедией и личным крахом, несмотря на все доводы разума, что сопротивляться такой силе и победить не мог никто, а он совершил невозможное, продержавшись до самого Саммат Наура. Его ведь никто и не помыслил осудить, его как героя чествовали. А он после всего в Средиземье жить не смог.
Не могли герои завершить свой квест, когда они по дороге только и занимались, что выяснением отношений. Что это за Сэм, который не уважает и ни в грош не ставит Фродо, и что это за Фродо, который в рот глядит Голлуму? О чём он, этот Фродо? Почему он избранный, потому что его не жалко? Повесим ему, дурачку, на шею кольцо, чтоб самим руки не марать, и допинаем до Мордора. Когда он всё поймёт, уже поздно будет. Прэлэстно!
В книге он избран потому, что обладает светлой чистой душой, железной волей, таким же чувством долга, и такой любовью к миру, что готов за него душу свою отдать на растерзание злу, добровольно и осознанно. Он сразу в Шире понял, что дело дрянь и ему не вернуться. И принял это. Есть это у Джексона? Да ему в кино Сэм до последнего мозги пудрит, что они туда и сразу обратно. При этом морали не забывает читать. Сэм? Фродо? Морали?! Да он души в нём не чаял, только что не молился на него. И было за что. Перевёрнутые с ног на голову и, как будто этого было мало, вывернутые наизнанку отношения. Сэм там старший и главный. Почему тогда не он кольцо несёт? Чтобы у роковой расселины было кому подопечного с кольцом в лаву спихнуть?
История Фродо – это история осознанного самопожертвования и мученичества, история Сэма – это история служения своему нравственному идеалу, результатом которого для самого Сэма стало то, что он сам стал таким же. Отношения Фродо и Сэма – это пример христианской любви в чистом виде. И упростив и уравняв их и вырвав из этого контекста взяли и разрушили Толкиновский замысел о них.
История Голлума о том, как заблудшая, потерянная душа пытается искать спасения и освобождения от зла, это история неудачной попытки с очень трагическим концом.
К героям Толкина не надо подходить с лекалами 21 века, они вообще к Толкиновскому миру не применимы.
В фильме герои себя ведут, как кривая вывезет, потому что средиземского кодекса чести там и в помине нет. Логики и ограничений в поведении нет вообще. Поймали – надо врать. «Голлум? – Знать не знаю никакого Голлума». Орки идут – запрыгну на могилу родича, чтобы их мочить было сподручнее. И когда судишь о фильмовых героях, опереться в этом болоте не на что. Только на книгу и остаётся. Если б "кодекс чести" был продуман, пусть даже изменён - можно было попробовать книгу отложить в сторону и обсуждать только фильм. А как на такую кашу опираться? Арагорн весь в магнолиях, Фродо врёт Фарамиру, Сэм Фродо жизни учит, Гимли с ногами на могилу Балина лезет, Арвен мечется как раненая лань между Валинором и Арагорном.
Ну не по Толкину кино, ну вообще мимо. Вся суть разбита.
Остап был сегодня в ударе, да. Дизлайк, отписка, как можно на святое, сперва добейся!
Но вернёмся к прекрасному. У меня в этот раз маленькие отрывочки на перевод, вот один из них:
A fire was smouldering in his brown eyes that would have made Ted Sandyman step backwards, if he had seen it.
В его карих глазах разгорался такой огонь, что обратил бы в бегство Тэда Сэндимана, встреться тот ему на пути.
Это про Сэма.
И Сэм снова первый бросается Фродо на помощь.
Мне нравится пассаж:
'I am all right,' gasped Frodo. `I can walk. Put me down! '
Aragorn nearly dropped him in his amazement. 'I thought you were dead! ' he cried.
'Not yet! ' said Gandalf. 'But there is time for wonder.
– «Я цел», – прохрипел Фродо. – «Я могу идти. Отпусти меня!»
От неожиданности Арагорн едва не уронил его. – «Я думал, что ты мёртвый!» – крикнул он.
– «Не похоже», – сказал Гэндальф. – «Потом разберёмся».
Фродо, побывавший «между молотом и наковальней», хорошее выражение, как раз для Мории, и чувствующий себя, надо думать, ужасно, при этом как всегда ни на что не жалуясь, опять в буквальном смысле опирается на Сэма. Они оба проявили себя в этой стычке с орками, и оба пострадали. И то, что они держатся друг друга, уже данность. (Я тут неспроста это упоминаю, кое-кому в конце второй книги от меня достанутся не только дифирамбы). А вот Мерри и Пиппину время геройствовать придёт позже.
В финском сериале есть интересное решение, его создатели поменяли голос Фродо после происшествия в Мории. Он и так там не красавец, и только привыкнешь к его облику на экране, как после Мории у него становится жуткий хриплый голос, и остаётся таковым до самого конца. И это производит зловещее впечатление. Вообще этот очень страшненький в плане визуала сериал богат действительно интересными решениями и отличной драматургией. Вот прям до печёнок.
Под землёй, во тьме, на мосту Кхазад-Дума, Гэндальф встаёт на пути балрога. Лицом к лицу встречаются двое майяр, светлый и падший. Оба обладают чудовищной силой и властью. Но Гэндальф оказывается сильнее, он не даёт балрогу перейти мост, однако в последний момент тот увлекает его за собой в бездну. Братство остаётся без своего могущественного ангела-хранителя и любимого друга.
`You cannot pass,' he said. The orcs stood still, and a dead silence fell. `I am a servant of the Secret Fire, wielder of the flame of Anor. You cannot pass. The dark fire will not avail you, flame of Udûn. Go back to the Shadow! You cannot pass.'
Что говорит Гэндальф на мосту, преграждая балрогу путь? Всё-таки глава не зря называется «Мост Кхазад-дума», поэтому то, что на нём происходит, и что говорится, самое важное. Тайный Огонь принадлежал Эру Илуватару, описание этого Огня у Толкина сильно параллелится со Святым Духом в христианской мифологии и он имеет непосредственное отношение к возможности творить и давать жизнь и свободную волю. Частица этого огня присутствует в каждой живой душе. Позднее Эру поместил Тайный огонь в центр мира. Гэндальф называет себя служителем Тайного Огня, по сути, он говорит, что он служитель Эру. Анор – это Солнце, скорее всего здесь речь идёт о кольце огня Нарья, владельцем которого он являлся. Тёмный огонь, это, судя по всему, Моргот, так как он сошёл в Арду в виде огня, но обратившись ко злу, стал тёмным вала. Пламя Удуна – это балроги, обитавшие в крепости Мелькора Удун (Утумно).
То есть если перевести слова Гэндальфа на совсем понятный язык получится: Ты не пройдёшь! Я служитель Эру Илуватара, владелец кольца огня. Ты не пройдёшь! Моргот не поможет тебе, балрог (его служитель). Возвращайся во мрак! Ты не пройдёшь!
И небольшое отличие киношной фразы от книжной. В кино "You shall not pass!" в книге "You cannot pass!" В кино это приказание, в книге - констатация факта. Приказа можно ослушаться. С фактами не поспоришь. То есть cannot в данном случае звучит ещё более категорично, чем shall not. Ну это так уже, филологические тонкости.
Гэндальф жертвует собой ради того, чтобы Фродо шёл дальше, и получается так, что своим самопожертвованием он показывает Фродо пример и делает отступление от пути в Мордор уже просто немыслимым – Гэндальф же погиб, спасая его квест.
В происшествии на мосту в Мории просто невозможно не увидеть параллели с логовом Шелоб. Там, под землёй, тоже встречаются могущественные силы добра и зла (потомок Унголиант и свет Сильмариля), там Фродо так же одерживает блестящую победу и буквально через несколько мгновений падает поверженный предательским ударом, отправляется куда-то в тёмную бездну с кошмарами (описание Гэндальфом своего путешествия под землёй сильно напоминает то, что рассказывает Фродо Сэму в Кирит Унголе), чтобы потом возродиться уже в новом качестве. Даже нагота во время этого возрождения будет упоминаться и в том и в другом случае.
______________________________________________________
И вот опять, я не хотела трогать переводы, но они доставили. Впрочем, я делаю это не веселья ради, а ясности для. Хотя иногда трудно удержаться и от веселья.
ГГ: Внезапно, к собственному удивлению, Фродо окатила волна ярости. Он оттолкнул изумленного гондорца и с криком: «За Шир!» всадил Шершень в отвратительную ступню.
Я долго смеялась, представляя, как Фродо толкает Боромира. В колено, что ли?
КК: Ловко выбросив вперед крепкий кожаный щит, он отразил удар Боромирова меча, со страшной силой оттолкнул гондорца, нырнул под руку Арагорна и, молниеносно, как атакующая змея, ринувшись в гущу Отряда, со всей силы метнул копье прямо в Хранителя. Удар пришелся в правый бок. Фродо отбросило в сторону; наконечник копья пригвоздил его к стене. Сэм с воплем бросился к хозяину, повис на копье, и древко обломилось. Орк выхватил ятаган и кинулся к жертве, но тут ему на шлем обрушился Андарил.
Кистямур: Орк-предводитель бросился к Фродо и, закрывшись от Арагорнова меча щитом, умело нырнув под меч Боромира, со страшной силой метнул копье, пригвоздившее несчастного Фродо к стене, правда, хоббит успел повернуться, и копье вошло ему не прямо в грудь, а соскользнуло по мифрильной кольчуге чуть вбок. Сэм перерубил вражье копье, и Фродо безжизненно сполз по стене, а орк уже выхватил черный ятаган и хотел прикончить беззащитного Фродо, но в это мгновение тяжелый Андрил, сверкнув, обрушился на шлем врага, и он упал с разрубленной головой – шлем не спас его от Возрожденной Молнии.
ГГ: Почти с человека ростом, в черной кольчуге с головы до пят, плосколицый, с длинным красным языком, он большим щитом отбил меч Боромира, увернулся от удара Арагорна, словно стремительно атакующая змея, ворвался в гущу отряда и с размаху ударил Фродо копьем, отбросив и пригвоздив хоббита к стене. Сэм заорал дурным голосом и перерубил древко копья. Орк отшвырнул обломок и схватился за рукоять ятагана, но в этот миг Андрил пылающей молнией пал ему на голову.
Так что ж там было-то? ГГ оказались ближе всех к истине, только мне не нравится «дурным голосом», этого не было. У КК и Кистямуров не понятно, зачем Сэм рубил древко копья. Рубил затем, что орк его не метнул, а ударил им Фродо, и держал в руке, пригвождая его к стене. И у Кистямуров слишком много спойлеров и выдумки: и мифрильная кольчуга упоминается, и Фродо у них успел среагировать – нет, его ударом копья развернуло, а не он сам повернулся. И у них, и у КК, так же создаётся впечатление, что куда-то телепортируется Сэм, который оставался между Фродо и орком, когда орк доставал ятаган. На самом деле орку пришлось бы сначала убить Сэма, что бы он, скорее всего, и сделал, если бы не Арагорн.
With a thrust of his huge hide shield he turned Boromir's sword and bore him backwards, throwing him to the ground. Diving under Aragorn's blow with the speed of a striking snake he charged into the Company and thrust with his spear straight at Frodo. The blow caught him on the right side, and Frodo was hurled against the wall and pinned. Sam, with a cry, hacked at the spear-shaft, and it broke. But even as the orc flung down the truncheon and swept out his scimitar, Andúril came down upon his helm.
Ответ на пост «Что все-таки лучше: "Властелин Колец" или "Игра Престолов"? Разбираем по пунктам!»
Пы.Сы. О фантастике и фэнтези также пишу в своем авторском канале. Заглядывайте, там много рекомендаций хороших фантастических книг, сериалов и фильмов :)
И наверни говна с горкой, быдло деревенское...
Да шучу я, но кто понял отсылку, тот получает месячный запас сычуанского соуса.
Вот знаете как бывает, сидишь на пикабу, никого не трогаешь в свой законный будничный обеденный перерыв и тут ЧУ, из нижнего интернета поскреблись, да как еще поскреблись - через Пикабу!
Да начнется холивар.
О! Это точно! Знаете, я всегда считал, что в гиг-тусовочке, в которую последние лет 10 записываются все кому не лень, срачи типа "а мои любимые продукты лучше, а вы все жрете говно" взялись от людей небольшого ума, с маленькими размерами пениса, но компенсируемых огромных ЧСВ.
Но есть люди куда хуже этих, казалось бы, безобидны фанатиков - те, кто пытается разогнать некий срач, чтоб в алгоритмах интернетов к нему перепала аудитория.
И одно дело, когда человек разбирается в том, о чем говорит. Может выдать контент качественный и хорошо поданный. А совсем другое наш пациент, радостно пытавшийся начать холивар подсунув любителям Властелина Колец и Игры престолов кучку дерьма в этот прекрасный декабрьский день под елочку.
Так давайте же перейдем собственно к тому, что написал наш маленький любитель фэнтези:
Что мы имеем во "Властелине колец"? Полностью выдуманный с нуля мир со своей мифологией, географией, культурой и историей, которая растянулась на несколько тысячелетий. К несомненным плюсам мира можно отнести и населяющие его расы. Именно Толкин первым придумал эльфов, гномов и орков такими, какими мы их знаем сегодня. Поэтому тут с мощью фантазии автора не приходится спорить.
Мир у Толкина действительно поражает воображение. Из минусов - только довольно ограниченная география, где обширные восточные земли практически не описаны.
Ну, здесь прекрасно все. Начнем с того, что Профессор знал как строится мономиф, он знал и понимал как строится мифология и эпос, по этому нельзя сказать, что все придумано с нуля, потому что явно брал базу из мифологии народов мира и самое главное самой структуры мономифа.
После слов о том, что Профессор придумал эльфов, гномов и орков такими, какими мы их знаем сегодня кельты и германцы нахуй вышли из этого чатика:
Гномы на картине Hunting Procession of Dwarves (1873) работы немецкого художника Мено Мюлига
Весь день непрестанно
Молотком неустанно
Стучим мы, стучим,
Легко и умело
Ночное дело
Вершим, вершим.
Вы, эльфы, спешите,
По вотру летите –
Что вам до того,
Что земля, скрыв в глубинах
Алмазы, рубины,
Была прежде всего.
Здесь блеск несравненных
Камней драгоценных,
Здесь грезы цветут,
Здесь искры трепещут
И молнии блещут
Ведь здесь их приют.
Алмазы куем мы,
Рубин создаем мы
Искусством своим,
Дворцы вырастают
И к небу взлетают,
Как мы хотим.
Мы снизу считаем
Дни, в пестрой их стае,
Следим их лёт;
Миров паденье
И их цветенье
Пред взором встает,
В глухих долинах,
В страшных глубинах,
Здесь книга лежит,
Миров зарожденье,
Исчезновенье
Их возвестит.
Лишь старцы седые
В глубины земные
Кидают взгляд.
А мы здесь топазы
Находим, алмазы,
Они горят.
Камней не хватает –
И старцы рыдают.
От этих слез
Золотое море
В глубинном просторе
Широко разлилось.
По залам богатым,
Подземным палатам,
Идем мы толпой.
Нам стукнуть лишь стоит –
Ворота откроет
Дворец нам любой.
Порой на лирах
О рожденье мира
Мы все поем.
Взлетает пламя,
И мир над нами
Горит огнем.
«Книга песен»
Маркс К и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. – Т. 40. – М.: Изд-во политической литературы, 1975. – С. – 418–419.
У нас тот самый редкий случай, когда любителю фэнтези даже коммунисты поднасрать умудрились.
"Игра престолов", она же - книжная серия "Песнь Льда и Пламени". Весь мир Джорджа Мартина - это своеобразная калька со средневековой Европы. Даже конкретные события, войны и типажи списаны с реальных исторических прототипов. С одной стороны, это позволило Мартину сделать мир более достоверным. С другой - из-за этого мир кажется немного банальным.
Из волшебных существ тут есть драконы и зомби, но и их Мартин придумал далеко не первым.
Вердикт:
9 баллов за оригинальность мира у Властелина колец
5 баллов за оригинальность мира у Игры престолов.
Вау, ого, так и гномов с эльфами придумали первыми не Профессор с Марксом и Энгельсом.
Стоит понимать, что произведение Мартина, скажем так, совсем другой поджанр, больше уходящий корнями к "Проклятые короли", чем к героическому эпосу. Да, просто потому что сетинг фэнтези был использован явно в целях освобождения автора от необходимости постоянно поглядывать в учебники истории. Но делает ли это мир созданный автором банальным? Черт вас раздели, это же Мартин, человек съевших собаку на хитросплетениях заговоров и интриг... особенно на ожидании его последней книги.
Короче, оценивать оригинальность произведения по обилию волшебных созданий и количестве отсылок на реальные события ну такое себе дело.
Властелин колец. Здесь я буду рассматривать только события "Хоббита" и самого "Властелина колец" - как единой истории, занимающей центральное место всего мира. Не сказать, что Толкин написал очень сложный и поражающий читателей сюжет.
Здесь все довольно просто: есть злодей и есть добрые ребята, которые его должны победить и в итоге побеждают. Никаких неожиданных поворотов. Да, увлекательно, но не более того.
...ахуенно. Пацаны и девчонки, если вы сможете когда-либо создать культовое произведение, ложащееся буквально в понимание любого человека на планете, потому что вы гениально сможете на основе вашего мира и ваших героев повторить мономиф, знайте - это увлекательно, но не более того.
Вот так вот. Живите с этим.
Опять же таки.. почему "Хоббит"- центральное место мира, а "Сильмариллион" нет? Вот почему, сука? А потому что автор не гиг. Он не читал "Сильмариллион", описывающий столетия трагедий, интриг. геноцидов, кровавых побоищ и реки слез.
Игра престолов - Песнь Льда и Пламени. Зато Мартин с сюжетом постарался на славу - тут и интриги, и неожиданные повороты, и интересные приемы, и поражающее переплетение разных судеб и сюжетных дорожек. А чего только стоят внезапные смерти персонажей, которых ты считал главными!
Да-да и которые пронизывают, влияют и фактически образуют мир, в котором происходят события Игры престолов. Но это не про оригинальность нет. Умение в описание политической надстройки на наш бренный мир это не про оригинальность мира, нет. Ясненько.
И, конечно, неожиданный финал, который до сих пор никто не может предугадать (я про книжную серию).
Да не умрут они в конце ДРАЙВА! Ой, извините.
Властелин колец. У этой вымышленной вселенной с популярность все в порядке. И до выхода фильмов "Властелина колец" читали по всему миру, даже в Советском Союзе, и после фильмов Питера Джексона продолжили любить эту историю.
Об огромной популярности может говорить хотя бы наличие тысяч толкиенистов по всему миру. Это хардкорные фанаты Толкина, которые устраивают настоящие костюмированные ролевые игры по мотивам его книг - сражения орков с эльфами, взятие Мордора и так далее.
Игра престолов - ПЛИО. Тут с популярностью тоже все хорошо. Однако до выхода сериала все же Мартин не мог похвастаться такой известностью, какая была у Толкина до экранизации Властелина колец. Да, "Песнь Льда и Пламени" читали и хорошо покупали, но интересовались ей только любители фэнтези, а не массовый потребитель, который обратил на нее внимание только после выхода сериала.
Да и каких-нибудь "мартинистов", которые бы собирались в лесу, наряжались в доспехи и отыгрывали Битву при Черноводной, я ни разу не встречал.
Популярность меряют косплеерами в лесу. Поняли, косплеерами в лесу. Не влиянием на массовую культуру. Не влиянием на другие произведения. Не количество дополнений и интерпретаций. Не играми по выдуманной вселенной. И даже не порнопородиями, а косплеерами.
По моим подсчетам, в этой битве побеждает "Властелин колец" с 25 баллами против 22 баллов у "Игры престолов".
Да шизофрения походу побеждает не иначе.
Давайте так, если отбросьте спорные аргументы, на основании которых произведено сравнение, то в сухом остатке хочется спросить, а нахера их вообще сравнивать, если только не ради привлечения внимания? Вот и я о том же.
Что все-таки лучше: "Властелин Колец" или "Игра Престолов"? Разбираем по пунктам!
Понимаю, что дело это, конечно, очень субъективное, но все же попытаюсь выяснить, какое произведение лучше по 3-м объективным критериям. Прошу не кидаться тапками любителей той или иной вселенной, а приглашаю всех к обсуждению в комментариях.
Да начнется холивар.
1. Оригинальность мира
Что мы имеем во "Властелине колец"? Полностью выдуманный с нуля мир со своей мифологией, географией, культурой и историей, которая растянулась на несколько тысячелетий. К несомненным плюсам мира можно отнести и населяющие его расы. Именно Толкин первым придумал эльфов, гномов и орков такими, какими мы их знаем сегодня. Поэтому тут с мощью фантазии автора не приходится спорить.
Мир у Толкина действительно поражает воображение. Из минусов - только довольно ограниченная география, где обширные восточные земли практически не описаны.
"Игра престолов", она же - книжная серия "Песнь Льда и Пламени". Весь мир Джорджа Мартина - это своеобразная калька со средневековой Европы. Даже конкретные события, войны и типажи списаны с реальных исторических прототипов. С одной стороны, это позволило Мартину сделать мир более достоверным. С другой - из-за этого мир кажется немного банальным.
Из волшебных существ тут есть драконы и зомби, но и их Мартин придумал далеко не первым.
Вердикт:
9 баллов за оригинальность мира у Властелина колец
5 баллов за оригинальность мира у Игры престолов.
2. Глубина проработки сюжета
Властелин колец. Здесь я буду рассматривать только события "Хоббита" и самого "Властелина колец" - как единой истории, занимающей центральное место всего мира. Не сказать, что Толкин написал очень сложный и поражающий читателей сюжет.
Здесь все довольно просто: есть злодей и есть добрые ребята, которые его должны победить и в итоге побеждают. Никаких неожиданных поворотов. Да, увлекательно, но не более того.
Игра престолов - Песнь Льда и Пламени. Зато Мартин с сюжетом постарался на славу - тут и интриги, и неожиданные повороты, и интересные приемы, и поражающее переплетение разных судеб и сюжетных дорожек. А чего только стоят внезапные смерти персонажей, которых ты считал главными!
И, конечно, неожиданный финал, который до сих пор никто не может предугадать (я про книжную серию).
Вердикт:
6 баллов за проработку сюжета у Властелина колец
9 баллов за проработку сюжета у Игры престолов.
3. Популярность
Властелин колец. У этой вымышленной вселенной с популярность все в порядке. И до выхода фильмов "Властелина колец" читали по всему миру, даже в Советском Союзе, и после фильмов Питера Джексона продолжили любить эту историю.
Об огромной популярности может говорить хотя бы наличие тысяч толкиенистов по всему миру. Это хардкорные фанаты Толкина, которые устраивают настоящие костюмированные ролевые игры по мотивам его книг - сражения орков с эльфами, взятие Мордора и так далее.
Игра престолов - ПЛИО. Тут с популярностью тоже все хорошо. Однако до выхода сериала все же Мартин не мог похвастаться такой известностью, какая была у Толкина до экранизации Властелина колец. Да, "Песнь Льда и Пламени" читали и хорошо покупали, но интересовались ей только любители фэнтези, а не массовый потребитель, который обратил на нее внимание только после выхода сериала.
Да и каких-нибудь "мартинистов", которые бы собирались в лесу, наряжались в доспехи и отыгрывали Битву при Черноводной, я ни разу не встречал.
Вердикт:
10 баллов за популярность у Властелина колец
8 баллов за популярность у Игры престолов.
Результат
По моим подсчетам, в этой битве побеждает "Властелин колец" с 25 баллами против 22 баллов у "Игры престолов".
А по каким критериям вы бы сравнили эти произведения и какое вам нравится больше всего?
Пы.Сы. О фантастике и фэнтези также пишу в своем авторском канале. Заглядывайте, там много рекомендаций хороших фантастических книг, сериалов и фильмов :)
Разборы Властелина колец. Путь во тьме
Итак, природа в книге служит Провидению, направляет героев по предназначенному им пути. Гэндальфу было суждено пойти в Морию, значит, Братство пойдёт в Морию. Если нельзя перелезть через гору, надо попробовать пролезть под горой. Логично.
Зацепилась в переводе КК за слова Фродо: «но мне, наверно, будет стыдно» возвращаться в Ривенделл, когда об этом зашла речь. Подскочила.
`I wish I was back there,' he said. `But how can I return without shame – unless there is indeed no other way, and we are already defeated? '
«Я бы хотел оказаться там, - сказал он. - Но как я им всем покажусь на глаза, если только действительно идти больше некуда и мы уже проиграли?»
Примерно так.
Отказ от квеста Фродо рассматривает как трусость и предательство тех, кто на него понадеялся. Для него нет дороги назад.
'Then we must go on, if there is a way,' said Frodo with a sigh. Sam sank back into gloom.
«Пока есть дорога, мы должны идти вперёд, сказал со вздохом Фродо. Сэм вернулся в мрачное расположение духа».
Они не наивные дети и оба понимают, куда идут. Хотя насколько будет тяжело, ещё себе не представляют.
Боромир продолжает играть Бабу Ягу, которая всегда против. Из всего Братства он меньше всего полагается на Провидение и на других.
Арагорн видел или ощутил в Мории в прошлый свой поход туда нечто такое, что заставляет его бояться за Гэндальфа. Причём сам Гэндальф ничего такого не заметил, а очень возможно просто молчит об этом.
Гибель Гэндальфа, точнее, его устранение из квеста Фродо, предопределены, и эпизод с волками уже можно считать последним китайским предупреждением читателю, потому что участие Гэндальфа в походе Фродо почти равняется «полету на орлах». Пройти с таким проводником через все преграды – да какие проблемы? Он и дорогу в потёмках отыщет, и врагов обратит в бегство, и сомневающихся убедит, и мозги Хранителю промоет, если того Кольцо начнёт одолевать. Да у автора не было выбора, Гэндальф должен был уйти. Идти в Мордор (считай в ад) в сопровождении ангельского духа? Книжка вышла бы неинтересной. В Мордор у Фродо будет и проводник соответствующий направлению, и в этой главе как раз Фродо слышит, как он уже шлёпает за ним в темноте по камням.
Всего в паре предложений описана реакция Сэма на требование Гэндальфа отпустить Билла. Но какая блестящая характеристика Сэма! И это мой любимый кусочек в этой главе.
Sam stood sullenly by the pony and returned no answer. Bill, seeming to understand well what was going on, nuzzled up to him, putting his nose to Sam's ear. Sam burst into tears, and fumbled with the straps, unlading all the pony's packs and throwing them on the ground.
Сэм угрюмо промолчал в ответ, стоя рядом с пони. Билл, который, казалось, всё понимал, тыкался носом ему в ухо. Сэм вдруг разразился рыданиями и, неловко дёргая ремни, начал снимать с него мешки с поклажей и швырять их на землю.
И его доброта к животным, и упрямство, и темперамент в крохотном отрывке.
В воде должен отражаться свет. Вспомнить фонтан Галадриэли, насколько это свойство воды оказалось важным. В водоёме перед вратами Мории не отражается ничего. Свет в него не проникает, не отражается от поверхности. Чёрная вода скрывает жуткую тварь, скорей всего, тварь сама явилась причиной такого загрязнения, как Шелоб изрыгала тьму, так и тварь испакостила воду.
На помощь Фродо бросается только Сэм! В этом суть Сэма – беречь Фродо, но ещё он здесь единственный весь поглощён заботой о других в момент нападения Стража, и чары, которые пригвоздили всех остальных к месту, не имели на него действия. Чем-то схожее действие было у Шелоб, она тоже парализовывала волю. И Фродо смог преодолеть это, беспокоясь о Сэме. И она тоже воняла. Ни Арагорн, ни Боромир, ни Леголас в книге не шелохнулись! Даже Гэндальф ничего не сделал. Сэму же просто было не до общей картины маслом, которую завороженно наблюдали все остальные. Сначала он отвлёкся на удирающего Билла, но, услышав крик Фродо, кинулся к нему, вряд ли даже успев понять толком и увидеть, что происходит. И в книге сказано, что освободив Фродо от щупальца, он и его оттаскивал прочь, то есть Фродо тоже попал под действие чар. Сэм перед входом в Морию первый раз вот так спасает Фродо жизнь, и именно его исключительная преданность смогла преодолеть то, что не смогли все остальные. Его готовность не раздумывая броситься Фродо на помощь уже здесь проявилась во всей красе. «Хоть в пасть дракону прыгнет».
А потом он оправдывается перед Фродо за то, что он оставил Билла, потому что у него не осталось выбора, хотя Фродо ни в чём его и не упрекает. «I had to choose» скорее относится к речевой характеристике Сэма, он не всегда безупречно излагает свои мысли, чем к тому, что у него реально был выбор.
Предложение вырванного из лап? щупалец? чудовища Фродо «А давайте-ка поедим!» это, конечно, прекрасно. Прямо у входа, за которым ещё ползает жуткое нечто, только что чуть его не сожравшее, потому что ну есть же охота, в конце концов!
Последствия раны Фродо – обострение чувств. Он стал лучше видеть в темноте, чувствует зло, притаившееся в озере, и слышит шаги Голлума. В Мории же он первый раз видит его светящиеся глаза.
Ночёвка в комнате с колодцем и брошенный камень. Пиппина слегка ругают за легкомыслие и на этом всё. Никто никогда не припомнил ему тот камень, брошенный в колодец, хотя он вполне мог быть причиной того, что их обнаружили, и всех последующих событий тоже. И это отношение героев Толкина друг к другу – они прощают друг другу промахи и никогда друг друга не упрекают. Так же Арагорна никто не упрекнул в выборе пути через Карадрас. Подробнее об этом написано в комментарии КК №250, они ссылаются на то, что это истинно христианское отношение, заповеданное Спасителем: прощать. Так ведут себя друг по отношению к другу положительные герои Толкина. Никто из них не безгрешен и все они допускают ошибки, которые могут иметь фатальные последствия, но никогда, за исключением одного единственного раза, никто никого не судит за эти ошибки.
ст. 21–22 главы 18 Евангелия от Матфея: „Тогда Петр приступил к нему и сказал: Господи! Сколько раз прощать брату, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но: до седмижды семи раз“.
Так же Фродо потом, по слову Гэндальфа, будет относиться к Голлуму. А это гораздо труднее, потому что у друзей, допускающих оплошности, злого умысла не было, или, как у Боромира, изначально не было, а у Голлума в голове и в душе потёмки.
Оказывается, что мифриловая кольчуга Фродо стоит дороже всего Шира. Кольчуга – это, конечно, очень красивая метафора стойкости и чистоты души. Интересно, куда уводит мысли Фродо упоминание о ней:
But now his thoughts had been carried away from the dark Mines, to Rivendell, to Bilbo, and to Bag End in the days while Bilbo was still there. He wished with all his heart that he was back there, and in those days, mowing the lawn, or pottering among the flowers, and that he had never heard of Moria, or mithril –
or the Ring.
КК: Фродо забыл, что он жмется к стене в темных, страшных Копях, и унесся душой в Ривенделл, к Бильбо, а там и в Котомку. Ему вспомнились дни, когда они жили в ней вдвоем с Бильбо, и он понял, что всем сердцем желает одного – вернуться в то время, бродить среди цветов, подстригать лужайки – и никогда, никогда ничего не знать ни о Мории, ни о мифриле, ни о Кольце.
Вот это замечание меня даже удивило. Оказывается, Фродо подстригал у Бильбо лужайки! Прелесть какая!
Кончается глава находкой могилы Балина. Достаточно мрачный знак. Эта находка рушит все надежды Гимли, который в начале главы единственный был воодушевлён возможностью побывать в Мории, и задаёт тон для главы следующей.
Разборы Властелина колец. Кольцо отправляется на юг
Эта глава состоит из трёх частей. Первая – пребывание в Ривенделле и создание Братства Кольца, вторая – начало пути, и третья – первое серьёзное препятствие – Карадрас. Несмотря на такие достаточно значительные для всей истории события она полна глубоко личных моментов, особенно их много между Бильбо и Фродо, в ней их отношения раскрыты наиболее полно.
Мерри и Пиппин громко возмущаются поведением Сэма, в глубине души, конечно, ругая себя за то, что сами не догадались сделать то же, что и он, и что Сэм их снова обставил.
Во время этого же разговора между хоббитами Фродо говорит прямиком, что думает обо всей этой затее: «приговорён идти в этот безнадёжный поход». Это он говорит про Сэма, но думает и про себя. Это очень важно – Фродо совсем не упёрлось идти в Мордор. Фродо после совета пребывает в ступоре от того, что на него свалилось. Он не хочет этого, боится и изначально не верит в успех. Но в контраст этому «не хочу» будет такое упорство в стремлении попасть туда, потому что «должен», что невозможное станет возможным. Вот как видит Толкин героя своей истории: это не экзальтированный фанатик с горящими глазами, который рвётся погибнуть ради всеобщего блага; это не воин, которому неведом страх, желающий совершить подвиг и покрыть себя славой. Это человек, который просто делает выбор выполнять свой долг, потому что иначе не может, невзирая на то, что считает задачу непосильной.
В ответ неизменный юмор от Мерри:
«Мы завидуем Сэму, а не тебе».
Гэндальф подтверждает, что то, что было рассказано на Совете, полностью новым было только для Бильбо и Фродо. Гэндальф единственный, напротив, был осведомлён обо всём раньше.
Бильбо был не сильно в восторге от идеи Фродо дождаться его дня рождения, чтобы уйти, потому что это: «Странный способ его отпраздновать, запустив Саквилль-Бэггинсов в Бэг Энд именно в этот день». Бильбо всё-таки язва, Фродо в некоторых случаях тоже проявляет похожую черту. Было у кого поучиться.
Гэндальф объявляет о своём намерении идти с Фродо, чем его очень радует.
После этого происходит разговор между Бильбо, Фродо и Сэмом по поводу книги, которую собрался писать Бильбо – между тремя соавторами. Он спрашивает Фродо о том, придумал ли он концовку. Фродо, конечно, придумал, и не одну, но все «мрачные и неприятные». На это Бильбо возражает, что книги должны обязательно хорошо кончаться и предлагает свой вариант: «и они стали жить-поживать счастливо все вместе». Фродо соглашается, а Сэм вдруг спрашивает, где же они будут жить. Сэм, как всегда, зрит в корень. Но в свете того, что предстоит Фродо, в хороший конец верится с трудом, хотя вот тут нам уже намекнули на него.
В Ривенделле же Фродо начинает видеть Око.
Осеннее полнолуние прогнало прочь с ночного неба все мелкие звёзды. Но на юге низко над горизонтом горела красная звезда. Когда Луна пошла на ущерб, звезда каждую ночь стала разгораться всё ярче. Фродо видел её из окна, пылающую в небе, как внимательное око, которое заглядывало в долину через кромку деревьев.
The Hunter's Moon waxed round in the night sky, and put to flight all the lesser stars. But low in the South one star shone red. Every night, as the Moon waned again, it shone brighter and brighter. Frodo could see it from his window, deep in the heavens burning like a watchful eye that glared above the trees on the brink of the valley.
Элронд ещё раз спрашивает у Фродо, станет ли он Хранителем Кольца. Фродо это подтверждает. Элронд предостерегает его, что он может встретить много врагов, но так же и найти друзей там, где меньше всего ждал.
Собирают Братство Кольца, на два вакантных места претендуют Мерри и Пиппин, неожиданно получившие поддержку от Гэндальфа.
Бильбо вручает Фродо Жало и мифрильную кольчугу – фамильное оружие и волшебный предмет для защиты. Кольчуга трижды спасёт ему жизнь в походе (в Мории, на Андуине и самым невероятным образом в Кирит Унголе) и один раз после. Фродо здесь не сирота, он полноправный наследник Бильбо, и Бильбо выступает в этот момент в роли старшего в роду, благословляющего своего наследника и передающего ему активную роль в истории. Ещё это момент его трогательной заботы о Фродо. Это одновременно и значимый для всей истории этап, который характерен для большинства подобных историй – получение главным героем оружия и волшебной защиты, и очень личный момент для двух героев, старшего родича и названного наследника. Бильбо очень скуп на проявления чувств, но тут явно видно, как он переживает за Фродо. Он просит его беречь себя и принести все новости, и песни, и сказки, которые он узнает – если перевести с хоббичьего на человеческий – он просит его вернуться живым. Кроме этого, Бильбо уже сам чувствует, что стареет и не знает, доживёт ли до возвращения Фродо.
И поёт одну из своих самых трогательных песен: «Я сидел у камина…»
Как всё-таки мудро в книге по разным главам разнесены момент с Кольцом и вот этот их разговор и передача оружия и кольчуги. А в фильме, как в насмешку, соединены вместе. Не ну а чё.
Интересно сравнить отношения Бильбо и Фродо с отношениями Сэма с Гаффером. Сэм тоже очень любит своего Старикана, хоть тот и воспитывал его в соответствии со своими представлениями – тычками да руганью. Несмотря на это Сэм относится к нему с большой нежностью. И он тоже идёт в этот поход не без родительского благословения – Старикан был доволен полученным им местом у мистера Фродо и одобрил его отъезд в Крикхоллоу к Фродо на службу. О дальнейшем ему, конечно, не рассказали, но Сэм и с этой стороны оказался привязанным к Фродо – он своей службой Фродо ещё и отца своего не должен был посрамить. Его отношения с Фродо – это не просто отношения двоих, они встроены в такую строгую социально-нравственную систему, где все элементы взаимосвязаны и расставлены по местам.
Нежная дружба Сэма с пони Биллом продолжается, Сэм берёт его с собой, потому что Билл, как ему кажется, сам стремится идти с ним, хоть и понимает, что безопасней ему остаться. То есть Сэм сам в состоянии понять и принять желание того, кто хочет разделить с ним опасный путь. (С каким возмущением он, забегая вперёд, потом будет высказывать Фродо всё, что думает по поводу его попытки бегства без него!)
Боромир трубит в рог, хотя выход Братства из Ривенделла должен быть секретным, намёк на то, что Боромир будет продолжать вести себя независимо, не очень-то полагаясь на решения Совета и мнения других членов отряда, чем может подвергнуть Братство опасности.
В момент выхода из Ривенделла ещё раз задерживается внимание читателя на некоторых моментах: Бильбо рядом с Фродо, Арагорн, который сидит, низко опустив голову, и только Элронд знает причину, Сэм, перебирающий в уме все свои сковородки и прочую поклажу, среди которой и вещи, забытые растяпой Фродо. Вспоминает, что не смог достать верёвку. Какой же Сэм чудесный, и как всё-таки ещё не представляет себе всего того, что им предстоит. Подумать только, как он будет потом выбрасывать всё это в Мордоре, как больше не нужное и мешающее идти к цели!
Последнее напутствие Элронда буквально на пороге. Что касается Фродо: Хранитель идёт к Роковой Горе. Ответственность на нём одном: он не имеет права выбросить Кольцо по дороге, отдать врагам, позволить вообще кому-бы то ни было трогать его, кроме членов Братства или Совета и то только при крайней необходимости.
Всё. Буквально: The Ring-bearer is setting out on the Quest of Mount Doom.
Выше уже говорилось о том, что Элронд не знает, как выполнить задачу. Кольцо не даёт причинить себе вред. В связи с этим даже вариант сознательно прыгнуть в огонь вместе с ним может оказаться неосуществимым. Уничтожить – да, но как это будет осуществлено, никто не знает.
Но даже вот это: «никому не позволять трогать» сколько нервов Фродо вытреплет по дороге.
С остальными ещё интересней: Остальные сопровождают Фродо настолько долго, насколько захотят сами. Они не связаны обязательством или клятвой идти до конца.
'Yet sworn word may strengthen quaking heart,' said Gimli.
`Or break it,' said Elrond.
– Но клятва может укрепить дрогнувшее сердце, - сказал Гимли.
– Или погубить его, ответил Элронд.
Всё слишком зыбко, впереди тьма, от людей нельзя требовать невозможного, нельзя ломать их, заставляя давать невыполнимые обещания.
Бильбо прощается с Фродо и хоть не надеется, что тот сможет вести дневник, просит ещё раз полного отчёта по возвращении.
Вот просто нравится этот момент с Фродо где-то по пути:
`Dangerous or not, a real sunrise is mighty welcome,' said Frodo, throwing back his hood and letting the morning light fall on his face.
– Опаснее или нет, как радостно видеть настоящий восход солнца, – сказал Фродо, откидывая капюшон и подставляя лицо солнечным лучам.
Жуть нагнетается описанием тишины. На самом деле страшно идти по лесу, не слыша ни одной птицы.
Сэм через несколько дней пути рассчитывает увидеть Роковую гору.
Фродо видит ночью в небе какую-то тень на фоне звёзд. Слышит, как Арагорн с Гэндальфом обсуждают какой-то альтернативный путь, который очень не нравится Арагорну.
Ну и финал главы – Карадрас Братство не пропускает. Он ведёт себя примерно как Старый лес – сила природы, скорее всего никому и ничему неподвластная, но обладающая злой, враждебной людям волей.
Ещё один эпизод: Фродо, замерзая, засыпает, и ему снится Бильбо, выговаривающий ему за то, что не стоило возвращаться ради записи в дневнике о снежной буре. Примечательно, что замечает, вытаскивает из сугроба и приводит в чувство замерзающего Фродо Боромир.
Судьба ведёт Братство именно тем путём, что ему предназначен. Карадрас, как и Старый Лес ранее, хоть и имеют собственную волю, всё равно только её орудия. Братство должно идти через Морию, и другие дороги его не пропустят.
Клайв С. Льюис — автор «Хроник Нарнии», атеист, ставший апологетом христианства
29 ноября исполняется 125 лет со дня рождения Клайва Стейплза Льюиса, английского писателя, ученого и христианского публициста, автора «Хроник Нарнии», «Писем Баламута», «Расторжения брака» и многих других популярных произведений.
Прожив полжизни убежденным атеистом, вторую ее половину Льюис посвятил апологии христианства в мире, где вера и религия считались «старомодными». Он не был святошей: любил громкий смех в душевной компании, любил поесть, выпить и покурить. Льюис был другом культового писателя Джона Толкина, и, по словам последнего, если бы не он, «Властелин колец» никогда бы не был написан.
Зовите его Джеком
Льюис родился в Белфасте, в семье ирландских протестантов. Приверженцы этой версии христианства были в Ирландии меньшинством, более лояльным к англичанам, чем католики. Возможно, поэтому Льюис никогда особо не интересовался «ирландскостью».
Единственное, что по-настоящему восхищало его в родной земле, – это природа, а все остальное – люди, традиции, борьба за независимость – мало его занимало. Ирландия не осталась в долгу: в 1500-страничном «Словаре ирландской литературы» 1996 года К.С. Льюис вообще не упомянут.
Отец Льюиса Альберт был состоятельным юристом, а мать Флоренс, дочь священника, окончила университет Белфаста с дипломом по логике и математике. Льюиса почему-то не устраивало данное ему при рождении имя, и с пяти лет он требовал, чтобы его звали Джеком, предположительно в честь погибшей собаки Джекси. И для родных и друзей он действительно до старости оставался Джеком.
Жертва буллинга
Раннее детство будущего писателя было счастливым, наполненным играми со старшим братом Уорреном. Но однажды Уоррена отправили учиться в школу под Лондоном, и, лишившись компании, Клайв погрузился в чтение книг и фантазии. А когда ему было девять, Флоренс скоропостижно умерла от рака. Подавленный горем Альберт отослал Клайва в английский интернат.
Так Льюис почти в одночасье лишился семьи – не фактически, но по внутреннему ощущению. И если с братом он позже смог воссоединиться, то тяжелую обиду на отца Клайв поборол лишь после смерти Альберта.
Сначала Льюис попал в школу Виньярд, где царили жестокие нравы, но ее скоро закрыли, а директора признали душевнобольным. Следующим испытанием стал колледж Малверн. Мясорубка Первой мировой войны ужаснула Джека меньше, чем время, проведенное в стенах этого заведения. Говоря современным языком, там царил буллинг. Впечатлительный Клайв переносил нападки куда хуже, чем его старший брат, также учившийся в этом колледже и ничего особенно страшного там не заметивший. Уоррен был жестче Клайва, об этом говорит уже то, что он собирался стать военным (и стал им).
Клайв же хотел учиться в Оксфордском университете, и, чтобы подготовить сына к строгим экзаменам, Альберт Льюис отправил его к человеку, в свое время блестяще выучившему его самого, – Уильяму Керкпатрику.
Мечтания о Севере
Керкпатрик, носивший прозвище Старый Придира, произвел на Льюиса сильное впечатление. Он был строг, но справедлив. До него Джек знал лишь школьную зубрежку, а новый наставник научил его наслаждаться изучением истории, литературы, философии, древних языков. Придира был атеистом, и его авторитет, обаяние его рационализма довершили процесс утраты Льюисом детской веры в Бога, начавшийся с потери матери и развивавшийся в суровых условиях интернатов.
Но до того как на долгие годы стать приверженцем атеистического рационализма, Клайв успел пережить нечто, что он называл душевным томлением или тоской по радости. Неуловимое щемящее чувство, сообщавшее Джеку, что есть нечто более прекрасное и великое, чем эта жизнь перед его глазами. Это ощущение впоследствии поспособствовало возвращению писателя к размышлениям о Боге.
Клайв и Уорни с велосипедами перед семейным особняком баронета Эварта, август 1908 года
Кроме того, Льюис был пленен образами Севера как прекрасного мифологического пространства, описанного в скандинавских и ирландских сагах. Это тоже впоследствии вернется к нему, когда он будет писать о Нарнии. Воображение юноши питалось иллюстрациями Артура Рэкхема к английскому переводу либретто опер Рихарда Вагнера.
Забыть войну
Ко времени поступления Льюиса в оксфордский университетский колледж вовсю шла Первая мировая война. Старший брат Уоррен был на фронте; Клайва призвали по достижении совершеннолетия. Джек воевал около полугода, весной 1918-го был ранен и отправлен на родину в госпиталь.
Еще до призыва, живя в Оксфорде, Льюис начал сочинять цикл военных стихов, который продолжил в окопах. В 1920 году он опубликовал его под названием «Плененные духи», но сколько-либо заметной реакции со стороны любителей поэзии не последовало.
Этим циклом Льюис словно бы закрыл для себя тему войны и позже неохотно возвращался к воспоминаниям о ней. Куда подробнее он описывал унижения в интернате. Похоже, это была психологическая защита: Льюис отгородился от ужасов внешнего мира, закрывшись в мире воображения и книг. Он говорил: «Война померкла в моей памяти. Это слишком чуждо всему жизненному опыту».
Дон Льюис и миссис Мур
Льюис (слева) и Пэдди Мур (справа) в Оксфорде летом 1917 года
Учился Льюис блестяще – его целью было закрепиться в Оксфорде после окончания колледжа. Однако, несмотря на отличия и победы на творческих конкурсах, места для него несколько лет не находилось. Лишь через три года после окончания университета Льюис получил место тьютора по английскому языку и литературе в одном из колледжей, составлявших Оксфордский университет, – Магдален-колледже. Следующие 30 лет внешне он вел стабильное и безбедное существование оксфордского дона, как принято называть преподавателей этого заведения.
В Оксфорде Льюис жил у миссис Джейн Мур, матери его товарища Эдварда по прозвищу Пэдди. Формально Льюис исполнял данное обещание: заботиться о родных Пэдди, если тот погибнет на войне, а так и случилось. Но миссис Мур была не только домохозяйкой, но и любовницей Льюиса, а их роман завязался еще до того, как Клайв и Пэдди отправились на фронт.
Льюис, миссис Мур (справа) и её дочь Морин на балконе чайного магазина в Сент-Эгнес Коув (Корнуолл) в 1927 году
Льюис прожил с миссис Мур больше 30 лет. Для него она, возможно, была не столько любовницей, сколько заменой рано потерянной матери – ей удалось хотя бы отчасти залечить рану в душе молодого человека и дать ему то, чего он был с детства лишен, – ощущение дома. Сам Льюис никогда не обсуждал свои отношения с миссис Мур даже с самыми близкими людьми.
Со временем разница в возрасте дала о себе знать: в 1940-х у Джейн развилась деменция. Льюису, к тому времени уже прославившемуся писателю, пришлось на несколько лет превратиться в сиделку. В 1951 году Джейн умерла от гриппа.
Клайв Льюис, миссис Мур и Уоррен Льюис, 1930 год
Дискуссии в пивной
Льюис не был ни «библиотечной молью», ни чопорным снобом, как порой изображают оксфордских умников. По сообщениям Толкина, тот легко уничтожал три пинты пива за один присест, а дымил, как паровоз, не стесняясь стряхивать пепел прямо на ковер.
Жизнерадостный, любивший пошутить и похохотать в голос, Льюис стал сердцем интеллектуального сообщества Оксфорда, компании, называвшей себя инклингами. В эту группу, в 1930–1940-х регулярно заседавшую в местном пабе «Орел и дитя», входили около 20 человек, в том числе Джон Толкин и его сын Кристофер, брат Клайва Уоррен, писатель Чарльз Уильямс, филолог Оуэн Барфилд.
Инклинги в «Форели» (Годстоу, недалеко от Оксфорда). Слева направо: Джеймс Дандас-Грант, Колин Харди, доктор Роберт Хавард, Льюис и Питер Хавард (не принадлежал к инклингам)
«Инклинг» буквально означает «намек», «догадка», но также содержит в себе слово ink (чернила). Одним из главных занятий инклингов было чтение вслух и обсуждение текстов, над которыми они работали, например, фрагмента рукописи «Властелина колец» или «Хроник Нарнии».
Друг Толкин
Толкин быстро распознал в Льюисе родственную душу. Среди прочего, их сближал интерес к северной мифологии. Льюис постоянно убеждал мучимого собственным перфекционизмом Толкина не бросать работу над «Властелином колец». Он же порой защищал творчество друга-профессора от критики других инклингов.
«Я перед Льюисом в неоплатном долгу, – признавался Толкин. – Он и никто иной впервые заронил в мою голову мысль о том, что моя писанина может оказаться чем-то большим, нежели хобби. Если бы не Льюис, я в жизни не довел бы до конца свою трилогию».
Со своей стороны, Толкин, ценя Льюиса, часто не одобрял его сочинений. «Хроники Нарнии» казались ему написанными небрежно, без скрупулезной проработки деталей, которой славился он сам. Не был Толкин в восторге и от христианской публицистики друга. Ортодоксальный католик Толкин считал, что на эту тему написано уже достаточно и совершенно незачем дальше «плодить сущности».
Миф и правда
Если Льюис стал «повивальной бабкой» «Властелина колец», то общению с Толкиным он во многом обязан своим утверждением в вере. Одна из их дружеских бесед, случившаяся в сентябре 1930-го, произвела на него особенное действие. В том разговоре Льюис, уже начинавший приходить к абстрактной вере в Бога, высказал мысль, что христианство – просто миф. Толкин с этим согласился, но подчеркнул: миф не значит ложь, выдумка. Миф – это форма передачи глубинных знаний, и есть мифы, совпадающие с реальными событиями, то есть истинные, например, история Христа. Эти аргументы погрузили Льюиса в размышления, из которых он вышел через несколько дней уже осознанным христианином.
Историю своего обращения он описал в книге «Настигнут радостью». Пассивный залог в названии намекает на то, как все происходило. С одной стороны, Клайв долгое время пребывал в интеллектуальном напряжении, желая заполнить беспокоившую его внутреннюю пустоту, которая, как он позже понял, не могла быть заполнена ничем, кроме Бога. С другой – он пишет, что искал Бога примерно так, как мышь ищет кошку, то есть, скорее, прятался от Него. Обращение было не прихотью, а неизбежностью, раз уж он отправился на поиски истины.
И в ночь, когда на него наконец сошло понимание и он упал на колени в молитве, Льюис, по собственному описанию, был «наверное, самым угрюмым из неофитов». Он был бы и рад другому, светскому и необременительному решению вопроса, но на этом пути решением было только христианство, которое, с одной стороны, дает радость освобождения, но с другой – ко многому обязывает.
Клайв с Уорреном в Аннагассане, графство Лаут (Ирландия), лето 1949 года
Поделиться радостью
Радость – одно из ключевых понятий для Льюиса. И, будучи однажды настигнут радостью, он поспешил поделиться ею с другими. Так начались его апологетические труды. Христианские эссе Льюиса – это попытка современного, не встроенного в церковную систему человека начать разговор об основах и деталях веры, обращаясь прежде всего к таким же, как он сам, умным и сомневающимся.
Льюис был не единственным интеллектуалом своей эпохи, неожиданно для окружающих пришедшим к вере и открыто исповедовавшим ее. Примерно то же самое произошло с сатириком Ивлином Во, слывшим ультрамодным писателем, а также с Грэмом Грином. Став христианским публицистом, Льюис в некотором смысле продолжил дело такого яркого автора, как Гилберт Кит Честертон, скончавшегося в 1936 году.
Большой успех пришел к Льюису после выхода «Писем Баламута» – ироничной книжки, в которой старый бес наставляет юного бесенка в том, как лучше вредить человеческим душам, эксплуатируя людские страсти, пороки и слабости. Сам Льюис не очень высоко ценил эту книгу (возможно, считал, что она затмила другие его работы), но на самом деле «Письма» были большой удачей – проблемы веры и человеческой природы были поданы в них не «в лоб», а в игровой, шутливой форме, что всегда импонирует публике.
Льюис был адептом «просто христианства»: устав от бесконечных споров и неприязни между католиками, англиканами, методистами и прочими-прочими, он старался выделить то общее, что могут воспитывать в себе люди, ходящие в разные церкви. Под названием «Просто христианство» был издан цикл его радиобесед, которые во время Второй мировой он вел по просьбе Би-би-си для укрепления духа соотечественников.
Хронологический снобизм
Оксфордская ученая публика смотрела на проповеднические труды Льюиса как на опасное чудачество. Религия в этой среде считалась пережитком. Один из биографов Льюиса, Эндрю Уилсон, вспоминает беседу со старым оксфордским доном, которого просто перекосило при упоминании имени нашего героя. На вопрос, чем же Льюис так провинился, тот проскрипел: «Он верил в Бога! И соблазнял своим умом молодежь».
При этом научные успехи Льюиса были слишком очевидны, чтобы от него можно было отмахнуться, как от «сбрендившего фанатика». В 1936-м вышел самый известный его труд «Аллегория любви», посвященный формам выражения любовных чувств в средневековой литературе и, в частности, традиции рыцарской куртуазности. Через все исследования Льюиса красной нитью проходит мысль о преодолении «хронологического снобизма». Он говорил, что и сам в молодости страдал таким снобизмом, полагая, что современное – это самое лучшее, будь то идеи, научные знания или вещи, а все, что относится к прошлым столетиям, – лишь экспонаты для музея.
Изучая историю и культуру прошлых эпох, говорил Льюис, мы видим, насколько это мнение ошибочно. В каждую из эпох люди полагали, что они обладают самым лучшим. Но все новое должно пройти испытание временем, и нередко оно этого испытания не выдерживает. «Все, что не вечно, устарело еще до своего появления», – полагал Льюис. Это была и шпилька в адрес тех, кто считал веру в Бога устаревшим предрассудком, а атеизм – передовым воззрением.
Детский писатель
Еще большее раздражение в научной среде вызвал написанный Льюисом цикл из семи сказочных повестей – «Хроники Нарнии». Это выглядело уж совсем легкомысленным занятием для солидного ученого. В отличие от Толкина, призывавшего не искать прямых параллелей между христианской верой автора и событиями «Властелина колец», Льюис намеренно насытил фэнтези очевидными христианскими аллюзиями. Даже самый простодушный читатель понимает, что в книге «Лев, колдунья и платяной шкаф» лев Аслан, добровольно идущий на унижения и смерть ради спасения провинившегося мальчика, а затем оживающий, чтобы сокрушить силы зла, символизирует Христа.
Любовь в конце жизни
Несмотря на свое богатое воображение, вряд ли, прожив самые активные годы своей жизни с миссис Мур, Льюис мог представить, что в самом конце земного существования его будут ждать любовь и страдания, которых он не ведал прежде. И символично, что центром этой истории стала женщина, чье имя Джой означало «Радость», ключевое понятие для Льюиса.
Джой Дэвидмен, американка еврейского происхождения, писательница и бывшая коммунистка, была одной из тех, кто пришел к вере в Бога благодаря книгам Льюиса. Зная писателя только по его работам, она влюбилась в него, вступила с ним в переписку и в итоге напросилась в гости. В Англию она прибыла с двумя сыновьями и после некоторого сугубо интеллектуального общения поселилась у Льюиса. Он ценил ее талант и написал предисловие к книге Дэвидмен «Дым над горой: Толкование десяти заповедей», но изначально ни о какой романтике с его стороны речи не шло.
Романтикой не пахло, даже когда в 1956 году Льюис тайно от многих друзей оформил с Дэвидмен фиктивный брак: это было нужно, чтобы дать Джой возможность жить и работать в Великобритании, так как в США началась «охота на ведьм» и ее, как бывшую коммунистку, ждали неприятности. Со своей стороны, Льюис обрел в Джой спутницу, от которой он получал не только человеческую заботу и внимание, но и стимул к творчеству. Не без побуждения с ее стороны он написал свой последний роман «Пока мы лиц не обрели».
Но, когда спустя год после заключения брака у Джой неожиданно нашли рак кости в запущенной стадии и она лежала в больнице при смерти, Льюис вдруг осознал, что без памяти любит ее. Он пригласил священника, чтобы обвенчаться с Джой перед ее уходом, и после этой церемонии, точнее, после того как священник возложил на больную руки с молитвой о выздоровлении, Дэвидмен неожиданно пошла на поправку и вскоре была выписана из больницы.
Питер Байд в ноябре 1960 года. Отец Байд совершил бракосочетание Льюиса и Джой Дэвидмен в больнице имени Черчилля (Оксфорд) 21 марта 1957 года
Исследование скорби
После этого чуда Джек и Джой прожили в счастье еще целых три года, но летом 1960-го рак вернулся и забрал Дэвидмен. Смерть Джой, казалось, стала самым сильным потрясением для Льюиса за всю его жизнь. Чтобы прийти в себя и как-то справиться с горем, он начал вести заметки, которые немного позже опубликовал в виде книги «Исследуя скорбь». Льюис так обнажил свою страдающую и вопрошающую Бога душу в этой книге, что предпочел взять псевдоним Н.У. Клерк.
Вера писателя не была разрушена, но физически он сам оказался на грани смерти. Последние три года он провел в мучениях. У него нашли аденому простаты, почечную и сердечную недостаточность, и каждая из болезней препятствовала лечению другой.
Льюис умер за неделю до своего 65-летия. В тот же день скончался еще один большой английский писатель, Олдос Хаксли. Но СМИ почти не упомянули об этом, потому что обе новости заслонила другая: в тот же злополучный день 22 ноября 1963 года в Далласе застрелили президента США Джона Кеннеди.
История продолжается
При жизни Льюис не без вызова называл себя старомодным динозавром. Вскоре после смерти стало казаться, что его христианские книги и сказки уже не нужны в эпоху сексуальной, наркотической и прочих революций 1960-х. По контрасту книги его друга Толкина, наоборот, к концу этого десятилетия стали культовыми среди хиппи и не только.
Но время показало, что «старину Джека» рано списывать со счетов. К началу XXI века только «Хроник Нарнии» было продано более 120 миллионов копий, эти повести перевели на 40 с лишним языков. А после выхода голливудской кинотрилогии по мотивам «Хроник» (2005–2010) тиражи выросли еще больше. Благодаря переводчице Наталье Трауберг христианскую публицистику Клайва Стейплза Льюиса хорошо знают и в России.
Льюис располагает к себе тем, что никогда даже не пытался строить из себя святошу. Не был он и религиозным фанатиком. О его веротерпимости говорит история одного из его пасынков, Дэвида, который, в отличие от своего крещеного брата Дугласа, предпочел принять веру предков, иудаизм. И старый больной писатель хлопотал, чтобы найти ему кошерную пищу и заменить в колледже изучение латыни на иврит.
Нет ни тени фанатизма и в его книгах. Все, в чем можно заподозрить нашего героя, так это в том, что он, как выразился тот старый оксфордец, «соблазнял своим умом». Работы Льюиса, их красота и откровенность мысли действительно соблазняют, подобно их автору, искать и думать о вере самостоятельно.
Автор текста: Александр Зайцев
Источник: https://profile.ru/culture/125-let-k-s-ljuisu-avtoru-hronik-narnii-i-apologetu-hristianstva-1421024/
Разборы Властелина колец. Совет Элронда
До этого момента читатель следовал за Фродо и происходящее видел его глазами. Даже разговор с Гэндальфом во второй главе мы восприняли примерно так же, как Фродо, поняв примерно «больше половины» и не составив целостной картины из свалившейся вдруг откуда ни возьмись кучи непонятной информации. Например, Гэндальф говорил Фродо о девятерых назгулах, но Фродо не понял, кто они такие, столкнувшись с ними. А в главе «Совет Элронда» перед глазами читателя, так же, как и перед глазами Фродо, разворачивается объёмная картина нависшей над Средиземьем опасности.
Глава начинается прогулкой Фродо и Сэма, двух главных героев этой истории, по Ривенделлу в молчании. И их встречей с Бильбо и Гэндальфом, двумя героями прошлой истории, оживлённо беседующими. И короткий эпизод заканчивается тем, что Гэндальф зовёт Бильбо и Фродо на совет, а Сэма игнорирует. Такое ощущение, что он это делает демонстративно и Сэма как будто ещё раз испытывает. Вот не позвали его на совет, где явно будет решаться судьба Фродо, про Мордор ведь он уже знал, что должен сделать Сэм? Конечно пролезть без спросу!
Подробно на повестке Совета я останавливаться не буду, потому что у меня нет цели разбирать все сюжетные линии и их взаимосвязи. Я просто потону в этом.
Интересен факт, что кольцо обожгло Исилдура так, что оставило незаживающие ожоги. Какая-то зловещая параллель с Морготом, умыкнувшим Сильмарили. Хотя здесь ситуация обратная, Кольцо – зло, а Исилдур на стороне светлых. Остальных владельцев Кольцо не калечило физически, чего не сказать о душах. И конечно, информация к размышлению, что Исилдур, став его обладателем прямо на склоне Роковой Горы, не смог уничтожить его, хотя владел им совсем немного времени.
Кредо Боромира – «мы бедные, но гордые». Боромир уже на Совете предлагает воспользоваться Кольцом как оружием против Саурона, применить древнее зло во имя мира во всём мире. Помысел этот он не оставит, что из этого выйдет, известно. Но несмотря на эту высказанную идею, его потом возьмут в Братство.
Идея уничтожения кольца в Роковой горе во многом основана на том, что Саурон вариант такого развития событий даже не будет рассматривать.
Саурон (и Саруман тоже) рассчитывает только на себя и меряет всех по себе, в этом его слабое место. Он в этом отношении очень предсказуем. Он не может предположить, что кто-то откажется использовать Кольцо и попробует его уничтожить. Он заложил в Кольцо свойство невозможности его уничтожения. Это его слепая зона. Он также в своей гордыне не берёт во внимание, что его противники не будут полагаться на свою силу. А понадеются на Провидение, на полурослика, которому они доверят кольцо и отправят на все четыре стороны, а не будут таскать его с собой в качестве пленника, футляра для кольца, и не спускать с него глаз, как Саурон и предполагал потом.
Детали:
Гэндальф на Совете представил портрет свежепадшего майя. Бросающиеся в глаза черты на этом портрете – много словоблудия и попытка препарировать свет: он называет себя Саруманом многоцветным и демонстрирует одеяние всех цветов спектра. На что Гэндальф замечает, что тот, кто ломает вещь в попытке постигнуть её суть, ушёл с пути мудрых. И что преломлённый белый уже не белый.
На совете речь заходит о Голлуме и о том, что милосердие эльфов к нему привело к печальным последствиям, он сбежал, а те, кто его стерёг, были убиты или взяты в плен. Голлум в сговоре с орками и очень опасен. От орков он сбежал тоже.
Несмотря на то, что Кольцо не имеет власти над Томом Бомбадилом, потому что он сам себе хозяин, Том не годится в Хранители. Он его просто потеряет, даже если возьмёт. Ну и фрукт!
Если говорить о моём любимом отрывке главы, то это как раз стих Пророчества.
Эти стихи такие торжественные и пробирают до печёнок, я поискала переводы и сначала не поняла, в чём дело, почему они такие несколько нескладные, есть ведь замечательные переводы других стихов, но когда я попыталась перевести это сама, я поняла. Это действительно задачка составить слово «счастье» из букв «б», «е», «д» и «а», потому что нужно выполнить кучу условий. Вставить аутентичные Имладрис и Моргул, и Ривенделл не предлагать, обязательно приплести Судьбу (там дальше на Совете о ней речь, от неё, соответственно, в переводе не уйти), Совет, полурослика и Проклятье Исилдура. И это в двух маленьких четверостишиях. А ещё и рифма глагольная тоже тут неспроста и высокий штиль соблюсти надо. Я решила максимально выполнить условия, сохранив объём, размер, совпадающий с размером стихов Бильбо об Арагорне, и глагольную рифму. Ну что же, я тоже выложу, что у меня получилось, мне было интересно попробовать.
Seek for the Sword that was broken:
In Imladris it dwells;
There shall be counsels taken
Stronger than Morgul-spells.
There shall be shown a token
That Doom is near at hand,
For Isildur's Bane shall waken,
And the Halfling forth shall stand.
Меч, что давно был сломан,
В Имладрис скачи искать.
Да будет Совет там созван,
Чтоб Моргула чары сломать.
Исильдурово Проклятье
Судьбы приговор несёт.
Но явится полурослик,
Его на себя возьмёт.
Бильбо первый предлагает себя в качестве Хранителя. Он не намеренно подаёт Фродо пример, указывает ему дорогу. Фродо вспоминал Бильбо в кургане. Бильбо – его пример для подражания.
Весь совет был затеян с целью дать Фродо полную картину происходящего, чтобы он принял решение нести Кольцо в Мордор. Элронд позже прямо скажет об этом, что если не он, то никто. Но только после того, как Фродо возьмёт бремя на себя. У него вроде и выбор был, никто на него пальцем не показывал, даже не смотрели в его сторону. И снова рифма со второй главой, когда Гэндальф, на первый взгляд отрешённо покуривая трубочку, на самом деле напряжённо наблюдал за Фродо и ждал и боялся его ответа. Вот такая трактовка свободы воли - выбор не так уж и велик: смирение или борьба со своей судьбой. И Фродо понимает, что это тот случай, когда от судьбы не уйдёшь, лучше и не пытаться. Фродо здесь не столько предлагает себя в Хранители, сколько смиряется со своей судьбой. Ведь в пророчестве, которое привёз Боромир, прямо говорится о полурослике, который возьмёт на себя Проклятье Исилдура. Меч предъявлен, Совет собрался, Проклятье Исилдура явлено. На Совете два полурослика. Бильбо сразу дали отставку. Кольцо у Фродо на шее, он уже доволок его до Ривенделла. Угадайте теперь с трёх раз, кому идти в Мордор. Действительно, какие у него ещё были варианты? Все остальные, если они и существовали для кого-то другого, не про Фродо.
No one answered. The noon-bell rang. Still no one spoke. Frodo glanced at all the faces, but they were not turned to him. All the Council sat with downcast eyes, as if in deep thought. A great dread fell on him, as if he was awaiting the pronouncement of some doom that he had long foreseen and vainly hoped might after all never be spoken. An overwhelming longing to rest and remain at peace by Bilbo's side in Rivendell filled all his heart. At last with an effort he spoke, and wondered to hear his own words, as if some other will was using his small voice.
`I will take the Ring,' he said, `though I do not know the way.'
Никто не ответил. Пробило полдень. Все молчали. Фродо переводил взгляд с одного лица на другое, но никто не смотрел на него. Все сидели опустив глаза, как будто пребывали в глубоких раздумьях. Ужас объял его, как перед объявлением рокового приговора, о котором он давно знал, но отчаянно надеялся избежать. Его сердце захлестнуло страстное желание мира и покоя здесь, рядом с Бильбо. Наконец он заговорил и словно со стороны услышал свой тихий голос, как будто чья-то чужая воля заставила его произнести то, что он сказал.
«Я возьму кольцо, только я не знаю пути».
«Do not know the way» «я не знаю пути» и одновременно «я не знаю как». И дальнейшее «if you do not find a way, no one will» относится больше к способу уничтожить Кольцо, чем к дороге к Горе. Гора-то известно где, а вот Кольцо просто так не уничтожить, даже если попадёшь туда. Сначала в Мордор попасть и пройти незамеченным до Горы Судьбы, а потом исполнить то, чего исполнить нельзя. Иди в Мордор, куда дороги нет, и уничтожь там Кольцо, которое уничтожить невозможно. Всем квестам квест!
Сэм – единственный из братства, кроме Фродо, участие в походе которого определено прямо на Совете, несмотря на, или, скорее, благодаря его обычной дерзости во всех вопросах, которые касаются Фродо.
Фродо официально принимает на себя миссию нести Кольцо в Мордор. Мудрые официально заявляют, что видят в этом единственную надежду. Сэм снова вламывается без приглашения и заявляет о своём намерении идти с Фродо.
Ситуация из конца второй главы первой книги повторяется в конце второй главы второй книги. Мне кажется, сколько раз я книгу уже читала, я не замечала, насколько же планомерно и скрупулёзно Толкин с самых первых глав выводит на то, что Сэм совсем не случайный попутчик Фродо, не «так получилось», они действительно «were meant to go together», так же как Бильбо «was meant to find the Ring» и Фродо «was meant to have it», со всей этой сменой ролей на протяжении похода, со всем этим «неравенством», с одним фиалом на двоих, их отношения в книге задуманы автором как раз той силой, которая стала главным оружием против Тьмы.
У Сэма, помимо всей его любви к Фродо, есть ещё особые перед Фродо обязательства. У него особый статус, он ему служит, все остальные просто его друзья или сопровождающие лица, а Сэм единственный привязан к нему ещё и чувством долга и понимание своего долга он обозначил в главе «Напрямик по грибы» – разделить его судьбу полностью, какой бы она ни была.
‘If you don’t come back, sir, then I shan’t, that’s certain,’ said Sam.
Если вы не вернётесь, сэр, тогда я тоже, дело ясное, - сказал Сэм.
Сэм нигде в книге не замечен в пустом трёпе (вот с кино другая история), и это сказано было не для красного словца, это заявление о намерениях. Эта цитата значимая и она ещё вспомнится по ходу дела. Да, он очень хотел вернуться домой, это подчёркивается постоянно, ему было к кому и зачем, но без Фродо он возвращаться не собирался.
У Сэма абсолютно ясная и простая картина мира, где Фродо сюзерен, а Сэм его вассал. Практически это так и было, если забежать вперёд в главу Очищение Шира и обратить внимание на то, как хоббиты относились к хозяевам Бэг Энда, и к Лото и к Фродо – они явно сразу безоговорочно восприняли Фродо как вернувшегося шефа – там скорей всего действительно какие-то глобальные земельные отношения имелись. И служба в его понимании предполагает полную отдачу, его долг – идти с Фродо до конца, вместе погибнуть или вместе вернуться. Сэм, конечно, очень эмоциональный и импульсивный, но так как случилось, что его нравственный идеал одновременно оказался его хозяином (вот не переведёшь Мастера на русский без потери хотя бы одного из смыслов, а ведь в английском master они присутствуют оба!) у него сложилась непоколебимая нравственная система координат, в центре которой… ну да. Для фактически феодального общества просто идеальное попадание, никаких противоречий. И для него тоже нет вариантов, как и для Фродо, только не по отношению к Кольцу, как у того, а по отношению к Фродо. Сначала долг и «дело», потом только, если получится (для Сэма это «получится» см. выше: если Фродо вернётся из похода, не погибнет): возвращение, свой садик, семья, дети и мирная жизнь.
Завершает главу торжествующий Сэм, который в её начале шёл всеми забытый и солнцем палимый, заявляющий Фродо: «Ну и угораздило же нас так влипнуть!»
Да уж, действительно угораздило!